Посмотрим, как проходило обсуждение проекта в самой Комакадемии. Уже через 4 дня, 23 апреля 1929 г., было созвано специальное заседание президиума Общества биологов-материалистов, существовавшего при Секции естественных и точных наук. Президиум пришел к следующему мнению: “Считать постановку опытов весьма желательной и своевременной”.

“Для постоянного наблюдения за этой работой и для всемерной ее поддержки” общество избрало комиссию в составе М.Л. Левина, С.Г. Левита, А.С. Серебровского, самого Иванова, а также члена общества Е.С. Смирнова, энтомолога, в прошлом “механиста” и, в отличие от всех других членов комиссии, - последовательного ламаркиста. По докладу О.Ю. Шмидта решение общества и полномочия комиссии были утверждены президиумом Комакадемии [71].

На состоявшемся вскоре заседании Комиссия постановила: “...Необходимо приступить к обеспечению опыта привлечением к нему возможно большего числа женщин, во всяком случае не менее 5, идейно, но не материально заинтересованных в нем”. Вероятно, пункт об “идейной заинтересованности”, о котором не было речи в более ранних документах, был для Комиссии особенно важен. В целом на опыты предусматривалось ассигнование достаточно больших средств: 33100 рублей, которые предполагалось взять из общей суммы, ассигнованной правительством Сухумскому питомнику. Непосредственные приготовления планировалось начать уже “в текущем году”, но “до выяснения результатов опыта” никто из участвующих в его подготовке не должен был “выступать ни в печати, ни устно с изложением хода работ” [72].

С экспериментами следовало спешить, ибо ни у кого в мире тогда не было достаточного опыта акклиматизации антропоидных обезьян, и взрослые обезьяны, как правило, быстро погибали в неволе. А в Сухуми имелся всего один половозрелый самец: 26-летний орангутанг Тарзан. В то же время Иванов уже располагал письмом, по крайней мере, от одной молодой женщины из Ленинграда, добровольно вызвавшейся участвовать в опытах.

“Осмелюсь обратиться к Вам с предложением. - писала она еще 16 марта 1928 г. - Из газет я узнала, что Вы предпринимали опыты искусственного оплодотворения обезьян человеческой спермой, но опыты не удались. Эта проблема давно интересовала меня. Моя просьба: возьмите меня в качестве эксперимента <...> Умоляю Вас, не откажите мне. Я с радостью подчинюсь всем требованиям, связанным с опытом. Я уверена в возможности оплодотворения <...> В крайнем случае, если Вы откажете, то прошу написать мне адрес какого-либо из иностранных ученых-зоологов” [73].

(...)Наконец, даже когда Иванов выбрал новую стратегию, которая в глазах окружающих была намного более радикальной, чем опыты на обезьянах, и решился проводить эксперименты на советских женщинах, то нашел поддержку в Коммунистической академии, и опять-таки среди поддержавших его были крупные исследователи - генетики А.С. Серебровский и С.Г. Левит.
(,,,)