Есть Америка такая
Детские стихи Михалков Сергей Владимирович


Карта мира перед нами:

Вот земля, а вот вода,

Вот отмечены кружками

В разных странах города.

Сотни их: больших, столичных,

Главных, славных, мировых.

Много тысяч их: обычных,

Незаметных, рядовых...

Есть великие столицы:

Лондон, Дели, Рим, Париж.

Наш народ Москвой гордится -

Разве что с Москвой сравнишь!

И пускай неодинаков

Городов различных путь,

Но по-своему, однако,

Все приметны чем-нибудь:

Город нефти, город стали,

Звонкий город хрусталя,

Здесь - ковры веками ткали,

Здесь - веками выпекали

Всех размеров кренделя.

Этот город тем известен,

Что в просторы площадей

Каждый год на праздник песен

Собирает он людей.

Город - памятник музейный,

Город-порт и город-сад.

Весь в цветах оранжерейных

Город-рай!

И город-ад!

Город-ад!..

О нем в газете

Прочитали мы с тобой.

Есть такой на белом свете,

Где сидят в застенках дети -

Дети с горькою судьбой.

Он недавно стал известен

Не кипеньем трудовым,

А бесчинством, и бесчестьем,

И невежеством своим.

Изуверскими делами

Он теперь известен всем -

В диком штате Алабаме

Страшный город Бирмингем.

Город гнева, город стона,

Где во тьме горят кресты,

Где ты будешь вне закона

На глазах у Вашингтона,

Если кожей черен ты!

И послышалось:

«Довольно!

Жить хочу как человек!

Почему в стране Линкольна

Возродился рабский век?

Я хочу, как все, трудиться,

Ночью в страхе не дрожать,

Вместе с белыми учиться,

Цвета кожи не стыдиться

И себя не унижать!»

Но громилы ку-клукс-клана

Загорланили в ответ:

«Вам давать свободу рано -

Подождете тыщу лет!

Ну, а тех ублюдков белых,

Слишком честных, слишком смелых,

Тех, что с вами заодно,

Мы прикончим все равно!»

И сказали негры:

«Надо

Нам свободу взять самим!..»

В Бирмингеме - баррикады...

Лай собак... Огонь и дым...

Ты хотел свою сестренку

Видеть с куклой на траве, -

Шестилетнюю девчонку

Куклой бьют по голове!

Ты хотел, чтоб вам платили,

Как и белым, наравне, -

По тебе огонь открыли,

Как в сраженье на войне...

Под струей воды холодной

Надломилось деревцо.

От Америки «свободной»

Получай струю в лицо!..

Для Америки не ново

Слово грязное «расист».

Я проклятым этим словом

Замарал бумажный лист...

Чтоб никто из иностранцев

Страшной правды не узнал,

Издают американцы

Многокрасочный журнал.

В нем веселые картинки:

Рядом с неграми - блондинки

И улыбки до ушей

У больших и малышей.

Негры-папы, негры-мамы

Там и пляшут и поют...

Только в штате Алабама

Тот журнал не продают!

И, страницы те листая,

Я уверен, ты поймешь:

Это - яркая, цветная,

Многокрасочная ложь!

Самуил Маршак
Мистер Твистер

Приехав в страну, старайтесь
соблюдать ее законы и обычаи во избежание
недоразумений ..
Из старого путеводителя


- 1 -

Есть
За границей
Контора
Кука.
Если
Вас
Одолеет
Скука
И вы захотите
Увидеть мир -
Остров Таити,
Париж и Памир, -

Кук
Для вас
В одну минуту
На корабле
Приготовит каюту,
Или прикажет
Подать самолет,
Или верблюда
За вами
Пришлет,

Даст вам
Комнату
В лучшем отеле,
Теплую ванну
И завтрак в постели.

Горы и недра,
Север и юг,
Пальмы и кедры
Покажет вам Кук.

- 2 -

Мистер
Твистер,
Бывший министр,
Мистер
Твистер,
Делец и банкир,
Владелец заводов,
Газет, пароходов,
Решил на досуге
Объехать мир.

- Отлично! -
Воскликнула
Дочь его Сюзи. -
Давай побываем
В Советском Союзе!

Я буду питаться
Зернистой икрой,
Живую ловить осетрину,
Кататься на тройке
Над Волгой-рекой
И бегать в колхоз
По малину!

- Мой друг, у тебя удивительный вкус!
Сказал ей отец за обедом. -
Зачем тебе ехать в Советский Союз?
Поедем к датчанам и шведам.

Поедем в Неаполь, поедем в Багдад! -
Но дочка сказала: - Хочу в Ленинград! -
А то, чего требует дочка,
Должно быть исполнено. Точка.

- 3 -

В ту же минуту
Трещит аппарат:

- Четыре каюты
Нью Йорк - Ленинград,
С ванной,
Гостиной,
Фонтаном
И садом.
Только смотрите,
Чтоб не было
Рядом
Негров,
Малайцев
И прочего
Сброда.
Твистер
Не любит
Цветного народа!

Кук
В телефон
Отвечает:
- Есть!
Будет исполнено,
Ваша честь.

- 4 -

Ровно
За десять
Минут
До отхода
Твистер
Явился
На борт парохода.

Рядом -
Старуха
В огромных очках,
Рядом -
Девица
С мартышкой в руках.

Следом
Четыре
Идут
Великана,
Двадцать четыре
Несут чемодана.

- 5 -

Плывет пароход
По зеленым волнам,
Плывет пароход
Из Америки к нам.

Плывет он к востоку
Дорогой прямой.
Гремит океан
За высокой
Кормой.

Мистер
Твистер,
Бывший министр,
Мистер
Твистер,
Банкир и богач,
Владелец заводов,
Газет, пароходов,
На океане
Играет в мяч.

Часть парохода
Затянута сеткой.
Бегает мистер
И машет ракеткой,

В полдень, устав от игры и жары,
Твистер, набегавшись вволю,
Гонит кием костяные шары
По биллиардному полю.


Пенятся волны, и мчится вперед
Многоэтажный дворец-пароход.
В белых каютах
Дворца-парохода
Вы не найдете
Цветного народа:
Негров,
Малайцев
И прочий народ
В море качает
Другой пароход.


Неграм,
Малайцам
Мокро и жарко.
Брызжет волна,
И чадит кочегарка.

- 6 -

Мистер
Твистер,
Миллионер,
Едет туристом
В СССР.


Близится шум
Ленинградского
Порта.
Город встает
Из-за правого
Борта.

Серые воды,
Много колонн.
Дымом заводы
Темнят небосклон.

Держится мистер
Рукою за шляпу,
Быстро
На пристань
Сбегает
По трапу.

Вот, оценив
Петропавловский
Шпиль,
Важно
Садится
В автомобиль.

Дамы усажены.
Сложены вещи.
Автомобиль
Огрызнулся зловеще
И покатил,
По асфальту
Шурша,
В лица прохожим
Бензином
Дыша.

- 7 -

Мистер
Твистер,
Бывший министр,
Мистер
Твистер,
Миллионер,
Владелец заводов,
Газет, пароходов,
Входит в гостиницу
"Англетер".

Держит во рту
Золотую сигару
И говорит
По-английски
Швейцару:


- Есть ли
В отеле
У вас номера?
Вам
Телеграмму
Послали
Вчера.

- Есть, -
Отвечает
Привратник усатый, -
Номер
Девятый
И номер
Десятый.
Первая лестница,
Третий этаж.
Следом за вами
Доставят багаж!

Вот за швейцаром
Проходят
Цепочкой
Твистер
С женой,
Обезьянкой
И дочкой.

В клетку зеркальную
Входят они.
Вспыхнули в клетке
Цветные огни,
И повезла она плавно и быстро
Кверху семью отставного министра.

- 8 -

Мимо зеркал
По узорам ковра
Медленным шагом
Идут в номера
Строгий швейцар
В сюртуке
С галунами,
Следом -
Приезжий
В широкой панаме,
Следом -
Старуха
В дорожных очках,
Следом -
Девица
С мартышкой в руках.

Вдруг иностранец
Воскликнул: - О боже!
- Боже! - сказали
Старуха и дочь.
Сверху по лестнице
Шел чернокожий,
Темный, как небо
В безлунную ночь.

Шел
Чернокожий
Громадного
Роста
Сверху
Из номера
Сто девяносто.

Черной
Рукою
Касаясь
Перил,
Шел он
Спокойно
И трубку
Курил.

А в зеркалах,
Друг на друга
Похожие,
Шли
Чернокожие,
Шли
Чернокожие...

Каждый
Рукою
Касался
Перил,
Каждый
Короткую
Трубку
Курил.

Твистер
Не мог
Удержаться от гнева.
Смотрит
Направо
И смотрит
Налево...

- Едем! -
Сказали
Старуха и дочь. -
Едем отсюда
Немедленно прочь!
Там, где сдают
Номера
Чернокожим,
Мы на мгновенье
Остаться
Не можем!

Вниз
По ступеням
Большими
Прыжками
Мчится
Приезжий
В широкой панаме.

Следом -
Старуха
В дорожных очках,
Следом -
Девица
С мартышкой в руках...

Сели в машину
Сердитые янки,
Хвост прищемили
Своей обезьянке.

Строгий швейцар
Отдает им поклон,
В будку идет
И басит в телефон:

- Двадцать-ноль-двадцать,
Добавочный триста.
С кем говорю я?..
С конторой "Туриста"?

Вам сообщу я
Приятную весть:
К вашим услугам
Два номера есть -
С ванной, гостиной,
Приемной, столовой.
Ждем приезжающих.
Будьте здоровы!

- 9 -

Вьется по улице
Легкая пыль.
Мчится по улице
Автомобиль.

Рядом с шофером
Сидит полулежа
Твистер
На мягких
Подушках из кожи.

Слушает шелест бегущих колес,
Туго одетых резиной,
Смотрит, как мчится
Серебряный пес -
Марка на пробке машины.

Сзади трясутся старуха и дочь.
Ветер им треплет вуали.
Солнце заходит, и близится ночь.
Дамы ужасно устали.

Улица Гоголя,
Третий подъезд.
- Нег, - отвечают, -
В гостинице мест.

Улица Пестеля,
Первый подъезд.
- Нет, - отвечают, -
В гостинице мест.

Площадь Восстания,
Пятый подъезд.
- Нет, - отвечают, -
В гостинице мест.
Прибыло
Много
Народу
На съезд.
Нет, к сожаленью,
В гостинице
Мест!

Правая
Задняя
Лопнула шина.
Скоро
Мотору
Не хватит бензина...

- 10 -

Мистер Твистер,
Бывший министр,
Мистер Твистер,
Миллионер,
Владелец заводов,
Газет, пароходов,
Вернулся в гостиницу
"Англетер".

Следом -
Старуха
В дорожных очках,
Следом -
Девица
С мартышкой в руках.

Только они
Позвонили
У двери, -
Вмиг осветился
Подъезд в "Англетере".
Пробило
Сверху
Двенадцать
Часов.
Строгий швейцар
Отодвинул засов.

- Поздно! -
Сказал им
Привратник
Усатый. -
Занят
Девятый,
И занят
Десятый.
Международный
Готовится
Съезд.
Нету свободных
В гостинице
Мест!

- Что же мне делать?
Я очень устала! -
Мистеру
Твистеру
Дочь прошептала. -
Если ночлега
Нигде
Не найдем,
Может быть,
Купишь
Какой-нибудь
Дом?

- Купишь! -
Отец
Отвечает,
Вздыхая. -
Ты не в Чикаго,
Моя дорогая.
Дом над Невою
Купить бы я рад...
Да не захочет
Продать Ленинград!

Спать нам придется
В каком-нибудь сквере! -
Твистер сказал
И направился к двери.

Дочку
И мать
Поразил бы удар,
Но их успокоил
Усатый швейцар.

Одну
Уложил он
В швейцарской на койку,
Другой
Предложил он
Буфетную стойку.

А Твистер
В прихожей
Уселся
На стул,
Воскликнул:
- О боже! -
И тоже
Уснул...

Усталый с дороги,
Уснул на пороге
Советской гостиницы
"Англетер"
Мистер
Твистер,
Бывший министр,
Мистер
Твистер,
Миллионер...

- 11 -

Спит -
И во сне
Содрогается он:
Спится ему
Удивительный сон.

Снится ему,
Что бродягой
Бездомным
Грустно
Он бродит
По улицам темным.
Вдруг
Самолета
Доносится стук -
С неба на землю
Спускается
Кук.

Твистер
Бросается
К мистеру
Куку,
Жмет на лету
Энергичную руку,
Быстро садится
К нему в самолет,
Хлопает дверью -
И к небу плывет.

Вот перед ними
Родная Америка -
Дом-особняк
У зеленого скверика.
Старый слуга
Отпирает
Подъезд.
- Нет, - говорит он, -
В Америке
Мест!

Плотно
Закрылись
Дубовые двери.
Твистер
Проснулся
Опять в "Англетере".

Проснулся в тревоге
На самом пороге
Советской гостиницы
"Англетер"
Мистер Твистер,
Бывший министр,
Мистер Твистер,
Миллионер...

Снял он пиджак
И повесил на стул.
Сел поудобней
И снова заснул.

- 12 -

Утром
Тихонько
Пришел
Паренек,
Ящик и щетки
С собой приволок.
Бодро и весело
Занялся делом:
Обувь собрал,
Обойдя коридор,
Белые туфли
Выбелил мелом,
Черные -
Черною мазью натер.
Ярко, до блеска,
Начистил суконкой...

Вдруг на площадку,
Играя мячом,
Вышли из номера
Два негритенка -
Девочка Дженни
И брат ее Том.

Дети
На Твистера
Молча взглянули:
- Бедный старик!
Он ночует на стуле...

- Даже сапог
Он не снял
Перед сном! -
Тихо промолвил
Задумчивый Том.

Парень со щеткой
Ответил: - Ребята,
Это не бедный старик,
А богатый.

Он наотрез
Отказался вчера
С вами в соседстве
Занять номера.

Очень гордится
Он белою кожей -
Вот и ночует
На стуле в прихожей!

Так-то, ребята! -
Сказал паренек,
Вновь принимаясь
За чистку сапог -
Желтых и красных,
Широких и узких,
Шведских,
Турецких,
Немецких,
Французских...

Вычистил
Ровно
В назначенный срок
Несколько пар
Разноцветных сапог.

Только навел
На последние
Глянец -
Видит:
Со стула
Встает
Иностранец,
Смотрит вокруг,
Достает портсигар...

Вдруг
Из конторы
Выходит швейцар.

- Есть, -
Говорит он, -
Две комнаты рядом

С ванной,
Гостиной,
Фонтаном
И садом.
Если хотите,
Я вас проведу,
Только при этом
Имейте в виду:

Комнату справа
Снимает китаец,
Комнату слева
Снимает малаец.
Номер над вами
Снимает монгол.
Номер под вами -
Мулат и креол!..

Миллионер
Повернулся
К швейцару,
Прочь отшвырнул
Дорогую сигару
И закричал
По-английски:
- О'кэй!
Дайте
От комнат
Ключи
Поскорей!

Взявши
Под мышку
Дочь
И мартышку,
Мчится
Вприпрыжку
По "Англетер"
Мистер Твистер,
Бывший министр,
Мистер Твистер,
Миллионер.

Сон
Детские стихи Михалков Сергей Владимирович


Мне снился сон, что я плыву -

Плыву во сне, как наяву:

В далекий край, к чужой земле,

На океанском корабле.

Везут, везут меня туда,

Чтоб там оставить навсегда!

Чужой на палубе народ -

Гуляет, курит, ест и пьет,

На мачте иностранный флаг,

И слышу я чужой язык,

И все вокруг меня не так,

Как я люблю,

Как я привык.

Не покупал билета я

На этот пароход!

За что в какие-то края

Он мальчика везет!

Не знаю, как,

Не знаю, где

Я в этот трюм попал,

А только знаю: быть беде!

И я теперь пропал -

Без папы с мамой,

Без друзей,

Без Родины моей!

Смеется кто-то надо мной:

«Попался, пионер!»

А я хочу домой!

Домой!!

Домой в СССР!!!

И если только я смогу

В чужом порту сбежать, -

Я убегу!

Я убегу!!

Меня не удержать!!!

И вдруг над самой головой

Такой знакомый звон:

Звонит будильник, сам не свой! -

Меня спасает он...

Как хорошо, что наяву

Я не в Америке живу!

Хижина Дяди Тома
Детские стихи Михалков Сергей Владимирович


На сцене шел аукцион.

Детей с отцами разлучали.

И звон оков, и плач, и стон

Со всех сторон в толпе звучали.

Плантатор лезет негру в рот -

Он пересчитывает зубы.

Так покупают только скот,

Его ощупывая грубо.

«Кто больше?.. Продан!.. Чей черед?

Эй, черный! Встать! Ты здесь не дома!»

Шатаясь, Том шагнул вперед.

Друзья! Купите дядю Тома!

«А ну, за этого раба

Кто больше долларов предложит?»

Том! В чьих руках твоя судьба?

Кто заплатить за выкуп сможет?

«Кто больше?» - «Больше денег нет!» -

«Кто больше?» - «Вот еще монету!» -

«Кто больше?» - «Вот еще браслет!

Еще возьмите брошку эту!»

«Кто купит негра? Кто богат?» -

Плантатор набивает цену,

И гневно зрители глядят

Из темноты на эту сцену.

«Кто больше?.. Раз!.. Кто больше?.. Два!»

И вдруг из зрительного зала,

Шепча какие-то слова,

На сцену девочка вбежала.

Все расступились перед ней.

Чуть не упал актер со стула,

Когда девчушка пять рублей

Ему, волнуясь, протянула.

Она молчала и ждала,

И это та была минута,

Когда в порыве против Зла

Добро сильнее, чем валюта!

И воцарилась тишина,

Согретая дыханьем зала.

И вся Советская страна

За этой девочкой стояла...

Маяковский Владимир
Блек энд уайт


Если
Гавану
окинуть мигом —
рай-страна,
страна что надо.
Под пальмой
на ножке
стоят фламинго.
Цветет
коларио
по всей Ведадо.
В Гаване
все
разграничено четко.
у белых доллары,
у чёрных — нет.
Поэтому
Вилли
стоит со щёткой
у "Энри Клей энд Бок, лимитед".
Много
за жизнь
повымел Вилли —
одних пылинок
целый лес, —
поэтому
волос у Вилли
вылез,
поэтому
живот у Вилли
влез.
Мал его радостей тусклый спектр:
шесть часов поспать на боку,
да разве что
вор,
портовой инспектор,
кинет
негру
цент на бегу.
От этой грязи скроешься разве?
Разве что
стали б
ходить на голове.
И то
намели бы
больше грязи:
волосьев тыщи,
а ног —
две.
Рядом
шла
нарядная Прадо.
То звякнет,
то вспыхнет
трехвёрстый джаз.
Дурню покажется,
что и взаправду
бывший рай
в Гаване как раз.
В мозгу у Вилли
мало извилин,
мало всходов,
мало посева.
Одно-
единственное
вызубрил Вилли
твёрже,
чем камень
памятника Масео:
"Белый
ест
ананас спелый,
чёрный —
гнилью мочёный.
Белую работу
делает белый,
чёрную работу —
чёрный".
Мало вопросов Вилли сверлили.
Но один был
закорюка из закорюк.
И когда
вопрос этот
влезал в Вилли,
щётка
падала
из Виллиных рук.
И надо же случиться,
чтоб как раз тогда
к королю сигарному
Энри Клей
пришёл,
белей, чем облаков стада,
величественнейший из сахарных королей.
Негр
подходит
к туше дебелой:
"Ай бэг ёр пардон, мистер Брэгг!
Почему и сахар,
белый-белый,
должен делать
черный негр?
Чёрная сигара
не идет в усах вам —
она для негра
с чёрными усами.
А если вы
любите
кофий с сахаром,
то сахар
извольте
делать сами2.
Такой вопрос
не проходит даром.
Король
из белого
становится жёлт.
Вывернулся
король
сообразно с ударом,
выбросил обе перчатки
и ушёл.
Цвели
кругом
чудеса ботаники.
Бананы
сплетали
сплошной кров.
Вытер
негр
о белые подштанники
руку,
с носа утершую кровь.
Негр
посопел подбитым носом,
поднял щётку,
держась за скулу.
Откуда знать ему,
что с таким вопросом
надо обращаться
в Коминтерн,
в Москву?
Гавана. 5 июля 1925

Советский рубль...

razrus
6 июня, 2006
Американский доллар важный,
Который нынче лезет всем в заем,
Однажды
C советским встретился рублем.

И ну куражиться и ну вовсю хвалиться:
"Передо мной трепещет род людской,
Открыты для меня все двери, все столицы,
Министры и купцы, и прочих званий лица
Спешат ко мне с протянутой рукой.

Я все могу купить, чего ни пожелаю,
Одних я жалую, других - казнить велю,
Я видел Грецию, я побывал в Китае, -
Сравниться ли со мной какому-то рублю?.."

"А я с тобой не думаю равняться", -
Советский рубль сказал ему в ответ.
"Я знаю, кто ты есть, и если уж признаться:
Что из того, что ты увидел свет?!

Тебе в любой стране лишь стоит появиться,
Как по твоим следам нужда и смерть идут.
За черные дела тебя берут убийцы,
Торговцы родиной тебя в карман кладут...

А я советский рубль, и я в руках народа,
Который строит мир и к миру мир зовет,
И всем врагам назло я крепну год от года.
А ну, посторонись - Советский рубль идет!"

С.Михалков

В музее В. И. Ленина
Детские стихи Михалков Сергей Владимирович


В воскресный день с сестрой моей

Мы вышли со двора.

- Я поведу тебя в музей! -

Сказала мне сестра.

Вот через площадь мы идем

И входим наконец

В большой, красивый красный дом,

Похожий на дворец.

Из зала в зал переходя,

Здесь движется народ.

Вся жизнь великого вождя

Передо мной встает.

Я вижу дом, где Ленин рос,

И тот похвальный лист,

Что из гимназии принес

Ульянов-гимназист.

Здесь книжки выстроились в ряд -

Он в детстве их читал,

Над ними много лет назад

Он думал и мечтал.

Он с детских лет мечтал о том,

Чтоб на родной земле

Жил человек своим трудом

И не был в кабале.

За днями дни, за годом год

Проходят чередой,

Ульянов учится, растет,

На сходку тайную идет

Ульянов молодой.

Семнадцать минуло ему,

Семнадцать лет всего,

Но он - борец! И потому

Боится царь его!

Летит в полицию приказ:

«Ульянова схватить!»

И вот он выслан в первый раз,

В деревне должен жить.

Проходит время. И опять

Он там, где жизнь кипит:

К рабочим едет выступать,

На сходках говорит.

Идет ли он к своим родным,

Идет ли на завод -

Везде полиция за ним

Следит, не отстает...

Опять донос, опять тюрьма

И высылка в Сибирь...

Долга на севере зима,

Тайга и вдаль и вширь.

В избе мерцает огонек,

Всю ночь горит свеча.

Исписан не один листок

Рукою Ильича.

А как умел он говорить,

Как верили ему!

Какой простор он мог открыть

И сердцу и уму!

Не мало смелых эта речь

На жизненном пути

Смогла увлечь, смогла зажечь,

Поднять и повести.

И те, кто слушали вождя,

Те шли за ним вперед,

Ни сил, ни жизни не щадя

За правду, за народ!..

Мы переходим в новый зал,

И громко, в тишине:

- Смотри, Светлана, -

я сказал, -

Картина на стене!

И на картине - тот шалаш

У финских берегов,

В котором вождь любимый наш

Скрывался от врагов.

Коса, и грабли, и топор,

И старое весло...

Как много лет прошло с тех пор,

Как много зим прошло!

Уж в этом чайнике нельзя,

Должно быть, воду греть,

Но как нам хочется, друзья,

На чайник тот смотреть!

Мы видим город Петроград

В семнадцатом году:

Бежит матрос, бежит солдат,

Стреляют на ходу.

Рабочий тащит пулемет.

Сейчас он вступит в бой.

Висит плакат: «Долой господ!

Помещиков долой!»

Несут отряды и полки

Полотна кумача,

И впереди - большевики,

Гвардейцы Ильича.

Октябрь! Навеки свергли власть

Буржуев и дворян.

Так в Октябре мечта сбылась

Рабочих и крестьян.

Далась победа нелегко,

Но Ленин вел народ,

И Ленин видел далеко,

На много лет вперед.

И правотой своих идей -

Великий человек -

Он всех трудящихся людей

Объединил навек.

Как дорог нам любой предмет,

Хранимый под стеклом!

Предмет, который был согрет

Его руки теплом!

Подарок земляков своих,

Красноармейцев дар -

Шинель и шлем. Он принял их

Как первый комиссар.

Перо. Его он в руки брал

Подписывать декрет.

Часы. По ним он узнавал,

Когда идти в Совет.

Мы видим кресло Ильича

И лампу на столе.

При этой лампе по ночам

Работал он в Кремле.

Здесь не один рассвет встречал,

Читал, мечтал, творил,

На письма с фронта отвечал,

С друзьями говорил.

Крестьяне из далеких сел

Сюда за правдой шли,

Садились с Лениным за стол,

Беседу с ним вели.

И вдруг встречаем мы ребят

И узнаем друзей.

То юных ленинцев отряд

Пришел на сбор в музей.

Под знамя Ленина они

Торжественно встают,

И клятву Партии они

Торжественно дают:

«Клянемся так на свете жить,

Как вождь великий жил,

И так же Родине служить,

Как Ленин ей служил!

Клянемся ленинским путем -

Прямее нет пути! -

За мудрым и родным вождем -

За Партией идти!»

Ну переделал бы хоть он с Ленина на Сталина хотябы, гимн то вот три раза переделывал.

А Мистер Твистер поди купил таки сейчас домик над Невой.
Не мог же он в стране с чернокожим президентом оставаться.

Эти идиоты из Союза не могли тогда понять что черные в широком смысе губят страны и континенты (вернее им позволяют это делать). А Робертыч еще удивляется что я не люблю СССР. А это воспевание глобализма при советах.

Так, может, все-таки губят те, кто позволяет? Так ведь и в Европе виноваты не мигранты (следствие), а европейские политики (причина)? А причина эта кроется именно в таких вот Мистерах Твистерах, которые лично сами не хотят видеться с неграми, но ради увеличения капиталов привозят их в Америку.

Будьте проще. Смешные стихи я прям наслаждаюсь.

Та я вроде итак не сложно изъясняюсь. А стихи раньше писать умели, да.

А про рубль писал подонок. Робертович говорит что рубль была прям устойчивая валюта. Да только до сих пор неконвертируемая. Мочи не хватило у СССР. А всего то продавай нефть за рубли и все.Но валюта была финансовым богом для политбюро. Они боялись Америки так и не смогли сделать рубли не резаной бумагой а платежным документом. Хотя сейчас доллар более резаная бумага, практически туалетная, да толкьо рубли значит и туалетной не заслужил звание. Вот и осталось детей пугать долларом который кладут предатели Родины в карман. Страшилки слабоумных пропагандистов. Вместо грамотных экономистов.

А вот и действительно талантливые стихи про негров. Автор их - американский поэт Лонгфелло.

Свидетели


В пучинах широкого моря,
Схоронены в зыбких песках,
Лежат позабытые всеми
Людские скелеты в цепях.

В глуби, где под вечным волненьем
Недвижимо воды легли,
Со всем своим людом и грузом
Недвижно стоят корабли.

Над морем шумящие бури
Не хлещут их черных боков.
И в тех кораблях — всё скелеты,
В тяжелых запястьях оков.

То бедных невольников кости!
Белея средь пагубной тьмы,
Из темных валов они громко
Взывают: «Свидетели мы!»

Есть рынки на нашей просторной
Земле, где людей продают:
Ярмо им вздевают на шею,
И ноги им в цепи куют.

Без гроба гниющие трупы
В пустыне, на снедь коршунам!
Убийства, что грезятся детям,
Мешая им спать по ночам!

Корысть ненасытная, похоть,
Кичливый, бесстыдный порок,
Кровавые мысли, злодейства,
Мутящие жизни поток!

Несется вам клик обвиненья
Из этой неведомой тьмы.
Из тайных могил своих кости
Взывают: «Свидетели мы!»

1861


Кватронка


Повесив праздно паруса,
‎Корабль в заливе ждал,
Чтоб месяц вышел в небеса
‎И вздулся темный вал.

Причалив к берегу в челне,
‎Рабочий люд следил,
Как аллигатор полз на дне
‎Улечься в мягкий ил.

А воздух вкруг благоухал
‎От трав и от цветов,
Как будто рай порой дышал
‎На этот мир грехов.

Плантатор в шалаше своем
‎Задумчиво курил.
Купец, прибывший с кораблем,
‎Окончить торг спешил.

Он молвил: «Не гостить привел
‎Я свой корабль в залив.
Я жду, чтоб месяц лишь взошел,
‎Да начался прилив.»

В лице с предчувствием немым,
‎Робка и хороша,
Кватронка-девушка пред ним
‎Стояла чуть дыша.

Большие искрились глаза;
‎По груди молодой
Спускалась черная коса
‎До юбочки цветной.

Улыбки свет в лице у ней
‎Мерцал так свят и тих,
Как свет лампад в углу церквей
‎На лике у святых.

Плантатор думал: «Стар мой дом,
‎И проку нет в земле!»
Взглянул на девушку, — потом
‎На деньги на столе.

В душе смущенной верх брала
‎То жадность, то любовь:
Он знал, чья страсть ей жизнь дала,
‎И чья текла в ней кровь.

Но глубь души была черна:
‎Он не осилил зла —
И деньги взял. Тут вся она
‎Застыла, замерла.

И жертву новую свою
‎Купец повел с собой,
Чтоб быть ему в чужом краю
‎Наложницей, рабой.

1861

Сон невольника


Истомленный, на рисовой ниве он спал.
‎Грудь открытую жёг ему зной;
Серп остался в руке, — и в горячем песке
‎Он курчавой тонул головой.
Под туманом и тенью глубокого сна
‎Снова видел он край свой родной.

Тихо царственный Нигер катился пред ним,
‎Уходя в безграничный простор.
Он царем был опять, и на пальмах родных
‎Отдыхал средь полей его взор.
И, звеня и гремя, опускалися в дол
‎Караваны с сияющих гор.

И опять черноокой царице своей
‎С нежной лаской глядел он в глаза,
И детей обнимал, — и опять услыхал
‎И родных и друзей голоса.
Тихо дрогнули сонные веки его —
‎И с лица покатилась слеза.

И на борзом коне вдоль реки он скакал
‎По знакомым, родным берегам…
В серебре повода, — золотая узда…
‎Громкий топот звучал по полям
Средь глухой тишины, — и стучали ножны
‎Длинной сабли коню по бокам.

Впереди, словно красный кровавый платок,
‎Ярко-крылый фламинго летел.
Вслед за ним он до ночи скакал по лугам,
‎Где кругом тамаринд зеленел.
Показалися хижины кафров, — и вот
‎Океан перед ним засинел.

Ночью слышал он рев и рыкание льва,
‎И гиэны пронзительный вой;
Слышал он, как в пустынной реке бегемот
‎Мял тростник своей тяжкой стопой…
И над сонным пронесся торжественный гул,
‎Словно радостный кликь боевой.

Мириадой немолчных своих языков
‎О свободе гласили леса;
Кличем воли в дыханьи пустыни неслись
‎И земли и небес голоса…
И улыбка и трепет прошли по лицу,
‎И смежилися крепче глаза.

Он не чувствовал зноя; не слышал, как бич
‎Провизжал у него над спиной…
Царство сна озарила сиянем смерть,
‎И на ниве остался — немой
И безжизненный труп: перетертая цепь,
‎Сокрушённая вольной душой.

1861