"(...) Таким образом, к тому моменту как Царь Петр Алексеевич стал в 1696 г. единоличным правителем Русского Государства, Церковно-государственные отношения находились в состоянии, близком к катастрофическому. Идея папизма не только прочно овладела умами и сердцами большинства Русских архиереев, но и начала активно воплощаться ими в жизнь, подтачивая здание симфонии изнутри и грозя обрушить его в самом ближайшем будущем. Положение осложнялось ещё и тем, что сами проводники папистских идей не осознавали ее разрушительной силы, а были уверены, что творят благое и святое дело защиты и укрепления Церкви Христовой.
Ни одно из Государственных мероприятий Императора Петра I не подвергалось такому невежественному истолкованию и злонамеренному оболганию, как подготовленная и проведенная Им реформа высшего Церковного управления. Глубоко и всесторонне продуманная, Богословски обоснованная, благодетельная как для Государства, так и для Церкви, и сумевшая отсрочить назревавшее крушение симфонии на целых два столетия реформа была усилиями сторонников папизма и церковных историков либерально-масонского образа мыслей представлена как нечестивое деяние, торжество идей цезарепапизма, дикий антиканонический произвол и порабощение Церкви Государством.
Для объяснения проведенной Императором реформы историки и публицисты этого лагеря строили самые фантастические и нелепые схемы вплоть до обвинений Петра I в тайной симпатии к лютеранству и желании устроить в России светское, нехристианское государство западного типа. В биографии Императора тщательно выискивались факты Его непристойного поведения, не церковности, неуважения к Русской старине, симпатии Его к западным формам жизни, и в совокупности этих разрозненных фактов пытались отыскать причины, побудившие Царя на реформу, сводя в конечном итоге всё к личности самого Петра.
Но нет ничего более абсурдного, чем объяснять личными причинами действия человека, который Сам о Себе сказал: “А о Петре ведайте, что жизнь Ему не дорога, лишь бы жила Россия, благочестие, слава и благосостояние Её”.
В действительности всё, что Император Петр позаимствовал с Запада, это идею о том, что Государство может иметь свою собственную, самостоятельную цель в процессе обустройства земной жизни своих подданных.
Если до Петра I господствовало убеждение, что высшей и единственной целью Государства может быть лишь служение Богу, то Государь впервые допустил возможность для Государства преследовать и свою особую цель—достижения общего блага в земной жизни.
При этом, если на Западе идея общего блага полностью вытеснила из Государственной жизни идею служения Богу, и Государство там действительно стало светским, то в России идея общего блага и общей пользы была выдвинута Императором Петром не взамен, а в дополнение к основной идее служения Богу, от которой Петр Великий никогда и не мыслил отрекаться. Русское Государство и после Императора Петра оставалось Государством Теократическим, а не светским.
Царь Петр I воистину по праву принял звание Императора, ибо Он, как никто другой из Его современников, понимал древне-византийскую идею Империи с её принципом неразрывной связи Церкви и Царства, когда не только мощь и благоденствие Царства зависят от благоустроения и силы Церкви, но и расцвет самой Церкви возможен только в едином сильном Самодержавном Государстве, могущим оградить Церковь от всех угроз как извне, так и изнутри. Этого никак не хотело понять большинство Русских иерархов, мыслящих узко, смотрящих на Церковь как на изолированный организм (если не как на свою вотчину), которая Государству ничем не обязана, напротив последнее всем обязано Церкви.
Такие личности как Святитель Митрофаний Воронежский, Святитель Феофан Прокопович, которые решительно поддерживали преобразования Благочестивейшего Государя Петра Великого, понимая их насущную необходимость, составляли скорее исключение, чем правило.
Таким образом, в самом начале своего единоличного Царствования Государь Петр Алексеевич столкнулся в области Церковно-государственных отношений с двумя фундаментальными трудностями, которые он обязан был разрешить, если не желал погибели Русского Государства и Русской Церкви:
а) нежеланием подавляющего большинства Русских иерархов понимать значение Государства для Церкви и необходимости для Церкви Государственного служения и
б) повальным их увлечением папистским вариантом симфонии, при полной неспособности уразуметь гибельные последствия папизма.
Для решения этих проблем Петру I понадобилось ровно два десятилетия. Столько времени у Него ушло на всестороннее обдумывание способов и путей осуществления на Русской почве древне-византийской идеи Христианской Империи, в которой интересы Церкви и Государства не только могут, но и должны сливаться друг с другом.
По замыслу Императора Русская Церковь и Русское Государство должны по примеру Византии составить единый Церковно-государственный организм, в котором нет чисто Церковных и чисто Государственных задач, а есть общие программы и задачи, для решения которых Государство служит Церкви, а Церковь—Государству.
Фигура Императора—Помазанника Божия приобретала в этом организме, как и в Византии, центральное и самодовлеющее значение, ибо только в Его лице удавалось соединить, казалось бы, несоединимое—Небо и землю, Вечное и временное, Крест и меч, Церковь и Государство.
Государь был убежден, что укрепляя Свою монархическую власть, он служит не только Государству, но и самой Церкви, благоденствие которой напрямую связано с прочностью Государственного порядка. Только Христианская Государственная Власть Самодержавного Монарха в состоянии сохранить и обеспечить свободу и процветание Церкви, и потому долг Церкви всемерно поддерживать и укреплять эту Власть, служить Государю не за страх, а за совесть.
В этом своем убеждении и Имперском Духе Царь Петр следовал гораздо более древней традиции, чем традиция московской старины, за которую стояли Русские архиереи и старообрядческие раскольники. Их узконациональному пониманию Третьего Рима как наследника Правой Веры и Хранителя святоотеческого благочестия Святой Благоверный Государь противопоставил более глубокое понимание призвания Русского Царства—быть преемником Римской Христианской Империи, призванной осуществить Вселенскую миссию Православия. Идея Православного Императора как Удерживающего мировую апостасию являлась прямым следствием такого понимания идеи Третьего Рима.
К этой своей Вселенской задаче Россия смогла приступить лишь с конца XVIII столетия, так как в первые десятилетия XVIII века все усилия Петра I и Его Преемников были направлены главным образом на решение внутренних задач—сравняться в практическом плане с европейской цивилизацией, но само переосмысление Государственной идеологии с национальной на Вселенскую приходится именно на Царствование Императора Петра I.
Воспринявший принципы Византийской Теократической традиции Император Петр I не мог рассматривать эпоху патриарха Никона, шедшую в разрез с этой традицией, ни как положительную, ни тем более как идеальную.
В своей борьбе с папистской угрозой, нависшей как над Церковью, так и над Государством, Петр I следовал традиции Византийских Императоров, которые при обнаружении папистских поползновений у Константинопольских патриархов просто на время упраздняли патриаршество и оставляли патриаршую кафедру вдовствующей, пока не находили кандидатов в патриархи, единомышленных Императору.
Продержав 20 лет патриаршую кафедру вдовствующей и не обнаружив среди Русских иерархов ни одного архиерея, способного понять глубину и размах проблем, вставших перед Русским Государством и Русской Церковью, Петр I решился на кардинальную меру и упразднил в Русской Церкви патриаршество вообще. В этом отношении он довёл практику Византийских Императоров до логического конца, выкорчевав самый корень папистских настроений Церковной иерархии. Однако никакого понимания необходимости такой меры Император Петр I со стороны Русского духовенства не встречал, напротив, оно защищало церковно-государственное двоевластие, считая его не гибельным, а спасительным и богоугодным.
В виду такого положения дел Петру I не оставалось ничего иного, как только, не касаясь принципиальных основ Церковного устройства, уничтожить оказавшееся опасным для Государства и Церкви патриаршее правление и заменить его соборным, обязав каждого члена учреждаемого собора верноподданнической присягой. Это было не нападение на Церковь со стороны Государства, как об этом потом писали сторонники ереси папизма, а самозащита Государства, предпринятая не против Церкви, а против разрушителей Империи, прикрывавших свои далеко не благовидные цели именем и благом Церкви.
Он не только лично не мыслил Свою Власть не Православной, но и впервые на Руси законодательно закрепил положение, что обладающий Царским Престолом Император не может исповедовать никакой другой Веры, кроме Православной, и Его обязанность – быть Верховным Защитником и Хранителем догматов Православия, блюстителем правоверия и всякого благочиния в Святой Церкви.
Петр Алексеевич лично не был против самого патриаршества в правильном его понимании. Государь хотел избрать патриархом Святителя Митрофания Воронежского, но тот преставился. Царь пробыл у него до самой его кончины и Своими руками затворя ему очи и дав повеление заготовить всё к приличному его погребению,вышел весь в слезах. Вскоре, Он лично нес гроб с телом усопшего верного Своего архипастыря.
(...)".
http://zargradet.ru/?page_id=1344
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
