"Обмен" знатью между Русью и Литвой был вполне обычным явлением. Из Литвы пришли Голицины, Трубецкие, Милославские. Великое княжество Литовское в принципе было неустойчивым политическим образованием.

Так и я о том же - вполне обычное явление.

То есть вы считаете нормальным во время войны перебежать к врагу и воевать против своих??? В таком случае может быть будете ещё и Власова оправдывать? А ведь по сути Курбский такой же иуда как и этот ублюдок Власов. А что очень много сходства и тот и другой занимали высокие посты в войсках, были неплохими военачальниками, оба перешли на сторону иностранных агрессоров во время военных действий, и также потом оправдывали своё предательство недовольством "нехорошей" властью, борьбой за свободу и т.п. а потом и подохли оба как собаки.

Ещё раз - для вотчинников отъезд был в порядке вещей. Князей и высшего боярства.

============

По всему видать, что Дмитрием Прянишниковым движет желание оправдать поступок Курбского, а через это попытаться оправдать и себя. Ведь и сам Прянишников совершил предательство, переметнувшись от черносотенцев к либералам.

Я оправдываю Курбского? Василий, вы свихнулись окончательно?

Да, и как быть с Тихомировым? Зубатовым?

Вы задрали
предупреждение за коверкание русского языка

Тихомиров - бывший революционер, который стал православным монархистом. Он был левым, а стал правым, т.е. выбрал правду.
А вот Курбский, Прянишников и некоторые другие поступили наоборот.
Дмитрий, может одумаетесь?

Вячеслав Манягин:

"(...) Имена недругов святителя /митрополита Филиппа/ хорошо известны историкам. Это новгородский архиепископ Пимен - второе лицо в заговоре 1569 г., епископы Пафнутий Суздальский и Филофей Рязанский, а так же их многочисленные клевреты (28). Еще при поставлении святителя на митрополию в 1566 г. они "просили царя об утолении (!) его гнева на Филиппа" (29). Иоанн же, отнюдь, гнева на нового митрополита не имел, даже когда тот просил его за опальных новгородцев или обличал недостатки правления. Царь еще сильнее желал видеть на московской кафедре человека, знакомого ему с детства, прославленного честностью и святостью (30). Для тщеславных и честолюбивых интриганов избрание Филиппа было равно катастрофе. После раскрытия заговора Федорова-Челяднина (1567 г.) митрополит выступил в поддержку державной политики царя и публично обличал сочувствовавших заговорщикам епископов (31). Это показало им. что новый заговор не будет иметь успеха, так как даже в случае ликвидации Грозного изменникам придется столкнуться с митрополитом, стоящим на страже интересов Отечества. Поэтому они взяли курс на устранение св. Филиппа с кафедры.

     Сначала интриганы попытались вбить между святителем и царем клин клеветы (32). Орудием послужил царский духовник, который "явно и тайно носил речи неподобные Иоанну на Филиппа" (33). А Филиппу лгали на Иоанна. Но эта попытка не удалась, так как царь и митрополит еще в 1566 г. письменно разграничили сферы влияния: один не вмешивался в церковное управление, а другой не касался государственных дел. Когда святого обвинили в политической неблагонадежности. Иоанн просто не поверил интриганам и потребовал фактических доказательств, которых у них, само собой, не было (34).

     Тогда владыки новгородский, рязанский и суздальский заключили с высокопоставленными опричниками-аристократами союз против Филиппа (35). К делу подключились бояре Алексей и Федор Басмановы. Заговорщики сменили тактику. Для поисков компромата в Соловецкий монастырь направилась комиссия под руководством Пафнутия и опричника князя Темкин-Ростовского (36). Игумен монастыря Паисий, которому был обещан епископский сан за клевету на своего учителя, и девять монахов, подкупленные и запуганные, дали нужные показания. Остальное было делом техники. В ноябре 1568 года епископы-заговорщики собрали собор. Приговор собора, как и многие другие документы того времени, впоследствии был "утерян". Но известно, что особенно яростно "обличал" святого архиепископ Пимен, надеявшийся стать митрополитом (37). Надо особо отметить, что "царь не вмешивался в решения собора и противникам Филиппа пришлось самим обращаться к царю" (38). Г. П. Федотов, несмотря на всю свою предубежденность против царя, отметил: "Святому исповеднику выпало испить всю чащу горечи: быть осужденным не произволом тирана, а собором русской церкви и оклеветанным своими духовными детьми" (39). Из этого видно, что Иоанн добросовестно соблюдал подписанное соглашение о разграничении сфер деятельности церковной и светской власти. Царь пытался защитить святителя, но не мог нарушить соборного постановления. Свергнутый митрополит был арестован лично участником заговора А. Басмановым и заточен в Тверской Отроч монастырь под надзор еще одного заговорщика, "пристава неблагодарна" Стефана Кобылина.

     Но враги святителя просчитались. Пимен не стал митрополитом - Иоанн был не так прост и призвал на место св. Филиппа Троицкого игумена Кирилла. А в сентябре 1569 г. началось следствие о связях московских и новгородских изменников и их участии в устранении Филиппа. Святой стал очень опасным свидетелем и его решили убрать. Когда Малюта Скуратов, руководивший расследованием, достиг Твери, святитель был уже мертв. Малюте оставалось только доложить обо всем Иоанну. "Царь... положил свою грозную опалу на всех виновников и пособников его (св. Филиппа -авт.) казни" (40). Паисий был заточен на Валааме. Филофей лишен сана, пристав Кобылий, так неудачно "охранявший" святого, сослан в монастырь (41). Были казнены Басмановы и, после бездарной обороны Москвы в 1571 г., князь Темкин-Ростовский. Не ушли от расплаты и другие преступники, в первую очередь Пимен, заключенный в Веневский Никольский монастырь.

     Но и много лет спустя участники заговора не прекращали клеветать на царя и извращать исторические факты. В конце XVI века в Соловецком монастыре было написано житие святого Филиппа. Его составили со слов... державшего святителя в заключении пристава Стефана Кобылина (в монашестве - старца Симеона) и нескольких уцелевших соловецких монахов из числа тех девяти, что лжесвидетельствовали против святого Филиппа на соборе 1568 года (42). Нечего и говорить, в каком виде они, желая выгородить себя, преподнесли все поступки Иоанна и М. Скуратова. Например, житие рассказывает, как царь послал уже сведенному с кафедры, но еще находящемуся в Москве святому отрубленную голову его брата. Михаила Ивановича. Но окольничий М. И. Колычев умер в 1571 году, через три года после описываемых событий. В других изданиях жития брат заменяется племянником, сыном младшего брата Бориса (43). Практически все поздние варианты жития, изданные для "простого народа" (как дореволюционные, так и советского периода) имеют искажающие текст вставки, дословно повторяющие целые абзацы из сочинений Курбского или псевдоисторические лекции о правлении Иоанна IV. Вызывает удивление и то, что житие подробно передает разговор Малюты и св. Филиппа, а так же рассказывает о том, как Малюта якобы убил святого узника, хотя "никто не был свидетелем того, что произошло между ними" (44).

     Смерть митрополита стала последней каплей, переполнившей чашу царского гнева. Иоанн двинулся к Новгороду. Наверное, никакое другое событие того времени не вызвало такого количества гневных филиппик против царя, как так называемый "новгородский погром". Над возведением здания лжи поработали многие злые языки от Карамзина до К. Маркса. Но в основе их сочинений лежат вымыслы изменника Курбского, шпиона Штадена и ренегатов Таубе и Крузе. Из четверых на месте событий присутствовал один Штаден. О "погроме" писали и другие авторы, но они либо вообще не бывали в России, либо их "данные" настолько одиозны, что даже не все историки решились их повторить. Горсей, например, в своих "воспоминаниях" путает и время, и последовательность событий: Иоанн, якобы, отступая от Ревеля (а это было в сентябре 1558 года - авт.), "мстит" за поражение и "грабит" сначала Нарву (май 1558 г.), затем "милует" Псков и, наконец, вводит в Новгород 30.000 татар и 10.000 стрельцов (45) и уничтожает 700.000 человек (46)! Бредовость этого сообщения понятна каждому, кто знаком с историей. Во всех 150 городах тогдашней России не набралось бы, пожалуй, и половины названного количества убитых: единственным большим городом была Москва - около 100.000 жителей. Новгород был вторым по величине населения городом страны - примерно 26.000 человек. Остальные населенные пункты в нашем понимании больше всего напоминали села: Можайск - 5 700 человек, Коломна - 3 200, Серпухов - 2 500 (47).

     Истинные подробности января 1570 года можно было бы узнать из дела по новгородской измене. Оно хранилось в государственном архиве со времен Иоанна Грозного, пережило Смутное время, но не уцелело и исчезло в XIX в. точно так же, как другой важнейший документ той эпохи - Учредительная грамота опричнины.

     Известно, что 2 января 1570 года передовой отряд опричников выставил заставы вокруг Новгорода, а 6 или 8 января в город вошел царь и его личная охрана. Зимин пишет о" 15 тысячах опричного войска" (48), но из документов той эпохи известно, что число опричников никогда не превышало 5-6 тысяч, из которых 1200 человек были придворные и обслуживающий персонал и около полутысячи - царская гвардия (49). Костомаров неопределенно говорит о каком-то войске и отдельно о 1500 стрельцах (50). А Валишевский пишет, что Иоанн прибыл вслед за передовым отрядом всего с пятью сотнями людей (51). Зная, как часто в описании событий того времени появляются и пропадают по воле авторов нули (например, Горсей пишет о 700.000 убитых, а Валишевский исправляет эту цифру на 70.000; Карамзин сообщает о 800.000 сгоревших в Москве, а Костомаров - о 80.000) и, учитывая, что опричников было намного меньше, чем 15.000, вернее всего будет считать, что царь вышел в поход с 1500 опричниками. Из них 1000 составлял передовой отряд под командой М. Скуратова и 500 человек охраняли царя. Значение вопроса о численности опричного отряда в том. что количество участников похода прямо пропорционально числу казненных в Новгороде. Понятно, что если говорить о десятках или даже сотнях тысяч казненных, то тут и 15.000 стрельцов Зимина и даже 30.000 татар Горсея будет маловато. Но факты свидетельствуют об ином. Иоанн не собирался брать штурмом новгородские твердыни, он знал, что народ не позволит знатным заговорщикам закрыть перед ним ворота. Так и случилось. Передовой отряд арестовал знатных граждан, чьи подписи стояли под договором с Сигизмундом, и некоторых монахов, виновных в ереси "жидовствующих", которая служила идеологической подпиткой сепаратизма новгородской верхушки (52). Часть историков пишет, что были схвачены все монахи и священники, но известно, что царя встретил многолюдный крестный ход - не один же Пимен в нем участвовал!

     После прибытия государя состоялся суд. Сколько было приговоренных к смерти изменников? Отбросим 700.000 Горсея и даже 70.000 Валишевского, он и сам сомневался в достоверности этого числа. Псковская летопись пишет о 60.000, но данные Новгородской, более близкой к событиям, в 2 раза меньше: примерно 30.000 человек. Однако, и это количество, на 5000 превышающее население города, не вызывает доверия у исследователей (53). Таубе и Крузе сообщают о 15.000 казненных, но находились они в это время на берегах Волги! Зато Курбский, как всегда, впереди всех - пишет о 15.000 убитых в один день, тогда как даже такой недруг России, как Гуаньино ограничивается 2770 убитых. Историк Р. Г. Скрынников, на основании изученных документов и личных записей царя, выводит цифру в 1505 человек (54). Примерно столько же, полторы тысячи имен насчитывает список, посланный Иоанном для молитвенного поминовения в Кирилло-Белозерский монастырь (55). Много это или мало для искоренения сепаратизма на 1/3 территории страны? Пусть очевидцы "восстановления конституционного порядка в Чечне" решают этот вопрос сами.

     Но, может, все же правы те, кто сообщает о десятках тысяч "жертв царской тирании"? Ведь дыма без огня не бывает? Не зря же пишут о 5000 разоренных дворах из 6000 имевшихся в Новгороде, о 10.000 трупов, поднятых в августе 1570 года из братской могилы близ Рождественского храма? О запустении Новгородских земель к концу XVI века?
     Все эти факты объяснимы и без дополнительных натяжек. В 1569-1571 гг. на Россию обрушилась чума. Особенно пострадали западные и северо-западные районы, в том числе и Новгород. От заразы погибли около 300.000 граждан России (56). В самой Москве в 1569 г. гибло по 600 человек в день - столько же, сколько, якобы, ежедневно казнил в Новгороде Грозный (57). Жертвы чумы и легли в "скудельницу" у новгородского Рождественского храма. Это подтверждается и тем, что погибших свозили в братскую могилу все лето (58), но только в августе их отпели. Значит, сначала "жертв опричного режима" искали по окрестностям, свозили к могильнику, не отпевая, хоронили (это в православной-то России! - авт.), а через 7 месяцев решили поправить ошибку и отпеть? Совершенно не в духе времени. Зато, если это были жертвы чумы, все становится на свои места. Умерших от "черной смерти", как это часто бывало в средневековых городах, хоронили быстро, стараясь поскорее избавиться от зараженного тела. Да и отпеть умершего не всегда была возможность, потому что от чумы умирали и священнослужители. Именно такая ситуация сложилась в Новгороде весной и летом 1570 года. По словам Карамзина, "голод и болезни довершили казнь Иоаннову, так что иереи в течение шести или семи месяцев не успевали погребать мертвых: бросали их в яму без всяких обрядов" (59). Показательно, что именно этих людей, погибших от чумы, Кобрин самым бессовестным образом приписывает "тирану" (60), не обращая внимания на то, что они погибли через несколько месяцев после отъезда Иоанна из Новгорода.(...)"


1. Карамзин И. М. Предания веков.-М., Правда, 1987, с. 587.
2. Там же, с. 587.
3. Кобрин В. Б. Иван Грозный.-М., Московский рабочий, 1989, с. 60-61.
4. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 587.
5. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 73.
6. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 587.
7. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 78.
8. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 589.
9. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. -М., Мысль, 1993. с. 304.
10. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Россия времени Ивана Грозного.-М., Наука, 1982, с. 118.
11. Валишевский К. Иван Грозный.-Воронеж, ФАКТ, 1992, с. 272.
12. Там же. с. 272.
13. Там же. с. 271.
14. Там же, с. 271.
15. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 588.
16. Кобрин Б. Б. Указ, соч., с. 78. 
17. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 304.
18. Горсей Д. Сокращенный рассказ или мемориал путешествий -В кн.: Россия XV-XVII вв. глазами иностранцев.-Л., Лениздат, 1986, с. 164.
19. Федотов Г. П. Святой Филипп, митрополит Московский.-М.. Стрижев-центр, 1991. с. 81.
20. Муравьев А. Н. Путешествие по святым местам русским.-М.: Книга-СП Внешиберика, 1990. с. 53.
21. Валишевский К. Указ, соч., с. 272.
22. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 78.
23. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 118.
24. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 588.
25. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 78.
26. Горсей Д. Указ, соч., с. 164.
27. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 590.
28. Митрополит Иоанн Ладожский. Самодержавие духа.-СПб., Царское дело, 1995, с. 759.
29. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 301.
30. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 157; Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 75.
31. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 158.
32. Там же, с. 159.
33. Историй государства Российского: Жизнеописания. IX-XVI вв.-М., Книжная палата, 1996, с. 371.
34. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 158-159.
35. История государства Российского. Указ, соч., с. 371.
36. Костомаров Н. 1/1. Указ, соч., с.302.
37. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 77.
38. История государства Российского. Указ, соч., с. 368.
39. Федотов Г. П. Указ, соч., с.78.
40. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 160.
41. Карамзин Н. М. Указ, соч., с.610.
42. История государства Российского. Указ, соч., с. 368.
43. Федотов Г. П. Указ, соч., с. 80-81; Преподобный игумен Филипп. - В кн.: Соловецкий патерик. -М.: Синодальная библиотека, 1991. - С. 64; Житие святителя Филиппа, митрополита Московского. - В кн.: Бехметева А. Н. Жития святых. -М., 1897. - С. 61.
44. Федотов Г. П. Указ, соч., с. 82-83.
45. Горсей Л- Указ, соч., с. 157-158.
46. Горсей Д. Путешествие сэра Джерома Горсея.-В кн.: Иностранцы о древней Москве.- М., Столица, 1991, с. 102. 
47. Зимин А. Д., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 20.
48. Там же, с. 119. 
49. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 168.
50. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 306.
51. Валишевский К. Указ, соч., с. 273.
52. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 306.
53. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 81.
54. Там же, с. 82.
55. Валшевский К. Указ, соч., с. 274.
56. Зимин А.А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 128.
57. Валишевский К. Указ, соч., с. 274.
58. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 308.
59. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 593.
60. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 81.
61. Там же, с. 85.
62. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 121.
63. Горсей Д. Сокращенным рассказ или мемориал путешествий.-В кн.: Россия XV-XVH вв. глазами иностранцев.-Л., Лениздат, 1986, с. 158. 
64. Костомаров Н. №. Указ, соч., с. 308.
65. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 147.
66. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 124.
67. Там же, с. 124.

Такой отезд был в порядке вещей, когда Русь была разделена на несколько независимых княжеств, вот бояре и переезжали из одного Русского княжества в другое, а с конца 15 и в 16 веке когда Русь стала единым государством и удельные княжества постепенно ликвидировались, великие московские князья начали ограничивать право отъезда бояр. Но совсем другое дело, когда какой-нибудь представитель знати "отъезжал" в иностранное государство, каковым являлась Литва, вот это то и было изменой, в отличие от перехода на службу к другому Русскому князю в период раздробленности.