Беседа со священником

Чёрная Сотня № 75-76

Наш корреспондент Яков Валентинович Ушаков встретился с отцом Максимом Сергеевым, который согласился ответить на те вопросы, которые, наверняка волнуют всех наших читателей.

Яков Валентинович:
- Мы часто ездим по России, бываем в музеях и нередко приходится наблюдать, что не в Божиих храмах, а на музейных стенах висят святые иконы в виде экспозиции для, так сказать, эстетического восприятия. Православного человека это оскорбляет.

Отец Максим:
- Что есть такое икона, образ для Православного человека? Икона - это не просто предмет древности, которым мы должны гордиться. Икона вообще не повод для гордости. Икона не есть нечто прекрасное, чем можно полюбоваться в музее или, сделавши картинку на календарь, повесить у себя дома. Икона - это не религиозная живопись, которую мы можем посмотреть в Эрмитаже или Русском музее. Церковь верит и знает, что икона есть такое изображение, которое реально, по благодати связано с тем, кого этот образ нам являет. И человек Православный должен молиться и поклоняться иконе, а точнее изображенному на иконе. Этому учит нас Предание Церкви, в частности Седьмой Вселенский Собор, который был посвящен опровержению ереси иконоборчества. Церковь знает, что молящийся входит с изображенным на иконе в действительную, благодатную связь, будь то Сам Сын Божий, будь то Божия Матерь или Святые Угодники. Поэтому для Православного сердца оскорбительно и больно видеть ущемление и обкрадывание иконы, когда на нее смотрят как на культурное или материальное достояние, которое из Церкви нужно забрать.
Но мы знаем, что люди, которые нынче иконы убирают в музеи, и духовные вожди которых десятилетия или столетия назад иконы эти сжигали, не относятся к иконе как к чему-то незначимому или как просто как к памятнику материальной культуры. Будь так, не было бы огня иконоборчества в Византии в девятом столетии, у протестантов в 16-17 веках или огня богоборчества у нас в 20-30 годы. Смотрели бы на них просто как на бесполезные, неинтересные или ненужные предметы! Так нет же, сжигали, ломали, крушили, кощунствовали, профанировали священные изображения, злобу свою на них вымещали. Вот, например Иверская икона. Зачем тот воин иконоборец должен был копьем ударить в лик Божией Матери? Он же христианином себя считал. Нет же, злоба и ересь настолько застилали ему глаза, что он совершил этот кощунственный поступок. Так вот те люди, которые нынче не хотят отдавать Церкви святыни (не все они, может быть, но те, кто поумнее и поближе к сути дела стоят), понимают прекрасно, что речь идет не просто о сохранении памятников, которым будто бы лучше находиться в музее. Чем плох, например, для Владимирской иконы Божией Матери был бы музей Успенского Собора Московского Кремля? Ведь не в деревню же ее предполагается отдать, не в место, где первый воришка может ее утащить. Казалось бы, верни Владимирскую икону на свое исконное место. Нет же, почему-то нужно заключить ее в капсулу, и даже не смотря на многочисленные обещания, не отдать в храм. Побыла она там меньше суток и опять была возвращена в депозитарий. Ну, какие технически непреодолимые проблемы есть, мешающие сохранению этой иконы? Значит, понимают, что возвращение этой иконы Русской Церкви, Русскому народу что-то изменит в нашей жизни, и потому не отдают. То же и со многими другими иконами происходит.
Вновь восстают силы, желающие иконы сохранять в музеях. Посмотрите, какой парадокс: икону «защищают» от тех, для кого она была создана. Иконе, видите ли нельзя быть в храме, потому, что перед ней будут слишком усиленно молиться, и слишком много свечей будут ставить. Она, видите ли, должна быть только там, где перед ней молиться невозможно!

Яков Валентинович:
- Как Вы, пастырь, относитесь к не христианам, или к людям, которые были крещены, но, можно сказать, забыли об этом? Как, например, вы относитесь к рядовым коммунистам?

Отец Максим:
- По отношению к любому человеку согрешающему мы должны помнить слова Святых Отцов: отделяй грех от самого грешника, заблуждение от человека заблуждающегося. Ведь грех не только в том, чтобы сблудить, украсть или обмануть. Грех бывает и в гордости ума, и в ложной вере, и в мировоззрении. Безусловно, мы без всяких компромиссов должны относиться к коммунистической идеологии и мировоззрению, как к заблуждению, как к неправде о мире, о человеке и о Боге. С этой идеологией у христианства не может быть никакого примирения, и все разговоры о «христианском социализме», о «коммунистическом Православии», о «Православном сталинизме» - это в лучшем случае самообман, а в худшем, сознательная неправда.
Но, будучи здесь совершенно бескомпромиссными, мы, конечно, должны отличать ложное мировоззрение от людей, под него подпавших. Одно дело вожди, другое дело те, кто, так или иначе, оказался соблазненным. Когда в прошлом веке у Святого Филарета, Митрополита Московского, спросили о папистах и англиканах: «Что с ними будет?». Он отвечал, что вперед всего за грехи папистов и англикан ответят папа Римский и епископ Кентерберийский. Вот, мне думается, такой ответ можно применить ко всяким другим идеологиям и мировоззрениям. И еще одни слова я хотел бы напомнить - слова Григория Богослова, сказанные полторы тысячи лет назад, но к нам прямо относящиеся. Они сказаны об отношении христианина к людям, пребывающим в отделившихся от Церкви сообществах. Он говорит: «Мы добиваемся не победы, а возвращения братьев, разлука с которыми терзает нас».
Конечно, теперь для нас, Православных людей, видеть то, как у многих наших братьев,ногих наших соотечественников голова забита всяким мусором, больно. И не победы над ними, и не торжества над ними ищет Православная Церковь, а их возвращения в свою ограду.

Яков Валентинович:
- А как мы должны относиться к сектантам? Вот, например, отношение к ним Преподобного Иосифа Волоцкого было однозначным. Если сектант где-то тайно исповедовал свои заблуждения, то трогать его он не благословлял, но если сектант открыто выходил на улицу и соблазнял граждан, то он благословлял это всячески пресекать, даже применяя силу.

Отец Максим:
- Исторический опыт Церкви говорит нам о том, что и в Византии, и на Руси Православные люди активно боролись с сектантами, и если замечали активные действия еретиков и сектантов, ведущие к соблазнению верных чад Церкви, то противодействие силой государства считали оправданным и законным. Христианство - не толстовство. И когда нужно противостать злу силой, Церковь это благословляла. Это всегда: от борьбы с арианами, несторианами, монофизитами до святителя Геннадия Новгородского и Преподобного Иосифа Волоцкого, боровшихся с ересью жидовствующих и до сегодняшних дней, когда Церковь призывает бороться с деятельностью тоталитарных сект в рамках нынешнего законодательства.

Яков Валентинович:
- К сожалению, нынешнее Российское государство не хочет, в угоду антиправославным силам, оказывать должное сопротивление сектантам. Какое противодействие можем оказывать этому злу мы, миряне. Я, например, стараюсь по возможности отбирать литературу и всячески мешать им вести свою проповедь на улице.

Отец Максим:
- Я думаю, действие наше должно быть таковым, чтобы не вызывать соблазна. Безусловно, в иных ситуациях хорошо и пресечь, просто изъявши ненужную литературу. В иных случаях, когда вы один, а сектантов много, или вы - Православная девица, а там идут трое крепких бритоголовых кришнаитов, может быть, стоит мужественно и отчетливо в двух трех фразах засвидетельствовать, что Православная Церковь смотрит на это отрицательно. Если вы едете один в вагоне электрички, а идут какие-нибудь саентологи, говорящие: «А что? Мы к Православной Церкви хорошо относимся». Можно встать и вслух напомнить, что они Архиерейским Собором 1994 года отлучены от Церкви. Помолившись и подумав, нужно действовать применительно к данному конкретному моменту.

Яков Валентинович:
- По крайней мере, мне кажется, нельзя оставаться равнодушным к деятельности еретиков и сектантов.

Отец Максим:
- Да, безусловно. Чего нельзя делать, так это вовсе уходить в сторону, делать вид, что нас это не касается. Вот это безусловный грех. А что делать, Господь умудрит в каждом конкретном случае.

Яков Валентинович:
- Что делать, если образ жизни, мировоззрение, поступки какого-либо священника нас смущают. И часто нам задают вопрос: «Можно ли к таким священникам ходить на исповедь, причащаться и где та грань, за которой таинства не совершаются вообще?»

Отец Максим:
- Вопрос непростой. Давайте разбираться. Таинство не считается совершенным тем лицом, даже если он был законным образом рукоположен и поставлен, о котором уже вынесен суд Церкви. Не только лишь согрешающим или заблуждающимся, но таковым, о котором Церковь произнесла свой суд. Попросту говоря, когда у Ария были ложные воззрения, даже если он их излагал, то он оставался священником. Но, когда он был поставлен Церковью перед выбором: или отказаться от своего ложного учения о Сыне Божьем и остаться клириком и верным чадом Церкви, или придерживаться своих воззрений, он выбрал последнее. После этого и вынесенного суда Церкви, таинства, совершаемые им, стали недействительными. Пока бывший митрополит Киевский и бывший Православный христианин Филарет (Денисенко) нарушал монашеские обеты и совершал поступки, порочащие его, как Архиерея, но о нем не было вынесено суда Церкви, то Православный христианин мог и должен был свидетельствовать (только не через светские газеты!) о том, что он делал. Для мира совести и для несмущения, возможно и нужно отстраняться от совместной с ним молитвы, но считать, что совершенная им Евхаристия - не Евхаристия, Крещение - не Крещение или Хиротония - не Хиротония - совершенно канонически недопустимо. Иначе мы пойдем по пути, по сути дела, протестантизма. Ведь протестанты ставят напрямую зависимость действительности таинства, от нравственных качеств лица, эти таинства совершающего.
Каноны нам говорят о том, что клирик или мирянин могут отложиться от священника или епископа, не дожидаясь собора или суда Церкви, только в том случае, если доподлинно известно, что этот священник или епископ пребывает в ереси. Но прежде, чем вынести такое суждение, нужно не то, что сто - тысячу раз отмерить. Нужно знать - то ли мы подразумеваем под ересью, или просто у него есть наносные, пустые воззрения, каких и у каждого из нас хватает, которые с духом мира сего пришли, от неглубины нашей веры, от недостатка молитвенной жизни. Здесь нужно не спешить, а главное, не ставить себя в позицию судьи, дескать, я - истинно Православный верующий - могу с точки зрения своих белых одежд расставить: «Вот эти священники истинно верующие, а вот эти заблуждаются». Нужно быть очень осторожным, прежде чем этот шаг предпринять.

Яков Валентинович:
- Так что же делать, если мы сомневаемся в нравственных качествах или в Вере какого-нибудь священника?

Отец Максим:
- Мне вспоминается ответ одного опытного священника, который он дал мне еще в Советское время. «Батюшка, - спрашиваю я, - говорят, что некий протоиерей очень податлив к советам властей предержащих, а может быть чего и больше. Что делать, как поступать?» И был дан ответ: «Ничего не надо подписывать, ни в каких бучах участвовать. Расступитесь вокруг него. Пусть вокруг такого человека образуется пустота. Она сама вытолкнет его из Церкви. Когда вокруг него не будет никого, он сам не удержится». Мне кажется отойти, уйти туда, где мы можем молиться несоблазнительно и мирно, не участвовать в том, что нам кажется сомнительным и непозволительным. Это первый и естественный шаг, а дальнейшие надо делать очень мудро, не спеша и выверенно.

Яков Валентинович:
- Часто мы сталкиваемся с такой проблемой: в храмах есть некая группа «бабушек», которые ведут себя грубо, делают нетактичные замечания, могут даже кого-то из храма выгнать. И особенно это больно бьет по молодежи. А ведь если молодого человека вот таким хамством отпугнуть от Церкви, то кто знает, может быть следующий раз он пойдет в какую-нибудь секту, где естественно его окружат «заботой» и «любовью». Неужели священники не понимают этого или просто не хотят замечать, проходят мимо?

Отец Максим:
- Да, действительно, проблема эта есть. И касается она, как правило, храмов не вновь открывшихся, а храмов прежних. Там эта практика уже сложилась. Ее очень трудно преодолеть. Во вновь открытых храмах легче. Вся приходская жизнь начинается, как будто с чистого листа. И дело не в том, что настоятель про этих бабушек не знает, да только они то его ведь могут и не послушать. Нередко бывает, когда на укорение, или замечание настоятеля бабушка отвечает: «Да я пойду к самому Патриарху жаловаться!» или еще пуще: «Да даже если мне Патриарх скажет, все равно буду делать, как считаю нужным!» Это определенный контингент людей. Нельзя их считать выразителями Православной традиции, потому что они сами, по большей части, не из семей, в которых церковная жизнь продолжалась на протяжении десятилетий, а те, которые по молодости были скоре в комсомоле, чем в Церкви. Они относительно недавно пришли в Церковь, не зная традиций церковной жизни. Они нахватались того, что видели вприглядку, и при этом принесли свои собственные взгляды, такие как в коллективе продавщиц, а если они были в колхозе бригадиршами, учетчицами или другими небольшими начальницами?
Как с этим бороться, по правде сказать, не знаю. Из церкви их прогнать нельзя, они верующие христиане. Священника они не слушают. Мне кажется, тут можно одно только делать. Другим прихожанам таких храмов проявлять ко вновь приходящим внимание, терпение и любовь. И если вы видите, что такая вот бабушка накинулась на вошедших в храм молодых людей, то окажитесь следующими, кто к ним подойдет, чтобы это их посещение не было последним на ближайшие десятилетия. И вот такое неравнодушие и активное участие по отношению к этим людям поможет ситуацию переломить.

Яков Валентинович:
- Зачастую мы видим в среде Православных мирян, а иногда и Православного духовенства равнодушие к судьбам нашего Отечества. И достаточно распространена точка зрения, что спастись можно без любви к Родине и, то, что не касается непосредственно Церкви, Православному христианину не нужно. Как бы вы это прокомментировали?

Отец Максим:
- Позиция Церкви по этому вопросу известна. С той поры, как святой равноапостольный князь Константин водрузил крест, как символ империи Ромеев, отношение к государству перестало быть таким, каким было в первые века христианства к Римской империи. То было отношение, как к чему-то враждебному, как к некому месту претерпевания. Теперь иное. Более чем за полтора тысячелетия возникли Православные страны. Русский народ всю свою реальную историю, неразрывно связан с Православной Церковью и государство, культура, предания, все то, что вошло в нашу плоть и кровь за эти тысячу лет, для нас особенно дороги, особенно значимы и должны быть защищаемы. Нельзя быть безразличным, не замечать бед или радостей народа.

Яков Валентинович:
- Нам часто задают вопрос: - Что значит прошение на ектеньи «О властех и воинстве ея?». Многих смущает, что таким образом Церковь молится о нынешних властех России в лице Чубайса или Ельцина.

Отец Максим:
- Молитва о «Богохранимой стране нашей Российской, о властех и воинстве ея, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте» введена в текст литургии вместо прошения за Императора и Императорский дом святым Патриархом Тихоном и восходит к словам апостола Павла, который учил так молиться христиан о властях, когда императором был Нерон. Когда мы молимся «О властех и воинстве»... , мы о том и молимся, чтобы были такие власти, такое государство, такое воинство, чтобы мы могли жить тихо и благочестиво, мирно и в согласии со своей совестью - «во всяком благочестии и чистоте». Разве это не христианское моление? Мы не молимся о персоналиях, но о благом устроении института государственности на Руси.

Яков Валентинович:
- Но все-таки представители Зарубежной Церкви упрекают нас за молитву «о властех...»

Отец Максим:
- Представители Зарубежной Церкви в США, Франции, Великобритании поминают на ектенье власти соответствующих стран. В Америке молятся: «О сей стране, властех, народе и воинстве ея», а в Великобритании поминают неправославную Королеву...

Яков Валентинович:
- То есть они молятся за убийц Православных сербов?

Отец Максим:
- Я не знаю, какая формулировка была во время войны на Балканах, я был в Америке в 1996 году, но то, что у них не было принципиальной позиции неповиновения властям предержащим в последние десятилетия, этого они отрицать не могут.

Яков Валентинович:
- То есть к нам они принципиальны, а в своем глазу бревна не видят?

Отец Максим:
- Ну, раньше, при Рейгане, это объяснялось борьбой с коммунистическим злом.

Яков Валентинович:
- А как же американское, масонское зло?

Отец Максим:
- Масонство оставляется за скобками.

Яков Валентинович:
- А если придет антихрист, то не получится так, что мы вознесем молитвы, таким же образом, за него? Тоже будем молиться о властех и воинстве его?

Отец Максим:
- По поводу антихриста все просто. Дело в том, что антихрист будет поставлять себя на место Христа. Здесь не будет никакой двусмысленности. Выбор будет четким: молиться либо антихристу, либо Сыну Божию. Нам в книге Откровения об этом все сказано. Никакого потаенного внедрения антихриста не будет. В чем сейчас люди часто заблуждаются? Им все кажется, что антихрист может незаметно соблазнить, что они, оставаясь христианами по видимости, на самом деле будут служить ему. Да нет же! Выбор будет очевиден: или пострадай за Христа, лишись имущества и даже умри во время трех с половиной лет правления антихриста, либо поклонись антихристу.
В 1927 году к митрополиту Сергию приехали несколько священников из Ленинградской области как раз по поводу этого прошения «о властех» и сказали: «Как же можно молиться, ведь власть-то антихристова». Митрополит ответил: «Да нет, не антихристова. Была бы антихристова, все бы уже давно кончилось». Намекая на то, что прошло уже гораздо больше трех с половиной лет.

Яков Валентинович:
- Батюшка, спасибо за беседу. Рады будем ее продолжить на страницах следующих номеров газеты.

Отец Максим:
- Храни Вас Господь!