Наше православно-монархическое (патриотическое) движение, что вышло из тени в конце 1980-х годов, действует уже почти 40 лет, то есть в течение жизни целого поколения. Уже пора сделать некоторые выводы и подумать о будущем. Главный вывод состоит в том, что мы не приблизились к возрождению Самодержавия, как политической реальности, а даже и отдалились от неё. С другой стороны, право-монархическое движение не исчезло в идейном плане. Оно не стало значимой политической силой (впрочем, сейчас такой период истории, когда ни одна политическая сила, не связанная с официальной властью, не может хоть как-нибудь развиться – это относится не только к монархистам). Зато оно как бы растворилось в сознании православного русского народа, причём воцерковлённых людей. Другой вопрос, что усердные прихожане редко приходят в патриотическое движение, что является для нас серьёзной проблемой.
Но и в смысле идеологии в право-монархическом движении также не всё благополучно. Дело в том, что наши православные патриоты в большинстве своё привыкли и продолжают мыслить понятиями и категориями 80-90-х годов прошлого века. Набор их лубочных представлений незатейлив: Россия в начале 20 века совершила небывалый скачок вперёд, страной управлял благочестивый и мудрый Государь, народ богател, страна процветала; с началом Первой Мировой Империя уверенно шла к победе (несмотря на «великое отступление» 1915 года), но в последний момент вмешались большевики во главе с Лениным, проживавшим тогда в Швейцарии, соблазнили народ, разложили Русскую армию и устроили кровавую революцию. Оставим за скобками здравое возражение, а как мог Ленин из Швейцарии разложить армию? Где были органы российской контрразведки и собственной пропаганды? И таких здравых вопросов много.
Так почему же и когда здравый смысл словно отказал патриотам? Почему лубочные сказки о николаевской России стали чуть ли не предметов религиозной (конечно, псевдорелигиозной) веры? А потому, что прекратилось изучение истории так, как она есть, а не так, как кому-то хотелось бы. Отсюда же неуёмные восхваления Белого движения и яростные до истерики нападки на социализм и советские времена вообще. Знания и представления черпаются из не слишком грамотных агиток конца «перестройки» и начала «новой России». Без критического осмысления, без пополнения новыми знаниями из открывшихся позднее документов. В том числе поэтому право-монархическое движение становится всё более маргинальным и оттесняемым на обочину общественной мысли. Хуже того: подобные умонастроения легко могут обратиться во вред и патриотическому движению, и самой России, если становятся охранительными по отношению к современному олигархическому строю. Ведь на любую критику современных порядков всегда можно ответить: а вам хочется большевизма, ГУЛАГа, расстрелов и прочих голодоморов!? Вы не уважаете памяти Новомучеников российских? Если нет, то сидите тихо-мирно, охранительствуйте себе и не мешайте миллиардерам становиться ещё богаче, а народу ещё потуже затягивать пояса. Весьма неприятная перспектива превратиться по своей же воле в бесплатную обслугу олигархата!
Обратите внимание, что несмотря на якобы свободу, есть темы, о которых стараются не говорить. Одна из таких тем – это черносотенное движение начала 20 века. Говорят о славянофилах, о Данилевском, о Победоносцеве, о Тихомирове, о Гумилёве, о философах, но черносотенцы и их политическое наследие – почти запретная тема. И дело тут не только и не столько в пресловутом «еврейском вопросе». А скорее в том, что они, современники, сильно портят картину благостного жития в царской России. Они прямо писали, что страна откровенно катится к революции, что экономическую и политическую власть всё больше захватывают, как бы сейчас сказали, диаспоры. Обращали внимание на безграмотную финансовую политику в стране, на засилие иностранцев в экономике.
Поэтому в право-монархическое сознание не может находиться в статичном состоянии; развитие, углубление просто необходимы – как средство понимания и своей идеологии, и идей, противных нам.
Что же получается: неужели Россия начала 20 века не добилась выдающихся успехов? Действительно, российская экономика в то время росла высокими темпами (даже, возможно, одними самых высоких в мире), но надо понимать, что тогда в Европе и Северной Америке происходила промышленная революция, к которой был приурочен промышленный рост во всём тогдашнем цивилизованном мире. И Россия не выбивалась из этого ряда. Вопрос можно поставить так: какие мероприятия проводила царская власть, а особенно Государь лично, ради подъёма экономики? И тут подавляющее большинство монархистов окажется в тупике (за исключением, может, упоминания о столыпинской реформе). По сути, видимо, оно так и есть – российская экономика развивалась словно сама по себе, без руководящего начала. В пользу такого вывода говорит тот факт, что основой российского экспорта была продукция сельского хозяйства – прежде всего зерно, а основой импорта – готовые товары и промышленное оборудование. Налицо была технологическая зависимость от заграницы, которая не особо преодолевалась.
Аналогично положение того, кого сейчас называют трудящимися (особенно рабочих), было откровенно незавидным. Рабочий день по 10-12 часов, жизнь в бараках – это вовсе не выдумки революционной пропаганды, а российская действительность. Не для всех рабочих, не для всех предприятий, но однозначно для большинства таковых. Опять же нерешённый крестьянский вопрос, когда количество пригодной для обработки земли не соответствовало растущей численности крестьянства. Рассказы о том, будто бы российское трудовое законодательство было запрещено к публикации в других развитых странах (Англии, США), очевидно, являются выдумками, так как нет ни единого достоверного доказательства такого запрета.
Перед страной стояли серьёзные проблемы, которые нужно было решать, причём не в пожарном порядке и без суеты, а посредством выверенной, последовательной политики, которой в России не было. Не в последнюю очередь вследствие замкнутости царствующей фамилии в своём кругу без достаточной связи с обществом. Одним из доводов в пользу такого вывода является крайне слабое взаимодействие Государя и его родни с православно-монархическими черносотенными организациями, на которые можно и нужно было опереться во внутренней политике. Если, конечно, думать о сохранении Империи, а не просто наблюдать, как она сваливается в пропасть революции.
Рассматривая прямых антагонистов царской власти, – большевиков – нужно сразу отметить, что они не были единственной революционной силой. В защиту Самодержавия прямо выступали черносотенцы и в некоторой степени т.н. националисты («Всероссийский национальный союз»). Все иные партии – от октябристов до эсеров и анархистов – были так или иначе против Самодержавия. Только большевики оказались наиболее решительной и удачливой политической силой по сравнению со своими союзниками и попутчиками (а в дальнейшем – конкурентами и врагами).
Несомненно, что коммунизм – это идея, вышедшая из недр гностицизма и мировой масонерии, заключающаяся в построении Царства Божия без Бога. Такая идея всегда будет отрицать Церковь, христианскую государственность, народное бытие в лоне своей коренной культуры в пользу всеобщего смешения ради построения новой Вавилонской башни. При этом настоящие масоны в левом движении встречались в единичных случаях. Можно вообще предположить, что левое движение отпочковалось от масонского древа и зажило собственной жизнью. Но удивительно то, что большевики лучше других политических движений (даже монархистов) осознавали необходимость индустриализации, технического прогресса, вложений в человеческий капитал, устранения вопиющего имущественного неравенства. Такая политика помогла достичь неоспоримых успехов в государственном строительстве, помогла СССР стать сверхдержавой, выиграть Мировую войну. С другой стороны, марксистский догматизм привёл к уродливым перекосам в хозяйственной и общественной жизни, которые сопутствовали всей советской истории в той или иной степени.
Можно ли на основе вышесказанного считать, будто православно-монархическая идея себя изжила? Ни в коем случае. Православно-монархическая идея говорит о государстве, служащем внешней оградой и покровительницей Церкви и исторического бытия коренных народов (прежде всего – державообразующего). Высшим выражением власти в таком государстве является православное Самодержавие. Социально-экономический строй при этом может быть разным. С другой стороны, есть разница между сырьевой колонией и промышленно развитой страной. Или если одна альтернатива – дворцы миллиардеров в закрытых посёлках и трущобы бедноты, другая – достойная жизнь для всех граждан. Что ближе к евангельским сюжетам о талантах и любви к ближнему, пусть каждый решит сам.
Следовательно, отвергать положительный советский опыт совершенно неправомерно, что приводит к выводу о необходимости и полезности социалистической повестки в самом православно-монархическом движении. Конечно, если ознакомиться с письменными трудами черносотенцев, то они на все лады ругают социализм, но вчитываясь в их политическую программу без труда можно заметить элементы социализма. Многим слово «социализм» не нравится, но не вопрос – пожалуйста, придумайте иное слово, но сходное по смыслу.
Как же можно в двух словах описать само понятие «социалистической повестки»?
Во-первых, это индустриализация на основе технического прогресса и достижение разумной автаркии (экономической самодостаточности).
Во-вторых, расширение объёма бесплатных социальных благ для народа.
В-третьих, сглаживание косвенными методами (например, с помощью налоговой системы) имущественного неравенства в обществе.
В-четвёртых, создание т.н. «социальных лифтов», позволяющим способным и одарённым людям из всех слоёв населения проявить себя на руководящих должностях в госуправлении, науке, экономики и т.п.
Разумеется, в этому списку можно что-то добавить, но убавить – вряд ли. Если не хотим, чтоб нашим движением тяготели недостатки прошлого, а наоборот оно обогащалось бы политическим опытом прошедших эпох.
https://24iun1858.livejournal.com/12326.html?es=1
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
