Протоиерей Валентин Асмус в своем открытом письме отв. редактору «Вестника РХД» Н.А. Струве (полный текст см.: Благодатный Огонь, 1999, № 3) разбирает напечатанную в «Вестнике» (1998, № 176) статью монахини Марии Скобцовой «Типы религиозной жизни», и в частности, выдуманные ею «5 типов благочестия»: синодальный, уставщический, эстетический, аскетический и Евангельский. Последний является идеалом для монахини Марии, а прочие описываются как отклонения (отметим, что можно предложить и другие «типы благочестия», например экуменический, филокатолический, реформаторско-обновленческий, царебожнический и др.).

Протоиерей Валентин Асмус пишет: «С синодальным типом все просто: м. Мария (отдавшая свою юность служению народу в рядах партии социалистов-революционеров и потому вовсе не знавшая церковной жизни до революции, хотя Бог и подарил ей в детские годы встречу с великим слугою Церкви — Победоносцевым) повторяет заезженные пошлости о превращении Церкви в “атрибут великодержавной русской идеи”, и т.д., и т.п. Это определяет весь строй “благочестия” в синодальный период...

Непонятно только, как могла эта Церковь бюрократов явить миру и величайших святых подвижников — Серафима Саровского и Иоанна Кронштадтского, и великий сонм новомучеников».

Далее о. Валентин переходит к определению м. Марией благочестия «уставщического типа», к которому, в частности, принадлежат, по словам монахини Марии, все «фанатичные поборники славянского языка» в богослужении, которым «русский язык в церкви кажется почти кощунством».

«Увы, — отмечает о. Валентин — даже лучшие монастыри полностью подпадают у м. Марии под понятие уставщического законничества: “Сейчас имеются у нас две цитадели такого Православия, Православия традиционного, уставного, святоотеческого и отеческого, — Афон и Валаам. Мир отрешенных от нашей суеты и грехов, мир верных слуг Христовых, мир Боговеденья и созерцания. Чем этот мир святости болеет сейчас? Как он смотрит на раздирающие нас современные беды?.. Что всего больше тревожит эти острова избранных, эти вершины православного духа? Перед ними, как самое главное, самое насущное, самое злободневное, стоит вопрос о новом и старом стиле... Это то, что раскалывает их на партии, то, за что они проклинают инакомыслящих, то, что определяет меру вещей... Уставщичество являет себя тут как рабство субботе... Есть что-то угрожающее и зловещее в том, что именно на Афоне и на Валааме, в вековых центрах православной подлинной духовности, человек может найти ответ только на один вопрос из всех поставленных жизнью... Не имеем ли мы тут дела с новым идолом, который в новом язычестве являет себя спорами о стилях, уставами, правилами, запретами, торжествующей над Сыном Человеческим субботой?”