|
Цель настоящей статьи заключается в том, чтобы вкратце представить историю заселения Севера Русской равнины, прежде всего с расовой и языковой точек зрения. К сожалению, необходимо отметить, что эта проблема, как и многие другие ключевые проблемы русской истории, до сих пор не привлекала к себе достаточно пристального внимания русских исследователей. До сих пор в этой области существует множество заблуждений, мешающих правильному пониманию нашего прошлого. Одно из подобных заблуждений, которое необходимо развеять, заключается в том, что изначальным населением Северо-восточной Европы являются уральцы, а арийцы на этой земле - более поздние пришельцы. Эта точка зрения совершенно не соответствует действительности.
Прежде всего необходимо сказать несколько слов о термине “арийцы” и объяснить, что мы под ним понимаем. Говоря об арийцах, мы имеем в виду народы, для которых характерны два отличительных признака - индоевропейская речь и северный расовый тип. Конформистская наука в период после окончания Второй Мировой войны сделала все для пропаганды взгляда, согласно которому в древности “ариями” называли себя только народы индоиранской группы, и по этой причине применять его к другим народам, говорящим на индоевропейских языках, а тем более отождествлять древних ариев с северной расой нет никаких оснований. К сожалению, подобные взгляды к настоящему времени распространились довольно широко, несмотря на то, что они являются совершенно ложными.
Во-первых, аргумент о том, что не все индоевропейцы именовали себя арийцами, сам по себе уже достаточно нелеп - “индоевропейцами” себя вообще никто из них не называл. Но он и по сути неприемлем, потому что употребление термина “арии” в качестве самоназвания документально засвидетельствовано не только у иранцев и индоариев, но и у многих других индоевропейских народов, а именно у хеттов, кельтов, германцев и греков.
Так, в хеттском языке слово ara значило “свободный”. Ирландское слово aire имело значение “вождь”, “знать”, во множественном числе - airig - “сословие свободных, люди, имеющие право участвовать в выборах князя”. Само название Ирландии - Eire - полностью лексически и семантически соответствует названию Ирана Airyanam и означает “Ариана”, “Арийская земля”. В древнескандинавском языке слово arjoster означало “знатнейшие”, в древнесаксонском языке этот корень имел вид ir, по-древнесаксонски irmintheod - “человечество”, первоначально - “арийский народ”. В греческом языке корень ari представлен в таком слове, как aristos - “лучший”, “выдающийся” и производных от него; таким образом, аристократия - это не только “власть лучших”, но и “власть арийцев”.
Кроме того, в эпосе нескольких арийских народов мы обнаруживаем божество или божественного правителя, олицетворяющего собой арийцев, имя которого происходит от общеарийского Aryomen (“Арийство”). Это Aryaman у иранцев и индоариев, Eremon у ирландцев и Irmin у германцев. У индоиранцев Aryaman - это бог, покровительствующий дружеским отношениям и бракам, а также выступающий в роли целителя. Ирландский Eremon - это князь сынов Миля, возглавивший последнюю волну завоевателей в мифической истории Ирландии, вождь airig. Irmin почитался древними саксами в качестве божественного предка, центром его культа в языческой Саксонии был Irminsul - олицетворение мирового древа, разрушенный в начале IX в. во время покорения и христианизации саксонских земель князем франков Карлом I.
Из сказанного выше видно, что термин “ариец” помимо этнического определения всегда и везде имел еще и социальное значение - “полноправный”, “благородный”, “свободный”, “господин”. Поскольку этим термином в исторические времена пользовались такие отдаленные друг от друга народы, как кельты, германцы, греки, хетты, иранцы и индоарии, нет никакого сомнения в том, что слово “ариец” восходит к эпохе индоевропейского единства и является исконным самоназванием всех племен, составлявших это единство. По этой причине его употребление по отношению к коренному населению Северной Европы совершенно оправданно. Что же касается северного происхождения арийской общности и ее изначальной идентичности с северной антропологической расой, то на этот счет существует огромное множество свидетельств, приводить которые здесь мы не намерены - на эту тему существуют специальные исследования. Теперь мы можем вернуться к теме первоначального заселения севера Русской равнины.
Ученые полагают, что ледник покинул широту ильменьско-волховских земель примерно в X тысячелетии до н.э., однако первое население на этих территориях появилось позже - видимо, только в VIII тысячелетии до н.э. Это население пришло с запада, его исходными точками были ареалы двух археологических культур - аренсбургской и свидерской. Аренсбургская палеолитическая культура существовала в X-IX тысячелетиях до н.э. на территории Дании и Северной Германии, главным занятием ее носителей была охота на северного оленя. В X тысячелетии аренсбургцы начали расселяться вслед за отступающим ледником в двух направлениях - на северо-запад и северо-восток, огибая с двух сторон Балтийское ледниковое озеро. Ими был создан ряд так называемых “культур круга маглемозе”, время существования которых приходится на VIII-VI тысячелетия до н.э. Это культуры фосна в Швеции и Норвегии, комса на крайнем севере Скандинавии, включая Кольский полуостров, аскола и суомусъярви в Финляндии и Карелии, веретье в Восточном Приладожье, кунда на территории Приневья, Эстонии и Латвии и маглемозе в Англии, Северной Германии и Дании. Как видим, эти культуры как бы опоясывают со всех сторон Балтику, поэтому аренсбургский колонизационный поток можно условно обозначить как циркумбалтийский. Второй поток, как мы уже сказали, имел своим источником ареал свидерской культуры, которая существовала в X-IX тысячелетиях на территории Польши, Белоруссии и Литвы, и которая, по всей вероятности, произошла из того же источника, что и аренсбургская. Продвинувшись на северо-восток, свидерцы заложили основы таких культур, как валдайская на Валдайской возвышенности и бутовская на западе Волго-Окского междуречья. В последующие тысячелетия продолжалось освоение носителями этих культур территорий Северо-восточной Европы. Так, распространили ареал своего проживания далеко на восток племена нарвской культуры, являвшиеся потомками носителей культуры кунда. Племена бутовской культуры в VII тысячелетии были вытеснены с мест своего проживания новыми племенами, носителями иеневской культуры, которые происходили из того же свидерского ареала. Будучи вынужденными оставить места своего обитания, бутовцы продвинулись далеко на северо-восток от западных районов Волжско-Окского междуречья - вплоть до бассейнов рек Сухона и Печора.
Не вызывает сомнения то, что племена всех перечисленных выше культур являлись арийцами - об этом свидетельствуют все имеющиеся данные. Местом их отправления были северные районы Центральной Европы, которые со времени отступления ледника были заселены арийскими племенами; никаких свидетельств об обитании на этих землях каких-либо других народов, кроме арийцев, не существует. Совершенно определенными являются и антропологические данные - согласно исследованиям антропологов, представители всех этих племен принадлежали к северной расе, что является неопровержимым доказательством того, что они были арийцами. Более того, необходимо отметить тот факт, что, несмотря на сходство антропологического облика всего населения Северной Европы эпохи мезолита (IX-IV тысячелетия до н.э.), между разными его группами имелись и определенные отличия. Эти отличия заключались в том, что население территорий, прилегавших к Балтике с востока, отличалось более ярко выраженными северными расовыми характеристиками по сравнению с населением западнобалтийских территорий. Отличительной чертой племен нарвской культуры, культуры веретенье и других восточнобалтийских культур являлась гипердолихокефальность и узкое лицо. К этому расовому типу принадлежат, например, черепа из знаменитого Оленеостровского могильника на Онежском озере, а также черепа, обнаруженные в Ладожском канале. Что касается западнобалтийских племен культуры эртебелле, то они отличались умеренной долихокефальностью и очень широким лицом. Это говорит о том, что население областей, прилегающих к Балтике с востока, было более чистым в расовом отношении по сравнению с западнобалтийскими племенами.
Таким образом, мы можем с уверенностью утверждать, что первоначальным населением Севера Русской равнины являлись арийцы, то есть что они являются на этой территории автохтонами.
Что касается уральцев, то их появление достаточно легко определить опять-таки по антропологическим данным, потому что хорошо известно, что изначально для них характерен своеобразный расовый тип, для определения которого используются несколько терминов, из которых мы предпочитаем использовать термин “уральский”. Предполагается, что этот тип сформировался где-то в Приуралье на стыке европеоидной и монголоидной рас, по причине чего он характеризуется смешением европеоидных и монголоидных расовых черт, могущих быть представленными в разной степени. Уральский расовый тип характеризуется мезокефальностью, широким и плоским лицом, а также слабо выступающим носом.
К сожалению, мы не можем точно определить время первого появления уральцев на Севере Русской равнины, поскольку на этот счет у специалистов существуют разные мнения. Тем не менее, наиболее распространенная точка зрения гласит, что финское расселение на этих территориях имело место в III тысячелетии до н.э., и археологическим свидетельством его является распространение культуры ямочно-гребенчатой керамики. Поселения этой культуры всегда сопровождаются захоронениями представителей уральской расы, что говорит о том, что ее носителями были финны.
Придя в Северо-восточную Европу, финны встретили здесь древнее арийское население, которое оказало на них глубокое влияние. Это влияние можно заметить как в антропологическом типе, так и в языке и мифологических представлениях. Свидетельством того, что значительные массы арийцев были ассимилированы финнами, является присутствие северного расового компонента у некоторых финских народов - прежде всего прибалтийских, но также и пермских (коми) и волжских (мордва). Те же выводы можно сделать и по языковым данным. Уральский праязык был агглютинативным, то есть в нем аффиксы присоединялись (“приклеивались”) к основе, не меняя ее, в то время как арийские языки изначально являлись флективными, то есть в них было богато представлено корневое словоизменение. Языки прибалтийско-финских народов отличаются от других финских языков своими определенными флективными чертами, что свидетельствует о том, что они возникли в результате наложения финской речи на речь коренного арийского населения. Кроме того, в мифологии прибалтийских финнов можно обнаружить элементы, совершенно определенно заимствованные из арийских мифов.
Прежде всего это касается представлений о строении Вселенной. Согласно представлениям прибалтийских финнов, над землей находится вращающийся небосвод, у которого есть неподвижный центр - Полярная звезда (фин. Maannaela - “гвоздь земли”, эст. Pohjanael - “гвоздь севера”). В центре земли на Крайнем Севере находятся горы, на которых растет дуб, вершина которого достигает Полярной звезды. Эти горы расположены в стране Manala, которая также называется Tuonela или Pohjola, являющейся обителью душ умерших. Эту страну прибалтийские финны называли “Северным домом” и помещали в Северном Ледовитом океане или в море, которое они именовали “Сарайас”. Название моря имеет чрезвычайно важное значение, потому что оно очевидно заимствовано из арийского языка. Так, по-древнеиндийски “джрайас” - течение, обширное пространство, широкий простор, по-ирански “зрайа” - большой водный бассейн, море. Словом “зрайа” в иранской мифологии называется водное пространство Воурукаша, расположенное у священных северных гор Хара Березайти. Как видим, совпадение полное. Конформистские исследователи склонны переворачивать все с ног на голову и представлять полярную мифологию арийцев заимствованием от их более северных соседей, которыми, якобы, и были уральцы. На данном примере наглядно видно, что заимствование полярных сюжетов шло от арийцев к уральцам, а не наоборот, - вместе с мифологическими представлениями уральцы заимствовали и обозначающие их слова. К арийскому наследию в финской мифологии можно отнести также мифы о рождении огня, почитание медведя (арктическая символика), миф о небесном лосе и другие. По мнению современных исследователей, древнейшие пласты мифологии северных уральцев восходят к доуральскому населению Арктики, которым могли быть только арийцы.
Приведенных свидетельств вполне достаточно для того, чтобы показать, что первые обитатели европейского Северо-востока были арийцами, а уральцы являются более поздними пришельцами, появившимися на этой территории в значительных количествах не ранее III тысячелетия до н.э.
Однако вскоре за появлением на севере Русской равнины больших масс уральцев эти земли захлестнула волна новой арийской колонизации, осуществленной племенами шнуровой керамики и боевых топоров. К числу этих племен на интересующей нас территории принадлежали носители культуры ладьевидных топоров, колонизировавшие территории Юго-западной Финляндии и всей Прибалтики, и носители фатьяновской культуры, заселившие территории от Ладожского озера до Среднего Поволжья и бассейна Камы и Ветлуги. Новая арийская колонизация имела место на рубеже III и II тысячелетий и ее источником были опять-таки северные области Центральной Европы. Главным путем колонизации являлось, по всей видимости, движение по Балтийскому морю и рекам и озерам его бассейна вглубь Северо-восточной Европы. Средствами этого передвижения служили ладьи, зафиксированные изображениями на скалах Швеции, Беломорья и Онежского озера. Можно с полным основанием назвать рубеж III и II тысячелетий до н.э. в Северной Европе “первой эпохой викингов”. Вторичная колонизация арийцами Севера Русской равнины носила характер завоевания уральских племен, основным орудием которого были каменные боевые топоры, известные в огромном количестве как в арийских погребениях, так и в качестве отдельных находок. Известны случаи захоронения убитых во время военных столкновений фатьяновцев непосредственно на территории поселений завоеванных ими уральцев; упомянутые выше беломорские и онежские петроглифы сохранили многочисленные изображения морских сражений и сражений между экипажами ладей и сухопутными воинами. Что касается этнической принадлежности племен культуры ладьевидных топоров и фатьяновской культуры, большинство ученых считают, что они принадлежали к североевропейской группе арийцев, из которой впоследствии выделились славяне, балты и германцы. На рубеже III и II тысячелетий арийцами была завоевана большая часть севера Русской равнины, но они, по всей видимости, составили небольшую часть среди покоренного уралоязычного населения и впоследствии были ассимилированы им на всех территориях к северу от линии Двина-Ока, усилив в нем уже имевшийся на тот момент северный расовый компонент. Окончательному арийскому завоеванию Северо-восточной Европы и ее повторной ариизации было суждено произойти позже - в VII-VIII столетиях нашей эры, что можно считать третьей по счету и на этот раз окончательной индоевропейской колонизацией.
Если на рубеже III и II тысячелетий колонизация севера Русской равнины была осуществлена племенами еще нерасчлененного североевропейского единства, то последняя по времени колонизация включала в себя представителей двух ветвей этого единства после его распада - славян и германцев. Примерным временем выделения двух этих языковых ветвей считается середина I тысячелетия до н.э. С местом формирования германской общности все достаточно ясно и оно не вызывает споров - это южные области Ютландского полуострова и прилегающие к нему районы Саксонии, а археологически процесс образования германцев отмечен возникновением на этой территории в V в. до н.э. ясторфской культуры. По поводу места формирования славянской общности существуют самые разные мнения, но наиболее обоснованным является то, согласно которому славянский язык выделился из индоевропейского около V в. до н.э. между реками Вислой и Одрой, то есть на территории современной Великопольши. Основой формирования славян были племена лужицкой культуры, которые в свою очередь происходили от центральноевропейских племен шнуровой керамики и боевых топоров, упоминавшихся выше.
Очень широко распространенной ошибкой, мешающей пониманию вопроса об образовании Русского государства, является представление о том, что славяне до начала своей колонизационной деятельности в V-VI веках и долгое время после него представляли из себя единое целое в антропологическом, языковом, культурном и других отношениях, а вслед за тем разделились на три группы - западных, восточных и южных. Современные научные данные свидетельствуют о том, что подобный взгляд совершенно не соответствует действительности.
Уже с самого первого момента своего появления на страницах письменных источников - с VI века н.э. - славяне предстают разделенными на две группировки, которые позднеантичные авторы называли “венедами” и “склавенами” (что касается антов, которые многими исследователями считаются “третьей группой славян” и в которых видят предков восточнославянской ветви, то они были не славянами, а иранцами, потомками сарматов-черняховцев, подвергавшимися ассимиляции славянами и в конечном счете ими ассимилированными). Тот факт, что уже в VI в. славяне четко делились на две группы, говорит о том, что данное разделение произошло значительное ранее указанного века. Что касается территориального размещения этих двух групп, то первоначально венеды занимали земли Северной Польши, а в VI-VII вв. начали движение на запад и захватили у германцев их земли вплоть до Лабы. Первоначальным местом обитания склавен были более южные области, примыкавшие к Карпатам, а в VI в. основным направлением их расселения были Балканы и Северное Причерноморье.
Современное языкознание подтверждает сведения древних авторов - в настоящее время выяснено, что деление славянства на западную, восточную и южную ветви является поздним явлением, и ему предшествовало первоначальное деление на две группы - северную и южную. К северной группе (“венедской”) принадлежали предки русских, поляков и поморско-полабских славян, к южной (“склавенской”) - всех остальных.
Венедская группа славян проживала в северных областях Центральной Европы, являвшихся не только местом образования собственно славянской общности, но и первоначальным арийским ареалом, поэтому неудивительно, что она сохраняла архетипические черты в своем расовом облике, культуре и т.д. То же самое можно сказать и о ее имени. Иногда раздаются утверждения, что наименование “венеды” никогда не являлось самоназванием славян, и что так их называли лишь их соседи. С этим невозможно согласиться, потому что это название засвидетельствовано не только в языках соседей славян - германцев, финнов и т.д., но и в исторические времена производные от него имена носили два славянских народа, происходившие именно из севернославянской группы - русские вятичи и полабские велеты (немецк. Wilzen), они же лютичи. Тем не менее, определенно можно сказать, что это имя не является чисто славянским, потому что оно засвидетельствовано у многих других арийских народов. Племя E n e t o i упоминает в Пафлагонии еще Гомер, на севере Балкан известно иллирийское племя с таким же названием, италийское племя E n e t o i /Veneti известно античным авторам на северном побережье Адриатики со времен Геродота (от него происходит название Венеции), Цезарь упоминает в Арморике кельтское племя Veneti (давшее имя городу Vannes), в римском Лациуме имелся город Venetulani и т.д. Очевидно, что имя “венеды” - очень древнее и восходит к эпохе единства арийских племен Европы. При рассмотрении происхождения этого имени оказывается, что во всех индоевропейских языках, где присутствует этот корень, можно выделить общий пласт его значения. Так, в русском языке от этого корня происходят слова велеть, великий, волот/велет (великан), в германских языках от этого корня происходит глагол “побеждать” (немецк. winnen, англ. to win) и т.д. В конечном счете удается восстановить древнеарийскую форму этого корня как unH-to-, а значение как “побеждать”, “победитель”, “завоеватель”. Таким образом, имя “венеды” является древнеарийским социальным термином, которым называлась воинственная правящая социальная группа, по всей видимости, каста воинов, соответствующая индоарийским кшатриям. Сохранение северными славянами этого термина в качестве самоназвания свидетельствует о преемственности от древнеарийской традиции.
Северная венедская группа славян издавна проживала на балтийском побережье - в римских источниках Балтийское море обычно называется “Sinus Venedicus”. Балтийские славяне были отличными мореходами и кораблестроителями, не уступавшими скандинавам, о чем свидетельствует то, что скандинавские народы заимствовали из севернославянского языка ряд морских терминов. В VIII-X веках, которые известны на Балтике как “эпоха викингов”, северные славяне принимали участие в викингских походах наряду со скандинавами. Можно говорить о существовании викингской культуры, общей для балтийских славян и скандинавов. Основным археологическим признаком этой культуры является погребальный обряд - викинги сжигали своих мертвых, а потом сооружали над ними сопку с каменной кладкой в основании, которая символизировала корабль. Нигде в славянских землях, кроме славянского побережья Балтики и Новгородской земли, таких погребений нет. Первоначально этот погребальный обряд появился у балтийских славян в VII в. на острове Рюген и прилегающем к нему побережье - в месте интенсивного вендско-скандинавского общения. Несколько позднее - на рубеже VII-VIII веков - он был перенесен на северо-восток - в будущую Новгородскую землю, причем появился там в уже полностью сложившемся виде. Интересно посмотреть на карту расположения сопок в Новгородской земле - они группируются вдоль водных систем, непосредственно связанных с Балтийским морем. Больше всего их в районе верхнего течения Луги, вдоль Волхова и на южном побережье Ладожского озера. Этот факт определенно указывает на то, что славянское население, оставившее эти погребальные памятники, продвинулось по Волхову и Луге со стороны Балтийского моря.
Ряд средневековых источников свидетельствует, что славяне предпринимали викингские походы на запад, но очевидно, что в отличие от датчан и норвежцев, для которых западное направление экспансии было основным, балтийские славяне наряду со шведами предпринимали походы в основном на восток. В результате этого восточного колонизационного потока через Балтику, Неву и Ладожское озеро в VII-VIII веках викингами, состоявшими как из славян, так и из германцев, были заложены основы Русского государства.
В настоящее время имеется достаточно данных, чтобы с полной уверенностью утверждать, что никакой колонизации с юга - из Среднего Поднепровья - на Север Русской равнины никогда не было, и южнославянские племена, предки современных украинцев, не принимали никакого участия в формировании русской нации. Эта нация образовалась полностью на североевропейской вендско-скандинавской основе. То же самое можно сказать и о заселении северо-восточных земель Русского государства. Традиционная точка зрения, согласно которой колонизация Волжско-Окского междуречья осуществлялась в XII-XIII вв. из Среднего Поднепровья, совершенно не соответствует действительности. На самом деле, как о том свидетельствуют все имеющиеся данные, эта колонизация осуществлялась с севера ильменскими славянами и с запада кривичами. Пришедшие в этот период в Суздальскую землю славяне принадлежали к северному расовому типу, а не к среднеднепровскому динарскому, и в языковом отношении не имели ничего общего с южным населением.
Мысль о том, что предки русских пришли не с юга, а с запада, высказывалась исследователями начиная еще с XVIII века, в числе первых ее сторонников были Тредиаковский и Ломоносов. В XIX веке ее придерживались такие русские историки, как Каченовский, Первольф, Гедеонов, Забелин и т.д. В советскую эпоху эта тема оказалась закрыта - большевистский режим все время своего существования был склонен ублажать самолюбие национальных меньшинств за счет русских и поэтому принял в качестве аксиомы утверждение о “едином древнерусском народе” и “Киеве как колыбели Руси”. На потребу большевистскому интернационализму советскими историками в 1930-х гг. были выдуманы искусственные термины “Древняя Русь” и “Киевская Русь”, целью которых было подчеркнуть, что Русское государство дотатарского периода было не чисто русским, а общим государством предков русских, украинцев и белорусов. Отсюда уже был один шаг до утверждений об “украинском государстве Киевской Руси”.
Приведем некоторые данные, иллюстрирующие наши утверждения. Прежде всего коснемся материальной культуры. Исследователями уже давно было замечено, что материальная культура славян Новгородской земли и прилегающих территорий эпохи колонизации и сложения Русского государства не имеет ничего общего с культурами, предшествовавшими ей на этой территории, а также культурами южнославянских племен - предков украинцев. Эта высокоразвитая дружинная культура возникла на севере Русской равнины не в результате развития из предшествующих ей древностей, а была перенесена в готовом виде с прародины предков русских - южного побережья Балтики. О погребальных памятниках в виде сопок, символизировавших викингские корабли, мы уже говорили. То же самое можно сказать, например, о крепостном строительстве. Для Новгородской земли была характерна решетчатая конструкция оборонительных сооружений (например, крепость X в. в Городце под Лугой, новгородская крепость XII в.), совершенно неизвестная на Украине, но зато широко распространенная в землях балтийских славян. Можно отметить также домостроительство (наземные дома в отличие от южных полуземлянок), керамику и т.д. - все эти культурные традиции имеют своим источником земли балтийских славян. Особенно ярко в этом отношении выделяется первая русская столица - Ладоги, которая с самого момента своего появления в середине VIII в. представляла из себя высокоразвитый городской центр.
В эпоху, предшествующую славянскому расселению, славяне наряду с восточными германцами входили в ареал пшеворской археологической культуры, существовавшей во II в. до н.э. - V в. н.э. на территории Центральной Европы. Как мы уже говорили, в момент начала своего расселения славяне уже были разделены на две группы - склавен и венедов, для каждой из которых была характерна своя собственная археологическая культура. Склавенам принадлежала пражско-корчакская культура, распространившаяся в VI-VII вв. из районов, прилегающих с севера к Карпатам, на территорию Правобережной Украины и на Балканы, где она дала начало последующим славянским культурам. Для венедов была характерна суковско-дзедзицкая культура V-VII вв. севера Центральной Европы, унаследовавшая пшеворские черты. Именно в рамках суковско-дзедзицкой культуры сложились те традиции, которые потом были перенесены на восток и легли в основу культуры сопок VII-IX вв. - культуры предков русского народа. В VII веке суковско-дзедзицкая культура дала начало трем новым севернославянским культурам - менкендорфской (принадлежавшей ободритам), голанчской (принадлежавшей поморянам) и культуре сопок (принадлежавшей русским).
Окончательная ясность в этот вопрос была внесена после открытия в Новгороде в 50-х гг. нашего века берестяных грамот. До того момента все утверждения о “едином древнерусском народе” основывались в значительной степени на языковых данных. Однако все эти данные брались из письменного языка, который действительно в XI-XIII веках был в значительной степени однородным во всех русских княжествах. Но объясняется эта однородность тем, что после крещения России в конце X века в качестве литературного языка в ней стал использоваться так называемый церковнославянский язык, который в действительности был языком славянского народа драговитов, обитавшего с VI века в окрестностях Фессалоники, положенным Кириллом и Мефодием в конце IX века в основу создаваемого ими литературного славянского языка. Наряду с церковнославянским в русских княжествах использовался при письме и так называемый “древнерусский язык”, который в действительности был своеобразным койне, сочетанием различных диалектов, опять-таки испытавшим огромное влияние со стороны церковнославянского.
О подлинном разговорном языке населения Русского государства в интересующую нас эпоху было практически ничего не известно. Но находка в Новгороде берестяных грамот заполнила эту лакуну, предоставив исследователям бесценный материал для исследования языка наших предков. В результате этого стало возможным с полной определенностью говорить о том, о чем раньше лишь строили предположения на основании изучения современных диалектных явлений и случайных следов разговорного языка в древних письменных памятниках. Оказалось, что в северных областях Русского государства говорили на языке, очень сильно отличавшемся от письменного “древнерусского” и родственном не языку предков украинцев, а языкам балтийских славян и имевшем некоторые очень архаичные черты. Находка берестяных грамот блестяще подтвердила предположение о первоначальном разделении славянства на северную и южную ветви, предшествовавшем делению на западную, восточную и южную группы, причем полученные языковые данные позволили исследователям с уверенностью утверждать, что отличия между двумя первыми ветвями славянства возникли еще на его прародине в Центральной Европе до начала славянского расселения в VI веке. Таким образом было убедительно доказано, что не существовало не только никакого общего “древнерусского” языка, но и общего “восточнославянского”, - языки предков русских и украинцев вышли из праславянского совершенно независимо друг от друга.
Не менее красноречивыми, чем языковые свидетельства, являются данные о политическом устройстве Русского государства. Севернославянская государственная традиция характеризовалась естественным сочетанием монархических, аристократических и демократических начал. Источником государственной власти являлся вооруженный народ (народ-войско), состоявший из свободных мужчин-воинов и решавший вопросы государственного управления на вече. Органичной частью государства являлась аристократия, состоявшая из имеющих особые заслуги представителей народа-войска. Во главе государства стоял князь, избиравшийся на вече из членов харизматического княжеского рода, главным делом которого было военное руководство. Важная роль в государственном управлении у северных славян принадлежала также жречеству.
Подобный тип государственного устройства характерен именно для славян-венедов, его не было ни у одного из народов южнославянской группы. У северных славян в историческую эпоху он присутствовал наиболее ярко у славян балтийского Поморья и русских. В качестве примера можно взять русский Новгород и столицу Поморья Щецин: и здесь и там мы видим, что ведущая роль в управлении государством принадлежит вечу, принимать участие в котором могут все свободные мужчины. И здесь и там имеется совет знати, обладающий определенными властными прерогативами, а также играющее важную роль жречество. И здесь и там князь выбирается вечем и осуществляет главным образом военные и представительские функции, и т.д. Государственные системы этих городов были сходны между собой вплоть до мельчайших деталей: так, например, и в Новгороде и в Щецине административные единицы назывались “концами”. Интересно отметить, что в Новгороде после крещения христианский епископ унаследовал привилегии верховного языческого жреца и обладал властью, которой не имели церковные иерархи в других русских землях. Он не только принимал активное участие в государственном управлении, но и разделял с новгородским князем командование военными силами. Новгород уникален тем, что он сохранил дольше всех других севернославянских государств - до московской оккупации в конце XV века - государственную систему, характерную для северных славян. Таким образом, очевидно, что Новгородское государство XII-XV веков является не каким-то новообразованием, возникшим в результате отклонения от магистрального пути развития Русского государства, как это хотелось бы представить деятелям евразийской ориентации, а хранителем наиболее чистых русских и - шире - севернославянских, северноевропейских, арийских традиций, то есть Русским государством par excellence.
Пресловутая “норманнская проблема” порождена извращенным взглядом на русскую историю, до настоящего времени господствующим в отечественной науке. Норманнская теория исходит из аксиомы о том, что первоначальным местом обитания предков русского народа было Среднее Поднепровье, откуда они уже в достаточно глубокой древности начали переселяться на Север Русской равнины, сохраняя, тем не менее, этническое единство на всем пространстве своего расселения. Представление о “едином древнерусском народе” позволяет ученым переносить данные, имеющиеся для одной группы населения Русского государства, на другие группы, совершенно не заботясь при этом о каких-либо доказательствах. В результате этого на северных славян - предков русского народа - смотрят через призму традиций населения Среднего Поднепровья, что полностью искажает картину исторических событий.
Изложенный выше взгляд полностью снимает “норманнскую проблему” как таковую. Русское Государство было созданием северноевропейских викингов, в состав которых входили как венеды, так и скандинавы, и наследует традиции как тех, так и других. В его основе лежало взаимовыгодное сотрудничество, а не противоборство двух культур, которые имели между собой гораздо больше объединяющего их, чем разъединяющего. В свете этого весьма красноречивым является происхождение самих слов “Русь” и “русский”.
Как уже давно и убедительно доказано языковедами, корень “рус” восходит к древнескандинавскому слову drots, которое полностью семантически и этимологически соответствует славянскому слову “дружина”. Эти слова в конечном счете восходят к древнеарийскому корню dreu-, имевшему значение “твердый”, “крепкий”. От этого корня в разных арийских языках произошло достаточно большое количество слов, в число их входят, например, такие, как дерево, древний, здоровый, друг, нем. Treue. От этого же корня происходит греческое название дуба (d r u V ) - дерева, являвшегося у арийцев символом верности, а также символом бога-громовика. В древнегерманских языках слово, производное от этого корня, означало также “вождя”, “господина”: др-исл. drottinn, др-англ. dryhtin, др.-в.-н. truhtin (до настоящего времени в исландском языке сохранилось слово drottning - княгиня). Важно отметить, что производное от этого корня слово с значением “дружина”, “войско”, “военная свита”, развившееся из понятия “друг”, treu, ограничено языками, входящими в североевропейскую группу языков - славянским и германским. Это, например, русское слово “дружина”, готск. drauhts, др.-исл. drot, др-англ. dryht, др.-в.-н. truht. Таким образом, слово “русь” первоначально означало “викингская дружина”, являясь не этническим обозначением, а названием военных отрядов, сплачивавшихся вокруг князей и вождей во время викингских походов в восточные области Балтики, и лишь потом после оседания этих отрядов на Севере Русской равнины стало этническим обозначением и названием государства. Наличие этого слова как в языке славян, так и в языке скандинавов, в которых оно имело совершенно одинаковое значение и очень близкое звучание, привело к его вполне естественному закр
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
