Роман Сергиев :: Искупительная жертва святого Царя Николая
стала залогом неминуемого воскресения Царской России



8. Царь Николай Второй – искупитель греха отречения народа русского от своего Богопомазанника

8.6. Святой праведный Николай Псковоезерский об искупительном подвиге Царя Николая Второго
8.6.2. «Страдания Царя, по силе искупительной Жертвы за Русский Народ, уподобляются Искупительной Жертве Спасителя»
А). «Кончина Государя была сознательной искупительной жертвой во имя спасения России и ее грядущего Воскресения»[1]
В 1997 году, в келлии батюшки, совместно с ним и по его благословению, было написано и передано в Патриархию Обращение чад Русской Церкви, духовенства и мирян к святейшему патриарху Алексию… Среди прочего, там были следующие мысли (выделенное курсивом – это особо важные моменты, подчеркнутые батюшкой Николаем).

«Для раскаяния человеку необходимо осознание своей вины, истинному осознанию своей вины необходимо знание Правды. Правду о Царе и Царской Семье в эти апокалиптические времена может явить и свидетельствовать только Церковь.

Пока святое имя Государя и Его Августейшей Семьи не будет очищено от лжи, клеветы и неправды, пока не будем исповедовать святость Царя и Царственных новомучеников, с совести русского Народа не будет снят грех измены.

[К сожалению, святое имя Государя и Его Августейшей Семьи не очищено от лжи, клеветы и неправды и до ныне. Даже в формулировке канонизации святого Царя Николая звучит ложь: Он причислен к лику Святых за страдания, которые Царь претерпел после отречения от Престола и только. Причем за страдания, которые Он претерпел от Своего народа, а потому и чин святости у Него – страстотерпец. И поэтому и грех измены Господом не снят с Русского Народа. Это ведь о нынешних архиереях и "богословах" сказал Иисус Христос: Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете (Мф. 23,13), шельмуя их царебожниками и сектантами. От этих борцов с ересями сначала грядущий Царь-победитель очистит воскресшую Россию, ибо, как мы уже не однократно напоминали, всех врагов Царя, православных христиан и святых угодников Божьих «уже в Сибирь не пошлют, а всех казнят»[2], а затем на Страшном Суде они будут осуждены сначала как клеветники, а затем как еретики.]

Святость Царя исключительная, Его великомученические страдания, по силе искупительной Жертвы за Русский Народ, уподобляются Искупительной Жертве Спасителя. Царь-искупитель в течение всей Своей земной жизни имел в сердце решимость понести этот Крест. «Быть может, для спасения России нужна искупительная Жертва, Я буду этой Жертвой. Да будет воля Божия!» Царица-новомученица Александра исповеднически разделяла жертвенность Своего Венценосного Супруга: «Наши страдания – ничто. Смотрите на страдания Спасителя! Как Он страдал за нас. Если только это нужно для России, мы готовы жертвовать и жизнью, и всем».

…Царственная кровь, пролитая за нас, не позволяет нашей христианской совести не исповедовать святость Царя, и, как верные чада Церкви, мы смущены некоторыми положениями и выводами Комиссии Священного Синода по канонизации святых:

Прежде всего, …предлагая прославление Царственных Страдальцев в лике страстотерпцев, Комиссия подразумевает здесь лишь «высокий образец христианской нравственности», тем самым, отвергая, что мученические страдания и кончина Государя и Его Семьи были сознательной искупительной жертвой во имя спасения России, отпавшей от Господа, и во имя Воскресения ее через крестные страдания.

Вывод Комиссии о том, что «действия Императора» в отношении Г.Е. Распутина имели «пагубные последствия для судьбы России и Царской Семьи», также не соответствует действительности и свидетельствует о том, что вновь торжествует клевета и сознательная ложь, распространяемая врагами Самодержавия для того, чтобы подорвать доверие народа к Монарху и самой идее Монархии. [А у людей с чистым сердцем подрывается доверие и к земной воинствующей Церкви, если ее архиереи возглавляют гонителей угодников Божиих, которые уже прославлены в народе православном многими чудесами!] Мы не можем принимать и повторять неправду о личности благодатного старца Г.Е. Распутина и его якобы пагубном влиянии на Царя и, тем более, на «российскую государственно-политическую жизнь».

В таком акте прославления Государя мы можем впасть в грех осуждения Его. Наша христианская совесть должна судить только самих себя.

Духоносные старцы, предвидевшие прославление Царя, саму возможность прославления видели как милость Божию, протягивающую руку погибающему человечеству в страшное время последнего срока существования мира». [Только один из всех смертных святой Царь Николай сподобился уподобиться Иисусу Христу в центральном, самом главном Его Подвиге – в Искупительном, а потому, будучи святым наивысшего чина святости, и является милостью Божией для всего человечества!

Задолго до канонизации Царя Николая Второго старец Николай всех благословлял молиться святому Царю и Царственным новомученикам, «раздавал Их святые иконы, фотографии, акафисты… В келлии постоянно пели Акафисты и Каноны Царю. В любой скорби святой старец молился Царю Николаю, стоя на коленях и со слезами. Акафисты были разные: и принятые Зарубежной Церковью, и написанные по усердию любящих Государя сердцами в России, разные по духовной глубине и совершенству. Батюшка все принимал с любовью, что требовало исправления – поправлял»[3].]

Б). «Царские Страдания – искупительные, подобные Страданиям Господа нашего Иисуса Христа, полное сораспятие Христу»[4]
Старец Николай всегда внушал нам святоотеческое отношение к мученическому долгу и искупительной жертве Царя. Он говорил, что Богу не нужно наше прославление святых… “У Бога – они святы, – говорил батюшка. – Это нужно для нашей души, для нашего покаяния и исправления, для нравственного совершенства и духовного прозрения”.

Когда начинали разговор об искупительной жертве Царя, старец Николай называл Царские Страдания таковыми – искупительными, подобными Страданиям Господа нашего Иисуса Христа, полным сораспятием Христу. Но батюшка постоянно напоминал, что Тайна Искупления, как догматическое учение о Боге, не уяснима вполне для нашего разума, мы можем это постичь только отчасти, поскольку дух наш ограничен для постижения самой главной Истины – Тайны Искупления, и призывал быть очень осторожными в мыслях и словах, когда говорим.

Все, что мы ни говорим о Господе и святых, напоминал нам батюшка, мы говорим “человекообразно”, поэтому он не участвовал никогда в разговорах с людьми, которые явно не желали воспринять дух его мыслей.

Искупление, совершенное Господом нашим Иисусом Христом, это – спасение падшего человека, всего человечества, возведение его в данное при сотворении Господом достоинство, обожение грешного человека через Крестные Страдания Сына Божия…

Всех мучеников за веру Христову старец считал живой и святой жертвой Богу, все оставивших ради Христа, ибо дух их на земле уже не земною жизнью, они стремятся, «спешат, – говорил батюшка, – переселиться на Небеса». Эта устремленность прочитывалась в письмах Царственных новомучеников и размышлениях [верноподданного Царского холопа Григория Распутина]... Во время чтения батюшка обращал наше особое внимание на жертвенный плод их сердец. «Смерти не боюсь, – говорил новомученик Григорий, – напротив, буду рад, что Господь Бог прекратит мои земные страдания… Бог дал мне чудное призвание погибнуть за спасение обожаемых Монархов и Святой Руси». …

Святой архидиакон Стефан Первомученик принес себя в жертву Богу – и этим показал всю силу желания своей души приобщиться к Нему. «Так же и Царь, – напоминал старец, – желал быть жертвой Богу за Россию! Понимаете, за Русь! Как законный, стерегущий ее от врагов Царь, Поставленный Самим Господом!»

Святой Григорий Нисский писал: «Пусть сыны иудеев узнают оружие христиан, которое великий Стефан, употребив для отмщения мучителям, своим примером дал закон для нашей жизни. Они, со зверскою безчеловечной яростью обступив святого, все имели одну только цель: все, что было под рукою, обратить в оружие против Стефана; а он как некий священник, по духовному закону закалающий чистую жертву, приносящий не чужое, а собственное тело, вместо возлияния изливающий кровь, сам собою за согрешивших умилостивлял Бога, Которого зрел в недоступных Небесах, за убийство отмщая благодеянием, вопия в слух убийцам и говоря: Господи, не постави им греха сего (Деян. 7,60)…»

Жертва Царя Николая, – говорил батюшка, – полное сораспятие Христу, жертва за Русь Святую. Если архидиакон Стефан, как некий священник, по духовному закону закалал чистую жертву, себя самое, как же мы можем не воспринять искупительной жертвы Русского Православного Царя, который, по учению святой Православной Церкви, является на земле «живым образом и подобием Христа Царя, живущего на Небесах, ибо Помазанник Божий саном Своим Царским есть образ и подобие Христа Господа» (святитель Димитрий Ростовский).

Царь – внешний епископ Церкви. Слава Царей Православных состоит в том, – учит канонист Церкви [XII века] Вальсамон, – «что Они, подобно солнцу, освещают блеском Своего православия всю вселенную. Сила и деятельность Императора простирается и на душу, и на тело подданных, тогда как патриарх есть только духовный пастырь». [(Курс Церковного Права. С. 331).]

“Такова сила Царской харизмы!” – говорил благодатный старец Николай.

Постичь величие жертвы Царя Николая необходимо, она исключительна для русских людей, Русской Церкви, потому что именно наши предки дали Господу в 1613 году Соборную клятву на верность Царскому Роду Романовых. Глубину и духовную значимость нарушения клятвы ведал Царский пророк Григорий Новый, он и заклал самого себя, чтобы предотвратить этот соборный грех. [Святой старец Григорий и все сопровождавшие святого Царя Николая в Тобольск и Екатеринбург и принявшие мученическую смерть, показали Господу и всему миру, что были, есть и будут всегда в России верные холопы Помазанников Божьих, самой своей жизнью доказавших и доказывающих верность Соборному обету 1613 года.

"Доценты с кандидатами" от советского богословия, печатающиеся в "Благодатном огне" дерзают заявлять, что Земско-Поместный собор 1613 года «вовсе не является церковным собором, а парламентом, и потому для нас [ни имеющим ни какого отношения к правой вере и к пониманию исторических документов] его постановления имеют такое же духовное значение, как и постановление Государственной Думы!»[5] Заявив такое, этот “бог–ослов” показал свое непонимание слов текста Соборного обета 1613 года: «И кто же пойдет против сего Соборного постановления – Царь ли, патриарх ли, и всяк человек, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святой Троицы. …А кто убо не похощет послушати сего Соборного Уложения, его же Бог благослови, и начнет глаголати ино, и молву в людех чинити, то таковой, аще от священных чину, и от бояр, царских синклит и воинских, или ин кто от простых людей, и в каком чину не буди; по священным правилам Святых Апостол и Вселенских седми Соборов – Святых Отец, и Поместных, и по Соборному Уложению всего извержен будет, и от Церкви Божией отлучен, и Святых Христовых Тайн приобщения, яко раскольник Церкви Божией и всего православного христианства, мятежник и разоритель Закону Божию, а по Царским Законам месть восприимет, и нашего смирения и всего освященного Собора, не буди на нем благословения от ныне и до века. Да будет твердо и неразрушимо в будущая лета, в роды и роды, и не прейдет ни едина черта от написанных в ней.

А на Соборе были Московского Государства изо всех городов, Российского Царства, власти: митрополиты, епископы и архимандриты, игумены, протопопы и весь освященный Собор. Бояре и окольничие, чашники и стольники и стряпчие (придворные чины), думные дворяне и дияки (министры) и жильцы, дворяне большие и дворяне из городов, дияки из приказов (министерств), головы (офицеры) стрелецкие, и атаманы казачьи, стрельцы и казаки, торговые и посадские и великих чинов всякие служилые и жилецкие люди, и из всех городов, всего Российского Царства выборные люди. Своеручные подписи».

Надо думать, что своеручные подписи митрополитов, епископов и архимандритов, игуменов и протопопов (старших попов!) должны были бы удерживать простого попа, хоть и современного "богослова", от той дурости, которую он вещает в сборнике подобных "богословов" 10000 тиражом. При грядущем Царе-победителе все эти "богословы" «по Царским Законам месть восприимут» (по тексту соборного Обета 1613 года!). Мы же можем только, в уподобление Иисусу Христу и Царю Николаю, помолиться за всех этих "богословов": “Отче, отпусти им: не ведят бо что творят!”

Об этом соборном клятвопреступлении [которое, как мы видим, продолжается и ныне!] постоянно плакал и молил Господа о прощении великий старец Земли Русской Николай. Батюшка всегда повторял: “Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти, да долголетен будеши на земли. За почтение родителей Господь продлевает жизнь”… Царь – Отец народа, за небрежение и предательство Отца Господь посылает испытания. Попрание отца именуется хамовым грехом: Хам посмеялся над отцом своим Ноем, и праведный Ной проклял потомство Хама, а проклятие тяготеет и поныне на черных племенах, на хамитах.

«Наш святой Царь, – говорил богодухновенный старец Николай, – искупил Своими крестными страданиями соборную клятву Русского Народа и простил всех за измену и предательство: и Церковь [и за предательский указ св… синода от 7-го марта 1917 года, и за ревностное исправление многовековых богослужебных текстов на местах], и народ [и за бездуховное и бездумное следование за изменниками и агентами мировой закулисы, и за прекращение Ему молитвенной помощи основной массы Его подданных]; а мы не приносим должного покаяния и не плачем о Царе пред Господом. Ведь за Царские добровольные, жертвенные страдания мы сохранены Богом и не наказаны, как заслужили. Надо всем умолять Царя о прощении».

[Вы только вдумайтесь, что говорит нам святой старец: только за Царские страдания ради спасения русского народа и России мы сохранены Богом и не наказаны, как того заслужили! Мы сохранены не молитвами 2000 тысяч недавно канонизированных святых, а страданиями одного Царя Николая Второго, который страдал за грех измены Своих подданных. Вам понятно, почему так не любим нашими архиереями святой старец Николай и почему пытаются оклеветать схимонахиню Николаю, которая записала драгоценные слова святого старца?]

В). «Царь Николай – самый великий, Он за вечерей всех ближе к Христу»
Видение Дивеевской старицы

Зима лихолетья 1917 года

…Робко лампада, мерцая, во мраке горит;

Старица скорбно во мглу, в безнадежность, глядит.

Смотрит – и видит, молитву честную творя,

Рядом с Христом – Самого Страдальца Царя.

Лик Его скорбен; печаль на державном Лице;

Вместо короны стоит Он в терновом венце;

Капли кровавые тихо спадают с чела;

Дума глубокая в складках бровей залегла.

Смотрит отшельница, смотрит, и чудится ей –

В Облик единый сливаются в бездне теней

Образ Господень и Образ Страдальца Царя… (…)

Жарко лампада пред образом Спаса горит;

Старица Ксения во мглу, в безпредельность глядит,

Видит она – лучезарный, нездешний чертог;

В храмине стол установлен, стоит поперек:

Яства и чаши для званых рядами стоят;

Вместе с Иисусом Двенадцать за брашной сидят,

И за столом, ближе всех одесную Его,

Видит она Николая, Царя своего.

Кроток и светел Его торжествующий Лик,

Будто Он счастье желанное сердцем постиг,

Будто открылись Его светозарным очам

Тайны, незримые нашим греховным глазам.

Блещет в алмазах Его драгоценный венец;

С плеч ниспадает порфиры червленый багрец;

Светел, как солнце, державный, ликующий взор;

Ясен, безбрежен, как неба лазурный простор. (…)

Слышится слово, Заветное слово Христа:

“Дщерь, не печалься; Царя твоего возлюбя,

Первым поставлю Я в Царстве Святых у Себя!” (…)

Старый Футог

25 ноября 1922 г.

Примечание. Описанное мною выше видение Дивеевской старицы, было мне передано моим родственником Арцебушевым в г. Ельце в декабре 1917г., куда он приехал прямо из Сарова, где служил 6-го декабря молебен о здравии Государя Императора и где он лично виделся и говорил со старицей. Сергей Бехтеев.

«Батюшка Николай дал прочесть это стихотворение Сергея Бехтеева, которое хранилось у него на листке, напечатанном на машинке, со словами: “Видите, как Господь возлюбил Царя и причислил Его ко избранным святым… Спаситель возвысил Царя Николая за Его крестное смирение… Царь Николай – великий Святой”…

Это откровение-видение Дивеевской старицы было в 1917 году, когда Благоверный Государь Император Николай Второй был жив и царствовал на Престоле. В этот год, последний год русской жизни с Царем, Господь посылал чрез Ангелов видения старцам святым и отрокам[6], дабы открыть Крестные Страдания Избранника Своего Царя Николая малому стаду и возвестить о грядущей Небесной Славе Царя. Через эти откровения, мы имеем несомненную веру в особую милость Божию к России за искупительную жертву Царя, об этом нам постоянно напоминал незабвенный батюшка Николай: “Любите Царя, и не забывайте, что Он принес Себя в жертву ради России”». (Старец Николай – Царский архиерей. С. 187-188).

«Царская проповедь старца Николая была подобна всей его богоугодной жизни – смиренной, молитвенно твердой и постоянной: изнемогавший от слабости плоти, возраста, перенесенных в узах страданий, старец до последнего дня окормлял Царское служение православных христиан. Многое, созданное в Церкви для прославления Царской Семьи, мученика Григория Русского, Царя-Великомученика Иоанна Грозного – благословлено его святой рукой и освящено и укреплено его благодатной молитвой. [Естественно, он и ныне (на Небесах!) продолжает молиться за православных христиан, которые находятся на Царском служении.]

Песнопение Геннадия Пономарева “Царь Николай” [исполняет его Жанна Бичевская] считал глубоким по содержанию и духовно-благодатным по мысли. Слыша первые слова: “Стыдно глядеть в Царские очи…”, – крестился и говорил: “Именно так! До сих пор должно быть всем стыдно! Царя продолжают ненавидеть и клеветать на Него… Собирайте сейчас все, что можно достать о Царе: иконы, духовные книги, портреты, истинные воспоминания… все”. Мы спрашивали, почему, ведь 2000 год, Царя-мученика прославили… [Правильнее, только канонизировали, да и то не в том чине. Царь Николай, ведь, не один из многих мучеников и страстотерпцев, а Он – «самый великий, Он за вечерей всех ближе к Христу». Христос обещал: “Царя твоего возлюбя, Первым поставлю Я в Царстве Святых у Себя!” Он Царь-искупитель! Его искупительной жертвой мы спасены!] “А вы послушайте меня, потом вспомните мои слова и поймете: столько напишут и такое, что в руки нельзя будет брать… Свято берегите Святого Царя и Святую Русь!”» (Старец Николай – Царский архиерей. С. 191-192).

Святой старец Николай говорил: «“Без истинного покаяния нет истинного прославления Царя. [А без осознания истинного греха, за который Господь Бог отъял от России Своего Помазанника, и без понимания того, кто этот грех искупил, Христу в уподобление и в славу Христову, невозможно истинное покаяние, о котором говорит старец.] Господь не дарует России Царя, пока не покаемся истинно за то, что допустили очернить и ритуально умучить Царскую Семью иноверцам. Должно быть духовное осознание”.

Отец Николай взращивал в наших душах искреннее чувство покаяния за неверность русского народа Царю, открывал сердца для понимания соборного греха измены Помазаннику Божию и пониманию христоподобной, искупительной жертвы святого Царя-искупителя Николая. “Господь дарует России Царя, – говорил старец, – только после глубокого всеобщего покаяния”.

[Следует понимать, что покаяние в соборном грехе также должно соборным, а без Главы соборности – без Царя-Богопомазанника – невозможно соборное покаяние, но возможно индивидуальное осознание соборного греха измены, индивидуальное покаяние в нем, даже если духовноповрежденное священство не захочет слышать и отпускать этот грех (священник лишь свидетель в Таинстве Покаяния!) и прославление святого Царя-искупителя. Это все необходимо делать пока индивидуально, а при дарованном нам Царе-победителе все те, кто это проделал индивидуально, смогут покаяться и прославить Царя-искупителя соборно.

Святой Царь Николай имеет чин святости Царя-искупителя. Это уникальный, ранее неиспользуемый, чин святости, ибо только святой Царь Николай Иисусом Христом «Первым поставлен в Царстве Святых у Него!» А потому на каждой Проскомидии за Чин Царя-искупителя необходимо вынимать отдельную частицу сразу вслед за частицей Чина Пресвятой Богородицы. При Царе-победителе после воскресения России для Чина Царя-искупителя Николая Второго, скорее всего, будет использоваться отдельная просфора, ныне же за Чин Царя-искупителя должна выниматься первая частица из девятичинной третьей просфоры.

Святой старец Николай Псковоезерский разъяснял и пояснял, как удалось Императору Николаю Второму подъять такой неподъемный крест высшей ступени Царского служения Богу и народу Своему:] “Особая красота в Царе, духовная красота, – простота и смирение”. “Царь Николай не расставался с молитвой Иисусовой: она Его хранила от бед и напастей”. [Царь Николай имел великую силу Иисусовой молитвы, и именно она, молитва эта, давала Ему духовный разум и Божественную мудрость, просвещала Его сердце и направляла, вразумляла, как поступить.][7]

“Святой Царь не отрекался, на Нем нет греха отречения. Он поступил как истинный христианин, смиренный Помазанник Божий. Ему надо в ножки поклониться за Его милость к нам, грешным. Не Он отрекся, а Его отвергли”.

“Над Россией постоянно нависает меч страшной войны, и только молитва святого Царя отводит гнев Божий. Надо просить Царя, чтобы не было войны[8]. [Нам Господа грешно учить и говорить Ему: не посылай войны! А Царь Господа умолит.][9] Он любит и жалеет Россию. Если бы вы знали, как Он там плачет за нас! …Умоляет Господа за всех и за весь мир. Царь по нам плачет, а народ о Нем и не думает!.. Надо молиться, поститься и каяться”.

Многие говорят, что они не повинны …[в измене Царю Николаю Второму], а унижают и злословят Его святое имя и поныне, не разумея, что это тягчайший грех, и многие не думают даже о покаянии. “От такого непонимания и нераскаяния не исцеляются раны на теле России”, – говорил старец. – Царь Николай был высочайшим образом благочестия и полной преданности Воли Божией, Он хранил Русь и сознавал всю ответственность перед Богом. Почитайте, что открыто было прозорливицу монаху Авелю[10] о святом Царе и о нашей страдалице Руси“».[11]

«Молился праведный старец Николай, чтобы народ наш воспринял предреченное и открытое Господом вещему монаху-прозорливцу Авелю о судьбах и бедах России, о том иге страшном жидовском, которое полонило землю, и о мученической жертвенной любви Царя Николая, восшедшего на Крест, дабы пало это последнее иго на Руси Святой». (Старец Николай – Царский архиерей. С. 122.)

«“Царь грядет!” – укреплял нас духоносный старец. [Это значит, что нам только необходимо терпение и пождание. Терпение, чтобы с благодарением к Всемогущему нести гнев Божий, епитимью, наложенную Им на Русский Народ, «за отречение России от своего Богопомазанника»; а пождание, чтобы мы раньше времени, определенного Богом, не восхотели сбросить с себя третье (и последнее!) иго жидовское, христоборческое, ибо в противном случае, мы будем бороться с попущением Божием, с гневом Господнем, чего и хотят добиться от нас жиды-христоборцы, что им и удается в соблазне духовнослабых и духовноповрежденных. Ибо апостол предупреждает: Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно (1Кор. 1,14). Иго жидовское – это очень горькое лекарство в процессе лечения богоизбранного русского народа, чтобы он в «разум пришел», чтобы он, пройдя свой крестный путь терпения и пождания жидовского ига, снова стал иметь ум Христов (1Кор. 1,16).]

Мы веруем, что не одиноки на этом крестном пути, что с нами наш Царь-Батюшка, Страдалец и Печальник за нашу Землю и Церковь, наш Заступник и неустанный о нас ко Господу Молитвенник. Он говорил, что Царь слышит все наши молитвы и просьбы и притекает на помощь. Он, смиренный и благостный Хозяин Русской Земли, ведает наши сердца и скорби…

Воистину, пророческие слова великого старца-прозорливца Николая: “Царь по нам плачет, а мы о Нем и не думаем“… Батюшка сокрушался: “Спит народ, спит священство… Царь – Невинный Страдалец за Русский Престол, врученный Ему Господом, Царь – Хранитель и Хозяин Руси дорогой… Как умучили святого Избранника – вся Россия покрылась безчетными крестами, и страдает, и мучается, пока не проснется и не опомнится…Царь ушел, простив всех нас, и мы должны просить у Него и у Господа прощение… Царь-Батюшка Николай очень, очень любил Русский Народ…” “Надо каяться: согрешили против смиреннейшего и кротчайшего Царя. Господи, прости и помоги исстрадавшемуся Русскому народу. Если бы люди покаялись, – то поняли бы, что без Царя нет России». (Старец Николай – Царский архиерей. С. 126-127.)

На одной из первых икон святого старца Николая над его головой видим дугу Царских Врат – кладбищенских ворот на Острове. «Уходя в Вечность чрез эти Царские Врата, старец оставил нам духовное завещание: любовь к Церкви Божией, молитву за дарование России Царя, любовь к Отечеству Земному… Все, что возводит в Отечество Небесное». (Старец Николай – Царский архиерей. С. 76.)





--------------------------------------------------------------------------------

[1] Старец Николай – Царский архиерей. С. 153-155.

[2] Более полное пророчество преподобного Серафима приведено в главе 9.2.2.

[3] Старец Николай – Царский архиерей. С. 161.

[4] Старец Николай – Царский архиерей. С. 173-178.

[5] Искушения наших дней. Даниловский благовестник. М. 2006. С. 136-137. Это действительно сборник искусительных текстов, а потому эти тексты следует читать, предварительно хорошо помолившись.

[6] Два видения-откровения начала 1917 года приведены в 8.2.1. и 8.2.2.

[7] Старец Николай – Царский архиерей. С. 172.

[8] Война нам очень страшна до тех пор, пока нам Господь не даровал Царя-победителя, Помазанника Своего, ибо мы пока в разум не пришли и не осознали своего греха против своих Богопомазанников.

[9] Старец Николай – Царский архиерей. С. 129.

[10] Полный текст пророчества Авеля Тайновидца, сказанного Императору Павлу Первому, приведен в разделе 2.1. (первая книга данной работы).

[11] Старец Николай – Царский архиерей. С. 116-118.

http://www.ic-xc-nika.ru/texts/books/se ... 8_6_2.html

Официальная версия отречения прописана детально.
Многочисленные мемуары очевидцев, дым газетных репортажей
и скупые строки дневника Императора - фрагментами мозаики
легли в общую картину; свидетельства думских заговорщиков
сплелись в причудливую вязь с показаниями заговорщиков
Свиты. Согласно их обобщённой версии, 28-го февраля Царь
выехал из Ставки в Царское Село, но был остановлен на пути
следования сообщениями о безпорядках в Любани и Тосно.
Развернув поезда, Государь приказал объехать бунтующий
участок через ст. Дно и Псков на Царское. Но во Пскове
Николаю II передали телеграммы командующих с мольбами об
отречении, после чего Царь отрёкся, подписав два соответствующих
манифеста.
Такова официальная версия. Концы интриги спрятаны надёжно,
факты предательства тщательно затушёваны. Клятвопреступления
вообще как бы не было - ведь Государь отрёкся Сам.
Тем не менее, факт заговора особо не скрывается даже его
участниками. Но в чём же заключался заговор, если наличествует
своей рукой подписанное отречение, если власть, добровольно
или вынужденно, но СОБСТВЕННОРУЧНО была передана
заговорщикам? На этот вопрос я попробую найти ответ.


http://www.novorossia.org/za_carya/589- ... -muchenik-
nikolaj-ii-ne-otrekalsya-ot.html


К сожалению, не приходится рассчитывать на помощь верных
Государю людей – среди окружавших Его очевидцев верных Царю
не нашлось. «Кругом измена и трусость и обман!» Это ничего.
Нам помогут «очевидцы» другого рода, долго молчавшие посреди
лгавших нам людей, и донесшие до нас их тайны и измены. Это
пожелтевшие в архивах листы экземпляров «отречения».

[Вот они:




Поглядим внимательно на эти бумаги. Неспешный их анализ
поведает пытливому человеку многое. К примеру, всем
изследователям бросается в глаза то, что подписи Государя
сделаны карандашом. Удивлённые историки пишут, что за 23 года
правления то был единственный раз, когда Государь поставил на
документе карандашную подпись. Целиком разделяя их удивление,
шагнем, однако, немного дальше, и проверим аутентичность самих
подписей Царя и Фредерикса, оценим структуру текста «отречения»
и установим его авторов, посчитаем буквы в тексте и уточним
количество известных нам экземпляров «отречений».
1. Кто написал текст «отречения». Телеграмма Алексеева № 1865.
Кто же сочинил «отречение» Государя?

Сам Государь. Так, по крайней мере, следует из свидетельских
показаний. Согласно им, Императору предлагались «наброски»
отречений, которыми Он не воспользовался. Вот что в точности
пишет очевидец Шульгин:

«Государь ответил. После взволнованных слов А.И. (Гучкова – Р.)
голос Его звучал спокойно, просто и точно. Только акцент был
немножко чужой – гвардейский:

– Я принял решение отречься от престола…

Государь встал… Все поднялись… Гучков передал Государю
«набросок» (отречения – Р.). Государь взял его и вышел.
Через некоторое время
Государь вошел снова. Он протянул Гучкову бумагу, сказав:

– Вот текст…

Это были две или три четвертушки – такие, какие, очевидно,
употреблялись в Ставке для телеграфных бланков. Но текст
был написан на пишущей машинке.
Текст был написан теми удивительными словами, которые
теперь все знают…
Каким жалким показался мне набросок, который мы привезли.
Государь принес и его и положил на стол. К тексту отречения
нечего было прибавить…»

Шульгин В.В. «Дни». (Все многоточия – авторские. Р.)

Ему вторит другой свидетель:

«Описание свидания Гучкова и Шульгина с Государем 2-го марта,
сделанное Шульгиным, вскоре после возвращения депутатов в
Петроград, составлено довольно верно».

Ген. Д. Н. ДУБЕНСКИЙ.

«Как произошел переворот в России».

Третий свидетель, полковник Мордвинов, хотя и отказался, по
его же собственным словам, участвовать во встрече Государя
с думцами, почему-то также взялся горячо уверять нас в
правдивости рассказа Шульгина:

«Рассказ Шульгина, напечатанный в газетах, который я впоследствии
прочел, многое возобновил в моей памяти. За небольшими
исключениями (про справку в основных законах Шульгин умалчивает)
он в общем верен и правдиво рисует картину приема членов думы».

Полк. А. А. МОРДВИНОВ.

Подведу итоги. Таким образом, Государь, согласно показаниям
трёх свидетелей, ознакомившись с «наброском» отречения,
любезно подготовленным для Него Гучковым и Шульгиным,
отклонил его как «жалкий» и, куда-то выйдя, составил свой
собственный вариант. Который напечатал собственноручно или
надиктовал безвестной машинистке «теми удивительными словами,
которые теперь все знают». Затем вышел и подписал. Так говорят
свидетели.

Теперь посмотрим документы.

Телеграмма генерал-адъютанта Алексеева Царю, № 1865, от
1 марта 1917 г. По утверждению советского историка Щёголева,
доложена Николаю II генералом Рузским 1/14 марта во Пскове в 23 часа.

12. Телеграмма генерала Алексеева, посланная в Псков на имя
Николая II 1-го марта.

«Его Императорскому Величеству.

Ежеминутно растущая опасность распространения анархии по
всей стране, дальнейшего разложения армии и невозможности
продолжения войны при создавшейся обстановке настоятельно
требуют немедленного издания высочайшего акта, могущего еще
успокоить умы, что возможно только путем признания ответственного
министерства и поручения составления его председателю
Государственной Думы.

Поступающие сведения дают основание надеяться на то, что
думские деятели, руководимые Родзянко, еще могут остановить
всеобщий развал и что работа с ними может пойти, но утрата
всякого часа уменьшает последние шансы на сохранение и
восстановление порядка и способствует захвату власти крайними
левыми элементами. Ввиду этого усердно умоляю Ваше
Императорское Величество соизволить на немедленное
опубликование из ставки нижеследующего манифеста:

«Объявляем всем верным Нашим подданным:

Грозный и
жестокий враг напрягает последние силы
для борьбы с нашей родиной.
Близок решительный час
.
Судьбы России, честь геройской нашей армии, благополучие
народа, все будущее дорогого нам отечества требует доведения
войны во что бы то ни стало до победного конца.
Стремясь сильнее
сплотить все силы народные для скорейшего достижения победы
, Я признал необходимость призвать ответственное перед
представителями народа
министерство, возложив образование его на председателя
Государственной Думы Родзянко, из лиц, пользующихся доверием
всей России.

Уповаю, что все
верные сыны России
,
тесно объединившись
вокруг Престола и народного представительства, дружно помогут
доблестной армии завершить ее великий подвиг.
Во имя нашей возлюбленной родины призываю всех русских людей
к исполнению своего святого долга перед нею
, дабы вновь явить, что Россия столь же несокрушима, как и всегда,
и что никакие козни врагов не одолеют ее. Да поможет нам Господь
Бог». 1865. Генерал-адъютант Алексеев. 1 марта 1917 г.»

Представляю, как, не найдя собственных слов для такой
незначительной бумаги, - отречения от Престола, - Государь
выборочно, но кропотливо, чуть изменяя чужие буквы, слова и
выражения, тщательно переписывает текст телеграммы
Алексеева. Ах да, чуть не забыл. Перепечатывает, конечно.
Хотя, может быть, тоже не сам.

Тщательнее надо было заметать следы, господа заговорщики.
Такие телеграммы сразу жгут. А телеграфистов вешают.

Но кто же тогда составил текст «отречения»?
Авторы текста «отречения».
Кто готовил текст телеграммы генерал-адъютанта Алексеева Царю,
№ 1865, от 1 марта 1917 г.? Обратимся к мемуарам очевидцев.

«В этот период времени из Могилева от Генерала Алексеева
был получен проект Манифеста, на случай, если бы Государь
принял решение о своем отречении, в пользу Цесаревича
Алексия. Проект этого Манифеста, насколько я знаю, был
составлен Директором Дипломатической Канцелярии при
Верховном Главнокомандующем Н. А. Базили, по общим
указаниям Генерала Алексеева».

Ю. Н. Данилов.

Мои воспоминания об Императоре Николае II-ом и Вел. Князе
Михаиле Александровиче.
«Составлялся в Ставке манифест, который должен был быть
опубликован.

Манифест этот вырабатывался в Ставке и автором его являлся
церемониймейстер высочайшего двора директор политической
канцелярии при верховном главнокомандующем Базили, а
редактировал этот акт генерал-адъютант Алексеев. Когда мы
вернулись через день в Могилев, то мне передавали, что Базили,
придя в штабную столовую утром 2-го марта, рассказывал, что он
всю ночь не спал и работал, составляя по поручению генерала
Алексеева манифест об отречении от Престола Императора
Николая II. А когда ему заметили (Полковник Немченко передал
мне это в Риме 7 мая (н. ст.) 1920 года.), что это слишком серьезный
исторический акт, чтобы его можно было составлять так наспех, то
Базили ответил, что медлить было нельзя и советоваться было
не с кем и что ему ночью приходилось несколько раз ходить из
своей канцелярии к генералу Алексееву, который и установил
окончательно текст манифеста и передал его в Псков генерал-
адъютанту Рузскому для представления Государю Императору».

Ген. Д. Н. ДУБЕНСКИЙ.

"Внешний вид Государя настолько поразил меня, что я не мог не спросить его о состоянии его здоровья. За целый год, что я не видел его, он стал просто неузнаваем: лицо страшно исхудало, осунулось и было испещрено мелкими морщинами. Глаза, обычно такие бархатные, темно-коричневого оттенка, совершенно выцвели и как-то беспомощно передвигались с предмета на предмет, вместо обычно пристального направления на того, с кем Государь разговаривал. Белки имели ярко выраженный желтый оттенок, а темные зрачки стали совсем выцветшими, серыми,
почти безжизненными.

У меня осталось убеждение, что Государь тяжко болен, и что болезнь его именно нервного, если даже не чисто душевного, свойства.При этом моем убеждении я был и 18 месяцев спустя, когда 10 июля 1918 года в помещении Петроградской чрезвычайки меня допрашивал Урицкий и задал мне прямой вопрос о том, считаю ли я Государя психически здоровым, и не думаю ли я, что он еще со времени удара его в Японии был просто больным человеком.

Это же убеждение я храню и теперь и думаю, что в описываемую мною пору Государь был уже глубоко расстроен и едва ли ясно понимал, по крайней мере, в данную минуту все, что происходило кругом него. Как бы то ни было, но я не запомню, чтобы я когда-либо переживал такое душевное состояние, как то, в котором я покинул Государя после этого последнего нашего свидания, всего на пять недель опередившего февральскую революцию.

В.Н.Коковцов "Из моего прошлого"

http://www.politforums.ru/internal/1252917344.html

Снова, здорова...

Официальная версия отречения прописана детально. Многочисленные мемуары очевидцев, дым газетных репортажей и скупые строки дневника Императора - фрагментами мозаики легли в общую картину; свидетельства думских заговорщиков сплелись в причудливую вязь с показаниями заговорщиков Свиты. Согласно их обобщённой версии, 28-го февраля Царь выехал из Ставки в Царское Село, но был остановлен на пути следования сообщениями о безпорядках в Любани и Тосно. Развернув поезда, Государь приказал объехать бунтующий участок через ст. Дно и Псков на Царское. Но во Пскове Николаю II передали телеграммы командующих с мольбами об отречении, после чего Царь отрёкся, подписав два соответствующих манифеста.

Такова официальная версия. Концы интриги спрятаны надёжно, факты предательства тщательно затушёваны. Клятвопреступления вообще как бы не было - ведь Государь отрёкся Сам.

Тем не менее, факт заговора особо не скрывается даже его участниками. Но в чём же заключался заговор, если наличествует своей рукой подписанное отречение, если власть, добровольно или вынужденно, но СОБСТВЕННОРУЧНО была передана заговорщикам? На этот вопрос я попробую найти ответ.

К сожалению, не приходится рассчитывать на помощь верных Государю людей – среди окружавших Его очевидцев верных Царю не нашлось. «Кругом измена и трусость и обман!» Это ничего. Нам помогут «очевидцы» другого рода, долго молчавшие посреди лгавших нам людей, и донесшие до нас их тайны и измены. Это пожелтевшие в архивах листы экземпляров «отречения».

Вот они:

http://photofile.ru/photo/rasumov_ab/23 ... 669842.jpg
http://photofile.ru/photo/rasumov_ab/23 ... 669843.jpg




Поглядим внимательно на эти бумаги. Неспешный их анализ поведает пытливому человеку многое. К примеру, всем изследователям бросается в глаза то, что подписи Государя сделаны карандашом. Удивлённые историки пишут, что за 23 года правления то был единственный раз, когда Государь поставил на документе карандашную подпись. Целиком разделяя их удивление, шагнем, однако, немного дальше, и проверим аутентичность самих подписей Царя и Фредерикса, оценим структуру текста «отречения» и установим его авторов, посчитаем буквы в тексте и уточним количество известных нам экземпляров «отречений».



1. Кто написал текст «отречения». Телеграмма Алексеева № 1865.


Кто же сочинил «отречение» Государя?

Сам Государь. Так, по крайней мере, следует из свидетельских показаний. Согласно им, Императору предлагались «наброски» отречений, которыми Он не воспользовался. Вот что в точности пишет очевидец Шульгин:


«Государь ответил. После взволнованных слов А.И. (Гучкова – Р.) голос Его звучал спокойно, просто и точно. Только акцент был немножко чужой – гвардейский:
– Я принял решение отречься от престола…

Государь встал… Все поднялись… Гучков передал Государю «набросок» (отречения – Р.). Государь взял его и вышел.

Через некоторое время Государь вошел снова. Он протянул Гучкову бумагу, сказав:
– Вот текст…
Это были две или три четвертушки – такие, какие, очевидно, употреблялись в Ставке для телеграфных бланков. Но текст был написан на пишущей машинке.

Текст был написан теми удивительными словами, которые теперь все знают…

Каким жалким показался мне набросок, который мы привезли. Государь принес и его и положил на стол. К тексту отречения нечего было прибавить…»
Шульгин В.В. «Дни». (Все многоточия – авторские. Р.)

Ему вторит другой свидетель:
«Описание свидания Гучкова и Шульгина с Государем 2-го марта, сделанное Шульгиным, вскоре после возвращения депутатов в Петроград, составлено довольно верно».
Ген. Д. Н. ДУБЕНСКИЙ.
«Как произошел переворот в России».

Третий свидетель, полковник Мордвинов, хотя и отказался, по его же собственным словам, участвовать во встрече Государя с думцами, почему-то также взялся горячо уверять нас в правдивости рассказа Шульгина:
«Рассказ Шульгина, напечатанный в газетах, который я впоследствии прочел, многое возобновил в моей памяти. За небольшими исключениями (про справку в основных законах Шульгин умалчивает) он в общем верен и правдиво рисует картину приема членов думы».
Полк. А. А. МОРДВИНОВ.
«Последние дни императора».

Поверим на слово и ему. Сам виноват – за язык не тянули.


Подведу итоги. Таким образом, Государь, согласно показаниям трёх свидетелей, ознакомившись с «наброском» отречения, любезно подготовленным для Него Гучковым и Шульгиным, отклонил его как «жалкий» и, куда-то выйдя, составил свой собственный вариант. Который напечатал собственноручно или надиктовал безвестной машинистке «теми удивительными словами, которые теперь все знают». Затем вышел и подписал. Так говорят свидетели.


Теперь посмотрим документы.

Телеграмма генерал-адъютанта Алексеева Царю, № 1865, от 1 марта 1917 г. По утверждению советского историка Щёголева, доложена Николаю II генералом Рузским 1/14 марта во Пскове в 23 часа.


12. Телеграмма генерала Алексеева, посланная в Псков на имя Николая II 1-го марта.

«Его Императорскому Величеству.

Ежеминутно растущая опасность распространения анархии по всей стране, дальнейшего разложения армии и невозможности продолжения войны при создавшейся обстановке настоятельно требуют немедленного издания высочайшего акта, могущего еще успокоить умы, что возможно только путем признания ответственного министерства и поручения составления его председателю Государственной Думы.

Поступающие сведения дают основание надеяться на то, что думские деятели, руководимые Родзянко, еще могут остановить всеобщий развал и что работа с ними может пойти, но утрата всякого часа уменьшает последние шансы на сохранение и восстановление порядка и способствует захвату власти крайними левыми элементами. Ввиду этого усердно умоляю Ваше Императорское Величество соизволить на немедленное опубликование из ставки нижеследующего манифеста:

«Объявляем всем верным Нашим подданным:

Грозный и жестокий враг напрягает последние силы для борьбы с нашей родиной. Близок решительный час . Судьбы России, честь геройской нашей армии, благополучие народа, все будущее дорогого нам отечества требует доведения войны во что бы то ни стало до победного конца.

Стремясь сильнее сплотить все силы народные для скорейшего достижения победы, Я признал необходимость призвать ответственное перед представителями народа министерство, возложив образование его на председателя Государственной Думы Родзянко, из лиц, пользующихся доверием всей России.

Уповаю, что все верные сыны России , тесно объединившись вокруг Престола и народного представительства, дружно помогут доблестной армии завершить ее великий подвиг.

Во имя нашей возлюбленной родины призываю всех русских людей к исполнению своего святого долга перед нею, дабы вновь явить, что Россия столь же несокрушима, как и всегда, и что никакие козни врагов не одолеют ее. Да поможет нам Господь Бог». 1865. Генерал-адъютант Алексеев. 1 марта 1917 г.»




Сравним текст телеграммы Алексеева, доложенной Царю первого марта, и текст «отречения», самостоятельно придуманный Государем второго марта. Совпадения двух текстов я выделил красным.




Ставка
Начальнику штаба.

В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской Нашей армии, благо народа, все будущее дорогого Нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца . Жестокий враг напрягает последние силы , и уже близок час, когда доблестная армия Наша совместно со славными Нашими союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли Мы долгом совести облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной думою признали Мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с Себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем Брату Нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России.

Николай





Суммирую полученный результат:





Телеграмма Алексеева № 1865. Текст «отречения» Царя.
1 марта 1917 года. 2 марта 1917 года.

1. жестокий враг напрягает 1. Жестокий враг напрягает
последние силы последние силы

2. Близок решительный час. 2. близок час

3. Судьбы России, честь 3. Судьба России, честь
геройской нашей армии, геройской нашей армии,
благополучие народа, все благо народа, все
будущее дорогого нам отечества будущее дорогого нашего Отечества
требует доведения войны требуют доведения войны
во что бы то ни стало во что бы то ни стало
до победного конца. до победного конца.

4. сплотить все силы народные 4. сплочение всех сил народных
для скорейшего для скорейшего
достижения победы достижения победы

5. представителями народа 5. представителями народа

6. верные сыны России 6. верных сынов Отечества

7. тесно объединившись 7. тесное единение

8. Во имя нашей возлюбленной 8. Во имя горячо любимой
родины призываю всех русских Родины призываем всех верных
людей к исполнению своего сынов Отечества к исполнению
святого долга перед нею своего святого долга перед ним

Алексеев Николай
1 марта 1917 года. 2 марта 1917 года.





Представляю, как, не найдя собственных слов для такой незначительной бумаги, - отречения от Престола, - Государь выборочно, но кропотливо, чуть изменяя чужие буквы, слова и выражения, тщательно переписывает текст телеграммы Алексеева. Ах да, чуть не забыл. Перепечатывает, конечно. Хотя, может быть, тоже не сам.

Тщательнее надо было заметать следы, господа заговорщики. Такие телеграммы сразу жгут. А телеграфистов вешают.


Но кто же тогда составил текст «отречения»?





Авторы текста «отречения».


Кто готовил текст телеграммы генерал-адъютанта Алексеева Царю, № 1865, от 1 марта 1917 г.? Обратимся к мемуарам очевидцев.


«В этот период времени из Могилева от Генерала Алексеева был получен проект Манифеста, на случай, если бы Государь принял решение о своем отречении, в пользу Цесаревича Алексия. Проект этого Манифеста, насколько я знаю, был составлен Директором Дипломатической Канцелярии при Верховном Главнокомандующем Н. А. Базили, по общим указаниям Генерала Алексеева».

Ю. Н. Данилов.
Мои воспоминания об Императоре Николае II-ом и Вел. Князе Михаиле Александровиче.




«Составлялся в Ставке манифест, который должен был быть опубликован.
Манифест этот вырабатывался в Ставке и автором его являлся церемониймейстер высочайшего двора директор политической канцелярии при верховном главнокомандующем Базили, а редактировал этот акт генерал-адъютант Алексеев. Когда мы вернулись через день в Могилев, то мне передавали, что Базили, придя в штабную столовую утром 2-го марта, рассказывал, что он всю ночь не спал и работал, составляя по поручению генерала Алексеева манифест об отречении от Престола Императора Николая II. А когда ему заметили (Полковник Немченко передал мне это в Риме 7 мая (н. ст.) 1920 года.), что это слишком серьезный исторический акт, чтобы его можно было составлять так наспех, то Базили ответил, что медлить было нельзя и советоваться было не с кем и что ему ночью приходилось несколько раз ходить из своей канцелярии к генералу Алексееву, который и установил окончательно текст манифеста и передал его в Псков генерал-адъютанту Рузскому для представления Государю Императору».

Ген. Д. Н. ДУБЕНСКИЙ.
Как произошел переворот в России.




Полк. А. А. Мордвинов: «В проекте манифеста, каким-то образом предупредительно полученном из Ставки и составленном, как я узнал потом, по поручению генерала Алексеева, Лукомским и Базили, потребовались некоторые изменения.
«По получении указанной выше телеграммы из Штаба Сев. фр., — вспоминает подполковник Пронин, — ген. Лукомский спешно пригласил г. Базили; спустя некоторое время был составлен и передан в Псков проект манифеста об отречении Императора от Престола в пользу Сына»

Сергей Фомин.
Отречение.



«Очевидно, манифест был прекрасен, если производил такое впечатление на слушателей, но только к основному его тексту не приложилась рука Монарха.

Текст манифеста был составлен в Ставке, по поручению Алексеева, камергером Базили при непосредственном участии самого начальника штаба и Лукомского и был послан Царю в 7 ч. 40 м. на случай, если Царь «соизволит принять решение». История несколько подшутила над мемуаристом, слишком нарочито и неумеренно выставлявшим свои монархические чувствования[224]

[224]На генерала Селивачева на фронте манифест произвел совсем иное впечатление. 3 марта он записал в дневник: «По слогу манифеста совершенно ясно, что он продиктован Государю от первого до последнего слова». Данные, нами приведенные, по существу не оставляют места для сомнений. Разрешить вопрос уже безоговорочно могло бы только недоступное нам ознакомление с оригиналом».

С. П. Мельгунов
Мартовские дни 1917 года.



«Генерал Алексеев поручил генералу Лукомскому и церемониймейстеру Н. А. Базили составить проект манифеста об отречении и передал его Данилову в 17 ч. 40 м. при телеграмме:

«Сообщаю проект выработанного манифеста на тот случай, если бы Государь Император соизволил принять решение и одобрить изложенный манифест. 2 марта. 1896. Генерал-адъютант Алексеев».
Такова была энергия и предупредительность Ставки в деле отречения Государя Императора».

А. И. Спиридович
Великая Война и Февральская Революция 1914 -1917 г.г.



«Поздно вечером 1/14 марта генерал Рузский прислал телеграмму, что Государь приказал составить проект манифеста об отречении от престола в пользу Наследника с назначением Великого Князя Михаила Александровича регентом.
Государь приказал проект составленного манифеста передать по прямому проводу генералу Рузскому.
О полученном распоряжении я доложил генералу Алексееву, и он поручил мне, совместно с начальником дипломатической части в Ставке г. Базили, срочно составить проект манифеста.
Я вызвал г-на Базили, и мы с ним, вооружившись Сводом Законов Российской Империи, приступили к составлению проекта манифеста. Затем составленный проект был доложен генералу Алексееву и передан по прямому проводу генералу Рузскому».

А. Лукомский. Воспоминания в 2 томах (изд. "Кирхнер". Берлин. 1922).



Обобщив мемуарные записи, можно сделать вывод, что текст «отречения» был написан генерал-лейтенантом Александром Сергеевичем Лукомским и чиновником Министерства иностранных дел, заведующим дип. канцелярией Ставки Николаем Александровичем Базили, под общей редакцией начальника штаба Алексеева.






2. Структура текста «отречения». Две или три четвертушки.


По словам очевидца Шульгина, подлинник был напечатан на машинке: "Это были две или три четвертушки - такие, какие, очевидно, употреблялись в Ставке для телеграфных бланков". Подпись была сделана карандашом.

Сообщение Шульгина весьма любопытно, но вызывает ряд вопросов. К примеру, сразу возникает вопрос: как же подписывал Государь этот удивительный подлинник из нескольких телеграфных четвертушек - каждый листок в отдельности, или поставил одну общую подпись в конце? Каким образом разместилась информация на этих четвертушках? Подлинник «отречения» из ГАРФ не даёт нам ответа на эти вопросы. Вопреки утверждениям Шульгина, Мордвинова и ген. Данилова, он не состоит из телеграфных бланков, а перепечатан с них на новый лист. Сохранился и адресат: «Ставка Начальнику Штаба.»


Попробуем сами разместить текст «отречения» на трёх шульгинских четвертушках.
Так как текст на подлиннике напечатан без абзацев, для начала разобьем «отречение» на смысловые блоки:


1-я четвертушка: 13 строк с шапкой.

«Ставка
Начальнику штаба.

В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша совместно со славными нашими союзниками сможет окончательно сломить врага».


2-я четвертушка: 13 строк.

«В эти решительные дни в жизни России почли МЫ долгом совести облегчить народу НАШЕМУ тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственною думою признали МЫ за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с СЕБЯ Верховную власть. Не желая расстаться с любимым Сыном НАШИМ, МЫ передаем наследие НАШЕ Брату НАШЕМУ Великому Князю МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ и благословляем Его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем Брату НАШЕМУ править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех
началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу».


3-я четвертушка: окончание, подписи, 7 строк.

«Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России».


В результате такой разбивки текста можно сделать два вывода.

1. Первая и третья часть однородны по смыслу и составляют основу приказа Царя «к верным сынам Отечества повиновению Государю» в тяжёлую минуту испытаний.

2. Средняя часть «отречения» заключена в трёх предложениях(!), которые и являются собственно отречением. Не вступая в явное противоречие с содержанием первой и третьей частей, она, тем не менее, не состоит с ними и в очевидной смысловой связи.

Вполне возможно, что колебания Шульгина вокруг «двух или трёх четвертушек» имеют более глубокий смысл, чем принято считать. Согласно общей практике, подпись ставится в конце телеграммы. Не является ли средняя часть «отречения» позднейшим вложением?

Если всё происходило именно так, как описывают очевидцы, и Царь подписал «отречение» в виде телеграммы, состоящей из нескольких бланков, на последнем листе – заговорщики могли удалить один из бланков или вложить туда новый телеграфный лист с изменённым текстом.

Если это предположение верно, средняя часть «отречения» должна без остатка уместиться на стандартном телеграфном бланке.

Не имея под рукой подлинников подписанной Государем телеграммы, сравним размеры средней части «отречения» с имеющимися в нашем распоряжении бланками телеграмм тех дней.






3. Средняя часть «отречения». «Ставка Начальнику штаба.»

Возьмём стандартный бланк телеграммы и посчитаем на нём все знаки, включая пробелы, запятые и точки:


Телеграмма М.В. Алексеева императору Николаю II о ходе восстания в Москве. Получена в Ставке 1 марта 1917. ГА РФ. Ф.601. Оп.1. Д.2094.





723 знака.



Сравним:

.....
Въ эти решительные дни въ жизни России,почли МЫ долгомъ совести облегчить народу НАШЕМУ тесное единение и сплочение всехъ силъ народныхъ для скорейшего достижения победы и,въ согласии съ Государственною Думою,признали МЫ за благо отречься отъ престола государства Российского и сложить съ СЕБЯ верховную власть. Не желая расстаться съ любимымъ Сыномъ НАШИМ,МЫ передаемъ наследие НАШЕ брату НАШЕМУ великому князю МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ и благословляемъ Его на вступление на Престолъ Государства Российского. Заповедуемъ Брату НАШЕМУ править делами государственными въ полномъ и ненарушимомъ единении съ представителями народа въ законодательныхъ учрежденияхъ на техъ началахъ,кои будут ими установлены,принеся въ томъ ненарушимую присягу.
.....

728 знаков.



Мы получили абсолютное совпадение по количеству знаков. Таким образом, все наши предположения имеют жёсткое обоснование. Как видим, средняя часть «отречения» имеет точный размер телеграфного бланка, или описанной выше «четвертушки». Спасибо Шульгину за подсказку. Оставил ли он нам эту веху, знак, случайно, или в неуёмной болтливости своей решил напомнить заговорщикам ставки и Свиты о ярком эпизоде осуществлённого ими переворота, сейчас уже неважно.

Важно другое.

Если убрать три предложения, в которых заключается «отречение»(!!!), всё встаёт на свои места.

Значит, заговорщиками рассматривался вариант вложения – замены или «вброса» - лишней «четвертушки» в призыв Царя «к верным сынам Отечества повиновению Государю», то есть обычный подлог, с последующей нейтрализацией Николая II.

Затем для простоты дела был использован обобщённый вариант «трёх четвертушек», к которому узурпаторам вместо слов: «Ставка Начальнику штаба.» поневоле пришлось прилепить шапку: «Манифест. Мы, Божией Милостью Николай Вторый...», как это действительно было принято в Императорских манифестах.


В таком случае неясно, каким образом подписи Государя оказались на общем листе, если сами заговорщики уверяют, будто Николай II подписывал «отречение», напечатанное на телеграфных бланках. Тем любопытнее будет тщательно изучить эти подписи. Посмотрим на них внимательно.







4. Подписи Николая II.

Вот подписи, которые стоят под «отречениями».



Первый экз. отречения. 15 часов 00 мин. 2 марта 1917 года.






Второй экз. отречения. 15 часов 05 мин. 2 марта 1917 года.






Попробуем наложить их друг на друга.





При наложении подписей проявилась весьма характерная особенность - два автографа с двух разных листов «отречения» абсолютно идентичны.
Этому могут быть следующие объяснения. Можно предположить, что Государь за годы правления либо выработал исключительно устойчивую подпись с уникально похожими росчерками, либо подписи нанесены кем-то другим под копирку, или же через стекло. Как говорилось ранее, «подписи Государя» были сделаны карандашом. Этот факт в контексте сказанного объясняет многое и не вызывает уже того удивления, которое испытывают изследователи, разглядывая единственную за всю историю карандашную подпись Царя на государственном документе.


Чтобы проверить обе версии нанесения подписей, обратимся к другим известным подписям Государя, принадлежность которых руке Монарха не вызывает сомнений.








5. Подписи Царя: окончание.

Для идентификации подписей Царя воспользуемся двумя доступными нам документами с известной датировкой.

Это:
1. «Приказ Николая II по армии и флоту о принятии на Себя обязанностей Главнокомандующего» от 23 августа 1915 года и
2. Автограф Николая II от 9 февраля 1916 года.










Подпись с «Приказа Николая II по армии и флоту о принятии на Себя обязанностей Главнокомандующего» от 23 августа 1915 года выглядит так:







Автограф Николая II от 9 февраля 1916 года.







Попробуем их совместить.




При сравнении подписей мы видим, что, за исключением росчерков, в целом они совпадают. Однако об уникальной устойчивости росчерков говорить не приходится.

Остаётся проверить, соответствуют ли подписи на «отречениях» настоящим подписям Царя.


Настоящая подпись Царя с «Приказа по армии...» наложена на настоящую подпись Царя с Автографа и на две подписи с «отречений». Судите сами.














6. Третий подлинник «отречения».

Сколько нам твердили, что «отречение» подписано в ДВУХ экземплярах! Сколько лжецов-очевидцев написало свои мемуары, объясняя, почему взялось именно такое количество «отречений»!



Третий подлинный экземпляр «отречения», по времени опубликованный ранее первых двух, выглядит так:






Факсимиле этого «отречения» напечатано в 1919 году в Нью-Йорке г-ном Ломоносовым, помощником Бубликова, в книге воспоминаний «Мемуары о русской революции», на 54-ой странице.

Убедиться в том, что это именно третий экземпляр, а не копия с первых двух, легко, сравнив «подписи Государя». Видно даже на глаз - они разные. Последняя имеет ярко выраженные отличия от первых двух. Смотрите:







Достаточно сравнить вторую букву «и» и предпоследнюю «а».
Итак, появился третий, совершенно никому неизвестный подлинник. Объяснить его появление в рамках официальной версии отречения абсолютно невозможно.

И с этим ничего уже поделать нельзя.


По «Мемуарам» Ломоносова, судьба первого, «гучковско-шульгинского» экземпляра «отречения», доставленного в Петроград, складывалась следующим образом. Гучков и Шульгин привозят его на Варшавский вокзал, где, по неясным причинам, он оказывается в руках некоего Лебедева. Тот пешком несёт его куда-то по Измайловскому проспекту. Навстречу ему на машине движется Ломоносов с водителем, вероятно, Иваном Роговским. Практически случайно Ломоносов замечает Лебедева среди толпы людей. Через некоторое время Лебедев садится в машину и передаёт Ломоносову акт «отречения», который тот прячет в левый боковой карман тужурки (где, отмечу, таким бумагам самое место). Привезя «отречение» не в Думу, а в министерство путей сообщения, Ломоносов не машет им принародно на людях, а скромно показывает всего двум посвящённым: Бубликову и Добровольскому - и опять суёт «отречение» в боковой карман.

Тайком, чтобы никто ничего не знал, составляется Комитет спасения «пропавшей грамоты» (куда пропавшей? – Р.) из четырех: Лебедева, Ломоносова, Бубликова и Добровольского. Затем с бумаги снимают рукописную копию: Лебедев диктует, Ломоносов пишет. Когда копия была готова, её своими честными именами заверили все четверо, а «подлинник спрятали среди старых запыленных номеров официальных газет, сложенных на этажерке в секретарской», где он и находился какое-то время. О дальнейшей судьбе этой бумаги отважный спаситель «грамоты» нам не поведал.

Таким образом, исходя из «Мемуаров» Ломоносова, ясно, что последний имел прямое отношение к описанному экземпляру «отречения». Ломоносов стыдливо умалчивает, откуда взялось факсимиле «отречения» в его «Мемуарах», ведь речи о снятии факсимильных копий в его книге нет. Не исключено, что он сумел вывезти «подлинник отречения» за границу, где этот листок может находиться до сих пор.





7. Подпись Фредерикса.



«Все присутствовавшие, за исключением
престарелого гр. Фредерикса, разсказали
обстановку, в которой произошло
формальное отречение от престола
царствовавшего Монарха».

С. П. Мельгунов
Мартовские дни 1917 года.




«Оглашается документ-записка,
на которой рукою Фредерикса
помечено: получено от Сухомлинова
17 февраля 16 г.

Фредерикс: …Я вам могу сказать,
что по сходству оно похоже на мой
почерк. Но чтобы я такую вещь написал,
я могу поклясться, что я бы не сделал.
Я бы поклялся, что я этого не писал,
но я не могу поклясться.
Следователь: Это только похоже
на ваш почерк или это ваш почерк?
Фредерикс: Я говорю: похоже, что не я
писал. Я готов поклясться, что не писал.
Следователь: Вы готовы поклясться, что не писали?
Фредерикс: А сходство есть безусловное».


Допрос Фредерикса 2 июня 1917 г.
С. П. Мельгунов.
Судьба Императора Николая II после отречения.






Заканчивая разбор внешнего вида «отречений», необходимо остановиться на последней подписи в этих документах - заверяющей (контрассигнирующей) подписи Фредерикса. Надпись гласит:

«Министр Императорского Двора

Генерал Адъютант Граф Фредерикс»


Меня удивила похожесть контрассигнирующих надписей графа Фредерикса на всех трёх «отречениях», и я сделал наложение трёх надписей друг на друга. Причём накладывал не слово на слово, а наложил ВСЮ НАДПИСЬ ЦЕЛИКОМ, ВСЕ СЕМЬ СЛОВ СРАЗУ, в две строки, с пробелами, промежутками и росчерками. Три автографа на трёх разных документах совпали до буквы.

Судите сами.







Нет разницы даже не между буквами, а МЕЖДУ РАСПОЛОЖЕНИЕМ ВСЕХ СЕМИ СЛОВ ВО ВСЕХ ТРЁХ ДОКУМЕНТАХ. Без копирования на стекле добиться такого эффекта нельзя.

Характерно, что на всех трёх документах в словах: «15 час.» - цифры «5» разные. Они действительно были проставлены отдельно. То есть это действительно разные бумаги.

Зигзаги, соединяющие красные слова, я сделал и оставил специально: с их помощью накладывал текст не по словам, а целиком.

Абсолютное совпадение в написании от руки семи слов в трёх документах – невозможно.


Вот что по этому поводу лжёт очевидец:
«Эти манифесты были, наконец, около часу ночи переписаны, как их от Государя принесли в купе к графу Фредериксу и с каким отчаянием бедный старик, справляясь с трудом, дрожащей рукою их очень долго подписывал».
Полк. А. А. Мордвинов.
Отречение Николая II. С. 119.

Сравним с описанием документа «отречения», сделанным специалистами ГА РФ: «в левом нижнем углу черными чернилами поверх карандаша заверительная надпись рукой В.Б. Фредерикса: министр императорского двора генерал адъютант граф Фредерикс».

«Чёрными чернилами поверх карандаша»… Да-да, именно так я и представлял себе всегда заверение Царских документов. Бедный старик Фредерикс с отчаянием заверяет три «отречения» карандашом, а затем с ужасом, судя по всему, поняв, что натворил, дрожащею рукой обводит заверительные подписи ручкой.

Ну ладно. Хватит шутить. Слишком долго шутили над нами.

Итак, три подписи Фредерикса – это копии одной и той же подписи, сделанные с какого-то четвёртого документа. Что это за документ, где он сейчас находится и жив ли он вообще – ещё предстоит узнать. Всё это – мелочи и технические детали.

Главное заключается в том, что заверительные подписи Фредерикса на «отречениях» - дёшево подделанные копии. Это доказано.

Вот и всё, друзья мои. Их игра кончилась.
____







Выводы.

1. Текст отречения составил не Государь. Черновик отречения был написан и отправлен во Псков из Ставки 1 марта в виде телеграммы Алексеева, Лукомского и Базили, а затем кем-то доработан до знакомого нам сочетания слов.

2. Текст отречения не был написан Государем от руки. Все известные экземпляры отречения напечатаны на машинке.
Об этом говорят Шульгин, Мордвинов и ген. Данилов. Начальник походной канцелярии ген. Нарышкин в «протоколе отречения» пишет более лукаво: Государь приказал «его переписать», что, однако, также свидетельствует, что текст отречения не был записан Государем лично.

3. Три очевидца, Мордвинов, Шульгин и Данилов, прямо указывают, что текст был напечатан на телеграфных бланках, несмотря на то, что военно-походная канцелярия Государя хранила любые бланки, включая, разумеется, бланки Царских Манифестов. При этом Данилов пишет о ДВУХ телеграфных бланках, а Шульгин – о трёх.

4. Из текста отречения видно, что составлен он особым образом: по смыслу и количеству строк разделён на три абзаца, или «три четвертушки», описанные Шульгиным. Средняя часть «отречения» по количеству знаков абсолютно совпадает с размером телеграфного бланка. Значит, заговорщики предусматривали вариант подлога: «вброса» или замены средней четвертушки в подписанную Государем телеграмму, с последующей нейтрализацией Государя Николая II.

5. Подписи на хранящихся в ГА РФ отречениях (или отречении?) Государя от Престола, а также их факсимиле в известных нам большевицких изданиях подделаны.

6. Согласно описанию документа отречения Государственным Архивом РФ, заверяющая (контрассигнирующая) надпись Министра Императорского Двора графа Фредерикса на отречении также сделана карандашом, а затем обведена ручкой. Сама оригинальная подпись Фредерикса на документе ГА РФ отсутствует.


Итоги:
Самодержец ВсеРоссийский Государь Император Николай II никогда не составлял отречение, не писал его от руки и не подписывал.
Документ также не был заверен Фредериксом.



Таким образом, Государь не имеет никакого отношения к собственному отречению.


Андрей Разумов.

http://rasumov-ab.livejournal.com/131940.html

Интервью с Петром Мультатули: Николай II не отрекался. Знаменитый манифест — фальшивка века
В ноябре страна перешагнёт очередную революционную годовщину. Много из того бурного отрезка времени уже переосмыслено. Дошла очередь и до отречения императора Николая II от престола

В советских (а по инерции и в нынешних) учебниках это преподносилось как непреложный факт. Правда, без серьёзных доказательств. «Зато есть доказательства того, что Манифест об отречении — фальшивка века», — говорит историк Пётр Мультатули.

Захват поезда
Пётр Мультатули: — 4 марта 1917 года практически во всех газетах был опубликован Манифест об отречении императора Николая II от престола в пользу своего брата великого князя Михаила Александровича. Однако оригинала никто не видел вплоть… до 1928 г., когда он был обнаружен в архиве Академии наук в Ленинграде. Это был набранный на печатной машинке текст, где подпись Николая II сделана карандашом (!). Отсутствуют титул императора и личная императорская печать. Вот этот самый документ до сих пор считается оригиналом манифеста и хранится в Госархиве РФ! Понятно, что документы госважности никогда не подписывались государем карандашом. В 2006 г. исследователь Андрей Разумов фактически доказал, что «карандашная подпись» взята с Приказа Николая II по армии и флоту от 1915 г. «Переведена» по специальной технологии. На манифесте есть ещё и подпись министра императорского двора графа Фредерикса. Эта подпись тоже написана карандашом и обведена пером. А когда Фредерикс был допрошен чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, он заявил: «Меня не было в тот момент рядом с императором». Этот допрос задокументирован.

«AиФ»: — Что же было на самом деле?

П. М.: — К февралю 1917 г. уже год как готовился заговор по свержению Николая II. Этим занимались верхушка Государственной думы (её председатель Родзянко, лидер кадетов Милюков, промышленник Коновалов, представитель революционного крыла Думы Керенский), руководство военно-промышленных комитетов (Гучков) и представители Ставки (генералы Алексеев, Рузский, Брусилов). На переворот их толкало самонадеянное представление, что они смогут лучше управлять Россией, чем царь. Заговорщиков поддерживали правящие круги некоторых западных стран. Верх взяли силы, стремящиеся упразднить монархию. Для этого нужно было отречение в пользу кандидата, который, с одной стороны, вроде бы имел право на престол, а с другой — при желании это право можно было оспорить. Таким был брат императора великий князь Михаил Александрович. После того как в 1912 г. он женился на дважды разведённой Наталии Вульферт, его потомство лишилось прав на престол. А сам Михаил — права стать правителем государства в случае смерти Николая II. Мог ли Николай II добровольно передать престол в руки такого человека? Конечно нет! По действующему закону император вообще не мог отречься!

«AиФ»: — Как же тогда заговорщики добивались отречения?

П. М.: — Начальник штаба генерал Алексеев выманил царя из Петрограда в Ставку с тем, чтобы по дороге состав был захвачен. Вопреки устоявшемуся представлению Николай II был лишён свободы не 8 марта 1917 г. в Могилёве, а ночью 28 февраля в Малой Вишере. Императорский поезд не смог проехать на Тосно и далее на Царское Село не потому, что «революционные войска» перекрыли железнодорожные пути, как нам долго лгали, а потому, что в Малой Вишере поезд был насильственно отправлен заговорщиками в г. Дно, а затем в Псков. С 28 февраля Николай II был полностью блокирован. Одновременно в Петрограде в квартире князя Путятина на Миллионной улице был блокирован великий князь Михаил Александрович. В Пскове царский поезд был взят под жёсткий контроль активным заговорщиком генерал-адъютантом Рузским, главнокомандующим армиями Северного фронта. Никто не мог попасть к императору без его разрешения. Вот в таких условиях состоялось «подписание» государем так называемого «отречения». По опубликованным воспоминаниям заговорщиков, государь ушёл в кабинет, а потом вернулся с несколькими «четвертушками» (бланки для телеграмм), на которых и был напечатан текст манифеста. вы можете представить себе императора, печатающего на машинке, подобно машинистке? Говорят, что император сам составил манифест. На самом деле документ был написан Рузским и Родзянко за несколько дней до событий. Государь его даже не видел. Подпись императора подделали. После «написания» манифеста об отречении 8 марта 1917 г. императора арестовывают официально. Заговорщики испугались, что, если государь выйдет из-под контроля, он сразу же заговорит и опровергнет своё отречение. Император до самой кончины был под жёстким домашним арестом.

Крест за Россию
«AиФ»: — Но есть дневники Николая II, в которых он признаётся, что отрёкся от престола.

П. М.: — Что касается дневников, то есть серьёзные опасения, что в них большевики внесли подделки. Подруга императрицы Анна Вырубова в воспоминаниях, изданных в 20-е годы за рубежом, писала, что царь, когда его доставили в Александровский дворец, сказал ей: «Эти события в Пскове меня так потрясли, что я все эти дни не мог вести свой дневник». Возникает вопрос: кто их тогда вёл? Кроме того, из дневников Николая II получается, что он не знал ни времени своего отъезда из Пскова в Ставку, ни прибытия в Могилёв, так как время отбытия и прибытия, указанное в дневнике, не совпадает с временем, указанным в документах Ставки.

«AиФ»: — Почему император не попробовал бежать?

П. М.: — Николай II был православным человеком. Когда он, отказавшийся подписывать любые бумажки с отречением, узнал, что, несмотря на это, манифест от его имени всё же был опубликован, то воспринял это как волю Божию и не стал бороться за власть. Он и его семья понесли свой крест мученичества за Россию.

http://www.samoderjavie.ru/node/462

Т. Л. Миронова

ПО СЛОВУ СВЯТОГО ЗАВЕТА

Государь Николай II не отрекался от престола

Книгу принесли год назад в церковь святого благоверного князя Александра Невского, что во Пскове. Кто принес — осталось неизвестным, так получилось. Белый крест на верхней крышке книги, черный переплет. Ровно 80 лет хранилась эта книга под спудом, и вот, видно, исполнились сроки Божии, чтобы вышла на свет эта святыня, дарованная нам именно сейчас для осознания причин нескончаемых русских бед.

Эта книга — Ветхий Завет — принадлежала последнему императору Российской Империи Николаю Александровичу Романову и была взята из вагона императорского поезда в марте 1917 года на железнодорожной станции города Пскова в трагические для России дни, когда она отреклась от своего государя.

Николай Второй в те дни читал эту книгу, на листах следы его карандаша, а на страницах 220-й и 237-й тем же карандашом — краткие рукописные записи, которые, как уже доказано специалистами, сделаны рукой Николая Александровича.

До появления этой книги по часам, а где и по минутам были известны внешние обстоятельства так называемого “отречения” императора, их не один раз перетолковывали участники и соучастники события, кто оправдываясь, кто бахвалясь, кто претендуя на роль объективного летописца. Ныне мы обрели самого пристрастного свидетеля событий конца февраля — начала марта 1917 года — духовного свидетеля того, о чем думал в эти часы царь, как он шел к своему решению оставить российский престол. Тем же карандашом, которым государь отчеркивал строки Слова Божия в Вечной Книге, он подписал документ, встреченный бешеными рукоплесканиями и безумной радостью врагов России, представленный ими как отречение царя от России. На самом деле это Россия в те страшные часы отреклась от своего государя. С марта 1917 года этот документ настойчиво выдается за Манифест отречения Николая II от престола. Громадная ложь в истории России.

“Кругом измена и трусость и обман”

Исчисление событий, непосредственно связанных с отречением государя, надо вести, очевидно, с 14 февраля 1917 года, когда недовольные скудостью жизни военного времени толпы вышли на улицы Петрограда с лозунгами “Долой войну!”, “Да здравствует республика!”. 17 февраля стачечная зараза охватила крупнейший Путиловский завод и чумовой волной покатилась по всему городу. Рабочие громили хлебные лавки, избивали городовых. 23 февраля бастовало уже 128 тысяч человек. 26 февраля восстала распропагандированная революционерами 4-я рота запасного батальона Павловского гвардейского полка, которая открыла огонь по полиции, пытавшейся пресечь беспорядки. Начался переход петроградского гарнизона на сторону толпы... К этому времени уже весь Петроград захлестнули демонстрации рабочих, требовавших хлеба, преступным умыслом не подвозимого в город, намеренно не продаваемого в лавках. Начался народный бунт, спровоцированный масонским заговором. Масонам мало было Государственной думы, они рвались к всевластию в России. Им мешал монархический строй, преградой на их пути стоял государь. Николая Александровича и до того нельзя было упрекнуть в нерешительности, а в те мятежные дни жесткость его приказов на подавление предательского бунта в столице была поистине диктаторской. Вечером 25 февраля генерал Хабалов получает приказ государя о немедленном прекращении всех беспорядков в столице — там громили магазины, грабили лавки, избивали и убивали городовых. В помощь Хабалову государь посылает из Ставки корпус генерала Иванова. Считая и это недостаточным, едет поездом к командующему Северным фронтом генералу Рузскому, чтобы направить в Петроград подтянутые с фронта войска. Не медля царь подписывает указ о приостановке на месяц работы Государственной думы и Государственного совета. Деятельность думских говорунов объявляется незаконной. По замыслу государя, власть сосредоточивается в его руках и в руках его правительства с опорой на верную царю армию.

Но события развиваются вопреки воле государя. Его приказы не выполняются. Генерал Иванов не доводит свой корпус до Петрограда. Солдаты петроградских полков отказываются подчиняться генералу Хабалову. Дума противится указу государя, организует Временный комитет, а затем на его основе — Временное правительство... Будь у государя в тот момент хотя бы триста солдат, преданных ему, присяге и закону, способных исполнить железную волю царя, Россию можно было удержать на краю разверзшейся пропасти: думский Временный комитет разогнать, Советы “рачьих и собачьих депутатов”, как их тогда называли умные люди, расстрелять. Но в Пскове государь встретил от командующего Северным фронтом генерала Рузского не верность себе, присяге и крестоцелованию, а... требование отречения. Генерал-адъютант (высшее маршальское звание в царской армии) Рузский, исполняя порученную ему Временным комитетом роль, предложил Николаю Второму “сдаться на милость победителя”. Генерал царской свиты Дубенский вспоминал потом: “С цинизмом и грубой определенностью сказанная Рузским фраза “надо сдаваться на милость победителю" с несомненностью указывала, что не только Дума, Петроград, но и лица высшего командования на фронте действуют в полном согласии и решили произвести переворот”.

Стремительна измена не только Рузского, который два месяца спустя похвалялся в газетных интервью своими “заслугами перед революцией”, но всего поголовно командования армии. Вот свидетельство самого Рузского: “ Часов в 10 утра я явился к Царю с докладом о моих переговорах. Опасаясь, что он отнесется к моим словам с недоверием, я пригласил с собой начальника моего штаба генерала Данилова и начальника снабжений генерала Саввича, которые должны были поддержать меня в моем настойчивом совете Царю ради блага России и победы над врагом отречься от Престола. К этому времени у меня уже были ответы Великого князя Николая Николаевича, генералов Алексеева, Брусилова и Эверта, которые все единодушно тоже признавали необходимость отречения”.

"Кругом измена и трусость и обман”, — записал государь в своем дневнике.

Одни сознательно изменяли — Алексеев, Рузский, Брусилов, Корнилов, Данилов, Иванов; другие трусливо покорялись изменникам, хотя и проливали слезы сочувствия императору, — его свитские офицеры Граббе, Нарышкин, Апраксин, Мордвинов; третьи, вырывая у императора отречение, лгали ему, что это делается в пользу наследника, на самом деле стремясь к свержению монархии в России. Зловещие фигуры Временного комитета Государственной думы — Родзянко, Гучков, Милюков, Керенский, Шульгин — разномастная и разноголосая, но единая в злобе на русское самодержавие свора подлецов и предателей России.

Заметки в Библии

1 марта 1917 года государь остался один, практически плененный в поезде, преданный и покинутый подданными, разлученный с семьей, ждавшей и молившейся за него в Царском Селе. Оставшись один, Николай Александрович берет себе в совет и укрепление Слово Священного Писания, читает, подчеркивает избранное. Первое, что непреложно встает из государевых помет в Библии, — твердая вера императора в Божий Промысл, убежденность, что Господь с ним: “...не бойся, ибо Я с тобою” (Быт., 26, 24), “...не бойся... Я твой щит” (Быт., 15, 1), “...Бог твой есть Бог благий и милосердый; Он не оставит тебя и не погубит тебя...” (Втор., 4,31), “...Бог ваш, идет пред вами; Он будет сражаться за вас...” (Втор., 1,30)

Ни одно имя в истории России так не изолгано, как имя царя-мученика и его святой семьи. Горы неправды приходится повергать тому, кто пытается добраться до истины отречения. Но теперь у нас есть правдивейший свидетель события, его причин и следствий — Слово Священного Писания, выделенное императором в лад своим мыслям, в обоснование своего решения, в утверждение своего предвидения. Нет, это не много раз поставленные в вину императору досужими неверами нерешительность, или безволие, или стремление устраниться от принятия жестких мер, покорившись фатальной неизбежности: ведь Православие отрицает неизбежность Божьего гнева, допуская возможность живой молитвой изменить сроки Божьего наказания согрешившему народу. Царь берет на себя эту живую молитву, потому что он Богопомазанник — выразитель воли Божией своему народу и одновременно предстатель перед Богом за народ. Высвечиваются отчеркнутые им слова: “...Господь Бог, перед лицем Которого я хожу...” (Быт., 24,40), “...постойте, я послушаю, что повелит о вас Господь” (Чис„ 9, , “...а что мы значим, что вы на нас ропщете? ...не на нас ропот ваш, но на Господа” (Исх„ 16, 7—8).

Высокое назначение и бремя своего служения государь видит в строках: “...будь ты посредником от народа пред Богом, и представляй Богу дела его... научай его постановлениям Божиим и законам Его, указывай ему путь Его, по коему он должен идти, и дела, какие он должен делать...” (Исх., 18, 19 — 20). А вот он тут же подчеркивает в Библии иное условие своего служения, исполнение которого зависит не от него одного: “...ты же усмотри себе из всего народа людей способных, боящихся Бога, людей правдивых, ненавидящих корысть, и поставь их над ними тысяченачальниками, стоначальниками, пятидесятиначальниками и десятиначальниками; пусть они судят народ во всякое время, и о всяком важном деле доносят тебе, а все малые дела судят сами: таким образом облегчи себя и они пусть несут с тобою бремя; если ты так поступишь, и Бог повелит тебе, то ты возможешь устоять, и весь народ сей с миром пойдет в свое место” (Исх., 18, 21—23).

Не оказалось рядом таких людей — боящихся Бога, любящих правду, ненавидящих корысть, верных присяге. Все выступили изменниками — от рядовых солдат питерских запасных полков до главнокомандующих фронтами, до ближайшей родни, великих князей. Никто не захотел понести с ним бремя. Генерал Рузский предложил — и кому?! Государю своему! — “сдаться на милость победителю”. Какому “победителю”? Горстке взбунтовавшейся, подстрекаемой жидами черни, ее “советам”, возглавляемым Цедербаумом, Даном, Аксельродом?... Масонскому Временному комитету, незаконность которого признавал сам член этого комитета Милюков: “Меня спрашивают, кто вас избрал? Нас никто не выбирал, ибо если бы мы стали дожидаться народного избрания, мы не могли бы вырвать власть из рук врага...”. Какого врага, кто для масона Милюкова враг? Помазанник Божий российский государь! Генерал Алексеев, которому государь доверил Ставку и руководство военными действиями, “настоятельно советует отречься”, собирает в поддержку подобные “рекомендации” от всех командующих фронтами. Великий князь Николай Николаевич шлет царю “верноподданническую мольбу” с требованием отречения и постыдно-суетливо спешит сообщить об этом в заискивающей телеграмме председателю Думы Родзянко: “Сейчас я в согласии с мнением генерал-адъютанта Алексеева обратился к Государю Императору с верноподданнической мольбой — ради спасения России и победоносного окончания войны принять решение, признаваемое нами единственным выходом при создавшихся роковых условиях. Главнокомандующий Кавказской армией, генерал-адъютант Николай”.

Не было рядом с государем иных, верных России людей. Кто умер, многие были убиты: Победоносцев, Столыпин, Трепов, Плеве... Остались одни предатели. Великий князь Кирилл Владимирович, явившись в Думу с красным бантом на груди, сдал вверенную ему императором морскую гвардию в полное распоряжение “нового правительства”. Не замедлили присягнуть Временному правительству и великие князья Александр Михайлович, Борис Владимирович, Сергей Михайлович, Дмитрий Константинович, Николай Константинович, Гавриил Константинович и Игорь Константинович. Даже охрана царя, собственный его величества конвой, остававшийся в Петрограде, заявил Государственной думе о своем отступничестве от государя. Очевидец рассказывал, как поезд императора прибыл в Царское Село: “В поезде с Государем ехало много лиц свиты. Когда Государь вышел из вагона, эти лица посыпались на перрон и стали быстро разбегаться в разные стороны, озираясь по сторонам... Прекрасно помню, что так удирал тогда генерал-майор Нарышкин, между прочим, близкий друг Государя с детских лет”.

Государь взял вину народа на себя

По строкам Святого Писания, отмеченным тонким карандашом императора, ясно читается поиск ответа на мучивший в это время Николая Александровича вопрос, что сталось с его народом, так стремительно изменившим своему природному царю: “...что мне делать с народом сим? еще немного, и побьют меня камнями” (Исх., 17, 4). “...Господи, для чего Ты мучишь раба Твоего? и почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? разве я носил в чреве весь народ сей? и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его в недре твоем, как нянька носит ребенка?.. Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня...” (Числ., II, 11-14).

Бремя заступничества за народ-изменник, народ-бунтовщик, народ, требовавший заменить царство республикой, — в самом деле непосильное и напрасное тягло, но царь не отрекается от своего народа. Царский карандаш решительно подчеркивает в Библии: “...и так простишь ли грех их? а если нет, то изгладь меня из книги Твоей, в которую Ты вписал” (Исх., 32,32-33).

Как совпадают эти строки с известным видением митрополита Макария Московского: “Заснувши вскоре, я вижу себя стоящим в той же арке, а за нею со Спасителем стоит Государь Николай Александрович. Спаситель говорит Государю: “Видишь, в Моих руках две чаши — вот это горькая — для твоего народа, а другая, сладкая, — для тебя”. Государь падает на колени и долго молит Господа дать ему выпить горькую чашу вместо его народа, Господь долго не соглашается, а Государь все неотступно молил. Тогда Спаситель вынул из горькой чаши большой раскаленный уголь и положил его Государю на ладонь. Государь начал перекладывать уголь с ладони на ладонь и в то же время телом стал просветляться, пока не стал весь пресветлый, как светлый дух... Заснув вторично, я вижу громадное поле, покрытое цветами. Стоит среди поля Государь, окруженный множеством народа, и своими руками раздает манну. Незримый голос в это время говорит: “Государь взял вину русского народа на себя, и русский народ прощен”. Государь действительно говорил в те дни, и это осталось в письменных свидетельствах очевидцев: “Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России, я буду этой жертвой, да свершится воля Божия!”

Мысль об искуплении греха народа, посягнувшего на уничтожение царства, не отступает от государя и в псковском поезде. В Святом Писании видит он решение и подчеркивает: “...пошел гнев от Господа и начал поражать людей. (Тогда первосвященник) ... заступил народ; стал между мертвыми и живыми и прекратилось поражение” (Числ., 16; 46, 48).

Вот он, исход решения императора Николая Александровича: “встать между мертвыми и живыми” — теми, кто уже был мертв, отступив от Бога и Его помазанника, и теми, кто оставался верен царю, но медлил в бездействии или пребывал в неведении грядущей опасности. Опасность всеобщей погибели была как никогда реальной. Ведь мы, русские, до конца своих дней все связаны Соборным постановлением, принятым Всероссийским земским Собором в 1613 году, связаны клятвой русского народа на вечную верность царскому роду Романовых, клятвой, данной нашими предками за себя и за нас, своих потомков. Нарушение сего соборного постановления кем бы то ни было, царем ли, народом ли, с роковой неизбежностью влечет неисчислимые бедствия русскому народу и его царству. Вот где ждал нас конец, вот когда Россия, русские близки были к погибели.

Стремлением “заступить между мертвыми и живыми” и спасти русский народ был выверен каждый шаг царя на псковской станции с символическим названием Дно. Не растерянно, не колеблясь, не кидаясь загнанным зверем из стороны в сторону, обложенный красными флажками революции, действует государь. Государь действует спокойно и уверенно, согласуясь со Словом Завета. И враги его, и отступники потрясенно отмечали в те дни, что царь был необыкновенно спокоен. Он был спокоен, потому что знал, что делает, потому что был уверен в правоте исполняемого им долга, потому что каждый шаг его был выверен Священным Писанием. Самое важное для него было уйти так, чтобы его уход не обернулся пагубой для всего народа.

Хронику появления документа, который по сей день умышленно ложно называют “Манифестом об отречении”, воспроизведем по воспоминаниям одного из главных действующих лиц трагедии, генерала Рузского. 1 марта 1917 года “часа в три Царь пригласил меня и заявил, что акт отречения им уже подписан и что он отрекся в пользу своего сына. Он передал мне подписанную телеграмму об отречении". Вот ее текст:

“В тяжелую годину ниспосланных тяжких испытаний для России мы, не имея сил вывести Империю из тяжкой смуты, переживаемой страной перед лицом внешнего врага, за благо сочли, идя навстречу желаниям русского народа, сложить бремя врученной нам от Бога власти.

Во имя величия возлюбленного русского народа и победы над лютым врагом призываем благословение Бога на сына нашего, в пользу которого отрекаемся от престола нашего. Ему до совершеннолетия регентом брата нашего Михаила Александровича...”

В ту ночь государь вспоминает святую жертву праотца Авраама, не пожалевшего ради любви к Богу своего единородного сына. Это видно по тем строчкам, что подчеркнуты Николаем Александровичем в Писании: “И когда они пришли на место, которое указал ему Бог, тогда Авраам устроил там жертвенник... и связав сына своего положил его на жертвенник... (и сказал Бог Аврааму): ...Теперь я знаю, что боишься Бога, когда ты не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня” (Быт., 22; 9,12).

Снова обратимся к воспоминаниям Рузского: “В штабе мне подали телеграмму за подписью Гучкова и Шульгина с извещением, что они в три часа тридцать пять минут выехали в Псков. Получив эту телеграмму, я воздержался от опубликования Манифеста об отречении. В момент приезда комиссаров я находился в своем вагоне... Когда я вошел в вагон к Царю, А. И. Гучков докладывал ему подробно о последних событиях. Особенно сильное впечатление на Николая Второго произвел переход Его личного Конвоя на сторону восставших войск. Этот факт его настолько поразил, что он дальнейший доклад Гучкова слушал уже невнимательно. На вопрос Царя, что ему делать, Гучков тоном, не допускавшим двух решений, заявил: “Вам нужно отречься от Престола”. Царь спокойно выслушал это заявление комиссара исполнительного комитета. После долгой паузы он ответил: “Хорошо, я уже подписал Акт об отречении в пользу моего сына, но теперь я пришел к заключению, что сын мой не отличается крепким здоровьем, и я не желаю с ним расстаться, поэтому я решил уступить Престол Михаилу Александровичу”. Комиссары, не возражали. Царь вышел с Фредериксом в соседний вагон, составил новый текст отречения и вернулся в вагон, в котором находились комиссары. В течение десяти минут царило тягостное молчание. Наконец, явился Фредерике с напечатанным на машинке актом отречения, который Царь тут же подписал.

КЛЯТВОПРЕСТУПЛЕНИЕ

Манифеста отречения не было

В 1865 году наследник престола Николай Александрович, старший сын императора Александра II, умер от чахотки, и это большое русское горе неожиданно вызвало злую радость не только вне России, но и в самой России. Потрясенный Федор Иванович Тютчев отозвался на злобное ликование странно звучавшим стихотворением:

О, эти толки роковые,
Преступный лепет и шальной
Всех выродков земли родной,
Да не услышит их Россия, —
И отповедью — да не грянет
Тот страшный клич, что в старину:
“Везде измена — Царь в плену!”
И Русь спасать Его не встанет.

И только полвека спустя, в 1917 году, обнажился пророческий смысл тютчевских строк. Плененный своими же генералами, понятно, что изменниками, но от этого нелегче, в поезде под Псковом, император всея Руси Николай II, покинутый и преданный народом, пишет в своем дневнике горько и точно: “Кругом измена и трусость и обман”. Генералы Рузский, Алексеев, Эверт, Брусилов и думские масоны требовали тогда у царя отречения от престола в пользу наследника. Государь поступил единственно возможным в тех обстоятельствах образом. Он подписал не манифест, какой только и подобает подписывать в такие моменты, а лишь телеграмму в Ставку с лаконичным, конкретным, единственным адресатом — “начальнику штаба”, это потом ее подложно назовут “Манифестом об отречении”.

“Ставка. Начальнику штаба.

В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша совместно со славными нашими союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли МЫ долгом совести облегчить народу НАШЕМУ тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы, и, в согласии с Государственною Думою, признали МЫ за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с СЕБЯ Верховную Власть. Не желая расстаться с любимым Сыном Нашим, МЫ передаем наследие НАШЕ Брату НАШЕМУ Великому Князю МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ и благословляем Его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем Брату НАШЕМУ править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед Ним, повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь Ему, вместе с представителями народа, вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России.

г. Псков, 2-е марта 15 час. мин. 1917 г.
Николай”.

Был ли этот документ Манифестом отречения царя от престола? Нет, не был. Прежде всего потому, что этот документ намеренно составлен государем с нарушением закона... Но уже подписывая телеграмму, кстати, подписывая карандашом, и это единственный государевый документ, подписанный Николаем Александровичем карандашом, государь знал, как знало и все его предательское окружение, что документ этот незаконен. Незаконен для всех по очевидным причинам: во-первых, отречение самодержавного государя, да еще с формулировкой “в согласии с Государственной Думой”, не допускалось никакими законами Российской империи, во-вторых, в телеграмме государь говорит о передаче наследия на престол своему брату Михаилу Александровичу, тем самым минуя законного наследника царевича Алексея, а это уже прямое нарушение Свода Законов Российской империи. Согласно другим законам Российской империи, опекун, а именно таковым государь являлся по отношению к своему сыну, не мог отказаться за наследника от прав наследника до достижения им совершеннолетия. Об очевидной незаконности передачи власти Михаилу Александровичу пишет в своих воспоминаниях свитский полковник Мордвинов: “Они сомневаются, вправе ли Государь передать престол Михаилу Александровичу, минуя наследника, и спрашивают для справки Основные Законы. Знаю почти заранее, что они вряд ли будут по смыслу противоречить обыкновенным законам, по которым опекун не может отказываться ни от каких прав опекаемого, а значит, и Государь до совершеннолетия Алексея Николаевича не может передать Престол ни Михаилу Александровичу, ни кому-либо другому. Ведь мы присягали Государю и его Законному Наследнику, а законный Наследник, пока жив Алексей Николаевич, только один”.

Это был призыв к действию...

Телеграмма государя в Ставку, подложно названная “Манифестом об отречении”, была последним призывом государя к армии. Из этой телеграммы всякому честному и верному офицеру становилось ясно, что над государем свершается насилие, что это государственный переворот. Почему государь и избрал форму телеграммы в Ставку, ибо знал, что она будет немедленно разослана в войска торжествующими генералами-изменниками, а там оставались еще верные царю, присяге, крестоцелованию командиры и солдаты.

Именно так, как призыв к действию, к спасению трона и России, понял эту телеграмму командир 3-го конного корпуса генерал-лейтенант Феодор Артурович Келлер. Собрав представителей от каждой сотни и эскадрона вверенных ему частей, он сказал: “Я получил депешу об отречении Государя и о каком-то Временном правительстве. Я, ваш старый командир, деливший с вами и лишения, и горести, и радости, не верю, чтобы Государь Император в такой момент мог добровольно бросить на гибель армию и Россию. Вот телеграмма, которую я послал Царю: “3-й конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрекся от Престола. Прикажи, Царь, придем и защитили Тебя”. “Ура! Ура! — закричали драгуны, казаки, гусары. — Поддержим все, не дадим в обиду Императора!" Подъем был колоссальный. Все хотели спешить на выручку плененного Государя”. Но генерал-лейтенант Келлер был немедленно отстранен Ставкой от командования корпусом.

Еще один честный офицер — начальник штаба отдельного Гвардейского кавалерийского корпуса полковник А. Г. Викенен — от лица своего командира генерал-адъютанта Хан-Нахичеванского, в ту пору отсутствовавшего, отправил телеграмму царю, а он имел на это право в чрезвычайных обстоятельствах: “До нас дошли сведения о крупных событиях. Прошу Вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность Гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого Монарха. Генерал-адъютант Хан-Нахичеванский”. Когда Викенен доложил эту депешу прибывшему Хану, тот пришел в такую ярость, что Викенен все понял, после доклада ушел к себе и застрелился.

...Но армия его “не услышала”

Войска сделали вид, что поверили в добровольное сложение государем верховной власти. Клятвопреступники, они не услышали набата молитвенно произнесенных когда-то каждым из них слов присяги: “Клянусь Всемогущим Богом, пред Святым Его Евангелием, в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Николаю Александровичу, Самодержцу Всероссийскому, и Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику, верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови... Его Императорского Величества Государства и земель Его врагов, телом и кровью... храброе и сильное чинить сопротивление, и во всем стараться споспешествовать, что к Его Императорского Величества верной службе и пользе государственной во всех случаях касаться может. Об ущербе же его Величества интереса, вреде и убытке... всякими мерами отвращать... В чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий. В заключение же сей моей клятвы целую Слова и Крест Спасителя моего. Аминь”.

Не встала армия спасать царя! Хотя никакой документ об отречении, будь даже всамделишный Манифест об отречении, не освобождал воинство от присяги и крестоцелования, если об этом в документе не говорилось напрямую. Год спустя, когда император германский Вильгельм отрекался от престола, он специальным актом освободил военных от верности присяге. Такой акт должен был подписать и государь Николай Александрович, если бы действительно мыслил об отречении.

По сей день не только историков озадачивают непостижимые факты, как могла Красная Армия, в основе своей состоявшая из дезертиров, из кромешного сброда, стаей воронья слетевшегося на лозунг “Грабь награбленное”, возглавляемая прапорщиком Крыленко, в первую мировую войну бывшего лишь редактором-крикуном “Окопной правды”, руководимая беглым каторжником Троцким, не имевшим и малейшего, даже прапорщицкого военного опыта, предводительствуемая студентом-недоучкой Фрунзе, юнкером Антоновым-Овсеенко, лекарем Склянским, — как могла вот эта Красная Армия теснить Белую Гвардию, громить Корнилова, Деникина, Врангеля, Колчака, лучших учеников лучших военных академий, опытнейших военачальников, умудренных победами и поражениями японской и германской войн, собравших под свои знамена боевых, закаленных на фронтах офицеров, верных солдат-фронтовиков... Почему вопреки неоспоримым преимуществам, очевидному перевесу сил, опыта, средств Белая Армия под началом лучших офицеров России потерпела поражение? Да потому что на каждом из них, и на Корнилове, и на Деникине, и на Колчаке, равно как и на каждом солдате, прапорщике, офицере, лежал тяжкий грех клятвопреступника, предавшего своего государя, помазанника Божия. Для православного ясно: Бог не дал им победы.

Трагичные, жуткие судьбы генерала Алексеева (это он держал в руках нити антимонархического заговора), генерала Рузского, пленившего государя и требовавшего от него отречения в псковском поезде, генерала Корнилова, суетливо явившегося в Царское Село арестовывать августейшую семью и наследника престола, которому он, как и царю, приносил на вечную верность присягу, генерала Иванова, преступно не исполнившего государев приказ о восстановлении порядка в Петрограде, адмирала Колчака, командовавшего тогда Черноморским флотом, имевшего громаднейшую военную силу и ничего не сделавшего для защиты своего государя, — судьбы этих генералов, как и печальные судьбы тысяч прочих предателей царя, свидетельствуют о скором и правом Суде Божьем. Рвавшиеся уйти из-под воли государя в феврале 1917 года, жаждавшие от Временного правительства чинов и наград и предательством их заработавшие, но уже через год, максимум два, они расстались не только с тридцатью полученными сребрениками — с жизнью расстались. Такова истинная цена предательства. Генерал Рузский, бахвалившийся в газетных интервью заслугами перед февральской революцией, зарублен в 1918 году чекистами на Пятигорском кладбище. Генерал Иванов, командовавший Особой южной армией, которая бежала под натиском Фрунзе, умер в 1919 году от тифа. Адмирал Колчак расстрелян большевиками в 1920 году, успев прежде пережить, сполна испить чашу горечи измены и предательства. Генерал Корнилов погиб в ночь перед наступлением белых на Екатеринодар. Единственная граната, прилетевшая в предрассветный час в расположение белых, попала в дом, где работал за столом генерал, один осколок — в бедро, другой — в висок. Священный ужас охватил тогда войска, Божью кару узрели в случившемся солдаты, судьба наступления была роковым образом решена.

Грех клятвопреступления стал трагической судьбой всей Белой Армии, от солдат до командующих.

...Государь прощался с армией в Могилеве. “Ровно в 11 часов, — вспоминал генерал Техменев, — в дверях показался Государь. Поздоровавшись с Алексеевым, он обернулся направо к солдатам и поздоровался с ними негромким голосом... “Здравия желаем, Ваше императорское Величество”, — полным, громким и дружным голосом отвечали солдаты... Остановившись, Государь начал говорить... Он говорил громким и ясным голосом, очень отчетливо и образно, однако сильно волнуясь... “Сегодня я вижу вас в последний раз, — начал Государь, — такова воля Божия и следствие моего решения”. Император благодарил солдат за верную службу ему и Родине, завещал во что бы то ни стало довести до конца борьбу против жестокого врага, и когда кончил, напряжение залы, все время сгущавшееся, наконец разрешилось. Сзади Государя кто-то судорожно всхлипнул. Достаточно было этого начала, чтобы всхлипывания, удержать которые присутствующие были, очевидно, не в силах, раздались сразу во многих местах. Многие просто плакали и утирались... Офицеры Георгиевского батальона, люди, по большей части несколько раз раненные, не выдержали: двое из них упали в обморок. На другом конце залы рухнул кто-то из солдат-конвойцев. Государь не выдержал и быстро направился к выходу...” Так армия прощалась со своим царем — рыдая, вскрикивая, падая в обмороки. О воинской присяге, от которой государь не освободил свое воинство, о клятве защищать императора “до последней капли крови” не вспомнил никто.

Армия не встала спасать самодержца, явив собой скопище, как и предсказывал Тютчев, “всех выродков земли родной”. И как ни больно признавать, но это русская армия по приказу самозваного масонского Временного правительства арестовала императора, хотя если бы отречение являлось законным, кому был бы опасен гражданин “бывший царь”? Это русская армия бдительно охраняла царственных пленников в Царском Селе, в Тобольске и требовала снять погоны с царя, запретить прогулки его детям, отказать семье в возможности ходить в церковь. Это русская армия, подняв белое знамя сопротивления против большевизма, начертала на нем не имя монарха, а противные монархическому строю демократические лозунги, вовсе не помышляя об освобождении императора, находившегося в то время в екатеринбургском заточении. А ведь русской армии давалась от Бога последняя возможность спасти царя и очистить себя от греха клятвопреступления. В Екатеринбурге пребывала тогда Российская академия Генерального Штаба! По соседству с большевиками и с заточенным ими царем беспрепятственно работали, обучались кадровые военные бывшей царской армии, имевшие опыт наступательных операций, диверсионной, разведывательной служб. Здесь были высочайшего уровня профессионалы своего дела, но не оказалось верных государю и присяге воинов. На одно только и хватило слушателя старшего курса академии, гвардии капитана Малиновского с товарищами: “У нас ничего не вышло с нашими планами за отсутствием денег, и помощь августейшей семье, кроме посылки кулича и сахара, ни в чем не выразилась”.

Предав своего императора, порушив закон и присягу, армия (вся! И в этом состоит ответственность перед Господом всех за грехи многих) понесла заслуженное наказание — разделение на белых и красных, гибель и отступничество вождей, крушение воинского духа. Армии, не вставшей спасать своего царя, Бог не даровал победы.

...Царь не отрекся от престола...

Итак, 2 марта 1917 года царь не отрекся от престола. Во-первых, он не имел права на отречение — это являлось нарушением Соборного постановления и закона о престолонаследии. Во-вторых, государь, фактически плененный заговорщиками в Пскове, по царскому своему служению не имел права безвольно покоряться их силе. И тогда он составляет заведомо незаконный документ и телеграммой рассылает его по армии, давая своему народу, присягавшим ему войскам и их командирам последнюю возможность не изменить присяге, стремится отвести свой народ от клятвопреступления, от нарушения Соборной клятвы. Николай Александрович намеренно составляет телеграмму в такой форме, ибо никакую другую телеграмму начальник штаба Ставки, генерал-предатель Алексеев не разослал бы по армии. Это был единственный в истории Государства Российского документ, который царь подписал карандашом. Тем же самым карандашом он подчеркивал в те трудные часы священные строки: “...вместо отцов наших восстали вы, отродие грешников” (Числ., 32, 14), “...все мысли и помышления сердца их были во всякое время только зло” (Быт., 6, 5).

Последний призыв государя Николая Александровича к своей армии 2 марта 1917 года остался неуслышанным.

3 марта великий князь Михаил Александрович садится с самозваным Временным комитетом обсуждать условия своего “отречения”. Не имея никаких законных прав ни на престол, ни на принятие подобных решений, он подписывает “манифест”, составленный для него масонами Набоковым, Милюковым, Гучковым, Керенским под себя: “Одушевленный единой со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины нашей, принял я твердое решение в том лишь случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном Собрании, установить образ правления и новые законы Государства Российского. Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всей полнотой власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа”.

В тот же день государь записал в своем дневнике: “Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой для выборов через шесть месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость”. Воистину “не следуй множеству, чтобы не делать зла”. В этих словах Священного Писания, подчеркнутых государем, видел он предупреждение об опасности следования не за Богом, а за большинством, что порождает зло и извращает справедливость.

Всеобщее, прямое, равное и тайное голосование, которое государь в своем дневнике называет “четыреххвосткой”, — самое настоящее “следование множеству”, которого стремился избежать государь. С юношеских лет он помнил скорбный опыт своего деда Александра II, пытавшегося “даровать народу” Конституцию и выборы. Сановники с Лорис-Меликовым во главе склонили Александра II подписать акт о вступлении России на западноевропейский конституционный путь, уверяя императора, что это единственный спасительный выход для России. Утром 1 марта 1881 года акт был подписан. Затем император поехал в Манеж, предполагая скоро вернуться во дворец и вручить подписанный акт сановникам во главе с Лорис-Меликовым. Но Господь распорядился иначе. На пути из Манежа во дворец государь пал от руки гнусного убийцы-социалиста.

Взошедший на престол государь Александр III в первый же день своего воцарения разорвал конституционный акт Лорис-Меликова. В одной из последних бесед с сыном, тогда наследником престола Николаем, Александр III коснулся мученической смерти своего покойного отца, его ошибки — идти против Соборного постановления.

“И так простишь ли грех их? а если нет, то изгладь меня из книги Твоей, в которую Ты вписал...” Вечером 3 марта, вслед за полученным известием “об отказе от престола” Михаила Александровича, император прибыл в Ставку в Могилев и отдал генералу Алексееву новую телеграмму.

“Председателю госуд. думы. Петр. Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родимой Матушки-России. Посему Я готов отречься от Престола в пользу моего Сына, чтобы он остался при нас до совершеннолетия при регентстве брата моего великого князя Михаила Александровича. Николай”.

Вот он, тот самый документ, не обнародованный тогда, но он существует и свидетельствует о неотмененности царского самодержавия в России по сей день. Изменник Алексеев не послал телеграммы, “чтобы не смущать умы”, и никому не показывал ее, держал в своем бумажнике. Лишь в мае 1917 года, оставляя верховное командование армией, с которого его выкинуло Временное правительство, он передал этот величайший по значению документ генералу Деникину, но и тот в силу своих демократических убеждении не придал должного значения великим царским словам.

Не отведя злодейский меч

За трагедией армии встает трагедия Русской Православной Церкви. Почему ее, единую, с почти тысячелетней историей, мощную, родившую на рубеже веков великих святых — праведного Иоанна Кронштадтского, преподобных оптинских старцев, преподобного Варнаву Гефсиманского, прославившую в одном только начале XX века мощи семи угодников Божиих, открывавшую в те годы новые храмы, монастыри, семинарии, духовные училища, — и этот нерушимый, казалось, оплот православной веры и самодержавного царства вдруг в одночасье поразил гибельный пожар раскола, внутренних распрей, жестоких гонений со стороны безбожников и иноверцев? Что сталось с православными, не с горсткой новомучеников, исповедавших Христа и верность государю императору и с именем Христовым на устах погибших, а с массой русских христиан, “страха ради иудейска” отвергшихся своего христианского имени и все-таки попавших под мстительный меч репрессий? Где были их прежние духовные вожди и наставники, кто бы остановил повальное богоотступничество?

Коренное зло было совершено в Церкви 6 марта 1917 года, когда Церковь в лице Святейшего Синода не усомнилась в законности царского отречения. “Поразительнее всего то, что в этот момент разрушения православной русской государственности, когда руками безумцев насильно изгонялась благодать Божия из России, хранительница этой благодати — Православная Церковь в лице своих виднейших представителей молчала. Она не отважилась остановить злодейскую руку насильников, грозя им проклятием и извержением из своего лона, а молча глядела на то, как заносился злодейский меч над священною Главою Помазанника Божия и над Россией...” — писал о тех днях товарищ обер-прокурора Святейшего Синода князь Николай Жевахов, который еще за неделю до псковского пленения императора умолял митрополита Киевского Владимира, бывшего в Синоде первенствующим членом, выпустить воззвание к населению, чтобы оно было прочитано в церквах и расклеено на улицах. “Я добавил, что Церковь не должна стоять в стороне от разыгрывающихся событий и что ее вразумляющий голос всегда уместен, а в данном случае даже необходим”. Предложение было отвергнуто.

Пока Святейший Синод в дни с 3-го по 6 февраля 1917 года раздумывал и медлил — решал, молиться ли России за царя! Страшное, к краю погибели подводящее решение! — в синодальной канцелярии ужасающей грудой накапливались телеграммы: “Покорнейше прошу распоряжения Святейшего Синода о чине поминовения властей”, “Прошу руководственных указаний о молитвенных возношениях за богослужениями о предержащей власти”, “Объединенные пастыри и паства приветствуют в лице вашем зарю обновления церковной жизни. Все духовенство усердно просит преподать указание, кого как следует поминать за церковным богослужением”, Под телеграммами подписи Дмитрия, архиепископа Таврического, Александра, епископа Вологодского, Нафанаила, епископа Архангельского, экзарха Грузии архиепископа Платона, Назария, архиепископа Херсонского и Одесского, Палладия, епископа Саратовского, Владимира, архиепископа Пензенского... Они ждали указаний, забывши тысячелетний благодатный опыт русского православия — опыт верности царю-богопомазаннику, опыт, благословенный патриархом Гермогеном, святым поборником против первой русской смуты: “Благословляю верных русских людей, подымающихся на защиту веры, царя и Отечества, и проклинаю вас, изменники”.

5 марта 1917 года в Могилеве, не убоявшись гнева Божия, не устыдившись присутствия государя, штабное и придворное священство осмелилось служить литургию без возношения самодержавного царского имени. “В храме стояла удивительная тишина, — вспоминал позже генерал-майор Дубенский. — Глубоко молитвенное настроение охватило всех пришедших сюда. Все понимали, что в церковь прибыл последний раз Государь, еще два дня тому назад Самодержец Величайшей Российской Империи и Верховный Главнокомандующий русской армии. А на ектеньях поминали уже не самодержавнейшаго Великаго Государя нашего Императора Николая Александровича, а просто Государя Николая Александровича. Легкий, едва заметный шум прошел по храму, когда услышана была измененная ектения. “Вы слышите, уже не произносят Самодержец”, — сказал стоявший впереди меня генерал Нарышкин. Многие плакали”.

Это свершилось в присутствии великой русской православной святыни — Владимирской иконы Божией Матери, привезенной в Ставку перед праздником Пресвятой Троицы, 28 мая 1916 года. Икона, благословившая начало Русского Царства, нерушимое многовековое самодержавное стояние его, узрела в тот час, как Россия перестала открыто молиться за царя. Уже назавтра этот самовольный почин был укреплен решением Святейшего Синода: “Марта 6 дня Святейший Синод, выслушав состоявшийся 2-го марта акт об отречении Государя Император Николая II за себя и за сына от Престола Государства Российского и о сложении с себя Верховной Власти и состоявшийся 3 марта акт об отказе великого князя Михаила Александровича от восприятия Верховной Власти впредь до установления в Учредительном собрании образа правления и новых основных законов Государства Российского, приказали: означенные акты принять к сведению и исполнению и объявить во всех православных храмах... после Божественной литургии с совершением молебствия Господу Богу об утишении страстей, с возглашением многолетия Богохранимои Державе Российской и благоверному Временному Правительству ея”. Так Синод благословил не молиться за царя и Русское царство. И в ответ со всех концов России неслись рапорты послушных исполнителей законопреступного дела: “Акты прочитаны. Молебен совершен. Принято с полным спокойствием. Ради успокоения по желанию и просьбе духовенства по телеграфу отправлено приветствие председателю Думы”.

Кто в Церкви в те дни ужаснулся, кто вздрогнул в преддверии грядущей расплаты за нарушение одного из основных законов православной Российской империи: “Император яко христианский государь есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви Святой благочиния... В сем смысле Император... именуется главою Церкви”? Имена верных своему главе иерархов Церкви мы знаем наперечет, их мало, их очень мало: митрополит Петроградский Питирим, арестован 2 марта вместе с царскими министрами, а 6 марта постановлением Св. Синода уволен на покой; митрополит Московский и Коломенский Макарий, уволен на покой с 1 апреля 1917 года; архиепископ Харьковский и Ахтырский Антоний, заявивший: “От верности царю меня может освободить только его неверность Христу”, вскоре изгнан из Харькова на Валаам; епископ Тобольский и Сибирский Гермоген, мученической смертью запечатлевший верность царю и его семье, утоплен красными в Type 16 июня 1918 года; епископ Камчатский Нестор возглавил единственную попытку спасения царской семьи; архиепископ Литовский Тихон, будущий патриарх, впоследствии посылавший государю в заточение благословение и просфору, вынутую по царскому чину, через епископа Тобольского Гермогена... О верности царю других в священноначалии ничего не известно.

Так случилось, что большие люди Церкви возомнили себя больше царя, а следовательно, больше Господа. Они забыли, а может, и не знали предупреждения о. Иоанна Кронштадтского о грядущем цареотступничестве: “Если мы православные, то мы обязаны веровать в то, что Царь, не идущий против своей облагодатствованной совести, не погрешает”. И вправду, Господь, управляющий народом через своего помазанника, может ли ошибаться? Но тогда большие люди Церкви в несомненно дьявольском наваждении рассудили, что царь грешен, немощен, недалек, и “для завоевания гражданской свободы” они призвали русских православных христиан “довериться Временному правительству”. Они безоглядно поверили в никогда не существовавшее отречение царя, невозможное ни по каким законам Русского Царства и Православной Церкви, на которое император Николай Александрович не согласился бы и под угрозой смерти. Они благословили цареотступничество: “Да свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на новом пути!” (Из обращения Св. Синода к верным чадам Св. Православной Церкви.)

Горько сегодня читать эти строки, ибо мы знаем о том “счастье” и о той “славе”, которые ждали Россию без царя, а потому и Россию без Бога. Когда большие люди Церкви благословили цареотступничество, маленькие люди ее, верные чада, промолчали. Маленькие люди посчитали себя слишком маленькими, чтобы отстоять Русское царство. Не встала православная Русь спасать своего Белого Царя. Отшатнулись от императора те из духовных, кто по долгу своему должны были ни на шаг не отступать от него. Заведующий придворным духовенством протопресвитер придворных соборов Александр Дернов смиренно испрашивает указаний Синода “относительно того, как будет в дальнейшее время существовать все придворное духовенство”, чем ему кормиться и кому подчиняться. Из 136 человек причта придворных соборов и церквей — протоиереев, священников, протодьяконов, дьяконов, псаломщиков — ни один не последовал за государем в заточение, ни один не разделил с ним его мученического креста. Что говорить! Были среди пошедших на крест за императором дворяне, и дворянин доктор Е. С. Боткин писал из екатеринбургского заточения: “Я умер — умер для своих детей, для друзей, для дела... чтобы исполнить свой врачебный долг до конца”, А дворянин генерал-адъютант И. Л. Татищев вспоминал о своем решении на просьбу государя поехать с ним в ссылку: “На такое монаршее благоволение у кого и могла ли позволить совесть дерзнуть отказать Государю в такую тяжелую минуту”. Были среди верных слуг царевых крестьяне и мещане, и камердинер государыни крестьянин Волков о своей верности царю говорил просто: “Это была самая святая чистая семья!” Были у семьи верные слуги-иностранцы и иноверцы — англичанин Гиббс и француз Жильяр. Духовных лиц среди последовавших за царем в заточение не было!

Епископ Екатеринбургский Григорий, поведший с большевиками примирительно-соглашательскую политику, имел возможность не только облегчить положение узников, а, если бы желал, и помочь их спасению, однако ничего для этого не сделал. Уже после злодейского страшного убийства на допросе у Соколова он даже не выразил сочувствия мученикам. Екатеринбургский священник о. Иоанн (Сторожев) трижды служил обедницу в Ипатьевском доме, был рядом с государем накануне его смерти, но и обмолвиться словом не решился. Страшно было, как же, на обеднице присутствовал сам комендант Юровский, “известный своей жестокостью”. Зато с этим иудеем, палачом священник нашел время поговорить о своем здоровье, кашель-де одолел. Но именно этому человеку, носившему звание священнослужителя (позже он станет адвокатом), волею Божией довелось приуготовить государя и семью Романовых к последнему смертному пути, причем сам он понял это уже много позже свершенного убийства. Следователю Соколову сам Иоанн Сторожев об этом рассказывал так: “Став на свое место, мы с дьяконом начали последование обедницы. По чину обедницы положено в определенном месте прочесть молитвословие “Со святыми упокой”. Почему-то на этот раз дьякон, вместо прочтения, запел эту молитву, стал петь и я, несколько смущенный таким отступлением от устава (а поют “Со святыми упокой” на отпевании и панихиде. —Т. М.). Но едва мы запели, как я услышал, что стоявшие позади нас члены семьи Романовых опустились на колени. Когда я выходил и шел очень близко от бывших великих княжен, мне послышались едва уловимые слова: “Благодарю”.

Царская семья, с изумлением отмечал Сторожев, выражала “исключительную почтительность к священному сану”: при входе в зал священника отдавали ему поклон. Сам же Сторожев не имел воли выразить почтительность к священному сану царя и лишь “молчаливо приветствовал” семью. “Молчаливо приветствовал”! Какое страшное признание в царе-отступничестве стоит за этими словами. Еще недавно он дерзнуть не мог, помыслить даже о чести оказаться вблизи помазанника Божия, а теперь “молчаливо приветствовал” его величество, то есть кивал ему головой, отвергая в страхе иудейском голос совести, что царь остался царем, что воля людская, отвергшая его самодержавие и презревшая его помазанничество, — ничто в очах Божиих.

Такие, как Сторожев, спешно собирали соборы и собрания в уездах и губерниях, чтобы засвидетельствовать свою поддержку “новому строю”, а на самом деле — чтобы предать поруганию царство. “Духовенство города Екатеринодара выражает свою радость в наступлении новой эры в жизни Православной Церкви...”, “Омское духовенство приветствует новые условия жизни нашего Отечества как залог могучего развития русского национального духа”, “Из Новоузенска. Отрекаясь от гнилого режима, сердечно присоединяюсь к новому. Протоиерей Князев”, “Общее пастырское собрание города Владивостока — оплота далекой окраины Великой России приветствует обновленный строй ее”, “Прихожане Чекинской волости Каинского у. Томской губ. просили принести благодарность новому правительству за упразднение старого строя, старого правительства и воскресение нового строя жизни. От их имени свящ. Михаил Покровский”, “Духовенство Чембарского округа Пензенской епархии вынесло следующую резолюцию: в ближайший воскресный день совершить Господу Богу благодарственное моление за ниспосланное Богохранимой державе Российской обновление государственного строя, с возглашением многолетия благоверным правителям. Духовенство округа по собственному своему опыту пришло к сознательному убеждению, что рухнувший строй давно отжил свой век”, “Тульское духовенство в тесном единении с мирянами, собравшись на свой первый свободный епархиальный съезд, считает своим долгом выразить твердую уверенность, что Православная Церковь возродится к новой светлой жизни на началах свободы и соборности”, “Из Лабинской. Вздохнув облегченно по случаю дарования Церкви свободы, собрание священноцерковнослужителей принимает новый строй”...

Духовенство всей России — от Витебска до Владивостока, от Якутска до Сухума — представлено в таких вот телеграммах. Как затмение нашло на этих облеченных долгом людей, доверившихся революционной пропаганде, начитавшихся газетной травли, напитавшихся крамольным духом демократии, в безотчетности, что нарушают присягу, принесенную ими при поставлении в священнический сан, на верность государю императору, которую государь император для них не отменял:

“Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом пред Святым Евангелием в том, что хощу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю, Императору Николаю Александровичу, Самодержцу Всероссийскому, и законному Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику, верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови... В заключение сего клятвенного обещания моего целую Слова и Крест Спасителя моего. Аминь”.

Как можно было не ведать православному священству, что нарушение присяги, принесенной на Евангелии, что осквернение крестоцелования навлекут на него страшные бедствия — ведь отречение от царя, помазанника Божия, являлось отречением от самого Господа и Христа Его. Но это в тот час никого не пугало, одна за другой летели в Святейший Синод телеграммы: “Обер-прокурору Св. Синода. 10.3.1917. Из Новочеркасска. Жду распоряжений относительно изменения текста присяги для ставленников. Крайняя нужда в этом по Донской епархии. Архиепископ Донской Митрофан”. Чудовищно, но к ставленнической присяге священника царю отнеслись как к устаревшему и должному быть упраздненным обычаю, не более.

Так стоит ли удивляться размерам бедствий, что карающей десницей послал Господь на Церковь?!

Март 1918-го. Убит священник станицы Усть-Лабинской Михаил Лисицын. Три дня водили его по станице с петлей на шее, глумились, били. На теле оказалось более десяти ран и голова изрублена в куски. Это отсюда, из Лабинской, неслось в Синод приветствие собрания священнослужителей новому строю.

Апрель 1918-го. В Пасху, под Святую заутреню, священнику Иоанну Пригоровскому станицы Незамаевской, что рядом с Екатеринодаром, выкололи глаза, отрезали язык и уши, за станицей, связавши, живого закопали в навозной яме. Духовенство Екатеринодара всего год назад выражало радость от “наступления новой эры в жизни Церкви”.

Весной 1918-го в Туле большевики расстреляли крестный ход из пулеметов. Совсем недавно тульское духовенство “в тесном единении с мирянами” надеялось на возрождение Церкви “к новой светлой жизни на началах свободы и соборности”.

Июль 1919-го. Архиепископ Донской и Новочеркасский Митрофан сброшен с высокой стены и разбился насмерть. Это он четыре месяца назад торопил Синод с изменением текста присяги для ставленников.

Март 1920-го. В Омской тюрьме убит архиепископ Омский и Павлодарский Сильвестр. Это подчиненное ему духовенство одобряло телеграммой “новые условия жизни Отечества”.

Армия и Церковь — две организованные русские силы, которые согласно законам Русского царства и приносимой каждым из служащих присяге обязаны были защищать Русское царство, государя и его наследника до последней капли крови, — нарушили и закон, и присягу и понесли за это наказание, узрев в лицо, что есть чудо гнева Божия. Не видеть Божия воздаяния за нарушение клятвы и за свержение царя (именно за свержение, а не добровольное отречение!) в последовавших за этим революционных событиях — в большевистском восстании, в гражданской войне, в гонениях против Церкви — значит ничего не понимать в русской истории, совершающейся по Промыслу Божию.

Прогнать царя можно только вместе с Господом

Итак, все было кончено. Арестованного государя поезд увозил из Могилева в Царское Село, куда уже явился генерал Корнилов с поручением от Временного правительства пленить семью царя. И никому в тот час в России, видимо, не приходило в голову, что прогнать царя можно только вместе с Господом, на нем благодатно пребывающим. Бог же поругаем не бывает и за изгнание своего помазанника отмщает ослушливому народу. Один государь помнил об этом и скорбно отмечал в Священном Писании вещие слова о грядущем наказании России: “Если же не послушаете Меня и не будете исполнять всех заповедей сих, и если презрите Мои постановления, и если душа ваша возгнушается Моими законами, так что вы не будете исполнять всех заповедей Моих и нарушите завет Мой, —то и Я то же сделаю с вами, и пошлю на вас ужас, чахлость и горячку, которые повредят глаза и измучат душу... и вы будете побиты врагами вашими... Я всемеро увеличу наказание за грехи ваши; и сломлю гордое упорство ваше... напрасно будет истощаться сила ваша... и наведу на вас мстительный меч в отмщение за завет... хлеб, подкрепляющий человека, истреблю у вас... ...и будете есть плоть сынов ваших и плоть дочерей ваших будете есть; разорю высоты ваши и разобью статуи ваши, и повергну трупы ваши на трупы идолов ваших, и возгнушается душа Моя вами; города ваши сделаю пустынею, и опустошу святилища ваши... а вас разсею между народами и обнажу вслед вас меч, и будет земля ваша пуста и города ваши разрушены... Оставшимся из вас пошлю в сердца робость” (Лев. 26; 14—36); “...страшно будет то, что Я сделаю для тебя...” (Исх., 24, 10).

Все предреченное исполнилось вскоре. Поражение от врагов в первой мировой и в годы гражданской войны, ужас и горячка тифозных эпидемий и моров, повальный голод и людоедство в особенно сильно голодавших губерниях, мстительный меч репрессий и раскулачивания, ниспровержение идеалов сначала февральской демократии, потом октябрьского большевизма, разорение церквей и выморочные города и села, национально бесплодная русская эмиграция, а у оставшихся в России — бездонный вечный страх, вплоть до сегодняшнего повиновения врагу...

Кажется, все, что есть в этом пророчестве, обрушилось на нас, исполнилось с горечью подчеркнутое государем: “Тогда вострепетало сердце их, и они в изумлении говорили друг другу: что это Бог сделал с нами?” (Быт., 42, 28). Но слов этих пока не слышно в обществе, а ведь дальнейшая наша судьба, по слову Священного Писания, зависит от того срока, когда мы скажем: “Что это Бог сделал с нами?”, “...мы видели скорбь души его, когда он умолял нас, но не послушали его, за то постигла нас скорбь сия” (Быт., 42,21).

http://www.rus-sky.com/history/library/rus_id/m.htm

Святой Страстотерпец Царь Николай II не отрекался от престола.

Суббота, 11 Июля 2009 г. 19:38 (ссылка)
Процитировано 6 раз + в цитатник или сообщество +поставить ссылку
Прочитало: 0 за час / 2 за сутки / 7 за неделю / 14 за месяц
Несколько замечаний по «Манифесту об отречении Николая II»
Официальная версия отречения прописана детально. Многочисленные мемуары очевидцев, дым
газетных репортажей и скупые строки дневника Императора - фрагментами мозаики легли в общую картину;
свидетельства думских заговорщиков сплелись в причудливую вязь с показаниями заговорщиков Свиты.
Согласно их обобщённой версии, 28-го февраля Царь выехал из Ставки в Царское Село, но был остановлен
на пути следования сообщениями о безпорядках в Любани и Тосно. Развернув поезда, Государь приказал
объехать бунтующий участок через ст. Дно и Псков на Царское. Но во Пскове Николаю II передали
телеграммы командующих с мольбами об отречении, после чего Царь отрёкся, подписав два
соответствующих манифеста.
Такова официальная версия. Концы интриги спрятаны надёжно, факты предательства тщательно

затушёваны. Клятвопреступления вообще как бы не было - ведь Государь отрёкся Сам.

Тем не менее, факт заговора особо не скрывается даже его участниками. Но в чём же заключался заговор,

если наличествует своей рукой подписанное отречение, если власть, добровольно или вынужденно, но

СОБСТВЕННОРУЧНО была передана заговорщикам? На этот вопрос я попробую найти ответ.



К сожалению, не приходится рассчитывать на помощь верных Государю людей – среди окружавших

Его очевидцев верных Царю не нашлось. «Кругом измена и трусость и обман!» Это ничего. Нам помогут

«очевидцы» другого рода, долго молчавшие посреди лгавших нам людей, и донесшие до нас их тайны

и измены. Это пожелтевшие в архивах листы экземпляров «отречения».



Вот они:



Поглядим внимательно на эти бумаги. Неспешный их анализ поведает пытливому человеку многое.

К примеру, всем изследователям бросается в глаза то, что подписи Государя сделаны карандашом.

Удивлённые историки пишут, что за 23 года правления то был единственный раз, когда Государь поставил

на документе карандашную подпись. Целиком разделяя их удивление, шагнем, однако, немного дальше,

и проверим аутентичность самих подписей Царя и Фредерикса, оценим структуру текста «отречения»

и установим его авторов, посчитаем буквы в тексте и уточним количество известных нам экземпляров

«отречений».

1. Кто написал текст «отречения». Телеграмма Алексеева № 1865.

Кто же сочинил «отречение» Государя?




Сам Государь. Так, по крайней мере, следует из свидетельских показаний. Согласно им, Императору

предлагались «наброски» отречений, которыми Он не воспользовался. Вот что в точности пишет

очевидец Шульгин:



«Государь ответил. После взволнованных слов А.И. (Гучкова – Р.) голос Его звучал спокойно,

просто и точно. Только акцент был немножко чужой – гвардейский:



– Я принял решение отречься от престола…



Государь встал… Все поднялись… Гучков передал Государю «набросок» (отречения – Р.). Государь

взял его и вышел. Через некоторое время Государь вошел снова. Он протянул Гучкову бумагу, сказав:



– Вот текст…



Это были две или три четвертушки – такие, какие, очевидно, употреблялись в Ставке для телеграфных

бланков. Но текст был написан на пишущей машинке.

Текст был написан теми удивительными словами, которые теперь все знают…

Каким жалким показался мне набросок, который мы привезли. Государь принес и его и положил на стол.

К тексту отречения нечего было прибавить…»



Шульгин В.В. «Дни». (Все многоточия – авторские. Р.)



Ему вторит другой свидетель:



«Описание свидания Гучкова и Шульгина с Государем 2-го марта, сделанное Шульгиным, вскоре после

возвращения депутатов в Петроград, составлено довольно верно».



Ген. Д. Н. ДУБЕНСКИЙ.



«Как произошел переворот в России».



Третий свидетель, полковник Мордвинов, хотя и отказался, по его же собственным словам, участвовать

во встрече Государя с думцами, почему-то также взялся горячо уверять нас в правдивости рассказа

Шульгина:

«Рассказ Шульгина, напечатанный в газетах, который я впоследствии прочел, многое возобновил в

моей памяти. За небольшими исключениями (про справку в основных законах Шульгин умалчивает)

он в общем верен и правдиво рисует картину приема членов думы».



Полк. А. А. МОРДВИНОВ.



«Последние дни императора».



Поверим на слово и ему. Сам виноват – за язык не тянули.



Подведу итоги. Таким образом, Государь, согласно показаниям трёх свидетелей, ознакомившись с

«наброском» отречения, любезно подготовленным для Него Гучковым и Шульгиным, отклонил его как

«жалкий» и, куда-то выйдя, составил свой собственный вариант. Который напечатал собственноручно

или надиктовал безвестной машинистке «теми удивительными словами, которые теперь все знают».

Затем вышел и подписал. Так говорят свидетели.



Теперь посмотрим документы.



Телеграмма генерал-адъютанта Алексеева Царю, № 1865, от 1 марта 1917 г. По утверждению

советского историка Щёголева, доложена Николаю II генералом Рузским 1/14 марта во Пскове в 23 часа.



12. Телеграмма генерала Алексеева, посланная в Псков на имя Николая II 1-го марта.



«Его Императорскому Величеству.



Ежеминутно растущая опасность распространения анархии по всей стране, дальнейшего разложения

армии и невозможности продолжения войны при создавшейся обстановке настоятельно требуют

немедленного издания высочайшего акта, могущего еще успокоить умы, что возможно только путем

признания ответственного министерства и поручения составления его председателю Государственной Думы.



Поступающие сведения дают основание надеяться на то, что думские деятели, руководимые Родзянко,

еще могут остановить всеобщий развал и что работа с ними может пойти, но утрата всякого часа

уменьшает последние шансы на сохранение и восстановление порядка и способствует захвату власти

крайними левыми элементами. Ввиду этого усердно умоляю Ваше Императорское Величество соизволить

на немедленное опубликование из ставки нижеследующего манифеста:



«Объявляем всем верным Нашим подданным:



Грозный и

жестокий враг напрягает последние силы

для борьбы с нашей родиной.

Близок решительный час

.

Судьбы России, честь геройской нашей армии, благополучие народа, все будущее дорогого нам отечества

требует доведения войны во что бы то ни стало до победного конца.

Стремясь сильнее

сплотить все силы народные для скорейшего достижения победы

, Я признал необходимость призвать ответственное перед

представителями народа

министерство, возложив образование его на председателя Государственной Думы Родзянко, из лиц,

пользующихся доверием всей России.



Уповаю, что все

верные сыны России

,

тесно объединившись

вокруг Престола и народного представительства, дружно помогут доблестной армии завершить ее

великий подвиг.

Во имя нашей возлюбленной родины призываю всех русских людей к исполнению своего святого долга

перед нею, дабы вновь явить, что Россия столь же несокрушима, как и всегда, и что никакие козни врагов

не одолеют ее. Да поможет нам Господь Бог». 1865. Генерал-адъютант Алексеев. 1 марта 1917 г.»



Сравним текст телеграммы Алексеева, доложенной Царю первого марта, и текст «отречения»,

самостоятельно придуманный Государем второго марта. Совпадения двух текстов я выделил красным.



Ставка



Начальнику штаба.



В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину,

Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние

народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны.

Судьба России, честь геройской Нашей армии, благо народа, все будущее дорогого Нашего

Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца

.

Жестокий враг напрягает последние силы

, и уже

близок час

, когда доблестная армия Наша совместно со славными Нашими союзниками сможет окончательно

сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли Мы долгом совести облегчить народу

Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы

и в согласии с Государственной думою признали Мы за благо отречься от престола государства

Российского и сложить с Себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном Нашим,

Мы передаем наследие Наше Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и

благословляем его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем Брату

Нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями

народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том

ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества

к исполнению своего святого долга перед ним повиновением Царю в тяжелую минуту

всенародных испытаний и помочь ему вместе с

представителями народа

вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России.



Николай

Суммирую полученный результат:

http://www.raskol.net/node/2418

http://www.liveinternet.ru/users/2588941/post106398932

Петр МУЛЬТАТУЛИ


Отречение, которого не было
История знает множество мифов. Эти мифы бывают иногда настолько живучи, что их воспринимают как истину. Мифы эти, конечно, создаются конкретными людьми ради конкретных целей, но затем они начинают жить сами по себе, и бороться с ними бывает крайне нелегко.


Царь предпочел отойти от власти, но не освящать своим именем режим разрушителей русской государственности

К числу таковых лживых мифов принадлежит утверждение, что 2 марта 1917 года император Николай II добровольно, или под нажимом обстоятельств, отрекся от царского престола. Это утверждение воспринимается как аксиома с марта 1917 года. До последнего времени никто даже не пытался дать объективную оценку тому странному документу, который до сих пор служит единственным «доказательством» отречения Николая II. Давайте посмотрим, при каких обстоятельствах появился этот странный документ и имел ли император к нему какое-либо отношение.

Обстоятельства, при которых император Николай Александрович подписал так называемое «отречение» от престола, до сих пор покрыты завесой тайны. До сих пор недоброжелатели Николая II, и даже многие ему сочувствующие, ставят в вину последнему царю сам факт «отречения». «Все разговоры, – справедливо пишет А. Н. Боханов, – «правильно» или «неправильно» поступил Николай II, когда отрекался от престола, возможны лишь в том случае, если эту тему вырвать из конкретных исторических обстоятельств времени и места».

«Отречение» произошло в условиях организованного заговора военных и думцев. В результате этого заговора император Николай Александрович оказался в полной изоляции. Он был окружен либо врагами, либо теми, кто не был в состоянии, по разным причинам, предпринять какие-либо действия в защиту государя.

Царь предпочел отойти от власти, но не освящать своим именем режим разрушителей русской государственности. Все остальные: верхи армии, общества, буржуазии и даже церкви выразили полную лояльность к февральским клятвопреступникам.

Император Николай II был поставлен мятежниками в такое положение, когда ему прежде всего приходилось думать о спасении России и самодержавной монархии. Все события «отречения» – это поединок царя и «февралистов» 1917 года. Царь до последнего момента надеялся отстоять свои священные права, а значит – законную власть. Он надеялся получить в этом поддержку от окружавших его людей, он ждал от них исполнения их долга верноподданных. Но тщетно. Кругом царили «измена, и трусость, и обман». «Подавить открыто революцию Николай II уже не мог, – пишет Г. З. Иоффе. – В Пскове он был «крепко» зажат своими генерал-адъютантами. Прямое противодействие им в условиях Пскова, где положение контролировал один из главных изменников генерал Рузский, было практически невозможно. В белоэмигрантской среде можно найти утверждение, что если бы Николай II, находясь в Пскове, обратился к войскам, среди них нашлись бы воинские части, верные царской власти. Однако практически он не имел такой возможности, хотя бы потому, что связь осуществлялась через штаб генерала Рузского. В соответствии с показаниями А. И. Гучкова Рузский прямо заявил Николаю II, что никаких воинских частей послать в Петроград не сможет».

Тогда, поняв, что мятежники царствовать ему все равно не дадут и что беззаконие должно свершиться, император начал мучительно думать, как ослабить это беззаконие и как отвести от России тяжкий грех отступничества. Мятежники требовали от него передать престол сыну – цесаревичу Алексею. Они прекрасно понимали, что передача престола цесаревичу будет воспринята как законная передача власти от отца к сыну, то есть будет сохранена иллюзия законного престолонаследования. То есть император Николай II, по плану мятежников, должен был своим именем и именем своего сына, освящать узурпацию власти.

Государь пойти на это не мог. На беззаконные требования государь отвечает беззаконным актом – передает «Наследие наше» великому князю Михаилу Александровичу. Эта передача происходит с нарушением всех законов Российской империи, всего правового оформления таких судьбоносных документов. Но, кроме нарушения юридических норм, «отречение» было заранее невозможно еще и потому, что великий князь Михаил Александрович к февралю 1917 года не имел прав наследовать престол.

Так появляется тот самый документ, который нам выдают за царское отречение. На листке бумаги, обыкновенной печатной машинкой пишется странный текст, который начинается словами: «Ставка. Начальнику Штаба». Игумен Серафим Кузнецов писал: «Невольно закрадывается в душу сомнение: «А действительно ли подписан государем акт отречения?» Это сомнение можно выгнать из тайников душевных только тогда, когда беспристрастная экспертиза докажет, что акт отречения действительно подписан императором Николаем II. Такие первостепенной важности акты совершаются не при двух-трех свидетелях, а при составе представителей всех сословий и учреждений. Не было также подтверждено государем кому-либо при жизни, что им подписан акт отречения и никто к нему допущен не был из лиц нейтральной стороны и даже из числа иностранных представителей, при которых бы государь подтвердил акт своего отречения, и что он сделан не под угрозой насилия, а добровольно».

М. Сафонов в своей интереснейшей статье «Гибель богов» хорошо показывает те вопиющие разногласия в тексте документа с иными источниками, которые выявились в ходе его исследования. Так совершенно непонятно, почему так называемый «манифест об отречении» не имеет обязательной для такого документа шапки: «Божьей поспешествующей Милостию Мы, Николай Вторый, Император и Самодержец Всероссийский…» и так далее. То есть из документа «Начальнику Штаба» непонятно, к кому конкретно обращается император. Более того, этот документ совершенно не характерен для телеграмм Николая II. «Николай II, – пишет Сафонов, – по-иному оформлял свои телеграммы. Это хорошо видно из собственноручно написанных им между 15 и 16 часами 2 марта телеграмм Родзянко и Алексееву. Вначале он указывал, кому адресована телеграмма, потом – куда она направляется. Например, как это отчетливо видно на факсимиле: «Председателю Гос. Думы. Птгр», то есть «Петрограда». Соответственно телеграмма Алексееву выглядела так: «Наштаверх. Ставка». «Наштаверх» – это означало «начальнику штаба верховного главнокомандующего». Поэтому слова: «Ставка. Начальнику штаба», который мы видим на фотокопиях, были написаны людьми недостаточно компетентными, ибо просто «начальнику штаба» царь никогда бы не написал. Далее безграмотно поставлена дата телеграммы. Действительно, телеграммы, которые отсылал Данилов из штаба Северного фронта, заканчивались так: «Псков. Число, месяц. Час. Минута». Потом обязательно следовал номер телеграммы. Потом следовала подпись. Нетрудно заметить, что на фотокопиях нет номера телеграммы, который обязательно должен был здесь находиться, если бы она действительно была подготовлена к отправке. Да и сама дата выглядит несколько странно: «2-го марта 15 час. 5 мин. 1917 г.» Как правило, год в телеграммах не обозначался, а если обозначался, то цифры должны были следовать после написания месяца, например, «2 марта 1917 г.», а отнюдь не после указания точного времени».

М. Сафонов считает, что текст «отречения» был вписан на бланк царской телеграммы с уже имевшейся подписью царя и министра Двора графа Фредерикса. О каком же «историческом документе» может тогда идти речь? И что было сказано в подлинном тесте манифеста, который император Николай II передал в двух экземплярах Гучкову и Шульгину, о чем имеется запись в дневнике царя, если только, конечно, и дневник не подвергся фальсификации? «Если «составители» Акта отречения так свободно манипулировали его формой, – вопрошает Сафонов, – не отнеслись ли они с той же свободой к самому тексту, который Николай II передал им? Другими словами, не внесли ли Шульгин и Гучков в текст Николая II принципиальных изменений?»

Самым интересным исследованием так называемого «манифеста об отречении» Николая II стало исследование А. Разумова. Он пишет: «Поглядим внимательно на эту бумагу. Неспешный ее анализ поведает пытливому человеку многое. К примеру, всем исследователям бросается в глаза то, что подпись государя сделана карандашом. Удивленные историки пишут, что за 23 года правления то был единственный раз, когда государь поставил на официальном документе карандашную подпись».

Кроме того, на бумаге отсутствует личная печать Николая II, а сама бумага не завизирована Правительствующим сенатом, без чего никакой царский манифест не имел юридической силы.


В результате заговора военных и думцев император оказался в полной изоляции

Немало путаницы возникает при выяснении вопроса о том, как выглядела та самая бумага, которую подписал государь. Так, В. В. Шульгин пишет о том, что текст отречения был написан на телеграфных «четвертушках». «Это были две или три четвертушки, – пишет он, – такие, какие, очевидно, употреблялись в Ставке для телеграфных бланков».

А. Разумов справедливо задается вопросом: «Сообщение Шульгина весьма любопытно, но вызывает ряд вопросов. К примеру, сразу возникает вопрос: как же подписывал государь этот удивительный подлинник из нескольких телеграфных четвертушек – каждый листок в отдельности или поставил одну общую подпись в конце? Каким образом разместилась информация на этих четвертушках?»

Но самое поразительное, что бумага «начальнику штаба» не представляет собой никаких «четвертушек»! Это цельный лист бумаги с напечатанным текстом. К слову сказать, такие судьбоносные документы, тем более составленные в таких условиях, обычно писались лично, чтобы не было сомнений в их подлинности. К слову сказать, текст так называемого «отречения» великого князя Михаила Александровича был написан именно от руки. Что помешало Николаю II сделать то же самое?

А. Разумов сравнил подписи царя на экземплярах «манифеста» и установил, что они идентичны и скопированы с подписи Николая II под приказом о принятии им верховного командования в 1915 году.

Любопытно и следующее. В своем дневнике Николай II пишет, что передал два экземпляра какого-то манифеста. Но сегодня существует по меньшей мере 4 экземпляра «манифеста»! И все, как нас убеждают, подлинники!

Наконец, еще один потрясающий факт. Как известно, по утвердившейся версии государь отрекся 2 марта 1917 года. Но уже 1 марта в ряде газет был опубликован текст «отречения», оформленный именно как манифест!

А. Разумов убедительно доказывает, что текст «отречения» является фальшивкой. Он составлен генералами Алексеевым и Лукомским при помощи заведующего канцелярией Ставки Н. А. Базили.

Таким образом, совершенно понятно, что ни с юридической, ни с моральной, ни с религиозной точки зрения никакого отречения от престола со стороны царя не было. События в феврале-марте 1917 года были не чем иным, как свержением императора Николая II с прародительского престола: незаконное, совершенное преступным путем, против воли и желания самодержца, лишение его власти. «Мир не слыхал ничего подобного этому правонарушению. Ничего иного после этого, кроме большевизма, не могло и не должно было быть».

2 (15) марта 1917 года в Пскове произошла чудовищная и не имеющая примеров в истории измена, измена верхушки русского общества и генералитета своему царю, Верховному главнокомандующему в условиях страшной войны, в канун судьбоносного наступления русской армии.

Поставленный перед лицом измены генералитета, который почти в полном составе перешел на сторону заговора, Николай II оказался перед двумя путями. Первый путь был следующим: обратиться к армии защитить его от собственных генералов. Но что это означало на деле? Это означало, что царь должен был приказать расстрелять практически весь свой штаб. Но, во-первых, это было немыслимо по соображениям государственной безопасности: перед судьбоносным наступлением разгромить собственную Ставку было равносильно военному крушению русской армии. Не говоря уже о том, что подобные действия оказали бы сильное деморализующее действие на войска. Во-вторых, не надо забывать, что царь был фактически пленен собственными генералами. Царский поезд охранялся часовыми генерала Рузского, который один решал, кого допускать к царю, а кого – нет. Вся корреспонденция, направляемая императору, контролировалась генералом Алексеевым. Понятно, что в таких условиях генералы не дали бы царю предпринять против себя никаких репрессивных действий.

Можно было послать войска в Петроград. Но против кого? Царь ясно понимал, что беснующиеся праздношатающиеся толпы так называемого «народа» легко разгоняются двумя верными батальонами. Но в том-то и дело, что главные заговорщики были не на улицах Петрограда, а в кабинетах Таврического дворца и, что самое главное, в собственной Его Величества Ставке. Армия в лице ее высших генералов предала своего царя и Верховного главнокомандующего. Лев Троцкий впоследствии злорадно, но справедливо писал: «Среди командного состава не нашлось никого, кто вступился бы за своего царя. Все торопились пересесть на корабль революции в твердом расчете найти там уютные каюты. Генералы и адмиралы снимали царские вензеля и надевали красные банты. Каждый спасался, как мог».

Таким образом, насильственное разрешение создавшегося положения в условиях изоляции в Пскове для царя было невозможно. А. Н. Боханов пишет: «Фактически царя свергли. Монарх делал этот судьбоносный выбор в условиях, когда выбора-то, по существу, у него не было. Пистолет был нацелен, и на мушке была не только его жизнь (это его занимало мало), но и будущее страны. Ну а если бы не отрекся, проявил «твердость», тогда все могло бы быть по-другому? Не могло. Теперь это можно констатировать со всей определенностью».

Оставался второй путь: жертвуя собой и своей властью спасти Россию от анархии и гражданской войны. Для этого надо было любой ценой сохранить монархию. Царь понимал, что от власти его отрешат при любом раскладе. Отдавать своего сына в цари мятежникам царь не хотел. Оставалось одно передать престол своему брату – великому князю Михаилу Александровичу. Этим шагом, с одной стороны, царь показывал всю незаконность происходящего, а с другой, выказывал надежду, что новому императору из Петрограда будет легче и справиться с крамолой, и возглавить новый курс руководства страной. То, что это было твердо принятое решение, говорит телеграмма государя на имя Михаила Александровича: «Его Императорскому Величеству Михаилу. Петроград. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот шаг. Прости меня, если огорчил Тебя и не успел предупредить». Кстати, эта телеграмма не была передана великому князю Михаилу Александровичу.

Но великий князь совершил поступок совершенно неожиданный для Николая II: вместо организации отпора мятежу он передал всю полноту власти в руки мятежников. «Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость!» – записал государь в своем дневнике 3 марта. «Государь выразил Свое глубокое огорчение как отказом Августейшего Брата взойти на престол, так и формой, в которую он был облечен» (В. Н. Воейков).

Узнав о поступке брата, император Николай II пошел на еще большую жертву во имя России: он был готов отдать ей своего сына. Уже по пути в Могилев, Николай II вызвал к себе генерала Алексеева и сказал ему: «Я передумал. Прошу Вас послать эту телеграмму в Петроград».

«На листке бумаги, – писал генерал А. И. Деникин, – отчетливым почерком Государь писал собственноручно о своем согласии на вступление на престол сына своего Алексея.

Алексеев унес эту телеграмму и не послал. Было слишком поздно: стране и армии объявили уже два манифеста».

Здесь генерал Деникин, сам склонный к непостоянству и интригам, безусловно, лукавит. Ничего было не поздно. Никаких манифестов еще не было, да и к тому же царь обладал правом исправить законодательную «ошибку» о передаче престола своему брату, и никто был не в праве помешать ему это сделать. Просто генерал Алексеев в очередной раз предал. Только теперь не только лично императора Николая Александровича, которому на святом Евангелии клялся служить «верно и нелицемерно», но и дело Русской монархии в целом.


Император до последнего надеялся отстоять священные права, передан ные ему при восшествии на престол

Сегодня бытует мнение, что Николай II планировал вырваться из Пскова и, обратившись к войскам, дезавуировать «отречение». В доказательство приводится поездка царя из Пскова в Могилев. Так один современный исследователь пишет: «Государь оказался в ловушке у террористов, и по отношению к нему были применены хорошо известные нам сегодня методы террора. Подписывать официальный юридический документ об отречении ему не позволяла совесть христианина, ответственность правителя и профессионализм юриста, а не подписывать его он не мог, так как заговорщики грозили немедленно устроить братоубийственную бойню. Государь избрал оптимальный на его взгляд выход с возможностью изменить ситуацию, вырвавшись из псковского плена. Он не учел только одного – предательство и измена среди высших государственных и военных чинов России оказалась глобальной. Государь был уверен, что большинство тех, кто давал ему присягу на верность, останутся верны ей. Он сам был человеком совести и предполагал ее наличие у своих верноподданных. Его чистое сердце было просто не способно предусмотреть всеобщей измены».

Думается, что подобные мнения, с одной стороны, недооценивают государя, а с другой, – ставят под сомнения его искренность. Императору общая измена стала понятна тогда, когда пришли «коленопреклоненные» телеграммы от великого князя Николая Николаевича и всех командующих фронтов. «Все мне изменили. Первый Николаша», – сказал Государь Воейкову.

Точно так же известная фраза «кругом измена, и трусость, и обман» появилась в дневнике 2 марта, а не после поездки в Ставку. Нет, царь все понял. Он понял, что царствовать больше он не может, ибо ему не дадут этого. Ему оставалось одно: пожертвовав собой, спасти монархию. Бытует мнение, что он не должен был «отрекаться» даже ценой собственной жизни, как император Павел. Но такие мнения опять-таки не берут во внимание то обстоятельство, что заговор проходил в условиях тяжелейшей войны. Можно себе представить, как сказалось бы на ее ходе убийство монарха в собственной Ставке своими генералами. Результатом цареубийства вновь стала бы гражданская смута, грозившая поражением в войне. В тех условиях от царя требовалось больше чем отдать жизнь – от него требовалась жертва во имя России. И он эту жертву принес.

«Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения Родной Матушки России», – объявлял он Родзянко в своей телеграмме. Все события «отречения» – это поединок царя и «февралистов» 1917 года. Царь до последнего момента надеялся отстоять свои священные права, а значит отстоять законную власть. Он надеялся получить в этом поддержку от окружавших его людей, он ждал от них исполнения их долга верноподданных. Но тщетно. Кругом царили «измена, и трусость, и обман».

Наутро 2 марта все окружавшие заметили какую-то перемену в государе. Нет, он по-прежнему был спокоен, и на лице его не дрогнул ни один мускул. Но в нем появилось какой-то внутренний покой, который появлялся внутри него всякий раз, когда государь после долгой молитвы принимал какое-либо решение. Некоторые принимали это состояние государя за «отрешенность». Генерал Спиридович уловил причины этой «отрешенности». Он писал: «Бывало так, что, слушая интересный доклад, Государь как-то особенно спокойно воспринимал его, как будто за всем тем, что он слышит, есть нечто, к чему он, Государь, прислушивается. Люди близкие, знавшие веру Государя в Волю Божию, в судьбу, которая предначертана каждому свыше, с беспокойством смотрели на это особенное, иногда совсем не соответствующее обстановке, спокойствие Государя».

Свержение Николая II означало не только военное поражение России. С уходом русского царя человечество лишилось нравственного начала в политике, из нее исчезли бескорыстие, верность слову, благородство и искренность, то есть те качества, которые последний русский царь возвел в основы своей государственной деятельности.

http://www.politjournal.ru/index.php?ac ... &issue=225

Давай настрочи ещё пару страниц, не останавливайся на достигнутом...

Анатолий Романевик
Отречения Государя не было

Уже 85 лет живет ложь о так называемом "отречении" последнего русского Царя Николая II, которое произошло 2 марта 1917 года. Ненависть к Государю объединила всех врагов православной России, прикрывавшихся лозунгами свободы и демократии. Показательно, что к их стану попытался присоединиться даже Великий Князь Кирилл Владимирович. В день, предшествующий "отречению" Николая Александровича, 1 марта 1917 года всем начальникам частей Царскосельского гарнизона были разосланы записки следующего содержания: "Я и вверенный мне Гвардейский экипаж вполне присоединились к новому правительству. Уверен, что и вы, и вся вверенная вам часть также присоединятся к нам".

Командир Гвардейского экипажа свиты Его Величества контр-адмирал Кирилл.

Позже, нацепив красный бант, этот член Императорского Дома лично привел Гвардейский экипаж в распоряжение председателя Государственной Думы Родзянко, который впоследствии назвал поступок Великого Князя "Явным нарушением присяги Государю Императору".

Отмечая этот довольно известный исторический факт, мы просим читателя повнимательнее отнестись к поступку еще одного члена Императорского Дома, суть которого можно сформулировать так: человек отдал то, чего не имел.

В Петрограде 3 марта 1917 года к Великому Князю Михаилу Александровичу пришла кучка предателей Родины — масонов. Они внушают ему, что хотя Николай II отрекся от престола в его пользу и Великий Князь может именоваться теперь Императором Всероссийским Михаилом II, однако... председатель Государственной Думы Родзянко и председатель Совета Министров князь Львов уверены, что в этом случае "все офицеры и члены дома Романовых будут немедленно вырезаны в Петрограде" (Никитин Б. Роковые годы. Париж. 1937 г.). Существенное дополнение вносит Керенский: "...я не ручаюсь за жизнь Вашего Высочества!" То, что случилось потом, описывает В. Шульгин:

"Великий Князь встал. Все поднялись. "Я хочу подумать полчаса... Великий Князь вышел в соседнюю комнату... Великий Князь вошел... Это было 12 часов дня... Мы поняли, что настала минута. Он сказал: "При этих условиях я не могу принять Престола, потому что..." Он не договорил, потому что... заплакал" (Шульгин. Дни. Белград. 1925).

И вот финал. Великому Князю подали заранее составленный масонами текст отречения, в котором были так необходимые для них слова: "...прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти..."

Таким шулерским приемом верховная власть, не подчиненная ничьему суду, юридически являющаяся инстанцией последнего решения, была вырвана из рук Российского Государя кучкой самозванцев, прикрывшихся словами о благе народа.

Читателю, слабо знакомому с порядком престолонаследования в России, постараемся разъяснить, в чем состоит суть шулерского трюка, к которому прибегли заговорщики. С точки зрения юридической, ...акт 3 марта был противозаконным. Масонские правоведы осознавали несовместимость данного акта с Основными законами Российской Империи. Автор рескрипта великого князя Михаила Александровича об отречении от престола масон Набоков впоследствии признавался: "Передача престола Михаилу была актом незаконным. Никакого юридического титула для Михаила она не создавала". Но на основании этого акта Временное правительство узурпировало не только исполнительную, но и законодательную власть, присвоив себе права Самодержца. Таким образом, оно стало само издавать законы и само их исполнять" (Платонов О. А. Терновый венец России. Т. 1. М., 1997).

Что же имел в виду Набоков? 5 апреля 1797 года Павел I подписал Указ о престолонаследовании, ликвидировавший то неопределенное положение, в котором находился русский Императорский престол в результате петровского законодательства, позволявшего Государю назначать себе преемника, исходя из личных соображений. В этот же день был издан и другой акт - Учреждение об Императорской Фамилии.

Ставя закон о престолонаследовании выше воли монарха, Павел выражал веру не в наделенного страстями и способного ошибаться человека, а в Промысел Божий. В силу этого закона Николай II не имел права лишать престола своего сына Алексея и "через его голову передавать власть брату Михаилу Александровичу. Конечно, царевич Алексей имел право самостоятельно отказаться от вступления на престол. Но только тогда, когда ему исполнилось бы 16 лет (в марте 1917 года ему было лишь 13). Понимая все это, Великий Князь Михаил Александрович обязан был настаивать на правах Алексея Николаевича на престол, а себя считать лишь правителем Государства - до совершеннолетия законного наследника. Однако он поступил проще: отрекся и за себя, и практически за всю императорскую фамилию. На всякий случай Великий Князь решил "подстраховаться и забронировать" себе место в высшем эшелоне власти, если тот удастся оборудовать на европейский "демократический" манер. Он заявил, что готов принять Верховную власть, если на это будет воля Учредительного Собрания.

Возникает естественный вопрос: так почему же сам Император Николай Александрович пошел на нарушение Основных законов? Он же их отлично знал. Почему он отрекся в пользу Михаила Александровича?

Ответ простой: никакого отречения Государя Николая Александровича не было!

В 1924 году в Софии вышла из печати знаменитая работа профессора Зызыкина М. В. "Царская власть и закон о престолонаследовании в России". Позволим себе обширную цитату из указанной книги.

"Выше воли царствующего Императора стоят все статьи Основных законов, которые констатируют Царскую власть как определенное учреждение - священный чин, регулируют порядок ее преемства и устанавливают требования, неразрывно связанные с понятием Царской власти. Во всех проявлениях своей власти Император связан самим принципом своей власти.

То же относится и к отречению от престола Императора. О нем ничего не говорят Основные законы и не могут говорить, ибо, раз сами Основные законы исходят из понимания императорской власти как священного сана, то государственный закон и не может говорить об оставлении сана, даваемого Церковью. Как для снятия присяги, для оставления монашества, так и для снятия царского сана надо постановление высшей иерархической власти. Так и бывало на практике. Когда надо было присягать Императору Николаю Павловичу, после присяги ошибочно принесенной Вел. Кн. Константину Павловичу, то Митрополит Филарет предварительно снял ту первую присягу. Когда Императору Павлу предложили отречься от престола, он категорически это отверг и погиб от заговорщиков. Когда Император Николай I вступил на престол, то он заявил, что "то, что дано мне Богом, не может быть отнято людьми", и с опасностью для жизни 14 декабря 1825 года личным примером отваги спас Царский трон от заговорщиков. Когда Император Николай II 2 марта 1917 года отрекся за себя от престола, то акт этот юридической квалификации не подлежит и может быть принят только как факт в результате революционного насилия" (стр. 178—179).

Благочестивые московские государи могли оставлять престол лишь в свой смертный час, принимая схиму. Но Николай II, исходя из соображения об императорской власти как священного чина в ответственнейший период российской истории принял мужественное решение о грандиозной перестройке всего государственного здания на духовных началах. А успех намеченного плана всецело зависел от удачного выбора Патриарха, чин которого следовало воссоздать на Руси. В марте 1905 года Государь известил членов Священного Синода: "По соглашению с Императрицей я оставляю престол моему сыну (родившемуся в июле 1904 г. - А. Р.) и учреждаю при нем регентство из Государыни Императрицы и брата моего Михаила, а сам принимаю монашество и священный сан, с ним вместе предлагая сея вам в Патриархи".

Увы, подвиг Государя не был оценен собравшимися. Между ними и сердцем Государя с той поры "утвердилась непроходимая стена, и веры им в сердце Его уже не стало, оттого, что сердце царево, истинно в руце Божией, и благодаря происшедшему въяве открылось, что иерархи своих искали в патриаршестве, а не яже Божиих, и дом их оставлен был им пуст. Это и было Богом показано во дни испытания их в России огнем революции. Чтый да разумеет" (Лк. 13, 35) (Сергей Нилус. На берегу Божией реки).

Прошло ровно 12 лет. Снова март, но уже 1917 года. Государь - Помазанник Божий на псковской земле, на которой некогда родился Креститель Руси. Но он, человек, соединяющий в себе двойную и могущественную власть самодержца и Верховного главнокомандующего, находится в плену. Он изолирован от Ставки, от верной присяге армии, от русского народа. Его надежно охраняет командующий Северным флотом генерал Рузский - масон, угодливо выполняющий приказы своих хозяев, поставивших целью полную ликвидацию русского исторического строя и ликвидацию монархии. Государь не имеет возможности отправить телеграмму помимо генерала Рузского. Не имеет возможности связаться с внешним миром. Ему доставляются только сведения, пропущенные командующим Северным фронтом. Он не имеет возможности покинуть Псков.

В столице заседает Государственная Дума. Керенский призывает к "физическому устранению Царя", поясняя, что с Царем надо сделать то же, "что совершил Брут во времена древнего Рима". Заговорщики, окружавшие Государя, упорно лгут ему, что положение очень плохо и иного выхода, кроме отречения, нет. Боясь, что Царь поднимет армию, объявит бунтовщиков вне закона, военной силой подавит измену, генералы лгали, что надежных военных частей нет, беспорядки охватили большую часть России, и в частности Москву. К сожалению, Государь еще не знает о том, что начальник его штаба генерал Алексеев - государственный изменник, по сути дела отстранивший Царя от контроля над армией и захвативший власть в свои руки. Повторяю - Государь этого еще не знает. Он еще надеется на своих верноподданных, верит, что поддержка придет. Обратите внимание на это важное обстоятельство, которое существенным образом влияло на действия Государя. Как подчеркивалось выше, права на отречение от престола, согласно Основным законам, он не имел. Это понимали и те, которые требовали от него отречения. Николай Александрович видел, что им нужна бумага за его подписью. И после мучительных раздумий Государь эту бумагу им дал. Возникает вопрос: а если бы не дал? Поступил бы так, как Император Павел? Но в итоге это ничего бы не изменило. Павел знал, что на трон взойдет его сын Александр и Россия не погибнет. Убив Николая II, изменники легко сочинили бы любую легенду о его трагической гибели (фронт, все-таки) и фальшивую бумагу состряпали бы.

Владыка Нафанаил (Львов) в своем Слове о Царе мученике отметил: "Он до конца пронес Крест Своего Царственного служения, до тех пор, пока все кругом не восстало против Него в подлом изменническом бунте и дальнейшее Его Царское Крестоношение потеряло смысл, либо, если можно губить и против воли губимого, то нельзя спасать против воли спасаемого".

В первоначальном документе, составленном Государем, речь идет о том же варианте, что и в 1905 году: престол передается сыну Николая Александровича Алексею, до совершеннолетия которого регентом должен быть брат Царя Михаил Александрович. Вариант этот, однако, озадачил заговорщиков. На вопрос Государя о том, позволят ли им с Государыней быть рядом с сыном до его совершеннолетия, был дан категорический отказ. И вот тогда появился окончательный вариант, который именуется "Манифестом" об отречении. Суть рассуждений предателей нам стала известна из воспоминаний одного из самозванцев, именовавших себя представителями Государственной Думы, В. В. Шульгина: Михаил может отречься от престола... Малолетний наследник не может - его отречение недействительно... Если новый Государь воцарится, присягнув конституции... Михаил может присягнуть... Малолетний Алексей - нет...

Процитируем того же Шульгина: "...мне пришло в голову еще одно соображение, говорящее за отречение в пользу Михаила Александровича. Отречение в пользу Михаила Александровича не соответствует Закону о престолонаследовании. Но нельзя не видеть, что этот выход при данных обстоятельствах имеет серьезные удобства. Ибо, если на престол взойдет малолетний Алексей, то придется решать очень трудный вопрос, останутся ли родители при нем, или им придется разлучиться. В первом случае, т. е. если родители останутся в России, отречение будет в глазах тех, кого оно интересует, как бы фиктивным... В особенности это касается Императрицы... Будут говорить, что она так же правит при сыне, как при муже... Если же разлучить малолетнего Государя с родителями, то это может очень вредно отразиться на нем. На троне будет подрастать юноша, ненавидящий все окружающее, как тюремщиков, отнявших у него отца и мать..."

В ленинградском Музее революции хранился долгие годы документ, именуемый подлинником отречения Николая II. Его фотокопии приводятся в различных изданиях. Но это не подлинник, а дубликат акта, подписанного Государем под давлением заговорщиков. По словам Шульгина, подлинник был напечатан на машинке: "Это были две или три четвертушки - такие, какие, очевидно, употреблялись в Ставке для телеграфных бланков". Подпись была сделана карандашом. Проанализируем этот факт. Николай Александрович, будучи старшим сыном наследника престола, с детства был "обучен царству". Помимо общеобразовательного курса, наследник получил юридическое и высшее военное образование. Его преподавателями были выдающиеся профессора высших учебных заведений. Государь знал в совершенстве и строго соблюдал требования Императорской канцелярии. Согласно этим требованиям подлинник любого Царского Указа писался Государем собственноручно чернилами на специальной гербовой бумаге. Публикуются фотокопии "отречения" Государя, напечатанного на машинке, а не писанного собственноручно. Да и на тех листочках, о которых говорит Шульгин, текст тоже был напечатан на машинке. Подпись можно подделать, а весь текст не подделаешь, графологи сразу определят фальшивку. Законно предположить, что Николай Александрович умышленно пошел на такое, недопустимое даже в менее ответственных случаях нарушение требований ведения документации, чтобы дать сигнал верным ему людям о том, что у него вырвана власть.

Документ, о котором мы говорим, адресован не народу России, а начальнику штаба Верховного Главнокомандующего генералу Алексееву. Не зная о предательстве последнего, Государь телеграммой этой старается, очевидно, привлечь на помощь верных присяге воинов. Странно, что многие исследователи долгие годы не обращали внимания на адрес: Ставка, Начальнику Штаба. Документ, лукаво именуемый "Манифестом", в мартовских газетах 1917 года был опубликован с фальсифицированной шапкой: "Манифест. Мы, Божией Милостью Николай Вторый...", как это было действительно принято в Императорских манифестах.

Комиссия по канонизации вынуждена была признать: "...факт отречения Императора Николая II не может считаться вероучительным или каноническим нарушением в силу отсутствия соборно принятых Православной Церковью установлений, которые бы определяли возможность отречения от престола помазанного на Царство православного Государя".

Таким образом, и с юридической точки зрения, и с точки зрения Церкви и после 2/15 марта 1917 года Николай II оставался носителем царского сана. Враги России хорошо понимали, что убивают не Великого Князя, а русского Царя. Пора бы и нам это осознать!

"К сожалению, до сей поры, несмотря на все бесчисленные беды и скорби, которые выпали на долю русского человека после развала православной России, несмотря на страшные, кровавые испытания, последовавшие за революцией 1917 года, значительная часть общества по-прежнему бесконечно далека от здравой оценки событий отечественной истории ХХ столетия. Более того, сама эта история настолько мифологизирована, что даже специалисту порой бывает трудно понять - где же правда..." (Митрополит Иоанн. Русь Соборная. С.-Петербург, 1995, стр. 138).

Зная правду об "отречении" Государя Императора Николая Александровича, мы должны всеми возможными нам способами защищать его имя от хулы, возводимой на него врагами православной России. Предавшие Государя основоположники белого движения объявили Николая Александровича виновником всех тех бед, которые обрушились на Россию. В 1937 году в Америке был издан альбом "Белая Россия". Автор его С. В. Денисов пишет: "Решающим моментом Русской революции явился Акт отречения Государя Императора Николая II за Себя и за Сына - Наследника в пользу своего брата Великого Князя Михаила Александровича". Ему вторит автор обвинительной статьи, опубликованной в 1956 году (Издание Русского Общевоинского Союза. Париж): "Вспомним Петра Великого в часы стрелецких бунтов; или в то время, когда внезапно Карл поворотил и перенес войну на Украину, или во время Прутского сидения и несчастья..." Что ж, вспомним. Можем вспомнить и другие позорные страницы из истории правления этого так восхваляемого автором Государя. Но далее автор вопрошает: "Отрекся ли бы от власти Царь Алексей Михайлович во время разинского восстания? Отрекся ли бы Петр Великий, уступая бунту стрельцов? Императрица Екатерина во время пугачевского восстания? Император Александр III при каких бы то ни было обстоятельствах?.." Чушь несусветная! Но, к сожалению, и здесь, в России, приходится слышать подобное. Не станем тратить времени на пересказ или цитирование домыслов "отечественного" происхождения. Гораздо важнее донести до сознания русского человека правду как об отречении, так и об убийстве нашего Государя мученика и Его Августейшей Семьи. Причем ритуальный характер убийства старательно скрывается.

Хотим привлечь внимание читателей к фактам появления множества самозваных претендентов на Российской престол. Опасность этого явления, к сожалению, мы недооцениваем. Размер газетной статьи не позволяет осветить данную тему подробнее. Однако необходимо все же остановиться на претензиях на русский престол потомков Великого Князя Кирилла Владимировича.

Вновь обратимся к Основным законам Империи. Как известно, в Англии, Испании, Норвегии, Швеции члены царствующих фамилий могут заключать браки, полноправные для своего потомства, с людьми, даже не принадлежащими к дворянству. Чем это иногда заканчивается, мы узнаем из рассказов пронырливых журналистов... В России Великим Князьям и Великим Княжнам неравноправные браки были категорически запрещены. Однако в сентябре 1905 года внук Императора Александра II Великий Князь Кирилл Владимирович, нарушив и церковный запрет, и запрет Императора Николая Александровича, тайно обвенчался в православном храме в Германии с разведенной Великой герцогиней Гессенской, принцессой Викториею-Мелитою Саксен-Кобург-Готской, дочерью Великой Княгини Марии Александровны (дочери Александра Второго). Новые супруги были двоюродными братом и сестрой. Спустя два года, Государь простил нарушителя закона и повелел: "Супругу Его Императорского Высочества Великого Князя Кирилла Владимировича именовать Великой Княгиней Викторией Феодоровной (она в 1906 году приняла Православие, уже после вступления в брак) с титулом Императорского Высочества..." Как Кирилл Владимирович "отблагодарил" своего Императора, мы рассказали в начале статьи; он фактически предал своего Государя.

Когда события в Петрограде стали разворачиваться не по задуманному предателями плану, Кирилл, спасая свою беременную жену и двух дочерей, сбежал в Финляндию. Из Финляндии - в Швейцарию. Потом - во Францию. Там он в 1924 году провозгласил себя Главой Императорского Дома. Его сын, князь Владимир Кириллович, проживавший в Испании, в 1948 году тайно женился на дочери бывшего уездного предводителя дворянства в Тифлисской губернии князя Георгия Александровича Багратиони-Мухранели Леониде Георгиевне. Мать ее - Елена Сигизмундовна Золотницкая была дочерью тифлисского еврея, что послужило причиной изгнания будущего отца Леониды Георгиевны из отчего дома. Глава Испанского государства генерал Франко и все родственники князя были в ужасе от предполагавшегося брака. В эмигрантских кругах задавали вопрос: можно ли "исторически, юридически, биологически и пр. объяснить - каким образом князь Владимир Кириллович мог жениться на княжне (значит, - девушке...) Багратиони, когда эта особа забыла даже и число, и имена своих любовников..." (Из письма Ив. Мальцева редактору "Русский Новостей" А. Ступницкому). Дело в том, что до знакомства с Владимиром Кирилловичем Леонида Георгиевна была замужем за еврейским коммерсантом М. Кирби, родила от него дочь и перед войной развелась с ним. А банкир М. Кирби до брака с Леонидой Георгиевной был женат на дочери Янкеля Шиффа, на деньги которого делались все русские революции. Как известно, именно по его указанию свершилось злодейское убийство Царской семьи в 1918 году.

Синод Русской Православной Церкви Заграницей запретил венчание. Тогда князь и господа Кирби спешно уехали в Швейцарию и там, во время поста, венчались в греческой церкви. Единственный ребенок от этого брака Мария Владимировна в 1976 году выходит замуж за принца Гессен-Дармштадского Франца-Вильгельма Гогенцоллерна. По настоянию Владимира Кирилловича он принимает Православие и имя Михаила Павловича. Совершенно незаконно ему присваивается титул Великого Князя. После развода в 1986 году принц обратно перешел в протестантскую религию и вернул свое родовое имя.

Предвидя начало новой династии Гогенцоллернов-Романовых, Владимир Кириллович провозгласил свою дочь единственной наследницей Российского престола. Поэтому Мария Владимировна без стеснения называет себя "государыней", а сына Георгия - "наследником". Летом 1997 года Гогенцоллерны попытались было привести Гогу к присяге родине царей Романовых в Костроме, но получили серьезный отпор.

17 марта 1997 года на конференции, посвященной 80-летию со дня отречения Государя Императора Николая II, выступил господин А. А. Собчак, экс-мэр Санкт-Петербурга, член клуба "Ротари", масонского клуба "Магистериум", член масонской комиссии "Большая Европа". Он потребовал не подсчитывать количества еврейской крови у самозванцев, рвущихся на Российский престол. Вскоре стало известно, что со стороны ряда депутатов появились обращения к президенту Ельцину принять на себя роль регента при "особе его императорского величества государя" Георгия. Президент "задумался", но не решился на эту авантюру.

Подведем итоги. Ссылаясь на волю Государя Николая Александровича и "отказ" Великого Князя Михаила Александровича от престола за себя и фактически за весь Императорский Дом, враги России объявили о ликвидации монархии. Но это действие, так же как и все последующие смены форм верховной власти в России - нелегитимны. Единственной законной формой верховной власти в России продолжает оставаться и поныне Самодержавная Монархия. Речь может идти лишь о конкретном носителе ее. Назвать имя нового Государя Российского может по воле Божией только Земский Собор, как это уже было в 1613 году.

И, уповая на Господа, мы молимся: "...сокруши и разори жертву беззаконную на земле Российстей бесовом приносимую, и даруй нам на последние времена Царя православного и Самодержавное царствие его в щит, ограждение, сохранение и спасение Церкви Святей своей".

Анатолий РОМАНЕВИК,
г. Щербина Московской обл.

http://derzava.com/art_desc.php?aid=83

Февраль: мифы и факты
Автор Бутаков Ярослав
18:03:2008 г.
По поводу Февральской революции было сложено немало исторических мифов. Как правило, они сочинялись теми политиками, которых революционная волна временно выбросила на вершину власти, но которые не смогли на ней удержаться. Четыре раза менялся состав Временного правительства (в самом названии уже чувствовалась какая-то неуверенность), пока к власти не пришли большевики. И они-то задержались на гребне волны всерьез и надолго.

Первый миф "февралистов", вновь ставший популярным в 1990-е годы, заключался в противопоставлении якобы "народной" Февральской революции "антидемократическому" Октябрьскому перевороту. Мол, все было бы хорошо, если бы не большевики, разогнавшие Учредительное собрание и повернувшие страну к тоталитарной однопартийной системе…

Однако официальная советская историография была, как ни странно, значительно ближе к истине в трактовке характера Февральской революции. Эта революция с самого начала имела сильный антивоенный и социалистический заряд. Движение, поднявшееся в февральские дни, происходило под лозунгами "мира, хлеба, земли". Было очевидно, что дело не ограничится одним политическим переворотом, что вслед за падением трона развернется революция социальная. Только прекраснодушные либералы могли верить в то, что русский народ был озабочен, главным образом, вопросами политического устройства.

С другой стороны, Февральская революция в значительно большей степени, чем Октябрьская, носила характер военного переворота. Кроме распропагандированного петроградского гарнизона, никакие воинские части нигде больше не приняли участия в событиях Февраля. Страна просто была поставлена перед фактом смены власти. Другое дело, что эта смена была встречена очень сочувственно почти по всей России.

Государь был изолирован от источников объективной информации своими генералами, в первую очередь - начальником штаба М.В.Алексеевым, сыгравшим (вместе с командующим Северным фронтом Н.В.Рузским) главную роль в решении императора об отречении. Как сейчас становится известно, в планы по осуществлению дворцового переворота, где ключевым координатором как раз должен был стать Алексеев, входило физическое устранение Николая II в случае его отказа сложить власть. Инспирированное в Петрограде движение заговорщики сочли удобным моментом для смены власти.

Большинство командующих армиями и командиров корпусов выражали готовность выступить со своими войсками на подавление восстания в Петрограде. Но эта информация не доводилась до царя.

Тот же распропагандированный питерский гарнизон стал основной ударной силой и в Октябрьском перевороте. И в том, и в другом случае легитимным прикрытием смены власти был цензовый выборный орган - сначала Государственная Дума, затем - Съезд Советов. Но последний был все-таки более демократическим учреждением, чем Дума. Поэтому, сравнивая характер обоих переворотов, необходимо отметить их значительное тождество при том, что движение, сопровождавшее свержение Временного правительства, было более массовым.

Еще один миф касается якобы выявившейся неспособности царского режима эффективно управлять страной и обеспечить победу в войне. Здесь мы сталкиваемся с явлением, хорошо знакомым нам по новейшей истории - умелым манипулированием общественным сознанием. Информационные возможности противников монархии намного превышали таковые самой власти. Между тем, история постепенно открыла глаза на подоплеку распространившихся тогда политических легенд. Тщательное исследование событий, предшествовавших Февралю, показало, что безраздельное влияние Распутина на царскую чету, безволие императора, подготовка царицей сепаратного мира с Германией не имели ничего общего с реальностью. Это были сознательные вбросы лжи и клеветы с целью дискредитации власти.

Характерно, что первым разоблачил эти информационные мифы историк весьма левых взглядов, входивший в 1917 году в Трудовую народно-социалистическую партию - Сергей Мельгунов. В ряде работ, изданных им в 20-50-е в эмиграции - "На путях к дворцовому перевороту" (переиздана в Москве в 2002 году), "Легенда о сепаратном мире" и др. - он с фактами в руках доказал полную несостоятельность распутинского мифа, обвинений в подготовке царской четой сепаратного сговора с Германией и морально-политическом разложении правящей верхушки.

То есть все те легенды, которыми либеральные политики и в эмиграции продолжали оправдывать свои действия в те роковые для России дни. Потом и другие историки - русские и иностранные - подтвердили обоснованность выводов Мельгунова.

Фактом является то, что в годы войны были созданы параллельные контуры альтернативной власти. Ее структурами были организации либеральной общественности - Союз земств и городов, Военно-промышленные комитеты, а мозговым центром, как показали исследования советских историков 60-80-х годов - Н.Н. Яковлева и В.И. Старцева - являлась масонская ложа "Великий Восток народов России", которая еще в 1912 году поставила своей задачей ликвидацию монархии и создание федеративной Российской республики. В эту ложу входили многие видные российские политики, принадлежавшие к широкому партийному спектру - от октябристов до меньшевиков. Это был, по сути, координационный штаб по подготовке государственного переворота.

Альтернативная власть в итоге оказалась сильнее официальной. Здесь мы также видим аналогию с последующими событиями Октября, в результате которых другая альтернативная структура - советская - низвергла аппарат власти, выстроенный Временным правительством. Но из того факта, что царская власть рухнула в итоге противостояния с новыми структурами, вовсе не следует, что она плохо справлялась с национальными задачами текущего момента. Временное правительство и вовсе оказалось неспособно хоть как-то организовать жизнь страны и оборону.

Масштабы военных поражений России 1915 года были не больше, чем поражений Франции в 1914 году или поражений Австро-Венгрии от русских войск на протяжении всей войны. "Снарядный голод", приведший к "великому отступлению" летом 1915 года, уже давно прошел. Потребности русской армии в оружии, снаряжении и продовольствии удовлетворялись не хуже, чем в армиях других крупных воевавших государств, и явно лучше, чем в Германии, где с конца 1915 года стала остро чувствоваться экономическая блокада. На весну 1917 года планировалось генеральное наступление на всех фронтах.

Если бы не в 1917-м, то в 1918 году Россия вместе с союзниками неизбежно пришла бы к победе, если бы не февралисты, не желавшие, чтобы слава этой победы досталась монархическому режиму. Поэтому они и спешили устроить переворот. У.Черчилль писал об этом периоде: "Из всех стран судьба наиболее жестоко обошлась с Россией - ее корабль пошел ко дну, когда уже была видна спасительная гавань".

Со стороны Черчилля это были, конечно, крокодиловы слезы. Ему-то, бывшему во время Первой мировой войны первым лордом Адмиралтейства (военно-морским министром), а потом министром военного снабжения, отлично должны были быть известны усилия, которые Великобритания предпринимала для смены власти в России и поддержки антимонархических заговорщиков. Британский посол в Петрограде лорд Бьюкенен регулярно консультировал руководителей "Великого Востока народов России", был в курсе их планов, помогал с финансированием. По сути, послефевральское правительство России получило признание первой державы тогдашнего мира еще до своего официального создания. Британское руководство бросило своего союзника - русскую монархию - и сделало ставку на революцию.

На что надеялись в Лондоне? Неужели они действительно полагали, что российские либералы смогут эффективнее управлять огромной страной, чем царский режим? Дело, скорее всего, не в этом. В Британии сочли, что и без России смогут одержать окончательную победу над Германией. Особенно, когда уже был фактически решен вопрос о вступлении в войну США. Годом раньше, годом позже - какая разница. Главное, чтобы заранее исключить Россию из перечня победителей, а то встал бы вопрос о территориальных приобретениях, в первую очередь - о проливах Босфор и Дарданеллы. Содействуя революции в России, британское руководство избавлялось от конкурента.

Но, очевидно, правы и те историки, которые утверждают, что монархический строй исчерпал ресурс собственной модернизации. Если попытаться представить себе, в каких условиях могла бы сохраниться монархия в России в ХХ веке, то здесь напрашивается аналогия с тем строем, который установился в стране после революционных бурь.

Как показал опыт, России ХХ столетия не был нужен парламент, не была нужна многопартийность. Но Россия остро нуждалась в социальном равенстве, отмене сословных и национальных ограничений, притоке свежих народных сил в аппарат власти, в модернизации экономики.

Вполне можно вообразить себе такую систему, при которой царь являлся бы одновременно вождем единственной, но массовой политической партии (скажем, Союза русского народа; кстати, Николаю II предлагали официально возглавить эту партию). Эта партия была бы главной кузницей кадров для государственной службы, механизмом ротации правящей элиты. Никаких сословных преференций при вступлении в партию и делании партийной карьеры быть было не должно. Необходимо было также осуществить национализацию важнейших отраслей промышленности и ликвидировать крупное помещичье землевладение, которое представлялось большинству русского народа - крестьянству - крайней формой социальной несправедливости. Это и мог быть единственный эволюционный путь модернизации политического строя России в ХХ веке - путь самобытный, не по западным лекалам.

В этом случае могла осуществиться та историческая альтернатива, о которой в 1890 году писал Константин Леонтьев: "Русский царь... станет во главе социалистического движения". Попытка осуществления социалистического проекта в России была неизбежной. Русская же монархия в конце XIX века однозначно связала себя с чуждым русской цивилизации капиталистическим проектом и своим неумением отказаться от него обрекла себя на историческое поражение. В этом и состояла закономерность Февральской революции. Но Февраль оказался лишь краткой интермедией на пути к Октябрю.

Ярослав Бутаков

http://nikolai2.ru/content/view/35/38

Чего так мало?

Была ли в феврале 1917 года революционная ситуация?
Автор Юрий Житорчук
13:02:2009 г.
По свидетельству Ленина, никакой революционной ситуации в России в самом начале 1917 года не было и поэтому никакой революции, по крайней мере в ближайшие пять-десять лет, и не предвиделось.
Это можно видеть из выступления Ленина в Цюрихе на собрании молодых швейцарских социал-демократов, где 22 января 1917 года, всего за месяц до февральских событий, он утверждал: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции...».

Впрочем, Ленин в своих оценках был далеко не одинок. Вот что писал о феврале представитель совсем другого политического направления, известный монархист Солоневич:

«Лично я был профессиональным свидетелем событий всего 1916 и 1917 гг. - политическим репортером крупнейшей газеты России - суворинского «Нового времени». Даже и для нас, репортеров, так сказать, профессиональных всезнаек, революция была как гром среди совершенно ясного неба. Для левых она была манной, но тоже с совершенно ясного неба».

Революцию в России в начале 1917 году действительно никто не ожидал, поскольку планировали и готовили ее во мраке масонских лож в глубочайшей тайне даже от части будущих активных действующих лиц этой революции. Одновременно, можно сказать нарочито публично, масонами готовилась операция прикрытия - очередной дворцовый переворот, коих ранее на Руси было множество.

Французский посол М. Палеолог в своих воспоминаниях описывает, как он присутствовал на приемах, где представители финансовой и земельной знати и даже великие князья совершенно открыто говорили о свержении Государя и о том, как они уже ведут пропаганду в частях гвардии - в первую очередь в Павловском полку, который и в самом деле первым поддержал февральские беспорядки в Петрограде.

Если бы такой дворцовый переворот произошел в более или менее спокойных исторических условиях, скажем, после окончания войны, то, скорее всего, он не мог бы иметь столь губительных для судьбы России последствий. Но в том-то и дело, что страна в 1917 году находилась во взрывоопасном состоянии. Это обстоятельство и использовали масоны, сделав дворцовый переворот своеобразным спусковым механизмом, открывающим путь к осуществлению своих стратегических целей.

А в планы масонов, как минимум, входило свержение самодержавия и создание буржуазно-демократической республики, а, как максимум, расчленение России на несколько мелких, постоянно враждующих между собой государств.

Причины, породившие дворцовый заговор в 1917 году, которые масоны так умело использовали для достижения своих целей, крылись, прежде всего, в экономических трудностях высших слоев русского общества.

Ведь русская знать стояла накануне полной экономической катастрофы. В предвоенные годы дворянское землевладение теряло до трех миллионов десятин в год. Почти две трети дворянских земель не могли быть обработаны из-за дороговизны или отсутствия рабочих рук. Эти земли дворяне сдавали в аренду крестьянам, которые во многих местах почти ничего не платили за нее. Только в Петрограде проживало несколько тысяч дворян, не имеющих ни средств к существованию, ни подходящих занятий. Задолженность дворянского землевладения государству достигла чудовищной суммы в три миллиарда рублей.

Летом 1916 года по сравнению с довоенным периодом цены на продовольствие в больших городах выросли в два раза, а в Петрограде еще выше. К осени 1916 года наступили перебои в снабжении городов продовольствием. Дороговизна и отсутствие продуктов заставили значительную часть городского населения урезать свой бюджет, ухудшить питание, а то и просто влачить полуголодное существование.

Особенно сильно от дороговизны пострадала самая значительная и влиятельная часть петроградского общества - чиновничество. К 1916 году большая часть чиновничества, конечно, не голодала, но не могла уже жить так вольготно, как до начала войны. При первой возможности чиновники уходили с государственной службы на заводы, в банкирские конторы, занимались торговлей.

Еще в более худшем положении оказались лица свободных профессий: артисты, музыканты, писатели, репортеры. У рабочих же благодаря военным заказам материальное положение в начале войны даже несколько улучшилось, однако уже к весне 1916 года ухудшение условий затронуло и их, цены стали расти значительно быстрее заработков. Волна разорения шла среди ремесленников. От тяжелого продовольственного положения в основном выигрывали крупное купечество и оптовики, тогда как мелкое купечество разорялось.



Как была разрушена российская монархия
Заговор против монархии на фоне всеобщего недовольства, персонифицированного в лице Николая II и его супруги, созрел в слоях российских верхов, включая военную и земельную знать, при участии даже некоторых членов династии. Громадную роль на этом этапе заговора сыграли Родзянко, Гучков и генерал Алексеев.

Однако общее руководство происходящими в России событиями и их антимонархическая направленность, прежде всего, определялись масонскими ложами. Именно масонству удалось слить воедино совершенно различные по своим целям и задачам движения и партии, объединив их в единый кулак, и с его помощью разрушить тысячелетнюю империю.

Заговорщики были вынуждены спешить, поскольку в начале 1917 года стало очевидной победа союзников в Первой мировой войне. Для заговорщиков эта победа означала крушение всех их планов захвата власти. Ведь они не могли быть спокойными за свою свободу и даже жизнь, поскольку прекрасно понимали, что рано или поздно их планы могут быть раскрыты. А перспектива быть повешенным за государственную измену не улыбалась никому из них.

Многим участникам заговора грозило также и уголовное преследование. Ожидалось, что после окончания войны начнутся серьезные судебные разбирательства по делам о финансовых махинациях и взяточничестве в Земгоре и военно-промышленных комитетах, в которых были замешаны лично Г.Е. Львов, А.И. Гучков, А.И. Коновалов, В.А. Маклаков, П.П. Рябушинский и множество других крупных общественных деятелей. Судебная ответственность за клевету на императора могла ожидать и П.Н. Милюкова.

План дворцового переворота был весьма незатейлив. В момент отсутствия императора в столице необходимо было спровоцировать беспорядки, а затем при содействии генералов-предателей блокировать императора в ставке, лишить его возможности получения объективной информации и оторвать от всех рычагов управления государством. Далее с помощью лжи о якобы катастрофическом положении в стране и вспыхнувшем восстании принудить Николая II к отречению.

Предваряя заговор, Керенский уже 14 февраля в своей речи, произнесенной им в стенах Думы, заявил:

«Исторической задачей русского народа в настоящий момент является задача уничтожения средневекового режима немедленно, во что бы то ни стало... Как можно законными средствами бороться с теми, кто сам закон превратил в оружие издевательства над народом? С нарушителями закона есть только один путь борьбы - физического их устранения».

Председательствующий прервал выступление Керенского вопросом, что он имеет в виду. Ответ последовал незамедлительно:

«Я имею в виду то, что совершил Брут во времена Древнего Рима».

Так мог сказать только человек, который прекрасно был осведомлен обо всех планах заговорщиков. По большому счету это выступление Керенского можно считать своеобразным сигналом готовности к скорому началу выступлений для всех его союзников.

Отъезд императора из Петрограда в ставку состоялся 22 февраля. А уже 23 февраля в столице начались демонстрации, скандирующие «Хлеба! Хлеба!». В городских складах с этот момент времени находился запас ржаной и пшеничной муки на 10-12 дней, кроме того, мука имелась еще и пекарнях. Поэтому можно уверенно говорить о том, что перебои со снабжением столицы хлебом были специально спланированы руководителями переворота именно к моменту отъезда императора в ставку.

Далее кто-то провоцирует рабочих выдвинуть явно нереальное требование о единовременном повышении зарплаты на 50%, которое, естественно, было отвергнуто хозяевами заводов и фабрик, что и вызвало 24 февраля начало забастовок. Причем на следующий день под лозунгами повышения зарплаты бастовали уже более 240 тысяч рабочих. Естественно, что этот взрывной процесс не мог быть самопроизвольным. Кроме того, во время демонстраций провокаторы неоднократно стреляли в полицию.

К вечеру были вызваны войска, которые в ответ на провокационные выстрелы в их сторону стали стрелять в демонстрантов. Однако уже в первые дни смуты выясняется, что войска крайне ненадежны. Основная причина этого состояла в том, что большинство солдат, находившихся в Петрограде, были просто необученной, недисциплинированной массой запасных гвардейских батальонов, многие из которых не были даже приведены к военной присяге Государю. А главное, эти отбросы российской армии категорически не желали отправляться на фронт.

Незадолго до февральских событий Николай II приказал убрать из столицы ненадежные части. Но ни градоначальник генерал Балк, ни командующий войсками Петроградского округа генерал Хабалов повеления императора не выполнили, сославшись на то, что в казармах совершенно нет места, а запасные батальоны некуда вывести. В России для этого было мало места! Зато вместо разложившихся войсковых частей генералы Балк и Хабалов отправили на фронт несколько тысяч городовых и нижних чинов полиции. В результате на 2,5 миллиона жителей Петрограда осталось менее 10 тысяч полицейских.

Изумляет поведение и самого императора. На его приказ один из генералов отвечает, что приказ выполнить он не может. А Николай II, вместо того чтобы тотчас же разжаловать генерала в рядовые, утирается и говорит: ну раз нельзя, так нельзя. Что уж тут поделаешь. По одному этому поступку последнего русского царя заговорщики могли безошибочно предсказать: если Николая II прижать к стенке, то он вне всяких сомнений отречется.

26 февраля взбунтовался Павловский полк, а на следующий день к нему примкнули Литовский, Преображенский и Волынский полки. В распоряжении Хабалова были 8 военных училищ, 2 кадетских корпуса, школа прапорщиков - все они сами рвались в бой, но командующий категорически запретил им участвовать в подавлении уличных беспорядков, приказав продолжать обычные занятия. Солоневич пишет о Хабалове:

«На петроградский гарнизон, и без того уродливый, бессмысленный, - откуда и зачем вытащили генерала Хабалова, полудремлющее бревно, бездарного, безвольного, глупого?».

Впрочем, Хабалов был вовсе не глуп, просто он служил уже другим хозяевам. В ночь на 27 февраля премьер-министр Голицын без согласования с императором пустил в дело заготовленный на всякий случай (подписанный, но без даты) царский указ о роспуске Думы и тем самым явно подыграл заговорщикам, поскольку автоматически сделал Думу центром революции.

В этот же день все правительство во главе со своим премьером подало в отставку и, не дожидаясь утверждения царем этой отставки и назначения нового правительственного кабинета, министры разбежались как клопы. Россия во время войны осталась без правительства! После этого командующий петроградским округом генерал Хабалов спрятался в здании Адмиралтейства и не подавал оттуда никаких признаков жизни.



Кто же организовал двоевластие в России?
В результате единственной реальной властью в столице осталась только Государственная Дума. Учуяв это, к ней под звуки военных оркестров стали подходить для присяги на верность войска. Причем как бунтовавшие против Государя, так и подавлявшие эти беспорядки в предшествующие дни. Дело дошло до того, что моряков Гвардейского экипажа привел к Таврическому дворцу украшенный красным бантом великий князь Кирилл Владимирович. Будущий самопровозглашенный император Кирилл I.

28 февраля в Таврическом дворце создается временный комитет Государственной Думы, самозванно присвоивший себе права правительства страны. Из 13 членов этого комитета 11 являлись масонами.

Одновременно эсеры и меньшевики создают временный исполнительный комитет Петроградского Совета, который 28 февраля проводит выборы в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Руководство Совета избирается исключительно из членов масонских лож - Чхеидзе (председатель), Керенский и Скобелев (заместители), Соколов (секретарь), по совместительству являвшийся еще и секретарем Верховного Совета масонов. Заметим, что никакого отношения к созданию Советов в феврале 1917 года большевики практически не имели.

В результате, якобы совершенно самопроизвольно в России возникают два центра власти, но оба эти центра возглавляют представители разных политических направлений, принадлежащих к одной и той же масонской организации. Надо ли после этого еще говорить, кто стоял за дворцовым переворотом в феврале 1917 года и кто организовал двоевластие?

Большинство в Исполкоме Совета и в самом Петроградском Совете принадлежало меньшевикам и эсерам. Влияние большевиков на рабочие и солдатские массы в начале февральского мятежа было весьма незначительным, что, естественно, отразилось на численном представительстве большевиков в Совете и его руководстве. Поэтому и невозможно списать на большевиков весь этот февральский шабаш.

Впрочем, здесь необходимо отметить, что Исполком Петроградского Совета образовался только 27 февраля, а беспорядки среди рабочих, вне всякого сомнения, в высокой степени организованные и координированные из единого центра управления, начались в Петрограде 23 февраля. В этой связи возникает вполне закономерный вопрос: какая политическая сила руководила этими беспорядками и на чьи деньги они были организованы?

Скажем, по мнению историка Олега Платонова, такой силой являлся «германо-большевистский альянс». Однако факты явно противоречат этой гипотезе. В феврале 1917 года большевики еще не имели скольлибо существенного влияния в рабочей среде, что, в частности, и выразилось в результатах выборов в Петроградский Совет. Поэтому организовать февральские забастовки и демонстрации практически могли лишь меньшевики и эсеры, чье руководство состояло в масонских ложах и было ими управляемо.

Фактически уже 28 февраля Николай II был отстранен от власти. Однако это было бы абсолютно невозможно, если бы масоны не контролировали деятельность ставки главного командования русской армии. В принципе, в Могилев, где находился царь, можно было перенести не только военное, но и гражданское управление страной. Задавить мятеж, с очень большими оговорками победивший в столице империи, не представляло особого труда. Достаточно вспомнить, как во время революции 1905 года были подавлены гораздо более мощные вооруженные восстания в Петербурге и Москве. А в данном случае достаточно было просто перерезать железнодорожное снабжение столицы, и революция была бы задушена в зародыше.

Но генерал Алексеев не только ничего не сделал для подавления мятежа. Напротив, он использовал волнения в Петрограде для самого жесткого давления на царя с целью заставить его отречься от престола.

Алексеев фактически отстраняет императора от управления армией и, явно выходя за пределы своих полномочий, рассылает тенденциозный циркулярный запрос командующим армиями с вопросом согласны ли они с отречением императора.

В этом запросе Алексеев грубо фальсифицирует реально сложившуюся обстановку в стране, утверждая, что войска деморализованы и войну можно продолжить только при условии отречения Николая II. Кроме того, Алексеев информирует своих корреспондентов, что якобы беспорядки охватили большую часть России и, в частности, Москву, что являлось заведомой ложью. Ибо Алексееву было прекрасно известно: беспорядки происходили только в Петрограде, Кронштадте и Гельсингфорсе.

Немощность и фактическая неспособность Николая II управлять страной стала очевидным фактом даже для самых верных сторонников монархии. Поэтому при сложившихся обстоятельствах неудивительно, что все командующие фронтами и флотами в ответ на запрос генерала Алексеева выразили свое согласие с отречением Государя императора. Исключением стал командующий черноморским флотом адмирал Колчак, вообще никак не ответивший на запрос Алексеева.

Тем временем Николай II выезжает из Ставки в Петроград, но в Малой Вишере до него доходят слухи, что дальнейший путь перекрыт мятежными войсками, поэтому император поворачивает свой поезд на Псков. На станции Дно близ Пскова царь фактически становится пленником в руках изменника командующего северным фронтом генерала Рузского, который прямо заявляет ему, что сопротивление мятежникам бессмысленно и надо сдаться на милость победителя.

От имени Думы к императору с требованием об отречении приезжают Гучков и Шульгин. Последний всегда слыл убежденным монархистом, и его присоединение к требованию об отречении Николая II от престола окончательно погасило в царе последнюю искру надежды.

И в этой сложнейшей ситуации Николай II делает еще одну непоправимую ошибку. Он отрекается не только сам, но и отрекается от имени сына, царевича Алексея, называя своим преемником родного брата Михаила. Тем самым он лишает сторонников царской власти их основной надежды - сделать регентом при несовершеннолетнем Алексее великого князя Николая Николаевича, наверное, единственного в тех условиях человека, способного сохранить монархию в России и довести империю до победы в войне. Одновременно Николай II под нажимом Гучкова назначает председателем нового правительства князя Львова, тем самым создает в общественном мнении еще и иллюзию законности Временного правительства.


Мавр сделал свое дело - мавр может уйти
Планы участвовавших в заговоре монархистов полностью сорваны, и в этих условиях уже ничто не может помешать масонам реализовать их извечную мечту, окончательно уничтожить монархию в России. Ведь запугать крайне нерешительного, да и не способного управлять страной Михаила Александровича для них не представляло никакого труда.

Вот как эту ситуацию много лет спустя в своих воспоминаниях описывает «правоверный» монархист Шульгин:

«Я услышал голос, который я с трудом узнал, до такой степени он был хриплый и надорванный...

- Да, это я, Милюков... не объявляйте манифеста... Произошли серьезные изменения...

- Но как же?.. Я уже объявил...

- Кому?

- Да всем, кто здесь есть... какому-то полку, народу... Я провозгласил императором Михаила...

- Этого не надо было делать... Настроение сильно ухудшилось с того времени, как вы уехали... Нам передали текст... Этот текст совершенно не удовлетворяет...»

Только вдумайтесь! Милюкова не удовлетворяет текст отречения Государя императора!

«...совершенно необходимо (Кому? Масонам?! - Ю.Ж.) упоминание об Учредительном собрании...»

А вот так Милюков незатейливо переходит от программы-минимум - дворцового переворота - к следующей ее ступени - свержению самодержавия. При этом ему уже мало самого отречения. Милюкову необходимо, чтобы император, вопреки всем законам империи, самолично зафиксировал законность незнамо кем придуманного Учредительного собрания!

«...Не делайте никаких шагов, могут быть большие несчастья...»

На самом деле остались буквально последние часы, когда еще можно было бы предотвратить надвигающуюся национальную катастрофу. Но Шульгин абсолютно деморализован и уже не способен адекватно оценивать ситуацию.

- Единственное, что я могу сделать, - это отыскать Гучкова.

Это называется монархист! Ему только что предложили принять активное участие в уничтожении российской монархии, а он в ответ: сейчас я отыщу Гучкова. Нашел, кого искать в такой момент!

А вот описание Шульгиным шабаша, на котором нечистая сила окончательно лишила разума последнего представителя династии Романовых:

«Посредине между нами в большом кресле сидел офицер - моложавый, с длинным худым лицом... Это был великий князь Михаил Александрович, которого я никогда раньше не видел. Вправо и влево от него на диванах и креслах - полукругом, как два крыла только что провозглашенного мною монарха, были все, кто должны были быть в его окружении...

Говорил Керенский: ... я обращаюсь к вашему высочеству... как русский к русскому. Умоляю вас во имя России принести эту жертву!.. Если это жертва... Потому что, с другой стороны... я не вправе скрыться здесь, каким опасностям вы лично подвергаетесь в случае решения принять престол... Во всяком случае... я не ручаюсь за жизнь вашего величества».

Казалось бы, все ясно, император Михаил подвергся шантажу и явным угрозам. Что же в этой ситуации делает «истинный» монархист Шульгин:

«Я сказал: «Обращаю внимание вашего высочества на то, что те, кто должны быть вашей опорой в случае принятия престола, то есть почти все члены нового правительства, этой опоры вам не оказали...»»

Спрашивается, а нужно ли было Михаилу правительство, которое изначально отказывается служить его опорой?

«...Можно ли опереться на других?..»

Нет чтобы сказать: «Ваше величество, здесь собрались явные предатели России, прикажите их арестовать и можете полностью рассчитывать на меня! Но «монархист» на такой поступок не способен. Вместо этого он мямлит:

«...Если нет, то у меня не хватит мужества при этих условиях советовать вашему высочеству принять престол».

В этой ситуации Керенский ведет себя как абсолютный хозяин положения, за которым стоит реальная сила. Он не только громогласно угрожает Михаилу расправой в случае принятия им престола, но, когда Милюков начинает о чем-то говорить с Шульгиным, грубо прерывает их беседу:

«Вдруг Керенский с трагическим жестом схватил меня за руку. Я не позволю... мы условились... Никаких сепаратных разговоров».

Чтобы Михаил не сотворил еще какого-либо фокуса, текст акта его отречения был написан и тщательно отредактирован двумя высокопоставленными масонами - Н.В. Некрасовым и В.Д. Набоковым. Этот документ, подписанный Михаилом Романовым, и поставил окончательную точку на пятисотлетней судьбе российской монархии. Февральская революция вовсе не была такой мирной и бескровной, какой ее иногда пытаются изобразить. Только в Петрограде погибло около полутора тысяч людей.



Какова же была истинная цель масонской клики Керенского?
Февральский переворот в России стал возможен только потому, что в борьбе против Николая II масонам с помощью двуличия, хитрости и прямого обмана временно удалось объединить самые противоположные и, казалось бы, абсолютно непримиримые силы: от монархистов до эсеров и меньшевиков. Разумеется, что объединение столь разнородных политических сил потребовало наличия общего руководства всей этой сложнейшей политической операцией, которое осуществлял Верховный совет масонских лож Великого Востока народов России. При этом масоны исходили из иерархического принципа достижения целей, декларированных главными участниками переворота.

На первом этапе ставилась задача-минимум - добиться отречения от престола Николая II. Причем эта конкретная цель объединяла всех участников заговора, включая и значительную часть монархистов. Но как только цель дворцового переворота была достигнута, сторонники самодержавия стали лишними. И тут сразу же выяснилось, что монархисты, вопреки своим планам и ожиданиям, потерпели полный крах и были просто вышвырнуты из дальнейшего процесса исторического развития России.

Вера в царя мгновенно улетучилась из умонастроений русского общества сразу после того, как Николай II и его брат Михаил сами и, как большинству казалось, вполне добровольно отказались от престола, а бывший император вместе со своей семьей, словно уголовник, был посажен под стражу и жестоко третируем масонской прессой.

Монархизм как массовое политическое течение, как явление исчез. Как исчезли и все монархические организации, включая Союз русского народа. Ни один человек из свиты, из Двора, из правительства, из Сената, из столбовых князей и жалованных графов не оказал даже малейшего сопротивления масонской вакханалии. Вся царская администрация и весь высший слой аристократии в февральские дни просто сдавались на милость победителя.

Монархисты в эмиграции потом десятилетиями твердили, что все предали несчастного Государя и он остался один, как перст. Но прежде остальных Государя предали сами монархисты: все великие князья, Пуришкевич, Шульгин, сбежавшие в подполье Марков и Замысловский, да и суворинское «Новое время»... Никто из них публично так и не высказал даже простого осуждения переворота! Признала и благословила новую власть, сместившую помазанника Божьего, то есть сотворившую явно богопротивное действие, и русская православная церковь... И не случайно, что после февраля 1917 года не было сделано ни одной попытки освободить Николая II и его семью из заключения.

На втором этапе государственного переворота масонами ставилась задача создания в России буржуазно-демократической республики. Эта цель опять-таки объединила большинство политических сил России, но уже за исключением монархистов, с которыми теперь можно было и не считаться. Из списка победителей также была исключена практически маргинальная группа большевиков, не представлявших собой в то время сколь либо существенной политической силы, но уже объявившей о своем решении совершить в России социалистическую революцию, что вызвало у большинства политических деятелей России только смех. Но, как говорится, смеется тот, кто смеется последним.

Однако у международного масонского руководства была еще и цель-максимум, которая и должна была, по их замыслам, определить будущее России. Дело в том, что Россия была слишком велика территориально, обладала слишком большими потенциальными возможностями и в силу этого обстоятельства в скором будущем могла представлять слишком большую опасность для будущего масонского Запада. Поэтому задача-максимум всемирного масонства заключалась в расчленении России на ряд мелких и постоянно враждующих между собой государств.

По замыслам масонов, в феврале должно было быть уничтожено не только самодержавие, должна была быть уничтожена сама империя. Точно так же, как это несколько позднее победителями в войне было сделано по отношению к Австро-Венгерской империи. Но Россия была союзницей Антанты, и разделять ее после победы было бы уже просто невозможно. Поэтому оформить распад Российской империи было необходимо еще до победы над Германией и сделать это было необходимо руками дорвавшихся до власти «русских» масонов.

Поэтому уже 17 марта без каких-либо на то видимых оснований Временное правительство официально признает право Польши на независимость. На этот момент Польша юридически является частью Российской империи, оккупированной вражескими войсками. Так зачем же в создавшихся условиях понадобилось объявить независимость Польши, ведь это было равносильно ее официальной передаче в руки Германии.

А если уж Временное правительство само ставит вопрос о предоставлении независимости Польши, то как после этого можно говорить о присоединении к России заветных для нее проливов и Царьграда? Здесь бы Милюкову и задать его знаменитый вопрос: что это, глупость или предательство?

Разумеется, только на отделении Польши керенщина остановиться уже не могла, а потому начала свои игры с самостийностью Украины, Финляндии, Закавказья...

Далее стали предъявлять свои права на автономию Кубанское и Донское казачества. Сибирь и Закавказье потребовали для себя отдельных Учредительных собраний. А вскоре было объявлено самозваное объединенное правительство Юго-восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей. Свою «независимость» стали провозглашать и отдельные регионы, губернии и даже уезды!

Ныне весь этот развал страны списывается на большевиков, однако генерал Деникин в своих мемуарах резонно протестовал против такой субъективной интерпретации событий:

«Когда повторяют на каждом шагу, что причиной развала послужили большевики, я протестую. Россию развалили другие, а большевики - лишь поганые черви, которые завелись в гнойниках ее организма».

Февральщина застала страну, полную противоречий, но еще и сохранившую достаточное количество внутренних сил. Масонам же за несколько месяцев удалось обострить буквально все имевшиеся противоречия, разрушить государственный аппарат, полицию, армию, разведку, развалить экономику страны и приступить к главной их задаче - к территориальному развалу империи. Однако, сознательно развалив практически все институты власти, масоны в итоге оказались совершенно бессильными, у них просто не осталось никаких механизмов удержания власти.

Изначально для своей сатанинской борьбы против государственного аппарата и армии они использовали созданную ими систему двоевластия и с помощью Советов, в которых контролируемые ими партии меньшевиков и эсеров захватили доминирующее положение, боролись против любых сил, отстаивающих национальные интересы России. Тем не менее, уже в сентябре свое большинство в Советах меньшевики и эсеры безвозвратно потеряли. А на их место пришли непримиримые враги - большевики и левые эсеры, которые и покончили со всей этой масонской камарильей.

http://nikolai2.ru/content/view/99/38

Из всего этого следует, что Николай Второй не отрекался от престола. От его имени составили манифест и подделали подпись, а потом объявили народу об отречении.
Поэтому в Царском Селе, Тобольске и Екатеринбурге содержали не гражданина Николая Александровича Романова, а императора Николая Второго, императрицу Александру, цесаревича Алексея, великих княжён Ольгу, Татьяну, Марию и Анастасию. И убили в подвале Ипатьевского дома ритуальным способом не гражданина Николая Алексанровича Романова, а императора Николая Второго, императрицу Александру, цесаревича Алексея, великих княжён Ольгу, Татьяну, Марию и Анастасию.

Не останавливайся! Вперёд!