Валерий Андреев писал(а): Да ладно не пидоры же, а гопники, да хрен с ними
Социально близкие?
-----------
[Завязавший] *(5) вор Г. Минаев в письме ко мне в "Литературной газете"
*(6): "Я даже гордился, что хоть и вор, но не изменник и предатель. При
каждом удобном случае нам, ворам, старались дать понять, что мы для Родины
всё-таки еще не потерянные, хоть и блудные, но всё-таки сыновья. А вот
"фашистам" нет места на земле."
И еще так рассуждалось в теории: надо изучать и использовать [лучшие
свойства] блатных. Они любят романтику? - так "окружить приказы лагерного
начальства ореолом романтики". Они стремятся к героизму? - дать им героизм
работы! (если возьмут...) Они азартны? - дать им азарт соревнования!
(Знающим и лагерь и блатных просто трудно поверить, что это всё писали не
слабоумные.) Они самолюбивы? они любят быть заметными? - удовлетворить же
их самолюбие похвалами, отличиями! выдвигать их на руководящую работу! - а
особенно [паханов], чтобы использовать для лагеря их уже сложившийся
[авторитет] среди блатных (так и написано в монографии Авербаха: авторитет
паханов!)
Когда же стройная эта теория опускалась на лагерную землю, выходило вот
что: самым заядлым матёрым блатнякам передавалась безотчетная власть на
островах Архипелага, на лагучастках и лагпунктах - власть над населением
своей страны, над крестьянами, мещанами и интеллигенцией, власть, которой
они не имели никогда в истории, никогда ни в одном государстве, о которой на
воле они и помыслить не могли - и теперь отдавали им всех прочих людей как
рабов. Какой же бандит откажется от такой власти? [центровые воры!] верховые
уркачи полностью владели лагучастками, они жили в отдельных "кабинках" или
палатках со своими временными женами. (Или по произволу перебирая гладких
баб из числа всех своих подданных, интеллигентные женщины из Пятьдесят
Восьмой и молоденькие студентки разнообразили их меню. Чавдаров был
свидетелем в НорильЛаге как шпаниха предлагала своему блатному муженьку:
"Колхозничкой шестнадцатилетней хочешь угощу?" То была крестьянская девочка,
попавшая на Север на 10 лет за один килограмм зерна. Девочка вздумала
упираться, шпаниха сломила её быстро: "Зарежу! Я - что, хуже тебя? Я ж под
него ложусь!") У них были [шестёрки] - лакеи из работяг, выносившие за ними
горшки. Им отдельно готовили из того немногого мяса и доброго жира, который
отпускался на общий котёл. Уркачи рангом поменьше выполняли [руководящую
работу] нарядчиков, помпобытов, комендантов, утром они становились по двое с
дрынами у выхода из двухместной палатки и командовали: "Вы'-ходи без
последнего!" Шпана помельче использовалась для битья отказчиков - то есть
тех, кто не имел сил тащиться на работу. (Начальник полуострова Таймыр
подъезжал к разводу на легковой и любовался, как урки бьют Пятьдесят
Восьмую.) Наконец, урки, умевшие [чирикать], мыли шею и назначались
[воспитателями]. Они речи произносили, поучали Пятьдесят Восьмую, как жить,
сами жили на ворованном и получали досрочки. На Беломорканале такая морда -
социально-близкий воспитатель, ничего не понимая в строительном деле, мог
отменять строительные распоряжения социально-чуждого а.
И это была не только теория, перешедшая в практику, но и гармония
повседневности. Так было лучше для блатных. Так было спокойнее для
начальства: не натруживать рук (о битьё) и глотки, не вникать в подробности
и даже в зону не являться. И для самого угнетения так было гораздо лучше:
блатные осуществляли его более нагло, более зверски и совершенно не боясь
никакой ответственности перед законом.
Но и там, где воров не ставили властью, им всё по той же классовой теории
поблажали довольно. Если блатари выходили за зону - это была наибольшая
жертва, о которой можно было их просить. На производстве они могли сколько
угодно лежать, курить, рассказывать свои блатные сказки (о победах, о
побегах, о геройстве) и греться летом на солнышке, а зимою у костра. Их
костров конвой никогда не трогал, костры Пятьдесят Восьмой разбрасывал и
затаптывал. А [кубики] (леса, земли, угля) потом приписывались им от
Пятьдесят же Восьмой. *(7) И еще даже возят блатных на слёты ударников и
вообще слёты рецидивистов (ДмитЛаг, Беломорканал).
picture: Береговая
Вот одна блатнячка - Береговая, попавшая в славные летописи Волгоканала.
Она была бичом в каждом домзаке, куда её сажали, хулиганила в каждом
отделении милиции. Если когда по капризу и работала, то всё сделанное
уничтожала. С ожерельем судимостей её прислали в июле 1933 года в ДмитЛаг.
Дальше идет глава легенд: она пошла в [Индию] и с удивлением (только вот это
удивление и достоверно) не услышала там мата и не увидела картежной игры. Ей
будто бы объяснили, что блатные тут увлекаются трудом. И она [сразу же]
пошла на земляные работы и даже стала "хорошо" работать (читай: записывали
ей чужие кубики, посмотрите на это лицо!) Дальше идёт глава истины: в
октябре (когда стало холодно) пошла к врачу и без болезни попросила (с ножом
в рукаве?) несколько дней отгулять. Врач охотно (! у него ж всегда много
мест) согласился. А нарядчицей была старая подружка Береговой - Полякова, и
уже от себя добавила ей две недели пофилонить, ставя ей ложные выходы (то
есть, кубики на неё вычитывались опять-таки с работяг). И вот тут-то,
заглядевшись на завидную жизнь нарядчицы, Береговая тоже захотела
[ссучиться]. В тот день, когда Полякова разбудила её идти на развод,
Береговая заявила, что не пойдёт копать землю, пока не разоблачит махинации
Поляковой с выходами, выработкой и пайками (чувство благодарности её не
очень тяготило). Добилась вызова к оперу (блатные не боятся оперов, второй
срок им не грозит, а попробовала бы вот так не выйти каэрка!) - и сразу
стала бригадиром отстающей мужской бригады (видимо взялась зубы дробить этим
доходягам), потом - нарядчицей вместо Поляковой, потом - воспитательницей
женского барака (! эта матерщинница, картёжница и воровка!), затем и -
начальником строительного отряда (то есть распоряжалась уже и инженерами!) И
на всех красных досках ДмитЛага красовалась эта зубастая [сука] (см. фото) в
кожанке и с полевой сумкой (сдрюченных с кого-нибудь). Её руки умеют бить
мужчин, глаза у неё ведьмины. Её-то и прославляет Авербах!
Так легки пути блатных в лагере: один шумок, одно предательство, дальше
бей и топчи!
Мне возразят, что только [суки] идут занимать должности, а "честные воры"
хранят воровской закон. А я сколько не смотрел на тех и других, не замечал,
чтобы одно отребье было благороднее другого. Воры выламывали у эстонцев
золотые зубы кочергой. Воры (в КрасЛаге, 1941 год) топили литовцев в уборной
за отказ отдать им посылку. Воры грабили осужденных на смерть. Воры шутя
убивают первого попавшегося однокамерника, чтобы только затеять новое
следствие и суд, пересидеть зиму в тепле или уйти из тяжелого лагеря, куда
уже попали. Что ж говорить о такой мелочи, как раздеть-разуть кого-то на
морозе? Что говорить об отнятых пайках?
Нет уж, ни от каменя плода, ни от вора добра.
Теоретики ГУЛага возмущались: кулаки (в лагере) даже не считают воров
настоящими людьми (и тем, мол, выдают свою звериную сущность).
А как же принять их за людей, если они сердце твоё вынимают и сосут? Вся
их "романтическая вольница" есть вольница вурдалаков. *(8)
http://www.bibliotekar.ru/solzhenicin/33.htm
|
их ведь скоро опять ждет работа - россия, германия - ну а баб - амстердам.