а вообще...
наионал-делмакратия - это капустно-сосисечная идеология филистеров.
Особенно показательно в этом отношении обезгаживание Крыловым жертвенности солдат на войне. И как альтернативу он предлагает (да что там предлагает? Требует!!) диванный комфорт мещанина
вот цитата из некой статьи по поводу сравнения подвижничества державного типа человека и обывательским
Цитата:
Чем отличается «малый», недержавный народ от народа «большого», державного? Как раз именно тем, что стремится жить в пределах известного, знакомого и предсказуемого. Для «малых» народов нет большой родины,— «свое» для них — только то, что может быть воспринято непосредственно, чувственно, визуально, «контактно»,— то, что всегда находится в пределах личной «досягаемости» У «большого» народа иная шкала измерений. Только «большой» народ способен понимать «свое» сквозь призму духовного, идеального: «свое» — это все то, что причастно идее, которой он служит и которую стремится воплотить в жизнь. «Своим» может быть даже то, с чем ты никогда непосредственно не соприкасался, но с которым ты неизменно ощущаешь невидимую связь благодаря духовному единству. Именно на этой почве возникает чувство большой родины. Способность преодолевать границы чувственной данности — вот что в первую очередь отличает «большой», державный народ от народа «малого», или «гомеостатичного» (по терминологии Льва Гумилева).
Итак, духовный импульс державности выражается в стремлении выйти «за», вовне: люди покидают дома, насиженные места, чтобы столкнуться с неизвестным, расстаются с привычным и понятным, чтобы постигнуть тайное, оставляют малую родину, чтобы обрести большую. Только так реализуется державный дух, точки приложения которого могут быть весьма различными. Но при этом неизменным остается одно — экспансия, расширение. Следовательно, противоположная державности тенденция — это, наоборот, возвращение к малому, вхождение в пределы известного и предсказуемого, погружение в чувственное, эмпирическое измерение. Это отказ от тайного во имя понятного и очевидного, это обретение малой родины взамен большой. И вместе с тем — это отказ от подвижничества, предпочтение личных интересов высшим целям. В общем, антидержавность в «чистом» своем проявлении есть типичное филистерство, то есть мелкий эгоизм с оттенками конформизма. Подвижник руководствуется соображениями долга, филистер — соображениями эмпирической пользы. Первый стремится вырваться за рамки обыденного, общедоступного опыта — в целях максимально возможной реализации возложенных на себя обязательств. Второй стремится к маленькому замкнутому «счастью», используя для этого наиболее подходящие средства. И если держава начинается с подвижников, то заканчивается она, как это убедительно показал Лев Гумилев, на филистерах. Поэтому, чтобы «просчитать», каковы перспективы того или иного государства или народа, достаточно обратить внимание на господствующие там общественно-политические и этические идеалы.
Когда народ и государство находятся на стадии державного подъема и укрепления, особым почетом и уважением начинают пользоваться великие и непревзойденные личности: божественные цари, великие вожди, великие религиозные подвижники, великие гении, наконец. Одним словом, все те, кто так или иначе олицетворяет уровень «выше среднего», то есть нечто необычное, из ряда вон выходящее и неповторимое. И наоборот, когда народ и государство движутся к упадку, на общественно-политическую авансцену выбирается «средний человек» — совершенно безликий и невыдающийся, некий усредненный идеал, образное воплощение жизненных интересов доминирующей части «граждан». Короче говоря, символом державного подъема является великая личность (то есть собственно личность), в то время как символом державного упадка является безликая посредственность (но с претензией на особую индивидуальность - Юрганов). И это нисколько неудивительно, ведь «большой» народ в сравнении с «малым» — все равно что гений в сравнении с бездарностью. Поэтому «большие» народы — это именно народы-гении, народы-«личности», тогда как «малые» народы всегда безлики, всегда посредственны и бездарны. Гениальность же есть особая форма подвижничества, поскольку требует подчинения личных прозаических интересов более высоким целям, ради которых истинный гений готов принести в жертву даже свое маленькое «счастье», которое обычно всегда так дорого посредственностям.
Из сказанного следует, что державный распад возникает в результате стремления большинства индивидов к локальному, замкнутому существованию — исключительно в условиях чувственно воспринимаемых связей. Все, что выходит за рамки непосредственного опыта и личных интересов вызывает у таких индивидов чувство полного безразличия. Так рушатся духовные связи, скрепляющие державный народ в монолитное целое, и утрачивается понятие большой родины. В общем, это есть прямой путь в «малый» народ.
Целиком
статья Олега Носкова тут