Для меня это день начала освобождения,от жидобольшевистской банды,которая 20 лет пила кровь народную,и продолжает это дело до сих пор.

По хорошему надо признать, что советская историография реально искажала события войны.
Как это армия была неготова, если к границе подтянули войск и техники больше, чем было у наступающих немцев? Другой вопрос, что в первые дни командование охватил какой-то паралич. Почему-то одни соединения были в боевой готовности, другие чуть не на отдыхе. На складах не оказывалось горючего - опять же по непонятной причине. И т.д.
До сих пор истрики спорят, были ли отдан приказ на приведение в боевую готовность от 18 июня 1941 года. Многие ведь директивы НКО до сих пор засекречены.

Цифра в 27 миллионов тоже более чем спорна. Она получилась как разница между численностью жителей СССР начало 1941 года и численностью жителей СССР, родившихся до 1941 года, на конец 1945 года. Надо понимать, что многие умерли бы за 4 года своей смертью безо всякой войны. С учётом довоенной сметрности это примерно 11 миллионов. То есть общие демографические потери не могут превышать 16 миллионов (и это без учёта повышенной естественной смертности во время войны). И ведь ещё 1-1,5 млн. граждан СССР оказались после войны за границей и не вернулись.

Ясно, что Красная армия потеряла явно больше официальных 8,7 млн. погибшими. По современным данным это 10-11 млн. (7-8 млн. убитыми и умершими от ран и 3-4 млн. погибших в плену) Соответственно на гражданское население приходится 5-6 млн. Ну, абсурд думать, что потери гражданского населения могли быть больше боевых, учитывая огромную интенсивность боёв почти весь период войны.

Вот практически полностью согласен! Алексей, мысленно аплодирую ©
Единственное позволю себе заметить, что о советской историографии слишком мягко сказано, на самом деле она не "реально искажала события войны", а бессовестно фальсифицировала или, проще говоря - безбожно врала об этих событиях, так точней. И до сих пор ее наследники продолжают это делать. И скорее всего, число убитых и умерших от ран РККА приближается к 10 млн. плюс около 3 млн. умерших в плену.

По хорошему надо признать, что советская историография реально искажала события войны.
Как это армия была неготова, если к границе подтянули войск и техники больше, чем было у наступающих немцев? Другой вопрос, что в первые дни командование охватил какой-то паралич. Почему-то одни соединения были в боевой готовности, другие чуть не на отдыхе. На складах не оказывалось горючего - опять же по непонятной причине. И т.д.
До сих пор истрики спорят, были ли отдан приказ на приведение в боевую готовность от 18 июня 1941 года. Многие ведь директивы НКО до сих пор засекречены.

Цифра в 27 миллионов тоже более чем спорна. Она получилась как разница между численностью жителей СССР начало 1941 года и численностью жителей СССР, родившихся до 1941 года, на конец 1945 года. Надо понимать, что многие умерли бы за 4 года своей смертью безо всякой войны. С учётом довоенной сметрности это примерно 11 миллионов. То есть общие демографические потери не могут превышать 16 миллионов (и это без учёта повышенной естественной смертности во время войны). И ведь ещё 1-1,5 млн. граждан СССР оказались после войны за границей и не вернулись.

Ясно, что Красная армия потеряла явно больше официальных 8,7 млн. погибшими. По современным данным это 10-11 млн. (7-8 млн. убитыми и умершими от ран и 3-4 млн. погибших в плену) Соответственно на гражданское население приходится 5-6 млн. Ну, абсурд думать, что потери гражданского населения могли быть больше боевых, учитывая огромную интенсивность боёв почти весь период войны.

… Помню Кенигсберг. Мы относились ко 2-му Белорусскому фронту, которым командовал маршал Константин Константинович Рокоссовский. Но наше подразделение — 13-й РАБ (район авиационного базирования) — находилось вместе с войсками Прибалтийского фронта, недалеко от места боев за Кенигсберг.
Очень трудно он давался. Мощные укрепления, связанные подземкой, большие силы немцев, каждый дом — крепость. Сколько наших солдат погибло!…
Взяли Кенигсберг с Божией помощью. Я сама видела, хотя наблюдала с некоторого отдаления. Собрались монахи, батюшки, человек сто или больше. Встали в облачениях с хоругвями и иконами. Вынесли икону Казанской Божией Матери… А вокруг бой идет, солдаты посмеиваются: «Ну, батюшки пошли, теперь дело будет!»
И только монахи запели — стихло все. Стрельбу как отрезало.
Наши опомнились, за какие-то четверть часа прорвались… Когда у пленного немца спросили, почему они бросили стрелять, он ответил: «Оружие отказало».
Один знакомый офицер сказал мне тогда, что до молебна перед войсками священники молились и постились неделю».

«Служил несколько лет назад в одном из приходов Курской епархии, в поселке Белая Слобода. В нашем райцентре во время войны дислоцировалась одна из дивизий, ветераны которой и сейчас приезжают на места боев, чтобы вспомнить те героические годы.
Я был приглашен на очередную их встречу в местном клубе. Когда хор начал петь панихиду, все встали. После ее окончания начал рассказывать о том, что раньше никогда не писали в газетах — о прозрении и обращении народа к Богу во время войны. Вспомнил и о молебне у стен Кенигсберга.
…Как всегда в таких случаях, нашелся человек, который произнес: «Ну, вот
тут уж вы, батюшка, преувеличили…» И тут, через толпу окружающих меня людей протискивается один из ветеранов, который явно не слышал реплику моего собеседника, и со слезами начинает горячо меня благодарить: «Спасибо, батюшка! Вы знаете, я ведь сам был там, под Кенигсбергом. Это у нас служили молебен, я сам все видел…» Он говорил еще что-то, а я уже не видел его из-за слез».