Я человек, лишённый человеческого имени. Я ребёнок, не имеющий родителей. Меня похитила смерть прежде, чем я родился. Из тьмы я перешёл во тьму, не увидел света, и всё-таки я обращаюсь к тебе со словом “мама”, - к той, которая носила меня в своём чреве, а затем бросила на костлявые руки смерти, как будто, переходя реку, швырнула меня посередине потока. Я хочу сказать тебе, что любил тебя ещё прежде своего рождения, которое оказалось смертью.

Когда железные когти приблизились к моему телу, я беззвучно закричал: “Мама, спаси меня!”. Когда они впились в моё тело, как зубы хищника, я закричал: “Мамочка, пощади меня!”, но всё было напрасно, и чрево матери стало для меня местом казни.

За что ты убила меня? Наверное, ты не знала, как я любил тебя, когда был единым телом с тобою. Я хотел обвить своими руками твою шею, но они отрублены палачом. Я хотел прижаться к твоей груди своим сердцем, но его пронзило железо. Я хотел, чтобы ты носила меня на руках, но ты бросила меня в холод вечной ночи. Младенцев кладут в колыбель, а моё тело, расчленённое на части, бросили в мусорную яму среди бинтов, пропитанных кровью, и гниющих отбросов. Никто не плакал над моим телом, никто не положил его в гробик. Я нашёл свою могилу в зубах крыс, которые рыскают на свалке. Мать читает молитвы над своим спящим ребёнком, а кто здесь найдёт и приголубит меня? А я даже боюсь сказать слово “мать”, когда вспоминаю когти, которые разрывали моё тело, и когда тело матери вдруг стало телом холодной змеи.

Ребёнок в минуту опасности кричит “мама”. Пока жива мать, человек не одинок, он знает, что мать согреет его своей любовью. Я - сирота при живой матери. Ты без вины осудила меня на казнь, даже не взглянув мне в лицо. Но ты более несчастна, чем я. В то время, когда клинок убийцы резал моё тело, он умертвил твоё сердце. Ты не только лишила меня земной жизни, ты лишила меня Церкви. Я нахожусь у её ограды, но не в ней. Я вижу свет, льющийся из неё, но не могу войти в неё.

Ты продала меня за право быть свободной от своего же дитя, и сама заплатила за мою смерть. Ты решила: пусть умрёт невинный ребёнок для блага семьи, как будто я не твой ребёнок, не будущий братик другим детям. Ты не слышала, когда я кричал от ужаса в твоём чреве: “Мама, пощади меня!”, теперь хотя бы услышь другие слова: “Мать, пощади себя, пощади свою душу, омой её слезами покаяния”, а если будет у тебя другой ребёнок, то отдай ему ту любовь, которая предназначалась мне, пусть он чувствует теплоту материнских рук, пусть он слышит молитву над своей колыбелью.

Я всё-таки не лишён света Христова, хотя бы струящегося издалека, и в лучах этого света я люблю тебя, моя несчастная мать.

Следующая статья     Содержание номера