Михаил Николаевич! И не надоело Вам? 157(!) страниц в этой теме.
Ибо "они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют.
И сбывается над ними пророчество Исайи, которое говорит: "слухом услышите - и не уразумеете, и глазами смотреть будете - и не увидите,
Ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем".
Имеющий уши, да услышит. Остальным - бесполезно.

А мы, по-Вашему, должны слушать лжетеории и чепуху?

Казаки настоящий геноцид пережили, как жертвы холокоста например!

Грязью казачество поливать только мразь способна, навроде Льва Троцкого, который в изгнании возмущался: как это И.Сталин посмел прекратить репрессии против казачества - этого милитаризированого реакционного населения России!

Иван, здесь никто казаков грязью не поливает. Просто некоторые участники форума пытаются продвигать псевдонаучные и вражеские идеи.

Вот как сами себя донские казаки называли в ответе туркам во время "Азовского седения":

----------------------------

...Да вы ж нас, бусурманы, пужаете, что с Руси не будет к нам запасов и выручки, будто к вам, бусурманом, из государства Московскога про нас то писано. И мы про то сами ж и без вас, собак, ведаем, какие мы в государство Московском на Руси люди дорогие и к чему мы там надобны. Черед мы свой сами ведаем. Государство великое и пространное Московское многолюдное, сияет оно посреди всех государств и орд бусурманских и еллинских и персидских, яко солнце. Не почитают нас там на Руси и за пса смердящаго. Отбегохом мы ис того государства Московского из работы вечныя, от холопства полного, от бояр и дворян государевых, да зде вселилися в пустыни непроходные, живем, взирая на Бога. Кому там потужить об нас? Ради там все концу нашему. А запасы к нам хлебные не бывают с Руси николи. Кормит нас, молотцов, Небесный Царь на поле своею милостию: зверьми дивиими да морскою рыбою. Питаемся, ако птицы небесные: ни сеем, ни орем, ни збираем в житницы. Так питаемся подле моря Синяго. А сребро и золото за морем у вас емлем. А жены себе красные любые, выбираючи, от вас же водим. А се мы у вас взяли Азов город своею казачьего волею, а не государьским повелением, для зипунов своих казачьих да для лютых пых ваших. И за то на нас Государь наш, холопей своих далних, добре кручиноват. Боимся от него, Государя Царя, за то казни к себе смертный за взятье азовское. И Государь наш, Великой, Пресветлой и Праведной Царь, Великий Князь Михаиле Феодоровичь всеа Русии Самодержец, многих государств и орд Государь и обладатель. Много у него, Государя Царя, на великом холопстве таких бусурманских царей служат ему, Государю Царю, как ваш Ибрагим турской царь.

В статье «К вопросу о происхождении Ка­заков» («Родимый Край» № 63) проф. М. А. Миллер пробует разрешить вопрос о корнях нашей народности совсем упрощенным спо­собом: просто приводит десяток выдержек из различных русских источников, в желанной ему интерпретации, и категорически решает: «Казак — слово татарское и до нашествия татар его не было».
Так утверждает ученый, который серьезно историей Казаков не занимался, никакой си­стемы по этому вопросу не создал, но очевид­но желает авторитетом своего имени подкре­пить старую русско-украинскую версию о беглых холопах.
А вот слова более объективного историка М. Н. Карамзина, писавшего за полтора века до наших дней и имевшего в своем распоря­жении все государственные архивы и мно­жество частных. «Заметим, — пишет он, — что летописи времен Василия Темного в 1444 году упоминают о Казаках Рязанских, осо­бенном легком войске, славном в новейшие времена. И так Козаки были не в одной Ук­раине, где имя их сделалось известно Исто­рии около 1517 года, но, вероятно, что оно в России древнее Батыева нашествия и при­надлежало Торкам и Берендеям, которые обитали на берегах Днепра ниже Киева. Там находим и первое жилище Малороссийских Казаков. Торки и Берендеи назывались Чер­касами: Козаки также».
При этом стоит заметить, что для казачьей истории имя «Черкасы» служит золотым мо­стиком между Черными Клобуками и Каза­ками- В Московском летописном своде конца XV века (ПСРЛ. т. 25, 1949 г., стр. 54) зна­чится: «Все Черные Клобуки, еже зовутся Черкасы». Т. е. «Черные Клобуки, которые теперь называются Черкасами». В актах и на некоторых картах Черкасами называют во­обще всех Казаков и Днепровских и Донских,
подчеркивая таким образом их кровное род­ство и общность происхождения из земли Черкасии.
Посмотрим, как решает тот вопрос другой исследователь казачьей древности, генерал А. И. Ригельман. Пользуясь местными архи­вами и забытыми теперь преданиями, два ве­ка тому назад он написал две книги: «Лето­писное повествование о Малой России» и «Историю или повестЕование о Донских Ка­заках». В обоих случаях речь идет почти ис­ключительно о Казаках и таким образом со­здается первоначальная система нашей исто­рии. «Начало Казаков, — говорит он, — про­исходит со времени 948 года от славного побе­дителя татар — Касака. И по имени его про-именовалось воинство его Казаками, о чем и Синопсис Киевский пишет, что, победивши Татар, Казаки жительствовать остались меж­ду реками Доном и Днепром».
Мнение этих двух русских историков в корне расходятся с утверждением проф. Мил­лера. Не соглашаются с ним и некоторые исторические памятники.
В нынешней своей форме наше имя появи­лось впервые в русских летописях только в 1444 г. и применительно не к Дону, а к Ряза­ни. До этого времени Русские, вообще, мало знали о Казаках и часто искажали их имя. Например, Вологодско-Пермская и Никано-ровская летописи под годом 1023 исказили его в « Казяхъ»: Поиде Мстислав с Козары и с Казягъ на великого князя Ярослава». В том, что у Мстислава Храброго в дружине оказа­лись Казаки-Казягъ ничего неожиданного нет. Ведь Земля Касак тоже гошла в состав его державы. Она указана в персидской ге­ографии 982 года (Гудуд ал Алэм, §4 у юж­ного берега Азовского моря. Там же помеща­ет ее несколько раньше Араб Масуди (Тан-бий, 184), который отличает ее от горских на­родов «Кэшзк».
Еще раньше слово «Касак» встречается в надписях, высеченных на камнях Танаиды в пристианскую эпоху (У-Л/1 вв.). Эти надпи­си собраны и изучены В. В. Латышевым и вспоминаются В. Ф. Миллером в его книге «Язык Осетин». Встречается там и имя «Ка-саг», которое обычно отдают в исключитель­ную собственность Кабардинцев, но которое, так лее как и «Черкасы», безусловно относи­лось ко всем жителям степной и предгорной части Сев. Кавказа.
На Сев.-вост. Кавказе летописи знают лишь Ясов, Обезов и Касогов (Касагов, Косогов). ЯСЫ — это ряд племен из прежнего полити­ческого коплекса Алании: Готиталаны, Асы, Азманы, Осетины-Эсседоны, Аорсы; ОБЕЗЫ — Абхазы, Адыгейцы, Убыхи; КАСАГИ — Кабардинцы и Черкасы Пятигорские, о кото­рых в 1527 г. писал австрийский посол Сигиз-мунд Герберштейн: «Они христиане, но ни от кого не зависят, живут по своим законам, исповедывают веру греческую, а богослуже­ния выполняют на славянском языке, кото­рым и пользуются главным образом в жиз­ни».
Кабарду и Пятигорье теперь еще Осетины именуют словом Казах, так же, как импера­тор Константин Багрянородный в своем тра­ктате «Об управлении империей» называл их в 948 г. Самих Кабардинцев Осетины называ­ют не Косог, как думает проф. Миллер и не Кассак, а Касгон (Касгон-Кабардинцы, во мнении Осетин, первые джентельмены и за­конодатели кавказских мод, а не сословие рабов!).
Перед татарским нашествием слово «Ка­зак» знали и Куманы-Половцы. Оно вошло в словарь «Кодекс Куманикус», составленный итальянцами в XIII веке.
Из всех этих кратких и неполных указаний отчетливо следует, что слово «Казак» в его различных транскрипциях было хорошо из­вестно на Дону и Сев. Кавказе задолго до при­хода Татар. По археологическим же данным оно, как имя, принадлежало тому турано-славянскому сплаву, который там образовал­ся в древние времена из Удзов, Торков, Кав­казских и Подонских Славян — Брсдников (Брадасов — персидской географии), всех тех племен и народов, из которых вышли наши предки в результате естественных процессов метисации-смешивания при тесном сожитель­стве.
В статье проф. Миллера странное впеча­тление производит выдержка из акта, будто бы, 1395 г. Источник, очевидно, указан оши­бочно. Она скорее взята из разных мест
«Уставной грамоты отчины Соловецкого мона­стыря 1548 г » Там встречаются в точности та­кие же фразы. Но речь здесь идет о Казаках-промышленниках, а не о каких либо рабочих или слугах. В некоторых случаях Уставная грамота 1564 г. предоставляла местным Каза­кам преимущества по сравнению с другими жителями. Слова «И ты у Амакоза десяти че­ловек освободил нанятись Казаками», оче­видно, тоже взята из какого то другого акта, потому что Уставные грамоты к отдельным лицам не обращались. И здесь источник ука­зан неправильно. В отчине Соловецкого мо­настыря было много Казаков. Некоторые из них занимались лесными промыслами, охо­той, рыболовством, скотоводством. Может быть, иные и находились в услужении, но по­чему «и в этом случае сохранилось первона­чальное значение слова «казак»? Будто бы, первоначальное значение слова — подневоль­ный слуга, а не свободный воин.
Если наш генерал, попав в эмиграцию, на­чинал работать в шахтах или служил в Пари­же шофером, станет ли он и в этом случае вы­разителем первоначального значения слова «казак»? Странное заключение! Известно, что на Руси «немцами» называли всех иностран­цев, солдат и чиновных наемников приходив­ших «на легкие хлеба». Молена ли из этого факта выводить первоначальное значение слова «немец»?
Участие Казаков в Куликовской битве не придумали Казаки-националисты. Тот же А. И. Ригельман (Повествование о Донских Ка­заках») утверждает, что об этом говорилось в краткой Московской летописи- С другой сто­роны — вкладные книги Донского монастыря и часовни на Лубянке тоже достаточно авто­ритетные источники.
Что можно теперь сделать, если все эти русские памятники время от времени пере­сматривались, сокращались, переделывались соответственно политическим понятиям рья­ных архивариусов. Взять хоть бы такой слу­чай: Ген. Болтин, писавший в XVIII веке, со­общает: «В 1282 г. Баскак татарский Курско­го княжения, призвав Черкас из Бештау или Пятигорья, населил ими слободы под именем Казаков». Ведь сам этого Болтин не выду­мал! Но по какой то причине листки, относя­щиеся к 1282 г. в основной русской Лав-рентьевской летописи бесследно исчезли и мы потеряли возможность называть эту дату го­дом первого упоминания на Руси нашего име­ни.
В приведенном выше намеке на первона­чальное унизительное значение слова «казак» и в заключительном восклицании проф. Миллера: «В чем же слава казачья?»
видеть сомнение автора в праве Казаков молено гордиться своим именем и своим прошлым.

Г. Губарев С.Ш.А.

Родимый край №66 1966

Трагедия Казачества
(Очерк на тему: Казачество и Россия).
ЧАСТЬ IV.
(январь- май 1920 года)
Отдельный оттиск из номеров 207 -231 журнала «Вольное казачество – Вiльне Козацтво»
Париж 1938 год.



Глава 1.

Основные причины возникновения войны в 1917 -1920 годах на территории бывшей Российской Им¬перии. — Провал организованного русского «белого» движения и успех «красной» России в 1919 г. Оценка положения к началу 1920 г., сделанная руссrними «красными» и русскими, «белыми».

Русские историки говорят, что земли по р. Оке и по верхнему течению р. Волги, где теперь компактною массою живут Великороссы, в конце XI столетия были глухим и мало заселенным краем, в лесах которого мел¬кими поселками жили финские племена. Вот на этих землях, из смешения славянских колонизаторов (при¬шедших с юга и запада) с финнами, выросло Велико¬русское племя. Это смешение славянских пришельцев с финскими туземцами не прошло бесследно для славян: «они восприняли некоторые физические и духовные черты того племени, с которым роднились на новых местах; изменился их чисто славянский тип и характер; получилось как бы новое славянское племя» — Великорусское (Академик Платонов. Учебник русской истории стр. 72).

В XIII - ХV веках Великороссы, под руководством московских князей, организовали Московское государство, которое уже в ХVI столетии, перешло к завоеванию земель соседних народов (захват всего Поволжья с городами Казанью и Астраханью; захват, при помощи казаков, Сибирского царства; войны за обладание берегами Балтийского моря и т. д.).

Во второй половине того же ХVI столетия Московия столкнулась с Польско-Литовским государством.
Почти все ХVII столетие заполнено упорнейшей борьбой между поляками и русскими за преобладание на восточно-европейской равнине.
В начале ХVIII стол. царь и преобразователь Московии — Петр I одновременно воевал на Землях Казаков, Украины и Прибалтийских народов.
К концу ХVIII столетия Россия присоединила к великорусским землям значительную часть берегов Балтийского моря, Белоруссию, Литву, большую часть земель польских (остальную часть получили немцы и австрийцы), Украину, Казачьи Земли и вступила в борьбу с Кавказскими народами.

В XIX стол., как известно, Россия захватила Финляндию, Бессарабию, выдержала борьбу с Наполеоном I, предпринимала неоднократные походы против Турции через р. Дунай и Балканские горы, захватила весь Кавказ, успешно воевала против Персии, захватила широкие просторы земель народов Средней Азии, проникла в Монголию и захватила Манчжурию...

С конца XIX стол. русское правительство поставило на порядок дня разрешение таких вопросов, как о выходе России к незамерзающим портам Атлантического океана (на севере), о выходе в Средиземное море посредством захвата проливов Босфора и Дарданелл, о выходе через Персию к портам Индийского океана...

В России все было подчинено интересам обширного государства. Разносторонняя работа классов и сословий русского народа, хозяйственная и культурная деятельность завоеванных Россиею народов были направлены на служение 'России; православная церковь с ее возглавлением святейшим правительствующим Синодом, великорусская школа, царская армия, система налогов и податей, вся финансовая политика, внутренняя и внешняя торговля, железнодорожное строительство — все должно было служить интересам России, раскинувшейся на одной шестой части всей суши земного шара. На всем лежал отпечаток централизации и бюрократизма.

Многонациональный состав населения России наложил свою печать на состав всех классов и сословий государства, на состав краевых и общегосударственных работников на поле экономики, культуры, политики, организации вооруженных сил империи и т. д. Российская интеллигенция, хотя по своему происхождению в известной части и принадлежала к различным национальностям, но, пройдя через русскую школу, вступив на службу русскому государству, оторвалась от своих национальных корней, национально обезличилась. Это явление наблюдалось среди чиновничества всех ведомств, учительства, офицерства, врачей, адвокатов, инженеров, городских и земских служащих, кооперативных, банковских и иных работников.

Так как экономические интересы земледельцев, рабочих, помещиков, купцов различных национальностей бывшей России в значительной мере совпадали; так как особенно угнетенным классам всех национальностей — рабочим и хлеборобам — приходилось вести долгую и упорную борьбу за улучшение своего тяжелого положения, за свои элементарные права; так как господствующие классы всех национальностей, защищая свои преимущества и господствующее положение, вели борьбу за это сообща; так как все «прогрессивные» и, особенно, социалистические элементы населения всех национальностей объединялись в борьбе за свои интересы, а все защитники царского строя сходились на признании необходимости его сохранения, — естественно, что, попутно, с развитием экономической и политической жизни государства, в России организовывались, «интернациональные» по своему персональному составу, отношении «инородцев», «белое» движение, понятно, вступило в борьбу и с освободительными движениями этих народов, некоторые Из которых к тому времени уже провозгласили свою самостоятельность.

Руководители русского противобольшевисткого движения не признавали национальных республик, делали все для того, чтобы помешать признанию этих республик со стороны Англии, Франции, Италии и т. д-, а, где было возможно, «белые» вступали и в открытую борьбу против освобождающихся невольников России, И большевики, являясь носителями и выразителями желаний и стремлений большинства русского народа (Великороссии), продолжали старую захватническую политику России.

Большевистское правительство не отказывалось от завоеваний, сделанных Россией в течение прошлых столетий, а стремившиеся к освобождению народы не могли отказаться от борьбы за свою национальную свободу.

Русские «белые» союзники Казаков, как на Юге так и на Востоке, приложили много усилий к тому, чтобы затемнить головы казакам, чтобы закрыть для них истинный смысл происходящей борьбы. Русские старались доказать казакам, что русский народ будто бы против большевистской власти, что большевизм — явление чуждое русскому народу. При этом призывали казаков к благородному, рыцарскому шагу: помочь «русскому народу освободиться от большевистского ига».

Когда же «белое» движение к концу 1919 г. потерпело крушение, когда истинное положение вещей уже трудно было закрыть фальшивыми фразами, тогда некоторые русские из «белого» стана, иногда, даже публично, говорили правду о русском большевизме. Для примера сошлемся на передовую статью в официозном органе правительства ген. Деникина — «Великая Россия» 12 января 1920 г. Там читаем: ... «Борьба с большевизмом снова приобретает затяжной и длительный характер. И с особенной настойчивостью в настоящий момент встает мысль, что большевизм не есть случайный и кратковременный эпизод русской истории, но глубокий и стихийный процесс, подобие затяжной, хронической болезни. Болезнь эта была подготовлена всей предшествующей нашей историей, нищетой и некультурностью масс и роковыми заблуждениями нашей интеллигенции... Столетиями подготовлялся большевизм в наших низах, десятилетиями вырабатывалась его идеология»...

Если бы Казачество вовремя усвоило эту истину, оно не пошло бы с теми, кто тянул его на «московскую дорогу», оно организовало бы борьбу только ради защиты своих земель.

Сущность происходивших тогда событий понимали новые вожди русского народа, находившиеся в постоянном и непосредственном с ним общении в Великороссии. А суть кровавых событий была проста: а) русские рабочие и крестьяне сбросили с себя царскую власть и ввели власть советскую; одновременно с тем, в руки крестьян перешли помещичьи земли, а в руки рабочих — фабрики и заводы; б) русский народ вел войны за удержание в своих руках тех народов, которые были завоеваны Россией во времена царей и императоров; в) новая, большевистская Россия успешно разбивала «белые» армии Колчака, Деникина, Юденича и Миллера.

Один из таких вождей, И. Сталин, в декабре 1919 г. в московской газете «Правда» опубликовал следующее:
«Каковы причины поражения контрреволюции и прежде всего Деникина», — спрашивал Сталин и отвечал: а) «непрочность тыла контрреволюционных войск. Ни одна армия в мире не может победить без устойчивого тыла, ну, а тыл Деникина (а также Колчака) совершенно неустойчив. Этот факт непрочности тыла контрреволюционных войск объясняется социальным характером правительства Деникина — Колчака, создавшего эти войска. Деникин и Колчак несут с собой не только ярмо англо - французского капитала, победа Деникина — Колчака есть потеря самостоятельности России, превращение России в дойную корову англофранцузских денежных мешков. В этом смысле правительство Деникина — Колчака есть самое антинародное, антинациональное правительство. В этом смысле советское правительство есть единственное народное и единственно национальное, в лучшем смысле этого слова, правительство, ибо оно несет с собой не только освобождение трудящихся от капитала, но и освобождение всей России от ига мирового империализма, превращение России из колонии в самостоятельную свободную страну».

Отмечая причины поражения антибольшевистских армий, Сталин далее писал: «б) окраинное положение контрреволюции. Еще в начале октябрьского переворота наметилось некоторое географическое размежевание между революцией и контрреволюцией. В ходе дальнейшего развития гражданской войны районы революции и контрреволюции определились окончательно. Внутренняя Россия с ее промышленными и культурно-политическими центрами — Москва и Петроград, с однородным в национальном отношении населением, по преимуществу русским, — превратилась в базу революции.

Окраины же России, главным образом, южная и восточная окраины, без важных промышленных и культурно-политических центров, с населением в высокой степени разнообразным в национальном отношении, состоящим из привилегированных казаков - колонизаторов, с одной стороны, и неполноправных татар, башкир, киргиз (на востоке), украинцев, чеченцев, ингушей и других мусульманских народов, с другой стороны, — превратились в базу контрреволюции.

Разве не ясно, что никакого другого «географического распределения» и не могло быть. Но это обстоятельство имело своим последствием целый ряд роковых неизбежных минусов для контр-революции и столько же неизбежных плюсов для революции.

Для успеха войск, действующих в эпоху ожесточенной гражданской войны, абсолютно необходимо единство, спаянность той живой людской среды, элементами которой питаются и соками которой поддерживают себя эти войска, причем единство это может быть национальным (особенно в начале гражданской войны) или классовым (особенно при развитии гражданской войны). Без такого единства немыслимы длительные военные успехи. Но в том то и дело, что окраины России (восточная и южная) не представляют и не могут представлять для войск Деникина и Колчака ни в национальном, ни в классовом отношении даже того минимума единства живой среды, без которого (как я говорил выше) невозможна серьезная победа. Разве не ясно, что войска, составленные из таких разнородных элементов, неминуемо должны распасться при первом серьезном ударе со стороны советских армий...

В противоположность окраинам, внутренняя Россия открывает совершенно иную картину. Во-первых, в национальном отношении она едина и спаяна, ибо девять десятых ее населения состоит из великороссов. Во-вторых, достижение классового единства живой среды, питающей фронт и непосредственный тыл советских; войск, облегчается наличием в ней популярного среди крестьянства петроградско-московского пролетариата, тесно сплачивающего его вокруг советского правительства.

Здесь же следует искать объяснения того, непонятного для просвещенных шаманов Антанты, факта, что «контрреволюционные войска, дойдя до известных пределов (до пределов внутренней России) неминуемо терпят катастрофу»... (газета «Правда», 15/28 декабря 1919 года).

Действительно, всю осень и в начале зимы 1919 г. советские войска почти безостановочно гнали перед со¬бой войска «Правителя России адмирала Колчака» и заняли: 16 октября г. Петропавловск, 1 ноября — г. Омск, 9 декабря — г. Томск. «В конце декабря 1919 г. армии Колчака, добиваемые партизанами, охваченные процессом внутреннего стихийного распада, фактически перестали существовать, как боевая сила, что ставило на очередь вопрос о полной ликвидации нашего (большевистского) восточного фронта. Развал Колчаковского фронта открыл нам (большевикам) путь еще в сентябре 1919 г. на соединение с Туркестаном, что весьма содействовало усилению и повышению авторитета советской власти в странах востока; первое посольство, которое увидела в своих стенах Москва, после долгого перерыва, было афганское посольство», — говорит Н.Какурин

Северный фронт был пассивный. Северо-западная армия ген. Юденича была отброшена советскими войсками на территорию Эстонии и там 21 декабря 1919 г. была разоружена и интернирована.

Южный фронт откатился к Перекопскому перешейку и к нижнему течению р. Дона.
О состоянии тыла Южного фронта бывший главнокомандующий ген. Деникин говорит следующее:
. . . «Дезертирство приняло широкое, повальное распространение. Если много было зеленых в плавнях Кубани, в лесах Черноморья, то не меньше «зеленых» — в пиджаках и френчах — наполняло улицы» собрания, кабаки городов и даже правительственные учреждения. Борьба с ними не имела никакого успеха»...
. . . «Не только в «народе», по и в «обществе» на¬ходили легкий сбыт расхищаемые запасы обмундирования Новороссийской базы и армейских складов. Спекуляция достигла размеров необычайных, захватывая в свой порочный круг людей самых разнообразных кругов, партий и профессий»...
. . . «Казнокрадство, хищения, взяточничество стали явлением обычным; целые корпорации страдали этим недугом»...
. . . «В городах шел разврат, разгул, пьянство и кутежи, в которые, очертя голову, бросалось и офицерство, приезжающее с фронта.
— Жизни — грош цена! Хоть день, да мой!

Шел пир во время чумы, возбуждая злобу и отвращение в сторонних зрителях, придавленных нуждой»... (Деникин. Очерки русской смуты, т. У, стр. 273-275).

«Все, что создавалось с затратой таких колоссальных усилий — совершенно неожиданно расползалось во все стороны. Это был позорный провал системы, недостатки которой вдруг выявились с ужасающей рельефностью. Было поздно исправлять ошибки», — говорят один из русских журналистов (Г. Н. Раковский. В стане белых, стр. 51).

Один из самых заносчивых, больных высокомерием и самомнением, вождей «белого» движения — ген. Врангель еще в декабре 1919 г., на станции Ясиноватой, в беседе с командующим Донской армией генералом Сидориным высказывал убеждение в том, что «война с большевиками окончательно проиграна, что драться с ними дальше не возможно и что нужно заняться подготовкой заключения мира с большевиками, спасения тех. кто не мог у них остаться» (там же, стр. 45-46).

«Белые», претендуя на государственную власть в России, все те, кто усердно в течение двух лет сбивал казаков с казачьей дороги, кто подталкивал их на «московскую» дорогу, кто старательно мешал казакам поставить борьбу на правильные свои рельсы, кто высокомерно, не брезгая никакими средствами, боролся против казачьей самостийности портил казакам дипломатическую дорогу к Союзникам, кто погубил казачье освободительное движение, к концу 1919 года скопились в г. Новороссийске.

«В начале января 1920 г. Новороссийск являл собою зрелище необыкновенное», — рассказывает правая рука Деникина — К. Н. Соколов. «Город, до краев пере¬полненный эвакуированными учреждениями и беженцами, изобиловал всевозможными властями и страдал больше всего от безвластия. На голову местному начальству свалилось ростовское начальство, и получился невообразимый переплет инстанций и полномочий, высших и низших, военных и гражданских. Все это распоряжалось, писало приказы, угрожало, и окончательно потерявший голову обыватель не знал, что ему делать — регистрироваться, отправляться на окопные работы, мобилизоваться или эвакуироваться дальше»... (Правление ген. Деникина, стр. 23 .

О том же ген. Врангель пишет: «Я прибыл г. Новороссийск 29 декабря. Город в эти дни, донельзя забитый многочисленными эвакуированными учреждениями, переполненный огромным количеством беженцев, представлял жуткую картину. Беспрерывно дул обычный в эту пору ледяной норд-ост. В нетопленных домах ютились среди жалких спасенных пожитков напуганные, лишившиеся своего имущества, выбитые из колеи беженцы. Свирепствовал тиф, ежедневно унося сотни жертв. На забитой эшелонами станции стояло большое число санитарных поездов; больных и раненых не успевали разгружать. Благодаря спешной эвакуации в условиях крайне тяжелых, смертность среди больных чрезвычайно возросла. Приходившие санитарные поезда привозили десятки мертвецов. Их на вокзале выносили из вагона, складывали на телеги и, кое - как прикрыв рогожей или брезентом, везли по городу. Из под покрышки торчали окоченевшие руки, ноги, виднелись оскаленные лица мертвецов». (Записки, т. I, стр. 283).

Трагедия Казачества
(Очерк на тему: Казачество и Россия).
ЧАСТЬ IV.
(январь- май 1920 года)
Отдельный оттиск из номеров 207 -231 журнала «Вольное казачество – Вiльне Козацтво»
Париж 1938 год.



Глава 1.

Основные причины возникновения войны в 1917 -1920 годах на территории бывшей Российской Им¬перии. — Провал организованного русского «белого» движения и успех «красной» России в 1919 г. Оценка положения к началу 1920 г., сделанная руссrними «красными» и русскими, «белыми».

Русские историки говорят, что земли по р. Оке и по верхнему течению р. Волги, где теперь компактною массою живут Великороссы, в конце XI столетия были глухим и мало заселенным краем, в лесах которого мел¬кими поселками жили финские племена. Вот на этих землях, из смешения славянских колонизаторов (при¬шедших с юга и запада) с финнами, выросло Велико¬русское племя. Это смешение славянских пришельцев с финскими туземцами не прошло бесследно для славян: «они восприняли некоторые физические и духовные черты того племени, с которым роднились на новых местах; изменился их чисто славянский тип и характер; получилось как бы новое славянское племя» — Великорусское (Академик Платонов. Учебник русской истории стр. 72).

В XIII - ХV веках Великороссы, под руководством московских князей, организовали Московское государство, которое уже в ХVI столетии, перешло к завоеванию земель соседних народов (захват всего Поволжья с городами Казанью и Астраханью; захват, при помощи казаков, Сибирского царства; войны за обладание берегами Балтийского моря и т. д.).

Во второй половине того же ХVI столетия Московия столкнулась с Польско-Литовским государством.
Почти все ХVII столетие заполнено упорнейшей борьбой между поляками и русскими за преобладание на восточно-европейской равнине.
В начале ХVIII стол. царь и преобразователь Московии — Петр I одновременно воевал на Землях Казаков, Украины и Прибалтийских народов.
К концу ХVIII столетия Россия присоединила к великорусским землям значительную часть берегов Балтийского моря, Белоруссию, Литву, большую часть земель польских (остальную часть получили немцы и австрийцы), Украину, Казачьи Земли и вступила в борьбу с Кавказскими народами.

В XIX стол., как известно, Россия захватила Финляндию, Бессарабию, выдержала борьбу с Наполеоном I, предпринимала неоднократные походы против Турции через р. Дунай и Балканские горы, захватила весь Кавказ, успешно воевала против Персии, захватила широкие просторы земель народов Средней Азии, проникла в Монголию и захватила Манчжурию...

С конца XIX стол. русское правительство поставило на порядок дня разрешение таких вопросов, как о выходе России к незамерзающим портам Атлантического океана (на севере), о выходе в Средиземное море посредством захвата проливов Босфора и Дарданелл, о выходе через Персию к портам Индийского океана...

В России все было подчинено интересам обширного государства. Разносторонняя работа классов и сословий русского народа, хозяйственная и культурная деятельность завоеванных Россиею народов были направлены на служение 'России; православная церковь с ее возглавлением святейшим правительствующим Синодом, великорусская школа, царская армия, система налогов и податей, вся финансовая политика, внутренняя и внешняя торговля, железнодорожное строительство — все должно было служить интересам России, раскинувшейся на одной шестой части всей суши земного шара. На всем лежал отпечаток централизации и бюрократизма.

Многонациональный состав населения России наложил свою печать на состав всех классов и сословий государства, на состав краевых и общегосударственных работников на поле экономики, культуры, политики, организации вооруженных сил империи и т. д. Российская интеллигенция, хотя по своему происхождению в известной части и принадлежала к различным национальностям, но, пройдя через русскую школу, вступив на службу русскому государству, оторвалась от своих национальных корней, национально обезличилась. Это явление наблюдалось среди чиновничества всех ведомств, учительства, офицерства, врачей, адвокатов, инженеров, городских и земских служащих, кооперативных, банковских и иных работников.

Так как экономические интересы земледельцев, рабочих, помещиков, купцов различных национальностей бывшей России в значительной мере совпадали; так как особенно угнетенным классам всех национальностей — рабочим и хлеборобам — приходилось вести долгую и упорную борьбу за улучшение своего тяжелого положения, за свои элементарные права; так как господствующие классы всех национальностей, защищая свои преимущества и господствующее положение, вели борьбу за это сообща; так как все «прогрессивные» и, особенно, социалистические элементы населения всех национальностей объединялись в борьбе за свои интересы, а все защитники царского строя сходились на признании необходимости его сохранения, — естественно, что, попутно, с развитием экономической и политической жизни государства, в России организовывались, «интернациональные» по своему персональному составу, отношении «инородцев», «белое» движение, понятно, вступило в борьбу и с освободительными движениями этих народов, некоторые Из которых к тому времени уже провозгласили свою самостоятельность.

Руководители русского противобольшевисткого движения не признавали национальных республик, делали все для того, чтобы помешать признанию этих республик со стороны Англии, Франции, Италии и т. д-, а, где было возможно, «белые» вступали и в открытую борьбу против освобождающихся невольников России, И большевики, являясь носителями и выразителями желаний и стремлений большинства русского народа (Великороссии), продолжали старую захватническую политику России.

Большевистское правительство не отказывалось от завоеваний, сделанных Россией в течение прошлых столетий, а стремившиеся к освобождению народы не могли отказаться от борьбы за свою национальную свободу.

Русские «белые» союзники Казаков, как на Юге так и на Востоке, приложили много усилий к тому, чтобы затемнить головы казакам, чтобы закрыть для них истинный смысл происходящей борьбы. Русские старались доказать казакам, что русский народ будто бы против большевистской власти, что большевизм — явление чуждое русскому народу. При этом призывали казаков к благородному, рыцарскому шагу: помочь «русскому народу освободиться от большевистского ига».

Когда же «белое» движение к концу 1919 г. потерпело крушение, когда истинное положение вещей уже трудно было закрыть фальшивыми фразами, тогда некоторые русские из «белого» стана, иногда, даже публично, говорили правду о русском большевизме. Для примера сошлемся на передовую статью в официозном органе правительства ген. Деникина — «Великая Россия» 12 января 1920 г. Там читаем: ... «Борьба с большевизмом снова приобретает затяжной и длительный характер. И с особенной настойчивостью в настоящий момент встает мысль, что большевизм не есть случайный и кратковременный эпизод русской истории, но глубокий и стихийный процесс, подобие затяжной, хронической болезни. Болезнь эта была подготовлена всей предшествующей нашей историей, нищетой и некультурностью масс и роковыми заблуждениями нашей интеллигенции... Столетиями подготовлялся большевизм в наших низах, десятилетиями вырабатывалась его идеология»...

Если бы Казачество вовремя усвоило эту истину, оно не пошло бы с теми, кто тянул его на «московскую дорогу», оно организовало бы борьбу только ради защиты своих земель.

Сущность происходивших тогда событий понимали новые вожди русского народа, находившиеся в постоянном и непосредственном с ним общении в Великороссии. А суть кровавых событий была проста: а) русские рабочие и крестьяне сбросили с себя царскую власть и ввели власть советскую; одновременно с тем, в руки крестьян перешли помещичьи земли, а в руки рабочих — фабрики и заводы; б) русский народ вел войны за удержание в своих руках тех народов, которые были завоеваны Россией во времена царей и императоров; в) новая, большевистская Россия успешно разбивала «белые» армии Колчака, Деникина, Юденича и Миллера.

Один из таких вождей, И. Сталин, в декабре 1919 г. в московской газете «Правда» опубликовал следующее:
«Каковы причины поражения контрреволюции и прежде всего Деникина», — спрашивал Сталин и отвечал: а) «непрочность тыла контрреволюционных войск. Ни одна армия в мире не может победить без устойчивого тыла, ну, а тыл Деникина (а также Колчака) совершенно неустойчив. Этот факт непрочности тыла контрреволюционных войск объясняется социальным характером правительства Деникина — Колчака, создавшего эти войска. Деникин и Колчак несут с собой не только ярмо англо - французского капитала, победа Деникина — Колчака есть потеря самостоятельности России, превращение России в дойную корову англофранцузских денежных мешков. В этом смысле правительство Деникина — Колчака есть самое антинародное, антинациональное правительство. В этом смысле советское правительство есть единственное народное и единственно национальное, в лучшем смысле этого слова, правительство, ибо оно несет с собой не только освобождение трудящихся от капитала, но и освобождение всей России от ига мирового империализма, превращение России из колонии в самостоятельную свободную страну».

Отмечая причины поражения антибольшевистских армий, Сталин далее писал: «б) окраинное положение контрреволюции. Еще в начале октябрьского переворота наметилось некоторое географическое размежевание между революцией и контрреволюцией. В ходе дальнейшего развития гражданской войны районы революции и контрреволюции определились окончательно. Внутренняя Россия с ее промышленными и культурно-политическими центрами — Москва и Петроград, с однородным в национальном отношении населением, по преимуществу русским, — превратилась в базу революции.

Окраины же России, главным образом, южная и восточная окраины, без важных промышленных и культурно-политических центров, с населением в высокой степени разнообразным в национальном отношении, состоящим из привилегированных казаков - колонизаторов, с одной стороны, и неполноправных татар, башкир, киргиз (на востоке), украинцев, чеченцев, ингушей и других мусульманских народов, с другой стороны, — превратились в базу контрреволюции.

Разве не ясно, что никакого другого «географического распределения» и не могло быть. Но это обстоятельство имело своим последствием целый ряд роковых неизбежных минусов для контр-революции и столько же неизбежных плюсов для революции.

Для успеха войск, действующих в эпоху ожесточенной гражданской войны, абсолютно необходимо единство, спаянность той живой людской среды, элементами которой питаются и соками которой поддерживают себя эти войска, причем единство это может быть национальным (особенно в начале гражданской войны) или классовым (особенно при развитии гражданской войны). Без такого единства немыслимы длительные военные успехи. Но в том то и дело, что окраины России (восточная и южная) не представляют и не могут представлять для войск Деникина и Колчака ни в национальном, ни в классовом отношении даже того минимума единства живой среды, без которого (как я говорил выше) невозможна серьезная победа. Разве не ясно, что войска, составленные из таких разнородных элементов, неминуемо должны распасться при первом серьезном ударе со стороны советских армий...

В противоположность окраинам, внутренняя Россия открывает совершенно иную картину. Во-первых, в национальном отношении она едина и спаяна, ибо девять десятых ее населения состоит из великороссов. Во-вторых, достижение классового единства живой среды, питающей фронт и непосредственный тыл советских; войск, облегчается наличием в ней популярного среди крестьянства петроградско-московского пролетариата, тесно сплачивающего его вокруг советского правительства.

Здесь же следует искать объяснения того, непонятного для просвещенных шаманов Антанты, факта, что «контрреволюционные войска, дойдя до известных пределов (до пределов внутренней России) неминуемо терпят катастрофу»... (газета «Правда», 15/28 декабря 1919 года).

Действительно, всю осень и в начале зимы 1919 г. советские войска почти безостановочно гнали перед со¬бой войска «Правителя России адмирала Колчака» и заняли: 16 октября г. Петропавловск, 1 ноября — г. Омск, 9 декабря — г. Томск. «В конце декабря 1919 г. армии Колчака, добиваемые партизанами, охваченные процессом внутреннего стихийного распада, фактически перестали существовать, как боевая сила, что ставило на очередь вопрос о полной ликвидации нашего (большевистского) восточного фронта. Развал Колчаковского фронта открыл нам (большевикам) путь еще в сентябре 1919 г. на соединение с Туркестаном, что весьма содействовало усилению и повышению авторитета советской власти в странах востока; первое посольство, которое увидела в своих стенах Москва, после долгого перерыва, было афганское посольство», — говорит Н.Какурин

Северный фронт был пассивный. Северо-западная армия ген. Юденича была отброшена советскими войсками на территорию Эстонии и там 21 декабря 1919 г. была разоружена и интернирована.

Южный фронт откатился к Перекопскому перешейку и к нижнему течению р. Дона.
О состоянии тыла Южного фронта бывший главнокомандующий ген. Деникин говорит следующее:
. . . «Дезертирство приняло широкое, повальное распространение. Если много было зеленых в плавнях Кубани, в лесах Черноморья, то не меньше «зеленых» — в пиджаках и френчах — наполняло улицы» собрания, кабаки городов и даже правительственные учреждения. Борьба с ними не имела никакого успеха»...
. . . «Не только в «народе», по и в «обществе» на¬ходили легкий сбыт расхищаемые запасы обмундирования Новороссийской базы и армейских складов. Спекуляция достигла размеров необычайных, захватывая в свой порочный круг людей самых разнообразных кругов, партий и профессий»...
. . . «Казнокрадство, хищения, взяточничество стали явлением обычным; целые корпорации страдали этим недугом»...
. . . «В городах шел разврат, разгул, пьянство и кутежи, в которые, очертя голову, бросалось и офицерство, приезжающее с фронта.
— Жизни — грош цена! Хоть день, да мой!

Шел пир во время чумы, возбуждая злобу и отвращение в сторонних зрителях, придавленных нуждой»... (Деникин. Очерки русской смуты, т. У, стр. 273-275).

«Все, что создавалось с затратой таких колоссальных усилий — совершенно неожиданно расползалось во все стороны. Это был позорный провал системы, недостатки которой вдруг выявились с ужасающей рельефностью. Было поздно исправлять ошибки», — говорят один из русских журналистов (Г. Н. Раковский. В стане белых, стр. 51).

Один из самых заносчивых, больных высокомерием и самомнением, вождей «белого» движения — ген. Врангель еще в декабре 1919 г., на станции Ясиноватой, в беседе с командующим Донской армией генералом Сидориным высказывал убеждение в том, что «война с большевиками окончательно проиграна, что драться с ними дальше не возможно и что нужно заняться подготовкой заключения мира с большевиками, спасения тех. кто не мог у них остаться» (там же, стр. 45-46).

«Белые», претендуя на государственную власть в России, все те, кто усердно в течение двух лет сбивал казаков с казачьей дороги, кто подталкивал их на «московскую» дорогу, кто старательно мешал казакам поставить борьбу на правильные свои рельсы, кто высокомерно, не брезгая никакими средствами, боролся против казачьей самостийности портил казакам дипломатическую дорогу к Союзникам, кто погубил казачье освободительное движение, к концу 1919 года скопились в г. Новороссийске.

«В начале января 1920 г. Новороссийск являл собою зрелище необыкновенное», — рассказывает правая рука Деникина — К. Н. Соколов. «Город, до краев пере¬полненный эвакуированными учреждениями и беженцами, изобиловал всевозможными властями и страдал больше всего от безвластия. На голову местному начальству свалилось ростовское начальство, и получился невообразимый переплет инстанций и полномочий, высших и низших, военных и гражданских. Все это распоряжалось, писало приказы, угрожало, и окончательно потерявший голову обыватель не знал, что ему делать — регистрироваться, отправляться на окопные работы, мобилизоваться или эвакуироваться дальше»... (Правление ген. Деникина, стр. 23 .

О том же ген. Врангель пишет: «Я прибыл г. Новороссийск 29 декабря. Город в эти дни, донельзя забитый многочисленными эвакуированными учреждениями, переполненный огромным количеством беженцев, представлял жуткую картину. Беспрерывно дул обычный в эту пору ледяной норд-ост. В нетопленных домах ютились среди жалких спасенных пожитков напуганные, лишившиеся своего имущества, выбитые из колеи беженцы. Свирепствовал тиф, ежедневно унося сотни жертв. На забитой эшелонами станции стояло большое число санитарных поездов; больных и раненых не успевали разгружать. Благодаря спешной эвакуации в условиях крайне тяжелых, смертность среди больных чрезвычайно возросла. Приходившие санитарные поезда привозили десятки мертвецов. Их на вокзале выносили из вагона, складывали на телеги и, кое - как прикрыв рогожей или брезентом, везли по городу. Из под покрышки торчали окоченевшие руки, ноги, виднелись оскаленные лица мертвецов». (Записки, т. I, стр. 283).

Г л а в а 2.

Внешняя и внутренняя обстановка Юго-Восточного Казачества к началу 1920 г. — Подготовка разрыва Казачества с «белым» движением. — Пребывание Донской казачьей армии и Терских частей в русских руках. — Стремление русских генералов к захвату в своп руки военных сил Кубани. — Желание русских держать в своих руках государственную власть на Казачьих Землях. — Принятие генералом Деникиным предложения представителя Англии Мак-Киндера об отношении «к существующим окраинным правительствам».

К началу 1920 г. вся территория казачьего Дона была занята советскими войсками: 1-я Конная армия Буденного, VIII-я, IX-я, Х-я и XI-я советские армии занимали фронт от устья р. Дона вверх по правому берегу этой реки до района станицы Каргальской, и далее фронт проходил на юго-восток до Каспийского моря (район Черного Рынка), имея задачей в ближайшее время захватить земли Кубани, Ставропольской губ. и Терека.
Массы беженцев с Дона хлынули на Кубань.
Наступили грозные часы для Юго-Восточного Казачества!
В это время Казачество не имело объединенной казачьей власти: существовали атаманы и правительства Дона, Кубани и Терека; было три казачьих парламента — Донской, Кубанский и Терский.
Казачьи вооруженные силы не были объединены единым КАЗАЧЬИМ командованием.

Не было ясно поставленной своей конечной цели тяжелой войны, которую с великими жертвами вело Казачество уже третий год.
Хотя в ноябре 1919 г. русские генералы во главе с Деникиным произвели вооруженный переворот на Кубани (Трагедия Казачества, ч. 3, стр. 455-603) и этим злодеянием окончательно выявили свое антиказачье лицо, несмотря на это, продолжала работать Южно - русская конференция, состоявшая из представителей Дона, Кубани и Терека и представителей ген. Деникина.
Однако, ноябрьские и декабрьские события на фронте и в тылу заставили казаков более внимательно задуматься над своим вопросом и внимательным взором поискать основную причину надвигавшейся на казаков страшной катастрофы.

Даже некоторые Горячие сторонники ген. Деникина среди казаков, очевидно, начали понимать то, куда ведет Казачество его союз с русским «белым» движением. 16-го декабря 1919 г- председатель деникинского Особого Совещания (правительства) ген. Лукомский писал ген. Деникину следующее: «Сговориться с казаками теперь будет трудно. Вчера мне Харламов (председатель Донского Круга) сказал: «Не скрою от Вас, что настроение среди членов конференции несколько изменилось и некоторые говорят так: когда Добрармня занимала Орел, то с нами не церемонились и говорили очень твердым языком; теперь пора и нам заговорить другим языком». (Деникин. Очерки рус. смуты, стр. 285).

Тем не менее, руководители «белого» движения и теперь продолжали свою старую линию в отношении Казачества.
Донская казачья армия находилась в надежных руках сторонников ген. Деникина — Донского Атамана ген. Богаевского, ген. Сидорина и ген. Кельчевского. Когда Добровольческая армия за время ее отступления от гор. Орла в Донецкий бассейн так численно ослабела, что уже не могла называться армией, 20 декабря; 1919 г. Деникин переименовал ее в Добровольческий корпус и этот Корпус подчинил командующему Дом. армией ген. Сидорину. Этот факт, без сомнения, говорит о том, что командующий Донской армией пользовался полным доверием со стороны руководителей «белого» движения.
Терские вооруженные силы были в руках испытанного сторонника ген. Деникина Терского Атамана. ген. Вдовенко и главноначальствующего Терско-Дагестанского края ген. Эрдели.

Сторонник Деникина — Кубанский Войсковой Атаман ген. Успенский, избранный на этот пост после ноябрьского переворота на Кубани, умер 17 декабря 1919 года. Неизвестно было, кого именно изберет Кубанская Рада новым Атаманом. Также наперед трудно было сказать, какого состава Кубанское Правительство будет назначено новым Атаманом.

Чтобы предупредить события ген. Деникин в декабре 1919 г. послал на Кубань своего верного сторонника — ген. А. Шкуро. «Последний, прибыв из Ставки, объявил но приказанию Главнокомандующего «сполох» и объезжал станицы, собирал станичные сборы. При генерале Шкуро состояли, командированный в его распоряжение... генерального штаба полковник Гонтарев, несколько адъютантов и ординарцев» (Врангель. Записки т. 1, стр. 277).

Ген. Шкуро был ярым противником казачьих самостийников и горячим поклонником ген. Деникина. Еще осенью 1918 г. Шкуро носился с мыслью о необходимости переворота на Кубани с целью введения там порядков, угодных руководителям Добровольческой армии (Трагедия Казачества, ч. 1, стр. 215 - 218; Деникин, Очерки, т. 1У, стр. 42 - 53; Врангель, Записки, т. 1, стр. 99 - 100).

Поэтому, не могло быть сомнения в том, какой «сполох» на Кубани поднимал ген. Шкуро.

Однако, ген. Деникин не ограничился посылкой на Кубань только этого генерала. В этот день, когда Деникин издал приказ о сведении добровольческих частей в Корпус — 20 декабря 1920 г., он, Деникин, послал на Кубань и па Терек еще и ген. Врангеля с целью объявить «сполох» на Кубани и на Тереке и спешно формировать там казачью конницу.

Известно, что ген. Врангель был одним из организаторов и непосредственных руководителей ноябрьского переворота на Кубани (Трагедия Казачества, ч. Ш, стр. 455 - 603). Несмотря на это, Деникин послал именно его, повесившего А. И. Кулабухова, поднимать «сполох».

Ген. Врангель прибыл в Екатеринодар 22 декабря и, вместе с другим организатором ноябрьского переворота — ген. В. Г. Науменко, приступил к работе.

«Разработанный Войсковым Штабом мобилизационный план я полностью одобрил, внеся лишь несущественные поправки», повествует Врангель. «По расчетам Штаба, Кубань могла в течение шести недель выставить до 20 тысяч конницы, намечалось формирование трех корпусов. Казаками Ейского и Таманского отделов должны быть укомплектованы полки корпуса Топоркова. Ген. Науменко должен был собрать казаков линейцев и лабинцев. Ген. Шкуро — казаков Баталпашинского отдела. Мы наметили и обсудили совместно главнейшие вопросы, дальнейшая работа должна была вестись на местах. Вечером я (Врангель) выехал в Пятигорск, где, совместно с ген. Эрдели, Войсковым Атаманом ген. Вдовенко и начальником Терской дивизии ген. Агоевым, также разработал меры по укомплектованию терских частей» (Записки, т. 1, стр. 278 ).

Изучив положение дел на Кубани и на Тереке, ген.; Врангель 25 декабря 1919 г. подал ген. Деникину рапорт, в котором говорил следующее:
«В связи с последними нашими неудачами на фронте и приближением врага к пределам Казачьих Земель, среди Казачества ярко обозначилось, с одной стороны, недоверие к высшему командованию с другой — СТРЕМЛЕНИЕ К ОБОСОБЛЕННОСТИ. ВНОВЬ ВЫДВИНУТЫ ПРЕДЛОЖЕНИЯ О СОЗДАНИИ ОБЩЕКАЗАЧЬЕЙ ВЛАСТИ, ОПИРАЮЩЕЙСЯ НА КАЗАЧЬЮ АРМИЮ. За главным командованием проектом признается право лишь общего руководства военными операциями, во всех же вопросах, как внутренней, так и внешней политики, общеказачья власть должна быть вполне самостоятельной. Собирающаяся 2-го января в Екатеринедаре Казачья Дума должна окончательно разрешить этот вопрос, пока рассмотренный лишь особой комиссией из представителей Дона, Кубани и Терека. Работы комиссии уже закончены и соглашение по всем подробностям достигнуто. Каково будет решение Думы, покажет будущее. Терек, в связи с горским вопросом, надо думать, займет положение обособленное от прочих Войск. Отношение Дона мне неизвестно, но есть основание думать, что он будет единодушен с Кубанью. Последняя же, учитывая свое настоящее значение, как последнего резерва Вооруженных сил Юга России, ... — стала на непримиримую точку зрения... Есть основания думать, что англичане сочувствуют созданию общеказачьей власти, видя в этом возможность разрешения грузинского и азербайджанского вопросов, в которых мы до сего времени занимали непримиримую позицию.

На почве вопроса о новой власти агитация в тылу наших вооруженных сил чрезвычайно усилилась. Необходимо опередить события и учесть создавшееся положение, дабы принять незамедлительно определенное решение.
Со своей стороны, зная хорошо настроение казаков, считаю, что в настоящее время продолжение борьбы для нас возможно, лишь опираясь на коренные русские силы. Рассчитывать на продолжение казаками борьбы и участие их в продвижении вторично вглубь России нельзя. Бороться под знаменем «Великая, Единая и Неделимая Россия»— ОНИ БОЛЬШЕ НЕ БУДУТ и единственное знамя, которое, быть может, еще соберет их вокруг себя, может быть лишь борьба за «Права и вольности Казачества» и эта борьба ограничится, в лучшем случае, очищением от врага казачьих земель.

При этих условиях главный очаг борьбы должен быть перенесен на Запад... В связи с изложенным, казалось бы необходимым принять меры к удержанию юга Новороссии, перенесению главной базы из Новороссий¬ска в Одессу»... (Записки, т. 1, стр. 280 - 281).

Этот документ признает без оговорок тот важный факт, что Казачество может вести борьбу дальше лишня за нрава и вольности Казачества. Убедившись в этом ген. Врангель 26 декабря «решительно отказался командовать Кубанцами» (там же).

Все же русские генералы решили всеми силами и мерами воспротивиться осуществлению всеобщего желания Казачества «создать общеказачью власть, опирающуюся на казачью армию», при условии, что «англичане сочувствуют созданию общеказачьей власти», а значит могут дать казакам свою материальную и моральную поддержку.

Важно здесь отметить и другое указание Врангеля, а именно: ...«Начальник Штаба Английской миссии (при генерале Деникине), ведающий дипломатической частью, генерал Кийз, находился как раз на Кубани и, надо ду¬мать, не без указаний из Лондона усиленно за послед¬нее время заигрывал с кубанскими самостийниками» (там же, стр. 277).

В целях недопущения проведения в жизнь реально наметившейся организации Казачьего государства рус¬ские генералы предприняли целый ряд шагов.
Уже в день отказа ген. Врангеля от «командования кубанцами» — 26 декабря 1919 г. — на станции Батайск состоялось тайное совещание в составе следующих лиц: Донского Атамана ген. Богаевского, ген. Врангеля, ген. Покровского, председателя Донского Круга В. Харламова.

Столица Дона — гор. Новочеркасск — уже была оставлена казаками. Добровольцы и казаки спешно переходили на южный берег реки Дона, оставляя гор. Ростов советским войскам Естественно, на этом совещании остро стал вопрос, а что же дальше? Что делать, чтобы избежать законного возмездия со стороны Кубанцев за ноябрьский переворот на Кубани, произведенный Деникиным, Покровским, Врангелем, Науменко и другими, при сочувствии и поддержке со стороны Донского Атамана и председателя» Донского Войскового Круга. В. Харламова?...

Нависшая над головами переворотчиков опасность диктовала им необходимость сообща обсудить и принять меры противодействия надвигавшейся грозе.
На совещании ген. Покровский говорил, между прочим, следующее: «С отходом за Дон мы будем всецело в лапах кубанских самостийников, в полной зависимости от казаков. Необходимо привлечь к себе казачью массу, лучшую часть Казачества. Должен быть сделан яркий шаг, указывающий, что Главнокомандующий казакам верит и решительно ставит крест на прошлое. Вы знаете, какой ненавистью пользуется у казаков Особое Совещание, которое считают виновником всех зол. Хотя сейчас Особое Совещание и упразднено, но правительство осталось прежнее, вышедшее из состава этого совещания. Надо убедить Главнокомандующего, что в настоящих условиях необходимо призвать в состав правительства, как лицо приемлемое для казаков и в то же время близкое Главнокомандующему и всему нашему деду — это генерал Богаевский»...

Донской Атаман на это предложение ответил: «Что же делать, если я могу быть полезным делу, то я согласен» - (Врангель, Записки, т. 1-й, стр. 282). Поэтому было решено повести дело так, чтобы ген. Богаевский стал во главе Деникинского правительства.

29 декабря 1919 г. должна была начаться сессия Кубанской Краевой Рады, созванной для выборов Войскового Атамана и решения иных важных вопросов. В этот же день ген. Деникин своим приказом назначил выборного Донского Атамана председателем своего правительства.

Между прочим, об этом назначении 29-го декабря; ген. Деникин письменно уведомил ген. Лукомского, бывшего председателем его правительства до этого. Уже за границей в своих «Очерках русской смуты» ген. Деникин распубликовал следующее: ... «В конце января (1920 г.) я освободил от председательских обязанностей ген. Богаевского» (т. 5-й, стр. 308 ). Выходит, что Донской Атаман около месяца был у Деникина председателем правительства.

Однако, все дело с унизительным назначением Донского Атамана председателем деникинского правительства было проделано только для обмана казаков. На самом деле ген. Богаевский ни одного дня фактически не был председателем этого злосчастного правительства.

Один из виднейших помощников Деникина — К. Н. Соколов по этому поводу опубликовал следующее: в начале января 1920 г. «зайдя по делу в гор. Новороссий¬ске к ген. Лукомскому, я был немало поражен тем, что в его приемной на Воронцовской улице оказались в сборе все мои бывшие коллеги по Особому Совещанию. Мне объяснили, что здесь ежедневно в 1 час дня происходят заседания правительства. Действительно, новое правительство ген. Богаевского состояло пока только из оного председателя, и силою вещей продолжало действовать старое правительство. Говорили, что ген. Богаевский прислал В. Н. Челищеву телеграмму с просьбой быть его заместителем в Новороссийске. В действительности, в Новороссийском правительстве председательствовал по-прежнему ген. Лукомский». (А.С. Лукомский: Воспоминания, т. 2, стр. 166; Соколов: Правление ген. Деникина, стр. 239; Деникин: Очерки русской смуты, т. 5-й, стр. 295, 305, 308 ).

Так «вожди белого движения» обманывали казаков, а Донской Атаман, в угоду русским, сознательно пошел на этот обман.

Этим дело не ограничилось.
Ген. Деникин хорошо был осведомлен о том, с ка¬кими настроениями съезжаются в Екатеринодар члены Кубанской Краевой Рады, лично перенесшие ноябрьские генеральские издевательства, осуществленные при помощи некоторых же казаков. Долго, но безуспешно перед этим Кубанская Рада добивалась организации самостоятельной Кубанской армии. К концу 1919 г., как отмечено выше, большевистские армии надвигались на Кубань. Но ей нечем было защищаться, так как Кубанской армии все еще не было...

Поэтому Деникин снова спешил обмануть Кубанскую Раду, как он, при помощи ген. Филимонова, уже проделал 1-го февраля 1919 г., когда в официаль¬ном приказе Кубанского Атамана, подписанном и военным министром ген. Науменко, было объявлено о существовании Кубанской армии. (Трагедия Казачества, ч. 1, стр. 164-165. ч. П, стр. 148-154. 288-290, ч. Ш. стр. 43-64, 347 - 349).

29 декабря 1919 г. ген. Деникин назначил ген. А. Г. Шкуро командующим еще несуществовавшей Кубанской армией.
Таким образом. Донского Атамана фиктивно провозгласили председателем правительства ген. Деникина, а кубанского генерала Шкуро — объявили командующим еще не организованной Кубанской армии...
По поводу этого двойного обмана Деникин уже за границей, в 1926 году, глубокомысленно написал: «Этими актами начался ряд уступок Казачеству» (Очерки. т. У. стр. 295).

Между тем положение Деникина ухудшилось до крайности не только благодаря проигрышу вооруженной борьбы против советских войск, но и благодаря коренному изменению политики Союзников в отношении сил, боровшихся на территории Восточной Европы - «Международная конъюнктура», говорит выше цитированный К. Н. Соколов, «не благоприятствовала Главнокомандующему в его мирной борьбе с крайними казачьими группами. В своем последовательном развитии политика Союзников все дальше и дальше отклонялась от национально - государственной программы ген. Деникина. Союзники смягчились по отношению к большевикам и преисполнились усиленными симпатиями к окраинным сепаратистам. Признание Верховным Советом правительств Грузии и Азербайджана совпало с миссией мистера Мак-Киндера, долгожданного английского комиссара. Английский комиссар от имени своего правительства гарантировал Главнокомандующему продолжение материальной помощи и эвакуацию раненых, больных и офицерских семейств, но связал эти обещания с предложением определить отношение Главного Командования к окраинным образованиям. Союзников интересовало, чтобы ген. Деникин признал фактически существующие окраинные правительства и заявил, что установление в будущем отношений между Россией и окраинами должно последовать путем соглашения между общерусским правительством и правительствами окраин при посредничестве союзных держав» (Правление ген. Деникина, стр. 243-244).

Ген. Деникин предложил своему правительству высказаться по поводу этого предложения Союзников.

31 декабря 1919 г. правительство под председательством ген. Лукомского обсудило вопрос и постановило: ... «Во внимание к военному положению, в связи с событиями в Казачьих областях, создающими опасность потери остающейся территории, единогласно признано принять полностью предложение Мак-Киндера, в том числе признание вами (Деникиным) правительством самостоятельности существующих окраинных правительств и установление будущих отношений путем договора общерусского правительства с окраинными правительствами, с допущением сотрудничества союзников» (Деникин. Очерки, т. У, стр. 305).

Проиграв борьбу против большевиков и видя, что Казачество стремится освободиться от сотрудничества с «белыми», под сильным давлением Англии русские «белые вожди» принуждены были, хотя для виду, отступить от «незыблемого до тех пор догмата целокупной русской государственности».

Если Казачество в 1919 году не смогло укрепить свою государственную самостоятельность и независимость, вину за это несет не только оно само, не только политика «белых» вождей, но и известная политика Союзников, давших опору для политики Деникина...

Эта антиказачья политика победителей в Мировой войне 1914 - 1918 г. г. обессилила Казачество, не дала ему возможности закрепить и защитить свою государственность, и, в конечном счете, только облегчила московским большевикам оккупацию Казачьих Земель. Если бы та колоссальная, в общем, материальная и моральная помощь, которую оказали Союзники русской контрреволюции, была дана Казачеству и другим народам — невольникам России, большевизм ограничился бы только пределами Великороссии.
И теперь Казачество, и другие народы процветали бы и не мучились бы в русской красной неволе...

Глава – 3.


Борьба между «белыми» и Кубанью продолжается. — Кубанцы yе хотели уже дальше воевать под знаменами Деникина. — Сессия Рады 30 декабря 1919 — 7 января 1920 г. — Выборы новою Кубанскою Б. Атамана ген. Букретова. — Повое кубанское правительство. — Поведение представителей Союзников. — телеграмма ген. Сидорина.


Русское «белое» движение, как Известно, вело борьбу не только за свержение советской власти в России, но и против самостийнических стремлений других народов, особенно против возрождения казачьей государственности.

Упорной и систематической была эта борьба между «белыми» и Кубанью... Кубанская Краевая Рада защищала право Кубани на самостоятельное ведение, как внутренней, так и внешней политики Кубанского Края.
Среди всех Казачьих Областей только Кубань ни в каком отношении не признала над собой власти правительства Деникина. Кубань отвергла все проекты объединения с русским «белым» командованием.

Кубанская Законодательная Рада первая, еще в июне 1919 г., постановила закрыть русский «Осваг» в пределах Кубани. Представители Кубани на так наз. Южно - Русской конференции упорно и последовательно защищали право Казачества на самостоятельное решение своей судьбы, на самостоятельное ведение своей внутренней и внешней политики.

В свою очередь, русские всеми способами и средствами стремились помешать Кубани осуществить ее программу государственного строительства: они неоднократно в 1918 - 1919 г. г. ставили вопрос о государственном перевороте на Кубани... В январе 1919 г. «белые» убили представителя Украины на Кубани — полк. Боржинского; в июне того же года они же убили в Ростове председателя Кубанской Краевой Рады, Н. С. Рябовола, а в октябре предали военно-полевому суду Кубанскую заграничную делегацию...

Неоднократно обращаясь к вопросу о взаимоотношениях «белого» движения и Кубани, глава этого движения, ген. Деникин, в своих «Очерках русской смуты» говорит, между прочим, следующее: «На самом деле — она (борьба) представляла поход Кубанской само¬стийности против национальной России вообще» (т. У, стр. 194).

Чтобы окончательно покончить с самостийностью Кубани, «белые» отважились на ноябрьский переворот: повесили члена Рады А. И. Кулабухова, насильно изменили Конституцию Кубани, уничтожили Законодательную Раду, уничтожили Закон о Кубанской армии, лишили прав Кубанскую заграничную делегацию, передали власть «линейской группе» (Деникин, там же, стр. 215), выбросили за границу 12 членов Кубанской Краевой Рады...

Вся «русская общественность» и правительственные (осважные) круги пришли в восторг от этого переворота, так как русские беженцы верили, что Кубань после этого пойдет у них на поводу и Кубанские казаки своими головами промостят широкую дорогу в Москву для вождей «белого» движения (см. русские газеты «Великая Россия», «Свободная Речь», «Приазовский Край», «Кубанское Слово», «Кубанский Путь» и др. за ноябрь 1919 г.).

«Но судьба судила иначе», — признает ген. Деникин (V-й том «Очерков», стр. 215).

Напрасно избранный во время переворота новый Атаман ген. Успенский в приказе от 6-го декабря разъяснял казакам смысл переворота и призывал их к борьбе вместе и в союзе с ген. Деникиным («Трагедия Каза¬чества», ч. III, стр. 642).
Напрасно после смерти ген. Успенского председатель Кубанского Правительства, пришедший на этот пост вследствие того же переворота, взывал к казакам: ... «Смертельный кровавый враг наш угрожает раздавить Дон и переброситься на Кубань. Главнокомандующий даст сокрушительный отпор врагу, но для этого нужна помощь всех... Подымайся, Кубань! Бейте в колокола и пусть мощный гул их по станицам и хуторам пробудит геройский казачий дух для решительной, несомненно победной последней схватки с красными разбойниками! Приказываю призвать казаков присяги 1895 - 1900 годов (младшие возрасты уже были мобилизованы)... Первым днем призыва назначаю 28 декабря. Старики, пока жите пример молодым — идите вперед! Трусы и дезер¬тиры пойдут за вами... Решается судьба русских армий. Решается судьба Казачества»...

Напрасно члены президиума Краевой Рады ездили в некоторые Кубанские части и призывали их выйти на фронт...

«Дезертирство Кубанцев приняло массовый характер», — говорит Деникин... — «За Дон, домой потекли довольно внушительного состава полки, на хороших конях» (Очерки, т. У, стр. 262).

Кубанцы не хотели уже дальше воевать под знаменами Деникина.
Не менее показательным было и то, что Финансово-экономическая комиссия, избранная Кубанской Краевой Радой уже после переворота в ноябре 1919 г., после все стороннего обсуждения положения Кубани и ее взаимоотношений с соседями и с правительством Деникина, в заседании 10 декабря 1919 г. постановила:
«1. Признать невозможным безоговорочное установление свободной торговли;
2. признать необходимым сохранение вмешательства Краевой власти в хозяйственно-экономические отношения населения;
3. признать желательным объединение экономической политики Юга России;
4. признать необходимым реформирование раз¬решительной системы вывоза и ввоза товаров в смысле ослабления регистрационной формальности и интересах хлебороба».

Таким образом, Кубань стремилась сохранить спою экономическую самостоятельность и после ноябрьского переворота.

Вместе с тем Кубань позаботилась об обеспечения фронта продовольствием, для чего ввела хлебную повинность — каждый хлебороб должен был дать бес¬платно для армии по 5 пудов с каждой десятины посе¬ва 1919 г. Эта повинность давала до десяти с половиною миллионов пудов хлеба. Этот факт также свидетельствует о том, что Кубань не собиралась прекращать борьбы...

Как уже было отмечено выше, и после ноябрьского переворота работала Южно - русская конференция, при чем на эту конференцию прибыла Кубанская делегация в частично обновленном составе. Однако, самостийническое настроение широких кругов населения Кубани проявлялось настолько бурно, ненависть к деникинщине всюду по станицам выбивалась наружу настолько сильно, что и новые представители Кубани на конференции не осмелились пойти на признание власти ген. Деникина. По этому поводу ген. Деникин говорит следующее: «В конце декабря Дон и Терек пришли к полному соглашению с командованием о конструкции Южной государственной власти. Кубань же вновь воздержалась, а по станицам «Коп» (кубанский отдел пропаганды) рассылал многозначительные разъяснения: «Так что же, казачество?!! Отвергает ли оно мысль о диктатуре? Станет ли оно на защиту трудового народа, над которым уже вьются арканы, закидываемые помещиками, движущимися вместе с Особым Совещанием при Доброармии? Или его опять, как встарь, новоиспеченные цари и их лакеи обманут и приспят?!... Или, быть может, казакам, ушедшим далеко в глубь России, просто не дадут увидеть родной Край, как не дали увидеть ближайшую судьбу родного народа и родного Края Н. С. Рябоволу»...

И далее ген. Деникин говорит: «Принципиальное соглашение с Доном и Тереком было достигнуто как раз накануне общей эвакуации Ростова и Новочеркасска, перевернувшей вверх дном все предположения и в корне изменившей взаимоотношения наши с Казачеством» (т. V., стр. 206).

После смерти ген. Успенского, обязанности Атамана исполнял председатель Кубанского Правительства Ф. С. Сушков, известный сторонник Добровольческого командования. Но, даже это Кубанское Правительство не позволило ген. Деникину разместить на территории Кубани свои правительственные учреждения после их чрезвычайно поспешной и беспорядочной эвакуации из гор. Ростова. И все эти учреждения, «вследствие враждебности Кубанского Правительства», — говорит Деникин, были направлены в Новороссийск и в Крым.

То же Кубанское Правительство не могло дать своего согласия и на то, чтобы ген. Врангель занимался на Кубани формированием конных корпусов, «ибо ясны были затруднения при мобилизации войск, если во главе дела будет стоять вчерашний усмиритель Кубани», — поясняет бывший сторонник Врангеля Д. Скобцов, в дни переворота в ноябре ставший председателем Кубанской Краевой Рады («Голос минувшего на чужой стороне», номер 1, за 1926 г., стр. 261).

Множество фактов из жизни Кубани за последний месяц 1919 г. убедительно говорили о том, что Кубань, наученная горьким двухлетним опытом, не только отвергла сотрудничество с русскими контр-революционными силами, возглавлявшимися ген. Деникиным, но ненавидела вообще все то, что носило печать деникинщины.

Кубанское Казачество кипело гневом к деникинцам и к тем казакам, кто поддерживал Деникина.

К концу 1919 г. кубанские казаки были вполне подготовлены к полному разрыву с русским «белым» движением.

Но большевистские русские армии нависали на границах Кубанского Края, неся реальную угрозу нового порабощения. Поэтому, готовясь к разрыву с деникинцами, Кубань искала путей защиты от большевистского завоевания.

Отношение Кубани к «белым» и к «красным» русским, искание настоящих и верных союзников в тяжелой войне нашли свое яркое выражение в работе Кубанской Краевой Рады, заседавшей в Екатеринодаре от 30 декабря 1919 г. по 7-ое января 1920 г.

Рада состояла из депутатов, избранных населением Кубани еще осенью 1918 г., вскоре после освобождения Кубани от советских войск. Эта Рада имела сессии в но¬ябре - декабре 1918 г., в феврале и в октябре - ноябре 1919 г. (части II и III «Трагедии Казачества»). На глазах этих депутатов Кубань прошла чрезвычайно сложную и тяжелую борьбу на два фронта: освобождение от большевистских войск в конце 1918 и в начале 1919 г.; бои в Донецком бассейне и на р. Маныче в феврале - мае 1919 г.; победный выход кубанцев на р. Волгу и на р. Днепр; выход казаков на русскую территорию в районе гор. Воронежа и станции Касторной; тяжелое отступление казаков на р. Дон и р. Сал в ноябре - декабре 1919 г. Та же Рада недавно пережила тяжелые ноябрьские дни... Осенью 1918 г. эта же Рада выдвинула вопрос о создании Южно - русского союза и видела провал этого плана в 1919 г.; та же Рада в 1918 г. издала закон о Кубанской армии и видела, как ген. Филимонов, при помощи некоторых старших кубанских офицеров, помог Деникину фактически похоронить этот закон; на глазах этой Рады ген. Деникин подходил к городу Туле, а к концу 1919 г. отлетел в Крым и за нижнее течение р. Дона... Адмирал Колчак весною 1919 г.был у р.Волги, а теперь — армии его распылились, а советские войска захватывали обширные земли Сибири и Туркестана; на глазах этой же Рады два раза — в декабре 1918 г. и в августе 1919 г. — украинские войска входили в стольный город Киев, а теперь только остатки их где - то далеко от Киева вели неравную борьбу; эта же Рада видела в 1918 г. триумфальный приход в разные черноморские города представителей могущественных держав Антанты — победительниц в мировой войне 1914 -1918 г. г., и громогласные и торжественные заявления их о том, что они окажут свою мощную поддержку в деле окончательного поражения большевизма в России, а теперь члены Рады читали в газетах многозначительные сообщения о том, что Союзники уже сняли экономическую блокаду с большевистской России, что председатель правительства Англии делает заявления об отказе от борьбы против большевистской власти...

Все это видели и слышали члены Рады...
Было над чем задуматься!

После ноябрьского переворота произошло чрезвычайно знаменательное явление: те кубанцы, которые подлежали отправке на фронт, в подавляющем большинстве своем остались в станицах; в то же время большинство тех кубанцев, которые перед ноябрьским переворотом были в составе фронтовых частей на Украине, в декабре ушли на Кубань. Кубанские части на Царицынском направлении тоже были сильно ослаблены.

Боевая часть кубанских казаков, как-бы совершенно сознательно, по определенному и для всей Кубани одинаковому плану, оторвалась от «красного» и «белого» русского противника, ушла подальше в тыл для реорганизации сил, для составления нового плана борьбы.. Так разумные полководцы, при тяжелой обстановке на фронте, стараются оторвать от противника свои войска, чтобы получить возможность реорганизовать их вне непосредственных ударов противника.

Кто же при тех объективных условиях внутреннего и внешнего положения Кубани мог вывести ее из очень сложной ситуации?
Эту задачу могла разрешить только Краевая Рада, как единственный выразитель желаний и воли большинства населения Кубани.
Какие же решения приняла Рада?
Прежде всего она удалила с председательствования в Раде Д. Е. Скобцова, попавшего на этот высокий пост в дни переворота на Кубани, и избрала в председатели Рады И. П. Тимошенко: за 223 голоса, против — 134 голоса.
Потом Рада перешла к разрешению более трудного вопроса — избрания Атамана. Тогда все сходились на мысли, что Атаманом может быть только такое лицо, которое может организовать, прежде всего, оборону Края от советских войск: лично руководить делом организации Кубанской армии и в нужный момент сможет взять на себя главное руководство боевыми операциями Кубанской армии.

Группа членов Рады - самостийников, обсуждая вопрос о кандидате в атаманы, решила категорически отвергнуть кандидатуры лиц, о которых было известно, как о сторонниках Деникина. Подходя с этой точки зрения к кандидатурам, самостийники снова могли с грустью констатировать, что среди старших боевых начальников из числа кубанских казаков, такого кандидата на атаманский пост не находится...

Из целого ряда названных кандидатов остановились на кандидатуре ген. Букретова, приписном казаке. В начале 1918 г. одно время Букретов занимал пост командующего вооруженными силами Кубани.

После освобождения гор. Екатеринодара от большевистских войск, в августе 1918 г. и до конца 1919 г. ген. Букретов не принимал активного участия в вооруженной борьбе против большевиков, так как Деникин и его окружение его игнорировали. Официально это обстоятельство пояснялось тем, что ген. Букретов в период первого захвата большевиками власти в Екатеринодаре, оставался в этом городе, занимаясь личными хозяйственными делами. Русские генералы подозревали Букретова в склонности к сотрудничеству с самостийниками Кубани.

Действительно, в 1919 г. ген. Букретов, находясь не удел, поддерживал более или менее близкие отношения с самостийной частью Законодательной Рады.
Ген. Букретов считался противников ген. Деникина и его политики.
Когда в самом конце 1919 г. о кандидатуре ген. Букретова в Атаманы начали говорить серьезно, по поручению группы самостийников члены Рады, В. Н. Иванис, И. А. Билый и полк. Бедаков вели переговоры с ген. Букретовым с целью более точного выяснения программы его будущей деятельности как Кубанского Атамана. Ген. Букретов вполне согласился с тем, что Кубань должна немедленно организовать свою армию, что конечной целью войны против большевиков является очищение Казачьих Земель от советских войск, но что Кубань разрывает с Деникиным теперь же.

Казалось, что, наконец - то, самостийники нашли среди военных подходящего кандидата в Атаманы. Как увидим ниже, они в этом ошиблись...
На официальном заседании Рады 31 декабря 1919 г. на голосование было поставлено две кандидатуры: ген. Букретова и ген. Ткачева. Ген. Букретов получил 275 избирательных и 102 неизбирательных голоса, а ген. Ткачев — 133 избирательных и 244 неизбирательных.
Новый Войсковой Атаман ген. Букретов назначил новое Кубанское Правительство в следующем составе: B. Н. Иванис — председатель и члены: Л. В. Белашов, C. С. Ланко, Д. А. Филимонов, Голуб, ген. Болховитинов, Колотинский, Ледомский, Копейковский, Сулятицкий, Ивасюк и Натырбов.

Далее Краевая Рада единогласным решением своим восстановила Конституцию, измененную в ноябре 1919 г. Этим самым была восстановлена Кубанская Законодательная Рада и Закон о Кубанской армии, уничтоженные во время того же ноябрьского переворота.

Краевая Рада восстановила в правах Кубанскую заграничную делегацию во главе с Л. Л. Бычем.

Тогда же Рада постановила возвратить из - за границы членов Кубанской Краевой Рады, высланных туда ген. Деникиным после того же переворота (см. ч. III, «Трагедия Казачества»).

Атаман ген. Букретов немедленно вступил в переговоры с английским и французским представителями при генерале Деникине с целью выяснения вопроса о снабжении Кубани оружием. Глава английской миссии ген. Хольман ответил Букретову, что вооружение имеется и даже предложил отправить в Новороссийск особую кубанскую комиссию для осмотра складов.
Председатель Рады И. П. Тимошенко об этом ответе представителя Англии сообщил в заседание Рады, что вызвало там понятную большую радость...

Подводя итоги работ этой кратковременной сессии Рады, можно сказать, что ясностью и определенностью отличаются только постановления, касающиеся ликвидации постановлений той же Рады, принятых ею во время ноябрьского переворота: Рада быстро отменила все то, что под давлением деникинцев принимала в ноябре.

Однако, того же, к сожалению, нельзя сказать относительно выборов Войскового Атамана: в особе ген. Букретова во главе Кубанского Края стало лицо, которое, исключая короткий и неудачный период пребывания его на посту командующего Кубанскими войсками в начале 1918 г., в течение 1918 - 1919 г. стояло совершенно в стороне от политической и военной борьбы Казачества; лицо, настоящий политический облик которого, по меньшей мере, был неясен.

Еще в большей мере это относится к назначенному Атаманом новому Правительству: если в самостийности некоторых членов этого Правительства можно было не сомневаться, то г. г. Ланко, Голуб, Колотинский, Натырбов и Дм. Филимонов были все теми же общерусскими патриотами. При этом следует отметить, что Дм. Филимонов еще во время 1-го Кубанского похода в 1918 г. одно время — в ст. Пензенской — весьма настойчиво предлагал Зак. Раде помириться с большевиками, а в 1919 г. входя в состав Кубанской заграничной делегации, весьма упорно протестовал против самостийнической политики ее, а по вынужденном возвращении на Кубань весною 1919 г. и в заседании Законодательной Рады, и на Съезде в г. Армавире в июне того же года резко осуждал самостийнические выступления той же Кубанской делегации, и, хотя осуждал земельную политику Деникина, но активно поддерживал русское «белое» движение в его стремлении собрать воедино «разрозненные части России (после Новороссийской и Сочинской катастроф Дм. А. Филимонов перешел к большевикам и потом служил у них).

Особенно должно быть подчеркнуто то, что ответственейший пост военного министра Кубани был предоставлен ген. Болховитинову — лицу совершенно чуждому Кубани, появившемуся на Северном Кавказе только во времена большевистской власти в первой полови не 1918 г., к тому же судимому и осужденному деникинским судом за активную службу в советской армии. Уже заграницей стало известно, что ген. Болховитинов, занимая пост кубанского военного министра, верой и правдой служил большевикам.

И на слабые, нерешительные плечи этого разношерстного Правительства, включавшего в свой состав и прямого агента врага, возложено было тягчайшее бремя государственной работы и борьбы при тех невероятно тяжелых условиях.
Во всяком случае, такого состава Правительство не способно было воодушевить, собрать и повести в бой, переутомленные и изверившиеся в руководителях боевые ряды кубанских казаков. Не это правительство могло наверстать упущенное в предыдущие годы, исправить ошибки прошлого и побороть страшное настоящее.

К тому же «красная» и «белая» Россия перешли в новое энергичное наступление против кубанской и вообще против казачьей самостийности. Советская Россия и ее красные армии не ожидали, конечно, пока Кубань сорганизует свою армию.
Не успели еще Кубанский Атаман и Кубанское Правительство присмотреться к делам, и, как следует, приступить к исполнению своих обязанностей, как уже 3 января 1920 г. командующий Донской армией ген. Сидорин прислал на Кубань нижеследующую телеграмму:
«Кубанскому Атаману, копия Донскому Атаману, копия Терскому Атаману, копия Главкому.
«Считаю своим долгом обрисовать Вам, Атаман, обстановку на фронте Донской армии. 28-го декабря Армия отошла на левый берег Дона и сейчас занимает фронт от станицы Цымлянской до устья Дона, т. е. 240 верст. Кавказская армия заканчивает отход за р. Сад на фронт село Торговое — станция Ремонтная — ст. Терновская. По данным разведки красные против фронта Донской армии сосредоточили три армии: 1-ю Конную армию Буденного, VIII-ю и IX-ю в составе четырнадцати пеших и не менее пяти конных дивизий, из коих на важнейшем направлении на фронте ст. Раздорская — Новочеркасск — Ростов — устье Дона он имеют восемь пехотных и четыре конных дивизии. Сейчас сама природа нам помогает. Начавшаяся 26 декабря оттепель продолжается и по сей день. Дон стал грозной преградой, не позволяя красным предпринять наступление в широком масштабе. Это дает нам возможность приводить в порядок и пополнять сильно поредевшие части, налаживать тыл и особенно обозы — этот бич наших войск.
Однако, надо полагать, что в ближайшие дни погода изменится, наступят морозы и тогда начнутся крупные боевые действия. Группировка сил красных с полной очевидностью указывает на их стремление нанести удар в наш левый фланг с тем, чтобы в случае успеха отбросить на юго-восток и открыть себе дорогу на Кубань. Все это властно требует возможно быстрой организации Кубанской армии и столь же быстрого сосредоточения на север. Быстрота эта должна измеряться не неделями, а днями и крайний срок, к которому должно быть закончено сосредоточение Кубанской армии, я считаю середину января. Эти условия в связи с тем, что надеяться на наши железные дороги нет оснований, сами собою указывают и на те мероприятия, кои необходимо сейчас же принять, чтобы во время закончить сосредоточение и совместно с нами, даже не ожидая перехода красных в наступление, нанести им сокрушительный удар.
3 января 1920 г. Номер 39/К. Сосыка. Ген. Сидорин».

Действительно, большевистские армии в ночь с 4 на 5 января перешли в наступление через р. Дон на юг на фронте г. Ростов - ст. - Аксайская (см. ниже, глава V).

Русские «белые» тоже не спали: прежде всего они постарались помешать установлению прямых сношений между новой кубанской властью и представителем Англии, снабжавшей оружием антибольшевистский Юг.

5-го января 1920 г. в заседании Верховного Круга Дона, Кубани и Терека выступил с особым докладом Донской Атаман ген. А. П. Богаевский (см. ниже, гла¬ва V) и, в числе агитационных приемов, пущенных в ход для запугивания казаков и удержания их в подчинении Деникину, прочитал нижеследующее весьма важное письмо:

«Кубанскому Войсковому Атаману генералу Букретову.
Ваше Превосходительство!
До меня дошли слухи о том, что есть недоразуме¬ния по поводу военного имущества, доставленного из Англии в Новороссийск. Поэтому считаю желательным доложить Вашему Превосходительству, что это военное имущество доставлено для вооруженных сил на Юге России, включая Казачьи Войска, под командованием Деникина.
Приказ, данный мне Правительством Его Величества короля Англии, заключается в том, чтобы помогать генералу Деникину в его борьбе против большевиков.
Поэтому это имущество будет распределено только по приказанию ген. Деникина, как и было сделано до сих пор, и только тем армиям, или частям, которые состоят в его распоряжении и подчинении.
Я не могу дать никому ни одного патрона без согласия его Превосходительства Главнокомандующего ген. Деникина, и другого главнокомандующего не могу признать.
Прошу, Ваше Превосходительство, принять уверение в моем глубоком уважении.
Генерал - Майор Хольман, Начальник Британской Военной Миссии».

В конце 1919 г. английский генерал Кийз обещал казакам поддержку и помощь оружием. Только на днях то же обещание ген. Хольман дал Кубанскому Атаману ген. Букретову, а теперь он же категорически отказывал казакам в английской помощи, чтобы удержать казачьи военные силы в распоряжении Деникина.
Кубанцы все время вели более ясную самостийническую политику, потому то именно им сообщалось, что помощи оружием они не получат.

А так как это сообщение сделал именно Донской Атаман на Верховном Круге, этим самым подчеркивалось, что Англия отказывает в помощи всему Казачеству...

Казачество загонялось в тупик: с Деникиным оно хотело разорвать и собиралось советские армии само изгнать из казачьих пределов; крайне необходима была помощь оружием, как для осуществления этого изгнания, так и для последующей защиты Казачьих Земель от возможного нового большевистского нашествия; Англия прекрасно знала, что к концу 1919 года «белое» движение потерпело полный крах на всех фронтах...

Несмотря на это, представитель Англии принуждал казаков подчиняться одному из обанкротившихся русских генералов или же прекратить борьбу против большевиков.

Попытка организации казачьего союзного государства в 1917 - 1919 годах. Ноябрьское постановление Кубанской Краевой Рады. — Начало работ Верховного Круга Дона, Кубани и Терека. — Выступление на Круге Донского Атамана ген. Богаевского и Председателя Донского Правительства Мельникова. — Программа работ Круга. — Комиссии. — Компетенция Круга. — Основы Конституции казачьего государства.

Мысль о создании единого казачьего государства из отдельных Войск в 1917 - 1919 годах была настолько естественной, что к проведению ее в жизнь Казачество возвращалось последовательно несколько раз, несмотря на резко менявшуюся, как внешнюю, так и внутреннюю обстановку государственной работы в Казачьих Землях за эти годы.

Как известно, еще перед большевистским переворотом в России — 20 октября 1917 г. — был организован Юго-Восточный Союз в составе: Дона, Кубани, Терского Войска, Астраханского Войска, Вольных народов Степей и Горцев Северного Кавказа. Примкнули к нему тотчас же Яик и Оренбург.

В 1918 г., когда Казачество вело упорную и кровавую борьбу против советских войск, когда большевики были господами положения в Великороссии, а немецкие войска докатились до самой реки Дона и держали уже в своих руках Керченский пролив, идея Юго-Восточного Союза воскресла снова и готова была конкретно вылиться в самостоятельное государство: Доно-Кавказский Союз.

Эта же идея снова ожила в единогласно принятом 1-го июня 1919 г. постановлении Донского Круга о необходимости скорейшей организации Доно-Кубано-ерского Союза и в наступивших потом работах казачьей конференции (очерки «Трагедия Казачества», ч. I, стр. 25, 106-108, ч. II, стр. 295, ч. III, стр. 5-13, 65-77).

Наконец, к этому же вопросу вплотную подошла осенью 1919 г. Кубанская делегация на «Южно - Русской конференции», а потом и Кубанская Краевая Рада в дни ноябрьского переворота. По инициативе Донской делегации, прибывшей на Кубань с целью выразить сочувствие Кубанской Раде по случаю произведенного над нею насилия, 13-го ноября 1919 г. в Екатеринодаре состоялось совещание для обсуждения вопроса о месте, времени и условиях созыва Казачьей Думы — так сначала проектировали назвать будущий общеказачий парламент. На этом совещании присутствовали — Кубанский Войсковой Атаман ген. Успенский, делегаты Дона, Кубанского Правительства, президиум Кубанской Рады и — члены Рады — представители отделов (округов) Кубани

14 ноября Краевая Рада постановила:
1) признать необходимым в кратчайший срок созвать общий Сезд Кругов Дона и Терека и Кубанской Рады;
2) поручить президиуму Рады, вместе с представителями Донского Круга, разработать вопрос о Съезде;
и
3) просить Терский Войсковой Круг присоединиться к этой резолюции и принять участие в разработке вопроса о Съезде.

Не мешает отметить и то, какие конкретные задания ставились кубанцами для этого казачьего Съезда - Думы, кроме тех, о которых сказано уже выше: «В руководящих кругах Краевой Рады созыв Казачьей Думы ставится в зависимость от результатов переговоров Южно-Русской конференции с представителями ген. Деникина по вопросу об образовании единой власти на Юге России. Время созыва Казачьей Думы определяется не ранее возвращения Кубанской делегации с Южно - Русской конференции. Если переговоры, ведущиеся в Новочеркасске, приведут к положительным результатам в ближайшее время, еще до созыва Казачьей Думы, то Казачья Дума займется рассмотрением вопроса об организации Казачьего Союза и согласования мероприятий, предпринимаемых казачьими областями в деле борьбы с большевиками. Отмечают, например, что благодаря разным законам мобилизации казачьи области несут тяжесть войны не в одинаковой степени. Кроме того, по некоторым вопросам краевого законодательства, как например, по аграрному — Доном, Кубанью и Тереком вынесены совершенно разные постановления. Сторонники созыва Казачьей Думы считают, что авторитет издаваемых Казачьими Областями законоположений значительно бы возрос в случае их единообразия и согласования. Если же переговоры об организации единой власти не дадут в ближайшее время результатов, то Казачья Дума поставит своей главной целью немедленное образование единой (казачьей. Ред.), власти на демократических началах» (газета «Утро Юга», 15 ноября 1919 г., номер 256 - 284).

Таким образом, был поставлен, открыто вопрос об организации Казачьего государства.

Несколько туманная формулировка заданий общеказачьего парламента, надо полагать, поясняется тяжелой обстановкой, в которой пришлось работать казачьим самостийникам в дни после переворота на Кубани.

14 ноября вечером состоялось новое совещание по вопросу о созыве общеказачьего парламента. На этом совещании присутствовали члены Донской делегации и президиум Краевой Рады. После этого совещания Донские делегаты выехали на Терек, где в то время начинал свои работы Терский Войсковой Круг. Мысль о созыве Казачьей Думы была одобрена и Терским Кругом.

В начале декабря 1919 г. в гор. Екатеринодар прибыли делегаты Терского и Донского Войсковых Кругов и на совместных заседаниях с кубанцами было постановлено созвать в Екатеринодаре, в самом начале 1920 г., Съезд членов Кругов и Рады. Было решено, что каждый из трех казачьих парламентов вышлет равное число своих членов в общеказачий парламент — по 50 человек.
Необходимо особенно подчеркнуть, что, к сожалению, внутренняя и внешняя обстановка на Казачьих Землях была тогда весьма и весьма неблагоприятна для успешной работы объединенного казачьего представительного учреждения.

Остановимся только на некоторых обстоятельствах, затруднявших работу нового общеказачьего парламента, получившего утвердившееся за ним название Верховного Круга Дона, Кубани и Терека. Уже в первые дни работ Верховного Круга, собравшегося в Екатеринодар 5-го января 1920 года, шли упорнейшие бои у Батайска и ст. Ольгинской с противником, стремившимся прорваться далее на юг (см. далее глава V-я); самая подготовка к созыву Верховного Круга проходила при столь неблагоприятных обстоятельствах, что не могли быть точно установлены ни основные задачи созываемого Верховного Круга, ни программа его работ; состав казачьего представительства, на Верховном Кругу был чрезвычайно разнообразен, как в смысле политических убеждений депутатов трех казачьих Войск, так и в смысле подхода их к самым основным заданиям Верховного Круга и способа принятия им решений и проведения этих решений в жизнь; русские «белые» союзники казаков, с своей стороны, делали все, чтобы усилить естественные разногласия в среде членов Круга, чтобы парализовать его работу...

Если на направление работ Верховного Круга в значительной степени могло влиять довольно упорное самостийническое кубанское течение, вновь нашедшее свое выражение в постановлениях Краевой Рады, принятых 31 декабря 1919 г. — 7 января 1920 г., то не меньшее (обратное!) влияние на Круг имели Донской Атаман ген. Богаевский и командующий Донской армией ген. Сидорин, как руководители Донской армии, силами которой, главным образом, держался

При сложной и тяжелой политической и военной обстановке, требовавшей самых быстрых решений и такого же быстрого, руководимого единой целью и волей, проведения их в жизнь, Верховный Круг сам должен был:
а) поставить ясную цель своих работ,
б) установить отчетливую программу своей деятельности и
в) найти способы неуклонного и скорого проведения в жизнь принятых им решений.

В то время, как оба противника Казачества — и русские «красные», и русские «белые» — имели у себя диктаторскую власть, способную принимать быстрые решения, Верховный Круг все сложные и большие вопросы должен был разрешать в условиях, по необходимости, длительного парламентского обсуждения.

Общеказачий парламент не имел в истории своего предшественника. Верховный Круг должен был прокладывать новую, широкую дорогу по политическим зарослям, трущобам и оврагам.

Важно отметить и то, что большевистская власть и ее агенты весьма внимательно следили за тем, что происходит на Казачьих Землях. С большой тревогой большевики наблюдали за подготовительной работой по организации Казачьего государства. Очевидно, не было простой случайностью или совпадением событий то, что генеральный удар для прорыва казачьего фронта большевистское командование назначило на день начала работ Верховного Круга — 5 января 1920 г.

Все эти обстоятельства и условия не следует упускать из виду при общей оценке работ первого казачьего Верховного Круга.

Первое серьезное столкновение на Верховном Круге произошло в самом начале его работ — 5 января, при выборах председателя Круга. Боролись два основных течения — самостийническое и русофильское. Самостийники в председатели Круга проводили И. П. Тимошенко, слывшего тогда за самостийника, а противное течение выдвинуло испытанного сторонника единой России и ген. Деникина — Д. Е. Скобцова, только на днях удаленного с поста председателя Кубанской Краевой Рады. Насколько эта борьба была упорной, свидетельствуют результаты голосования: И. П. Тимошенко получил только на четыре голоса больше Д. Е. Скобцова.

Хотя в председатели Круга и прошел, считавшийся тогда самостийником, И. П. Тимошенко, но самый факт разделения Круга на почти равные две части при выборах председателя, без сомнения, указывал на то, что на Верховном Круге не было бесспорного большинства, могущего взять на свои плечи всю ответственность за работу Круга и быстро провести те постановления, которые решали судьбу Казачества на многие годы.

Известно, что парламенты без такого большинства не только не являются достаточно работоспособными, но основная линия направления работ таких парламентов не отличается определенностью и устойчивостью, а иногда принимает и опасную форму зигзагов.

Выше (глава II) уже было указано на то, какие меры предприняли вожди «белого» движения в конце 1919 г. с целью борьбы с казачьей самостийностью. Одной из этих мер было фиктивное назначение Донского Атамана Богаевского председателем правительства при ген. Деникине. После этого ген. Богаевский немедленно направился в Екатеринодар и приступил к осуществлению своей миссии. Между прочим, уже на другой день работ Верховного Круга, б января, ген. Богаевский, в роли председателя Деникинского правительства, выступил на Верховном Круге с речью, в которой горячо призывал членов Круга идти вместе с ген. Деникиным, который, по словам ген. Богаевского, будто бы совершенно не держится за власть, и если Казачество не желает работать с ним, он немедленно уйдет с Добровольческим корпусом с Казачьих Земель...

При этом Донской Атаман уверял Верховный Круг в том, что Союзники не дадут оружия непосредственно казакам, а только через ген. Деникина. В доказательство справедливости своего утверждения огласил на Круге вышеприведенное письмо главы Английской миссии ген. Хольмана на имя Кубанского Войскового Атамана (см. глава III).

Не может быть сомнения в том, что это письмо подбодрило тех членов Верховного Круга, которые были сторонниками Деникина, и подрывало энергию у казачьих самостийников, стремившихся осуществить, наконец, разрыв между Казачеством и русским контрреволюционным движением.

7-го января на Верховном Круге выступил председатель Донского Правительства Мельников с тою же целью предостеречь Круг от «пагубного» разрыва с ген. Деникиным.

9-го января Верховный Круг избрал две комиссии:

1. Конституционную — в составе:
а) от донцов; П. М. Агеев, М. Н. Гнилорыбов, Г. П. Янов, П. И. Ковалев, Г. И. Карев и И. К. Зенков,
б) от кубанцев: И. А. Билый, П. И. Курганский, Ю. А. Коробьин, Г. Н. Меликов, Д. Е. Скобцов и О. К. Готагогу,
в) от терцев: И. В. Баев, В. И. Абрамов, В. И. Баскаков, П. Д. Губарев, Г. Ф. Фальчиков и Е. А. Букановский.

2. По обороне — в составе:
а) от донцов: И. С. Маонов, Ф. И. Бирюков и В. Г. Хрипунов;
б) от кубанцев: И. М. Бедаков, Т. И. Горб и Е. Л. Приходько,
в) от терцев: И. И. Таширов, Н. А. Бигаев и В. И. Баскаков.

В том же заседании была принята программа работ Верховного Круга, формулированная председателем:
1) определение того, что такое есть Верховный Круг Дона, Кубани и Терека;
2) об обороне;
3) соглашение Дона, Кубани и Терека;
4) организация общей власти;
5) манифест Верховного Круга.

Эта программа принята большинством всех против одного голоса.

Далее, 9-го января, по предложению президиума Верховный Круг принял следующее постановление:
«Верховный Круг Дона, Кубани и Терека является верховной властью для Дона, Кубани и Терека в отношении дел общих для данных государственных образований.

Примечание: перечень общих дел для Дона, Кубани и Терека, подлежащих решению Верховного Круга, обсуждается по Войскам, согласуется в комиссии Конституционной и окончательно утверждается Верховным Кругом». («Вестник Верховного Круга», номер 2, 12.1.1920).

Официальный орган Верховного Круга — «Вестник Верховного Круга» — по поводу этого постановления опубликовал следующее:
«О компетенции Верховного Круга. Вчера Верховный Круг Дона, Кубани и Терека, после целого ряда подготовительных заседаний и фракционных совещаний, наконец, приступил к своей капитальной работе. Вопрос шел о компетенции самого Круга, о существе и пределах его власти.

Три краевых образования, три казачьих Войска — Дон, Кубань и Терек, которые до сих пор жили и управлялись каждое у себя дома своими собственными краевыми органами, связанные в одно лишь идеей общего военного командования, олицетворявшегося в главнокомандующем вооруженными силами Юга России, в период краха общерусской власти с его Особым Совещанием, олицетворявшейся тем же командованием, очутились в необходимости искать иных и новых форм для своего объединения, иных органов единой общекраевой власти.

Верховный Круг, созванный в момент острого напряжения борьбы, в момент, последовавший непосредственно за крахом и всеобщей паникой, не мог, само собою разумеется, найти в первое же время того общего единого языка, которым должна была заговорить общекраевая объединенная власть, не мог представлять собою крепко спаянного организованного единства, он должен был организовать такое единство...

...Итак, Верховный Круг, как орган Верховной Власти для государственных образований Дона, Кубани и Терека, Верховный Круг, которому будет подчинено все, что касается средств борьбы и организации обороны, а также создание единой общей власти, не есть уже ни химера, ни мечта, а реальный факт, готовый вводить в жизнь при громе пушек последних смертельных боев под Ольгинской и Батайском.

И если, как говорили, большевики хвастались при вступлении в Ростов, что им Казачий Съезд не страшен, ибо — казаки сведутся, перегрызутся между собой и разведутся, то отмеченный выше осязательный результат, к которому приходит Верховный Круг, должен будет в значительной мере помрачить их розовые надежды и заставит серьезно призадуматься»...

Избранная 9 января Конституционная комиссия уже на следующий день доложила Верховному Кругу проект основ Союзной Конституции (см. ниже).

По поводу этого проекта в заседании Круга возникли горячие прения. Некоторые депутаты в резкой форме высказались против проекта, но большинство ораторов поддержало его.

Предложенный Комиссией проект, с незначительны ми изменениями, был утвержден Верховным Кругом в заседании 10 января в следующей редакции:

«Мы, избранники Донского Войскового Круга, Кубанской Краевой Рады и Терского Большого Войскового Круга, в тяжелый исторический момент, когда купленной потоками крови свободе и самому существова¬нию самого населения грозит гибель, собрались в Екатеринодаре для организации решительной борьбы против большевиков и очищения от них наших территорий, защиты от разгрома родных очагов, установления внутреннего спокойствия и обеспечения свободы и права, берем в свои руки Верховную власть по делам общим для Дона, Кубани и Терека и устанавливаем следующее положение о Верховном Круге:

1. Верховный Круг является полномочным представительством государственных образований Дона, Кубани и Терека и ставит себе задачи:
а) установление союзного государства, составленного из указанных выше территорий, с возможностью расширения пределов союзного государства включением новых областей на основах союзной конституции и по свободному волеизъявлению населения тех областей;
б) создание союзной власти. (Уступка самостийникам. Ред.).
2. Союзная конституция и союзная власть устанавливаются на время до создания общегосударственной власти Всероссийским Учредительным Собранием. (Уступка русофилам. Ред.).
3. Имеющая быть выработанной конституция вступает в силу с момента принятия ее Верховным Кругом».

Глава 5.

Задачи Советской России на Юге. — Переименование советских фронтов. — Усиление Кавказского фронта. — 1-я советская конная армия — директива 18 декабря 1919 г. — Приведение Донской армии в боевую готовность. — Положение раненных и больных. — Бои в районе станицы Ольгинской - Батайска 5,6, 7 и 8 января 1920 г. — Выводы.


Когда советские армии к концу 1919 г. подошли к нижнему течению р. Дона и к Азовскому морю, заняв города Ростов, Таганрог, Мариуполь и Бердянск, они разделили силы ген. Деникина на две части — восточную и западную. Поэтому дальнейшая борьба красных армий распалась на две задачи: «основную — полную ликвидацию главных сил Деникина, отошедших за р. Дон и дравшихся с армиями Юго-восточного советского фронта, и второстепенную — ликвидацию частей, отступивших в Крым и на правый берег Днепра. Ликвидация деникинских частей, отступивших в Крым и за Днепр, остается за Южным фронтом, который переименовывается в Юго-западный»...

«Донская область, Кубань и Кавказ — колыбель контрреволюционных движений на Юге России — явились основными экономическими и политическими базами ген. Деникина, где отступившие его силы могли со временем вновь окрепнуть, организоваться, пополниться и оказать Красной армии в ее дальнейшем наступлении стойкое сопротивление.

«Задача уничтожить вооруженные силы Юга России — становится основной задачей нашей Советской Республики и Главного командования Красной армии.
Эта задача ставится Юго-Восточному фронту.

«В добавление к входящим в состав фронта IX, X и XI армиям передается в подчинение командующему фронтом VIII армия и 1-я Конная. На усиление фронта назначаются Главкомом резервные дивизии (3-я, 4-я, 9-я, Латышская и Эстонская).

«Юго-восточный фронт б января 1920 г. переимено¬вывается в Кавказский и получает директиву — решительными действиями ликвидировать силы Деникина, овладеть Кубанью и Кавказом» (Б. Майстрах. Маныч -Егорлыкская - Новороссийск. Госуд. издат. Отдел, воен. литер. Москва — Ленинград, 1929).

«Командование Кавказским фронтом своей ближайшей целью ставило ликвидацию сил противника, остановившихся против г. Ростова на левом берегу Дона. Оставляя в силе задачу 10-й армии (выход на Тихорецкую), оно подтягивало к Новочеркасску 9-ю армию, оказавшуюся на уступе сзади 8-й армии в районе ст. Раздорская - Константиновская, и сосредоточивало в районе Ростова 1-ю Конную армию с приданными ей стрелковыми дивизиями». (Гражданская война 1918 — 1921, т. 3-й, стр. 289. Москва — Ленинград, 1930).

Согласно советским данным, «в состав 1-й Конной армии входили три кавалерийских дивизии (4-я, 6-я и 11-я) и, кроме того, ей в данный момент были приданы две стрелковые дивизии (3-я и 12-я), авиационная группа (16 аэропланов) и три бронепоезда; всего численность 1-й Конной армии в то время с приданными ей стрелковыми дивизиями была: 9.500 сабель, 4.500 штыков, 400 пулеметов, 56 орудий, 9 бронеавтомобилей, 3 бронепоезда и 16 аэропланов. В каждой кавалерийской дивизии 3 бригады и по одному артдивизиону и броне-отряду: в бригаде два кавполка по 5 эскадронов в каждом.

«Укомплектована 1-я Конная армия была на 80 проц. добровольцами Донской, Кубанской областей и Ставропольской губ. и 20 проц. мобилизованными центральных губерний Р. С. Ф. С. Р. Что касается военной подготовки, то в большинстве это были казаки, с малолетства занимавшиеся военным обучением» (И. Тюленев. 1-я Конная армия за Ростовом. Сборник трудов военно-научного общества. Книга 1-я, стр. 108 - 126. Сентябрь, 1922. Москва ).

Этой Конной армии, воодушевленной трехмесячными успехами в предыдущих боях на длинной дороге Воронеж — Касторная — Купянск — Лисичанск — Таганрог — Ростов, 28-го декабря 1919 г. был дан следующий боевой приказ:
...«Противник после разгрома с жалкими остатками конницы и незначительной численностью пехоты отходит в общем направлении за реку Ея на линию Ейск — Кущевка…

...«Конармии ставится задача: преследовать отступающего противника по пятам, дабы не дать ему закрепиться на указанной линии...
«В исполнение приказываю: ...
в) 6-й кавалерийской дивизии с рассветом 29 декабря... перейти в район Кулешовка — Койсуг,
г) 4-й кав. див. перейти в район Батайск — Злодейская,
д) начдиву 11-й кав. див. 29 де¬кабря.... перейти в район ст. Ольгинская — х. Нижне-Подолинский.
Начдивам 4-й, 6-й, 11-й во что бы то ни стало выяснить цель отступления и направление противника, срочно же доносить обо всем, а поэтому установить связь со Штармом... Командарм 1-й Буденный. Член Реввоенсовета Ворошилов («Красная Звезда», номер 7, за 8 января 1935 г.).

1-я конная этого приказа не выполнила, задержавшись в гор. Ростове - Нахичевани.

А согласно официальным данным штаба Донской армии, в момент отхода за р. Дон — 26-27 декабря 1919 г. — боевой состав Донской армии был следующий:
1-й корпус 2700 шт., 450 шаш., 31 ор., 160 пул.
2-й корпус 1356 шт., 3026 шаш., 33 ор., 82 пул.
3-й корпус 3210 шт., 792 шаш., 34 ор., 74 пул.
4-й корпус 0000 шт., 6830 шаш., 30 ор., 108 пул.
Всего 7266 шт.,11098 шаш., 128 ор., 424 пул.

Тогда же, согласно тем же данным, в Добровольческом корпусе было:
3383 шт., 1348 сабель 40 ор.. 174 пул.

В подчиненном командиру Добровольческого корпуса ген. Кутепову Сводном Кубано-Терском корпусе ген. Топоркова было 1580 шашек, 16 орудий и 96 пулеметов.

Задержка наступления красной армии на р. Доне дала возможность Донской армии привести себя в порядок после долгого и тяжелого отступления (см. ч. III Трагедии Казачества).

Командующий Донской армией отдал «приказание всем командирам корпусов о приведении в порядок своих обозов, и, главное, об их беспощадном сокращении и изгнании из них всех дезертиров; командующий предупредил начальников всех степеней, что за непринятие действительных мер в этом отношении он будет предавать военно-полевому суду, не взирая на боевые заслуги ни на занимаемый ими пост».

Меры, предпринятые командным составом Донской армии, а также сознание рядовыми бойцами крайней необходимости защищать родную территорию были причиной того, что в течение этих нескольких дней передышки Донская армия

Согласно офиц. данным Донской армии, эта армия на 1-ое января 1920 г. без добровольческого корпуса, имела уже 36.470 бойцов, 147 орудий, 605 пулеметов.
К тому же времени в Добровольческом и Кубано-Терском сводном корпусах было 10.988 бойцов, 53 орудия и 255 пулеметов.

А в Донской армии, Добровольческом и Кубано-Терском Сводном корпусах вместе на 1-е января 1920 г. было 47.458 бойцов, 200 орудий и 860 пулеметов.

Фронт от устья р. Дона до Батайска (включительно) занимал Добровольческий корпус, к которому был причислен и Кубано-Терский сводный корпус, ген. Топоркова. Фронт от Батайска вверх по левому берегу р. Дона до района станицы Цымлянской занимала Донская армия.

Согласно данным штаба Донской армии, против Донской армии и Добровольческого корпуса, к 30 декабря 1919 г., большевистское командование имело свыше 43.000 штыков, до 28.000 сабель и 400 орудий.
Согласно тем же данным к 6 января 1920 г., т. е. в день упорнейших боев у Ольгинской - Батайска, против Донской армии и Добровольческого корпуса дей¬ствовали следующие большевистские силы:
10-я армия (часть сил этой армии) 8000 штык. 1500 саб. 17 ор.
9-я армия 9300 штык. 11000 саб. 108 ор.
8-я армия 17100 штык. 4800 саб. 131 ор.
Конная арм. Буденного 8100 штык. 10100 саб. 94 ор.
Всего 42500 штык. 27400 саб. 350 ор.

Журнал воен. действий Донской арм. отмечает, что бежавший 3-го января из большевистского плена казак рассказывал, что «к войне пехота (советская) настроена отрицательно, а кавалеристы, особенно красные казаки — воинственные». Бежавший из советского плена казак б-го января рассказывал, что «пехота противника против наступления, был слышен ропот»... И другие источники говорили о деморализации большевистской пехоты, расположенной в районе Ростова — ст. Аксайской.

Правее Донской армии действовала Кавказская (Кубанская) армия. К сожалению, мы не располагаем данными о численном составе этой армии к 1 января 1920 г.

Переходя теперь к общему рассмотрению боевых операций в начале января 1920 г., не можем умолчать о состоянии дела эвакуации больных и раненых. «Дело эвакуации раненых и больных по железным дорогам и гужем с переходом армии на левый берег р. Дона настолько обострилось, что для упорядочения его должны быть применены героические меры... По рассказам очевидцев (ген. Мамонтова, капитана князя Матсутова и друг.), на грунтовых дорогах творятся не поддающиеся описанию тяжелые картины передвижения, — вследствие оттепели и непрекращающегося трехдневного дождя дороги сделались совершенно непроходимыми; в грязи стоят завязшие сотни повозок, автомобили и даже орудия; но ужас весь в том, что на этих брошенных повозках лежат оставленные всеми раненные и больные офицеры и казаки; и кто их вывезет, накормит и перевяжет раны, и когда это будет сделано?.. На пути из Кагальницкой в Кущевку при дороге в грязи лежат пешие юнкера, выбившиеся из сил и не могущие дальше идти; на мосту у Кущевки через р. Ея из свалившихся в яму при съезде повозок и лошадей и брошенных образовался мост, по которому переезжают повозки; некоторые лошади еще живые. На станциях железных дорог нет не только кипяченой воды, но и простой; больные и раненные не пьют воды по 2-3 суток, некоторые из них не выдерживают и кончают самоубийством; так покончили самоубийством два казака... на пути из Кущевки в Сосыку» (журнал воен. действ. Донской армии).

Не хватает слов, чтобы ими выразить глубочайшую трагедию славных бойцов — больных и раненных, попавших в такие ужаснейшие условия эвакуации и лечения...

И снова, уже 11 января 1920 г., в штабе Донской армии было констатировано: «по-прежнему вопрос эвакуации раненных и больных находится в ужасном состоянии, особенно тяжело этот вопрос обстоит на участке Торговая - Батайск», т. е. на железной дороге, обслуживавшей ближайший тыл Донской армии...
К этому вопросу мы еще возвратимся.

Большевистские исследователи боевых операций под Батайском - Ольгинской о силах противников приводят следующие данные:
1) на антибольшевистском фронте, в районе Азова — Батайска.— Ольгинской, было сосредоточено 12.720 сабель, 11.100 штыков, 454 пулемета и 110 орудий, в об¬щем около 24.000 бойцов;
2) против этих сил в начале января 1920 г. красные имели: в районе Ростова 1-ю Конную армию в составе 9.000 сабель и 5.000 штыков (9-я и 12-я дивизии); кроме того, на фронте Ростов — ст. Аксайская — Новочеркасск располагалась 8-я армия (40-я, 15-я, 16-я, 33-я стрелковые дивизии, 16-я кавалерийская бригада), численность которой достигала 11.000 штыков, 2.022 сабель при 168 легких и тяжелых орудиях.
(Майстрах. Маныч — Егорлыкская — Новороссийск. Государственное издательство. 1929. Москва — Ленинград, стр. 11. — Гражданская война 1918 - 1921, т. III, стр. 290-291).

В общем, в ударной группе красные имели 16.000 штыков и 11.000 сабель.

В 1920 году Дон замерз 2 января. Командующий Кавказской советской армией Шорин, исполняя поставленную фронту основную задачу, приказал 4 января форсировать р. Дон 1-й Конной и 8-й армиями у г. Нахичевани и у станицы Аксайской с целью отбросить противника на юг и выйти на линию г. Ейск — станица Кущевка.

Сравнивая доступные нам советские данные с данными штаба Донской армии, получим следующую картину этих замечательных боевых операций:
Советские данные:
1) И. В. Тюленев. 1-я Конная за Ростовом. Сборник трудов военно-научного общества при Военной академии. Книга I. 1932. Высший военно-редакционный совет. Москва.
2) Я. Фабрициус. Воспоминания о боях с конницей Деникина за ст. Ольгинскую. Журнал «Война и революция», за 1928 г., книга 2. Москва.
3) Б. Майстрах. Маныч — Егорлыкская — Новороссийск. Государственное издательство. Отдел военной литературы. Москва — Ленинград. 1929.
4) Первая конная в изображении ее бойцов и командиров. Госуд. изд. Москва — Ленинград. 1930.
5) Гражданская война 1918 — 1921, т. III-й. Оперативно - стратегический очерк боевых действий красной армии. Государственное изд. Отдел военной литературы. Москва — Ленинград. 1930.
6) Озолин. Эпизоды. Газета «Красная Звезда», номер 7, за 6 января 1935 г.

Казачьи данные: оперативные сводки, журнал военных действий Донской армии и т. д.).

2, 3 и 4 января 1920 г. большевистские армии производили тщательную разведку с правого берега р. Дона в сторону ст. Старочеркасской, ст. Олыинской и Батайска, а в ночь с 4 на 5 января перешли в наступление в таком порядке: 4-я и 6-я кавалерийские дивизии из Ростова—Нахичевани двинулись на ст. Ольгинскую и 11-я кавалер, дивизия из ст. Аксайской — тоже на ст. Ольгинскую; 12-я стрелк. дивизия из Ростова и 9-я стр. дивизия из ст. Гниловской — обе на Батайск; 16-я и 33-я стрелковые дивизии 8-й армии должны были наступать на фронт Ольгинская — Старочеркасская.

Таким образом, в наступление перешли четыре стрелковых и три конных советских дивизии на фронте в 20-24 верст. Три красных конных дивизии, действуя в кулаке, должны были совершить прорыв фронта на стыке Донской армии и Добровольческого корпуса.

Фактически 5 января 9-я и 12-я стрелковые советские дивизии действовали чрезвычайно вяло в направлении на Батайск и поставленной себе задачи не выполнили. Точно также 16-я и 33-я сов. дивизии, имевшие наступать на станицы Ольгинскую — Старочеркасскую, в силу каких - то причин («запоздавшая перегруппировка», пояснял командир 8-й советской) 5-го января в наступление не перешли.

1-я Конная армия Буденного 5 января в 10 часов утра уже закончила переход р. Дона по льду и продолжала наступление далее...

Массовый переход противника в наступление явился неожиданностью как для командиров корпусов, так и для штаба Донской армии. В штабе армии это дело представлялось в таком виде: «5 января противник», читаем в журн. воен. действий Дон. арм., «доселе не предпринимавший крупных активных операций, значительными силами конницы и пехоты переправился по Аксайской и Нахичеванской переправах и ведет наступление сильной конной группой на Ольгинскую и от Аксайской на Старочеркасскую. О противнике поступили разноречивые сведения, но в общем силы противника можно определить не менее дивизии конницы и дивизии пехоты...
«По выяснении обстановки до полудня, командарм решил разбить переправившиеся через Дон части противника и не допустить дальнейшей переправы, для чего приказано:
1) 3-му Корпусу, подчинив себе 10-ю конную бригаду, не допустить переправы противника через Дон у Старочеркасской и наступлением от Ольгинской разбить красных, переправившихся по этой переправе...
2) Комкору Добровольческого, используя конницу ген. Барбовича и ген. Топоркова, переходом в наступление разбить Нахичеванскую группу противника.
3) Комкору 4 Конного перейти в наступление и разбить конницу противника, направляющуюся в разрез между 3 и Добровольческим корпусами.
4) Комкорам приказано проявить самые энергичные действия, дабы раз навсегда положить предел попыткам противника к дальнейшему наступлению».

Вследствие этой директивы и, главным образом, вследствие собственной инициативы 3-й Донской и Добровольческий корпуса оказали большевистской коннице весьма серьезное сопротивление. И хотя конница Буденного заняла было хутор Старомахинский и ст. Ольгинскую, но далее продвинуться не смогла.

Согласно сообщению штаба 3-го Донского корпуса к 24 часам 5 января в этот день на фронте этого Корпуса произошло следующее: у Аксайской переправы перешли Дон сильные пехотные и конные части противника; «в результате упорного и длительного боя, в течение которого противник вводил новые части, ст. Ольгинская была нами оставлена; части Корпуса главными силами сосредоточились в ст. Хомутовской, оставив сторожевое охранение на линии высот между Ольгинской, Хомутовской и Злодейским; завтра Корпус переходит в наступление»...

Штаб Добровольческого Корпуса о бое 5-го января доносил: «противник занял ст. Ольгинскую, откуда наступал конницей силами до 4.000 сабель при 4-х орудиях на Батайск, двигаясь частью и на х. Злодейский», но это наступление было отбито...

Между тем в штаб Донской армии, расположенный на станции Сосыка — в стыке Ейской жел. дороги с Владикавказской, «после полудня поступили новые сведения о занятии красными х. Старомахинского, ст. Ольгинской и х. Злодейского; выяснилось наступление большой массы конницы в разрез между 3-м и Добровольческим Корпусами (4-й Донской конный Корпус находился в это время в резерве против стыка флангов 3-го Донского и Добровольческого корпусов, занимавших фронт по р. Дону)».

Получив эти сведения, командующий Донской армией отдал новую директиву:
«Противник после боя к вечеру 5 января занял конными частями Старомахинский, Ольгинскую и х. Злодейский и лезет в мешок. Более благоприятной обстановки для нас ожидать нельзя. На 6-е января приказываю разбить переправившегося через Дон противника, для чего приказываю:
1) ген. Гусельщикову — 3-му Донскому корпусу, — передав в подчинение Комкору 4-го Конного 10-ю конную бригаду и подчинив себе 1-ю пластунскую дивизию ген. Карповича, атаковать противника в направлении на Ольгинскую, прочно обеспечить себя со стороны Старочеркасской станицы;
2) ген. Павлову — 4-й Конный Донской корпус, — подчинив себе 10-ю конную бригаду, атаковать в направлении на х. Злодейский;
3) ген. Кутепову — Добровольческий корпус, — сосредоточив всю конницу в районе Батайска (добровольческая конная бригада ген. Барбовича и Кубано-Терский Сводный корпус ген. Топоркова), атаковать во фланг и тыл Злодейскую группу противника;
4) начало атаки всех корпусов — с рассветом,
5) о получении донести.
Номер 064-К. 5 января, 19 часов 15 мин, 1920 г. Ст. Сосыка. Ген. Сидорин».

Если принять во внимание боевой состав частей, предназначенных этой директивой для ликвидации большевистского прорыва, можно сказать, что ген. Сидорин бросал в бой на небольшом участке фронта Батайск — Ольгинская — Старомахинский боле 12.000 одной только конницы. Кроме того, здесь же действовала пехота 3-го Донского корпуса, при чем казаки с трех сторон охватывали прорывавшуюся группу войск противника. Действительно, «более благоприятной обстановки для нас ожидать нельзя».
Как единодушно свидетельствуют большевистские исследователи, 5 января «в 15 часов завязывается ожесточенный бой, длившийся до вечера; в виду того, что местность абсолютно не позволяла коннице развернуться в боевой порядок, а также из-за неимения при себе артиллерии, Конная армия принуждена была отойти в исходное положение».

Однако, с рассветом, 1-я Конная армия 6-го января перешла вторично в наступление «в том же порядке, как и 5-го января, не меняя свой оперативный замысел, а лишь усиливая себя 16-й и 33-й стрелковыми дивизиями 8-й армии, каковые должны были наступать одновременно из Нахичевани на ст. Ольгинскую и ст. Старочеркасскую... После трехчасового боя на линии Батайск — Ольгинская частями Конармии удалось выбить противника из ст. Ольгинской и занять последнюю».

И далее: ... «В течение дня 1-й Конной армией было произведено до 9 конных атак, но все они... были отбиты противником... К вечеру шло беспорядочное отступление 1-й Конной армии... Начальникам конных частей с большим трудом удалось установить порядок, и прикрывая свой отход рядом контратак, к вечеру... с большинством частей 1-й Конной армии вернуться в Ростов. Лишь незначительные части 1-й Конной армии отошли к ст. Ольгинской, но большинству из них с наступлением темноты удалось пробраться в Ростов и присоединиться к армии».

По данным штаба Донской армии этот бой протекал следующим образом:
«6-го января 1920 г. части ударной группы (4-й Донской корпус) в 9 часов выступили в направлении на Ольгинскую для атаки переправившегося противника. В 11 часов части начали развертывание в боевой порядок на линии Сухой Балки — Батайск. В 13 часов в районе х. Злодейского части корпуса завязали бой с конницей противника. Противник располагал превосходными силами. Бой отличался особенным ожесточением и до 15 часов не давал перевеса ни той ни другой стороне. В 15 часов противник, разделив свои силы, одну дивизию направил против Батайска.

«Воспользовавшись этим, командир 4 Корпуса ген. Павлов ввел в бой свой резерв в тыл Батайской группе красных. Противник не выдержал и начал постепенно отходить, преследуемый нашими частями. Отступление противника скоро перешло в беспорядочное бегство, причем красные бросали орудия, пулеметы и ящики со снарядами. Некоторые части противника бросились по болотам к Дону. Лед на болотах проваливался и ору¬дия красных завязли.

«К ст. Ольгинской части корпуса подошли в полной темноте и были встречены сильным артиллерийским и пулеметным огнем пехоты, занявшей окопы на окраине станицы. Оставив одну бригаду против Ольгинской, корпус отошел в район Злодейской, имея в виду завтра утром продолжить успешно начатую операцию.

«В сегодняшнем бою, в котором со стороны противника участвовали 4, 6 и 11 конные дивизии Буденного и 12 пехотная дивизия, наши части взяли 9 орудий и около 50 пулеметов, много снарядов, винтовок и обозы. Корпус понес большие потери».

Когда разбитая казаками 1-я Конная советская армия вечером 6-го января в беспорядке и поспешно отступила на правый берег р. Дона, в ст. Ольгинской задержались 16 стр. сов. дивизия и части 11 кавалер, дивизии Буденного, а в ст. Старочеркасской — 33 сов. стр. дивизия. Бывший командир 16 стр. сов. дивизии Я.Фабрициус, описывая этот бой, особенно подчеркивает, что эта дивизия имела отличных бойцов и была прекрасно вооружена, как многочисленными пулеметами, так и артиллерией. Другой автор — Озолин — говорит, что ст. Ольгинскую тогда защищали части 16 и 33 стрелковых дивизий и 11 конная дивизия, располагавшие 200 станковых пулеметов («Красная Звезда», 8 января 1935 года).

Понятно, что части 4-го конного Донского корпуса, подойдя в темноте к ст. Ольгинской 6-го января, не смогли выбить крепко засевшего там противника.
Относительно хода боевых операций 6-го января у Батайска официальные данные штаба Донской армии повествуют следующее: «к 13 часам конная группа ген. Топоркова — Кубанская и Терская дивизии — сосредоточилась в районе Батайска. К этому же времени обозначилось наступление неприятельской конницы от Ольгинской на Батайск, главным образом, в обход Батайска с юга (донесение командира 4-го Дон. корпуса говорит о том, что Буденный направил на Батайск одну из своих дивизий, ослабив этим самым силы красных, действовавшие против 4-го Донского корпуса). Войдя в связь с Донцами, ген. Топорков атаковал красных 1 конной (Кубанской) дивизией и стал теснить их к Дону. Около 16 часов противник, получив подкрепление, в свою очередь перейдя в наступление, стал теснить Кубанцев. Ген. Топорков выдвинул на поддержку конницу ген. Барбовича, которая, развернувшись в блестящем порядке за левым флангом группы (ген. Топоркова), бросилась в атаку. Вся конная группа — Кубанская и Терская конные дивизии и бригада Барбовича — во главе с ген. Топорковым, обрушилась на конницу противника, смяла ее и повела энергичное преследование.

«В это время противник был атакован частями 4 корпуса. Сбитый на обоих участках противник начал поспешное отступление, преследуемый нами до темноты.

«Успеху боя значительно способствовало личное хладнокровие и мужество ген. Топоркова, который в конце боя был серьезно ранен в ногу (в командование группой вместо него вступил ген. Агоев).
«Корниловцами и юнкерами сдержано наступление пехоты красных на Батайск вдоль железной дороги с севера».

Таким образом, бой 6-го января закончился разгромом Конной армии Буденного. Но большевики крепко держали в своих руках станицу Ольгинскую.
В 5-ть часов утра 7-го января командующий Донской армией ген. Сидорин отдал следующую директиву:
«1) 3-му корпусу сегодня в 7 часов атаковать противника с востока в направлении на Ольгинскую и с юга на Старочеркасскую.
2) Добровольческому корпусу сегодня в 7 часов решительно атаковать Нахичеванскую переправу и вдоль железной дороги от Батайска на север.
3) Командирам корпусов потребовать от войск напряжения всех сил, дабы использовать блестящий успех б января и отбросить противника за Дон...
7 янв. 1920 г. 5 часов. Ст. Сосыка. Ген. Сидорин».

Бой 7 января за обладание ст. Ольгинской отличался большим упорством и ожесточением с обоих сторон. После внушительной артиллерийской подготовки 4-й Донской корпус атаковал ст. Ольгинскую с юга, с запада и на дамбу к северу от ст. Ольгинской. Красные оказали упорнейшее сопротивление, расстреливая атакующие казачьи части пулеметным и артиллерийским огнем.

Части 3-го Дон. корпуса в это время вели упорные бои с частями красных, засевшими в ст. Манычской, х. Алитубском, ст. Старочеркасской и х. Старомахинском, и потому 3-й Корпус не мог с утра 7 января оказать 4-му Донскому корпусу необходимое содействие под ст. Ольгинской.

Видя, что бой за обладание ст. Ольгинской затягивается, командующий Донской армией послал командиру 3 Дон. корпуса «приказание решительно атаковать Ольгинскую с востока для содействия 4-му корпусу, который к 10 часам завязал бой под Ольгинской и направо и налево от себя не видит наступающих соседей; комкору 3, в виду разрозненных действий, указано бить всем корпусом, а не отдельными дивизиями».

Атакованный и с юго-востока частями 3 Дон. корпуса, отрезанный от Нахичеванской переправы, противник решил пробиться за р. Дон. Около 15 часов красные были выбиты из Ольгинской, при чем 47 сов. бригада была уничтожена, а 48 сов. бригада пробилась к Нахичевани, понеся значительные потери убитыми и раненными.

В этом бою донцы взяли одно орудие, 5 пулеметов и много пленных.

Для содействия донцам (из района Батайска) в 13 часов была двинута Терская дивизия одной бригадой на Ольгинскую, а другой — на Нахичеванскую переправу, но, узнав, что ст. Ольгинская уже занята донцами, терцы возвратились в Батайск.
«Неудачи под Батайском обострили и вскоре довели до крайнего напряжения взаимоотношения, с одной стороны, между командованием Кавказского сов. фронта в лице В. И. Шорина и, с другой стороны, между командованием 8-й (Сокольников) и Конной.

«Командование фронтом усматривало главную причину неудачи в 12 дневной стоянке в районе Ростова без активных действий, что дало возможность противнику отдохнуть и устроиться для обороны, в введении в дело лишь части сил (во время первых атак на Батайск бездействовали две дивизии 8-й армии — 15-я и 40-я и одна дивизия из приданных конной армии — 9-я стрелковая). Командование Конной армии указывало на совершенно непригодную для действий конницы местность в виде сплошной топи и ограниченность пространства для развертывания конницы. Командование 8-й армии в свою очередь обвиняло Конную армию в проявлении чрезвычайно малой боевой устойчивости» (Гражд. война 1918 — 1921, т. III, 294).

Командарм 1-й Конной Буденный доложил по прямому проводу командующему фронтом Шорину о невозможности добиться успеха в районе Батайска и для достижения основной цели фронта предложил следующий план: 8-й и 9-й армиям удерживать противника на линии р. Дон от устья до станицы Богаевской; 1-ю же конную армию перебросить в район станицы Константиновская, где ею форсировать р. Дон и повести наступление в юго-западном направлении на станцию Тихорецкую. За успех командарм и Реввоенсовет конной ручались вполне.

Командующий фронтом не согласился с этим планом, а приказал в третий раз перейти в наступление и во что бы то ни стало овладеть Батайском.

8-го января 1-я Конная армия совместно с соседними дивизиями 8-й армии вновь перешла в наступление на фронте Батайск — Ольгинская — Старочеркасская — Манычская. Однако, и это наступление красных окончилось их поражением на всем этом фронте:
а) в этот день части 3 Дон. корпуса выбили красных из ст. Манычской и ст. Старочеркасской, при чем при отходе на Аксайскую красные оставили 8 орудий, завязших в болоте;
б) после продолжительного боя с конницей противника силой не менее двух дивизий, наступавшей от Нахичеванской переправы на ст. Ольгинскую, 4-й кон. корпус обрушился главной массой против левого фланга противника, опрокинул его и отбросил к Нахичеванской и Ростовской переправам. Преследование было задержано сильнейшим артиллерийским огнем красных с правого берега Дона;
в) сдержав наступление частей 31 и 40 стрелковых дивизий красных к северо-востоку от Батайска, корниловцы и конница ген. Агоева — Кубано-Терский корпус — перешли в решительное наступление, смяли противника и погнали его к Нахичеванской переправе. Преследованию непосредственно до переправ помешал огонь многочисленной артиллерии с правого берега Дона, от которой Корниловцы понесли большие потери (оперативные сводки).

Это новое поражение ударной группы красных войск принудило командующего Кавказским сов. фронтом Шорина окончательно отказаться от дальнейших попыток прорыва казачьего фронта у ст. Ольгинской — Батайска и выхода отсюда на линию р. Ей.

В боях б, 7 и 8 января 4-м Донским конным корпусом взято всего 10 орудий, 66 пулеметов, 1700 пленных и большое количество винтовок (данные штаба Дон. армии). Согласно данных штаба Деникина за время боев б, 7 и 8 января взято 22 орудия и более 120 пулеметов.

Большевики тоже признают, что «лобовые удары по равнинной, заболоченной местности при отсутствии наведенных переправ через Дон, стеснявший свободу маневра, терпят жестокое поражение; за истекшие бои с 4 по 8 января Конная и 8-я армии понесли крупные потери» (Майстрах. Маныч — Егорлыкская — Новороссийск, стр. 12).

Бывший командующий 1-й Конной армией Буденный по поводу этих боев говорит: «С занятием Ростова был образован Кавказский фронт, в состав которого вошла 1-я Конная. Первые же дни подчинения Конной армии этому фронту дают поучительный пример, — как не надо использовать конницу. Конная армия была брошена в Батайские непроходимые болота, где она, теряя дорогое время и неся значительные жертвы, увязла в болотах. Только после неоднократных настойчивых требований Реввоенсовета Конной армии она через месяц была брошена в стык Кубанской и Донской армий. Наше запоздание позволило противнику несколько оправиться от поражения и оказать бешеное сопротивление, в результате чего едва не были сведены на нет все наши успехи» («Первая Конная в изображении ее бойцов и командиров». Государственное изд. 1930. Москва — Ленинград).

По окончании этих боев 4-й Донской конный корпус был отведен в резерв. Участок от ст. Манычской до Нахичеванской переправы (исключительно) занял 3-й Донской корпус ген. Гусельщикова.

Глава 6.

Фронт и тыл. — Верховный Круг приветствует фронт. — Ответ Донского Атамана и ген. Деникина. — «Белые» используют успехи казачьего фронта. — Совещание в Тихорецкой 12 января 1920 г. — Совещание в Штабе Донской армии 15 января. — Выступление ген. Деникина на Верховном Круге 16 января. — Ответ председателя Круга. — Политика Кубанского Атамана и Правительства.


Известно, что вообще фронт и тыл всегда между собою связаны тысячами нитей. Тыл живо отзывается на события на фронте, а последний, в свою очередь, весьма впечатлителен на те или иные важные события в тылу. В особенной степени это относится к взаимоотношениям казачьего фронта и казачьего тыла в прошлую войну.

В первые дни работ Верховного Круга Дона, Кубани и Терека в гор. Екатеринодаре, как мы знаем, большевистская ударная группа войск в составе 1-й Конной и 8-й советских армий производила беспрерывные удары через р. Дон на фронте Ростов - Старочеркасская с целью прорваться на Кубань (гл. 5).

С замиранием сердца члены Круга ловили каждую весточку с фронта, к которому были прикованы внимание и слух всего Казачества. Понятно, Верховный Круг не мог остаться и не остался безучастным зрителем кровавой сечи у ст. Ольгинской, где решалась судьба всего Казачества и самого Верховного Круга.

9-го января Верховный Круг послал войскам свой горячий привет. Под влиянием полученных с фронта вестей о блестящих успехах казачьих корпусов, вестей об одержанных казаками победах над, казалось, непобедимой уже Конной армией Буденного; под влиянием вестей об участии в этих славных делах казаков и частей Добровольческого корпуса (между прочим, в военных сообщениях штаба ген. Деникина подвиги Кубано-Терского корпуса ген. Топоркова, потом ген. Агоева зачислялись в дела Добровольческого корпуса, командиру, которого был подчинен Кубано-Терский корпус), размякло незлобивое казачье сердце, готовое простить и прошлые грехи и прошлые злодеяния.

Умелые руководители русской политики на Казачьих Землях, а особенно казачьи сторонники ген. Деникина, решили широко использовать победы на фронте. Последние предложили Кругу послать приветствие и ген. Деникину; это предложение было принято. И 9-го января Верховный Круг одобрил нижеследующую телеграмму, предложенную президиумом его:
«Главнокомандующему вооруженными силами Юга России ген. Деникину, копии командующим армиями и Атаманам Войск Донского, Кубанского и Терского.
Верховный Круг Дона, Кубани и Терека, приступив к работам, приветствует в Вашем лице доблестные добровольческие части, находящиеся под Вашим водительством, и шлет им свое благословение на ратный подвиг. Ваша стойкость и героизм принесут желанную победу над общим врагом и дадут народу давно желанную волю».

В заседании Круга 10 января был оглашен следующий телеграфный ответ ген. Деникина:
«Благодарю Верховный Круг за доброе слово. Не только добровольческие части, но и все армии, находящиеся под моим водительством, с нетерпением ждут прекращения внутренней смуты, при которой нет крепости фронта, нет победы. Тогда с благословения Божьего загорится снова в сердцах заблудших любовь к поруганной родине — России и ничто не устоит перед нашим напором. Деникин».

В том же заседании был оглашен и ответ Донского Атамана:
«От имени Всевеликого Войска Донского приношу Верховному Кругу глубокую благодарность за приветствие, с которым Круг, начиная свою деятельность, обратился к нашим доблестным войскам. Верховный Круг Дона, Кубани и Терека ярко знаменует собой исконное братство Казачества и единство его воли к победе, на защиту своих очагов и вольностей. Не сомневаюсь, что объединенное Казачество совместно с добровольцами доведет борьбу с общим врагом до желанного конца и поможет русскому народу обрести давно желанную свободу. Донской Атаман ген. Богаевский».

Этот обмен телеграммами как бы пробивал брешь в стене, отделявшей руководителей «белой» политики от Казачества. Для русских снова открылась возможность повлиять на решения Верховного Круга в желательном для них смысле.

Уже за границей, при спокойной обстановке изучая и обдумывая прошлые события, ген. Деникин в 1926 г. написал: ... «Казачество сочло возможным самостоятельно и односторонне разрешить вопрос о построении общей власти. 5-го января в Екатеринодаре собрался «Верховный Казачий Круг», который приступил «к установлению независимого союзного государства... Идея самостоятельного казачьего государства и самостоятельной казачьей армии под влиянием кубанских самостийников по началу стала брать верх на Круге» (Очерки, т. 5-й, стр. 292, 294).

Выше (гл. II) уже было отмечено, какой страх среди русских еще в конце 1919 г. вызвало намечавшееся тогда проведение в жизнь через объединенный Доно-Кубано-Терский парламент построение самостоятельного Казачьего государства. Было также отмечено, какие меры предпринимали Деникины, Врангели, Богаевские, Харламовы, Покровские и др. для борьбы с этим казачьим течением: было проведено фиктивное назначение Донского Атамана Богаевского председателем правительства при Деникине; ген. Шкуро был назначен командующим еще не существовавшей Кубанской армией; Донской Атаман и председатель Донского правительства выступали на Круге с соответствующими заявлениями; прочитано было письмо главы Английской миссии ген. Хольмана об отказе Казачеству в помощи иностранным вооружением и т. д.

Однако, никакие меры не остановили большинства казачьих представителей в их желании осуществить, наконец, так давно лелеянную мысль об организации своего казачьего государства, со своей казачьей внутренней и внешней политикой, со своей казачьей армией. Эта государственная творческая мысль нашла свое выражение в постановлениях Верховного Круга, принятых 9-11 января (гл. IV).

Ни натиск красных армий извне, ни большевистская пропаганда внутри, ни иностранные запугивания, ни нашептывание страхов, которые будто бы могли наступить, когда Деникин «вместе с Добровольческой армией перенесет борьбу на другой фронт» (на какой?), ни самая трудность государственной работы, за которую с таким опозданием взялись, наконец, казачьи представители, ни другие трудности не сбили казаков с дороги: постановление о государственной самостоятельности Казачьих Земель было принято Верховным Кругом 11 января...

И, вместе с тем, в упорных боях 5-8 января под Ростовом казаки разгромили и «красного» своего противника...

Снова блеснул луч надежды! Казаки после трехмесячного тяжелого отступления, после отдачи большевикам почти всей территории Дона, после двухлетней нудной, взаимно гибельной, «союзной волокиты» с главным командованием, казалось, воспрянули духом, почувствовали себя снова настоящими казаками, вольными и независимыми кузнецами своей собственной судьбы...

Стоило только подняться Кубани, стоило только приободриться Тереку и красный враг снова полетит в беспорядке на Север...

У кое кого теплилась надежда, что казаки - буденовцы (и Деникин, и быв. нач. развед. и операт. отделения штаба Донской армии полк. Добрынин, и красные авторы в один голос утверждают, что большинство бойцов в трех конных дивизиях Буденного составляли казаки), увидя, что Казачество порвало с русской контр-революцией, увидев, что на Казачьих Землях строится казачье государство, бросят красные корпуса и возвратятся в родные казачьи корпуса, борющиеся за свою свободу. Ну, а с русской пехотой казаки справятся...

Была ли тогда, в январе 1920 г., советская Россия так могуча на внутреннем и на внешнем фронте, что ее нельзя было разбить? Для наиболее объективного ответа на этот очень важный вопрос обратимся к советским данным того времени.

Когда все усилия красного Кавказского фронта прорваться через р. Дон на юг 5-8 января разбились о доблесть казаков, главнокомандующий всеми вооруженными силами Советской России, ген. штаба полк. Каменев, принужден был серьезно задуматься над военной обстановкой на всех боевых фронта сов. России, подвести итоги и сделать выводы. Обстоятельно проанализировав все, имевшиеся у него тогда, данные, 14 января 1920 г. он представил нижеследующий доклад:
«Главнокомандующему всеми вооруженными силами Республики. 14/27 января 1920 г. Номер 432/ОП. Гор. Москва. Совершенно секретно. В собственные руки. Срочно. Председателю Совета рабоче-крестьянской обороны РСФСР через председателя Рев. Воен. Совета Республики.
«К настоящему времени военная обстановка на боевых фронтах Красной армии РСФСР складывается следующим образом.
«На северном фронте, в виду сосредоточения до сего времени главного внимания и сил на более важных фронтах, наши операции здесь имели неподвижный характер.
«На Западном фронте военные события в настоящее время развиваются так, что более или менее оптимистические предположения, так уместные недавно и не позволявшие рассчитывать на натиск здесь противника, ныне сменяются более серьезной обстановкой на фронте. Поляки настолько широко развили свои операции в районе Латгалии, что это заставляет в данное время сомневаться в том, что наступление поляков основывается лишь на искренней помощи Латвии в овладении Латгалией. Успех польского наступления может иметь более крупные последствия: упоенная им армия, а вместе с ней и польское правительство, могут очень легко принять решение развить наступление на всем своем фронте. К этому необходимо добавить, что нет достаточных оснований считать, что Антанта прекратит свои попытки использовать Польшу в борьбе с советской Россией, а недавние успехи польской армии могут скорее побудить Антанту к воздействию на Польшу в развитии активных действий. Только что очерченная военная обстановка в конечном выводе говорит за то, что на западном фронте необходимо быть готовым к крупной борьбе.
«На Юго-западном фронте более или менее упорное сопротивление противника на путях к Одессе и в Крым, по последним данным, приводит к заключению, что и здесь окончательный успех потребует значительного напряжения сил...
«На кавказском фронте военная обстановка сложилась весьма серьезно. Задержка в нашем наступлении, происшедшая в силу местных условий (разлив Дона и других рек и ручьев), явилась одной из главных причин того, что не удалось сразу, после взятия Ростова-на-Дону и Новочеркасска, нанести окончательный удар разбитым армиям Деникина к югу от Дона. Последние, пользуясь этой передышкой, оправились, пришли в порядок и могут оказать новое сильное сопротивление.
«Если к вышеизложенному добавить, что нашим войскам приходится преодолевать такие естественные рубежи, как р. Дон и р. Маныч, в связи с сложившимися очень трудными условиями форсирования их вследствие раннего вскрытия, — все это говорит за то, что для нанесения окончательного и решительного удара Деникину необходимо не только продолжительное время, но и указывает, что если мы не будем вливать средства в войска кавказского фронта, особенно в виде пополнения, то военное положение здесь может принять опасный характер.
«В восточной части Кавказа также оказалось недостаточно направленных здесь сил для владения районом Грозного и западным побережьем Каспийского моря.
«В Туркестане, по заявлению командующего фронтом тов. Фрунзе, наши задачи по упрочению положения советской власти в крае еще далеко не закончены.
«В Сибири военное положение снова обострилось тем, что завязавшиеся переговоры о перемирии с чехами не дали положительных результатов и мы оказались на положении воюющей с чехами стороны. Возможно что последние ограничатся лишь обороной с целью прикрытия своего отхода к Владивостоку, но если бы чешское командование решило перейти к активным действиям, то известные уже нам отличные боевые качества чешских войск, количество их (до 35 - 40 тысяч) и, главным образом, те обстоятельства, что чехи могут оказаться тем остовом, вокруг которого могут сгруппироваться в короткий промежуток времени остатки бывших армий Колчака, отступающие к Иркутску — все это создает нам на Востоке нового противника и притом довольно серьезного. Наши - же силы в Сибири, во-первых, сильно растянуты вдоль всей Сибирской железнодорожной магистрали; во-вторых, с резко нарушенным управлением ими; и, в-третьих, имеют чрезвычайно обширный и неустроенный тыл, полный элементом, едва приобщенным к советской власти и могущим создать при всей неустойчивости крупные осложнения для нас. Только что очерченное положение в Сибири может создать для нас очень и очень серьезную обстановку и потребовать значительных сил.
«Все вышеизложенное в настоящем докладе говорит о том, что период вооруженного отстаивания существования Советской Республики еще не прошел, что ослабление военного напряжения Республики преждевременно, и что такое может повести к тому» что в ближайшее время необходимо будет еще большое военное напряжение, чем было раньше при меньших уже шансах на успех...
... «Оценивая всю совокупность обстановки, главнокомандование считает себя обязанным заявить, что в настоящей стадии вооруженной борьбы необходимо снова встать на оставленную точку зрения полного напряжения военной мощи советской России, создать снова боевое напряжение всех сил Республики и продолжать поддерживать таковое до того времени, пока не будет нанесено окончательное поражение армиям Деникина, являющегося главным и непримиримым противником советской власти в России.
Подлинный подписали:
Главнокомандующий Каменев.
Наштаревсовет Лебедев.
Член РВСР Курский.
Военком штаба Данишевский.

Что военное положение сов. России в то время было не легким, видим это и из других данных. В янва¬ре 1920 г. сов. Россия принуждена была подписать мир с сравнительно небольшой Эстонией, подписала перемирие с Латвией, вступила в мирные переговоры с Финляндией. 10 января сов. Россия «обращается к трудящимся всех стран Согласия с воззванием, в котором указывает на подготовку Антантой нападения Польши на сов. Россию и призывает не допустить военной поддержки правительства Польши; 15 января Совет Народных Комиссаров предлагает Польше начать мирные переговоры; 22 января с подобным же предложением обращается к Польше украинское советское правительство и т. д. (Н. Какурин Русско-Польская кампания 1918 - 1920. Москва, 1922, стр. 10).

Советское правительство, несмотря на все усилия, все же не могло справиться тогда с движением Махно и, в конце концов, принуждено было вступить с ним в союз. А разве можно было бы сравнивать силу махновской организации с силами общеказачьей военной организации, руководимой одной целью и одной волей?!...

Нет, не может быть сомнения в том, что и в начале 1920 г. хорошо и быстро организованное Казачье государство, опирающееся на свою армию, могло с успехом повести борьбу против советских войск, очистить свою территорию и защитить ее границы от нового советского нашествия.

Но не было согласия между всеми казаками, не было единения, не было одинакового понимания целей борьбы...

Когда на Верховном Кругу, хотя и с трудом, выковывалось единение, устанавливалась единая ясная цель борьбы, нашлись в среде казачьей люди, которые помогли врагам Казачества сначала ослабить, а потом и совсем разрушить добрые начинания.

Лицо, в качестве военного корреспондента близко стоявшее к командующему Донской армией ген. Сидорину и вообще к военным верхам казачьих и добровольческой армий в 1919 - 1920 г., и вследствие этого весьма хорошо осведомленное, Г. Н. Раковский, хотя частично приоткрывает завесу над тем, что творилось тогда в военных деникинских и деникинско-казачьих верхах для постепенной и незаметной ликвидации той государственно-творческой работы, которую осуществлял Верховный Круг Дона, Кубани и Терека.

«Большинство членов Верховного Круга», свидетельствует Раковский, «склонялось к полному разрыву с ген. Деникиным и лицами его окружавшими. Члены Верховного Круга готовы были идти на всякий риск, лишь бы обособиться от Ставки и, в сущности, от Добровольческой армии. Препятствием к проведению этого желания в жизнь являлась та позиция, которую заняли представители военного командования, в особенности руко¬водившего операциями на фронте — штаба Донской армии.

«Отрицательно оценивая политику Деникина, фронтовики - донцы стояли на той точке зрения, что ген. Деникин является носителем идеи единства России, а казачество всегда было и должно было быть носителем не только местных, но и общегосударственных идеалов. На той же точке зрения стояли и другие военноначальники, считавшие, что разрыв с главнокомандующим знаменует собою уход с фронта добровольцев и равносилен катастрофе...

... «Вражда к главному командованию с каждым днем все более и более росла, и на Верховном Кругу в Екатеринодаре делались все более и более решительные шаги в смысле разрыва с главным командованием...

«Не подлежало сомнению, что, если не будут приняты решительные меры, разрыв произойдет...

«Тогда представители Донского командования предложили Деникину собрать большое совещание, на котором оппозиция могла бы увидеть, что все военные начальники поддерживают главное командование, что, конечно, не могло бы не произвести на нее отрезвляющего впечатления. Мотивом к созыву совещания послужили и те затруднения, которые встречались при формировании Кубанской армии...

... «Необходимо было ребром поставить вопрос и заставить кубанцев немедленно самым энергичным образом формировать Кубанскую армию и тем самым поставить в центре, вместо вопросов политических — чисто военные, которые в данный момент были особенно, важны. Со всеми этими мотивами Деникин согласился и... совещание было созвано». («В стане белых», 68-7.