Про синтез теологии и науки у вас получается намного лучше, поверьте

Вопрошает немощный философ,
почитая богом разум свой,
возгордясь риторикой вопроса,
вопрошает Разум Неземной.

Всемогущий Боже, помоги мне
всемогущество Твое понять.
Можешь ли создать Ты камень дивный,
так, что б Сам не смог его поднять ?

Ждет ответа немощный философ,
почитая богом разум свой.
Хитрая риторика вопроса
искушает Разум Неземной:

если скажет "нет", то это значит,
стало быть, что Он не всемогущ,
если "да", то тоже не иначе,
философский разум вездесущ.

Но ответ философу не дастся.
На основе мудрости земной
бесполезно даже и пытаться
смысл постигнуть Истины святой.

Что б разрушить козни супостата
Всемогущий немощь воспринял.
В немощи же будучи распятым
Он из гроба с силою восстал.

Вот и есть сей камень, и поставлен,
как известно во главу угла.
Камень преткновенья и соблазна,
что вместить та мудрость не смогла.

Конечно, все гораздо проще,
коль речь про живопись идет.
Ну вот, березовая роща,
крутой обрыв, песчаный плес.

Скажи, какое время года
захочешь здесь изобразить ?
Как краше выглядит природа,
листвой ли, снегом наделить ?

И вот художественный мастер
и летом и зимой писал.
Два вида выглядели властно,
но некий скрытый смысл пропал.

Художник знал, что за волнами,
за белокаменной стеной,
лежит в величественном храме
поборник Истины Святой.

Рисуя с боку волжский берег
художник Господа молил
дать силы в споможенье вере,
он так свой замысел вменил.

И клал Святителю поклоны,
к монастырю оборотясь,
и вновь причудливые склоны
изображал неторопясь.

Но два прекраснейших пейзажа
одновременно обозрев,
он видит: нет того, что важно,
исчез таинственный напев.

Святитель в п'устыни далекой,
из кельи видя зимний сад,
проникшись мыслию глубокой,
природы распознал уклад.

И вот художник счел прекрасным
в один пейзаж объединить,
зимы белеющие краски
на зелень лета наложить.

Но нет и в том того ученья,
что тайно в зимней тишине
провозглашает воскресенье
всего живого по весне.

И вновь к Святому обращаясь
художник мысленно просил
благословить, и вразумляя,
сподобить духоносных сил.

И по Святителя молитве
Господь художнику открыл
как можно выразить палитрой
то, что в природу Он вложил.

И вот картина. Спят березы
листву сменивши белизной,
и леденяще морозы
сковали воздух ледяной.

Обрыв, а дальше вид на Толгу,
с востока светится заря,
за ледяной пустыней Волги
блеск куполов монастыря.

И этим блеском озаряя
природы зимней тихий сон
Господь над ней провозглашает:
воскреснут мертвые, как Он.

Фуууу.... .

Если этот бред называть поэзией, то настоящую поэзию следует назвать как-то по-другому.

Я не против белых стихов, если они так именно и выдерживаются как белые стихи.
Только здесь вовсе не античный стиль, а русский былинный.
И в целом вобщем-то не плохо, но вот в белом стихе тем более жестко должен выдерживаться размер. В некоторых местах здесь есть, однако, сбои.
И еще. Гитлеровцев правильно называть нацистами, а не фашистами.

Но ведь и у Лермонтова: "Из пламя и света рожденное слово", хотя правильно "из пламени".

А вот, Алексий, мой стишок с рифмами:

ПАМЯТЬ

Нет, пусть не кажется, что стала далека
От нас Победа, что дала всем странам
Свободу, жизнь на многие века,
И что устала чья-то слабая рука
Дарить цветы советским ветеранам.
Он был недавно, тот цветущий май,
Он в памяти еще у очень многих,
И хоть у каждого своя дорога,
Но ты фронтовиков не забывай!
Когда они, такие молодые,
В атаку шли, то думали о нас,
Грядущих поколениях России,
И часто погибали в этот час…
Так вспомним всех, и павших, и живых,
Им отдадим частицу сердца,
Чтоб души ветеранов дорогих
Могли теплом родных сердец согреться!

Алексию

Вот, кстати, мое стихотворение, опубликованное в районной газете:

ОСВОБОЖДЕНИЕ

В сорок третьем году,
В феврале,
По тонкому льду,
По земле,
С батальоном отважным
Шел Мадоян,
С заданием важным –
Спасти ростовчан.

Ростовчане томились
Под фашистской пятой,
Много казней случилось
На Дону той порой.
Но приблизил свободу
Град-герой Сталинград,
И призвал он к походу
Мадояна отряд:

- Хоть и страшной ценой,
Но хребет я врагу
Надломил становой,
И теперь помогу
Моим братьям родным –
Градам Русской земли.
Чтобы не был чужим,
Весь в фашистской пыли,
Наш красавец Ростов,
Вы идите на Дон,
Разгромите врагов,
И тогда он спасен!

И ворвался отряд
На ростовский вокзал.
Враг был скомкан, измят
И поспешно бежал.
Окопался в тот раз
На Буденновском он,
Но, узнав, что у нас
Лишь один батальон,
Осмелел враг-злодей
И продолжился бой…

Шесть ночей и шесть дней
Наш комбат молодой
И ребята-бойцы
Защищали плацдарм,
Всё считали часы,
Ждали, что командарм
Малиновский-герой
К ним на помощь придет.
Он пришел, и толпой
Прочь бежал вражий сброд.

Так из многих побед
В суровых боях
Рождалась на свет
Наша слава в веках.