Сегодня журналисты через многомиллионные тиражи крупнейших газет с наслаждением муссируют финансовые махинации с участием иерархов, обсуждают уместность использования священнослужителями мобильных телефонов, иномарок и проч. О методах этих деятелей каждый знает не понаслышке, достаточно открыть газеты или включить телевизор. Но подобные процессы происходят и внутри самой Церкви. Их инициаторами являются раскольники, действия которых не так грубы, не так циничны и не так навязчивы, но также действенны в деле подтачивания фундамента доверия к Русской Церкви. Правые псевдоревнители призывают священников и мирян уходить из Церкви, так как она стала безблагодатной.

К деятельности раскольников внутри Русской Церкви сегодня относятся призывы к канонизации царя И. Грозного, Г. Распутина, И. Талькова и проч. Стремление переписать церковную историю и «в угоду сегодняшним идеологическим пристрастиям, - как говорит об этом Святейший, - провести ревизию столетиями складывавшемуся собору русских святых», т.е. деканонизировать некоторых святых, которые не угодны современным правым деятелям.

Вводятся новые учения. Так св. царя Николая Второго называют «искупителем», и эта мысль развивается до очевидной ереси, а всему русскому народу приписывается некий неискупленный грех цареубийства, тяготеющий якобы над каждым русским христианином и требующий личного покаяния у своего духовника. Появилось новое учение о русской монархии, как «удерживающем» мировое зло и отсрочивающей приход антихриста. Распространяется мнение, что именно православных монархов подразумевал ап. Павел во втором письме к фессалоникийцам, во второй главе. Но никогда и никто из св. отцов не толковал этого «удерживающего» как православную русскую монархию. На основе этого нового учения делаются далеко идущие выводы, не согласующиеся с Преданием Церкви. Почитать дальше (нажать).


***

Материалы по теме:

- Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий "О попытках псевдоревнителей Православия самочинно канонизировать тиранов и авантюристов".
- Приложение к докладу мит. Крутицкого и Коломенского Ювеналия, председателя Синодальной комиссии по канонизации святых, "О царе Иоанне Грозном".
- Протоиерей Владислав Цыпин "Идея этой канонизации - провокационная".
- Александр Дворкин "Царь Иван Грозный и современной сектантство".
- Алексей Беглов "К вопросу о генезисе религиозных настроений, лежащих в основе почитания Григория Распутина и царя Ивана Грозного".
- Георгий Коробьин "Трактовка личности Иоанна Грозного в книге "Самодержавие духа"".
- Диакон Андрей Кураев "Новые "ревнители" и их привычка бунтовать".

- Священник Даниил Сысоев "Соблазн консервативных расколов".
- Священник Даниил Сысоев "«Правые» расколы. Апостольская Церковь и ее границы".

- Священник Даниил Сысоев «"Парижское" богословие и неообновленчество».

- Cвященник Даниил Сысоев "Катакомбный раскол".
О расколе катакомбников и их ересях.
Что понимали святые отцы под «Удерживающим» в послании св. ап. Павла?
Правда о пат. Сергии и «сергианстве».

- Алексей Беглов "Катакомбное наследство: в реальности и на самом деле".

Дай Бог здравия. Интересная подборка. Небесспорная, но интересная.

Александр Робертович, а Вы скажите, что Вас смущает. Ведь я могу тоже заблуждаться.

Патриарх, сам того не ожидая, попал в точку, назвав Г.Распутина "печально известной" личностью. Потому что много кому о нем печалиться надо.

Материалы по теме:

http://www.rv.ru/content.php3?id=5602

Читая материалы Архиерейского Собора (осень 2004 года)

"Честна пред Господом смерть преподобных его" (Пс. 115)

"Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей великих поминают
За их труды, за славу, за добро -
А за грехи ...
Спасителя смиренно умоляют"
(А. С. Пушкин. "Борис Годунов")

Внесение вопроса о почитании Г.Е. Распутина и благоверного Царя Иоанна IV Грозного в повестку дня Архиерейского Собора, проходившего в октябре 2004 года, должно было бы внести ясность и определенность в эту непростую проблему, а также успокоить верующий народ. Напротив, после прочтения доклада митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия и приложений к нему недоумение и удивление, а также смущение, которым постоянно пугают церковную общественность составители подобного рода "документов", только возросло. Складывается впечатление, что небольшая группа авторов "в угоду сегодняшним и собственным идеологическим пристрастиям" пытается ввести в заблуждение не только священноначалие, но и всю Русскую Православную Церковь.
"...Сторонникам канонизации (?) не удалось представить ни одного нового исторического источника, который не был бы известен современной науке, и, опираясь на который, можно было бы поставить под сомнение сложившуюся традицию в целом отрицательного изображения царствования и личности Ивана Грозного", - пишут таинственные составители доклада и приложения № 4.
Начнем с того, что сторонников, "настойчиво требующих канонизации" благоверного Государя Иоанна Грозного, не существует, т.к. его канонизации могут требовать либо люди, не до конца понимающие, о чем идет речь, либо провокаторы.
Во-первых, Государь уже прославлен - и как местночтимый святой, о чем свидетельствуют святцы 1621 года (если сей факт не известен составителям "исторической справки"-приложения, то это говорит только об их поверхностном отношении к данной теме), - и как управитель Божиего народа, согласно древней византийской традиции, по которой православный Император, не впавший в ересь, после своей блаженной кончины причислялся к лику святых, (почему и изображался с нимбом вокруг головы), о чем и свидетельствует, несмотря на все усилия клеветников, никогда не прекращавшееся почитание и любовь народа Божиего к своему Грозному Царю.
Во-вторых, почитатели благоверного Государя ратуют прежде всего о восстановлении исторической правды, очищающей светлое имя Царя Иоанна Васильевича от тех клевет и небылиц, которые с такой охотой были повторены приснопоминаемыми авторами приложений.
Рассмотрим лишь один абзац из этого приложения, относящийся к блаженной о Господе кончине Царя Иоанна Васильевича.
"Кончина Ивана Грозного также не может считаться кончиной христианина-праведника, о чем умалчивают (?) сторонники его канонизации. Так, крупнейший памятник русского летописания 17 в. Летописец Новый, составленный около 1630 г., но основанный на более ранних источниках, сообщает о восприятии Иваном Грозным кометы (?) как знамения собственной смерти, что выдает в царе человека суеверного (?!). По свидетельству английского посланника Джерома Горсея, получавшего информацию из ближайшего окружения царя, как человек суеверный (?), Иван Грозный перед смертью заставил привезти в Москву большое количество ворожей и волхвов (?!), чтобы те предсказали день кончины. Умер же Иван Грозный за игрой в шахматы (?), так что чин пострижения в схиму совершался, вероятно (?), уже над бездыханным трупом (?!), что также не соответствует облику праведника"[1].
Повествование о кончине Государя, очевидно, из-за ограниченности (понятное дело, во времени!) было переписано г-дами составителями, как и в свое время Карамзиным, у авантюриста и проходимца Джерома Горсея. (О достоверности же его сведений можно судить по утверждению, взятому из той же книги, на которую опираются и составители приложения № 4, о том, что в 1570 г. при разбирательстве в Новгороде Царь Иоанн Грозный с опричниками истребил 700 000 (!) человек. И это при численности населения Новгорода периода царствования Иоанна IV в 30 тысяч жителей?!)
Это описание "болезни и кончины Иоанна" было растиражировано Карамзиным в 9 т. "Истории Государства Российского" и стало со временем самым распространенным, кочующим из издания в издание, переписываемым друг у друга историками повествованием. Повествованием, в котором непонятно чего больше: описания исторических событий или неприкрытых восторгов по поводу смерти Государя, беспристрастных фактов или неприязни к личности Царя, переходящей в ненависть к Самодержавию (ну, совсем как у еще одного "историка" г-на Радзинского).
"Ужасы Иоаннова правления и отталкивающий облик тирана", созданный по пасквилям Таубе и Крузе, Гваньини и Горсея воображением г-на историографа (так называли Карамзина его современники) и представленный "мрачными и резкими чертами", смутил и вызвал неодобрение и у историков, и у будущего митрополита Московского Филарета (Дроздова), присутствовавших на заседании Российской Академии 8 января 1820 г., когда рассматривался 9 т. "Истории" Карамзина.
Но разберемся во всем поподробнее и начнем с летописного источника, (авторитетного, как мы поняли, и для сочинителей приложения № 4), который "сообщает о комете". "Книга, глаголемая Новолетописец Истории Государства Московского от царства Государя Царя и Великого князя Иоанна Васильевича Московского и всея Великой России самодержца", сообщает дословно:
"Тоя же зимы (7092) явися на небе знаме на Москве. Меж Благовещения и Ивана Великого явися крест на небе с хвостиком. Ближние же людие возвестиша о том знамении государю царю Ивану. Государь же выйде на красное крылцо и посмотря на то знамение и рече к предстоящим, - сие знамение к смерти моей есть"[2].
Как мы видим, в этом "Новом Летописце", составленном при Патриархе Филарете в 1630 г., и, как точно отметили составители "справки", "основанном на более ранних источниках", о комете не говорится ни слова, а сказано о "знамении явившегося креста на небе". Карамзин же, цитируя этот же источник, описывает то же событие уже так: "В сие время явилась комета (?) с крестообразным небесным знамением (!) между церковью Иоанна Великаго и Благовещения; любопытный царь (?) вышел на Красное крыльцо, смотрел долго (?), изменился в лице (?) и сказал окружающим: вот знамение моей смерти". А современные творцы приложения № 4 пошли еще дальше, настойчиво внушая нам: "Восприятие Иваном Грозным кометы (?), как знамение собственной смерти, выдает в царе человека суеверного".
Вот такая "метаморфоза"!
Каждому верующему ведомо, что открытие Господом человеку его смертного часа, - это особое промыслительное событие и сугубый дар Божий, и я бы не стал так смело называть откровение суеверием. Так же как и волхвов, увидевших звезду на Востоке и отправившихся вслед за ней, дабы узреть Рождество Спасителя мира, только глупец сможет назвать суеверными. А святой равноапостольный Царь Константин, познавший в явлении Креста на небе Оружие Непобедимое для христиан на супостатов? А Русское воинство, преклонившее колена пред явившимся на небе Крестом в дни Августовских наступлений 1914 г., ознаменовавшихся большой победой, и многие иные, кто познал в грозных знамениях Креста свою участь и участь земли родной, что они, тоже суеверны? Почему же тогда для основательности своего утверждения о "суеверности" Царя Иоанна забыли упомянуть г-да составители о том, что и само рождение Грозного Государя сопровождалось чудным явлением. Благочестивые родители его, Великий князь Василий III и княгиня Елена, не имели долго детей, и дал Великий Князь обет Господу: "для бездетства пошел пеш к Троице в Сергиев монастырь молитися с Великою княгинею Еленою. И как будет Великая княгиня близ монастыря, между рощею под монастырем и видит: к себе навстречу идет чернец прямо к ней, никем возбраним, и прииде близ нея и кинул в нея младенцем, и она от страху его паде; и тут предстоящие ужаснулись: и прииде князь Великий и повеле нести ея на руках в монастырь, и сташа молебны петы и воду святиты; а она на много время безгласно лежаша и проглаголала о видении; и прииде на Москву, зача Великого князя Ивана и роди в лето 7038" (из Пискаревского Летописца).
А досточудное явление в 1552 г., когда Царю Иоанну Грозному во сне явился благообразный старец-монах и сказал:
- Царь, не ходи завтра в палату до третьего часу дня! - причем назвал и палату.
- Чего ради не ходить? - спросил Иоанн.
- Чтобы не умереть напрасной смертью.
- Кто ты, как твое имя и как ты осмелился войти в покои мои? - спросил Царь.
- Имя мое Кирилл Белый, пустынь моя находится в тридцати верстах от Белоезерска, - и прибавив, - послушай мене, Царь, сделай то, что я тебе сказал, - исчез.
Государь всю ночь провел в молитве и не пошел в палату, где его, собравшись, ждали бояре... Как гром среди неба палата потряслась и обрушилась, задавив под собою множество людей. Потрясенный своим спасением, Царь Иоанн начал всем рассказывать о видении" (Из жития прп. Кирилла Новоезерского). Неужели и оно тоже "говорит о суеверности Царя"?
Но вернемся к "Новому Летописцу". Далее в нем повествуется и о самом преставлении благоверного Царя Иоанна Васильевича:
"После же того мало время спустя тоеж зимы впаде в недуг тяжек. И узнав свое отшествие к Богу и повеле митрополиту Дионисию себя пострищи. И нарекоша имя ему Иона. На царство же благослови царствовати сына своего царевича Феодора Иоанновича. А сыну своему меньшему царевичу Димитрию Иоанновичу повеле дати во удел град Углич со всем уездом и с доходы. Сам же отдаде душу свою к Богу месяца марта 18 день. Царствова 51 лето. И умре в лето 7092 года"[2].
Составители приложения № 4 почему-то умалчивают об этом повествовании, хотя оно находится в Летописце на обороте этого же листа, который они так "выборочно" цитируют.
Умалчивают они и о списке так называемой Александро-Невской Летописи, где устами Царя Феодора Иоанновича сказывается: "Судом Божиим отец наш, блаженныя памяти Великий Государь, Царь и Великий князь Иван Васильевич всеа Русии самодержец оставль земное царьство и приим ангельский образ и отъиди на небесная, а меня сына своего, благословил всеми своими великими государьствы Российского царьствия"[3].
И святой Патриарх Иов, составивший "Повесть о честном житии Царя и Великаго князя Федора Ивановича всея Русии" сочинителями приложения по какой-то причине забыт - как не заслуживающий, что ли, доверия? А в ней достоблаженный Патриарх сообщает нам: "Благоверный Царь и Великий князь Иван Васильевич всея Руси прииде в пятьдесят третье лето возраста своего, случися ему велия болезнь в ней же проувидев свое к Богу отшествие, восприят Великий ангельский образ и наречен бысть во иноцех Иона, и по сем вскоре остави земное царьство, ко Господу отъиде"[4].
Не удостоены были вниманием и доверием и архиепископ Арсений Елассонский, грек, живший на Руси, свидетельствовавший: "Царь Иоанн Васильевич, оставив царствие сыну своему Федору еще при жизни, и постригся в монахи"[5], и святой архиепископ Афанасий (Сахаров) - святитель-исповедник, составитель синодика храма Всех святых в Земле Русской просиявших, в котором он своей рукой исправил имя Царя Иоанна IV на имя монаха Ионы.
Даже в официальных документах того времени подтверждается достоверность факта совершения пострига Государя. В "Соборном приговоре об отмене тарханов" от 20 июня 1584 г. повествуется: "Божьим Судом великий Государь, блаженные памяти благочестивый Царь и Великий Князь Иван Васильевич всея Русии, во иноцех Иона, оставль земное царство отъиде в небесное царство"[6].
Призывая нас к поиску новых источников, составителям приложения не мешало бы для начала изучить древние памятники отечественной истории! Но им более привлекательными кажутся "исторические источники", основанные на таких сведениях, как "нецие глаголят", да "другие сказывают", и предлагающие совершенно иную версию кончины благоверного Государя с его "посмертным постригом", которую они и изложили ничтоже сумняшеся в приложении № 4.
Как мы смогли убедиться, и "Московский Летописец", в котором оказались приведенными почему-то сразу две совершенно противоположные версии событий; и "Временник", составленный дьяком Иваном Тимофеевым (17 в.), где "он судил Царей и подданных за их поступки"; и "Записки" таких радетелей о благе России, как уже упомянутый Дж. Горсей, английский торговый агент; и Исаак Масса, понятное дело, "голландский" купец, (это его повествование заканчивается очень характерной фразой: "так ли это было, известно одному Богу"); и гетман Ст. Жолкевский, приложивший столько сил и хитрости для воцарения на Московии польского королевича; и совсем уж удаленные по времени и от действительности "Воспоминания" офицера "цивилизованной" французской армии (устроившей конюшню в Успенском соборе Кремля) П. Делавиля; и некоторые другие "исторические свидетельства", - повествуют, как точно подметил С.Б. Веселовский, скорее о "темных слухах", нежели о реальных событиях.
К тому же, как утверждает современный историк В.И. Корецкий, "многие свидетельства этих памятников восходят к "Истории монаха Иосифа", келейника Патриарха Иова". Правда, сама "История Иосифа" не сохранилась, она сгорела! А "существует" она в виде "Выписки", сделанной В.Н. Татищевым для своей "Истории Российской". По словам Татищева, в ней "Иосиф всячески подчеркивал роль Иова в политических делах, но будучи человеком глубоко религиозным, он не считал возможным утаить от потомства и неблаговидные действия Патриарха", - (ай да келейник! Напомню, речь идет о святом Патриархе Иове!), - "которые Татищев, ненавидящий церковников (!), и не преминул выдвинуть в своей "Выписке" на первый план", - отмечает Корецкий[7].
Вот так "источники"! Нечего сказать! Что же, каждый вправе сам решать, из какого источника ему пить. Только не надо навязывать свои пристрастия и другим.
Составители же пресловутой "обширной исторической справки", не мудрствуя лукаво, (а может, как раз наоборот), повторяют, как и Карамзин, байку, придуманную в духе бульварного романа Джеромом Горсеем из сочиненной сим англичанином книги "Treatise of Russia", где он, ничуть не стыдясь, переписал повествование о смерти Юлия Цезаря на кончину Государя Иоанна Васильевича Грозного, поменяв при этом только прорицателя Спуринна, предсказавшего Цезарю день смерти, на 60 (!) астрологов и волхвов, собранных по всей Руси и Лапландии и размещенных в отдельном доме, (видно, немаленький был дом), на Москве. Как совершенно справедливо отмечает русский историк Н.С. Арцыбашев: "Англичанин Горсей переменил только старую басню на новый лад". Вот интересно, как представляют себе составители приложения возможность такого сбора астрологов (характерных скорее для Западной Европы средних веков, чем для России) и волхвов, да еще в таком количестве?! Они что, в то время свободно практиковали, давая объявления о своих услугах в газете? "Со всей Руси и Лапландии"! - Это же сколько времени надо было ждать, одновременно почувствовав скорую свою кончину, их прибытия? Явно уж не неделю, и не месяц. И совсем нелепо и кощунственно выглядит "желание" Государя обратиться к волхвам! - Православного Царя, воспитанного и наставляемого святителем Макарием в вере и любви к Церкви, знавшего наизусть Священное Писание и Псалтирь, молитвенное правило которого составляло многочасовое бдение, приводившее в изумление даже его современников, поклонившегося всем основным святыням Русской земли, гимнографа, составившего духовные песнопения и молитвословия, прославляющие Божию Матерь, Архангела Михаила, святителя Петра и других угодников Божиих! А ответы Грозного Царя Иоанна в защиту Православной веры надменному еретику Яну Роките ?! Читали вы их, г-да составители?! Сомневаюсь! - Это же готовое пособие сразу и по Догматическому, и Сравнительному Богословию, обличающее протестантизм. Царя, прославившего в свое царствование 52 святых и воздвигшего более 60 монастырей и церквей, вызывающих восхищение и по сию пору, всю свою жизнь жаждущего монашеского пострига и открывшего свое сокровенное желание братии Кирилло-Белозерского монастыря: "Если Бог даст мне постричься при жизни, совершу это только в этой пречестной обители Пречистой Богородицы и чудотворца Кирилла", - и получившего на то благословение тогдашнего игумена Кирилла?!
И что же, при таком расположении души, познав скорое свое отшествие ко Господу, обратиться к каким-то астрологам и волхвам? Ну, понятное дело, баснописец-иноверец Горсей понятия не имел и о Стоглавом Соборе, детище святого митрополита Макария и благочестивого Царя Иоанна, положившем запрет заниматься "злыми ересями и волхованием", объявившем отреченными книгами Рафли, Шестокрыл и Аристотилевы врата и давшим ответ в 93-й главе "Стоглава" всем желающим "ходити к волфом". Но вам-то, г-да сочинители приложений, это надо бы знать (3-й класс семинарии)!
Своим утверждением, что: "чин пострижения в схиму совершался, вероятно, уже над бездыханным трупом", - ничего не скажешь, тонко подобрано словечко! - сочинители показали не только свою неприязнь к благоверному Царю Иоанну, но и вопиющую неосведомленность и пренебрежение к историческим свидетельствам и документам о праведной кончине первого Русского Царя, приведенным выше. И каким же представляется сочинителям приложения досточтимый митрополит Дионисий, характеризуемый современниками как "муж правильный с дарованиями и характером", которого они тем самым обвиняют в святотатстве пострига "над бездыханным трупом"?! К тому же, хотелось бы напомнить, что обряд пострига состоит не только из одних молитв, но и из вопросов, на которые надо отвечать. Кто же в этом случае давал ответы за Государя?
Чтобы восстановить всю череду тех скорбных, но духовно великих для всякого христианина событий, приведем еще два источника, отвергнутых современными сочинителями.
"Летопись о многих мятежах" сообщает: "В лето 7092 быв (Царь Иоанн Васильевич) в тяжком недуге и признав свое от временнаго отшествие, повеле Митрополиту Дионисию постричь себя, и нарекоша имя ему Иона; на царство благослови - (следовательно, уже после пострижения - авт.) - сына своего Царевича Феодора Иоанновича; а меньшему своему сыну Царевичу Димитрию Иоанновичу повеле дать удел, град Углич со всем уездом, с доходы со всеми; потом преставися марта 18 дня".
А слова "Грамоты избранной и утвержденной на царство Царю Борису Феодоровичу" дополняют картину последних минут земной жизни благоверного Государя: "егда же восхотевшу Богу во онь век безконечный преставити от жития сего Государя, Царя и Великаго Князя Ивана Васильевича всеа Руси, тогда повеле приити к себе духовнику своему Архимандриту Феодосию, хотя ему исповедати последнее исповедание, и пречистых Христовых Таин от него комкатися (причаститься). Егда же Великий Государь последняго напутия сподобися, пречистаго тела и крови Господа, тогда во свидетельство представляя духовника своего Архимандрита Феодосия, слез очи свои наполнив, глаголя Борису Феодоровичу: тебе приказываю душу свою и сына своего Феодора Ивановича и дщерь свою Ирину..."[8].
Таким образом, последовательность событий такова: благоверный Царь Иоанн Васильевич Грозный жестоко занемог (в причине болезни разберемся далее) и, познав приближение своей кончины, сначала принял постриг в великую схиму от митрополита Дионисия с именем Иона, благословил своих детей и наделил их владениями, затем исповедался своему духовнику архимандриту Феодосию, причастился Святых Христовых Таин и тихо преставился ко Господу 18 марта 1584 года.
Так кто же и что умалчивает о кончине благоверного Царя, и является ли она кончиной христианина-праведника, пусть каждый решит сам для себя... По христианской совести...
Приведя прямые свидетельства по письменным источникам о блаженной кончине Царя Иоанна Грозного и его неоспоримом постриге в великую схиму, обратимся и к косвенным доказательствам праведной кончины благоверного Государя, коими является его гробница в дъяконнике Архангельского Собора Московского Кремля: это и эпитафия на плите белокаменного саркофага, и само захоронение, изученное в 1963 году группой исследователей, возглавляемых известным ученым-антропологом М.М. Герасимовым.
Что же поведал "сей гроб безмолвный" исследователям, проводившим вскрытие гробниц Царя, его сыновей, а также князя Скопина-Шуйского? Эпитафия гласила: "В лето 7092 марта в 18 день преставись Благоверный и Христолюбивый Царь и Великий князь Иван Васильевич всея Руси самодержец во иноцех Иона на память Кирилла архиепископа Ерусалимского за полтора часа до вечера".
Внутри же гробница представляла собой скромное монашеское погребение - черное покрывало, схима. Из тканей и облачения лучше всего сохранились парамант на груди, схима вокруг головы и монашеский пояс. Парамант был покрыт вышивкой, изображавшей Голгофское Распятие. Кости скелета благоверного Государя Иоанна Васильевича были расположены правильно. Череп слегка повернут влево. Необычным было расположение костей правой руки. Рука была согнута в локтевом суставе и кисть находилась у подбородка, а не на груди, как обычно. Все кости сохранились достаточно хорошо и имели ровный и чистый вид. Тем самым опровергаются всевозможные клеветы об "экзотических" болезнях Царя, полученных им якобы в результате "невоздержанной и развратной жизни".
Антрополог М.М. Герасимов, в одной из своих статей решительно отметая подобные домыслы, писал: "На костях скелета, в том числе и черепа, Иоанна IV не было никаких следов указанных заболеваний, а за 20 лет болезни они должны были бы образоваться, и такие, что не приведи Господи!" Сами кости имели темно-желтый оттенок (в связи с этим вспомним об афонской традиции вскрытия захоронений монашествующих, когда по цвету костей монаха братия узнавала о его жизни и угодил ли он Богу). Однако скелет Государя имел одну особенность. Так, по словам М.М. Герасимова, это был скелет семидесятилетнего человека, на позвоночнике и плечевом поясе развились мощные соляные отложения (остеофиты), которые, несомненно, причиняли ему ужасные страдания при малейшем движении.
Результаты же химико-токсикологической экспертизы останков Царя Иоанна Грозного и его сыновей, проведенной специалистами из НИИ судебной медицины, позволяют задуматься и о причинах их смерти. Множество версий, домыслов и слухов дошли до нас во все тех же "Записках", "Воспоминаниях" и "Мемуарах", которые и были приняты "на вооружение" (только против кого воюете?) историками-фантастами. От удавления ближними боярами и отравления Богданом Бельским, - до "случившегося удара" и малопонятного невразумительного "пресыщения" (у Боуса). Выбирай на любой вкус!
Мы же приведем данные, полученные в результате этой экспертизы, опубликованные в книге руководителя археологического отдела музея-заповедника "Московский Кремль" ведущего специалиста в области истории погребального обряда средневековой Руси Т.Д. Пановой.
Для проведения химического анализа на предмет обнаружения в останках ядов брались отдельные кости, волосы и ногти, а так же фрагменты сохранившихся тканей одежды. Было установлено:
1. Наличие мышьяка:
Из захоронения Царя Иоанна Грозного до 150 мкг (0,15 мг) на 100 г. образца.
Из захоронения Царевича Иоанна до 267 мкг (0,26 мг);
естественный же фон содержания мышьяка в организме человека составляет от 0,01 до 0,08 мг.
В почке князя Дмитрия Шемяки, (останки которого также исследовали, но в другое время), специалисты, обнаружив содержание этого яда в пределах 0,21 мг, сделали однозначный вывод об остром отравлении.
2. Соединений ртути, одного из самых распространенных в средние века ядов:
В останках Царя Иоанна Грозного и Царевича Иоанна Иоанновича было обнаружено одинаковое количество - до 1,3 мг (!) этого вещества.
В останках Царя Феодора Иоанновича количество ртути было обнаружено в пределах нормы - 0,03 мг, а вот количество мышьяка превышало все нормы в 10 раз(!) - оно составило 0,8 мг.
Удивляют выводы, сделанные комиссией по изучению захоронений, что "выявленное количество мышьяка во всех изученных в 1963 году останках сочли недостаточным для разговора об отравлении его соединениями". Странно, что в случае с князем Дмитрием Шемякой специалисты делают заключение об остром отравлении, а при совпадающих результатах в случае с Царевичем Иоанном и превышением в 4 раза(!) в случае с Царем Феодором Иоанновичем делается совершенно противоположный вывод.
Еще парадоксальней ситуация с останками воеводы Скопина-Шуйского, исследование которых проходило одновременно с исследованиями останков Царя Иоанна и его сыновей, содержание солей ртути в которых было зафиксировано 0,2 мг, что в 10 раз больше фона (у Царя Иоанна и Царевича в 6 раз больше, чем у князя), а мышьяка - 0,13 мг (совпадающее с количеством в останках Царя Иоанна Грозного, а у Царевича Иоанна в 2 раза больше). Делается вывод об отравлении князя комбинированным ядом, и тем самым "неоспоримо подтверждаются свидетельства письменных источников". Что же тогда говорить о причине смерти Царя Иоанна Грозного и его сыновей?
Очень важно, что условия залегания останков Царя Иоанна Грозного, его сыновей и князя Михаила Скопина-Шуйского были одинаковы и по времени захоронения очень близкими. Поразительно совпавшее до миллиграммов содержание ртути в останках Царя Иоанна и Царевича, да еще в таком количестве (превышая естественный фон в 60(!) раз), может свидетельствовать только о начавшемся одновременно хроническом отравлении, когда накопление яда происходит небольшими дозами в течение длительного времени.
Полученные данные опровергают и без того неправдоподобную легенду, "запущенную" папским легатом, монахом ордена иезуитов, Антонием Поссевином, ставшую притчей во языцех, внушаемую всем со школьной скамьи, проиллюстрированную художником-"реалистом" И.Е. Репиным, о смерти Царевича Иоанна Иоанновича. По данной легенде получается очень странно: Царевич скончался от якобы прижизненной травмы головы (существование которой исследования 1963 г. тоже не смогли доказать), но при этом был отравлен ртутью, мышьяком да еще и свинцом.
Несмотря на то, что "исследователи второй половины ХХ столетия так и не дали однозначного ответа на интересующий уже не одно поколение историков вопрос о причинах смерти Грозного Царя"[10], вывод способен сделать каждый здравомыслящий человек, и он настолько очевиден, что напрашивается сам собой.
Возвращаясь к необычному положению правой руки Государя, обнаруженному при исследовании захоронения Царя Иоанна Васильевича Грозного, зададимся вопросом: может быть, гробница Царя Иоанна вскрывалась и раньше? Историки и археологи утверждают, что на этот счет нет никаких сведений. Но вот у архиепископа Сергия (Спасского) в его "Полном месяцеслове Востока"[11] находим сведения о замечательнейших (со слов самого владыки) по своей полноте и особенности так называемых Рукописных Святцах Ундольского (№ 237): "Совершены бысть сии святцы в лето 7129 (1621 г. от Р.Х.) апреля в 25 день в Корежемском монастыре". (Коряжемском Никольском мужском монастыре Архангельской епархии, основанном в 1535 г. преподобным Лонгином, последователем святителя Стефана Великопермскаго). В этих Святцах владыка Сергий выделяет запись за 10 июня:
"Обретение святаго телеси Великомученика Царя Иоанна".
Но творцам приложения № 4 почему-то столь авторитетный источник неизвестен, либо и он подвергается сомнению. Церковный же историк профессор Е. Голубинский, без особого восторга относившийся к личности Государя, в своем труде "История канонизации Святых в Русской Церкви" признает, что в данных Святцах речь идет о мощах именно Царя Иоанна Грозного, хотя он и отмечает полную неожиданность (для себя) того, что имя благоверного Государя Иоанна Васильевича "внесено в каталог святых": "Под Царем Иваном, конечно, разумеется Грозный, умерший 18 марта 1584 года. Какое разумеется обретение его тела, не знаем; во всяком случае, не совсем ожиданно, что Грозный внесен в каталог святых"[12].
"Путь, которым шел Царь Иван Грозный (путь царского крестоношения. - Авт.) и поныне является для многих исследователей главным камнем преткновения для уяснения его личности" - отмечает историк Е.Ф. Шмурло. Споткнулись на нем и составители обширной исторической справки-приложения, которой, как мы видим, "свойственны предвзятость в освещении событий и интерпретации исторических источников" (это уже из доклада митрополита Ювеналия).
Обязанности Царя нельзя мерить меркой человеческой: "иное дело свою душу спасать, иное же о многих душах и телесах пешися". "Тщуся со усердием люди на истину и на свет наставити, да познают Единого Истинного Бога, в Троице славимого и от Бога данного им Государя". В этом видел Государь главную свою ответственность перед Господом на Страшном Суде: "Аз убо сего судилища не отметаюсь". И этот Суд над Царем тяготеет больше, чем над кем-либо. На нем спросит с него Судия Нелицеприятный, как он - Русский Царь - управлял своими подданными, наставляя их на путь Истины: "Верую, яко во всех своих согрешениях, вольных и невольных, суд прияти ми яко рабу, и не токмо о своих, но и подвластных мне дать ответ, аще моим несмотрением согрешают", и, возлагая все свое упование на милость Божию, - "не сомневаюсь в милосердии Создателя, которое принесет мне спасение", - так завершил свой путь земного царского служения - "Божее тягло" - и предстал пред Господом смиренным иноком Ионой .
"Сердце Царево в руце Божией" - научает нас Господь, и нет правды большей, чем Его Правда, а г-да составители увлеклись отстаиванием правды человеческой и не заметили, как, потеряв и ее, оказались в стане клеветников и ненавистников Государя, давшего ответ им всем в лице предателя и клятвопреступника князя Андрея Курбского:
"...И всюду, как бесы во всем мире, так ваши друзья и слуги, отрекшись от нас, нарушив крестное целование, подражая бесам разнообразными способами, всюду раскинули сети и, по обычаю бесов, следят за нами, они составляют против нас оскорбление и укоризны, приносят их к вам и позорят нас на весь мир. Вы же за это злодеяние даете им многие награды и, наполнившись этими бесовскими слухами словно змеиным ядом, вы, разъярившись на меня и душу свою погубив, принимаетесь разрушать церковь. Не думай, что это справедливо - разъярившись на человека, восстать на Бога, одно дело человек, даже носящий на себе царскую порфиру, а другое - Бог"... "Дрожите как одержимые, а сами, предвосхищая Божий Суд и заменяя его своим судом, - осуждаете меня ...И этим вы противитесь Богу и всем святым, ибо они нередко подавали руку впадающим во грех и вновь подымающимся (нет беды в том, чтобы подниматься!) и страждущим, и подымали из пропасти греха... Также как эти святые страдали от бесов, так и я от вас пострадал".
Подведем итог. То, что светские историки, начиная с Карамзина, писавшего историю как "живописное полотно" (по словам самого г-на историографа), и которым в свое время вынес приговор публицист Н.К. Михайловский: "Солидные историки, отличающиеся в других случаях чрезвычайною осмотрительностью, на этом пункте (т.е. в суждениях о Грозном) делают смелые и решительные выводы. Не только не справляясь с фактами, им самим хорошо известными, а даже прямо вопреки им, умные, богатые знанием и опытом люди вступают в открытое противоречие с самыми элементарными показаниями здравого смысла; люди, привыкшие обращаться с историческими документами, видят в памятниках то, чего там днем с огнем найти нельзя, отрицают то, что явственно прописано черными буквами по белому полю"[13], пересказывали в своих трудах все эти "оскорбления и укоризны" - это полбеды. Великосветское либеральное общество, преклоняющееся перед всем западным, оторвавшееся от своих духовных и национальных корней, находило себе забаву в распускании таких сплетен (вспомним, с каким наслаждением и рвением распространялись сплетни о Царе мученике Николае, святой Царице Александре и Их друге - старце Г.Е. Распутине ближайшим окружением Царя). А вот то, что люди, называющие себя верующими и даже церковными, присвоив себе право творить суд, поправ истину "Богом цари царствуют" и опираясь на преисполненные злобой и высокомерием ложь и клевету, направленные как "стрелы разженные" на Царя Иоанна IV Грозного и его дело, до сих пор пересказывают всю эту белиберду о Помазаннике Божием, вот это настоящая беда.
Беда, что оглохли их души на оба уха (как Израиль, хромающий на оба колена), и не слышат голос русских людей, помнящих и почитающих, несмотря на прошедшие века и на все усилия клеветников, своего Грозного Царя. Ведь именно к его гробнице с надеждой в сердце, ища заступничества и справедливого решения в судебных разбирательствах, притекал простой люд, среди которого такое почитание так называемых "панихидных святых" было особенно распространено.
"У гробницы его, по усердию многих богомольцев собора, служатся панихиды с поминовением или одного имени Царя Иоанна Васильевича, или же с прибавлением к оному имен своих родственников" (из книги протоиерея Н. Извекова "Московский придворный Архангельский Собор", 1916 г.). Не слышен оглохшим ото лжи голос Народа Божиего (единственного носителя Истины Божией в Церкви), запечатлевшего в своей памяти образ мудрого, мужественного, ревностного по Бозе православного Царя Иоанна: "В лето 7042 декабря нача в руской земли царствовати благоверный царь и великий князь Иван Васильевич Всея Русии с матерью своею с благоверною царицею и великою княгинею Еленою. Бе бо еще юн сый зело. Егда же возрасте бысть, на супротивные искусен велик бе в мужуестве и умея на рати копием потрясати воинечен бо бе и ратник непобедим. Храбросерд же и хитр конник тои убо варварския страны и вся окрестныя устраши и прегордыя враги покори. Бысть же и в словесной премудрости ритор естество словесен. И смышлением быстроумен. Доброзрачен же ревностью по Бозе препоясуяся и благонадежныя победы мужеством окрестныя многонародные царства прият. И народ ея веселием ликоваху. И победиша хвалы к Богу воссылаху. Царская бо храбрость и мужество его земли светлость, и народам живущим на ней великая радость. И тако бысть на государьстве лет 49, а всего поживе 54 лета. Престався в лето 7092 марта в 18 день"[14]. (Минея Служебная. Палея, 17 в.)
"Бога бойтеся, Царя чтите" (1 Петр. 2:17) - вот скрижали русского сердца.
Мифотворчество - самая ядовитая заноза, глубоко засевшая в теле русской истории. Но "все минует, а Правда Божия останется". И как шило в мешке не утаишь, так и Правда Божия проявится во всей своей сияющей полноте, обличая суетливые потуги подмастерьев "тайны беззакония". Рухнуло мифотворчество о Царе мученике Николае и его святой Семье. Трещит по швам шитое гнилыми "белыми" нитками мифотворчество о Человеке Божием Г.Е. Распутине-Новом. Так же рухнет и развеется в прах дышащее ненавистью и злобой к Православию и Русскому Самодержавию мифотворчество о первом Помазаннике Божием благоверном и христолюбивом Царе Иоанне Васильевиче Грозном.
Аминь.


Николай ПАРФЕНЬЕВ.


Примечания:
1. Приложение № 4 к докладу митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, Председателя Синодальной комиссии по канонизации святых. К вопросу о канонизации царя Ивана Грозного и Г.Е. Распутина. Архиерейский Собор РПЦ. 3-8 октября 2004 г.
2. Российская Государственная Библиотека (РГБ). Ф.256. № 364. Сборник. Скоропись кон. 17 - нач. 18 вв. Л. 419-419 об.
3. Полное Собрание Русских Летописей (ПСРЛ). Т. 29. М. 1965. С. 219.
4. ПСРЛ. Т. 14. СПб, 1910. С. 2.
5. Дмитриевский А. Архиепископ Елассонский и мемуары его из Русской истории. Киев. 1899. С.76.
6. Собрание государственных грамот и договоров. Ч.1. М. 1813. № 202.
7. Корецкий В.И. Смерть Грозного Царя. Ж. "Вопросы истории". М. 1979. № 9.
8. Древняя Российская Вифлиофика. Ч. 7. С. 54.
9. Панова Т.Д. Кремлевские усыпальницы. История, судьба, тайна. Индрик. М. 2003. С. 68-71.
10. Там же. С. 69.
11. Полный Месяцеслов Востока. Т. 1. Восточная агиология. Арх. Сергий (Спасский). Владимир. 1901.
12. Голубинский Е. История канонизации Святых в Русской Церкви. М. 1903. С. 358.
13. Михайловский Н.К. Сочинения. Т. 6. Статья "Иван Грозный в Русской литературе". 1897. С. 186-187.
14. РГБ. Ф. 256. № 297. Минея Служебная. Палея. 17 в. Л. 304.
-------------------------------------------------------------------------------------

Аминь.

Все могут заблуждаться. Больше всего меня смущает безверие народа.

http://www.blagoslovenie.ru/client/New/148.htm

Благословение Патриарха.

....
Поскольку речь идет о церковном почитании, авторитет Святейшего Патриарха имеет важнейшее значение. Давайте посмотрим на эту интересную книгу. Архиепископ Сергий (Спасский). Полный Месяцеслов Востока. Том первый. Восточная агиология. Вы по-русски читаете? Тут на шмуцтитуле написано: «По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II». Впервые эта книга издана была давно. Тут указано второе издание — 1901 год, город Владимир. А вот уже по благословению Святейшего Патриарха в 1997 году она была вновь переиздана. Архиепископ Сергий (Спасский) — это была серьезная фигура в нашей церковной истории до революции. В его месяцеслове перечисляются все святые, которые почитались и почитаются в Церкви. Смотрим: 357 страница.

SG: Какой мы можем делать вывод?

ЛБ: Читайте. Видите — 10 июля, обретение телеси Царя Иоанна. То есть — обретение мощей. Церковь уже в 1626 году почитала Царя Иоанна Васильевича Грозного как святого! Вы все-таки откопируйте эту страницу для себя…

Олег, Вы, не читая моего материала, сразу преподносите свой? Какой в этом смысл?.. Раскольнические статьи, которые Вы приводите насчет канонизации Ивана Грозного, заполонили весь Интернет, и я их, конечно же, читал. Предоставленные же мною статьи найти трудно, ибо они не возбуждают чувства и не горячат кровь, а раскрывают суть проблемы в деле этих канонизаций. Вы понимаете, что если канонизировать этого царя, то нужно деканонизировать мит. Филиппа и игумена, которому царь Иван голову срубил?

Почитайте же статьи (ВСЕ), а потом обсудим!!

--
С уважением,
Дмитрий

Даже если допустить, что кто-то совершил убийство, ниоткуда не следует, что этот человек не святой. Классический пример - Святой мученик центурион Лонгин, руководитель распятия Христа. И что, по логике Ваших статей нельзя почитать этого Святого - он распинал Спасителя. Однако, если Вы ходите в октябре в Церковь, то должны были слышать и обратить внимание на слова иерея, когда он призывает имена святых. Среди них есть и имя сотника Лонгина, "иже при Кресте". При казни Христа Его кровь попала на больные глаза центуриону и исцелила их. В Библии он пред всеми исповедует Христа Сыном Божиим. О Царе же многие уважаемые люди писали, убедительно опровергнув обвинения в убийствах Святых. Вы писали, что читали эти работы. Это хорошо. Хотите знать моё мнение о справедливых казнях изменников - бояр? Оно такое: изменникам Царя - смерть! К чему приводит политическое свободомыслие показала Великая Смута. Почему обвинителя Царя не вспоминают мученическую смерть Патриарха Гермогена? Ведь среди Его мучителей и убийц были бояре - изменники. А как охотно эти недобитые предатели прогибались перед ляхами! Сам термин - "Семибоярщина" - в народе связан с предательством, изменой и коррупцией.

Однако уже хорошо, что Вы не ставите Государю в вину мнимое убийство сына. Видимо эту мистификацию уже неудобно вспоминать.

Вы приводите, и я привожу, послужить доброй памяти Государя рад, а материал выставляю не чтобы с Вами спорить, а для народа, который захочет и мнение верных Царю историков знать.

-------------------------------------------------------------------------------------

Вячеслав Белов, Одинцово
26 октября 2004 г.

ЦАРЬ ИОАНН ВАСИЛЬЕВИЧ ГРОЗНЫЙ: за и против

Полемика с авторами Приложения №4 к докладу митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия

*****

1. В приложении №4 к докладу митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, Председателя Синодальной комиссии по канонизации святых, мы читаем: "Одним из болезненных проявлений современного кризиса исторического самосознания в церковно-общественной жизни является кампания по "реабилитации" и "прославлению" царя Ивана Грозного и Г. Е. Распутина , которая началась в 1990-е годы на страницах научно-популярных книг и была подхвачена рядом СМИ. Споры о деятельности Ивана Грозного идут уже четыре столетия. Но лишь в наши дни нашлись поклонники не только политических приемов, но и нравственного облика Ивана Васильевича . О Григории Распутине же даже его ближайшее окружение не отзывалось так односторонне восторженно, как его нынешние почитатели"(1)

Возражение. Поклонники нравственного облика Ивана Васильевича существуют со времени его царствования- как, впрочем, и его недруги.

" Иоанн IV свят. Причем, святость его подтверждена Русской Церковью внесением этого Государя в каталог русских святых. О нем упоминает академик Е.Е. Голубинский в труде о канонизации русских святых со ссылкой на Преосвященного Сергия. Причем, ссылку дает на два разных издания работ последнего. Там Грозный Царь упоминается не просто как угодник Божий, а отмечается "обретение телеси царя Ивана ", которое следует праздновать 10 июня ст.ст. ....Из этого видно, что Иоанн IV прославлен уже давно. Просто мы, грешные, под влиянием его многочисленных клеветников и ненавистников, умудрились как-то "забыть" об этом очевидном факте. Это, несомненно, тяжкое преступление. Теперь мы просто обязаны исправить свою ошибку, загладить грех, восстановить в сознании русских православных людей доброе имя великого радетеля о благе Русской Земли и Церкви Христовой — Государя Иоанна IV Васильевича Грозного ". (2)

Вот что писал наблюдательный немец Герберштейн: «Тому кто занимается историей его царствования тем более должно казаться удивительным, что при такой жестокости могла существовать такая сильная к нему любовь народа, любовь, с трудом приобретаемая прочими государями только посредством снисходительности и ласки. Причем должно заметить, что народ не только не возбуждал против него никаких возмущений, но даже высказывал во время войны невероятную твердость при защите и охране крепостей, а перебежчиков вообще очень мало. Много напротив, нашлось во время этой войны таких, которые предпочли верность князю даже с опасностью для себя, величайшим наградам.»

*****

2. "В целом почитателям Ивана Грозного и Г. Е. Распутина свойственны игнорирование сложности и противоречивости исторической действительности, деление деятелей прошлого на "своих", "чужих" и "заблуждающихся" ("обманутых"), дилетантизм, предвзятость в освещении событий и в интерпретации источников. Естественно, их построения далеко не соответствуют тому, что известно о жизни Ивана Грозного и Г. Е. Распутина ".

"В период сталинского правления стали появляться труды историков С. В. Бахрушина, И. И. Смирнова и других, в которых содержалось оправдание террора Ивана Грозного . Впрочем, эти "исследования" осуществлялись по прямому указанию Сталина, не скрывавшего своих симпатий к опричнине; труды же противников идеализации образа царя (С. Б. Веселовский) при жизни Сталина не публиковались". (1)

Возражение. Трудно обвинить в дилетантизме академика Е.Е. Голубинского, К.Д. Кавелина, С.М. Соловьева, К.Н. Бестужева-Рюмина, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Л.А. Мей, А.И. Сумбатова, Р.Ю. Виппера.

"Правильность утверждений Виппера была убедительно доказана трудами Б.Д. Грекова, П.С. Садикова, И.И. Полосина, С.Б. Веселовского и других честных историков на основе множества фактов и документов эпохи Иоанна IV. Все эти источники однозначно говорили, что Грозный был великим и мудрым правителем, искусным дипломатом и полководцем, тонким и дальновидным политиком. Все его дела и поступки диктовались только интересами державы и православного благочестия". (2)

*****

3. "Оценки правления и личности Ивана Грозного начали формироваться еще при жизни царя. К началу XVII в. сложилась историческая концепция "двух Иванов" — мудрого государственного деятеля-реформатора в первой половине правления и кровавого тирана — во второй, в начале XIX в. поддержанная Н. М. Карамзиным. При этом Н. М. Карамзин не без сожаления отмечал: "Добрая слава Иоаннова пережила его худую славу в народной памяти... Народ... чтил в нем знаменитого виновника нашей государственной силы, нашего гражданского образования". Сам Н. М. Карамзин, отдавая должное этому царю как одному из величайших деятелей отечественной истории, ставил результаты его правления в один ряд "с бедствиями Удельной Системы" и татаро-монгольским игом. Отрицательно оценивали правление Ивана Грозного историки столь разных взглядов, как М. М. Щербатов, М. П. Погодин, митрополит Макарий (Булгаков), Н. Г. Устрялов, Н. И. Костомаров, Д. И. Иловайский и др."

Возражение. "К сожалению, долгое сокрытие правды о первом Помазаннике Божием и подмена ее злобной фальсификацией нанесло громадный ущерб многим поколениям русских людей, напитав их умы откровенной ложью, которая очень и очень трудно покидает сознание. Велика здесь вина и исторической науки, которая от В.Н. Татищева, М.М. Щербатова и Н.М. Карамзина, их последователей типа Д.И. Иловайского, Н.И. Костомарова, В.О. Ключевского, С.Г. Пушкарева или М.Н. Покровского, не говоря уж о многочисленных альшицах, из поколения в поколение извращала образ и дела Грозного, его несомненные заслуги в становлении и укреплении единой Российской державы, как оплота Вселенского Православия. ....Вот и сегодня на прилавках лежат новенькие издания объемных монографий недобросовестных историков Р.Г. Скрынникова и Н.Ф. Шмурло, в который раз повторяющих застарелые клеветы на Иоанна IV. ...Знаменитому церковному историку Н.Д. Тальбергу принадлежат слова, что Карамзин, чья "История:" легла в основу всех официальных версий той бурной эпохи, буквально ненавидел Грозного Царя. Какой же объективности, спрашивается, можно ждать от такого исследователя?! А ведь Николаю Михайловичу продолжают внимать без оглядки и по сей день, не понимая, что его "История:" более тяготеет к художественной интерпретации, чем к точному и беспристрастному историческому анализу, как это верно подметил литературовед И.И. Векслер". (2)

*****

4. "Независимо от того, был или не был преподобный Корнилий Псково-Печерский казнен лично Иваном Грозным , его имя было записано в царском Синодике опальным, а это значит, что царь брал на себя вину и ответственность за смерть преподобномученика".

Возражение. "Что же касается смерти преподобного Корнилия и его ученика Вассиана, которых царь якобы приказал раздавить с помощью какого-то ужасного приспособления, то здесь историки опять повторяют байки Курбского. По словам митрополита Иоанна Ладожского, на это "нет и намека ни в одном из дошедших до нас письменных свидетельств, а в "Повести о начале и основании Печерского монастыря" о смерти преподобного сказано: "От тленного сего жития земным царем предпослан к Небесному Царю в вечное жилище". Надо обладать буйной фантазией, чтобы на основании этих слов сделать выводы о "казни" преподобного Иоанном IV. Мало того, из слов Курбского вытекает, что Корнилий умервщлен в 1577 году. Надпись же на гробнице о времени смерти преподобного указывает дату 20 февраля 1570 года. Известно, что в этот самый день святой Корнилий встречал царя во Пскове и был принят им ласково — потому-то и говорит "Повесть" о том, что подвижник был "предпослан" царем в "вечное жилище". Но для Курбского действительное положение дел не имеет значения. Ему важно было оправдать себя и унизить Иоанна " (5)"

*****

5. "Почитателям Ивана Грозного не только не удалось найти в Русской Церкви "прикровенно" совершившейся канонизации "оклеветанного" царя, но и обнаружить достоверные свидетельства его почитании как святого в русской церковном народе, для которого веками царь Иван Грозный оставался отнюдь не святым подвижником благочестия, а всего лишь грозным царем". (1)

Возражение. а) "Но лучше всего в Грозном разобрался русский народ, восприняв его борьбу с крамольным боярством как героическую битву за Русь, воспев Царя во множестве песен, былин и сказаний. Об этом говорят сборники народного творчества П. Симони, Кирши Данилова, П. Киреевского, П. Рыбникова, А. Гильфердинга, А. Маркова, А. Григорьева, Н. Ончукова, С. Шамбинаго и Петра Вейнберга. Об этом говорил А.М. Горький на своих литературных курсах. ...Русский народ безошибочно увидел в Грозном Царе своего великого Государя, беспощадного к врагам Отечества и заботливого радетеля о родной земле и людском благе. В народное сознание Иоанн IV вошел умным, проницательным, храбрым и справедливым, т.е. наделенными всеми лучшими человеческими качествами, которые так настойчиво отрицали в нем политические враги Царя при жизни и их "преемники в веках"."

б) "Только таким знал своего великого предка государь Император Александр III Миротворец, повелевший в начале своего царствования, в 1882-м году, писать иконы Грозного. Исторический факт святости Царя, давным-давно подтвержденный Церковью внесением его в каталог русских святых, упоминаемый в трудах академика Е.Е. Голубинского, вдребезги разбивает неимоверные усилия врага нашего спасения и его земных слуг по оклеветанию святого благоверного Государя Иоанна IV. Все их судорожные усилия тщетны, потому что тьма не способна погасить свет божественной правды, столь необходимой нам сейчас".

в) "Один был Первый Самодержец и Помазанник Божий, выдающийся Русский Царь, несмотря на множество препятствий ,создавший единое централизованное Русское государство, а другой — его сын, Цесаревич, Наследник Русского Престола. Причем оба они отличались высотой духовной жизни и святостью, что и позволило Грозному занять достойное место в святцах еще в 1624 году при первом Романове и его отце, Московском Патриархе Филарете." (2)

*****

6. "Собственноручное убийство старшего сына" (1)

Возражение. а) "Конечно, царь Иоанн IV был грозен только для врагов России и не поднимал руку на своего сына. Царевич Иван умер от болезни, чему сохранились некоторые документальные подтверждения. Жак Маржерет писал: "Ходит слух, что старшего (сына) он (царь) убил своей собственной рукой, что произошло иначе, так как, хотя он и ударил его концом жезла... и он был ранен ударом, но умер он не от этого, а некоторое время спустя, в путешествии на богомолье". На примере этой фразы мы можем видеть, как ложная версия, популярная среди иностранцев с "легкой" руки Поссевина, переплетается с правдой о смерти царевича от болезни во время поездки на Богомолье. К тому же, продолжительность болезни, исходя из данных Кобрина, можно увеличить до 10 дней, с 9 по 19 ноября 1581 года. Но что это была за болезнь?

В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Ивана, царя Феодора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского. При исследовании останков была проверена версия об отравлении Грозного. Ученые обнаружили, что содержание мышьяка, наиболее популярного во все времена яда, примерно одинаково во всех четырех скелетах и не превышает нормы. Но в костях царя Иоанна и царевича Ивана Ивановича было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму.

Насколько случайно такое совпадение? К сожалению, о болезни царевича известно только то, что она длилась от 4 до 10 дней. Место смерти наследника — Александрова слобода, расположенная к северу от Москвы. Можно предположить, что, почувствовав себя плохо, царевич выехал в Кирилло-Белозерский монастырь, чтобы там, как видно из приведенного митрополитом Иоанном документа, принять перед смертью монашеский постриг. Понятно, что если он решился отправиться в такой далекий путь, то не лежал без сознания с травмой черепа. В противном случае, царевича постригли бы на месте. Но в дороге наступило ухудшение состояния больного и, доехав до Александровской слободы, наследник окончательно слег и вскоре скончался от "горячки"." (5).

б) "А.В. Жиркевич свидетельствует: "Репин рассказывал о той горячке, с какой он писал эту картину, не дававшую ему покоя ни днем, ни ночью, пока не удалось воплотить, выношенные душой, образы"! Но "вынашивалась душой" — ложь, ибо запечатленного на полотне факта никогда на самом деле не было в истории! Отец никогда не убивал своего первенца".

"Особенно ожесточенной обструкции произведение подвергалось в родной Академии художеств. "Возмущение там, — пишет Ф.Ф. Бухгольц, — доходило до того, что устраивались публичные лекции в конференц-зале Академии специально для того, чтобы объективно и критически разобрать репинское полотно".

"Уничтожающей критике его подверг профессор анатомии Ф.П. Ландиерт, который доказал, что "картина написана лживо, неправильно, без знакомства с анатомией!". Лекция профессора позднее была опубликована во 2-м выпуске "Вестника изящных искусств" за тот же 1885 год. ...Критика картины шла постоянно. Например, 16 декабря 1891 года в газете "Русская жизнь" появилась статья врача-практика, которая так и называлась: "Картина Репина " Иван Грозный и его сын Иван" с точки зрения врача". Автор, не ставя перед собой задачу умалить силу, несомненно, громадного таланта Репина, на основании данных науки и практики доказывал, что вся картина написана вопреки природе и науке. Он нашел и показал читателям массу противоречий в картине, которые невозможно было обойти вниманием. Причем сделал это доказательно и детально." "Столь вольное распоряжение талантом дорого обошлось и самому художнику: его правая рука стала сохнуть на глазах и представляла из себя жалкое зрелище." (3)

*****

7. "Сторонники канонизации Ивана Грозного отрицают как миф многоженство царя, делая особый акцент на том, что его четвертый брак был разрешен Освященным Собором. При этом совершенно бездоказательно отрицаются факты женитьбы царя на трех последних женах". (1)

Возражение. "На сцену выступают пресловутые семь жен Ивана Грозного, созданные больным воображением западных мемуаристов, начитавшихся сказок о Синей Бороде. Иеремия Горсей, много лет проживший в России, не постеснялся записать в царские жены "Наталью Булгакову, дочь князя Федора Булгакова, главного воеводы, человека, пользовавшегося большим доверием и опытного на войне... вскоре этот вельможа был обезглавлен, а дочь его через год пострижена в монахини". Звучит правдоподобно. Однако, в примечаниях Ю. А. Лимонова к тексту, мы читаем: "Упоминание жены Ивана IV Натальи Булгаковой — ошибка, таковой не существовало". Эту фразу можно повторить и по отношению к большинству других "жен" Иоанна. В своем "Путешествии по святым местам русским" А. Н. Муравьев указывает точное число Иоанновых жен. Описывая Вознесенский монастырь — место последнего упокоения Великих княгинь и русских цариц, он говорит: "Рядом с матерью Грозного четыре его супруги..." Конечно, четыре супруги — это безусловное нарушение церковного канона. Но, во-первых, не семеро. А, во-вторых, третья супруга царя, Марфа Собакина, тяжело заболела еще невестой и умерла через неделю после венца, так и не став царской женой. Для установления этого факта была созвана специальная комиссия, и на основании ее выводов царь получил впоследствии разрешение на четвертый брак. Надо помнить к тому же, что в царской жизни нет ничего личного, но все — государственное..." ( 5 )

*****

8. "Не будем останавливаться на подробностях, был ли святитель Филипп убит по царскому приказу, или же «доблестный вожак опричников» и «крупный русский военачальник», как называют его сторонники канонизации Ивана Грозного , Малюта Скуратов действовал по собственной инициативе. Последнее, исходя из характера эпохи, оказывается просто немыслимым: не мог приближенный царя решиться на убийство церковного иерарха такого сана без высочайшего одобрения". (1)

Возражение. "Возникает вопрос: а для чего, собственно, Грозный приказал убить свт. Филиппа? Конечно, если априори признать жестокость Иоанна, то других доказательств и не надо. Но на суде истории хотелось бы иметь улики повесомей. Древние в таких случаях спрашивали: кому выгодно?

Имена недругов святителя хорошо известны историкам. Это новгородский архиепископ Пимен — второе лицо в заговоре 1569 г., епископы Пафнутий Суздальский и Филофей Рязанский, а так же их многочисленные клевреты. Еще при поставлении святителя на митрополию в 1566 г. они "просили царя об утолении (!) его гнева на Филиппа". Иоанн же, отнюдь, гнева на нового митрополита не имел, даже когда тот просил его за опальных новгородцев или обличал недостатки правления. Царь еще сильнее желал видеть на московской кафедре человека, знакомого ему с детства, прославленного честностью и святостью. Для тщеславных и честолюбивых интриганов избрание Филиппа было равно катастрофе. После раскрытия заговора Федорова-Челяднина (1567 г.) митрополит выступил в поддержку державной политики царя и публично обличал сочувствовавших заговорщикам епископов. Это показало им, что новый заговор не будет иметь успеха, так как даже в случае ликвидации Грозного изменникам придется столкнуться с митрополитом, стоящим на страже интересов Отечества. Поэтому они взяли курс на устранение свт. Филиппа с кафедры.

Сначала интриганы попытались вбить между святителем и царем клин клеветы. Орудием послужил царский духовник, который "явно и тайно носил речи, неподобные Иоанну на Филиппа". А Филиппу лгали на Иоанна. Но эта попытка не удалась, так как царь и митрополит еще в 1566 г. письменно разграничили сферы влияния: один не вмешивался в церковное управление, а другой не касался государственных дел. Когда святого обвинили в политической неблагонадежности. Иоанн просто не поверил интриганам и потребовал фактических доказательств, которых у них, само собой, не было.

Тогда владыки новгородский, рязанский и суздальский заключили с высокопоставленными опричниками-аристократами союз против Филиппа. К делу подключились бояре Алексей и Федор Басмановы. Заговорщики сменили тактику. Для поисков компромата в Соловецкий монастырь направилась комиссия под руководством Пафнутия и опричника князя Темкин-Ростовского . Игумен монастыря Паисий, которому был обещан епископский сан за клевету на своего учителя и девять монахов, подкупленные и запуганные, дали нужные показания. Остальное было делом техники. В ноябре 1568 года епископы-заговорщики собрали собор. Приговор собора, как и многие другие документы того времени, впоследствии был "утерян". Но известно, что особенно яростно "обличал" святого архиепископ Пимен, надеявшийся стать митрополитом. Надо особо отметить, что "царь не вмешивался в решения собора, и противникам Филиппа пришлось самим обращаться к царю". Г. П. Федотов, несмотря на всю свою предубежденность против царя, отметил: "Святому исповеднику выпало испить всю чащу горечи: быть осужденным не произволом тирана, а собором русской церкви и оклеветанным своими духовными детьми". Из этого видно, что Иоанн добросовестно соблюдал подписанное соглашение о разграничении сфер деятельности церковной и светской власти. Царь пытался защитить святителя, но не мог нарушить соборного постановления. Свергнутый митрополит был арестован лично участником заговора А. Басмановым и заточен в Тверской Отроч монастырь под надзор еще одного заговорщика, "пристава неблагодарна" Стефана Кобылина.

Но враги святителя просчитались. Пимен не стал митрополитом — Иоанн был не так прост и призвал на место свт. Филиппа Троицкого игумена Кирилла. А в сентябре 1569 г. началось следствие о связях московских и новгородских изменников и их участии в устранении Филиппа. Святой стал очень опасным свидетелем, и его решили убрать. Когда Малюта Скуратов, руководивший расследованием, достиг Твери, святитель был уже мертв. Малюте оставалось только доложить обо всем Иоанну. "Царь... положил свою грозную опалу на всех виновников и пособников его (свт. Филиппа -авт.) казни". Паисий был заточен на Валааме. Филофей лишен сана, пристав Кобылий, так неудачно "охранявший" святого, сослан в монастырь. Были казнены Басмановы и, после бездарной обороны Москвы в 1571 г., князь Темкин-Ростовский. Не ушли от расплаты и другие преступники, в первую очередь Пимен, заключенный в Веневский Никольский монастырь.

Но и много лет спустя участники заговора не прекращали клеветать на царя и извращать исторические факты. В конце XVI века в Соловецком монастыре было написано житие святого Филиппа. Его составили со слов... державшего святителя в заключении пристава Стефана Кобылина (в монашестве — старца Симеона) и нескольких уцелевших соловецких монахов из числа тех девяти, что лжесвидетельствовали против святого Филиппа на соборе 1568 года. Нечего и говорить, в каком виде они, желая выгородить себя, преподнесли все поступки Иоанна и М. Скуратова. Например, житие рассказывает, как царь послал уже сведенному с кафедры, но еще находящемуся в Москве святому отрубленную голову его брата. Михаила Ивановича. Но окольничий М. И. Колычев умер в 1571 году, через три года после описываемых событий. В других изданиях жития брат заменяется племянником, сыном младшего брата Бориса. Практически все поздние варианты жития, изданные для "простого народа" (как дореволюционные, так и советского периода) имеют искажающие текст вставки, дословно повторяющие целые абзацы из сочинений Курбского или псевдоисторические лекции о правлении Иоанна IV. Вызывает удивление и то, что житие подробно передает разговор Малюты и свт. Филиппа, а также рассказывает о том, как Малюта якобы убил святого узника, хотя "никто не был свидетелем того, что произошло между ними"."

*****

9. "Сторонники канонизации Ивана Грозного замалчивают опричный поход на Новгород, а именно во время него, по мнению Р. Г. Скрынникова, основанному на анализе источников, было уничтожено не менее двух тысяч новгородцев, была разорена Тверь, причем было казнено не менее 9 тыс. человек. При этом зверства опричников напрямую поощрялись самим царем". (1)

Возражение. "Смерть митрополита стала последней каплей, переполнившей чашу царского гнева. Иоанн двинулся к Новгороду. Наверное, никакое другое событие того времени не вызвало такого количества гневных филиппик против царя, как так называемый "новгородский погром". Над возведением здания лжи поработали многие злые языки от Карамзина до К. Маркса. Но в основе их сочинений лежат вымыслы изменника Курбского, шпиона Штадена и ренегатов Таубе и Крузе. Из четверых на месте событий присутствовал один Штаден. О "погроме" писали и другие авторы, но они либо вообще не бывали в России, либо их "данные" настолько одиозны, что даже не все историки решились их повторить. Горсей, например, в своих "воспоминаниях" путает и время, и последовательность событий: Иоанн, якобы, отступая от Ревеля (а это было в сентябре 1558 года — авт.), "мстит" за поражение и "грабит" сначала Нарву (май 1558 г.), затем "милует" Псков и, наконец, вводит в Новгород 30.000 татар и 10.000 стрельцов и уничтожает 700.000 человек ! Бредовость этого сообщения понятна каждому, кто знаком с историей. Во всех 150 городах тогдашней России не набралось бы, пожалуй, и половины названного количества убитых: единственным большим городом была Москва — около 100.000 жителей. Новгород был вторым по величине населения городом страны — примерно 26.000 человек. Остальные населенные пункты в нашем понимании больше всего напоминали села: Можайск — 5 700 человек, Коломна — 3 200, Серпухов — 2 500 .

Истинные подробности января 1570 года можно было бы узнать из дела по новгородской измене. Оно хранилось в государственном архиве со времен Иоанна Грозного, пережило Смутное время, но не уцелело и исчезло в XIX в. точно так же, как другой важнейший документ той эпохи — Учредительная грамота опричнины.

Известно, что 2 января 1570 года передовой отряд опричников выставил заставы вокруг Новгорода, а 6 или 8 января в город вошел царь и его личная охрана. Зимин пишет о" 15 тысячах опричного войска" , но из документов той эпохи известно, что число опричников никогда не превышало 5-6 тысяч, из которых 1200 человек были придворные и обслуживающий персонал и около полутысячи — царская гвардия. Костомаров неопределенно говорит о каком-то войске и отдельно о 1500 стрельцах . А Валишевский пишет, что Иоанн прибыл вслед за передовым отрядом всего с пятью сотнями людей (51). Зная, как часто в описании событий того времени появляются и пропадают по воле авторов нули (например, Горсей пишет о 700.000 убитых, а Валишевский исправляет эту цифру на 70.000; Карамзин сообщает о 800.000 сгоревших в Москве, а Костомаров — о 80.000) и, учитывая, что опричников было намного меньше, чем 15.000, вернее всего будет считать, что царь вышел в поход с 1500 опричниками. Из них 1000 составлял передовой отряд под командой М. Скуратова и 500 человек охраняли царя. Значение вопроса о численности опричного отряда в том. что количество участников похода прямо пропорционально числу казненных в Новгороде. Понятно, что если говорить о десятках или даже сотнях тысяч казненных, то тут и 15.000 стрельцов Зимина и даже 30.000 татар Горсея будет маловато. Но факты свидетельствуют об ином. Иоанн не собирался брать штурмом новгородские твердыни, он знал, что народ не позволит знатным заговорщикам закрыты перед ним ворота. Так и случилось. Передовой отряд арестовал знатных граждан, чьи подписи стояли под договором с Сигизмундом, и некоторых монахов, виновных в ереси "жидовствующих", которая служила идеологической подпиткой сепаратизма новгородской верхушки . Часть историков пишет, что были схвачены все монахи и священники, но известно, что царя встретил многолюдный крестный ход — не один же Пимен в нем участвовал!

После прибытия государя состоялся суд. Сколько было приговоренных к смерти изменников? Отбросим 700.000 Горсея и даже 70.000 Валишевского, он и сам сомневался в достоверности этого числа. Псковская летопись пишет о 60.000, но данные Новгородской, более близкой к событиям, в 2 раза меньше: примерно 30.000 человек. Однако, и это количество, на 5000 превышающее население города, не вызывает доверия у исследователей . Таубе и Крузе сообщают о 15.000 казненных, но находились они в это время на берегах Волги! Зато Курбский, как всегда, впереди всех — пишет о 15.000 убитых в один день, тогда как даже такой недруг России, как Гуаньино ограничивается 2770 убитых. Историк Р. Г. Скрынников, на основании изученных документов и личных записей царя, выводит цифру в 1505 человек . Примерно столько же, полторы тысячи имен насчитывает список, посланий Иоанном для молитвенного поминовения в Кирилло-Белозерский монастырь . Много это или мало для искоренения сепаратизма на 1/3 территории страны? Пусть очевидцы "восстановления конституционного порядка в Чечне" решают этот вопрос сами.

Но, может, все же правы те, кто сообщает о десятках тысяч "жертв царской тирании"? Ведь дыма без огня не бывает? Не зря же пишут о 5000 разоренных дворах из 6000 имевшихся в Новгороде, о 10.000 трупов, поднятых в августе 1570 года из братской могилы близ Рождественского храма? О запустении Новгородских земель к концу XVI века?

Все эти факты объяснимы и без дополнительных натяжек. В 1569-1571 гг. на Россию обрушилась чума. Особенно пострадали западные и северо-западные районы, в том числе и Новгород. От заразы погибли около 300.000 граждан России . В самой Москве в 1569 г. гибло по 600 человек в день — столько же, сколько, якобы, ежедневно казнил в Новгороде Грозный. Жертвы чумы и легли в "скудельницу" у новгородского Рождественского храма. Это подтверждается и тем, что погибших свозили в братскую могилу все лето , но только в августе их отпели. Значит, сначала "жертв опричного режима" искали по окрестностям, свозили к могильнику, не отпевая, хоронили (это в православной-то России! — авт.), а через 7 месяцев решили поправить ошибку и отпеть? Совершенно не в духе времени. Зато, если это были жертвы чумы, все становится на свои места. Умерших от "черной смерти", как это часто бывало в средневековых городах, хоронили быстро, стараясь поскорее избавиться от зараженного тела. Да и отпеть умершего не всегда была возможность, потому что от чумы умирали и священнослужители. Именно такая ситуация сложилась в Новгороде весной и летом 1570 года. По словам Карамзина, "голод и болезни довершили казнь Иоаннову, так что иереи в течение шести или семи месяцев не успевали погребать мертвых: бросали их в яму без всяких обрядов" (59). Показательно, что именно этих людей, погибших от чумы, Кобрин самым бессовестным образом приписывает "тирану" , не обращая внимания на то, что они погибли через несколько месяцев после отъезда Иоанна из Новгорода"(5)

*****

10. "Кончина Ивана Грозного также не может считаться кончиной христианина-праведника, о чем умалчивают сторонники его канонизации". (1)

Возражение. "Подводя итог, можно сказать, что царь болел около 10 дней и перед смертью у него были признаки отравления парами ртути: распухшее тело и дурной запах говорят о дисфункции почек, на которые пары ртути действуют в первую очередь, что и приводит к анурии — прекращению выделений из организма. Теплые ванны способствовали частичному освобождению организма от вредных веществ через поры кожи и после них царь чувствовал некоторое облегчение. Но это не устраивало тех, кто стремился к его смерти, и, как пишет очевидец событий Д. Горсей, Иоанн был удушен (5)".

ИТОГИ ПРАВЛЕНИЯ ИОАННА ГРОЗНОГО

Если взглянуть на фактические итоги царствования Иоанна IV , то мы увидим, что Царь правил 51 год и за это время:

1. Прирост нашей государственной территории составил почти 100% (с 2,8 млн. кв. км до 5,4 млн. кв. км). К России были присоединены царства Казанское, Астраханское, Сибирское, а также Ногаи и часть Северного Кавказа. Русская Держава по своим размерам стала больше всей остальной Европы!

2. Прирост населения составил 30-50%.

3. К смертной казни за это время были приговорены 4-5 тысяч человек.

4. Русский государь впервые венчался на царство, принял царский титул, равнозначный императорскому и стал первым Помазанником Божием на Русском престоле.

5. Была проведена масштабная реформа судопроизводства.

6. Введена всеобщая выборность местной администрации.

7. Невиданными ранее темпами развилась торговля с Англией, Персией и Средней Азией.

8. По распоряжению Государя основано 155 городов и крепостей, построено 40 церквей и 60 монастырей.

9. Создана государственная почта, основано около 300 почтовых станций.

В духовной и культурной жизни за годы правления Иоанна Грозного :

1. Положено начало регулярному созыву Земских соборов.

2. Прошел знаменитый т.н. "Стоглавый" собор Русской Православной Церкви, первый в полном смысле этого слова Поместный собор.

3. Созданы Четьи Минеи святого митрополита Макария.

4. Положено начало книгопечатанию, созданы две типографии, собрана книжная сокровищница царя.

5. Придан государственный характер летописанию, создан "Лицевой свод".

6. Создана сеть общеобразовательных школ.

7. В русской литературе стараниями Грозного появился новый жанр — публицистика.

И все это — несмотря на многочисленные войны и 20-летнюю борьбу с европейскими странами, поддерживавшими Польшу, Литву и Швецию в войне против России (их поддержали Ватикан, Франция, Германия, Валахия, Турция, Крым, Дания, Венгрия — кто деньгами, кто солдатами, кто дипломатическими интригами).

Вопреки наветам, Грозный царь оставил своим наследникам мощное государство и боеспособную армию, позволившие его наследникам одержать победу в войне над Швецией и выставлять в поле пятисоттысячное войско (в 1598 г.). В разоренном государстве такое невозможно!

Подводя итоги, можно уверенно сказать:

Обвинения в адрес Грозного Царя являются преднамеренной клеветой. Ее первые авторы — враждебно настроенные по отношению к Православному Московскому Самодержавию современники Государя, а затем — ангажированные исследователи, стремящиеся опорочить благоверного Царя Иоанна Васильевича Грозного, а в его лице — идею Русского Православного Царства в целом. (7)

Список литературы

1. Приложение №4 к докладу митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия. К вопросу о канонизации Царя Ивана Грозного и Г.Е. Распутина.

2. Владимир Цветков: "Державный Исполин"

3. Владимир Цветков: "Запечатленная ложь"

4. Леонид Симонович: "Время Опричнины"

5. Вячеслав Манягин: "Апология Грозного Царя"

6. И. Е. Евсин: "Оклеветанный старец"

7. Вячеслав Манягин: "Без вины виноватый"

Митрополит Иоанн (Снычев)

Ложь и правда о Грозном Царе

Кто и зачем клевещет на Иоанна IV?

"ЯКО ЦАРЬ УПОВАЕТ НА ГОСПОДА, И МИЛОСТЬЮ ВЫШНЯГО НЕ ПОДВИЖИТСЯ..."

*****

Иоанн Васильевич Грозный

"И свет во тьме светит, и тьма не объяла его" (Ин. 1: 5). Это евангельское изречение, пожалуй, точнее всего передает суть многовекового спора, который ведется вокруг событий царствования Иоанна Грозного . С "легкой" руки Карамзина стало считаться признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху черной краской. Даже самые консервативные историки-монархисты считали своим долгом отдать дань русофобской риторике, говоря о "дикости", "свирепости", "невежестве", "терроре" как о само собой разумеющихся чертах эпохи. И все же правда рвалась наружу. Свет беспристрастности время от времени вспыхивал на страницах исследований среди тьмы предвзятости, разрушая устоявшиеся антирусские и антиправославные стереотипы.

КАМНИ ВОПИЮТ...

"Наша литература об Иване Грозном представляет иногда удивительные курьезы. Солидные историки, отличающиеся в других случаях чрезвычайной осмотрительностью, на этом пункте делают решительные выводы, не только не справляясь с фактами, им самим хорошо известными, а... даже прямо вопреки им: умные, богатые знанием и опытом люди вступают в открытое противоречие с самыми элементарными показаниями здравого смысла; люди, привыкшие обращаться с историческими документами, видят в памятниках то, чего там днем с огнем найти нельзя, и отрицают то, что явственно прописано черными буквами по белому полю". Этот отзыв принадлежит Николаю Константиновичу Михайловскому — русскому социологу, публицисту и литературному критику второй половины прошлого века. Он был одним из редакторов "Отечественных записок", затем "Русского богатства". По убеждению — народник, близкий в конце 70-х годов к террористической "Народной воле", Михайловский не имел никаких оснований симпатизировать русскому самодержавию, и все же... Воистину — неисповедимы пути Господни! Некогда, отвечая на упреки иудеев, возмущенных тем, что народ славит Его, Господь ответил: "Аще сии умолчат, камение возопиет" (Лк.19: 40). "Сии" — русские дореволюционные историки, православные лишь "по паспорту", забывшие истины веры, утратившие церковное мироощущение, отрекшиеся от соучастия в служении русского народа — "умолчали". И тогда, по слову Господа, "возопили камни". Одним из таких "вопиющих камней" — окаменевших в мифах марксизма историков, невольно свидетельствовавших о несостоятельности богоборческих "научных" концепций, — стал через много лет после Михайловского советский академик Степан Борисович Веселовский, охарактеризовавший итоги изучения эпохи Грозного так: "В послекарамзинской историографии начался разброд, претенциозная погоня за эффектными широкими обобщениями, недооценка или просто неуважение к фактической стороне исторических событий... Эти прихотливые узоры "нетовыми цветами по пустому полю" исторических фантазий дискредитируют историю как науку и низводят ее на степень безответственных беллетристических упражнений. В итоге историкам предстоит, прежде чем идти дальше, употребить много времени и сил только на то, чтобы убрать с поля исследования хлам домыслов и ошибок, и затем уже приняться за постройку нового здания". Решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений "исторической науки" оказали свидетельства иностранцев. Начиная с Карамзина, русские историки воспроизводили в своих сочинениях всю ту мерзость и грязь, которыми обливали Россию заграничные "гости", не делая ни малейших попыток объективно и непредвзято разобраться в том, где добросовестные свидетельства очевидцев превращаются в целенаправленную и сознательную ложь по религиозным, политическим или личным мотивам. По иронии судьбы, одним из обличителей заграничного вранья стал еще один "вопиющий камень" — исторический материалист, ортодоксальный марксист-ленинец Даниил Натанович Альшиц. Вот что он пишет: "Число источников объективных — актового и другого документального материала — долгое время было крайне скудным. В результате источники тенденциозные, порожденные ожесточенной политической борьбой второй половины XVI века, записки иностранцев — авторов политических памфлетов, изображавших Московское государство в самых мрачных красках, порой явно клеветнически, оказывали на историографию этой эпохи большое влияние... Историкам прошлых поколений приходилось довольствоваться весьма путаными и скудными сведениями. Это в значительной мере определяло возможность, а порой и создавало необходимость соединять разрозненные факты, сообщаемые источниками, в основном умозрительными связями, выстраивать отдельные факты в причинно-следственные ряды целиком гипотетического характера. В этих условиях и возникал подход к изучаемым проблемам, который можно кратко охарактеризовать как примат концепции над фактом". Действительно, богоборческие "концепции" научного мировоззрения, исключающие из объектов своего рассмотрения промыслительное попечение Божие о России, ход осмысления русским народом своего нравственно-религиозного долга, ответственность человека за результаты своего свободного выбора между добром и злом — долгое время безусловно преобладали над фактической стороной русской истории, свидетельствующей о ее глубоком религиозном смысле. Не лишним будет сказать несколько слов о тех, чьи свидетельства были положены в основу этих "концепций".

МИФ О "СЫНОУБИЙСТВЕ"

Один из наиболее известных иностранцев, писавших о России времен Иоанна IV, — Антоний Поссевин. Он же один из главных авторов мифа о "сыноубийстве", то есть об убийстве царем своего старшего сына. К происхождению и определению целей этого измышления мы еще вернемся, а пока скажем несколько слов о его авторе. Монах-иезуит Антоний Поссевин приехал в Москву в 1581 году, чтобы послужить посредником в переговорах русского царя со Стефаном Баторием, польским королем, вторгшимся в ходе Ливонской войны в русские границы, взявшим Полоцк, Великие Луки и осадившим Псков. Будучи легатом папы Григория XIII, Поссевин надеялся с помощью иезуитов добиться уступок от Иоанна IV, пользуясь сложным внешнеполитическим положением Руси. Его целью было вовсе не примирение враждующих, а подчинение Русской Церкви папскому престолу. Папа очень надеялся, что Поссевину будет сопутствовать удача, ведь Иоанн Грозный сам просил папу принять участие в деле примирения, обещал Риму дружбу и сулился принять участие в крестовом походе против турок. "Но надежды папы и старания Поссевина не увенчались успехом, — пишет М.В. Толстой. — Иоанн оказал всю природную гибкость ума своего, ловкость и благоразумие, которым и сам иезуит должен был отдать справедливость.., отринул домогательства о позволении строить на Руси латинские церкви, отклонил споры о вере и соединении Церквей на основании правил Флорентийского собора и не увлекся мечтательным обещанием приобретения... всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима". Известный историк Русской Церкви, Толстой мог бы добавить, что происки Рима в отношении России имеют многовековую историю, что провал миссии сделал Поссевина личным врагом царя, что само слово "иезуит" из-за бессовестности и беспринципности членов ордена давно сделалось именем нарицательным, что сам легат приехал в Москву уже через несколько месяцев после смерти царевича и ни при каких условиях не мог быть свидетелем происшедшего... Много чего можно добавить по этому поводу. Показательна, например, полная неразбериха в "свидетельствах" о сыноубийстве. Поссевин говорит, что царь рассердился на свою невестку, жену царевича, и во время вспыхнувшей ссоры убил его. Нелепость версии (уже с момента возникновения) была так очевидна, что потребовалось "облагородить" рассказ, найти более "достоверный" повод и "мотив убийства". Так появилась другая сказка — о том, что царевич возглавил политическую оппозицию курсу отца на переговорах с Баторием о заключении мира и был убит царем по подозрению в причастности к боярскому заговору. Излишне говорить, что обе версии совершенно голословны и бездоказательны. На их достоверность невозможно найти и намека во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени. А вот предположения о естественной смерти царевича Ивана имеют под собой документальную основу. Еще в 1570 году болезненный и благочестивый царевич, благоговейно страшась тягот предстоявшего ему царского служения, пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь огромный по тем временам вклад — тысячу рублей. Предпочитая мирской славе монашеский подвиг, он сопроводил вклад условием, чтобы "ино похочет постричися, царевича князя Ивана постригли за тот вклад, а если, по грехам, царевича не станет, то и поминати". Косвенно свидетельствует о смерти Ивана от болезни и то, что в "доработанной" версии о сыноубийстве смерть его последовала не мгновенно после "рокового удара", а через четыре дня, в Александровской слободе. Эти четыре дня — скорее всего, время предсмертной болезни царевича. В последние годы жизни он все дальше и дальше отходил от многомятежного бурления мирской суеты. Эта "неотмирность" наследника престола не мешала ему заниматься государственными делами, воспринимавшимися как "Божие тягло". Но душа его стремилась к Небу. Документальные свидетельства подтверждают силу и искренность этого стремления. В сборниках библиотеки Общества истории и древностей помещены: служба преподобному Антонию Сийскому, писанная царевичем в 1578 году, "житие и подвиги аввы Антония чудотворца... переписано бысть многогрешным Иваном" и похвальное слово тому же святому, вышедшее из-под пера царевича за год до его смерти, в 1580 году. Православный человек поймет, о чем это говорит. Высота духовной жизни Ивана была столь очевидна, что после церковного собора духовенство обратилось к нему с просьбой написать канон преподобному Антонию, которого царевич знал лично. "После канона, — пишет Иван в послесловии к своему труду, — написал я и житие; архиепископ Александр убедил написать и похвальное слово". В свете этих фактов недобросовестность версии о "сыноубийстве" и о жестокости царевича ("весь в отца") кажется несомненной. Что же касается утверждений о жестокости самого Грозного царя, к ним мы вернемся позже...

ГЛУПЫЙ И ПОШЛЫЙ ИНОСТРАНЕЦ...

Следующий "свидетель" и современник эпохи, о писаниях которого стоит упомянуть, это Генрих Штаден, вестфальский искатель приключений, занесенный судьбой в Москву времен Иоанна IV. "Неподражаемый цинизм" записок Штадена обратил на себя внимание даже советских историков. "Общим смыслом событий и мотивами царя Штаден не интересуется, — замечает академик Веселовский, — да и по собственной необразованности он не был способен их понять... По низменности своей натуры Штаден меряет все на свой аршин". Короче — глупый и пошлый иностранец. Хорошо, если так. Однако последующие события дают основания полагать, что он очутился в России вовсе не случайно. "Судьба", занесшая Штадена в Москву, после этого вполне целенаправленно вернула его туда, откуда он приехал. В 1576 году, вернувшись из России, Штаден засел в эльзасском имении Люцельштейн в Вогезах, принадлежавшем пфальц-графу Георгу Гансу. Там в течение года он составил свои записки о России, состоявшие из четырех частей: "Описание страны и управления московитов"; "Проект завоевания Руси"; Автобиография и обращение к императору Священной Римской империи. Записки предназначались в помощь императору Рудольфу, которому Штаден предлагал: "Ваше римско-кесарское величество должны назначить одного из братьев Вашего величества в качестве государя, который взял бы эту страну и управлял бы ею". (...) "Монастыри и церкви должны быть закрыты, — советовал далее автор "Проекта". — Города и деревни должны стать добычей воинских людей". В общем, ничего нового. Призыв "дранг нах Остен" традиционно грел сердца германских венценосцев и католических прелатов. Странно лишь то, что "творческое наследие" таких людей, как Генрих Штаден, может всерьез восприниматься в качестве свидетельства о нравах и жизни русского народа и его царя. Русское государство в те годы вело изнурительную войну за возвращение славянских земель в Прибалтике, и время было самое подходящее, чтобы убедить европейских государей вступить в антимосковскую коалицию. Штаден, вероятно, имел задание на месте разобраться с внутриполитической ситуацией в Москве и определить реальные возможности и перспективы антирусского политического союза. Он оказался хвастлив, тщеславен, жаден и глуп. "Бессвязный рассказ едва грамотного авантюриста", — таков вывод Веселовского о "произведениях" Штадена. Само собой разумеется, его записки кишат "свидетельствами" об "умерщвлениях и убийствах", "грабежах великого князя", "опричных истязательствах" и тому подобными нелепостями, причем Штаден не постеснялся и себя самого объявить опричником и чуть ли не правой рукой царя Иоанна. Вряд ли стоит подробнее останавливаться на его записках. Да и сам он не заслуживал бы даже упоминания, если бы не являлся типичным представителем той среды, нравы и взгляды которой стали источниками формирования устойчивой русофобской легенды об Иване Грозном. О недобросовестности иностранных "свидетелей" можно говорить долго. Можно упомянуть англичанина Джерома Горсея, утверждавшего, что в 1570 году во время разбирательств в Новгороде, связанных с подозрениями в измене верхов города царю (и с мерами по искоренению вновь появившейся "ереси жидовствующих"), Иоанн IV истребил с опричниками 700 000 человек. Можно... Но справедливость требует отметить, что среди иностранцев находились вполне достойные люди, не опускавшиеся до столь низкопробной лжи. Гораздо печальнее то, что русские историки восприняли легенды и мифы о царствовании Иоанна Грозного так некритично, да и в фактической стороне вопроса не проявляли должной осторожности. Чего стоит одно заявление Карамзина о том, что во время пожара Москвы, подожженной воинами Дивлет-Гирея в ходе его набега в 1571 году, "людей погибло невероятное множество... около осьмисот тысяч", да еще более ста тысяч пленников хан увел с собой. Эти утверждения не выдерживают никакой критики — во всей Москве не нашлось бы и половины "сгоревших", а число пленных Дивлет-Гирея вызывает ассоциации со Сталинградской операцией Великой Отечественной войны. Столь же сомнительно выглядят сообщения о "семи женах" царя и его необузданном сладострастии, обрастающие в зависимости от фантазии обвинителей самыми невероятными подробностями. Желание показать эпоху в наиболее мрачном свете превозмогло даже доводы здравого смысла, не говоря о полном забвении той церковно-православной точки зрения, с которой лишь и можно понять в русской истории хоть что-нибудь. Стоит встать на нее, как отпадает необходимость в искусственных выводах и надуманных построениях. Не придется вслед за Карамзиным гадать — что вдруг заставило молодого добродетельного царя стать "тираном". Современные историки обходят этот вопрос стороной, ибо нелепость деления царской биографии на два противоположных по нравственному содержанию периода — добродетельный (до 30 лет) и "кровожадный" — очевидна, но предложить что-либо иное не могут. А между тем это так просто. Не было никаких "периодов", как не было и "тирана на троне". Был первый русский царь — строивший, как и его многочисленные предки, Русь — Дом Пресвятой Богородицы и считавший себя в этом доме не хозяином, а первым слугой.

Вячеслав Манягин, Москва
19 января 2004 г.

Без вины виноватый

Документальные свидетельства безосновательности сложившихся представлений о личности и так называемых "преступлениях" Царя Иоанна Грозного

Суть претензий, предъявляемых к моральному облику государя Иоанна Васильевича Грозного вкратце можно описать в нескольких пунктах.

1. Причастность к смерти святителя Филиппа

2. "Убийство" собственного сына, царевича Иоанна Иоанновича.

3. Собственноручное "убийство" св. Корнилия Печерского.

4. Многоженство (семь-восемь жен).

5. Деспотический образ правления.

Попробуем рассмотреть их по порядку.

СМЕРТЬ СВЯТИТЕЛЯ ФИЛИППА

Обвинения Государя в убийстве свт. Филиппа (хотя, правильнее было бы говорить о распоряжении убить святого) восходят к четырем первоисточникам: летописям, воспоминаниям иностранцев И. Таубе и Э. Крузе, сочинениям князя А. Курбского и соловецкому "Житию". Следует сразу сказать, что все без исключения составители этих документов являлись политическими противниками Царя, и поэтому к данным источникам необходимо критическое отношение. Начнем с летописей. Так, Новгородская третья летопись, под летом 7077-м сообщая об удушении свт. Филиппа, называет его "всея Русии чудотворцем", то есть, летописец говорит о нем как об уже канонизированном святом. Это свидетельствует о том, что летописная запись составлена несколько десятилетий спустя после описываемых событий. Мазуринская летопись за 1570 год, (т.31, с.140) сообщая о смерти свт. Филиппа прямо ссылается на его "Житие", которое было составлено не ранее самого конца XVI века. Разница между событием и летописной записью составляет около 30 лет! В сочетании с политической ангажированностью новгородских летописцев это не может не ставить под сомнение их правдивость. Теперь о мемуарах. "Мемуары" Таубе и Крузе многословны и подробны, но их явно клеветнический характер выводит их за скобки достоверных источников. Так, например, ведущий специалист по русской истории этого периода, Р. Г. Скрынников отмечает: "Очевидцы событий, Таубе и Крузе составили через четыре года после суда пространный, но весьма тенденциозный отчет о событиях". Кроме того, нравственный облик этих политических проходимцев, запятнавших себя многочисленными изменами, лишает их права быть свидетелями на суде истории, да и на любом другом суде. То же можно сказать и о князе А. Курбском. Будучи командующим русскими войсками в Ливонии, он вступил в сговор с польским королем Сигизмундом, и изменил Родине во время боевых действий. Получил за это награду землями и крепостными в Литве. Лично командовал военными действиями против России. Польско-литовские и татарские отряды под его командованием не только воевали русскую землю, но и разрушали православные храмы, чего он и сам не отрицает в своих письмах к Царю. Как источник информации о событиях в России после 1564 года Курбский не достоверен не только в силу своего резко негативного отношения к Государю, но и просто потому, что жил на территории другого государства и не был очевидцем событий. В среде историков общеизвестно, что практически на каждой странице его сочинений встречаются "ошибки" и "неточности", большинство из которых является преднамеренной клеветой. Наконец, соловецкое "Житие митрополита Филиппа" тоже вызывает множество вопросов. Оно было написано противниками Царя Иоанна уже после его кончины и содержит много фактических ошибок. Р. Г. Скрынников указывает на то, что "Авторы его не были очевидцами описываемых событий, но использовали воспоминания живых свидетелей: старца Симеона (Семена Кобылина), бывшего пристава у Ф. Колычева и соловецких монахов, ездивших в Москву во время суда над Филиппом". (Скрынников Р.Г. Филипп Колычев//Скрынников Р. Г. Святители и власть. — Л., 1990. — с. 216-217.) Но ведь именно "старец Симеон" и монахи, "ездившие в Москву", были главными врагами святителя Филиппа, главными свидетелями обвинения на том суде, который и внес решение о низложении митрополита! Таким образом, "Житие" составлялось со слов: 1) Оклеветавших святого монахов, чьи ложные показания сыграли решающую роль в осуждении митрополита Филиппа; 2) Бывшего пристава Семена Кобылина, служившего тюремщиком святого в Отрочьем монастыре и, весьма возможно, лично замешенного в убийстве. Разумно ли принимать слова этих людей на веру, даже если эти слова приняли форму жития? Вполне понятно их отношение к Государю, желание выгородить себя и "подставить" других. Неудивительно, что составленный клеветниками и обвинителями митрополита Филиппа текст жития содержит множество странностей. Он "давно ставил исследователей в тупик своей путаностью и обилием ошибок" (Скрынников). Например, житие рассказывает, как царь послал уже сведенному с кафедры, но еще находящемуся в Москве святому отрубленную голову его брата, Михаила Ивановича. Но окольничий М. И. Колычев умер в 1571 году, через три года после описываемых событий. Вызывает удивление и то, что житие подробно передает разговор Малюты Скуратова и свт. Филиппа, а так же рассказывает о том, как Малюта якобы убил святого узника, хотя само же утверждает, что "никто не был свидетелем того, что произошло между ними". Выгораживая себя, составители "Жития" охотно перечисляют других заказчиков клеветы на святого Филиппа. Это "Злобы пособницы Пимен Новгородский, Пафнутий Суздальский, Филофей Рязанский, сиггел Благовещенский Евстафий". Последний, духовник Грозного, был главным "нашептывателем" против св. Филиппа перед царем: "непрестанно яве и тайно нося речи неподобныя царю на св. Филиппа". Об архиепископе Пимене "Житие" говорит, что он первый после митрополита иерарх русской церкви, мечтал "восхитить его престол". Чтобы осудить и низложить св. Филиппа, они провели свой "собор", который, по словам Карташева, стал "позорнейшим из всех, какие только были на протяжении русской церковной истории". Г. П. Федотов, несмотря на всю свою предубежденность против Царя, отметил: "Святому исповеднику выпало испить всю чашу горечи: быть осужденным не произволом тирана, а собором русской Церкви и оклеветанным своими духовными детьми". (Федотов Г. П. Святой Филипп, Митрополит Московский. — М.:1991. — с.78.) Таким образом, имена врагов святого Филиппа, как клеветавших на него, так и заказавших клевету и осудивших его, хорошо известны. При чем же здесь Иван Грозный? Что касается личного отношения Государя к св. Филиппу, то из "Жития" становится ясно, что Царь был обманут врагами святителя. Но как только он убедился "яко лукавством налгаша на святого", то сразу подверг клеветников опале и ссылке. Святитель Димитрий Ростовский, составитель последнего канонически безупречного текста Четьих Миней, не упоминает о том, что Царь как-либо причастен к кончине митрополита. Кроме того, Курбский указывал, что Царь "аки бы посылал до него (митрополита Филиппа — В.М.) и просил благословения его, такоже и о возвращению на престо его". То есть Иоанн IV, вопреки распространенному мнению, не только не отдавал никаких приказов об убийстве святителя, но наоборот — обращался к нему с просьбой вернуться на митрополию. Какие же из этого можно сделать выводы? Во-первых, источники, "свидетельствующие" об убиении свт. Филиппа Григорием Лукьяновичем Скуратовым-Бельским по приказу Царя — недостоверны. Они составлены во враждебном Царю окружении и много лет спустя после описываемых событий. Их составители пишут с чужих слов, испытывают ярко выраженное неприятие проводимой московским правительством политики централизации и охотно повторяют слухи, порочащие московских Государей. Эти первоисточники слишком предвзяты и ненадежны. Во-вторых, сами факты: суд над святителем, лишение его сана, ссылка и мученическая кончина — следует признать вполне достоверными. Однако обвинение Царя Иоанна Грозного в том, что все это совершилось по его прямому повелению, не имеет под собой никаких серьезных оснований. Для выявления истины необходимо непредвзятое и серьезное научное исследование. Более того, необходимо провести анализ мощей свт. Филиппа на содержание яда. Я нисколько не удивлюсь, если яд будет обнаружен, и это будет тот же яд, которым отравили Царя Иоанна Васильевича и почти всю его семью (см. ниже).

СМЕРТЬ ЦАРЕВИЧА ИВАНА ИВАНОВИЧА

"Убийство" сына — вопрос, казалось бы, самый ясный и для своременного обывательского сознания вполне решенный. Но вот владыка Иоанн (Снычев) утверждает, что различные версии об убийстве Царем своего сына голословны и бездоказательны, "на их достоверность невозможно найти и намека во всей массе дошедших до нас документов и актов". И это действительно так. В Московском летописце под 7090 годом читаем (летописи цитируются по Полному собранию русских летописей): "преставися царевич Иван Иванович"; в Пискаревском летописце: "в 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день : преставление царевича Ивана Ивановича"; в Новгородской четвертой летописи: "Того же [7090] году преставися царевич Иван Иванович на утрени в Слободе..."; в Морозовской летописи: "не стало царевича Ивана Ивановича". Во всех этих летописях нет и намека на убийство. Француз на русской службе Жак Маржерет писал: "Ходит слух, что старшего (сына) он (царь) убил своей собственной рукой, что произошло иначе, так как, хотя он и ударил его концом жезла... и он был ранен ударом, но умер он не от этого, а некоторое время спустя, в путешествии на богомолье". (Маржерет Ж. Состояние Российской империи и Великого княжества Московского.- В кн.: Россия XV-XVII вв. глазами иностранцев.-Л., Лениздат, 1986, с. 232). Подтверждение тому, что ссора и смерть царевича разнесены во времени и не связаны друг с другом, служит запись во Втором Архивском списке Псковской третьей летописи. Здесь под летом 7089-м (с 01.09.1580 по 01.09.1581) записано о ссоре (и то, как о слухе): "Глаголют нецыи, яко сына своего царевича Ивана того ради остнем поколол, что ему учал говорити о выручении града Пскова". А под летом 7090-м (с 01.09.1581 по 01.09.1582) говорится о смерти царевича: "Того же году преставися царевич Иван Иванович в слободе декабря в 14 день". Летописец никак не связывает два факта: ссору Царя с царевичем в 7089-м году и его смерть в 7090-м! Только так называемый Мазуринский летописец связывает смерть царевича и ссору с отцом: "Лета 7089 государь царь и великий князь Иван Васильевич сына своего большаго, царевича князя Ивана Ивановича, мудрым смыслом и благодатью сияющаго, аки несозрелый грезн дебелым воздухом оттресе и от ветви жития отторгну остном своим, о нем же глаголаху, яко от отца ему болезнь, и от болезни же и смерть". И то оговаривается, что это слухи ("о нем же глаголаху") и связывает ссору и смерть царевича опосредованно — через болезнь. Но, согласитесь, что в таком важном вопросе одного-единственного источника, к тому же явно антимосковски настроенного, совершенно недостаточно для того, чтобы обвинить Государя в таком тяжком преступлении. Более того, по поводу болезни можно сказать определенно — это было отравление сулемой (хлоридом ртути HgCl2). Смерть, вызванная ртутью, мучительна, а доза, вызывающая такой исход, не превышает 0,18 г. В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Ивана, царя Феодора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского. При исследовании останков была проверена версия об отравлении Грозного. Ученые обнаружили, что содержание мышьяка примерно одинаково во всех четырех скелетах и не превышает нормы. Но в костях Царя Иоанна и царевича Ивана было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму. Некоторые историки пытались утверждать, что это вовсе не отравление, а последствие лечения сифилиса ртутными мазями. Однако, исследования показали, что сифилитических изменений в останках царя и царевича не обнаружено. После того, как в 1990-х годах провели исследование захоронений московских Великих княгинь и цариц, был выявлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича, Елены Глинской (+1538) и его первой жены, Анастасии Романовой (+1560). Это свидетельствует о том, что царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей из самого близкого окружения. (см. Павел Коробов. Царская усыпальница// Независимая газета от 26.04.2000; Э.Г. Раков, профессор. Химия, археология, история. (http://archive.1september.ru/him/1999/no23.htm). Данные этих исследований позволили утверждать, что царевич Иван Иванович был отравлен (см. "Итоги", Э37 (327), от 17 сентября 2002 г., с. 38-39). Содержание яда в его останках в 32 раза превышает предельно допустимую норму! Таким образом, современная историческая наука опровергает версию об убийстве царем Иоанном Васильевичем своего сына.

СМЕРТЬ ПРЕПОДОБНОМУЧЕНИКА КОРНИЛИЯ

Первоисточником сведений о кончине Корнилия является летопись, составленная иеродиаконом Питиримом в XVII веке, то есть, несколько десятилетий спустя после описываемых в ней событий. Она гласит: ":во времена же бывших потом на земли России мятежей много злая пострада и, наконец, от тленного сего жития земным царем предпослан к Небесному Царю в вечное жилище, в лето 1570 февраля в 20-й день на 69 году от рождения своего". Как указал еще митрополит Иоанн (Снычев), эта фраза никак не может служить доказательством того, что прпмч. Корнилий принял смерть от руки Царя. Вторым источником является церковная служба преподобномученику. Первая служба была составлена в 1690 г., через 120 лет после кончины святого. А современная служба, в которой сказано о том, что "К безумию склонися Царь грозный и смерти ты предаде; тем же и освятися твоею кровию обитель Псково-Печерская", написана в XX веке в соответствии с устным преданием, и совершается с 1954 года Не рассуждая об истинности ее текста, стоит все же рассмотреть несколько документов, дабы не совершить историческую несправедливость. Из 1-й Псковской летописи известно, что Царь приехал в Псков на первой неделе Великого поста. Пасха в 1570 году была 26 марта, следовательно первая неделя поста длилась с 5 по 12 февраля. Если же верить новгородскому летописцу (ПСРЛ, т. IV, с.3433-3446, т. III, с.259-260), то Царь выехал из Новгорода только 13 февраля! Летопись утверждает, что после приезда Царя в Пскове "начаша утреннюю звонити по всему граду, и тогда, слышав князь велии звон, умилился душею и прииде в чювство, и повеле всем воем меча притупити о камень, и не единому бы дерзнути еже во граде убийство сотворити : И срете его игумен Печерский Корнилие со всем освященным собором на площади". Царь же "повеле у Святыя Троица колокол сняти, того же часа паде конь его лутчий по пророчествию святого и поведаша сея царю; он же ужасен вскоре бежал из града. И повеле грабить имение у гражан, кроме церковнаго причту, и стоял на посаде немного и отъиде к Москве". (Псковские летописи. Вып. 1, Москва, 1941, с.115-116.) Таким образом из летописи видно, что самое большое преступление, которое Царь совершил во Пскове — это снятие колокола. Затем Царь, испугавшись смерти коня, быстро ("вскоре") бежит из города, и "немного постояв" на посаде, отъезжает в Москву. Летопись вообще ничего не сообщает о поездке в Псково-Печерский монастырь и об убийстве прпмч. Корнилия. Еще одним заслуживающим внимания документом служит синодик Царя Иоанна, в котором записано для поминовения имя св. Корнилия. Известно, что Государь записывал для поминовения имена тех, кто был казнен по его решению. Но для поминовения православные христиане записывают также имена тех, чья память им дорога. Так мог поступить и Царь. Кроме того, известно, что в синодик не было занесено имя свт. Филиппа Московского. А ведь его смерть так же приписывают Царю. Из этого видно, что занесение или незанесение в царский синодик не может служить доказательством убийства. Такая же путаница царит и в датировке смерти св. Корнилия. Академик С. Б. Веселовский согласен с датой 20 февраля 1570 года. Митрополит Евгений датирует кончину игумена Корнилия 1577 годом. М.В. Толстой считает: "можно полагать, что Корнилий умерщвлен в 1577 году. Надпись на гробнице о времени смерти его 20-го февраля 1570 года совершенно ошибочна, так как в этот самый день Корнилий встречал царя во Пскове и был принят им ласково". Историк Н. Карамзин пишет: "Иоанн отсек голову Корнилию : в 1577 году", хотя в другом месте сам же склоняется к 1570 году. Исследователь Н. Серебрянский усомнился даже в месте совершения события: "Следует думать, что мученическая кончина преподобного Корнилия, согласно преданию, произошла не в монастыре, а во Пскове, только не в 1577 году". Теперь задумаемся: можно ли говорить об убийстве Царем святого как о факте, если даже дата и место смерти вызывает споры? Столь же противоречивы и недостоверны описания самого "убийства". Их несколько: 1. Убиение жезлом. Царь, якобы, "у самых Святых Врат поразил своим жезлом св. Корнилия". Убит был и ученик его, инок Вассиан Муромцев. 2. Убиение "орудием мучительским" через раздавливание. Князь Курбский рассказывает в своей "Истории о великом князе московском", что Корнилий и Вассиан Муромцев: "во един день орудием мучительским некакими раздавленные: вкупе и телеса их преподобно-мученически погребены". Курбский относит это событие к 1575 году. 3. Усекновение главы мечом. В рукописи, хранящейся в библиотеке Троице-Сергиевой Лавры, написано, что когда игумен Корнилий вышел за монастырские ворота навстречу государю с крестом, царь, заранее разгневанный на него, своей рукой отсек ему голову. Затем царь на руках донес охладевающее тело преподобного игумена до церкви. Есть еще вариант печерского предания, повествующий о том, как убитый царем св. Корнилий идет за ним по пятам, держа в руках свою отрубленную голову и умирает только тогда, когда Грозный раскаивается и начинает молиться. Таким образом, не только место, но и способ убиения не известен. Обратимся теперь к причинам убийства. Исследователь П.Н. Михельсон в своем историко-архитектурном очерке "Изборск" (Псков, 1958) говорит, что Грозный "казнил игумена Корнилия, обвиненного в сношениях с крестопреступниками", т.е. с Курбским. И действительно, до наших дней сохранились три письма Курбского к Псково-Печерским старцам. В первом он благодарит старца Вассиана за присланную книгу, во втором критикует политику Царя, а в третьем пеняет свв. Корнилию и Вассиану за то, что они не прислали ему денег и вообще не поддержали его в антиправительственных устремлениях. (А. Курбский, Сочинения оригинальные, т.1, РИБ, т.ХХХ1, СПб, 1914, с.409-410) Из писем видно, что как только Курбский раскрыл старцам свои истинные намерения — привлечь их к антиправительственной оппозиции — они тут же прекратили поддерживать с ним всякую связь. Есть так же легенда о том, что Царь заподозрил прпмч. Корнилия в измене из-за постройки вокруг монастыря крепостной стены. Не говоря о явной алогичности подобных измышлений, следует указать на то, что строительство монастыря проходило под полным контролем центральной власти. Стены строились при непосредственном участии царского военачальника Павла Петровича Заболоцкого, специалиста по военно-оборонительным сооружениям, впоследствии ставшего иноком Псково-Печерского монастыря Пафнутием. (См. Н. Андреев. История Псково-Печерского монастыря.) Есть версия о том, что Царь разгневался на св. Корнилия из-за составленного старцем описания его царствования. Но так как ни самого текста, ни даже его пересказа мы не имеем, то такие домыслы невозможно рассматривать как серьезное историческое свидетельство. Из всего вышесказанного следует, что ни приписываемая св. Корнилию политическая связь с Курбским (которой на самом деле не было), ни "самовольная" постройка игуменом крепостной стены вокруг монастыря, ни появление в свет описания бедствий подданных не могли послужить причиною казни преподобного Корнилия. Из всего сказанного выше невольно напрашивается вывод: не отрицая ни в коей мере, ни святости, ни мученичества преподобномученика Корнилия, необходимо отметить, что факт его убийства именно Иоанном Грозным, тем более, убийства собственноручного, не является доказанным. По словам митрополита Иоанна (Снычева), на это "нет и намека ни в одном из дошедших до нас письменных свидетельств". Так же и игумен Алексий (Просвирин) считает, что ":не существует никаких достоверных свидетельств, подтверждающих, будто царь лично мучил игумена: не может рассматриваться в качестве серьезного церковно-канонического аргумента текст службы, составленный насельниками монастыря уже в наши дни, хотя бы и с самыми благими намерениями". (См. Царь Иоанн Васильевич Грозный : кровавый тиран или "игумен всея Руси? "Русь Православная" Э 7-8,2002).

ЖЕНЫ ИОАННА ГРОЗНОГО

Путаница с женами Царя превосходит все мыслимые размеры. Прежде всего, надо разобраться с терминами. Жена — это женщина, прошедшая тот или иной официально признанный обряд вступления в брак с мужчиной. Для XVI века таким обрядом было венчание. Поэтому называть женами царя тех женщин, с которыми Иоанн не венчался — не корректно. Для их обозначения есть много терминов, но только не "жена". Рассуждать же о таковых, не имея на руках никаких достоверных исторических данных, просто кощунственно по отношению к Помазаннику Божиему, каковым является Царь Иоанн Васильевич. Что касается числа жен, то современные историки и популяризаторы называют семь-восемь "жен" Грозного. Где же коренятся истоки этого мифа? Их следует искать в той острой политической борьбе, которой были охвачены верхи русского общества после пресечения династии Рюриковичей. Так, например, Борис Годунов в разосланном им письме запрещал поминать святого царевича Димитрия на Литургии под тем предлогом, что он, якобы, был сыном шестой жены Царя. Джером Горсей, современник событий, в своих мемуарах называет царицу Марию Нагую последней, пятой женой, но при этом в его записках фигурирует еще одна заведомо мифическая "жена" Грозного — Наталья Булгакова, существование которой современная наука уверенно отрицает. Если ее исключить, то Мария Нагая становится четвертой женой. В женском Вознесенском монастыре, усыпальнице московских Великих княгинь и цариц, историки традиционно насчитывали захоронения четырех жен Иоанна Грозного : Анастасии Романовой, Марии Темрюковны, Марфы Собакиной и Марии Нагой. К этим царским женам некоторые относят так же Анну Колтовскую, утверждая, что она не погребена в Вознесенском монастыре лишь потому, что была пострижена в монахини. Однако Мария Нагая также была пострижена, и это не помешало ее погребению (в 1608 году) в царской усыпальнице, причем, в монашеском одеянии. Казалось бы — все ясно: у Иоанна IV было четыре жены. Вот и Мазуринский летописец под 7078-м годом рассказывает о том, как Освященный собор дал Царю разрешение на четвертый брак. Но вот что странно. Новгородская вторая летопись сообщает о женитьбе Царя на третьей жене — Марфе Собакиной — под записью от 28 октября 7080 года. А эта дата на два года позже, чем указанная в Мазуринском летописце дата разрешения на четвертый брак (7078 год)! Как же можно давать разрешение на четвертый брак, если еще не было третьего? Столь запутанно обстоит дело с "женами", отмеченными в письменных источниках. Что же в этом случае можно сказать о таких "женах" царя, как Анна Васильчикова, о которой, по словам современных историков "почти ничего не известно" или Василиса Мелентьева, сам факт существования которой многие историки отвергают? А ведь в арсенале ненавистников Ивана Грозного есть еще и вовсе мифические "жены", такие, как Наталья Булгакова, Авдотья Романовна, Анна Романовна, Марья Романовна, Марфа Романовна, Мамельфа Тимофеевна и Фетьма Тимофеевна: Вот где простор для клеветнических измышлений! Стоит упомянуть и о том, что даты жизни и подробности биографии погребенных в Москве в Вознесенском монастыре цариц хорошо известны. У трех из них были дети. Тогда как по отношению к другим, не удостоившимся погребения в Москве "женам", этого утверждать нельзя. То, что они упоминаются в летописях или мемуарах, даже не может свидетельствовать о том, что они в действительности существовали, как это можно увидеть из истории появления "жены" Натальи Булгаковой в мемуарах Д. Горсея. Таким образом, с определенной долей уверенности можно говорить только о четырех женах Иоанна Грозного. Причем четвертый брак был совершен по решению Освященного Собора Русской Православной Церкви и Царь понес за него наложенную епитимию. Этот союз был разрешен только ввиду того, что третий брак (с Марфой Собакиной) был чисто номинальным: царица умерла, так и не став фактически царской супругой.

О ЖЕРТВАХ ИОАННА ГРОЗНОГО

Одно из основных, но самых безосновательных обвинений, предъявляемых к Грозному Царю, является обвинение в беспрецедентной "кровожадности" и массовых убийствах. Между тем, объективные и компетентные историки совершенно иначе описывают его правление. Так, кандидат исторических наук Н. Скуратов в своей статье " Иван Грозный — взгляд на время царствования с точки зрения укрепления государства Российского" пишет: "Обычному, несведущему в истории человеку, который не прочь иногда посмотреть кино и почитать газету, может показаться, что опричники Ивана Грозного перебили половину населения страны. Между тем число жертв политических репрессий 50-летнего царствования хорошо известно по достоверным историческим источникам. Подавляющее большинство погибших названо в них поименно: казненные принадлежали к высшим сословиям и были виновны во вполне реальных, а не в мифических заговорах и изменах. :почти все они ранее бывали прощаемы под крестоцеловальные клятвы, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами". Такой же точки зрения придерживаются и известный советский историк Р. Г. Скрынников и Владыка Иоанн (Снычев). И тот, и другой указывают, что за 50 лет правления Иоанна Грозного к смертной казни были приговорены 4-5 тысяч человек. При этом законность этих приговоров, вынесенных государственным преступникам, вполне обоснована. Обвинять правителя государства в вынесении смертного приговора и лицемерно рассуждать о ценности каждой человеческой жизни, делая вид, что речь идет о невинных жертвах, недостойно объективного историка. Вспомним летописный рассказ о св. князе Владимире. Новокрещенный князь отказывался наказывать разбойников смертной казнью и объяснял это так: "Боюсь греха". Владимир оставил лишь "виру", т.е. денежное возмещение родственникам убитого. Понадобился собор епископов, чтобы убедить великого князя в том, что в числе его обязанностей перед Богом есть обязанность наказания злых. И вот выполнение этих обязанностей Иоанном Грозным пытаются представить как преступление! Во времена царствования Иоанна IV закон карал смертной казнью за убийство, изнасилование, содомию, похищение людей, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма и государственную измену. Для сравнения скажем, что во время правления царя Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим, смертной казнью карались уже 80 видов преступлений, а при Петре I — более 120! Притом во время царствования Иоанна IV каждый смертный приговор выносился только в Москве и утверждался лично Царем. Для доставки в Москву на царский суд преступников, обвиняемых в тяжких преступлениях, был создан специальный институт приставов. Смертный приговор князьям и боярам утверждался Боярской Думой. Так что обвинять царя в произволе и тирании может только заведомо пристрастный критик! Справедливости ради стоит отметить, что в том же XVI веке в других государствах правительства совершали действительно чудовищные беззакония. В 1572 г. во время Варфоломеевской ночи во Франции было перебито свыше 30 000 протестантов. В Англии за первую половину XVI века только за бродяжничество было повешено 70.000 человек! В Германии, при подавлении крестьянского восстания 1525 года казнили более 100.000 человек. Герцог Альба уничтожил при взятии Антверпена 8.000 и в Гарлеме 20.000 человек, а всего в Нидерландах испанцы убили около 100.000. И таких примеров множество. Но символом деспотизма сделали почему-то именно Грозного...

О БЛАГОЧЕСТИВОМ ЦАРЕ ИОАННЕ ГРОЗНОМ
Православная беседа, не выпущенная в эфир на... православной радиостанции

Беседа журналиста Леонида Болотина и писателя Андрея Хвалина, записанная 20 февраля 2002 года иконописцем и обозревателем радио “Радонеж” Виктором Александровичем Саулкиным, но не вышедшая в эфир решительным противодействием историка Владимира Махнача.

В.А.Саулкин: Сегодня в нашей студии Леонид Евгеньевич Болотин, — известный многим слушателям радио “Радонеж” православный журналист, автор книги “Царское Дело” (М., 1996) и многих публикаций о Православной Русской Монархии в альманахе “Царь-Колоколъ”, русской грамоте “Земщина”, журнале “Держава”, газетах “Десятина”, “Русский Вестник”, “Русь Державная”, “Русь Православная”, и Андрей Юрьевич Хвалин — писатель, автор книг “Восстановление Монархии в России” (М., 1993), “Государь и Дальняя Россия” (М., 1999) и других — о Соборности, о Самодержавии, о Царе-Мученике Николае.

Тему нашей беседы, дорогие братья и сестры, мне хотелось бы предварить словами Митрополита Иоанна (Снычева) из книги “Самодержавие Духа”, которая, думаю, есть у многих в домашней библиотеке. Одна из глав книги “Немы да будут устны льстивыя, глаголющия на праведного беззаконие… Историография эпохи: ложь и правда начинается словами: “И свет во тьме светит, и тьма не объяла его” (Ин. 1:5). Это Евангельское изречение, — пишет Владыка Иоанн, — пожалуй, точнее всего передает суть многовекового спора, который ведется вокруг событий царствования Иоанна Грозного. С “легкой” руки Н.М.Карамзина стало считаться признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху черной краской. Даже самые консервативные историки-монархисты считали своим долгом отдать дань русофобской риторике, говоря о “дикости”, “свирепости”, “невежестве”, “терроре” как о само собой разумеющихся чертах эпохи. И все же правда рвалась наружу. Свет беспристрастности время от времени вспыхивал на страницах исследований среди тьмы предвзятости, разрушая устоявшиеся антирусские и антиправославные стереотипы” (Митрополит Иоанн (Снычев). Самодержавие Духа. СПб., 1994. С. 132).

Мы с вами, Леонид Евгеньевич и Андрей Юрьевич, знаем, что эта глава в книге Митрополита Иоанна смутила даже некоторых православных историков-монархистов, которые живут в плену этих стереотипов, как и пишет Владыка. Мне хотелось бы сегодняшнюю нашу беседу посвятить Государю Иоанну Васильевичу Грозному. И первому предоставляю слово Андрею Юрьевичу Хвалину.

А. Хвалин: Вечер добрый, уважаемые радиослушатели. Буквально отправляясь на эту передачу, я взял в руки известную патриотическую газету, очень острую, политически ангажированную и в ее традиционной передовой статье главного редактора я прочитал следующие строки: “Опричники Ивана Грозного, привязав к седлам метлы, носились по Руси, выметая и выжигая крамолу”. То есть тема Царствования Иоанна Васильевича Грозного, которая, как казалось бы на первый взгляд, имеет сугубо историческое значение, тем не менее оказывается почему-то чрезвычайно актуальна для дня нынешнего. Образы, которые возникли в ту эпоху, живут и сейчас, активно используются в современной журналистике и публицистике.

Поэтому я должен поблагодарить и Вас, Виктор Александрович, и радиостанцию “Радонеж”, которая пригласила меня сегодня на столь интересный и животрепещущий разговор.

Что касается самих подходов и того смущения, которое может возникнуть у некоторых людей, в том числе и у историков, о котором Вы, Виктор Александрович, говорили, цитируя приснопамятного Митрополита Иоанна, то, на мой взгляд, корень этого смущения как раз находится в сердце нашем, в сердцах этих исследователей. “Где богатство ваше, там и сердце ваше”, - говорит Господь.

Когда мы заглянем в эти глубины сердечные, то перед нами разверзнется совершенно потрясающая картина: картина жизни России, Русской Церкви на протяжении нескольких веков. Прославление Царя-Мученика Николая Второго Александровича, которое совершилось в 2000 году, сняв “пятую печать” лжи и заклятия с совсем близкой нам эпохи, открыло исторические горизонты для непредвзятого ума и неравнодушного сердца, которое стремится прилепиться к кладезю богатства, накопленного всеми русскими правителями. То есть перед нами разворачивается временной пласт от равноапостольных Великой Княгини Ольги и Великого Князя Владимира Красное Солнышко, крестивших Русь, до Государя-Страстотерпца Николая Второго Александровича с Августейшей Семьей. В дальнейшем можно даже вести речь о прославлении отдельного Державного Собора русских правителей по примеру Собора Оптинских святых, Владимирских святых и так далее.

На этой исторической прямой (а не мифической “исторической спирали”), которая прекрасно укладывается в прямую от Сотворения мира до славного Второго Пришествия Господа нашего Иисуса Христа, выдающейся точкой, выдающимся отрезком является эпоха Царствования Иоанна Васильевича Грозного. И сам факт его помазанничества, его коронации на русское Самодержавное Царство. Каким-то мистическим образом жгучие вопросы эпохи Иоанна Васильевича Грозного откликаются не меньшей остротой, напряженностью в дне сегодняшнем.

В.С.: Я с Вами согласен. Действительно, у нас в лике Святых Русской Православной Церкви уже сложился целый Собор Святых Правителей Руси, хотя ещё не существует такого праздника, как, например, день памяти Собора Святых Святителей, Собора Исповедников. Должен быть Собор Святых Правителей Руси, ибо на прямой от Сотворения Мира до наших дней в истории Руси такой Собор уже составился— от Святой Равноапостольной Великой Княгини Ольги до Святого Царя-Мученика Николая. Да, наша история — не спираль, как Вы, Андрей Юрьевич, очень точно сказали, а прямая линия, по которой Россия идет Богом предназначенным путем, несмотря на все скорби, несмотря на все противодействие сил зла. Владыка Иоанн пишет: “Решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений “исторической науки” оказали свидетельства иностранцев. Начиная с Карамзина, русские историки воспроизводили в своих сочиненияхвсю ту мерзость и грязь, которыми обливали Россию заграничные “гости”, не делая ни малейших попыток объективно и непредвзято разобраться в том, где добросовестные свидетельства очевидцев превращаются в целенаправленную и сознательную ложь по религиозным, политическим или личным мотивам” (Митрополит Иоанн (Снычев). Там же. С. 133). В наши дни в Гааге происходит суд над Слободаном Милошевичем и иногда, когда с людьми беседуешь, говоришь: вы представляете себе, если бы историю событий на Балканах через некоторые десятилетия читали по свидетельствам натовских вояк либо западных журналистов. Ведь уже в Англии был скандал, когда 100 тысяч “убиенных сербами албанцев” превратились сначала в тысячу, а потом выяснилось, что и тысячи убитых албанцев нет. Когда английский парламент требовал, покажите нам хотя бы тысячу. Там в Косово 50 тысяч натовских миротворцев, они нашли только убитых натовскими бомбами либо убитых террористами из УЧК. В Косово разрушено 107 древнейших православных храмов, уже в период “миротворческой” оккупации Косово силами НАТО косоварами-мусульманами убито сотни сербов, в том числе стариков, женщин и детей. А до сих пор, если возьмем западную прессу, то увидим образ “кровожадных сербов”, которые чуть ли не едят албанских младенцев и сотнями тысяч истребляют мирных жителей. Вот когда мы сталкиваемся с эпохой правления Царя Иоанна Васильевича Грозного, то странно, почему-то историки наши тоже говорят о каких-то сотнях тысяч убитых во время правления Государя Иоанна людей. Иногда даже слышишь, что в Новгороде было убито 700 тысяч. Любой историк понимает, что в Новгороде в то время не могло поместиться такого количества населения. Во всей Новгородской земле, может, было немногим больше населения. Но новгородская земля не опустела после этого. Поэтому мы, когда сталкиваемся с правлением Государя Иоанна Васильевича Грозного, то почему-то какая-то необъективность у историков присутствует, как будто какие-то темные очки надеты на глаза, через которые всматриваются в это правление.

Кстати, Леонид Евгеньевич, мне хотелось бы поговорить, ведь записаны все те, кого Царь Иоанн Васильевич Грозный вынужден был казнить. Мы не будем сейчас говорить, может быть, и были какие-то ошибки, как у каждого правителя, но он же записывал каждого в свой помянник, и за души этих людей посылал особый помин во все монастыри. Когда говорят о кровожадном каком-то убийце, то мы видим совершенно другой образ человека, который о каждом, кого ему пришлось казнить, сугубо молится. Это совершенно иное отношение, современному миру непонятное.

Л. Болотин: Виктор Александрович, мы можем опять попасть в порочный полемический круг, рассуждая о духовных свойствах личности Царя Иоанна Васильевича Грозного, о его “ошибках”, если все время будем вспоминать и оглядываться на названные Вами и Андреем Юрьевичем мифы или идеологемы, которые обильно рассеяны и в современной исторической литературе, и в литературе ХХ века, и в литературе XIX века. Сначала все-таки необходим некий по-церковному общий взгляд на тот исторический период, на явления, которыми ознаменована середина XVI-ого столетия.

Что есть Православное Царство по учению Церкви в идеале своем? Это многие описывают в том числе и такие церковные историки, которые к личности Царя Иоанна Васильевича Грозного относились не очень доброжелательно, как например, протоиерей Лев Лебедев, Царствие ему Небесное. Он описывал Православное Царство как икону Царства Небесного. Вот картина к середине XVI-го столетия. Византия – Православное Царство – разрушена. Его наследие переходит на Русь. Но икона эта еще не существует. Сначала воспитывается среди духовных наследников Святителя Геннадия Новгородского Святитель Макарий. Он первый после Святителя Серапиона, ученика Святителя Геннадия, после 16-летнего перерыва — вдовства Новгородской кафедры по воле Великого Князя Василия III взошел на неё. А после уже при юном Великом Князе Иоанне IV был Освященным Собором поставлен на кафедру Московскую и Всероссийскую. Именно Святителю Макарию во многом принадлежит замысел уже открытого провозглашения Православного Царства на Русской Земле. Святитель Макарий был воспитателем юного Великого Князя Иоанна Васильевича и именно он венчал его на Царство.

Что может сказать любой иконописец, какие искушения начинаются, когда он подходит к исполнению замысла или заказа какой-либо иконы? Именно поэтому начало иконописания обычно связывают либо с постом, с молитвенным правилом, с молебном, когда освящается доска, средства иконописания… А здесь икона вселенского масштаба! Икона, которая вызывает такую вселенскую злобу, такую мировую злобу, что нам своим бытовым, даже одухотворенным бытовым сознанием масштаб которой понять почти невозможно. Это понимают духовные православные люди, наделенные властью, только такие как Первосвятители, Великие Князья, Цари. И вот это усилие Святителя Макария и молодого Государя в этой впервые в полноте явленной симфонии Церкви и Царства на Русской Земле видится причина того, что начало было, как отмечают многие светские историки, благостным. Дескать, потом начались какие-то неустройства. Но вот это начало Русского Царства Господь покрыл Своей явной милостью и благодатью, и злоба копилась исподволь. Злоба копилась подле самого трона. Среди исторических мифов есть миф об “избранной раде”, что, дескать, когда была “избранная рада”, то все было хорошо, а когда печатника Алексея Адашева, князя Курбского, и Благовещенского попа Сильвестра Государь от себя отодвинул, это время прекратилось. Но давайте посмотрим на этот начальный период. Берем историков: академик С.Б.Веселовский (1876-1952), или профессор А.А.Зимин (1920-1980), или ныне здравствующий член-корресподент Российской Академии Наук С.О.Шмидт – все они очень почтенные представители нашей светской историографии, почти всегда опиравшиеся в своих трудах на множество источников и сами принимавшие правило историографии, когда, скажем, частотность упоминания того или иного лица в исторических документах, в количественных характеристиках определяет и его значимость в историческом процессе. Этот метод называется контент-анализом, он известен не только истории, но и в богословии, в политической и военной аналитике. Вот что пишет об этом методе один современный исследователь:

“Контент-анализ является одним из самых эффективных средств оценки текста. Эта методика имеет давнюю историю. Первые упоминания о его применении на практике относятся к восемнадцатому веку. В то время подсчитывая частоту появления тем, связанных с Христом, западные теологи судили о богословской основательности той или иной книги… Ярким примером использования контент-анализа является работа американской военной цензуры в годы Второй Мировой войны. Основанием для обвинения в связях с нацистами редакторов некоторых американских СМИ послужило выявление этим анализом схожести в повторении определенных тем на страницах тех или иных изданий. Как метод количественного изучения содержания информации для обнаружения в ней интересующих нас фактов контент-анализ строг, систематичен и, что самое главное, ориентирован на объективные количественные показатели. Задача метода сводится к тому, чтобы подсчитать как представлены в имеющемся информационном массиве те или иные смысловые единицы”.

Попробуем с точки зрения метода контент-анализа взглянуть на нашу проблематику. К 125-летию академика С.Б.Веселовского был издан небольшой сборник его статей “Царь Иван Грозный в работах писателей и историков” (М., 1999). Постоянно там говориться о князе Андрее Курбском (на 15 страницах), о попе Сильвестре 6 упоминаний, об Алексее Адашеве — 5. Святитель Макарий там упоминается только один раз! На 21 странице о нём говорится, когда Святитель Макарий заступался перед Царем об уже опальных Благовещенском священнике Сильвестре и окольничем Алексее Адашеве. Заглядываем в Указатель имен недавно переизданной “Опричнины” А.А.Зимина (М., 2001). Представители рода Адашевых там упоминаются на 34 страницах, о попе Сильвестре говорится на 16 страницах, о князе Курбском — на 68 страницах, Святитель Макарий упоминается в книге 2 раза. Именно упоминается! А ведь всё это деятели, которые при жизни или в качестве исторически значимых фигур начала Опричнины не застали, и потому изначально находятся в равных положениях между собой. Листая последнюю книгу С.О.Шмидта об эпохе Царя Иоанна Грозного — “Россия Ивана Грозного” (М., Наука, 1999), мы на 108 страницах находим повествование об Адашевых, на 125 страницах — о князе Андрее Курбском, на 39 страницах идет речь о Сильвестре и только на 30 страницах упоминается Святитель Макарий. Если суммировать эти количественные показатели, получается князь Андрей Курбский — 208, А.Ф.Адашев — 147, иерей Сильвестр — 61, Святитель Макарий — 33. То есть о князе Курбском в 6,3 раза, об А.Адашеве в 4,5 раза и Сильвестре почти в два раза в трудах названных выше историков говорится больше, чем о ключевой фигуре эпохи — Святителе Макарии. Справедливо ли это? Нет. Научно ли это? Нет. Объективно ли это? Нет — предвзято. Возьмем Никоновскую летопись. Окольничий Алексей Адашев там упоминаются 30 раз, князь Андрей Курбский — 25 раз, о попе Сильвестре сказано всего 2 раза, о Святителе Макарии — нередко весьма пространно — говорится на 124 страницах, и это не учитывая его речей и посланий, которые включены в состав летописи и сами по себе занимают несколько страниц большого формата (ПСРЛ, т. IX, XIII, XIV, М., 2000). Именно поэтому предлагаю взглянуть на эпоху не так, как на нее смотрят светские историки, и на Святителя Макария не как на фигуру одного из приближенных Царя Иоанна Васильевича Грозного, а как на его ближайшего сподвижника и духовного наставника. Он ведь — выдающийся Первосвятитель Земли Русской! Даже в ряду Московских Святителей, коих было начиная со Святителя Петра и до нынешнего Святейшего Патриарха Алексия второго числом 61, Святитель Макарий отличается выдающейся незаурядностью. В свое же время он — вторая фигура в Московском Государстве после Царя. А историки не видят его решающего участия в той эпохе, но, находя довольно рядовые факты государственной деятельности того же Алексея Адашева, из этого составляют целые концепции церковно-государственных реформ Царя Иоанна Васильевича и раздувают миф изменника князя Андрея Курбского об “избранной раде”. Масштабы в такой историографии совершенно искажены. Именно Святителю Макарию принадлежат слова “Святая Русь”, он сочинил, изобрел это словосочетание и наполнил привычным нам смыслом. До его Первосвятительства, до массового прославления, как бы сейчас сказали, Собора русских святых, главным инициатором которого был Святитель Макарий, такого понятия в ходу не было. Мы говорим о Святой Руси времен Святого Равноапостольного Князя Владимира, мы говорим о Святой Руси Великого Князя Андрея Боголюбского, Благоверного Князя Александра Невского, но сама Святая Русь собралась именно в этом сосредоточии XVI-го века. Более того, протоиерей Григорий Дьяченко в своем “Полном Церковно-Славянском Словаре” пишет: “Первоначально Россия называлась “Русью”, затем до Иоанна IV Грозного она называласи “Русиа”. Современный Иоанну Грозному Митрополит Московский Макарий первый начал употреблять слово Россия и Государи, следовавшие за Иоанном Грозным, в своих речах и грамотах большею частию употребляли слово “Русиа” и весьма редко Россия, и только с Царствования Алексея Михайловича вместо “Русия” во всеобщее употребление вошло слова Россия” (М., 1993, с. 563, со ссылкой книгу Успенского — “Опыт повествования о древностях русских”, 1818, т. 1, с. 19). То есть самому нынешнему названию нашего государства — Россия мы обязаны не попу Сильвестру и окольничему Алексею Адашеву, а симфонически образованному церковному уму Святителя Макария Московского!

И вся мировая злоба копилась против подобных великих деяний и заслуг. Против укрепления независимости России, против взятия Царским войском трехвекового источника опасности для российского государства – Казани, Казанского и Астраханского ханств. Именно Святителю Макарию было чудесное явление, как Святитель Николай Мир Ликийских Чудотворец, благословляет юного Царя Иоанна Васильевича Грозного на взятие Казани. Именно поэтому, несмотря на неудачный первый поход, Святитель вновь благословляет Царя на этот подвиг, и Государь в сотрудничестве со Святителем Макарием накапливает уникальный опыт строительства нового Государства, которым не обладали ни Адашев, ни Курбский, ни поп Сильвестр. Его называют духовником Царя, но он никогда не был им. Духовником Царя был последовательный сподвижник Святителя Макария ещё по Новгороду — отец Афанасий, который после смерти Святителя и до своей кончины на два с лишним года стал Митрополитом Московским и всея Руси.

Как же в светской российской историографии возник образ значимого государственного деятеля Алексея Адашева? Был такой историк-архивист, у которого, кстати, учился и работал в архиве Н.М.Карамзин, — Николай Николаевич Бантыш-Каменский (1737-1814). Он первый среди историков выдвинул фигуру Алексея Адашева из ряда современных и равнозначных ему деятелей, обратил на нее внимание своих учеников. Вот, что пишет об этом церковный историк, профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии М.О.Коялович в свой фундаментальной работе “История Русского Самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям”: “В 1762 году он [Н.Н.Бантыш-Каменский] попросился на службу в Московский Архив, где и прослужил до конца дней своих. Миллер, перейдя в Москву, конечно, сразу увидел, какого неоцененного помощника нашел он в Бантыше-Каменском... Бантыш-Каменский сильно передвинул центр тяжести в нашей науке, — передвинул от вопроса о русских древностях в область достоверных, богатых русских источников — актов. Они изменили и направление Миллера, давно склонного к этому переходу… Бантыш-Каменский своими занятиями вдвинул Миллера в самую середину русской исторической жизни — в документальные богатства Московского единодержавия. В высшей степени замечательно, что Бантыш-Каменский в истории Московского единодержавия понял самый светлый момент — лучшее время [Царя] Иоанна IV, когда им руководил Адашев, от которого по ученым исследованиям Бантыша-Каменского или по семейному преданию происходила жена этого почтенного архивариуса, родом Купреянова. С пониманием этого величественного в русской жизни времени естественно соединялось уяснение других важнейших сторон Московского единодержавия, как история борьбы между школой Иосифа Волоцкого и Нила Сорского. Этим мы объясняем себе изобилие памятников по этой части в Вивлиофике Новикова, как и вообще богатство там памятников из истории Московского единодержавия” (СПб, 1884, с. 149-150). Как видим и конфликтное противопоставление в светской историографии Преподобного Нила Сорского и Преподобного Иосифа Волоцкого принадлежит авторству влиятельного малороссийского масона Н.Н.Бантыша-Каменского.

А потом пошло и поехало кочевать из одного исторического труда в другой. Теперь же по своей значимости Алексей Адашев в трактовке историка С.О.Шмидта чуть ли не премьер-министр или канцлер правительства России пятидесятых годов XVI века. А Святитель Макарий оказывается на периферии нарисованной исторической картины.

Если же мы реальные исторические масштабы расставим по истинному ранжиру, мы вдруг увидим, что перед нами, перед нашим взором открываются в историографическом и духовном плане совершенно незнакомая эпоха Царя Иоанна Четвертого Васильевича Грозного и Святителя Макария Первого, Митрополита Московского и всея Руси.

Посмотрим на духовно значимые явления той эпохи, неразрывно сопряженные с обликом Русского Государства. Создание Лобного места на Торгу. Строительство Покровского собора на Рву. Создание научно-богословского, исследовательского и учебного центра по агиографии, летописанию, правоведению, иконописанию, церковной архитектуре и прикладным церковным искусствам в Кремле в Чудовом монастыре. Первый примирительный Государственный Собор 1549 года. Формирование идеологии Самодержавного Царства. Церковные Соборы 1547-1551 годов. Казанский походы и взятие Казани. Подготовительные работы по организации книгопечатания. Блестящее начало Ливонской войны за возвращение Балтийских земель. Обустройство Царских Золотых палат в Кремле, фрески и иное оформление которых проникнуто Самодержавной идеологией. Наконец все государственные реформы, нацеленные на развитие и укрепления централизованной Самодержавной Власти. Создание нового Судебника. Рассматривая совокупность этих свершений и деяний непредвзято, а сточки зрения реальной власти, становится очевидным что духовным вдохновителем здесь могла быть только одна личность — второй человек в Государстве — Первосвятитель. а никак ни кучка “молодых реформаторов”. И никак не кучка “молодых реформаторов”. Даже по опыту начала девяностых годов ХХ столетия мы хорошо знаем, что такие кружки “младотурков” возле верховной власти бывают знамениты больше гонором, чем реальными делами. И ничего слаще польского шляхетского государственного устройства эти приближенные к Царю и восхваленные научных книгах “реформаторы” представить себе не могли. Все их “достижения” большей частью придуманы близкими им под духу историками XIX и XX веков.

Вот как бы надо общо и цельно посмотреть на эпоху Царя Иоанна Васильевича Грозного и Святителя Макария, Митрополита Московского и всея Руси и потом приниматься за её детализацию и в свете этого общего взгляда решить: Кто важнее окольничий или Митрополит? Митрополит или один из многих иереев, к тому же вызванный самим Святителем из Новгорода? Один из военачальников или Митрополит? И вопрос об “избранной раде” растает, яко воск, и расточится, яко дым. Тогда становится понятным, чьё влияние на Царя было кардинальным и законным, а кто беззаконно пытался хоть на краткий период урвать царской милости и внимания, и попытаться монополизировать свое влияние на Царя.

И вот в этом, может быть ещё непривычном взгляде на эпоху становится многое понятным, почему же простой Русский Народ не то, что до времен карамзинских, а вплоть до революции 1917-го года так почитал справедливость Царя Иоанна Васильевича Грозного, державно взращенную и духовно взлелеянную Святителем Макарием. Ведь известно, что в Архангельском соборе Кремля, где простой люд заказывал панихиды и о Великих Князьях, и о Русских Царях, велась специальная запись свидетельств, кто после панихид по Царю Иоанну Васильевичу Грозному получал Божью помощь. Чаще всего такая треба заказывалась в начале или в процессе каких-то тяжб, потому что заступничество Государя, справедливость которого народ почитал еще при жизни Царя, давалось людям по вере в правых делах и по его смерти.

В.С.: Мне хотелось бы напомнить нашим слушателям, что Грозным Государя назвали после взятия Казани. Не так как многие думают, что Грозным его назвали в конце жизни, он был так назван еще молодым, когда даже самые недоброжелательные историки, недруги отмечали его необыкновенное милосердие, кротость, смирение и благочестивый нрав. Но в этот самый момент, после взятия Казани. А что такое взятие Казани? Сейчас мы не представляем, что для Русского Народа в XVI-м веке значило взятие Казани – ведь совсем немного прошло, как пало иго Золотой Орды. И вот мы масштаб того, что произошло в России в XVI-м веке, нам трудно воспринимать в его истинном значении.

Л.Б.: Вы совершенно верно отмечаете, что у нас эта историческая ретроспектива искажена, искажен смысл происшедших событий. И когда русские историки, философы, уже пережившие и революцию где-нибудь в Праге на заседании Братства Софии – Премудрости Божией, рассуждая положительно о Царстве, что это все-таки установление ближе к христианству, чем республиканское, и тогда они позволяли себе говорить: и у нас, дескать, были свои нероны, имея в виду фигуру Грозного Государя. Вот насколько в сознании так называемого “образованного общества” укоренилось отрицательное отношение к Царю Иоанну. Даже революция не позволила открыть им глаза на действительное содержание этого явления и действительное содержание его державной личности. Есть Евангельская заповедь, указывающая, что личный суд невозможен – не судите, и не судимы будете. Эта заповедь не означает, что отрицается суд как таковой, напротив, она поддерживает суд законный. Законодательство Церкви, Русское законодательство не знает закона или даже примера возможности суда над Государем, над Помазанником Божиим, а мы по-хамски продолжаем его судить, творим беззаконие, уготовляем путь антипомазаннику, антихристу, беззаконнику. Оттаивание от хамского греха началось с конца 80-х годов прошлого века. Я имею в виду не строго церковную среду, людей с детства воцерковленных. Говорю о людях, которые подобно мне стали тяготеть и приходить к Православию, к Христианству, к своим утраченным когда-то дедами и отцами истокам. Именно в этой среде возникло наиболее ревностное почитание Святого Царя-Мученика Николая. Я говорю и о широком круге монархистов, и о Братстве Святого Царя-Мученика Николая, в котором с конца 80-х годов по сути прожил очень большой и важный кусок своей жизни. И Андрей Юрьевич свидетель и участник этого совместного стояния в свидетельствовании Святости Государя-Мученика. Именно тогда же практически сразу и наравне с почитанием Царя-Мученика Николая у нас появилось и почитание Царя Иоанна Васильевича Грозного, Святого Государя. И когда мы это открывали для себя и открывали книги, выходившие до революции, как например, “Православный месяцеслов Востока” Архиепископа Сергия (Спасского) в трех томах (Владимир, 1901), то обнаруживали, что он включает в русские святцы имя Царя Иоанна Васильевича Грозного, в качестве местночтимого московского святого. И это есть свидетельство того, что не только простолюдины, опиравшиеся на какие-то предания, песни народные, но свидетельство самой Церкви, Московских Святителей, церковных писателей, богословов: в московских сборниках Государь почитался святым. Дата его памяти относилась, кажется, к 10 июня, связана с “обретением телеси”. Видимо, было какое-то переустройство в алтаре Архангельского собора уже в XVII-м веке и были обретены тогда нетленные мощи Царя Иоанна Васильевича Грозного, и, очевидно, тогда же его имя попало в святцы местночтимых святых.

Мы знаем, что по прежним правилам Русской Православной Церкви молитвы редко составлялись местночтимым святым, а им служились панихиды. И нашу задачу я вижу в том, чтобы не спорить с историками, а свидетельствовать о том, что было действительно от Бога в жизни Государя, в жизни России в его эпоху, и что было в жизни России после его эпохи и благодаря ему — Царю Иоанну. А его эпоха определила всю жизнь России до наших дней. И почитание Царя Иоанна за последнее десятилетие среди православных монархистов многократно возросло.

Мы знаем храмы, где есть фрески с изображением Государя Иоанна Васильевича Грозного с нимбом, причем эти фрески опираются не на какую-то самовольную традицию, они опираются на традицию XIX-го века, когда Император-Миротворец Александр Третий распорядился, чтобы в Грановитой палате Царя Иоанна Васильевича Грозного написали как святого. Как святого его почитала Императрица-Мученица Александра Феодоровна. И важно нам собирать эти свидетельства святых о святом, а Господь раскроет истину. И тогда нам будет ни к чему обсуждать злобные свидетельства о нём иностранцев. А мало ли было свидетельств иностранцев о наших Государях?! Недавно прочитал совершенно мерзопакостную книжку некоего Любоша, вышедшую вскоре после революции. У него была какая-то другая фамилия, но вот как журналист он был известен как Любош. Он целиком приводит очерк о Святом Царе-мученике, написанный американцем Марком Твеном при жизни Государя. Большую мерзость о Государе нашем я ещё не читал, хотя довелось прочитать очень много злобных и клеветнических текстов. Мы же сейчас эти свидетельства клеветы не будем противопоставлять свидетельствам святости Царя-Мученика Николая. В этом нет нужды. Его святость с нами, а клевета извержена во тьму кромешную. Но то же самое произойдет с Царем Иоанном Васильевичем Грозным. Просто все эти мнения нашей стойкой позицией будут задавлены. Потому что истина всяческие мнения именно задавливает. Нет — не силою, а самой собою – истиною.

В.С.: Как Владыка Иоанн в своей главе написал: “Свет во тьме светит…” А говоря о свидетельствах, многие, наверное, читали книгу С.Мельгунова “Красный террор”, где вроде бы С.Мельгунов описывал зверства большевиков, но когда мне попалась книга, где тот же С.Мельгунов-современник пишет о Государе и Великих Князьях, не просто читать было невозможно, удивляешься, как у человека такой бред, просто такие мысли могут прийти в голову. Это даже Марку Твену не снилось. И вот источники – есть его книга “Красный террор”, где все построено на документах, и есть его клевета не только на Царскую Семью, на Государя, но и на весь Род Романовых. Вот мы тоже говорим об источниках – этот человек близок нам по времени, он современник. Мне хотелось бы, Андрей Юрьевич и Леонид Евгеньевич, сказать еще нашим слушателям о том, что искушения бывают не только, когда начинает человек святое дело веры, о котором так вдохновенно говорил в своем послании Апостол Иаков. Искушения бывают, один батюшка мне объяснял, когда начинаешь писать икону, а бывают искушения, когда пишешь икону, а бывают искушения, когда закончишь. Это, думаю, знает каждый иконописец. Но часто, дорогие братья и сестры, искушения бывают и до того, и во время того, как пишешь, и после того. Так вот, Леонид Евгеньевич сейчас говорил о том, как икона Православного Царства должна была воплотиться на Русской Земле, а перед этим ведь было сильнейшее искушение – появилась ересь жидовствующих, которая могла просто уничтожить в начале XVI-го века Русское Государство. А в эпоху становления Царства в начале XVII-го века случилась Великая Смута. То, что мы получили от большевиков в 20-м веке на нашей земле, все готовилось уже в XV-XVI-м веках. Ересь жидовствующих, с которой удалось расправиться молитвами и подвигом Святителя Геннадия, о котором уже говорили, и преподобного Иосифа Волоцкого. Но мы с вами должны понимать, что, во-первых, это было совсем недавно по отношению к эпохе Царя Иоанна. А, во-вторых, ведь Государь Иоанн Васильевич восшел на Престол, когда продолжали еще существовать остатки этой страшной, как ее называют – химерой, антисистемой, в лице еретика Башкина и его последователей, боролись и соборно, и молитвой… Это была страшно живучая ересь…

Л.Б.: Виктор Александрович, давайте поговорим об опричнине. Этот вопрос, я думаю, интересен радиослушателям и я знаю, что вам он тоже чрезвычайно интересен.

В.С.: Конечно, вопрос об опричнине крайне важный. В начале передачи я представил Леонида Евгеньевича Болотина по его просьбе как журналиста. Мы перед записью беседы обсуждали этот вопрос. В глазах многих людей профессия “журналист” прочно связалось с обидной кличкой “журналюга”, в котором точно выражен современный негативный оттенок отношения народа к этой профессии. Поэтому я предложил Леониду Евгеневичу представить его вам, нашим слушателям, как “опричного журналиста”, , во-первых, тем самым отличая его от “журналюг”, а, во-вторых, выражая профессиональный интерес Л.Е.Болотина к феномену опричнины. Но сошлись на том, чтобы обозначить в представлении нашего гостя как “православного журналиста”. Итак предоставляю слово Леониду Евгеньевичу об опричнине.

Л.Б.: Образ опричнины, конечно, не связан только с сугубо политическими моментами государственного строительства. Сам замысел строительства Государства Российского Царь Иоанн Васильевич Грозный и Святитель Макарий черпали из Священного Писания. Даже критики Царя Иоанна Васильевича Грозного вынуждены признавать, что его литературное, духовное наследие чрезвычайно умно, чрезвычайно сильно по мысли, по богословской выстроенности. Я, конечно, не беру историков советского периода, когда некоторые из них были просто вынуждены свои невольные симпатии к литературной, богословской мысли Царя Иоанна Васильевича Грозного скрывать или описывать её достоинства в прикровенном виде. Но дело в том, что, конечно, вот этот образ опричного Царства мы во всей специфике и необычности видим в преддверии Царства Давида после смерти Царя Саула. Но до того уже впавший в нечестие Государь Саул, гнавший своего самого верного слугу, уже помазанного пророком Самуилом на Царство Святого Давида. Царь Саул по сути вынудил Святого Давида устроить, как сейчас бы сказали, “партизанское” Царство, опричное Царство. Но Царь Давид весьма чтил законность пребывания на Израильском Престоле Царя Саула и, более того, он наказывал тех, кто пытались покуситься на жизнь Саула и его власть. Царь Давид неоднократно имел возможность свергнуть Царя Саула с Престола, просто убить, и не делал этого, свято помятуя Божий завет: не прикасайся к помазанным Моим.

Образ странствующего Царя Давида и его “партизанского”, опричного Царства явился прообразом – Царства не от мира сего, пребывавшего здесь на земле во время последних трех лет земной жизни законного Царя Иудейского Иисуса Христа, Царство, противостоящее земному царству Ирода. Тогда Спаситель призвал сначала 12, а потом 70 апостолов и учеников, коих число было гораздо больше, и они составляли с Ним это Царство не от мира сего. Иисус Христос вот в Своём Царстве являл тот же образ противостояния, которое мы все ожидаем в самые последние времена накануне Второго пришествия Христова, когда почти во всем мире буде царствовать беззаконник-антихрист, и Господь при этом через Своего нового избранника-помазаника будет сохранять Свою Церковь. Само слово “царь-помазанник” имеет значение защитника Церкви. И вот что такое опричное царство, то есть опричное от всего мира.

Именно его образец, в начале Русского Царства показал Царь Иоанн Васильевич Грозный. Он сам же и “свернул” это опричное Царство и написал в своем завещании: образец учинен. И данный образец не был нужен ни его сыну Царю Феодору, ни Царю Бори

Святцы Корежмского монастыря

Коряжемский — Николаевский мужской монастырь — это монастырь, расположенный на берегу р. Вычегды, во Вологодской губернии Сольвычегодского уезда, основанный в 1535 г., а около 1890 г. приписан к Сольвычегодсному Введен-скому монастырю.

*****

Сии святцы бысть совершены в лето 1624 от Р. Хр. 25 дня месяца апреля в четвертом часу дни.

За июнь месяц 10 дня на обороте 205 листа такая запись:

...В той же день обретение святаго телеси великомученика Царя Иоанна".

Какие основания считать, что речь идет о Иване Грозном? В святцах значаться - князь Иван Данилович Калита, король Иоан Сербский, князь Иоан Угличский, Вологодский и Прилуцкий, и мученик князь Иоан-Владимир Сербский.
Выбирайте кандидата на запись...