Прежде чем внести свою лепту в понимание «искупительности» мученических жертв, хочу, в первую очередь, предпринять попытку, опять же в простых словах, раскрыть именно
христианский смысл этих жертв, чтобы совершенно очистить их в сознании читающих от каких бы то ни было языческих ярлыков, старательно навешиваемых на оные некоторыми современными «богословами» (a'la Кураев) и откровенными еретиками.
Итак, в свете сказанного мной ранее, а именно:
Цитата:
Обратите внимание на слова святого, везомого на казнь в Рим, обращенные к тамошним христианам, желавшим, видимо, спасти его от смерти:
«Не делайте для меня ничего более, как чтобы я был заклан Богу теперь, когда жертвенник уже готов».
А вот ещё свидетельства мученического подвига, на этот раз из житий двух юных сестер Марфы и Марии, приговоренных за веру во Христа к распятию. Когда святых подняли на кресты, «около них стояла их мать и, одобряя их, говорила: -Спаситесь же, дети мои, вы уже взяли венец у Христа. - Мария с креста отвечала ей: Будь спасена и ты, матерь наша, вместе с нами, ибо ты принесла нас в жертву Христу»…
продолжаю.
Нет, конечно же, наш Бог – не «злой Саддам Хусейн», которого «надо задабривать кровавыми жертвами». Напротив, Он – любовь (1 Ин. 4,8 ), которая сильнее смерти, и хочет, чтобы чада Его тоже научились одолевать этого исконного врага человечества, т. е. смерть. И когда видит таковых, радуется и приветствует их, что и придает им ещё большее дерзновение, так что они, наконец, ждут её и даже сами выходят ей навстречу, о чем свидетельствуют, как вы знаете, многие жития мучеников. Но выходят-то не от отчаяния, чтобы просто умереть, а чтобы
победить (вспомните опять вышеприведенные слова святого Игнатия, свв. сестер и прочих святых мучеников, вплоть до страстотерпца Николая II: «если за Россию нужна жертва, я стану этой жертвой»). Почему Господь и говорит: «Побеждающему дам сести со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел со Отцем Моим на престоле Его» (Отк. 3,21).
Таким образом, христианская жертва Богу – это, при внешнем (телесном) умерщвлении мученика, всё-таки внутреннее торжество веры и совершеннейшая любовь, преодолевающая смерть! И как можно смешивать это с дикарскими культами, где нет ни Бога оживляющего, ни веры истинной, ни надежды несумненной, а только мрак страстей, страх и, максимум, адреналин от ужаса переживаемого? Поистине только очень извращенный ум, образно говоря, может смешать этот чистейший божественный хлеб (христианскую любовь) с языческой грязью (суеверием).
Кто ны разлучит от любве Божия?- восклицает Апостол, сам уже готовившийся к мученичеству,-
скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч? якоже есть писано: «Яко Тебе ради умерщвляеми есмы весь день» (Рим. 8, 35-36). А блаженный Феофилакт поясняет: «умерщвляться значит быть приносиму в жертву Богу».
И святитель Иоанн Златоуст, кстати, истолковывая это же послание к римским христианам, говорит, что «Апостол…доказывает, что тела их суть жертва и что они не должны страшиться и смущаться, потому что так устроил сам Бог».