Мы не можем бороться против своих желаний и мыслей, но мы способны их сдерживать: на то мы и люди, а не животные, которые безмолвно повинуются любому влечению. Бог дал нам разум, чтобы сдерживать страсти и дурные мысли, если же мы настолько немощны, что не можем этого, то как можем сами себя после этого уважать? Если я согрешил, я каюсь, мне стыдно, я стремлюсь стать лучше, измениться, подчинить свои страсти и помыслы своей воле. Если я не могу этого - я безвольный слабак, трус, который бежит с поля боя после первого же выстрела со стороны врага - то есть первого же соблазна. А если вдобавок ещё и оправдывать свою слабость и трусость, то в какое же ничтожество можно превратиться - и превращаются многие люди, которые не щадят аргументов в духе "все мы грешники", "никто не святее папы римского", "один раз - не ловелас". Жить следует, повинуясь своей воле, продиктованной разумом, а не, как бессловесное животное, идя на поводу у тягла пороков. Жить своей волей - свобода, зависеть от хаотических влечений - рабство. Речь ведь не идёт о том, чтобы всем облечься во власяницу и не глядеть на женщин. Ведь и на женщин можно глядеть по разному: либо с восхищением, возвышающим душу, радующуюся красоте, либо с похотливыми помыслами, возбуждающими и разжигающими страсть в сердце. В первом случае даже лёгкий флирт без намёка на пошлость будет проявлением галантности и джентльменского поведения, во втором - неизбежно приходишь к грубому мужланству с пьяными приставаниями в итоге. У Платона в "Пире" есть разделение любви на небесную, которую олицетворяет Афродита Уранос (Небесная) и на земную, олицетворяемую Афродитой Пандемос (Всенародной): не так ли пристало разделять и отношение к женщинам - как высокое и уважительное, "небесное" при добродетельном подходе и животное, низменное, как к "всенародной" т. е. доступной в порочном?
|