Российские националисты сегодня ставят перед собой амбициозные политические задачи, готовясь к участию в выборах на региональном и федеральном уровнях. Какие цели преследует это движение? Каким ему видится будущее России? Мнения.ру побеседовали с интеллектуальным лидером националистов, руководителем оргкомитета Национал-демократической партии (НДП), главным редактором Агентства политических новостей (АПН) Константином Крыловым.—
Константин, многие наблюдатели прогнозируют сегодня, что националисты могут занять достаточно весомое положение в политической системе России и получить большую поддержку среди населения в ходе электоральных кампаний ближайших 5-6 лет. Как Вы считаете, либерализация правил регистрации партий — это путь к реальному усилению для Ваших сторонников?
— Сейчас еще рано говорить о том, к чему приведет новый закон о регистрации партий. Не ясно, какие партии будут зарегистрированы, какие перспективы перед ними откроются. Отсутствует понимание и в отношении того, как вся эта новая партийная система будет функционировать в целом. Тем не менее, есть надежда, что ситуация с партийной жизнью, просто отсутствующей в России в последние годы, сильно изменится в лучшую сторону.
—
Ваша Национал-демократическая партия собирается подавать документы на регистрацию?— Мы уже подали документы в Минюст и сейчас делаем все для того, чтобы выполнить требования закона. В начале октября у нас будет съезд, после чего можно будет продолжать процесс регистрации. Надеюсь, мы ее получим.
—
Ваш коллега, Дмитрий Демушкин собирается баллотироваться в мэры Калининграда...
— Это интересный шаг, который можно только приветствовать. И дело не в том, что Демушкин националист и я ему сочувствую по этой причине. Дело в том, что этот шаг сделал человек, не включённый в политическую систему, даже в самую-самую радикально-оппозиционную её часть.
Наша политсистема в целом устроена как пачка изолирующих прокладок. Наверху — власть как таковая, то есть несколько человек, которые принимают решения. Ниже — аппарат, решения готовящий и исполняющий. Ниже — пресловутое "ЕдРо", нужное исключительно для того, чтобы Дума, даже в лучшие времена имевшая очень мало реальных возможностей повлиять на власть, совсем не мешалась, а проштемпелёвывала всё что надо и когда надо. Ниже — асбестовые прокладки из «системных партий», прежде всего КПРФ и ЛДПР, необходимые для симуляции «хоть какой-то многопартийности». Ещё ниже — «старые» партии, отключённые от Госдумы (например, "Яблоко"), но хотя бы там бывавшие и имеющие устойчивую репутацию. Ниже — «пояс астероидов» из обломков старых партий, общественных движений, каких-то невнятных коалиций, просто отдельных политиков, претендующих как минимум на членство в политтусовке, то есть на то, чтобы называться «политическими деятелями» и быть признанными в качестве таковых… И уже в самом подполе, в подвале — парии, исключённые даже из этого «астероидного пояса»: запрещённые организации, одиозные (с точки зрения политтусовки) деятели, нерукопожатые, экстремисты и т.п. Ниже — только «улица безъязыкая».
Что в этой системе плохо, так это полное отсутствие лифтов или хоть каких-то переходов между этажами. Новая партия в принципе не может подняться до уровня думского представительства, новый человек в принципе не может сделать карьеру в старой партии, новая организация не может претендовать на внимание или хотя бы признание… Все сидят на своих шестках, как приклеенные, а пытающиеся оторваться от своего шестка рискуют оставить на нём, если можно так выразиться, кусок бэкграунда.
В этом смысле жест Дёмушкина как нельзя более уместен. Это очень наглядный протест против сложившейся системы. Еще совсем недавно просто представить, что Демушкин может баллотироваться в мэры не последнего российского города, было практически невозможно. Сейчас это не вызывает большого удивления. Впрочем, даже если бы Дёмушкин баллотировался в мэры Махачкалы, и это, наверное, не вызывало бы шока и трепета. «А чего, собственно, пусть попробует».
—
По словам Путина, новый закон о партиях нужен для того, чтобы лидеры оппозиции поняли, что у них нет сторонников— Путин может иметь, естественно, любое мнение по этому поводу, но у меня мнение другое. Я думаю, обнаружится, что у многих политиков, которые сейчас считаются непопулярными, есть сторонники. И наоборот, многие политики обнаружат, что их в свое время терпели и даже голосовали за них исключительно как за раков на безрыбье.
—
Людей интересуют конкретные цели, которые сейчас в повестке националистов и которых они будут добиваться. Например, есть вопрос о разрешении на ношение короткоствольного огнестрельного оружия для гражданских лиц. Вы выступаете за легализацию оружия и одновременно собираетесь лишить Чечню финансирования. Не страшно?— Бояться уже поздно. Чечня уже вооружена, причем очень серьезно, не пистолетиками. Впрочем, и их хватает, причём они владеют этим оружием вполне легально, право носить стволы у большинства чеченцев подкреплено корочками разного рода серьёзных организаций. Ещё несколько легальных пистолетиков ничего не изменят.
А вот русские сейчас полностью разоружены и абсолютно беззащитны. В этом случае разрешение короткоствола для всех граждан России — это минимальная мера, направленная на восстановление равенства гражданских прав.
—
Еще про Чечню: Демушкин там некоторое время назад побывал и сказал: “В Чечне все супер”. То есть ему там очень понравилось.— Да, ему, возможно, в Чечне и в самом деле понравилось. Это связано именно с тем, что он все-таки выходец из правой субкультуры, где культ силы и сильного лидера является чем-то вполне естественным. Кстати, симпатии людей из этой субкультуры к таким неприятным явлениям, как нацизм, связаны именно с этим.
Что ж, надо признать: Кадыров является сильным лидером. Более того, ему действительно удалось через шантаж Москвы построить фактически независимое национальное государство с высочайшим уровнем жизни, буквально «рай». Так что я отчасти понимаю, почему Демушкин так говорит.
Однако подобная модель построения государства стала возможной в Чечне только благодаря уникальной ситуации, когда огромная Россия работает на маленькую Чечню, кормит ее и пляшет вокруг. Но для самой России это не подходит. Вот если бы весь мир по какой-то причине начал слать деньги в Россию, тогда это сработало бы.
И, конечно, кадыровский стиль управления — это совсем не то, что мы хотели бы здесь в России построить. По сути дела это своего рода неофеодализм. Хотим ли мы этого в России? Нет, я думаю, что русские этого не хотят. За последние века мы уже наелись авторитарной власти. Пора кончать с этой исторической традицией.
—
Такая позиция Демушкина бьет по имиджу националистических сил? Как-то нужно от этого дистанцироваться?— Пора привыкнуть к тому, что давно считается нормой в отношении так называемых либералов.
Среди либеральной общественности существует консенсус по ряду вопросов и в то же время — разные мнения по другим вопросам. Различия настолько существенные, что некоторые либералы годами не могут договориться между собой: вспомним о печальной истории взаимоотношений СПС и “Яблока”.
Заметим: в этом нет ничего ненормального. Это естественное состояние более-менее развитой идеологии: она даёт побеги, иногда очень разные.
Так вот, современный русский национализм за последние двадцать лет стал достаточно сложным, и в нем есть разные течения. И консенсус по базовым вопросам (например, о положении русского народа) не мешает нам расходиться во взглядах и симпатиях.
Я уважаю Демушкина и его соратников, но это не значит, что я должен быть согласен с ними по всем вопросам, как и они со мной. Я не должен как-то опровергать их или извиняться за них. Это все совершенно не нужно. Пусть говорят за себя, а я буду говорить за себя, это единственно правильное отношение к делу.
—
Ваша позиция подходит под описание «одинаковые законы для всех на всей территории страны». Зачем вообще в таком случае делать заявления о национальности и национализме?— Да, всё, что нам нужно, это политическое равноправие, а также законы, которые исполняются всеми. Единый закон для всех — вот к чему мы стремимся.
Но давайте зададим себе вопрос: а кому, собственно, это нужно? Какая часть нашего общества является той силой, которая действительно заинтересована в честном суде, равноправии и одинаковых правилах игры для всех?
Сейчас практически все значимые народы России, кроме русских, имеют — или думают, что имеют — какие-то привилегии, преференции, неформальные соглашения с властью, механизмы решения судебных вопросов, и так далее. Разумеется, кому-то достаётся больше, кому-то меньше, и татарин не равен в своих правах и возможностях чеченцу. Но всех их объединяет то, что они связаны с этой властью, у них есть хотя бы небольшие, но преимущества перед русскими, и они не готовы с ними расстаться, даже если понимают, что по сравнению с преимуществом жить в цивилизованном государстве всё это мало чего стоит. Потому что цивилизованное государство — это журавль в небе, а у них уже есть синица в руках.
Так что наиболее заинтересованными в равноправии оказываются всё равно русские. Именно они несут львиную долю издержек нашей государственной политики и ничего не получают взамен, кроме всё новых и новых унижений.
А объединить русских, как и любой другой народ, может только национализм. Не истерический, конечно, а внятно проговаривающий реальные интересы.
—
Допустим, Вашу партию зарегистрировали, проходят выборы. Вы получаете какую-то позицию, например в региональном парламенте. С какими партиями в таком случае Вы готовы сотрудничать и по каким вопросам?— Это зависит исключительно от того, какую позицию займут эти партии по тем или иным значимым для нас темам.
Мы не стали бы голосовать против законопроекта, который мы сами считаем полезным, только потому, что его выдвинула “Единая Россия”. С другой стороны, если речь идет о долговременном сотрудничестве, то, конечно, есть политические силы, которые нам, условно говоря, ближе. Например, понятно, что позиция "Демократического выбора" нам ближе по многим вопросам, чем позиция каспаровцев.
Вообще, мы будем стараться придерживаться максимально прагматической позиции. Наша цель — реализация нашей программы в том объеме, в котором это будет возможно, при условии, что у нас нет полноты власти, а есть несколько голосов в провинциальных заксобраниях или несколько депутатов в Госдуме. Мы постараемся не упустить ни единого шанса. Поэтому я никогда не скажу, что есть политические силы, сотрудничество с которыми для нас являются абсолютным табу.
—
Вы в одном интервью сравнивали Сталина и Путина. Вы говорили, что Сталин отличается от Путина тем, что у Сталина была национальная идея, а у Путина ее нет. А какую идею могут предложить националисты?— Я думаю, что идея объединить людей не может, во всяком случае надолго. Но есть другие вещи, которые объединяют. Не идеи, но, так сказать, материи. Например, хорошо объединяет людей совместное владение собственностью. Целью должно быть создание класса собственников, особенно земельных, так как земля — это общий ресурс: невозможно спокойно жить на своем участке земли, если на соседнем участке творятся какие-то непотребства. Возникает общая заинтересованность в мире, спокойствии и удобном владении этим активом.
Так вот, вполне можно раздать пустующие земли русским. В России много пустующей земли, которая формально государственная, а на самом деле непонятно чья. Это стало бы действием, которое объединит людей гораздо лучше, чем лозунги.
Кстати, большевики это отлично понимали. Почему, собственно, и победили — помните лозунг «Земля крестьянам»? Другое дело, что большевики обманули крестьян, причём обман был записан у них в программе: они хотели уничтожить частную собственность как таковую, в том числе и земельную. Но у нас этого нет.
—
А что делать с мигрантами? Вы говорите, что у нас есть скрытая безработица, но по всем данным безработица в России гораздо ниже, чем в странах Европы, и, кроме того, сегодня она ниже, чем в предыдущие периоды российской истории.— Вы заходите в магазин и видите такую бесполезную фигуру, как охранник. Понятно, что этот охранник не сможет оказать сопротивление в случае нападения. Получает он в большинстве случаев очень немного — если, конечно, речь идёт не о дюжем чоповце, а именно о магазинном сидельце. А главное — это не та работа, о которой можно мечтать: это что-то вроде портье или билетёра.
Почему же на такую унизительную работу идут люди? Только потому, что другой работы для вроде бы здорового русского мужика нет.
К чему это я? Наше государство боится высокой безработицы — в том числе и потому, что у безработных много свободного времени, а терять им нечего. Если безработный повадится ходить на митинги, его не запугаешь «по линии работы». Поэтому государство предпочитает «занимать» людей, создавая псевдозанятость — пусть люди маются «на рабочем месте» и получают какую-нибудь небольшую денежку.
Это, кстати, касается и мигрантов. Нам всё время говорят, что они, в отличие от ленивых и изнеженных русских, всё время заняты делом. Но так ли это?
Вы идете мимо дома, видите несколько человек в оранжевых робах, допустим таджиков. Вы предполагаете, что эти таджики, наверное, что-то убирают, подметают, «вкалывают». Но подумайте: а сколько вы видите тех же людей без роб, в обычной одежде, гуляющих стайками по улицам, сидящих кружком на корточках возле ларьков, веселящихся и не занятых никаким трудом? А ведь это те же самые люди.
—
Религия русских — это православие. Какую роль должны, с Вашей точки зрения, играть в государстве религия и РПЦ в частности?— Я не православный, поэтому на эту тему буду говорить достаточно осторожно и ни в коем случае не настаивая на своем мнении.
Тем не менее, лично я считаю, что правильные отношения с церковью реализованы в странах Западной Европы. В большинстве западноевропейских стран церкви отделены от государства, при этом государство довольно часто оказывает некоторую поддержку церкви — чаще косвенную, через разного рода льготы. Но в целом поддерживается политика взаимоуважительного невмешательства.
В российском же случае подлинная независимость церкви особенно важна, в частности, для того, чтобы церковь могла играть роль морального авторитета. Сейчас — увы, мы это видим — с этой ролью она не справляется, да, похоже, на неё и не претендует.
Кроме того, я ожидаю, что в русском национальном государстве возникнут достаточно серьезные организации православного толка, например будет возможна организация православных партий. В Германии существует Христианско-демократический союз, а почему у нас нет какой-нибудь «православной партии национального возрождения»? Что-то подобное должно появиться.
Появятся также организации околоцерковные, состоящие из мирян, которые будут действовать как общественные организации. Скорее всего, они будут выступать за укрепление семьи, нравственных устоев и т.п., как это делают аналогичные консервативные объединения на Западе.
—
То есть скандалы в стиле Pussy Riot уйдут в прошлое?— Процесс над Pussy Riot — это пример того, как общество при помощи нехитрой политтехнологии поставили враскоряку.
Давайте называть вещи своими именами: безумный медийный гвалт вокруг этого события в течение многих месяцев не является чем-то естественным. На такое необходимо потратить большие ресурсы — это вам скажет любой специалист по медиа. Не бывает ситуации, когда такой информационный повод в течение многих месяцев не сходит с первых полос газет. Необходимо манипулировать прессой, иметь возможность просить или заставлять множество людей принимать участие в информационной кампании и т.п. Кто заказчик, догадаться нетрудно, потому что у нас в России игроков такого класса немного.
Дело интересно тем, что и сторонники, и противники объединились по одному единственному пункту: простое предложение судить девушек по закону вызывает дружное неприятие у обеих сторон. Одни говорят, что давайте их судить судом неправедным, а другие говорят, что художника нельзя судить, это был молебен и вообще отпустите их просто так. Получается, что обе стороны работают против того, что России действительно нужно: честное справедливое правосудие.
—
Существует мнение, что в сегодняшней России сильны сепаратистские настроения. Как Вы относитесь к перспективам возникновения отдельных республик на территории РФ — Дальневосточной, Уральской и так далее?— С какой стати это должно произойти? Это же не Северный Кавказ, который действительно может захотеть независимости. Хотя я сомневаюсь и в этом: скорее это Россия будет пытаться от Кавказа избавиться. Но если будет независимая Чечня, то вряд ли кто-то заплачет по Тереку.
А с русскими республиками все обстоит иначе. Почему вообще сейчас в России существует какой-то сепаратистский дух? Все просто хотят убежать от чудовищной власти, находящейся в Москве. Иногда её называют просто «Москвой», но это не Москва (которая сама является жертвой — что сделали с этим городом в последние двадцать лет, уму непостижимо!), а именно власть.
Всем надоела система, при которой у регионов отбирают все деньги, а потом чуть-чуть отдают обратно и еще требуют, чтобы их слушались. Если национальное государство будет вести политику, при которой регион большую часть заработанного оставляет себе, то все эти настроения исчезнут.
—
Вам не кажется что большинство населения России все-таки слабо разбирается в политических проблемах? Первоочередная проблема для людей — это рост тарифов ЖКХ, грязь на улицах и прочее.— Вот это мнение, что людей волнуют только насущные проблемы… Я был бы рад, если бы оно было верным. Тогда можно было бы считать, что мы живем в нормальной стране.
К сожалению, сейчас ситуация совершенно иная. Главная проблема нашего народа — это как раз то, что люди мало думают о насущном, а точнее, не видят связи между ним и политикой.
Например, существует колоссальное равнодушие к выборам на местном уровне. Вот кандидат в местные депутаты хочет устроить встречу с избирателями. Он все делает, договаривается, ему организовывают место, расклеивают объявления. Приходит. А избиратели не приходят. И любой человек, который занимается муниципальными выборами, скажет, что не нужно даже и шевелиться, всё равно никто не придет. А ведь от муниципальных выборов в достаточной степени зависит то, как люди живут. Да, полномочий у местного депутата мало, но все-таки это человек, на которого можно надеяться в решении тех самых насущных проблем.
Увы: люди, которым плохо живется, покупаются на политическую демагогию. У человека нет нормальной работы, он живёт в разваливающемся доме, в депрессивном регионе, который погружается всё глубже в бездну, а он рассуждает про Ливию или Сирию.
И раньше так было. Я помню, как в конце перестройки физически голодные люди в ободранных тряпках с горящими глазами спорили о том, стоит ли принять шведскую модель социализма или надо строить новый Кувейт.
Если бы людей действительно волновала жилищная реформа, если бы они считали налоги, если бы они интересовались, куда идут деньги из бюджета, то это было бы великолепно, это было бы общество с совершенно иной политической культурой.
Я очень надеюсь, что доживу до того времени, когда люди в России будут выбирать между двумя партиями с калькуляторами в руках, подсчитывая, сколько налогов они будут тратить, сколько социальных выплат они получат. Тогда можно будет уже спокойно сказать себе и другим, что мы живем в нормальной европейской стране, и с чистой совестью заняться разведением гладиолусов.
http://mnenia.ru/rubric/politics/v-norm ... diolusami/
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
