Когда в древние времена бывали гонения на христиан, языческие правители заставляли всех приносить жертвы идолам.

В римском войске в полку, который стоял в армянском городе Севастия, служили сорок друзей, доблестных воинов и христиан, которые, конечно, отказались приносить жертву языческим богам. Их посадили в тюрьму.

Вечером, когда они пели псалом "Живый в помощи Вышняго", им явился Сам Господь, укрепляя их на предстоящие страдания. Семь дней друзья провели в темнице, а потом их повели на суд.

- Чего нам бояться? - сказал товарищам воин по имени Кирион, - Бог всегда помогал нам в сражениях. Помните, какой был бой, когда все наши полки бежали, а мы остались одни посреди врагов? Мы помолились Богу и вырвались из окружения, никто из нас даже не был ранен!

Мучеников повели к озеру неподалеку от города и раздетых поставили на лед. Была зима, и стоял лютый мороз с ветром. На берегу нарочно затопили баню, чтобы тот, кто не вынесет пытки и отречется от Христа, мог согреться. Вечерело, и мороз усиливался. Тела христиан быстро покрывались ледяной коркой. И один не выдержал: он побежал прочь от товарищей к жарко натопленному дому. Но едва ступив на порог бани, несчастный упал замертво.

- Господи, услыши нас, - молились оставшиеся на льду, - да не потопит нас буря водная, помоги нам, Боже Спасе наш!

Один из стражников, увидев сияющие венцы, которые спускались с небес на головы мучеников, сбросил с себя одежду и побежал по льду, крича:

- Я тоже христианин! Господи Боже, сподоби и меня пострадать с Твоими рабами, чтобы и я был достоин Тебя...

Так восполнилось число сорока мучеников. И внезапно их словно солнцем осветило. Свет был теплый, как летом, он растопил лед и согрел воду.

Наутро правитель и военачальники пришли к озеру, изумились и разгневались, увидев, что христиане живы. Правитель велел молотом разбить им голени, отчего святые и предали души Богу...

Мощи святых, обретенные через три дня, светились, как звезды. Так и все, страдавшие за Христа, сияют в мире на спасение людям.

Мы привыкли встречать Воскресение Христово в Храме Божием, затем идти домой разговляться крашеными яичками, куличами и прочими яствами. Иначе пришлось отмечать Пасху русским женщинам пятьдесят лет назад. Описала этот случай мученичества... еврейка и коммунистка, посаженная в ГУЛАГ во время партийных чисток. Мы оставляем ее текст без изменений и комментариев.

* * *

Севастийские мученики в ГУЛАГе

...Очень поддержали нас в ту смертельно опасную для нас весну и те примеры душевной стойкости, которые преподали нам наши полуграмотные воронежские религиозницы. В конце апреля того года была Пасха. Несмотря на то, что именно воронежские всерьез, без "туфты", выполняли норму, что на них главным образом и держался производственный план нашего Седьмого километра, Кузен (кличка начальника конвоя - ред.) и слушать не стал, когда они начали просить освободить их от работы в первый день праздника.

- Мы вам, гражданин начальник, эту норму втрое отработаем, только уважьте...

- Никаких религиозных праздников мы не признаем, и агитацию вы мне тут не ведите! С разводом в лес! И попробуйте только не работать ... Это с вами там, в зоне, чикаются, акты составляют да опера тревожат. А я с вами и сам управлюсь... По-рабочему...

И этот злодей дал своим злоденятам конкретное указание. Мы увидели все это. Из барака, откуда они отказывались выходить, повторяя: "Нынче Пасха, Пасха, грех работать", их выгнали прикладами. Но придя на рабочее место в лесу, они аккуратно составили в кучу свои пилы и топоры, степенно расселись на все еще мерзлые пни и стали петь молитвы. Тогда конвоиры, очевидно выполняя инструкцию Кузена, приказали им разуться и встать босыми ногами в наледь, в холодную воду, выступившую на поверхность лесного озерка, еще скованного льдом.

Помню, как бесстрашно вступилась тогда за крестьянок старая большевичка Маша Мино.

- Что вы делаете, - кричала она на стрелков, и голос ее срывался от гнева, - ведь это крестьяне. Как смеете вы восстанавливать их против Советской власти! Жаловаться будем! И на вас управу найдем...

В ответ - угрозы и даже выстрелы в воздух. Не помню уж, сколько часов длилась эта пытка, для религиозниц - физическая, для нас - моральная. Они стояли босиком на льду и продолжали петь молитвы, а мы, побросав свои инструменты, метались от одного стрелка к другому, умоляя и уговаривая, рыдая и крича.

Карцер в ту ночь был забит так, что даже стоять было трудно. И тем не менее ночь прошла незаметно. Все время шел спор между нашими. Как расценивать поведение воронежских? Фанатизм или настоящая человеческая стойкость в отстаивании свободы своей совести? Называть их безумными или восхищаться ими? И самое главное, волнующее: смогли бы мы так?

Спорили так жарко, что почти полностью отвлеклись от голода, изнурения, вонючей сырости карцера.

Интереснее всего, что ни одна из часами стоявших на льду воронежских не заболела. И норму уже на следующий день они выполнили на сто двадцать.

Е.С.Гинзбург. "Крутой маршрут".

Следующая статья     Содержание номера