Пушкин открещивался от "Гаврилииады", ему ее приписали.

Говорят, и Барков написал далек не все, что ему приписывают

Да... зашла тут на форум в эту тему, вспомнила свои сообщения года 3 назад... за некоторые даже стыдно (теперь когда я пытаюсь стать православной), что я прям старалась достать "Сатанинскую библию" Лавея и её почитать. И чтоб её ни в ком случае не запретили.

да не боись... многие из на через всякую дрянь проходили, пока на прямую дорогу вышли...
не всем выпало счатье родиться в семье воцерковленных родителей.

ну очень рад за тя, что все же вышла ))

Новую православную поздравляю.

А что касается художественной литературы - то давно ее не читал, некоторые вещи раньше доставляли (типа рассказов Гоголя про казаков, похождений героев Ж. Верна и т.д.), так называемая классика оказывалась частично скучной, частично отвратительной. А сейчас что-то не очень.Так что к просто художественной никак не отношусь.
А вещи агитационно-художественные, из тех, что не за нас и агитируют всякую пакость, следует собрать и сжечь, и авторов тоже. А те, что за нас - наоборот насаждать.

Позволю себе переопубликовать собственный же текст, размещенный на другом ресурсе. Темы совпадают один в один.
У самых истоков литературы, в фольклоре и сказаниях, основное пространство всегда занимал человек выдающийся: и силушка у него богатырская, и сердце благородное, и умом врагов превосходит во сто крат. Ибо время было такое: не будет молодежь ориентироваться на некий, вполне возможно, идеализированный образ, не будет стремиться повысить собственную выживаемость - не смогут дать отпор множеству конкурентов, да так в итоге и все племя либо ляжет под дубинами неприятеля, либо будет угнано в рабство. И все тогда было согласно иерархии: юноши тренировались в борьбе, кулачных боях, закаляли всячески свой дух, а девушки учились стирать, готовить, содержать жилище в чистоте - ни у кого особых жалоб на трудности не возникало. Общество было здоровым, мораль - высокой, загляденье просто! Но в какой-то момент оказалось, что все герои - люди наискучнейшего склада, совершают подвиги каждый в своей области, конечно, с техническим прогрессом в литературе появились герои-моряки и герои-ученые, но в целом алгоритм действий литературного героя сводился в довльно-таки простую формулу, и искушенную публику к 17 веку перестал интересовать вовсе. И тут кто-то из писателей (сначала дело было в России, а потом подхватил весь мир, или наоборот, по сути дела не особо важно) решил описать судьбу "маленького человека", во всех своих проявлениях вполне даже заурядного и ничем не примечательного. Не хочу вдаваться в подробности, был ли первым Пушкин, Грибоедов или Карамзин - но рубикон тогда определенно был перейден. Причем со стороны светлой и плодородной на захолустные солончаки. И начали отечественные писатели распахивать целину профессий и характеров уровня не то что бы среднего, а самого что ни на есть низкого, от которого раньше бы отворотили нос порядочные читатели. Но поскольку читать в то время было особо нечего, то и с такой тематикой произведений свыклись и даже, в следствие привычки, перестали критиковать. И таким образом со временем перестало быть предосудительным безволие, слабодушие, откровенная несобранность и трусость. И поди разберись, от общества такие настроения сообщились литераторам или наоборот. Дальше в лес - больше дров. Даже Гоголь не сумел обойти эту тему и посочувствовал (как принято считать в классической версии критики) Акакию Акакиевичу в том, что сунули ему кулак под нос, и он испугался. Про Чехова, Достоевского, Тургенева и остальную компанию и говорить не приходится. Чуть ли не хором хвалят самые позорные проявления человеческого. Хотя были и в их произведениях отголоски прошлого, но они были искажены настолько же, насколько эхо отличается от начального звука. Затем следовала череда пропагандонской литературы, псевдонаучных трактатов и политагитации, шедшая любимым пажем всех правителей коммунистического режима. А дошла литература конца 20 века уже до того, что героем произведения может быть бомж или проститутка, и никто не подумает воспринять такой набор слов как пощечину общественному вкусу. Какие времена - такие и герои. Хотя слабое предвестие воскресения начального образа сверхчеловека уже наблюдается: недаром рассказы и романы мотива "Постъядерная Россия" пользуются невероятной популярностью.

Скорее, сперва появился "маленький человек" как тип, а затем писатели стали его описывать.

Владимир Неберт, не хочу Вас обидеть, но "маленький человек" был всегда. Просто до определенного момента у писателей до него не доходили перья, а читателям было не шибко интересно, как живет рядовой гражданин общества.

Рядовой гражданин 16 века "маленьким человеком" не был. Он был воином, тружеником, властителем, праведником. Маленький человек - явление исключительно зарождающейся буржуазной цивилизации, следствие бездуховности.

я думаю, вы идеализируете мир до 16 века
все разные
есть герои и святые, есть обычные люди
понятно, что когда-то каждому второму порой воевать приходилось, но это уж жизнь такая была

Надо отличать "маленького человека" от "обывателя". "Маленький человек" именно порождение бездуховного общества, так это трактует и православный филолог Дунаев. Да и не было это массовым явлением в средние века.

чернь, плебс и пр. (как это ни назови) были всегда
и люди тоже всегда разные - от выдающихся до бездарных
просто не принято было писать до определенного времени о маленьких людях - всё больше о героях
я насколько помню из курса литературы, первые произведения такого рода в штыки воспринимались критикой и консервативно настроенными людьми

Вы не совсем поняли мою мысль. "Маленький человек" - это не мужик от сохи, не кузнец и не плотник, кои относятся к черни и плебсу. "Маленький человек" - это бездуховное состояние среднестатистического обывателя, живущего не ради спасения души и долга перед Государем и Отечеством, а ради своего ничтожного мирка, в котором он закрывается как премудрый пискарь и дрожит от страха всю жизнь. Пожалуй, лучше привести самого Дунаева:

"Обращаясь вновь к основной проблеме русской культуры, можно сказать, что Башмачкин отдал себя в абсолютное рабство страстному тяготению к сокровищу на земле— "где воры подкапывают и крадут"(Мф. 6,19) — ибо шинель для него выше и драгоценнее любых прочих сокровищ. В этом он непоправимо пошл.

Итак, Гоголь судит своего героя? Нет. Гоголь по-христиански сострадает ничтожному и пошлому маленькому человеку. И Гоголь заставляет силой своего гения сострадать Башмачкину, этому обмельчавшему Божиему созданию, всех.

Что лежит в основе такого сострадания? Мысль о том, что любой человек — брат каждому из людей. Но всякое понятие братства не имеет смысла вне понятия об отцовстве; есть братство кровное, есть духовное. Акакий Акакиевич Башмачкин брат каждому из нас, поскольку у нас с ним единый Отец Небесный. Гоголь сострадает не жертве социального угнетения, но творению Божию, не сумевшему проявить в своей любви образа и подобия Отца, в нём, в творении, заключенного.

Каков же смысл этого сострадания?

Позднее, в "Выбранных местах..." Гоголь писал: "Без любви к Богу никому не спастись, а любви к Богу у вас нет. <...> Трудно полюбить Того, Кого никто не видал. Один Христос принёс и возвестил нам тайну, что в любви к братьям получаем любовь к Богу. Стоит только полюбить их так, как приказал Христос, и сама собой выйдет в итоге любовь к Богу Самому. Идите же в мир и приобретите прежде любовь к братьям".

"Кто любит брата своего, тот пребывает во свете, и нет в нем соблазна. А кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме, и во тьме ходит, и не знает, куда идет, потому что тьма ослепила ему глаза"(1 Ин. 2, 10—11).

Опора на новозаветную мудрость у Гоголя несомненна, непрямое цитирование Писания слишком видно.

"Возлюбленные! если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга. Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас. <...> Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас. Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего" (1 Ин.4, 11-12, 19-21).

"Но как полюбить братьев, как полюбить людей? — проявляет Гоголь тот вопрос, какой может возникнуть слишком у многих, и причина вопроса понятна. — Душа хочет любить одно прекрасное, а бедные люди так несовершенны и так в них мало прекрасного!"

Любовь неизбежно явится из сострадания — ко всем бедам России (а беда Башмачкина — одна из частных бед народа), и так совершится дело любви:"Поблагодарите Бога прежде всего за то, что вы русский. Для русского теперь открывается этот путь, и этот путь есть сама Россия. Если только возлюбит русский Россию, возлюбит и всё, что ни есть в России. К этой любви нас ведет теперь Сам Бог. Без болезней и страданий, которые в таком множестве накопились внутри её и которых виною мы сами, не почувствовал бы никто из нас к ней состраданья. А состраданье есть уже начало любви".

Гоголь ставит ясные вехи на пути необходимого духовного развития русского человека:"...Не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев, а не полюбивши своих братьев, не возгореться вам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам".

Вот высший смысл "Шинели" — этого поистине пророческого произведения русской литературы.

Религиозный смысл "Шинели" очевиден, непреложен, он глубоко пронизывает весь состав повести.

...Достоевский, скажем к слову, вышел из "Шинели".

Пошлость многолика. Не всегда вызывает она у автора сострадание, но порой и ироническую (но не злую, никогда не злую) усмешку. Пошлость проявляется и в тяге к самоутверждению какими угодно средствами, даже самыми невинными и ничтожными. Нередко человек стремится утвердить высокое значение своё, набить себе самому цену — хотя бы посредством обладания какою-либо особой ценной вещью. На худой конец."
http://palomnic.org/bibl_lit/bibl/dunaev/7/

Литература о романтических героях учит читателя возвышенным образцам. Литература о маленьком человеке учит состраданию. Литература

а вот чему учит литература пост модернизма?? К примеру роман Бурчуладзе "Растворимый Кафка"??
о том, как некто извлек труп своего любимого писателя, косточки смолол и потреблял, добавляя в кофе. Такой вроде примерно сюжет, если верить рецензии (говорят, это первое произведение грузинской литературы переведенное на русский за 17 лет - что великая грузинская литература перестала существовать, или надо было дождаться именно дряни?)

чему? некрофилии? или жалости к идиотам, и радости, что я не такой??
мучусь в догадках

Острецова всё время заносит и уносит куда-то не туда. Даже притчи Христа тоже можно отнести к художественной литературе. Если какие-то некоторые литераторы и писали с симпатией о каких-то греховных вещах, так этим отличаются не только писатели, а вообще лица всех занятий. Сама по себе классическая литература может прекрасно служить для пробуждения добрых чувств, и вообще вещь замечательная.