Отчего постсоветские люди сходят с ума
Статья из газеты Взгляд: https://vz.ru/opinions/2017/10/13/890571.html (относится и к Украине, и к другим странам бывшего СССР)

К Международному дню психического здоровья Украина подтвердила свой статус лидера по числу психических заболеваний в Европе. Это могло бы быть причиной сарказма, если бы массовая потеря психического здоровья не несла стольких угроз.

К Международному дню психического здоровья 10 октября Украина подошла с новым рекордом и вновь подтвердила свой статус лидера по числу психических заболеваний в Европе.

Пресс-служба Минсоцполитики Украины заявила, что 3,2% или 1,2 млн человек в стране страдают от психических расстройств. Почти треть населения страдает нервными расстройствами (речь, конечно, не о психозах, а о более легких формах). Ситуация только ухудшается.

К этому можно добавить и рост числа самоубийств, который на Украине происходит значительными темпами.

В тот же День психического здоровья одесский психотерапевт Алексей Кругляченко заявил, что если до 2014 года число самоубийств снижалось, то за последние два года выросло примерно на 10% и имеет потенциал для дальнейшего роста.

Все это, конечно, могло бы быть причиной забавных шуток и сарказма, ставших привычными в украино-российских отношениях, если бы массовая потеря психического здоровья не несла стольких угроз. И не только для Украины, но и вообще для всех обществ постсоветского типа.

Вывод о том, что на психическое здоровье украинских граждан самым негативным образом повлияли Майдан, война и связанная с ними пропаганда, лежит на поверхности и закрывает от нас более глубинные причины происходящего.

Одна из них заключается в тех культурных противоречиях, которые в той или иной степени присущи постсоветскому обществу как таковому.

Одним из основных механизмов повреждения психики является разрыв между социально одобряемыми целями и средствами их достижения. В первую очередь это касается тех ценностей потребительского общества, которые существенно завышают планку потребностей постсоветского обывателя.

От тех или иных нервных расстройств страдает почти треть населения Украины (фото: imagebroker/Michaela Begsteiger/Global Look Press)

Массовая культура, изобилующая примерами для подражания, в которых «звезды» и «авторитеты» демонстрируют все возможности элитного потребления, резко контрастирует с неэффективностью законных и моральных инструментов для удовлетворения подобных гипертрофированных потребностей.

Проще говоря, одобряемый законом и нормами честный повседневный труд не дает возможности удовлетворения разжигаемых массовой культурой желаний.

В поисках удовлетворения часть людей идут на нарушение норм и законов, что порождает значительную коррумпированность и аморальность постсоветских обществ.

К примеру, согласно исследованиям Института социологии НАН Украины, в 2016 году 70% украинских респондентов считали, что большинство людей способны на нечестный поступок ради выгоды, 75% – что окружающие способны на любую ложь ради продвижения по службе, а 50% – что от преступления окружающих сдерживает только страх наказания, 52% – что никому не доверять – самая разумная позиция.

Очень похожие результаты наблюдаются и в России. Согласно опросам ВЦИОМ 2015 года, не доверять никому предпочитают 50%, а 60% считают, что поступать по правде и совести следует лишь иногда.

В случае со многими странами постсоветского пространства речь иногда идет даже не об удовлетворении стремлений к ВИП-потреблению, а о невозможности обеспечить базовые потребности.

К примеру, на той же Украине в 2013 году, т.е. еще до начала всех социальных катаклизмов, согласно опросам Института социологии НАН Украины, 23% были лишены возможности покупать необходимые продукты питания в полной мере, а еще 16% не могли в полной мере обеспечить себя одеждой. Война и экономический кризис увеличили доли таких людей до 34% и 25% соответственно.

Для сравнения: в России людей, которые вынуждены отказывать себе в самом необходимом, столько же, сколько на Украине до войны. В мае 2017 года ВЦИОМ опубликовал данные, согласно которым 10% граждан России испытывали проблемы с покупкой продуктов, а еще 29% – с покупкой одежды.

Естественно, когда речь идет о неудовлетворенности таких базовых потребностей, о достижении идеалов, пропагандируемых массовой потребительской культурой, не может быть и речи.

На личном уровне здесь наблюдается продолжительная депривация, то есть длительная невозможность удовлетворения потребностей. В конце концов это порождает психологические расстройства.

В первую очередь растет агрессивность, как в отношении себя (алкоголизм, наркомания, самоубийства, пренебрежение нормами безопасности), так и в отношении окружающих. Стоит отметить что 60% самоубийств во взрослом возрасте совершаются в состоянии тяжелой депрессии, которая нередко возникает как следствие длительной депривации.

Таким образом, ценности общества потребления имеют два социально опасных побочных психологических эффекта.

Погоня за гипертрофированными потребностями заставляет становиться либо преступниками и отказываться от «излишних» моральных норм, либо смириться с постоянной депривацией и неудовлетворенностью, что так или иначе ведет человека по пути психологических и социальных проблем.

И, естественно, каждый экономический кризис, который бьет по материальному положению и не сопровождается снижением накала пропаганды максимального потребления, только усугубляет этот разрыв. Это неизменно отражается как на росте преступности, так и на росте психических проблем.

Украинское и российское общество имеют аналогичные ценности, образ жизни, а также сходный историко-культурный опыт последних десятилетий. Поэтому здесь разница в числе проявлений психических расстройств почти напрямую связана с социально-экономическими реалиями.

Такая закономерность подтверждается тем, что в период 2000–2014 года, когда экономические реалии Российской Федерации улучшались, снижалось и число психических расстройств. Всего в этот период число пациентов с психическими расстройствами снизилось на 47%. Столь серьезная зависимость от экономического положения страны, несомненно, связана с культурными установками общества.

На том же постсоветском пространстве есть и другие примеры, которые показывают, что подобная зависимость не является обязательной.

Так, по статистике Всемирного банка, Узбекистан по паритету покупательной способности находится на 65-м месте в мире, в то время как Российская Федерация – на шестом.

Но при этом во время исследования «Евразийский монитор» в 2013 году 80% респондентов в Узбекистане оценили экономическое положение страны как хорошее, а материальное положение своей семьи хорошим назвали 60% респондентов. Во время того же исследования доля граждан России, давших «хорошую» оценку, составила 11% и 14% соответственно.

Трактовать подобный разрыв можно лишь в том смысле, что ценность материального успеха в узбекском обществе значительно ниже, чем в российском.

При этом оказывается, что частота психических заболеваний среди жителей Узбекистана существенно ниже, чем в России. К примеру, если в том же 2013 году в РФ на 100 тысяч населения было зафиксировано 2900 психических расстройств всех типов, то в Узбекистане – 1200 случаев.

Интересно, что и структура этих психических расстройств разнится принципиально.

Если для России или Украины 75% расстройств составляют непсихотические расстройства (то есть различные депрессии, неврозы, навязчивые состояния, тревожности и т. д.), то для Узбекистана эта доля составляет лишь 17%, а все остальное – это психозы или умственные отсталости, которые, как правило, являются врожденными и слабо коррелируются непосредственно с той социально-культурной ситуацией, в которой живет человек.

Аналогичную картину показывает сравнение России с Кыргызстаном или Таджикистаном. Здесь мы видим прямое подтверждение поговорки о том, что не в деньгах счастье.

Очевидно, что в Средней Азии общество остается более традиционным, религиозным и патриархальным, менее подвержено вестернизации и проникновению потребительских ценностей. Тамошние культурные установки в меньшей мере ориентированы на собственное материальное положение.

Следовательно, экономические неудачи и неспособность обеспечить гипертрофированное потребление не наносят здесь такой психологической травмы.

В миниатюре эту тенденцию можно проследить и внутри Украины. Западные регионы являются носителями более традиционного уклада, в котором выше общественная роль религии. К примеру, если в 2013 году 57% респондентов на западе Украины заявляли, что регулярно посещают религиозные службы, то на юге и востоке – лишь 16% и 13% соответственно.

И здесь так же число активных верующих коррелируется с частотой психических расстройств.

Так, лидером по количеству выявленных психических расстройств на Украине были Севастополь, Крым и Донбасс, а наименьшее число расстройств наблюдалось в западных областях страны. И это при том, что Западная Украина в материальном отношении всегда значительно уступала югу и тем более востоку страны.

Подобная корреляция показывает не только некую терапевтическую силу религии, но и то, что в таких регионах традиционные ценности сдерживают распространение ценностей потребительских.