|
ДУХОВНЫЕ СТИХИ. Духовными стихами в русской словесности называют народные песни на религиозные сюжеты. Песни эти пелись бродячими певцами-странниками на ярмарках, базарных площадях, у ворот монастырских церквей — везде, где находилось достаточное число благочестивых слушателей. О любви русского человека к такой форме религиозного самовыражения достаточно говорит тот факт, что вплоть до н. XX в. духовный стих бытует гораздо шире, чем даже былины. По сравнению с героическим эпосом религиозная поэзия проявляет гораздо большую жизненность. Если “старинушки” о “святорусских богатырях” со временем остаются в репертуаре народных певцов преимущественно на севере России, то духовный стих продолжает сохраняться почти на всем протяжении земли Русской.
Время их появления установить с достаточной точностью затруднительно, можно лишь уверенно утверждать, что пелись они каликами перехожими на Святой Руси с незапамятных времен. В той форме, в которой стихи эти дошли до нас, они существовали уже в XV —XVI вв. На это время учитывая общий духовный подъем в России приходится и расцвет русской духовной поэзии.
Высота религиозного чувства и обширность познаний, отраженные в стихах, столь резко обличают несостоятельность точки зрения на русскую историю, предполагающей “темноту” и “невежество” средневековой Руси, что исследователи XIX—XX вв. вынуждены были придумывать самые неуклюжие объяснения, дабы спасти честь “исторической науки”.
“В основе духовных стихов всегда лежали книжные повести”, — уверенно заявляет один из них. “Можно ли утверждать, что все эти понятия и сведения, передаваемые духовными стихами, были вместе с тем общим достоянием народа?.. Разумеется, нет!” — вторит ему другой. Допустим, так, но только чем тогда объяснить, что на протяжении столетий, из поколения в поколение передавая искусство духовного пения, народ с такой удивительной любовью и постоянством поет то, чего не понимает?
На деле конечно же все обстояло иначе. И чтобы понять это, даже не надо быть ученым-фольклористом. Достаточно просто быть церковным, от сердца верующим человеком. Тогда станет понятно, что народ пел от полноты сердечного чувства, созидая духовную поэзию как молитву, под благодатным покровом покаяния и умиления, свидетельствуя тем о богатстве своего соборного опыта, поднимавшегося в иные мгновения до вершин истинно святоотеческой чистоты и ясности.
Певец духовных стихов не умствует лукаво, не “растекается мыслию по древу” немощного человеческого рассуждения. Он — верует:
А я верую самому Христу, Царю Небесному,
Его Матери Пресвятой Богородице,
Святой Троице неразделимой...
Живя в мире церковного опыта, народ твердо знает, что вся вселенная управляется всемогущим промыслом Всеблагого Бога:
Основана земля Святым Духом,
А содержана Словом Божиим.
И — о том же, еще поэтичнее:
У нас белый свет взят от Господа,
Солнце красное от лица Божия,
Млад-светел месяц от грудей Его,
Зори белыя от очей Божьих,
Звезды частыя — то от риз Его,
Ветры буйные — от Свята Духа...
Роса утренняя, дробен дождик
От слез Его, самого Христа.
Нелепо искать в духовных стихах богословски точных, догматически выверенных формулировок. Вообще ученость — как принадлежность рассудка — не может служить показателем духовной зрелости и мудрости. Зато их недвусмысленно подтверждает благоговейно-сыновнее, трепетное и любовное отношение ко Спасителю, составляющее главный нерв народной веры.
“Ох Ты гой еси, Батюшка наш, Иисус Христос!” — обращаются ко Господу в детской простоте певцы стихов. При этом религиозное целомудрие народа, чувствующего в земной жизни Спасителя высокий, таинственный мистический смысл, почти никогда не позволяет себе касаться ее подробно в сюжетах песен. Острое сознание своей греховности, своего нравственного несовершенства, питая дух покаяния, разрешило народному творчеству одну тему — тему страстей Господних, Его невинных страданий, которыми Сын Божий искупил грехи человеческие.
В нее вложил русский человек всю силу своего сердечного чувства, весь поэтический дар своей души:
Над той над рекой над Иорданью,
На крутом, на красном бережочке,
Вырастало древо купарисо;
На том на древе купарисе
Там чуден Крест проявился...
На том Кресте Животворящем
Там жиды Христа мучили-распинали.
Так тесно соединил народ в своем сознании судьбу России со Христом и его учением, что есть даже стихи, говорящие о распятии Господа “во Русей” — ибо где же, как не на Святой Руси, происходить Таинству Искупления? Плачет Русь у подножия Креста Господня. Плачет, повторяя слова Спасителя, обращенные ко Пресвятой Богородице:
По Мне, Мати, плачут небо и земля,
По Мне, Мати, плачут солнце и луна,
По Мне, Мати, плачут реки и моря,
По Мне, Мати, плачут старики-старицы,
По Мне, Мати, плачут вдовы-сироты.
В благоговейном страхе певец не смеет даже пристально вглядываться в страдания Христовы. В стихах мало подробностей, есть несоответствия с евангельскими текстами. Зато сколько в них живого религиозного чувства! Воистину это всенародный “плач сердца”, о котором, как о состоянии благодатно-высоком, часто писали в своих творениях Святые Отцы:
И тут проклятые Христу плащаницу сковали,
Христа в плащаницу клали,
Обручи набивали
И оловом заливали...
Желтыми песками засыпали,
Каменными горами закатали,
Горючими камнями завалили...
В третий день Христос воскресе...
Вставал наш батюшка
Истинный Христос, Отец Небесный.
Сознание, что человек искуплен от греха высочайшей, безмерной ценой вольных страданий Божиих, рождает сознание огромной личной религиозной ответственности:
Со страхом мы, братие, восплачемся:
Мучения — страдания Иисуса Христа.
Восплачемся на всяк день и покаемся,
И Господь услышит покаяние,
За что и нам дарует Царствие Свое,
Радости и веселию не будет конца.
Спасение души — смысл жизни человеческой. Этой главной цели подчиняется, в идеале, вся народная жизнь. Русь не потому “святая”, что живут на ней сплошные праведники, а потому, что стремление к святости, к сердечной чистоте (“Блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят” (Мф. 5:8) и духовному совершенству составляет главное содержание и оправдание ее существования.
Это ощущение всенародного религиозного служения столь сильно, что понятие “Святая Русь”, приобретает в русских духовных стихах вселенское, космическое звучание. Святая Русь есть место — понимаемое не узкогеографически, но духовно, — где совершается таинство домостроительства человеческого спасения. Такова ее промыслительная роль, и народ русский есть народ-богоносец в той мере, в которой он соответствует этому высокому призванию.
“По Святой Руси” скитается Богородица в поисках распятого Христа. На Руси происходит мучение Егория (Георгия Победоносца) царем Демьянищем (имп. Диоклетианом), в действительности имевшее место в Риме в 303 по Рождеству Христову. “Не бывать Егорью на Святой Руси”, — скорбит о своем герое певец. “Выходил Егорий на Святую Русь”, — радуется он освобождению героя. Другой св. воин — Феодор Тирон (Тирянин), умученный при имп. Максимиане ок. 305 по Рождеству Христову, в одном из вариантов стиха идет “очистить землю Святорусскую” от несметной “силы жидовской”. Причем, в отличие от героического эпоса былин, даже сама битва за Святую Русь носит черты духовной брани. С Евангелием отправляется святой Феодор на борьбу:
Он пошел в Божию церковь,
Он и взял книгу евангельскую,
Он пошел ко синю морю,
Он читает книгу, сам мешается,
Горючьми слезами заливается.
Даже в самой битве его оружие “книга, крест и Евангелие”. Подобно Феодору, и Егорий Храбрый, очищая Русскую землю от нечисти, не сражается, а силой своего слова укрощает стихии и устрояет землю. Это очень показательно — и в ратном подвиге, в доблестных воинах народ прежде всего чтит святых, страдальцев и страстотерпцев.
Русь в духовных стихах становится местом действия лиц из священной истории Нового Завета:
Посылает Ирод-царь посланников
По всей земле Святорусской.
Рай и тот созидается на Русской земле, как поется об этом в “Плаче Адама”:
Прекрасное солнце
В Раю осветило
Святорусскую землю.
Но это не гордыня. В стихах нет и намека на утверждение своей национальной исключительности. Вопросы национальной принадлежности вообще не занимают певцов. Вера и верность, чистота и полнота исповедания Православного вероучения — вот единственные значимые для них человеческие качества. С ними связана особая судьба России, русского народа и Православного царя — Помазанника Божия. Вот как говорит об этом знаменитая “Голубиная книга”:
А сама книга распечаталась,
Слова Божий прочиталися:
У нас белый царь над царями царь.
Почему белый царь над царями царь?
Он принял, царь, веру хрещёную,
Хрещёную, Православную,
Он и верует единой Троицы,
Единой Троицы неразделимыя:
Потому тот царь над царями царь.
Пусть тяжела русская судьба, полон скорбей и теснот путь служения “святорусского” — верность своему долгу не остается без небесного воздаяния. Эта мысль характерна для духовного стиха. Особенно показательно, что подтверждения берутся из реального исторического опыта народа:
По тому ль полю Куликову
Ходит сама Мать Пресвятая Богородица,
А за ней апостоли Господни,
Архангели-ангели святыи...
Отпевают они мощи православных,
Кадит на них сама Мать Пресвятая Богородица.
К Матери Божией на Руси отношение испокон веку было особенно трепетным и ласковым — не зря называли Русскую землю Домом Пресвятой Богородицы. Ощущение этой особой близости, особого почтения и одновременно дерзновения не могло не отразиться и в духовной поэзии. “Вся тоска страдающего человечества, все умиление перед миром божественным, которые не смеют излиться перед Христом в силу религиозного страха, свободно и любовно истекают на Богоматерь, — пишет современный исследователь. — Вознесенная в мир Божественный... Она, с другой стороны, остается связанной с человечеством, страждущей матерью и заступницей”.
Самые нежные и трогательные слова посвящает Ей певец, обращаясь к Ней в дерзновении искренности и простоты, как к собственной матери — ласковой и близкой:
Мать моя — Матушка Мария,
Пречистая Дева, Пресвятая,
Свет Мати Мария,
Пресвятая Богородица,
Солнце красное,
Пречистая голубица,
Мати Божжа, Богородица,
Скорая помощница,
Теплая заступница,
Заступи, спаси и помилуй...
Мир, освященный кровью Христа, освящен и слезами Его Матери:
А Плакун трава всем травам мати.
Почему Плакун трава всем трава мати?
Мать Пречистая Богородица
По своем по Сыне по возлюбленнем,
По своем по Сыне слёзно плакала.
А роняла слезы на землю пречистыя,
А от тех от слез от пречистых
Зараждалася Плакун трава — травам мати.
Событиями Священной истории обусловлена жизнь мира. Не только земля и растения, но и человеческое общежитие — его устроение и бытие — укоренены в мистической библейской первооснове. Русское общество четко и ясно признавало эту связь, освящая сословное деление как деление единого для всех религиозного долга, а сами сословия — как церковные послушания, разные пути “израбатывания” спасения души:
От того у нас в земле цари пошли
От святой главы от Адамовой;
От того зачались князья-бояры
От святых мощей от Адамовых;
От того крестьяне православные
От свята колена от Адамова.
Это благоговейное отношение к миру земному вовсе не означает, однако, его идеализации. Чуткая народная совесть безошибочно определяет грех — искажение, искривление Божественного порядка вещей — как первопричину мирских неустройств:
От Кривды земля восколебалася,
От того народ весь возмущается;
От Кривды стал народ неправильный,
Неправильный, злопамятный:
Они друг друга обмануть хотят,
Друг друга поесть хотят.
При свете церковного вероучения видней и собственные изъяны, собственное недостоинство:
Дает нам Господь много,
Нам кажется мало:
Ничем мы не насытимся...
Очи наши — ямы,
Руки наши — грабли,
Очи завидущи,
А руки загребущи.
Особенной укоризны заслуживает уклонение от исполнения своего религиозного долга:
Вы за хрест, за молитву не стояли,
Господней вы воли не творили,
Господни заповеди нарушали,
Земных поклонов не кладали.
Однако нравственное несовершенство человека исправимо. Путь исправления — путь христианского подвижничества, путь православной аскезы. При общей целомудренной строгости народной жизни аскетические подвиги вызывают у певцов особое уважение, описываются с особой любовью. В описаниях “пустынного жития” — на удивление (для постороннего взгляда) поэтичных и ласковых — отражается богатейший благодатный духовный опыт русского благочестия, монашеского и мирского, внешне различный, но единый в сокровенных, таинственных глубинах мистической жизни Церкви. Так идет спасаться в девственную пустыню младой царевич Иоасаф:
Научи меня, мать пустыня,
Как Божью волю творити,
Достави меня, пустыня,
К своему небесному царствию.
Красота пустыни — главная тема стиха. В некоторых вариантах он так и начинается: “Стояла мать прекрасная пустыня”. Однако красота эта безгрешная, духовная, неземная:
Тебя, матерь пустыня,
Все архангелы хвалят...
Трудничество — вот самое постоянное выражение, которым народ отмечает православную аскезу. “Трудник, трудничек, тружданик, труженик, тружельник” — так именует народ подвижников. “Со младости лет Богу потрудитися” — жаждут герои русских духовных стихов. Их подробное исследование еще ждет своего часа. И все же в области религиозно-нравственной, в области народного самосознания их свидетельство беспрекословно — к моменту расцвета духовной поэзии русский народ ясно и безоговорочно сознавал смысл своего существования в том, чтобы “Богу потрудитися”, то есть привести свою жизнь в возможно более полное соответствие с Заповедями Божиими и промыслительным Его смотрением о земле Русской. Вместе с героями своих любимых песен всю свою надежду в этом святом деле возлагает народ на помощь свыше:
Я надеюсь, сударь батюшка,
На Спаса на Пречистого,
На Мать Божию Богородицу,
На всю силу небесную,
На книгу Ивангелия...
Надежда эта и доныне помогает народу нашему претерпевать скорби его нелегкого, исповеднического пути...
МитрополитИоанн(Снычев)
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
