 |
| Чёрная Сотня |
 |
Зарегистрирован: Чт май 19, 2005 3:00 am
Сообщения: 94038
|
А.Старицкий писал(а): двойные стандарты.. Вот скажи почему я, взрослый человек, у которого шестеро детей, которому сейчас надо срочно делать очередной номер "Набата", должен тебе, взрослому мужику, вроде бы - Русскому - доказывать:
Вложение:
Брежнев.jpg [ 66.08 КБ | Просмотров: 2765 ]
Почему взрослый русский мужик как последний свидомый идиот не может взглянуть на архив нашего сайта и прочитать там всё, что касается Чечни? Почему этот взрослый человек берёт пропагандистскую жидовскую муть из жидовского общества "Мемориал" и кадры "евро-ньюс" и верит (как последний бандеровец) тому, что ему говорят на камеру?
Скажи, о чудо логики, в Донецке-Луганске убивали, насиловали, грабили, изгоняли западенцев и киевлян из их домов на Донбассе? Там происходил геноцид сумчан, полтавчан, голичан? Если ты сообразил, что ничего подобного ене было и в помине. то идём дальше. Так вот в Чечне ВСЁ это было. В таких масштабах что 30 тысяч Русских было убито, а в 10 раз больше - 300 тысяч - еле-еле унесли ноги - без вещей, без автомобилей. без денег, без всего! Рассказать тебе, Русскому вроде человеку - сколько наших девушек там изнасиловали?
А теперь - вот тебе рассказы не артистов из агитки, а простых Русских раненых солдат. Это - 1995 год, самый разгар войны.
В центральный военно-морской госпиталь в Купавне мы, корреспонденты "Черной Сотни", проникли нелегально. Администрация госпиталя и слышать не хотела о каких-либо контактах с прессой после того, ЧТО наши "доблестные" журналисты понаписали о Чечне и купавинском госпитале в своих желтых газетенках. Пришлось пробираться в госпиталь, минуя проходную: через забор. А вело нас не праздное любопытство, а желание поговорить с ранеными русскими cолдатами, воевавшими в Чечне.
Первое, что бросилось в глаза - это страшные ранения. Не верьте тем фильмам, в которых бегущие в атаку солдаты красиво падают от попаданий в грудь... Такие "красивые" ранения далеко не так часто встречаются в современной войне. Сейчас большинство ранений - от разрывов мин, снарядов, гранат, от осколков, от прицельных выстрелов снайперов в коленную чашечку. Романтики на этой войне не было. Подорвавшиеся на минах, если не погибали сразу, то лишались рук, ног, зрения, лежали с растерзанной грудной клеткой, с развороченным кишечником... Только уникальное мастерство врачей, природное здоровье и мужество спасали наших ребят от верной смерти.
Разговор вначале не клеился. Раненые русские парни, герои войны за единство России, не обладали красноречием и не хотели теребить душевные раны. Эти 18-20-летние мальчишки видели, как вражеские гранаты разрывали на части их товарищей. Вспоминать это было так тяжко, что ребята менялись на глазах и, начав несвязный рассказ, они вдруг замолкали, лица их становились отрешенными, и мы отчетливо видели, что они сейчас не с нами, а там, в этом кромешном аду, где разлетаются от взрывов красные от крови человеческие тела, где падают от снайперских пуль необстрелянные мальчишки, где части морской пехоты берут с боем здание за зданием, где безошибочно проверяются люди, и с первых часов видно: человек ты или человекообразный мутант, патриот или предатель...
И все-таки разговор состоялся. Мало-помалу, эпизод за эпизодом вспоминали наши собеседники недавнее военное прошлое...
Мы приглашаем на этот разговор нашего читателя.
Корреспондент:
- Вы были подготовленными к войне?
Старший матрос Сергей Ивашин:
- Подготовлены... Я все же из морской пехоты... А взяли нас из-под Мурманска, мы знали, что едем в Чечню. В Грозном мы сначала шли за танками, километрах в полутора сзади их. Очищали подвалы. Видели, как впереди нас душманы выпазили из подвалов и били по танкам из гранатометов. У танков отлетали башни. Там ведь по 30 с лишним зарядов. Мы, конечно, старались по душманам бить... Видел позже, как собаки грызли убитых.
Рядовой Алексей Васнецовский:
- Ты расскажи, как вы бабу снайпершу поймали.
Сергей Ивашин:
- Наших в батальоне было 1100 человек. Наш Северный Флот брал ихний Белый Дом. Сейчас от наших где-то человек 300 осталось. Остальные раненые и убитые. Они зверствовали над остальными солдатами, кастрировали, а нас, морскую пехоту, в плен не брали - стреляли на месте, если ловили. Проявляли к нам уважение. А здесь, в нашей палате, парень лежал, так он у них в плену был. Утром его корреспондентам показывали, а по ночам издевались, руки все изрезанные у него, от плеча до пальцев. Ночью корреспонденты уйдут, а чеченцы приставляют нож к горлу, грозятся убить, издевались, резали заживо. А утром опять корреспондентам показывают. И попробуй скажи им что-нибудь не то. Но ему еще повезло. Его чеченская оппозиция спасла. Мы их тоже в плен перестали брать - стреляли. Один раз женщину убили - спайпершу.
Корреспондент:
- Как узнали, что она снайперша, а не мирная жительница?
Сергей Ивашин:
- Как узнали? Очень просто. Танк ударил по дому, откуда все время бил снайпер, а она в комнате валялась оглоушенная. А вместе с ней - СВД, боекомплект, питание. Мы за этим снайпером долго гонялись. Он у нас два взвода уложил - по 16 человек каждый. Стреляла, сука, чётко... За три дня два взвода. Вот и считай, сколько заработала. По 800 баксов за день и по полторы тысячи - за морского пехотинца... Вот. Нашли её, стащили вниз, она очухалась, кричит: "Не убивайте, у меня дети". Акцент у неё, как у иностранки. А ей наш взводный отвечает: "А это не дети?" И на нас показывает. Только у нас она 32 человека убила. Короче, привязали её и из БТРа пулеметом пополам разрезали, прямо пополам.
Корреспондент:
- Как тебя ранило?
Сергей Ивашин:
- С утра восьмого февраля погрузили нас на БТР. Был приказ - дома чистить. По группам разделяемся. Одна группа - один дом, другая-другой. Подбегаешь к дому, и главное - чердак захватить. Захватил чердак - значит дом твой.
Корреспондент:
- А в квартирах могли быть в это время мирные жители?
Сергей Ивашин:
- Никак не могло быть! Все давно по подвалам сидели, а кто мог - уехал. В квартирах только мародеры или снайпера могли сидеть. На некоторых подвалах прямо писали: "Здесь живут мирные жители". Бывало так. Ходит какой-нибудь чечен с белой повязкой, вроде - мирный житель, а потом или корректировку дает, или сам начинает из СВД стрелять. Так потом мы получили приказ: если кто идет в нашу сторону - стрелять без предупреждения... Ну вот, два дома очистили, из подвала стали выходить люди, "спасибо" говорят, плачут, просят, чтобы не уезжали из Чечни, а то они оставаться боятся. Ну вот, начали третий дом чистить, как по нам очередь ударила. Я в ту сторону из подствольника стрельнул. БТР наш, помню, отъехал сразу в сторону, наверное, развернуться хотел, чтобы стрелять было удобнее, а мы остались втроем на открытой площадке, и только я успел забежать за угол дома, как по мне дали очередь. Такой щелчок получил, прямо в живот, помню только, бушлат с меня сняли, на бушлат положили. Дали промедол, я еще успел посмотреть на живот, две такие дыры прямо в моем животе. Сознание потерял, очнулся в Моздоке после операции, четыре литра крови потерял. Оказалось, что во мне пять чеченских пуль сидело...
Корреспондент:
- Что, на ваш взгляд, надо делать сейчас в Чечне, - чтобы навести там порядок? Нужно ли перемирие с дудаевцами?
Сергей Ивашин:
- Нет!
Все присутствующие в один голос повторили:
- Никакого перемирия!
Сергей Ивашин:
- Надо нам больше прав дать. Тогда порядок будет. А то как придумают это перемирие, так у нас автоматы забирают! Это на войне, понимаете! Только у караула оружие оставляют, остальные безоружные.
Корреспондент:
- Это похоже на предательство.
Младший сержант Виталий Митрофанов:
- Так и есть. Но у нас командир хороший был, понимал, что душманы, несмотря на перемирие, стрелять будут. Я оружие не сдавал, другие наши тоже.
Корреспондент:
- А как вы отнеслись к убийству Листьева?
Виталий Митрофанов:
- Никак не отнеслись. Наших каждый день убивают. Они за Родину сражаются, а о них - ни слова. А тут какого-то телевизионщика своя же телевизионная мафия шлепнула, и на весь мир крику. Правительство навытяжку стояло. А наших сотнями убивают.
Корреспондент:
- По телевидению и в комсомольских газетенках все время говорят о том, что Армия наша деморализована, что солдаты не умеют воевать, а ведущий журналист "МК" Минкин и вовсе написал о том, что Армия готовила погром в Чечне. Что ты скажешь по этому поводу?
Виталий Митрофанов:
- Все переврал, подлец. Это чечены там громят русских. Армия русских защищает. И никакого мародерства нет. Было, что посылали к нам первогодок, те, правда, ничего не умели. А в целом Армия воюет грамотно. А деморализованы были не мы, а душманы. Слышали бы вы радиоперехват, как они вопили, когда морская пехота брала дворец! Это была паника! А мы их били и бить будем, пока всех не перебьем. И на гражданке - тоже. У меня друга убили, и все морпехи будем мстить, всем черным, всей мафии здесь. Так и напишите - всем мстить будем.
Сергей Ивашин:
- У меня на руках друг умер. Его чечены ранили, а мы ничего поделать не могли! Я что, это забуду?!
Рядовой Валентин Потапов:
- Про десантников и морскую пехоту много говорят, они, конечно, молодцы, но мы, пехота, тоже воевали! Мы вместе с ними Грозный очищали. Сначала Нефтяной институт взяли, потом расчищали город. Наша разведка рассказывала, что на окнах Белого Дома наши ребята раненые на окнах висели. Первые два дня было очень страшно. Трупов было множество - как показывали раньше в немецких лагерях. Мы их грузили.
Ранили меня в частном секторе. С едой было очень плохо, подвезти нам ничего не могли - дорога простреливалась. Ну, мы в подвалах варенья взяли, компот, курицу пристрелили... Можно, конечно, это мародерством называть, но это было обыкновенное чувство самосохранения. А мародерством мы не занимались никогда, хотя дома чеченские ломились от дорогих вещей. Ковры, хрусталь, вино иностранное, одежда в целлофане новая, обстановка очень дорогая, почти в каждом доме. Промышленность стоит, а они жируют. Пока Армия не пришла, они русских на поля гоняли работать задаром - как рабов. Даже некоторых чеченов гоняли. Но мы все равно ничего не брали, я могу за это поручиться. Единственное, что мы еще брали - белье. Там ведь помыться негде было, мы грязью заросли по уши. Белье негде было стирать. Когда меня ранили, привезли в Моздок, все удивлялись, что отмыть не могут. А что удивляться, если мы полтора месяца воевали без бани?
Вдруг слышим - взрыв. Из гранатомета пальнули. В соседнем доме наших достали, мы туда сбегали, один из наших был ранен, мы его спустили вниз, в гараж, перевязали. У душманов корректировка на самом высшем уровне. Они из гранатомета в игольное ушко могут попасть. Только раненого уложили, выбежали на улицу, как прямо по нам ударили. Я упал, меня осколком в живот ранили, не помню как, но я сломал ногу. Перелом открытый, много крови потерял. Сначала полз сам поближе к своим, потом сознание потерял. Но наши никогда не бросали раненых, под пулями выносили с боя, это все могут подтвердить, у десантников, у морпехов тоже самое. На крайняк, если не сможешь сейчас вынести, все равно ждешь, прикрываешь его, а потом все равно выносишь. Вынесли и меня, и на мое счастье скоро к нам БТР приехал, на нем отвезли в тыл.
Корреспондент:
- А были все же случаи, когда раненых оставляли?
Сергей Ивашин:
- Никогда не было и быть не могло. Землю будешь рвать, но раненого вынесешь.
Виталий Митрофанов:
- Там, в Грозном, поняли, что мы - русские. Теперь за Россию пасти любому порвать можем.
Корреспондент:
- Есть мнение, что если бы Чечня стояла где-нибудь в центре Европы, ее не смогла бы взять никакая другая армия.
Сергей Ивашин:
- Душманы подготовлены были отлично. И если бы наша артиллерия имела бы корректировку, мы бы намного быстрей победили. А то они не знают наших передвижений по городу и долбят и по ним, и по нам!
Корреспондент:
- Пишут, что в дудаевской армии порядок на высшем уровне. Это так?
Валентин Потапов:
- Подготовка у них была солидная, но и они часто по своим били, и у них просто анекдотические случаи были.
Корреспондент:
- Расскажи.
Валентин Потапов:
- Ну, например, они часто кололись и накуривались до беспамятства. Один раз из подвала выбегают трое душманов, один из них впереди всех идет, ничего не соображает, с саблей наголо. Бежит прямо на нас с саблей, кричит "Аллах акбар", а двое других с автоматами, вроде бы как его прикрывают. Сначала даже стрелять по ним не хотелось, так он нас насмешил. Шлепнули его, когда уже подбежал с саблей вплотную.
Еще один раз очистили подвал, а там душманы наколотые, обкуренные лежат, а с ними пять шлюх таких же валяются...
Младший сержант Александр Романов:
- И у нас, и у них были откровенные неудачи, как крупные, так и мелкие. Бандиты поначалу были подготовлены лучше, но наши очень быстро приспособились и в целом сноровка русского солдата значительно выше. И у них, и у нас были откровенные неудачи. Меня, например, тоже ранили свои...
Корреспондент:
- Как это случилось?
Александр Романов:
- Я служил в разведроте. Мы стояли недалеко от Грозного. Нас с утра подняли и поставили задачу: проверить обстановку в районе птицефермы. Мы отправились туда на БРМ (Боевая Разведывательная Машина -ред.). Проехав небольшое расстояние, увидели впереди, метров за 300, "мерседес", из которого вышли два чеченца. Мы запросили командира полка о разрешении уничтожить объект. Командир отказал. Достаточно было одного выстрела, чтобы уничтожить этот "мерседес"... Чеченцы достали из "мерседеса" оружие и скрылись за небольшим холмом. "Мерседес" из вида скрылся. До сих пор не пойму: почему командир не позволил его уничтожить...
От командира поступил приказ атаковать позиции чеченцев, укрепления которых находились за холмом. А укрепиться они успели основательно, и вдобавок к этому, на "мерседесе", который мы не подстрелили, им привезли еще гранатометы.
Пехота, которая поддерживала наш БРМ, была совершенно неопытная. Как начали бежать толпой, так и бежали до вершины холма, где нас встретили шквальным огнем и подбили БРМ. Мы успели выскочить, по приказу командира побежали назад к своим. Видим: на подмогу нам идет наш танк. Он производит пушечный выстрел, и вместо попадания в чеченское укрепление, бьет по своим. Четыре наших солдата свалились замертво, я был ранен. Вот так закончилась для меня чеченская эпопея. И, несмотря на то, что нашим все же удалось взять вражеское укрепление, потери понесли мы большие. И только потому, что солдаты ехали воевать необученными.
Я не держу зла на стрелка из нашего танка. Я держу зло на тех, кто его не выучил элементарному! Ведь были и такие, кто не знал, как рожок к автомату приставлять! Упал, весь в крови... Ребята подобрали, вот, скоро выписываюсь, опять - в часть. На фронт больше не пошлют, но полгода еще дослуживать... А я не знаю - как. Мы ведь со своим командиром на "ты" были... Все делили! Друг за друга стояли! Как теперь дослуживать с теми, кто не воевал?
Сергей Ивашин:
- К нам прикомандировали "детский сад" - моряков с Северного Флота. Только не путайте с морской пехотой! Так вот, один из них пытался стрельнуть из гранатомета и подставил его к плечу, как будто из духового ружья стрелять собрался. Хорошо, успел его удержать, иначе не только без плеча остался бы - голову бы вместе с плечом снесло. Но они там, кто выжил, сразу из детского сада - в академию поступили...
Рядовой Кирилл Антонов:
- Мы подготовку более или менее проходили - и в части, и уже в Моздоке. Где-то неделю на холмах тренировались. Стреляли, БМП (Боевая машина пехоты - ред.) водили. Приехали на окраину Грозного, там нас казаки кормили. Мы говорим: "Это же дорого - всю ораву кормить!" А они: "Да вы не волнуйтесь, у нас сегодня одна улица вас кормит, завтра - другая, и так по очереди. Кормили отлично, относились с душой, радовались, что мы здесь... Солдат там очень уважали.
Когда заехали в Грозный, было очень страшно сначала. Кругом убитые! Самое страшное - ночью. Потом, вроде, пообвыкли... Сидим как-то на обувной фабрике, вдруг ни с того, ни с сего - обстрел! Из гранатометов били, из автоматов. Я подбежал с пулеметом к окну, а куда стрелять - непонятно - тьма кромешная! Стою, даю очередь в темноту, наугад. Нам бы ночники (приборы ночного видения - ред.), а их нету. Подбежал комбат, отобрал у меня пулемет, сам стрелять начал, но я смотрю - тоже не знает куда стрелять, лупит просто так, в темноту. За эту ночь у нас множество народу перебили. Одному парню внутренности отбило. Бронежилет не пробило, а от удара парень скончался, прямо у нас на руках. Поначалу они каждый наш шаг знали, а мы о них - ничего. Они город знали, подземные ходы, канализационные трубы...
И ещё. Очень обидно, когда показывают по телевизору "подвиги" ОМОНа, а про нас забывают. Я, конечно, понимаю, задачи у нас разные, но они из себя таких рейнджеров крутых строят - противно. Они же сзади нас идут, им-то очищать почти ничего не надо. А снимают по телевизору почти только их. Я ни разу не видал, чтобы по телевизору простую пехоту показали, что она там воевала.
Но еще больше бесит, что чеченов показывали! Мы с ними воевали, а наши же журналисты врагов снимали, снимали из самого их логова, и нам никогда сведений не давали! А это ведь наши. Русские журналисты!
Корреспондент:
- Я бы заметил, не русские, а российские...
Кирилл Антонов:
- Вот-вот. А еще к Дудаеву этот, как его... Боровой приезжал. Дудаева как преступника ловят, а власть к Дудаеву на переговоры ездит. Я этого не понимаю. О чем с преступником "переговаривать"?
Рядовой Юрий Волков:
- Вот вы говорите, что вас сюда не пускают, там ведь журналистам военные вообще верить перестали после Чечни! Так что вы на них не обижайтесь.
Корреспондент:
- Мы не обижаемся. Только журналисты тоже разные бывают. Но ты лучше расскажи про себя. Про какой-нибудь эпизод военный.
Юрий Волков:
- Честно говоря, я особенно не воевал, хотя под обстрелом бывал часто. У меня вообще профессия самая печальная на этой войне была. Я водитель КАМАЗа. Часто трупы возил... Один раз едем с лейтенантом как раз за трупами. Он рядом со мной в кабине, с нами еще один парень, и в кузове еще два бойца. Я город не ахти знал, лейтенант тоже не знал. Это нас и погубило. Надо было от Сунжи направо ехать, а мы налево свернули, ну и угодили. Там как раз перестрелка между морской пехотой шла и душманами. Мы не разобрались, залетели прямо на ту позицию, которую духи контролировали. Сначала получили в КАМАЗ из гранатомета, потом начал автомат стрелять, потом СВД. Машина встала, что-то заклинило, по нам долбят, лейтенант выскочил из машины с автоматом, его сразу же убили, тут же. Меня ранили, тогда не успел сообразить - из чего. Кровь льется из ноги, больно... Не успел опомниться, как ранили еще раз - в плечо. Хорошо, что на окне кабины бронежилет висел. Снайпер в голову мне целился, но бронежилет спас... На меня парень упал, тоже ранили его, залегли прямо в кабине, двинуться боимся. Так и лежим. Потом взрыв раздался - еще раз из гранатомета попали, машина загорелась. Я еле-еле вытолкал парня из кабины, сам вылез, вижу, один из тех, кто ехал наверху, весь лежит в кровище, не шевелится, лежит с пробитой головой, без руки, без ног! Другой, гляжу, лежит, вроде, целый, но тоже не шевелится. Я тогда ничего не соображал, как робот действовал. Взял автомат у лейтенанта, а ему голову пробило, стал отстреливаться. Но не так, чтобы попасть, а так, чтобы по нам бить перестали. Автоматчики и снайпер вроде замолчали, но из гранатомета по нам ещё раз успели ударить. В тот день меня Бог сберег, недаром бабушка "Живый в помощи" повязала. Совсем рядом со мной раздался взрыв, но опять не убило, хотя и ранило еще в двух местах: в ногу и под лопатку. И еще в грудь два маленьких осколочка попали. Морпехи огонь усилили, а чувствую, силы начинаю терять, да и огонь по нам почти прекратился. Кричу парню, что в кабине со мной ехал, чтобы к нашим полз. А до наших - метров триста, не меньше. Вижу, и тот зашевелился, что в кузове ехал, его, наверное, контузило слегка. Втроем поползли кое-как в сторону наших. А те нас прикрывают, не дают душманам высунуться, и к нам еще несколько ребят поползли. Тот, что со мной ехал, совсем не мог уже ползти, пришлось ему помогать. А тот, что в кузове - очухался более-менее, в снег вжался, ползет потихоньку. Все в грязи, в крови, ползем медленно, боимся высунуться. Тот, что со мной ехал, кричит, чтобы мы его бросили, что нет у него сил. У меня тоже в голове помутилось, еле передвигаюсь. Снайперская пуля кость на ноге сломала.. Слава Богу, наши подбежали, спрашивают, живы ли, спрашивают, что с теми, кто лежать остался возле машины. А что с ними - мертвые лежат, вот что! Пока наши не подошли, я как-то крепился, потом сразу как в омут погрузился, ничего не помню, вырубился, словом. Помню только, что БТР за нами приехал, забрали нас. Очнулся в Моздоке, потом сюда перевезли. Вечно буду ребятам благодарен, они нас спасли. Потом ко мне, уже сюда, родственники лейтенанта приезжали, спрашивали про него. Не мог им в глаза смотреть, будто я виноват, что в него попали! Ну, вот и вся моя война...
Корреспондент:
- А как здесь к вам относятся? Хороший ли госпиталь, хорошие ли врачи?
Сергей Ивашин:
- Отлично относятся! Очень хороший госпиталь, врачам благодарны,, они многих здесь спасли. Из Купавны люди приходят, приносят пирожки, фрукты, мы знаем, что люди бедно живут, а все равно помогают. И родителям здесь хорошо: приютили бесплатно в пансионате, по 10 тысяч каждый день выдают, дорогу туда-сюда оплачивают. Спасибо всем, кто помогает!
Корреспондент:
- А чтобы вы хотели передать нашим читателям?
Сергей Ивашин:
- Чтобы за ребят молились, которые там остались. Даже за ОМОНовцев. Мы на них хоть и в обиде, но они же наши...
|
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
