Ксения вы меня разочаровываете. Так понятно что Булгаков владел богословскими вопросами и совершенно понятно что искажал Евангелие. Но из чьих уст было это искажение? Кто заказал Мастеру этот роман? Сатана. Это как раз гениальное изображение сатанинского взгляда на Христа. Ложного взгляда.

о. Лапшин, Владимир Николаевич


(1948) - деятель модернизма и экуменизма. Последователь о.А. Меня.

В 1978 г. познакомился с о.А. Менем. В 1984 г. о.В.Л. поступил в Московскую духовную семинарию, которую окончил в 1987 г. В сентябре того же года был рукоположен в сан священника и назначен настоятелем храма Пресвятой Троицы в селе Ваулово Чеховского района Московской области.

В 1992 г. был переведен в Москву в храм Космы и Дамиана в Шубине. С 1992 г. является постоянным автором и ведущим христианского церковно-общественного радиоканала (ведущий программ "Дискуссии на тему" и "Размышления над посланиями святых апостолов").

С 1996 г. - настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы на Успенском Вражке.

Сторонник обновленческих изменений Православного Богослужения, замены церковнославянского языка в Богослужении. Подписал Обращение от 10 апреля 1994 г. с призывом к дискуссии по вопросу богослужебного уклада.

В 1997 г. в Обращении к клиру г. Москвы Патриарх Алексий II так характеризовал о.В.Л.: Священник Владимир Лапшин договорился до того, что за гробом есть покаяние, а Введения во храм Пресвятой Богородицы, напротив, не было. Его высказывание об основателе ислама свидетельствует о полной богословской безграмотности. Защищая Г.П. Якунина и объясняясь в любви к защитнику тоталитарных сект, священник Владимир Лапшин упрекает Священноначалие в мести, говорит, что ответили злом на зло. Но разве лишить сана противника Церкви — зло? Говоря слушателям неправду о Патриархе Ермогене, о монашестве, о Господе Иисусе Христе, Который якобы присутствует в других религиях, горе-пастырь Владимир Лапшин сам вместо добра несет зло. Перед демонстрацией кощунственного фильма «Последнее искушение Христа», когда Священноначалие и православный народ выступили с резким осуждением данного шага, тот же священник Владимир Лапшин призывал к просмотру фильма, мотивируя это тем, что нельзя осуждать того, чего не видел, то есть грех можно осуждать только после того, как его совершил.

Поддерживает контакты с "экуменической" общиной Тезе (Франция).

Учредитель "Общедоступного православного университета, основанного о.А. Менем". Ректор этого "университета", преподает "основы веры" и литургику. В 1991 г. вошел в состав Правления Российского Библейского общества.

А потом произошло необъяснимое - будто вмешалась какая-то неведомая сила, которая хотела от Булгакова не скорой гибели, а неких великих свершений.

А с чего бы это Булгакову, который давно уже отошел от веры, быть на стороне Христа, грубо говоря? Если добавить сюда еще обстоятельства, при которых был написан роман (абортирование собственного ребенка, наркотики) - получается классическая картина одержимости.

Откровения змия

Иеромонах Нектарий (Лымарев)

В марте 1917 года молодой земский врач М.А. Булгаков вернулся из отпуска в село Никольское Смоленской губернии - место своего служения. Отпуск он проводил в Саратове и Москве, и то, что он видел там, не могло доставить радости. Симптомы начинавшейся революции были столь же тоскливы, что и симптомы сифилиса, от которого каждый день пользовал доктор толпами бежавших с фронта в родные деревни солдат. Так что возвращение домой означало возвращение к тяжким, полным изнурительного труда будням деревенского лекаря.
В один из таких дней ему пришлось отсасывать ртом через трубочку дифтеритные пленки из горла тяжелобольного мальчика. По неосторожности одна из пленок попала в рот самого врача. Неудачно сделанная прививка вызвала страшный зуд во всем теле, спасти от которого могло, как казалось, лишь одно средство - инъекция морфия. Шприц со спасительным раствором принес покой и отдых от несносной боли.
Прошло несколько дней, необходимость в морфии отпала, но доктор не спешил отказываться от чудесного действия белого кристаллического порошка. Более того, стал принимать его два раза в день. Моменты приема наркотика стали казаться ему "высшей точкой проявления духовной силы человека". Он садился за стол и начинал писать, пытаясь передать то, что открывалось тогда его мысленному взору.
Странное видение поразило воображение доктора - огненный змей, сжимающий в своих смертоносных кольцах женщину. Впечатление было столь сильным, что требовало излиться на бумагу.
Это видение уже не впервые посещало Булгакова. В 1913 году студент-медик Киевского университета принес домой кокаин, предложив участвовать в эксперименте и своей молодой жене. Плодом этого опыта явился недописанный рассказ "Зеленый змий", вызванный наркотическим переживанием, облеченным в образ огромного смертоносного змея.
Тогда, в 1913 году, ни кокаин, ни литература не успели увлечь Булгакова. События 1917 года, связанные с приемами морфия, наполнили новой силой ставшие уже забываться образы и ощущения. Доктор вновь принимается за литературные опыты, скрывая написанное даже от жены, так как не надеялся, что кто-нибудь будет в состоянии понять переполнявшее собою его душу.
Долго использовать морфии в качестве источника для вдохновения не получилось - довольно скоро открылись его коварные, предательские свойства. Болезнь морфинизма принимала все более очевидные размеры, пришлось уехать сперва в Вязьму, затем в Киев. Потребность в наркотике возрастала с каждым днем, доставать же его становилось все сложнее, что вызывало мучительные приступы синдрома абстиненции (ломок). Булгаков издергался, осунулся, постарел - казалось, смерть подступила совсем близко.
Однако произошло нечто чудесное, случающееся в таких случаях не часто, -смерть отступила. Постепенно Булгакову удалось сократить прием морфия, а затем совсем оставить его. Но разбуженное наркотическим вдохновением литературное дарование не исчезло, с скором времени оно заставило бывшего земского врача весьма решительно изменить свою жизнь, отдавшись литературе и навсегда оставив медицину.
Не будем считать этот период жизни М.А. Булгакова чем-то маловажным, видеть в его увлечении морфием лишь трагический недуг. Все окажется гораздо серьезней, если соотнести вышеуказанные обстоятельства его биографии с той практикой и тем пониманием значения приема наркотических средств, которые существовали с древнейших времен. Согласно апокрифической "Книге Еноха", еще допотопное человечество обучил "силе корней и трав" демон Азазель (не случайно его имя будет использовано в романе "Мастер и Маргарита"). Древние греки и римляне, шумеры Ассирии, даосы Китая, зороастрийцы и индуисты, шаманы Сибири и Америки, друиды кельтов и мусульманские суффии, словом, мистики едва ли не всех времен и народов использовали наркотики как магическое средство. Наиболее частое их применение - в мистериях и при обрядах инициации (посвящения). С их помощью посвящаемый становился способен узреть невыразимое, проникнуть в мир духов, чтобы приобрести сверхъестественные способности и дарования. Цена посвящения - ритуальная (и, конечно же, вечная) смерть посвящаемого, как бы заново рождающегося после этого, но уже в ином качестве "избранника богов".
Происшедшее с доктором Булгаковым было именно посвящением в литературу, совершившимся по всем правилам древних мистерий. Здесь присутствовали все три их составляющие: опыт соприкосновения с иным миром для получения мистического озарения, опыт смерти, умирания и, наконец, возрождение в ином качестве.
Морфий "убил" врача Булгакова и родил - гениального писателя. Конечно, всякий талант дается от Бога, но то, как он раскроется и будет использован, под чьи знамена будет принесен своим обладателем, во многом зависит от того, куда склонится свободная воля человека. Интерес или, скорее, какая-то болезненная тяга ко всему мистическому и оккультному существовала у Михаила Афанасьевича с детства, проявляясь в чтении литературы подобного рода, увлечении спиритическими сеансами и т.д. Однажды ночью, будучи еще юношей, он разбудил свою младшую сестру Надежду и спросил: "Знаешь, где я сейчас был? На балу у сатаны!" Не сам ли хозяин того бала через несколько лет явился в своем издревле известном образе, чтобы в наркотических видениях вдохновить его литературные начинания.
Сам Булгаков вполне осознавал демоническое начало в своем творчестве, как видно из его произведений и писем. Его первая жена вспоминала, что в середине 20-х годов он часто изображал на листках бумаги Мефистофеля и раскрашивал цветными карандашами. Такой портрет, заменив собою икону, всегда висел над рабочим столом писателя.
Источник вдохновения не мог не оказать влияния на содержание творчества. Болезненное очарование смертью, страсть к разрушению, дух кощунства, копившиеся в душе писателя, должны были найти свое выражение. Смерть, одновременно и пугающая, и притягательная, становится, можно сказать, главным героем его произведений. Бесы, сеющие разрушение и смерть, по автору, мстят всему живому. На это же указывает их "огненное дыхание" и жар, несвойственные вообще-то хладнокровным рептилиям. Примечателен и тот адрес, откуда они начинают поход на Москву: село Никольское Смоленской губернии. То самое, где получил свое наркотическое посвящение сам Булгаков, зачарованный смертоносной красотою сжимающихся огненных змеиных колец.
Пройдут годы, и они все же совершат свой неудавшийся поход на Москву, но на сей раз уже в ином, более импозантном обличье. В черновиках и ранних версиях романа "Мастер и Маргарита" Воланд со своей свитой почти полностью уничтожают Москву, по воле автора предав ее пожарам и разрушению. Только в последней версии романа Булгаков умеряет жестокость этих глав, ограничив ее безобразиями в "Торгсине" и "Грибоедове", да и то "без членовредительских штук".
Еще в ранней юности отвергнув веру в Божество Иисуса Христа, Православное учение о Нем и о мире, Булгаков при этом не был все же ни атеистом, ни сатанистом в полном смысле этого слова. Хотя его произведения полны открытого прославления сатаны, кощунственных выпадов против священнослужителей и внешнего выражения религиозности, хотя он остро чувствовал свою связь с демоническим миром, при этом он, как ни странно, по-своему верил в Бога и Христа, обращался к Нему и даже возмущался атеистической прессой. Об этом ясно свидетельствуют его собственные дневниковые записи, пометки в рукописях, воспоминания знавших писателя при жизни.
Эта удивительная двойственность, сознаваемая самим писателем, требовала философского и даже богословского (вернее, богоискательского) осмысления и обоснования. Попыткой этого стал последний, самый важный для Булгакова роман "Мастер и Маргарита". Сделать это было тем более необходимо, чем ближе подходила страшная гостья - смерть. О том, что она близка, Михаил Афанасьевич знал очень хорошо. Он сам за несколько лет с точностью предсказал год и обстоятельства своей кончины, когда ничто еще как будто не предвещало ее.
Постепенно к нему приходит понимание того, что этот последний "закатный" роман, с такой неотступностью пишущийся даже не им, а через него, - это уже не просто литературное произведение, а исповедание веры. Он надеется в надвигающейся Вечности получить по этой "вере своей" от "своего", им самим "угаданного" Христа. Ведь Христа Православной Церкви "никогда не было", все "переврали ученики". А помощь в таком "спасении души" окажет сатана - такой симпатичный, умный, справедливый и почти всемогущий. Бог и сатана, по Булгакову, - две части одного целого, сатана - выразитель и орудие справедливости Божией, без него невозможно не только творчество, но и жизнь на земле. Он накажет подлецов, а романтическому Мастеру воздаст вожделенным вечным покоем.
Все это более чем импонирует желающим идти по жизни "широким путем". Облеченные с талантливостью в форму художественного повествования идеи романа, должно быть, и стали тем плодом, которого ожидали от Булгакова столь внимательные к нему силы, в ведомстве которых нужные им "рукописи" "не горят".
Пролежав более двадцати лет в архиве писателя, рукопись "Мастера и Маргариты", наконец, увидела свет в России в 1966 году. В том же году вышла в Америке "Черная библия" сатаниста Ла Вэя, популярной версией которой явилось творение Булгакова для советской и постсоветской интеллигенции. Да и не только для нее - для весьма многих молодых людей из самых разных слоев общества увлечение романом писателя - бывшего морфиниста - стало началом их увлечения магией, оккультизмом и наркотиками.
Говоря это, мы вовсе не призываем "скинуть" МА Булгакова и его творчество с "парохода современности". Невозможно человека, тем более писателя, красить одним цветом, да и не наше дело судить его. В жизни Михаила Афанасьевича, его характере проявились многие достойные уважения черты - верность своим принципам, смелость в отстаивании их, обличение подлости и пошлости. Его творчество, конечно, тоже не может быть однозначно отвергнуто. Многое в нем чрезвычайно талантливо и до сих пор актуально - "Собачье сердце", например. Мы говорим о необходимости разумной осторожности при обращении к нему, разборчивости, основанной на понимании небезопасности его идей и знании некоторых обстоятельств его жизни. Обстоятельства эти очень трагичны. Они наложили на весь внутренний облик МА Булгакова и на его литературное наследие губительную печать глубокого общения с врагом рода человеческого, "змием древним", некогда сжавшим душу писателя своими смертоносными огненными кольцами

вообще не в тему ты пишешь, взаимоисключающие вещи - нелзя быть православным человеком и его разрушать при этом
чисто поспорить хочется?

Вы думаете? А с чего бы это Булгакову, который давно уже отошел от веры, быть на стороне Христа, грубо говоря? Если добавить сюда еще обстоятельства, при которых был написан роман (абортирование собственного ребенка, наркотики) - получается классическая картина одержимости. То есть он омыл руки в крови младенца, закинулся морфинчиком и приступил к описанию бала сатаны - тут же налицо некая сакральность!

Хуже всего то, что произведение бесспорно выдающееся. Я сама с упоением перечитывала его раз десять (отдельные куски могу цитировать), но до воцерковления никогда не задумывалась о глубинном содержании романа.

Как бы то ни было, давайте прикинем, какой плод принесло это произведение:
Всем известно, что его называют "Пятым Евангелием", "Евангелием по-Булгакову", "евангелием от Воланда" и т.п. Называют не с осуждением, а с восхищением: вот, мол, это и есть настоящее евангелие, в нем истина - истина гуманизма.

Ведь библейские мотивы в МиМ - полуправда, или искаженная правда, что гораздо хуже откровенной лжи, которую легко распознать. То есть вроде бы был такой Иешуа (якобы Иисус), Понтий Пилат, Левий Матвей, но читатель-то, не знакомый с Евангелием, в деталях не разберется, а схавает все как есть. Например, когда я читала этот роман, мне каждый раз было как-то немного стыдно за этого Га-Ноцри... какой-то он жалкий, неловкий. Стремный, как сказали бы сейчас. Не говоря уж об его ученике "с козлиной бородой", который почему-то ею все время тряс. Короче говоря, "не айс". Воланд - напротив, величественный, мужественный такой, могущественный, ух! А если читатель напрямую будет отождествлять этого Га-Ноцри с Христом - это настоящая беда! образ Христа будет уже изначально испоганен.