Мы за ценой не постоим?

...В числе актуальных исследовательских направлений отечественной исторической науки с конца 1980-х гг. находится проблема всестороннего определения цены, которую российское население оказалось вынуждено заплатить за достигнутые результаты построения социализма в СССР. В данном случае понятие "цена", во-первых, наполняется количественной информацией об избыточной смертности от голода, репрессий и иных форм государственного насилия, а также о миграциях и ряде других демографических процессах; во-вторых, оно включает оценки социально-экономических изменений состояния общества. Как известно, наиболее крупные человеческие потери и подвижки населения при отсутствии войн с зарубежными государствами имели место в СССР в первой половине 1930-х гг. В данной работе предпринята попытка выявить и исчислить в "человеческом измерении" итоги развития Центрального Черноземья в период его окончательного социалистического переустройства. Самым крупным примером таких исчислений является определение демографических последствий голода в регионе.

Пример коллективизации: Центральное Черноземье. (чернозём - самая плодородная почва)

Историко-географическое понятие "Центральное Черноземье" применительно к первой половине 1930-х гг. было очерчено административными границами существовавшей в 1928-1934 гг. Центрально-Черноземной области [далее - ЦЧО], практически полностью сопоставимой по территории с шестью современными российскими областями: Белгородской, Воронежской, Курской, Липецкой, Орловской и Тамбовской. Территория Центрально-Черноземной области с позиций социального, политического и экономического развития ее составных частей представляет собой единое целое и является отдельной историко-экономико-географической зоной России. Изучение истории голода в пределах данного региона позволит произвести предельно конкретное и полное научное исследование. По нашему мнению, рассмотрение вопросов отечественной истории в общероссийском масштабе настоятельно требует учета специфических особенностей, присущих каждому российскому региону и формировавшихся на основании отличительных признаков местного производства, времени заселения и хозяйственного освоения территории, численности и социального состава жителей, природно-климатических характеристик.

Центральное Черноземье в течение нескольких веков представляло собой типичный аграрный регион России. Такое определение подтверждается подавляющим преобладанием крестьянства в общем составе населения, традиционным господством крестьянских мировоззренческих начал в массовом сознании и четко выраженной сельскохозяйственной направленностью регионального производства. Поэтому при рассмотрении большинства вопросов социально-политической истории Центрального Черноземья конца 1920-х — первой половины 1930-х гг. важнейшее место объективно и закономерно занимают проблемы положения сельского населения. (Как известно, нехватка продовольствия и голод в первой половине 1930-х гг. распространились наиболее широко именно среди сельского населения). События, происходившие в центрально-черноземной деревне, являются одним из лучших примеров положения российского крестьянства в целом.

Для тех любителей колхозов, кто сам не голодал:

Согласно традиционному определению, голод имеет две формы своего проявления: явную (абсолютный голод) и скрытую (относительный голод). Абсолютный голод характеризуется полным отсутствием питания. Относительный голод характеризуется недоеданием и отсутствием жизненно важных компонентов в рационе питания. Для истории Центрального Черноземья первой половины 1930-х гг. понятие "абсолютный голод" неприменимо. Полного отсутствия продуктов питания у населения региона не было. Питание полностью отсутствовало только у части населения. В данном случае точнее использовать термин "массовый голод", определявший массовое распространение случаев абсолютного голода среди местного населения. Понятие "относительный голод" несколько расплывчато и требует пояснений и специальных сравнений. Вместо него вслед за историческими источниками целесообразно употреблять термин "голод". Термины "голод" и "массовый голод" имеют конкретные критерии для определения своего содержания. Термин "голод" надо использовать в том случае, когда документально подтверждается отсутствие жизненно необходимого минимума продовольствия и вызванные этим болезни (по терминологии того времени — "опухание") у значительной части населения региона. Термин "массовый голод" правомочно использовать для описания ситуации, при которой люди умирают от голода и, кроме того, среди голодающих распространяются случаи каннибализма.

В российской научной и популярной исторической литературе голод первой половины 1930-х гг. хронологически локализуется событиями 1932-1933 гг. или только событиями 1933 гг. По нашему мнению, применительно к Центрально-Черноземному региону России такая временная локализация объяснима, но не вполне точна. Хронологические рамки голода в Центральном Черноземье необходимо расширить. На первую половину 1933 г. пришелся период наибольшего обострения массового голода, повлекший за собой резкий всплеск смертности. В целом же, элементы голода фиксируются в истории Центрального Черноземья последовательно в 1930, 1931, 1932, 1933 и 1934 годах.

Была ли альтернатива колхозам?

Среди причин возникновения и распространения голода в Центральном Черноземье заметно выделяется коллективизация сельского хозяйства. Коллективизация резко изменила экономическое и социальное положение земледельческого населения. Коллективизация противоречила хозяйственным и общественным чаяниям среднего трудового крестьянства, она была проведена насильственными методами и повлекла за собой серию крупных негативных последствий в сфере производства аграрной продукции.

В конце 1920-х гг., в то время, когда партийно-государственное руководство СССР готовилось приступить к быстрому развертыванию колхозного строительства, центрально-черноземное крестьянство, в своем подавляющем большинстве, не поддержало идею обобществления производства. Например, в 1928 г. в колхозах вновь образованной Центрально-Черноземной области состояло всего около 2% крестьянских хозяйств. Вместе с тем, в области существовала широко разветвленная сеть сельской (чаще всего потребительской) кооперации, представлявшей собой альтернативу создаваемым колхозам и совхозам. Архивные документы свидетельствуют, что в черноземной деревне кооперативные земельные общества имели более высокий авторитет, чем сельские советы. Крестьяне часто противопоставляли эти два органа друг другу. Прошедшая весной 1928 г. проверка деятельности низовой администрации в Тамбовской губернии зафиксировала "элементы двоевластия в деревне". Было отмечено, что активная часть крестьянства с большим интересом участвовала в работе земельных обществ, чем в работе местных советов. Проводившие проверку сотрудники рабоче-крестьянской инспекции почувствовали реальную возможность консолидации крестьянства в рамках кооперативных обществ. Такая консолидация стала бы крупным препятствием на пути готовившегося обобществления сельского хозяйства. В результате в официальном отчете не замедлило появиться следующее решение: "Необходимо признать обязательным взятие курса на ликвидацию земельных обществ". Сплошная коллективизация не могла быть успешно проведена при сохранении широких масштабов кооперативного движения. Поэтому в 1928-1929 гг. органы партийно-государственной власти развернули массированное наступление на все кооперативные структуры.

Удивительно, но крестьяне не прониклись искренней любовью к безплатному принудительному труду в колхозах.

Широкомасштабная кампания сплошной коллективизации в первые месяцы 1930 г. нанесла сельскому хозяйству области очень большой урон. Производственные возможности центрально-черноземной деревни резко сократились. Поля приходили в запустение, выращенный урожай иногда пропадал прямо на корню. Отчуждение крестьянства от его основного средства производства — земли, положило начало длительному процессу деградации отечественного сельского хозяйства. Осенью 1930 г. для уборки урожая оказалось недостаточно сил оставшихся колхозников. Для того, чтобы собрать хлеб, областное руководство прибегло к использованию принудительного труда, возложив эту повинность на сельское население. Архивные документы сохранили свидетельства того, как жители деревни всячески пытались избежать исполнения трудовой повинности. Тогда, когда им этого сделать не удавалось, они работали "спустя рукава".

Загоним русского в колхоз с помощью доблестной Красной Армии!

Насильственное проведение сплошной коллективизации вызвало в регионе движение активного крестьянского протеста. Первые крупные акции протеста были зафиксированы в Центральном Черноземье во второй половине 1929 г. Многие крестьянские выступления зимы и весны 1930 г. официальные документы называли восстаниями. На самом деле в большинстве случаев названные действия крестьян были антиправительственными антикоммунистическими восстаниями. Для их подавления повсеместно выступали войска Объединенного государственного политического управления (ОГПУ). Более того, 27 февраля 1930 г. первый секретарь центрально-черноземного обкома ВКП(б) И.М.Варейкис обратился к И.В.Сталину с телеграфным запросом, в котором просил разрешения привлечь к борьбе с крестьянством кадровые формирования Красной Армии. Как видно по документам, руководители местных партийных и государственных органов при проведении коллективизации весной 1930 г. постоянно прибегали к использованию силы. Например, на заседании бюро обкома ВКП(б) в марте 1930 г. представитель администрации Елецкого округа [ныне частично Липецкая и частично Орловская области] Булатов признал, что "рассеивание недовольства не проходило методами общественного воздействия, а единственная надежда была на вооруженную силу".

Раз весь русский народ против колхозов, по признанию самих комиссаров, то кто же по национальности те, кто за эти колхозы агитирует?

Наивысшего подъема народный протест достиг на рубеже марта-апреля 1930 г. Ежедневно в Центральном Черноземье происходило по несколько восстаний. Каждое выступление влекло за собой жестокие карательные меры. Документы того времени хранят свидетельства о перестрелках и человеческих жертвах. Вслед за вооруженным усмирением какого-либо села обычно следовало его так называемое "углубленное очищение от антисоветского элемента". В села посылались судебно-следственные бригады, там проводились аресты и организовывались перевыборы всей местной администрации.

Крестьянское сопротивление коллективизации в Центральном Черноземье являлось практически всеобщим. Показательно, что такую же оценку оставили и современники событий. И.М.Варейкис в своем сообщении в ЦК ВКП(б) 29 марта 1930 г. признал существование в деревне "единого антиколхозного фронта". "В тех случаях, когда происходят выступления против колхозов, — заявил первый секретарь обкома, — мы имеем единый фронт". Более того, И.М.Варейкис отметил, что подобного единства деревни не было в предшествующие годы.

Бегут, бегут русские из колхозов. Более того, колхозный хлеб хотят сами есть! Ничего, пархатые комиссары научат их не трогать чужой урожай.

Документы лета 1932 г. зафиксировали массовый выход земледельцев из колхозов и разбор обобществленного ранее имущества. Особенно много колхозов распалось в северо-западных районах ЦЧО. В некоторых местах крестьяне пытались собирать колхозный урожай для своих собственных нужд. Такие действия повсеместно жестоко карались органами ОГПУ.

Ну, что ж, если своих мыслей нет, то у другого не займешь...

Даёшь коммунистический спецназ против этих русских! В тюрьму противников колхозов!

Осенью 1932 г. крестьянское недовольство виделось руководителям центрально-черноземного обкома ВКП(б) столь опасным, что они приняли решение сформировать специальный коммунистический полк для "оказания помощи войсковым частям и местным органам советской власти в подавлении антисоветских выступлений, борьбы с бандитизмом, диверсионной деятельностью и т. д.". Сам факт принятия такого решения однозначно обрисовал позицию областной администрации. Проведение коллективизации и хлебозаготовок приравнивалось к военным действиям. Для общения с разоренными конфискационными хдебозаготовками и голодными крестьянами приготовлялось оружие. В декабре 1932 г. все тюрьмы в ЦЧО оказались переполнены. Для размещения новых арестованных были вновь открыты бывшие тюремные здания в Грайвороне, Ливнах и Раненбурге [ныне Чаплыгин].

Давайте, Семён Семёныч, выкладывайте свои документы о пользе колхозов и о внезапной любви к ним у русских. А то как-то всё у Вас гладко на словах. Документы в студию!

Ты считаешь свою бредятину ДОКУМЕНТАМИ? А в студию - этот к Якубовичу.
А для подтверждения пользы колхозов - достаточно в окно посмотреть.

Русские воруют колоски! Ату их!

Массовый голод, достигший своего пика в начале лета 1933 г., не стал финальной точкой в процессе проведения сплошной коллективизации в Центральном Черноземье. В условиях голода продолжился процесс установления полного экономического и политического контроля над сельским населением региона. Для этого использовались аресты и суды над крестьянами, обвиняемыми в хищении социалистической (т.е. колхозной) собственности. Многих осужденных за кражи любого количества продовольствия заключали в тюрьмы и лагеря на 10 лет. На такой же срок отправляли за решетку и тех сельских жителей, которых объявляли "зачинщиками" собраний единоличников, принимавших решение не сдавать хлеб государству. По 5 лет заключения получали крестьяне, уличенные в сокрытии зерна в ямах и могилах. Осенью 1933 г. в ЦЧО приговоры на длительные сроки заключения получало по несколько тысяч крестьян в месяц.

Коллективизация продолжилась и в следующем 1934 г. После очередной голодной зимы 1933-1934 гг. вновь началось правительственное наступление на сохранившихся единоличников. Как и раньше, использовались ставшие традиционными методы: крестьян силой вовлекали в колхозы, штрафовали, отбирали имущество, выселяли из сел и деревень. Сводки ОГПУ сообщали о неопределенных (по всей видимости мифических) "бандитских группах" и стрельбе по ночам[18]. Однако, продолжение процесса коллективизации сельского хозяйства в 1934 г. не может рассматриваться как причина голода, уже перешедшего пик своего наивысшего подъема.

Я Вам историю своего родного края предлагаю, написанную моим земляком, русским учёным, изданную русским университетом . Оно конечно, Вы, выглядывая в своё окошко где-то в Израиле, видите благоденствие в своих кибуцах, но у нас на Тамбовщине всё ещё очень хорошо помнят Вашу инородческую власть. И рассказы своего деда я не забуду, уж поверьте.

Там в начале я ссылочку привел у заглавия книги, по ней можно прочитать весь текст. Все документы можете проверить через неё, либо прямо в Воронежском университете.

Сам же я делаю выборки и называю их своими словами, чтобы раскрыть содержание книги и не перегружать форум.