«Моё первое впечатление от Башлачёва было очень сильным. Столкновение с человеком, в котором от природы есть дар и который умеет им пользоваться, производит впечатление, будто заглянул «в горящую печку. Этот внутренний жар, захлёбывающийся поток всегда действует сильно на кого бы то ни было, не может не действовать. Этот самый дар, Божий дар, есть у всех, просто один из ста тысяч доводит его до ума. Башлачёв его почти доводил, хотя он так и не смог с ним, по-моему, справиться до конца технически. Все забывают, когда говорят, какой он был великий, что он так и не сумел ритмически себя окантовать - так, чтобы его можно было записать на студии, на хорошую аппаратуру. Его поток очень клокочущий, очень неровный. Он принципиально был непрофессионалом. Сидел несколько месяцев у Липницкого, пытался записать что-то, но так и не получилось. Вернее, что-то получилось, но не то, не совсем то. Потому что, когда он ровный, он сам себе неинтересен. Вот оттого он и был уникальной фигурой, не вписывался даже в те рамки, в которых творил, всё равно из них вылезая. И, честно говоря, много его я слушать не мог.» Борис Гребенщиков
|