I. Социокультурный раскол, как сущностная черта современной России.

Наше общество напоминает разбитую вазу, чьи осколки спорят о том, красивым ли был цветок, который когда-то в ней стоял. И хотя цветок давно высох и даже превратился в пыль, а в углу вообще нагадили, черепки всё равно втянуты в жаркую дискуссию.

Они спорят о том, когда же разбилась их любимая ваза – в 1917 или 1991-ом, а некоторые заявляют, что ваза-то была дрянная, сделанная кривыми татарскими ручками, поэтому и жалеть её не стоит. Что ещё смешней, видя перед своими глазами только нет замены, черепки частенько кричат о том, что цветок (народ), испокон стоял не в вазе (государство), а в этой самой навозной куче, потому достоин только унижений.

Эта метафора описывает глубочайший социокультурный раскол, который переживает русское общество.

Социокультурный раскол – это форма цивилизационного кризиса, когда в едином историческом пространстве начинают действовать две (или более) системы, создающие противоречия между традиционным миром и миром новых социальных отношений.

Раскол возник не вчера и не сегодня, а в момент, когда традиционное российское общество вступило на путь модернизации. И без того самый страшный и кровавый процесс в истории человечества усугубил неуспешный и затяжной опыт российской модернизации. Количеств систем в общем поле России можно описать как n+1, и раскол всё больше напоминает сеть трещин на асфальте.

Отсчёт можно начать хоть с момента Крещения Руси, но логичней с царствования Алексея Михайловича, когда модернизация русской жизни стала носить не эпизодический, а пусть слабый, но последовательный характер. Первый поистине колоссальный раскол внесла церковная реформа Никона, в итоге поставившая вне закона целые поколения русских людей. Сотни старообрядцев были сожжены на кострах, десятки тысяч сосланы в Сибирь, поражены в правах, что родило ответную ненависть, выраженную в том, что старообрядцы считали Россию государством Антихриста. Люди древнего благочестия ещё выстрелят в революционных событиях конца XIX - начала ХХ, и это тоже следствие раскола.

Его лишь углубила последовавшая яркая и насильственная модернизация Петра I. О конфликте городской и сельской культур, о столице-метрополии и внутренних колониях, о противостоянии европейского и русского начал в российском государстве писали практически все наши великие мыслители. «С той чреватой поры, как примчался к невскому берегу металлический Всадник, с той чреватой днями поры, как он бросил коня на финляндский серый гранит,— надвое разделилась Россия; надвое разделились и самые судьбы отечества; надвое разделилась, страдая и плача, до последнего часа — Россия» - писал наш классик Андрей Белый.

Иногда феномен раскол затрагивал только определённую социальную группу. Например, в 1874 г. было окончательно покончено со старинной казацкой вольностью на Урале. По-сути казаков уравняли с регулярной армией, отобрав у них оставшиеся древние привилегии. А вспыхнувший многотысячный бунт заключили в ссылку. Долго потом ещё казаки тянули по Сибири протяжную песню:

Отымут шашки, отымут седла,
Отымут все под чистоган.
И погонит нас в пехоту
Неизвестный атаман...

Неудивительно, что во время октябрьского переворота многие казаки (в том числе уральские) заняли нейтральную позицию. Именно установление в России советской власти и является до сих пор главным социокультурным расколом в российском обществе. Даже – Гранд-Каньоном. Что примечательно – не падение Российской империи, не Февраль 17-ого, а именно власть большевиков.

В ходе запоздалой модернизации, пик которой пришёлся на тотальную войну (ПМВ), трещины в Романовской империи превратились в разлом, куда и провалилась императорская династия. Новые социальные отношения неминуемо вошли в конфликт с пробудившимся традиционным миром, и Россия, ослабленная множеством факторов, окончательно раскололась.

А дальше – гражданская война, ужасы форсированной коллективизации, индустриализации, чудовищные репрессии и чудовищная же война, идейный застой, но вместе с тем – экономические и научные победы, геополитическое наступление СССР, колоссальная военная мощь, и… снова раскол, когда на смену недосоциализму пришёл недокапитализм.

Поэтому историческое поле России сейчас напоминает потрескавшуюся каменистую почву, где в рамках одного государства, казалось бы, вызывая фатальные противоречия, каким-то образом существуют множество взглядов, позиций, решений, систем, как архаично-феодальных (Дагестан), так и креативно-постиндустриальных (Москва). В итоге мы имеем уникальное общество, где русский готов перегрызть глотку русскому за любую ничтожную мелочь, тогда как главные вопросы почти всегда ускользают от взгляда.

Можно возразить, что социокультурный раскол – это достояние не только России, но и, например, многих стран мира, в частности – Европы. Действительно, можно вспомнить и практику огораживания, и кровавую Реформацию, религиозные войны, фашизм, геноцид, голодающих ирландских крестьян, да что угодно.

Но дело в том, что социокультурный раскол преодолевается средним классом. В виду своей посредственности, сытости, мещанства, он перестаёт уделять пристальное внимание острым социальным, религиозным, этническим вопросам. Актуальные когда-то противостояния теряют свой накал, становясь лишь фикцией, гневными кухонными оскорблениями. В лучшем случае – манифестациями или репостами. Как писал старина Селин:

- Элита остаётся элитой всегда и везде!.. а остальным — митинги и дерьмо!

В России массовый средний класс не успел сформироваться ввиду Октября и стал проклёвываться лишь в послевоенном СССР, а более-менее окреп лишь на наших глазах. По данным OECD DEVELOPMENT CENTRE во Втором мире (Китай, Индия, Россия) средний класс увеличивается, тогда как в мире Первом (США, Европа) он неуклонно сокращается. И сейчас люди подспудно ощущают существующий раскол и пытаются его преодолеть. Не случайно именно на нём и играет власть («без нас вы вообще друг друга поубиваете!»), хотя на деле она в нужных местах лишь расширяет его, чтобы в раскрывшуюся пропасть свалились силы, могущие ей помешать.

Либералы против националистов, националисты против нерусских, православные против атеистов, почти все - против гомосексуалистов. А кто против власти-то?

Раскол стал навязчивой идеей, которую маниакально раскручивают, ковыряя заросшие уже было раны. Власть – специально, глупые – потому что нравится, умные – хотят докопаться до истины, где не увидят ничего, кроме крови. Можно пафосно грянуть: «Преступления прошлого нельзя забыть!» - бросьте, этому крику можно поверить, если он брошен на баррикадах, а не с кружкой горячего чая в компьютерном кресле.

Социокультурный раскол ширится. Среди трещин можно увидеть острейшую этническую проблему, нарастающий бунт малых идентичностей, феодальные прихоти региональных кланов, обособление народа на поморов, сибиряков, казаков. Конечно, пока это лишь игры, но если вовремя не преодолеть раскол, если не обрести подлинную субъектность, то будущее русских – это большая Польша.

А осколки всё спорят и спорят.

Но ваза разбилась. Её не склеить. Черепки нужно собрать в совок (какая ирония) и выкинуть в мусорное ведро. История уже приготовила веник, и от поднявшейся пыли закашляли первые спорщики. А вазу надо сделать заново. Но осмыслить это пока очень трудно, так как благодаря расколу оказались фатально нарушены механизмы функционирования исторической памяти.

Об этом в следующей заметке.
Володя Злобин

Благодарю