Русско-тлинкитские войны.

А.В. Зорин
Зорин Александр Васильевич- кандидат исторических наук, главный хранитель Курского государственного областного музея археологии. На протяжении 20 лет участвует в работе археологических экспедиций. Область научных интересов: история исследования и освоения Русской Америки, военно-политическая история России XVII в. Автор более 50 научных работ.

Индейцы тлинкиты и их страна.

Продвигаясь на юг вдоль материкового побережья Аляски в поисках более богатых промысловых угодий, русские партии охотников на морского зверя постепенно прибли-жались к территории, заселённой индейцами-тлинкитами - одним из наиболее могуще-ственных и грозных племён Северо-Западного побережья Северной Америки. Русские на-зывали их колошами (колюжами). Имя это происходит от обычая тлинкитских женщин вставлять в разрез на нижней губе деревянную плашку - калужку, отчего губа вытягива-лась и отвисала. "Злее самых хищных зверей", "народ убийственный и злой", "кровожаж-дущие варвары" - в таких выражениях отзывались о тлинкитах русские первопроходцы. И на то у них были свои причины.

К концу XVIII в. тлинкиты занимали побережье юго-восточной Аляски от залива Портленд-Канал на юге до залива Якутат на севере, а также прилегающие острова архипе-лага Александра. Скалистые материковые берега этих мест изрезаны бесчисленными глу-бокими фьордами и заливами, высокие горы с вечными снегами и ледниками отделяли страну тлинкитов от внутриматериковых районов, где обитали атапаски, а дремучие, в ос-новном хвойные леса покрывали, словно косматой шапкой, многочисленные гористые острова. Страна тлинкитов делилась на территориальные подразделения - куаны (Ситка, Якутат, Хуна, Хуцнуву, Акой, Стикин, Чилкат и др.). В каждом из них могло быть не-сколько крупных зимних деревень, где проживали представители различных родов (кла-нов), принадлежавших к двум большим фратриям племени - Волка/Орла и Ворона. Эти кланы - киксади, кагвантан, дешитан, тлукнахади, текуеди, нанъяайи и т.д. - нередко враждовали между собой. Именно родовые, клановые связи и были наиболее значимыми и прочными в тлинкитском обществе. Численность тлинкитов к началу XIX в. составляла, вероятно, более 10 000 человек.

Селения тлинкитов включали в себя от четырёх-пяти до двадцати пяти больших дощатых домов, стоящих чередой вдоль берега моря или реки фасадами к воде. Дома име-ли каждый своё имя (Дом Касатки, Дом Звезды, Дом Костей Ворона и пр.), которое зави-село от родового тотема, местоположения, размеров. При постройке или перестройке дома приносились человеческие жертвы - под его опорными столбами закапывались тела уби-тых рабов. Фасады и внутренние перегородки украшались резьбой, перед входом иногда ставились тотемные столбы.

Достаточно далеко, как и у многих других племён Северо-Западного Побережья, зашло у тлинкитов социальное расслоение общества. В каждом куане имелись свои люди высокого ранга, анъяди, простолюдины - тлинкит или канаш-киде, и рабы. Власть вож-дей, однако, была невелика. Важным фактором для определения статуса человека служи-ли благородство происхождения и богатство, которое раздавалось на устраиваемых им потлачах - церемониальных пиршествах с раздачей подарков. Несмотря на свою воин-ственность, отмечаемую всеми ранними путешественниками и исследователями, тлинки-ты вовсе не были примитивными дикарями-грабителями. То был народ не только воинов, но и охотников, рыбаков, ремесленников, торговцев. Куаны, населённые соперничающи-ми кланами, соединялись между собой прочными торговыми связями. Главную же роль в жизни тлинкитов играл морской промысел. Вся их жизнь, как и жизнь прочих прибреж-ных племён, была тесно связана с морем и полностью зависела от него.

Война и мир на северо-западном побережье.

Каждый мужчина-тлинкит постоянно готовился к войне и подготовка эта велась с самого раннего детства. Уже с трёхлетнего возраста тела мальчиков закалялись ежеднев-ными купаниями в холодной воде, а периодические порки приучали их терпеливо перено-сить боль. Труды практически всех исследователей, записки путешественников и собст-венные родовые предания тлинкитов свидетельствуют о том, что война занимала в их жизни одно из важнейших мест. Однако при этом война всегда оставалась частным делом того или иного клана, куана или, в крайнем случае, коалиции нескольких из них.

Война обычно вырастала на почве кровной мести, а вызывал её ряд причин: убий-ство (зачастую на почве ревности), за которое не было уплачено достойной виры; оскорб-ление и ранение в ссоре; вторжение в чужие охотничьи угодья и спор из-за добычи; похо-ды предпринимались также с целью грабежа и захвата рабов (в основном на юг) или для защиты своих торговых интересов. Межклановые войны могли быть остановлены лишь при достижении равновесия потерь или же путём уплаты выкупа за ещё неотмщённых по-гибших. Жизнь вождя равнялась нескольким жизням людей иного общественного поло-жения.Самым распространённым среди тлинкитов оружием и неотъемлемой принадлеж-ностью каждого мужчины был кинжал. Он постоянно носился в ножнах из жёсткой кожи, которые вешались на шею на широком ремне. К оружию ближнего боя относились также копья и палицы. Палицы, изготовлявшиеся из дерева, камня, кости и даже металла, при-менялись тлинкитами сравнительно редко. Копья использовались равно и на войне, и на охоте (особенно медвежьей). Они не метались, но вонзались в противника в рукопашной схватке.

Подобно копью, лук также использовался и на войне, и на охоте, но на войне го-раздо реже. Это объясняется отчасти тем, что тлинкиты обычно нападали на противника на рассвете, когда эффективность стрельбы из лука была минимальной. К тому же тлин-китские воины предпочитали рукопашную схватку, в которой не было места для лука и стрел. Известны, однако, факты применения этого оружия во время "морских битв" на ка-ноэ, когда для защиты от стрел был разработан целый ряд специальных манёвров. При стрельбе лук держался горизонтально - также, возможно, чтобы удобнее было целиться с борта каноэ. Позднее, однако, лук был быстро вытеснен широким распространением огне-стрельного оружия, которое закупалось у европейских и американских морских торгов-цев. Известны даже случаи использования тлинкитами пушек. Тело тлинкитского воина было надёжно защищено против всех видов известного ему оружия. Шлем вырезался из древесного узла или корня, изображая собой лицо чело-века или морду животного, раскрашивался или покрывался шкурой, украшался инкруста-цией из меди и раковин, пучками человеческих волос. Шлем одевался на голову поверх меховой шапки и крепился под подбородком кожаными ремешками. Шею и лицо до уров-ня глаз покрывал воротник-забрало, который поддерживался на месте петлёй или продол-говатой деревянной пуговицей, зажатой в зубах воина.

Подобно копью, лук также использовался и на войне, и на охоте, но на войне го-раздо реже. Это объясняется отчасти тем, что тлинкиты обычно нападали на противника на рассвете, когда эффективность стрельбы из лука была минимальной. К тому же тлин-китские воины предпочитали рукопашную схватку, в которой не было места для лука и стрел. Известны, однако, факты применения этого оружия во время "морских битв" на ка-ноэ, когда для защиты от стрел был разработан целый ряд специальных манёвров. При стрельбе лук держался горизонтально - также, возможно, чтобы удобнее было целиться с борта каноэ. Позднее, однако, лук был быстро вытеснен широким распространением огне-стрельного оружия, которое закупалось у европейских и американских морских торгов-цев. Известны даже случаи использования тлинкитами пушек. Тело тлинкитского воина было надёжно защищено против всех видов известного ему оружия. Шлем вырезался из древесного узла или корня, изображая собой лицо чело-века или морду животного, раскрашивался или покрывался шкурой, украшался инкруста-цией из меди и раковин, пучками человеческих волос. Шлем одевался на голову поверх меховой шапки и крепился под подбородком кожаными ремешками. Шею и лицо до уров-ня глаз покрывал воротник-забрало, который поддерживался на месте петлёй или продол-говатой деревянной пуговицей, зажатой в зубах воина.

Кираса имела несколько разновидностей. Она изготовлялась из дощечек или ком-бинации дощечек и палочек, которые скреплялись вместе и оплетались тонко скрученны-ми нитями сухожилий. Отдельные части доспехов скреплялись кожаными связками. Руки от запястий до локтевого сгиба защищали наборные деревянные наручи. Такие же доща-тые наголенники прикрывали ноги от колен до подъёма ступни. Деревянные доспехи могли носиться в сочетании с кожаными. Кожаные рубахи-безрукавки достигали бедра, а иногда спускались и ниже колен. Они состояли из одного или нескольких слоёв шкур морского льва, лося или карибу. Многослойными бывали и боевые плащи. Подобные доспехи изготовлялись из сложенной вдвое шкуры, в которой сбоку прорезали отверстие для левой руки, а верхние края скрепляли, оставляя отверстие для головы. Защищённая левая сторона подставлялась врагу в бою, особенно во время по-единка на ножах. Внешняя поверхность расписывалась тотемными символами. Кинжалы, палицы, а также боевые шлемы и ружья, подобно домам и каноэ, получали особые назва-ния (например, кинжал Касатка, шлем Шапка Ворона и пр.).

Для сравнения следует отметить, что подчинённые РАК эскимосы и алеуты, со-ставлявшие большую часть промысловых партий и боевых ополчений Компании, в основ-ном применяли в бою то же оружие, что и на промысле. По наблюдениям Ю.Ф.Лисянского, "кадьякское оружие состоит в длинных пиках, гарпунах и стрелках, ко-торыми промышляются морские звери : Когда жители вели войну между собою, то воо-ружались большими луками ... и стрелами с аспидными или медными носками ... Здешние стрелки бросаются с узких дощечек (правою или левою рукою), которые держать должно указательным пальцем с одной стороны, а тремя меньшими с другой, для чего вырезаются ямки. Они кладутся перяным концом в небольшой желобок, вырезанный посреди вышеоз-наченной дощечки, и бросаются прямо с плеча". Огнестрельное оружие туземным союз-никам РАК доверялось лишь в исключительных случаях. Вооружение самих русских промышленных также отнюдь не превосходило тлин-китских арсеналов ни численно, ни качественно. В 1803 г. укрепления РАК были снабже-ны медными единорогами (чугунных пушек, как отмечает К.Т. Хлебников, "было весьма немного"), а на вооружении артелей и гарнизонов находилось в общей сложности до 1 500 "ружей, винтовок и штуцеров". Относительно сравнительного достоинства огнестрельно-го оружия тлинкитов и русских, красноречиво свидетельствуют слова Н.П. Резанова, ко-торый в 1805 г. писал о колошах: "У них ружья английские, а у нас охотские, которые по привозе отдаются прямо в магазины в приращение капитала Компании и никогда никуда за негодностию их не употребляются".

Поскольку снабжение колоний оружием осуществлялось нерегулярно и без опре-делённой программы, то вооружение служащих Компании было зачастую весьма пёст-рым. К судну В.М. Головнина в 1810 г. подъехали промышленные "вооружённые сабля-ми, пистолетами и ружьями"; начальник якутатской крепости подарил индейскому вождю шпагу-трость, сохранившуюся до настоящего времени; после первого столкновения с об-лачёнными в доспехи тлинкитами, А.А. Баранов потребовал присылки ему кольчуг и пан-цирей. Подобные предосторожности были отнюдь не лишними, поскольку из-за отсутст-вия в колониях какой-либо квалифицированной медицинской помощи любая серьёзная рана могла оказаться смертельной. "Лечимся мы здесь, как Бог послал, - говорил А.А. Баранов в беседе с В.М. Головниным, - а кто получит опасную рану, или такую, которая требует операции, тот должен умереть". В особенно невыгодном положении оказывались промышленные при рукопашных схватках, которые были в такой чести у тлинкитов. Подобный паритет в вооружении (а то и перевес в нём на сторону тлинкитов) явля-ется одной из главных особенностей русской колонизации Северо-Западного Побережья. Это, в сочетании с малочисленностью собственно русских - служащих РАК, во многом объясняет тот факт, что обычно инициатива в военных действиях находилась в руках ин-дейцев. За весь период вооружённых столкновений Компания предприняла лишь одно на-ступательное действие - знаменитый поход Баранова на Ситку в 1804 г., для осуществ-ления которого пришлось напрячь все силы и даже использовать помощь извне (прибытие "Невы" под командованием Ю.Ф. Лисянского). В большинстве случаев русские предпо-читали действовать путём дипломатии и на этом поприще приказчики и комиссионеры РАК стали настоящими мастерами.

Вопросы войны и мира у тлинкитов решались советом мужчин клана. Помимо то-го, предводитель похода (обычно клановый вождь, его брат или племянник) совещался с шаманом, который провидел планы противника и боролся с враждебными духами. Со-гласно общепринятым правилам, нападение на врага происходило спустя несколько меся-цев после формального объявления войны. За это время противники успевали пригото-виться к враждебным действиям - запастись продовольствием и выстроить себе крепость (ну). Вместо того, чтобы штурмовать крепости, тлинкиты предпочитали брать их измором или хитростью. Открытый приступ, как правило, приводил к поражению осаждающих. Как правило, военные походы совершались по морю. Архимандрит Анатолий пи-сал, что тлинкиты, "отличаясь храбростью и неустрашимостью... предпринимали нередко походы морем... подобно викингам, на огромные расстояния, причём в одни сутки, при благоприятной погоде, проезжали по 150 и 200 миль, то есть около 300 вёрст". Размеры флотилий могли достигать нескольких десятков батов - этим якутским словом русские по привычке называли боевые каноэ тлинкитов (яку). Иногда столкновения вражддующих сторон происходили на море, как то случилось в битве хуцновцев и стикинцев у совре-менного о.Врангель (Стикин-куан). В таких случаях особое значение приобретали море-ходные качества батов, умелое управление ими, опытность кормчих и слаженность дейст-вий команды.

Скрытно подплыв к враждебному селению, воины высаживались на берег, облача-лись в доспехи и раскрашивали лица чёрной краской - "в цвет смерти". На рассвете они нападали на селение, убивая мужчин и захватывая в плен женщин и детей. Захваченное селение грабилось, а дома сжигались. Особо ценной добычей считались родовые реликвии и оружие с тотемными именами. После убийства противника победитель мог присвоить себе его церемониальное имя, знаки для раскраски лица и другие личные прерогативы убитого. Убитые враги обезглавливались и скальпировались. Отрезанные головы складыва-лись под лавку на корме каноэ, а при возвращении домой поднимались на шестах на носу. Тогда же с черепов снимались скальпы, которые развешивались по бортам каноэ, а по прибытии в селение вешались на балках снаружи дома. Женщин и детей тлинкиты нико-гда не скальпировали. Пленников обращали в рабство, но могли освободить за выкуп. Иногда их подвергали жестоким пыткам и умерщвляли. Пребывание в неволе считалось позорным, особенно для благородных анъяди, и после освобождения им следовало пройти через очистительные ритуалы. Подобные же обряды в бане-потельне совершали и вер-нувшиеся из похода воины. Заключение мира сопровождалось взаимным обменом заложниками. Число их обычно бывало два, четыре или восемь, а назывались они оленями (quwaka'n), "так как олень - кроткое животное и представляет собою мир". То были люди знатные и счита-лось честью войти в их число. Прибывшим в конце XVIII столетия в страну тлинкитов русским промышленным поневоле пришлось постигать сложные обычаи войны и мира аборигенов и в полной мере считаться с ними.

Первые встречи и столкновения.

Первая встреча русских мореплавателей с тлинкитами относится к июлю 1741 г., когда 15 моряков с пакетбота "Св. Павел" пропали без вести в районе бухты Таканис на о.Якоби. Судьба пропавших моряков так и осталась неясной, как и точное место происше-ствия. Выдвигалось предположение о гибели их от рук индейцев. Однако наиболее рас-пространенной является версия о гибели обеих шлюпок Чирикова в прибрежных бурунах, как то произошло в заливе Льтуа со шлюпками экспедиции Лаперуза в 1786 г. По другим версиям пропавшие были перебиты индейцами или же уцелели и поселились среди них. Следующая встреча состоялась в июне 1788 г., когда шелиховский галиот "Три Святителя" под командованием штурманов Г.Г. Измайлова и Д.И. Бочарова вошёл в Яку-татский залив. Встреча эта прошла вполне мирно. Результаты этого плавания, поданные в преувеличенном виде, дали Г.И. Шелихову возможность выставить в выгодном свете свою деятельность перед государственными чиновниками, чтобы добиться для своей ком-пании новых государственных субсидий и привилегий. По мере продвижения русских промысловых партий к югу, тлинкиты принимали их всё более и более неприветливо. Кроме того, что партовщики опустошали их традици-онные охотничьи угодья, индейцев раздражало и то, что в состав этих партий входили не только кадьякцы и алеуты, но и их традиционные враги - эскимосы-чугачи. Сами же тлинкиты в тот период весьма активно расширяли на севере собственную сферу влияния, включив уже в неё, например, индейцев-эяков.

Всем этим и объясняется тот факт, что если первые встречи с русскими мореплава-телями, посещавшими их земли с исследовательскими и торговыми целями, проходили у тлинкитов мирно, то открытие на их территории активного промысла и строительство опорных баз Компании быстро привело к вооружённым столкновениям. Первое из них, впрочем, не было связано с этими причинами. Оно явилось, скорее, не осознанным актом сопротивления, а произошло в результате случайной встречи русской экспедиции с одним из тлинкитских военных отрядов. В ночь на 21 июня 1792 г. воины Якутат-куана, вышедшие в набег против чугачей, атаковали встретившийся им на пути лагерь партии А.А. Баранова на о.Нучек (Хинчин-брук). Индейцы подобрались к спящему лагерю в излюбленное ими для нападений время: "в самую глубокую ночь пред зорёю". Хотя в карауле и стояли пять человек, но "за мрач-ностию ночи" тлинкитов заметили только когда те были уже в десяти шагах. Со всех сто-рон ворвались индейцы в лагерь, пронзая копьями палатки и выбегающих оттуда полу-сонных людей. Шагнув из ночного мрака в своих диковинных доспехах, они казались рус-ским "подлинно... страшнее самых адских чертей". Ружейная стрельба не могла сдержать их натиска, "ибо одеты они были в три и четыре ряда деревянными и плетёнными куяками и сверху ещё прикрывались лосиными претолстыми плащами, а на головах [имели] со изображением лиц разных чудовищ претолстыя шишаки, коих никакие ни пули, ни карте-чи наши не пробивали". Русские стали было метить по головам, но и тут пули были бес-сильны против этих страшных неприятелей.

Положение Баранова было тем более опасным, что больше половины из его людей было новичками, которым не приходилось ещё попадать в подобные переделки. Тлинкиты же, "наблюдая совершенный порядок в движениях по голосу одного повелевающего стройно к нам приближались, а часть только отделённая бегала туда и сюда, причиняя вред нам и иноверцам". Баранов выбежал со сна в одной рубахе, которая тотчас оказалась проколота индейским копьём. Чугачи и кадьякцы, видя, что их оружие бессильно против доспехов тлинкитов, в панике бросились к байдарам и поспешно отвалили от берега, а те из них, кто остался на берегу, "теснясь в нашем стане отнимали действие рук". Даже три залпа из однофунтовой пушки не могли опрокинуть рвущихся вперёд тлинкитов: "Два часа они стояли и мы огонь по них производили до самого разсвета". За-тем они отошли, унося своих раненых. Баранов подсчитал потери. Из русских погибло двое, кадьякцев же пало 9 человек и ещё 15 было ранено. Тлинкиты, отступая, оставили на поле боя тела 12 своих воинов. Встревоженный Баранов поспешил с возвращением на Кадьяк, опасаясь внезапного вторжения тлинкитов в Кенайский залив. Тотчас после такой встречи Александр Андреевич срочно затребовал у Правления Компании присылки оружия: "колчуг или пансырей сколко можно более... и ружья со штыками весма нужны в опасных случаях, сколко нибудь гранат и поболше пушки". С тех пор до самого конца своего пребывания в Америке Баранов не расставался с кольчугой, носимой им под верхней одеждой. Не прошла эта стычка даром и для тлинкитов. Вероят-но, именно это сражение побудило тлинкитов, и в первую очередь северян, более активно запасать огнестрельное оружие.

Нарастание враждебности.

В период 1794-1799 гг. русские промысловые партии всё глубже проникали в страну тлинкитов, основывая там опорные базы и ведя хищнический промысел калана. В 1794 г. на юг были отправлены Егор Пуртов и Демид Куликалов во главе партии, в состав которой входили 10 русских и более 900 кадьякцев и чугачей. Встречи и перего-воры с тлинкитами Якутат-куана завершились вывозом на Кадьяк двенадцати аманатов, как мужчин, так и женщин. Там они были крещены священниками из только что прибыв-шей в колонии православной миссии. Они стали, формально, пожалуй, первыми христиа-нами среди тлинкитов. В 1795 г. А.А. Баранов на борту судна "Ольга" посетил Якутат и Ситку. В июле 1796 г. в Якутате было основано первое русское поселение в землях тлин-китов - крепость Якутат и селение Новороссийск (Славороссия). В 1797-1798 гг. пар-товщики уже промышляли в Хуцновском проливе (пр.Чатам), разделявшем соперничаю-щие куаны Ситка и Хуцнуву. Из каждого похода на Кадьяк доставлялось до 2 000 бобров. Однако осенняя непогода губила байдарки на обратном пути к Якутату. Зимовать же в местах промысла мешали "не совсем приязненные колоши". Требовалось создание новой постоянной базы в южных районах, необходимость чего подкреплялась и политической целью: "не допустить англичан и американцев к произведению торговли с дикими, кои доставляют и огнестрельные орудия, и не допускать их поселиться на местах, обысканных российскими мореплавателями".

В итоге А.А. Баранов, по его собственному выражению, решил "во что бы то ни стало" основать русское заселение на Ситке. В апреле 1799 года с Кадьяка им была от-правлена партия алеутских охотников в 550 байдарок, а вслед ей и три судна - "Екатери-на", "Орёл" и "Ольга". Начало экспедиции было неудачным: 2 мая у мыса Саклинг разы-гралась буря. Затонуло 30 байдарок и 60 человек, а выброшенные на берег подверглись нападению индейцев-эяков во главе с Якегуа и южных чугачей под предводительством Иркука. Эскимосское предание рассказывает, как Якегуа и Иркук "взяли свои копья и убивали всех охотников на морских выдр, кого выносило на берег". Обессилевшие в борьбе с холодными волнами, люди вряд ли были в силах сопротивляться. В итоге было убито и, частью, пленено от 26 до 30 человек. Но, несмотря на все преграды, 7 июля 1799 г. "Ольга" вошла в Ситкинский залив, а за ней последовали и другие суда экспедиции. Положение Ситка-куана в этот период было непростым: наиболее влиятельный и могущественный ситкинский клан киксади вёл войну с не менее сильным кланом дешитан из Хуцнуву-куана (о.Адмиралти). Видя в русских потенциальных союзников, вожди кик-сади дали согласие на основание поселения. 15 июля русские уже начали валить лес и обустраиваться на новом месте. Заложенное поселение было названо крепостью Св. Архи-стратига Михаила.

Зима 1799-1800 гг. была тревожным временем и для русских и для тлинкитов. Что-бы наладить добрые взаимоотношения с аборигенами, русские, отчасти, применялись к их же обычаям, устраивая званые пиршества с раздачей подарков, что должно было ассоции-роваться у тлинкитов с традиционными потлачами. Тем временем пришёл конец вражде киксади и дешитанов. Кланы примирились и слишком тесная связь с русскими становится теперь для ситкинцев чересчур обременительной. И киксади, и русские почувствовали это весьма скоро. Тлинкиты из других куанов, во множестве посещавшие Ситку после пре-кращения там военных действий, насмехались над её жителями и "хвалились свободою своей". Крупнейшая размолвка произошла на Пасху, однако, благодаря решительным действиям А.А. Баранова, кровопролития удалось избежать. Однако, 22 апреля 1800 г. А.А. Баранов отбыл на Кадьяк, оставив в новой крепости "начальствующим" В.Г. Медведникова. Это был человек храбрый, исполнительный, на-делённый организаторскими способностями. Но, будучи неплохим исполнителем и руко-водителем небольших партий и экспедиций, он не проявил себя с тем же успехом на более ответственном посту. Несмотря на то, что тлинкиты имели богатый опыт общения с европейцами, отно-шения между русскими поселенцами и аборигенами всё более обострялись, что привело, в конечном итоге, к затяжной кровавой войне. Однако, такой результат отнюдь не был всего лишь нелепой случайностью или же последствием происков коварных иностранцев, как не были эти события порождены и единственно природной кровожадностью "свирепых колошей". На тропу войны тлинкитские куаны вывели иные, более глубокие причины.

У русских и англо-американских торговцев была в здешних водах одна цель, один главный источник прибыли - пушнина, мех морских бобров (каланов). Но средства дос-тижения этой цели были различны. Русские сами добывали драгоценные меха, посылая за ними партии подневольных алеутов и основывая в районах промысла постоянные укреп-лённые поселения. Скупка шкур у индейцев играла второстепенную роль. Прямо проти-воположно поступали, в силу специфики своего положения, британские и американские (бостонские) торговцы. Они периодически приходили на своих кораблях к берегам стра-ны тлинкитов, вели активную торговлю, закупали пушнину и уходили, оставив индейцам взамен ткани, оружие, боеприпасы, спиртное. РАК же не могла предложить тлинкитам практически ничего из этих, столь цени-мых ими, товаров. Действующий среди русских запрет на торговлю огнестрельным ору-жием толкал тлинкитов к ещё более тесным связям с бостонцами. Для этой торговли, объём которой постоянно возрастал, индейцам требовалось всё больше и больше мехов. Однако Компания всей своей деятельностью мешала тлинкитам торговать с европейцами. Активный хищнический промысел калана, который вели компанейские партии, был причиной оскудения природных богатств края, лишал индейцев их основного товара в сношениях с англо-американцами. Тлинкитская враждебность к русским, разумеется, охотно подогревалась их англо-американскими конкурентами. Ежегодно около пятнадца-ти иностранных судов вывозили из владений РАК 10-15 тысяч каланов, что равнялось че-тырехлетнему русскому промыслу. Усиление русского присутствия грозило им лишением прибылей.

Не стоит, конечно, и преувеличивать степень дружбы тлинкитов с европейскими купцами, при всей их несомненной нужде друг в друге. Нередким явлением были и напа-дения индейцев на суда морских торговцев. Подобные стычки были явлением обыденным, но в любом случае неприятностей от осёдло живущих русских тлинкиты испытывали го-раздо больше, нежели их причиняли им англичане или американцы, время от времени по-являющиеся из мор-ской дали. Прибыв в страну тлинкитов с Кадьяка и Алеутских островов, русские партовщики не изменили сложившихся у них там за десятилетия привычек и выработавшегося стиля отношений с аборигенами. О промышленных РАК даже К.Т. Хлебников отзывается, как о людях, лишённых "правил чести и доброй нравственности". Под началом их состояли не только кадьякцы, но и чугачи - традиционные враги тлинкитов. Партовщики нередко грабили индейские захоронения, расхищали запасы вяленой рыбы в тлинкитских храни-лищах, иногда дело доходило даже до убийств. Так на Ситке алеутами было убито до де-сятка тлинкитов, вероятно, из влиятельного клана киксади. Лейтенант Г.И. Давыдов пи-сал, что "обхождение русских в Ситке не могло подать колюжам доброго о них мнения, ибо промышленные начали отнимать у них девок и делать им другие оскорбления. Сосед-ственные колюжи укоряли ситкинских в том, что они попущают малому числу русских властвовать над собою, и что наконец сделаются их рабами. Они советовали истребить промышленных и обещали дать нужную для того помощь".

Таким образом, хищнический промысел морского зверя, который развернула Рос-сийско-Американская компания, подрывал основу экономического благосостояния тлин-китов, лишая их главного товара в выгодной торговле с англо-американскими морскими торговцами, чьи подстрекательские действия послужили своеобразным катализатором, ускорившим развязывание назревавшего военного конфликта. Необдуманные и грубые поступки русских промышленных послужили толчком к объединению тлинкитов в борьбе за изгнание РАК со своих территорий. Борьба эта вылилась в открытую войну против рус-ских поселений и промысловых партий, которую тлинкиты вели как в составе обширных союзов, так и силами отдельных куанов и даже кланов. История военных действий на Се-веро-Западном Побережье распадается на ряд этапов, отличающихся собственной внут-ренней логикой и другими своеобразными особенностями.

Катастрофа 1802 года.

На первом этапе оказавшейся затяжной войны против РАК выступает хорошо ор-ганизованный и сплочённый союз нескольких тлинкитских куанов, силы которого дейст-вуют наступательно и эффективно. В этом им немало способствуют такие важные факто-ры, как численный перевес, хорошее вооружение, полное владение инициативой. Уверен-ности тлинкитам придавала и надежда на поддержку со стороны англо-американских мор-ских торговцев. Зимой 1802 г. в Хуцнуву-куане (о.Адмиралти) состоялся великий совет вождей, на котором было принято решение о начале войны против русских. В нём принимали участие акойские тойоны Осип из текуеди и Честныга (Джиснийя) из тлукнахади, ситкинский Скаутлелт со своим племянником Катлианом, тойоны из Кэйка, Кую, Стахина, Таку, а также вожди хайда-кайгани с о. Принца Уэльского Канягит и Кустастенс и представители цимшиан, имевших тесные связи с рядом тлинкитских кланов. Тойоны Канягит и Куста-стенс главенствовали на собрании. На их острове стараниями европейских дезертиров бы-ла уже выстроена крепостца, они были превосходно вооружены и по окончании совеща-ния раздали его участникам "множество пороха, свинца и прочих снарядов, и сколько-то больших пушек".

В это же время в Хуцнуву зимовало американское судно "Глобус" под командова-нием Уильяма Каннингема. В октябре 1801 года оно подверглось нападению индейцев-хайда в маленькой бухте близ Скидегата (о-ва Королевы Шарлотты), когда погибли два матроса и капитан Бернард Мэджи. Каннингем, как старший помощник, принял на себя командование судном и привёл его на зимовку в Хуцнов. И.А. Кусков сообщал, со слов своих индейских информаторов, что именно начальник "зимовавшего на хуцновском жи-ле американского судна" заявлял тлинкитам, что американцы "больше ходить судами к ним не будут, не имея на промен довольного количества бобров, и, сказав прямо, ежели они не истребят Ново-Архангельской нашей под Ситкой крепости и партии, да и сами они колюжские обитатели через то лишаются своих выгод". Это было прямое подстрекатель-ство к нападению. Отсюда логически вытекает, что Каннингем либо участвовал в совете вождей, либо имел к нему достаточно тесное отношение, а слова его имели вес для собравшихся тойо-нов. Также необходимо отметить и то, что в июне 1802 г. "Глобус" окажется среди тех трёх иностранных судов, которые войдут в Ситкинский залив вскоре после гибели рус-ской крепости и, более того, он будет занимать среди них главенствующее положение: именно на его борту будет заседать "военный совет" трёх капитанов для обсуждения сло-жившейся ситуации. Из всех трёх кораблей только "Глобус" никогда впредь не посещал селений РАК ни на Ситке, ни на Кадьяке. Учитывая все эти обстоятельства, можно сде-лать вывод, что именно на Уильяме Каннингеме лежит та доля ответственности за гибель Михайловской крепости, которую обычно возлагают на англичанина Генри Барбера.

На совете был разработан план военных действий. Было намечено с наступлением весны собрать воинов в Хуцнуву и, выждав ухода с Ситки промысловой партии, напасть на крепость. Партию же намечалось подстеречь в Погибшем проливе "или в каком удоб-ном месте облавить со всех сторон, разбить и потопить, а когда познают каким случаем об истреблении крепости... заманить в Ледяной пролив". Партией должны были заняться воины Кэйка-Кую, ненавидевшие партовщиков за убийство своего вождя и его семьи. Акойцы Осип и Джиснийя получили задание разгромить Якутат, для чего их особо одари-ли "порохом и снарядами". Военные действия начались в мае 1802 г. с нападения в устье р.Алсек на Якутат-скую промысловую партию И.А. Кускова. Партия насчитывала 900 туземных охотников и более десятка русских промышленных. Нападением руководили акойские тойоны Павел Родионов и Джиснийя (Честныга). 19 мая партия Кускова достигла "дальнего акойского жила" в устье реки Алцех (Алсек). Индейское селение выглядело необычайно многолюдным и оживлённым. Опыт-ный глаз Кускова быстро обнаружил здесь не только самих акойцев, но и чужаков из дру-гих куанов. Немало было здесь славящихся своей воинственностью кагвантанов. Русские всегда с подозрением относились к подобного рода сборищам и Кускова не могло не встревожить зрелище всех этих "съехавшихся из Ледяного пролива какнауцкого, каука-танского и с Якобиева острова разных жил и каких-то какантанов, по разным местам оби-тающих... как и самих акойских немалочисленно". Индейцы явно дожидались прихода партии. Промышленных встретили холодно, с откровенной враждебностью. Ненастная погода вынудила партию задержаться на этом месте. Собравшиеся в Акое тлинкитские вожди воспользовались задержкой партии, явились в палатку к Ивану Александровичу и стали "с грубыми и дерзкими выражениями" высказывать ему своё не-довольство поступками промышленных. Они утверждали, что тлинкиты ежегодно терпят всяческие обиды, что партовщики грабят захоронения, совершают насилия и убийства, истребляют морского зверя, отчего индейцы "ощущают великие недостатки в одежде и прочих нужных для них вещах, что они получают на вымен от европейцев". Кусков пы-тался оправдаться, успокаивал разгневанных вождей подарками и табаком, искусно скры-вая свои досаду и огорчение, чтобы не "потерять лицо" перед колошами. Но тойоны упорно не желали идти на примирение. Вслед за этим начались стычки между индейцами и партовщиками. Тлинкиты уг-нали несколько байдарок, убили мальчика-чугача, а промышленные в ответ захватили в заложники двух знатных индейцев. Это вынудило тлинкитов пойти на переговоры. Они обещали вернуть захваченное имущество и Кусков освободил пленников. Но утром 23 мая он напрасно ожидал возвращения угнанных байдарок. Вместо того к лагерю подступила толпа враждебно настроенных индейцев, вооружённых "обыкновенными ружьями, муш-катантами и копьями на длинных ратовьях". Навстречу им выслали толмачей Нечаева и Курбатова, которые должны были потребовать соблюдения условий вчерашнего соглаше-ния. Но предводители тлинкитов их речи "с презрением слушали и отвечали с большою дерзостью". Они вновь повторили толмачам всё то, что уже слышал от них в своей палат-ке Кусков. Видя, к чему идёт дело, промышленные поспешили изготовиться к бою. Имеющие огнестрельное оружие стали в середину, а на флангах разместили чугачей с копьями. Затем тлинкитам передали, что промышленные желают "продолжать и утвер-ждать мирные и дружественные положения, а в противном случае защищаться... готовы". Толмачи едва успели добежать до рядов своих товарищей, как вослед им уже полетели пули.

Тлинкиты храбро атаковали партию, открыв сильнейший ружейный огонь, а с од-ного крыла даже бросились врукопашную, действуя своими длинными копьями. Однако тут их ждал достойный отпор. Отбитые с уроном, индейцы бежали - отчасти притворно, надеясь завлечь своих врагов в засаду у холма, "где и главная их артиллерия была сокры-та". В какоё-то мере им это удалось: увлёкшиеся преследованием партовщики действи-тельно попали под ураганный огонь "из множества ружей и мушкатантов", в беспорядке бежав обратно в лагерь. При этом они потеряли убитыми одного кадьякца, а ранеными - четырёх человек. Тлинкиты же потеряли в схватке 10 храбрейших воинов, среди которых был по крайней мере один вождь - "тойон каукатанского жила"; немало среди них было и раненых. Партия И.А. Кускова оказалась в весьма затруднительном положении. С одной стороны к стоянке подступал густой лес, а с другой - крутые холмы. Индейцы могли расстреливать промышленных в упор, сами оставаясь невидимыми и недосягаемыми для ответных залпов. К тому же во всей партии оставалось не более 250 патронов, а у непри-ятеля боеприпасы имелись в изобилии. Поэтому Кусков решил на оставшихся байдарках переехать на другую сторону залива и укрепиться там на более пригодном к обороне мес-те. Пока одни готовились к отъезду и грузили байдарки, другие, "стоя в линии", с оружием в руках прикрывали их на случай внезапного повторного нападения. Вдруг страх перед свирепыми колошами, издавна владевший чугачами и кадьякцами, перерос в откры-тую панику, охватившую большую часть партии. Вначале кадьякцы катмайской артели, а затем и прочие туземные партовщики стали покидать свои места в линии, бросать стрелки и, оставляя компанейское имущество на произвол судьбы, садиться в байдарки и поспеш-но отплывать прочь, несмотря на все просьбы и угрозы русских. Видя такое замешатель-ство, индейцы изготовились к новой атаке. Пришлось и русским, бросив палатку и иное компанейское добро, как можно скорее последовать за своими нестойкими союзниками. Вокруг уже свистели тлинкитские пули и уже "прострелены были на многих платья, шля-пы и байдарки". Одна байдарка в спешке опрокинулась, но залив партия пересекла без по-терь. Достигнув противоположного берега, промышленные наскоро укрепились за пова-ленными деревьями и земляной насыпью. Тлинкиты преследовали их по пятам и, пользу-ясь отливом, с ходу атаковали новый лагерь партовщиков. Но тут-то и проявились все преимущества новой позиции Кускова: обстреливая партовщиков, индейцы вынуждены были поднимать ружья почти вертикально и пули их свистели поверх голов осаждённых, практически не причиняя им вреда. Перестрелка оказалась неудачной для тлинкитов и они вскоре отступили. Ненастная погода задержала партию на новом месте до самого конца месяца. Но уже 25 мая тлинкиты, видя полную неудачу своих воинственных планов, пошли на пере-говоры и заключили перемирие, даже выдав Кускову заложников. После этого партия уш-ла в Якутат, оставила там больных и раненых, и через три недели вновь выступила на промысел. Между тем, 16 июня 1802 г., выждав ухода на промысел Ситхинской партии Ивана Урбанова, союзные тлинкитские силы численностью до 1500 воинов атаковали и уничто-жили крепость Св. Архистратига Михаила. Там в те дни никто не ожидал беды. После то-го, как из поселения ушла промысловая партия Ивана Урбанова (около 190 алеутов), на Ситке осталось 26 русских, четверо или шестеро "англичан" (американских матросов на службе РАК), 20-30 кадьякцев и до 50 женщин и детей. Небольшая артель под началом Алексея Евглевского и Алексея Батурина 10 июня отправилась на охоту к "дальнему Си-учьему камню". Прочие обитатели поселения продолжали беспечно заниматься своими повседневными делами.

Индейцы атаковали одновременно с двух сторон - из леса и со стороны залива, приьыв на боевых каноэ. Воины в расписных лосиных плащах, дощатых деревянных ла-тах, резных шлемах и устрашающих масках издавали "страшный рёв и шум в подражании тех зверей, коих личины на себе имели, с одной целию, чтобы вселить более страха и ужа-са". Поселенцы заперлись в казарме, а тлинкиты обступили её кругом и "вдруг отбив у окон ставни начали беспрестанно из ружей в окна стрелять... и сенные двери в скором времени вышибли и у казармы на двери прорубя небольшую дыру в кою также из ружей стреляли". Но, хотя русские "ис казармы сколко могли... и отстреливались, но против то-лико множества вооружённого народа отстреляться не могли, вскоре у казармы и дверь вышибли в самое то время Тумакаев ис пушки во двери выстрелил, хотя тогда уже и был ранен". Несколько индейцев рухнуло замертво, прочие отшатнулись, но закрепить этот небольшой успех осаждённым было нечем: орудийные заряды хранились на втором этаже, а внешняя лестница, по которой только и можно было попасть туда, была уже занята столпившимися на ней колошами. Тем временем индейцы подожгли кровлю здания и вскоре пламя охватило весь блокгауз. "Когда чрезвычайно усилился огонь тогда руские бросались сверху на землю... коих колоши подхватывали на копья и кололи, - вспомина-ет попавшая в индейский плен алеутка Екатерина Лебедева, - видно толко было, что всех на улице кололи, строение жгли, имущество компанейское и промысел бобровый, как и нас ... делили по себе".

Артель Батурина была перехвачена 17 июня на обратном пути в крепость. Уже достигнув Гаванского мыса, промышленные заметили какого-то человека, махавшего им с берега руками. Это оказался один из кадьякцев, "Килюдинского жила обитатель", отстав-ший по болезни от партии Урбанова и чудом избежавший гибели при захвате крепости тлинкитами. Едва он успел в двух словах сообщить им о "вчерашнем нещастии", как сза-ди, из-за гряды мелких островков вылетела стая боевых тлинкитских батов. Поднялась суматоха. Василий Кочесов пересел в байдару под парусом и, выбрасывая по пути груз для облегчения лодки, пересёк Гаванскую бухту. Индейцы преследовали беглецов, осыпая их пулями. Наконец байдара ткнулась носом в берег у подножия крутого утёса и все, си-девшие в ней, бросились бежать, настигаемые тлинкитами, которые "безпрестанно по ним стреляли из ружей". Приложив отчаянные усилия, Батурин и с ним пятеро алеутов сумели взобраться по почти отвесному склону на вершину утёса и там рассыпались по лесу. Прочие, во главе с Кочесовым, прижатые к скале, яростно отстреливались. Схватка была неравной и вскоре в живых осталось лишь двое - израненные Василий Кочесов и Алексей Евглевский. Оба они были взяты в плен, но скоро позавидовали своим погибшим товарищам: торжествую-щие победители предали их пыткам и замучили до смерти. Уцелевшие поселенцы, скрывшиеся в лесу или уведённые в плен, были спасены совместными усилиями английского капитана Генри Барбера и американских капитанов Уильяма Каннингема и Джона Эббетса, корабли которых вошли в Ситкинский залив вскоре после резни. Первым здесь появился 24 июня бриг Генри Барбера "Единорог". Британцы спасли нескольких уцелевших поселенцев и захоронили тела погибших. Спустя три дня к судну приблизилось каноэ, в котором находились предводители ситкинских тлинкитов, Скаутлелт и Катлиан. Они предложили капитану выдать им русских, обещая заплатить за это мехами. Русские в свою очередь просили его захватить обоих вождей. В итоге Барбер "приказал задержать [индейцев] заковав тайона и племянника в ножны и ручны железа притом с таковым приказанием ежели не велит тайон представить сколко есть всех захваченных ... людей ... то не будет отпущен почему тот тайон и приказал ос-тавшим в байдарах команде своей чтоб привести [пленных] и после тово начали приво-зить наших служащих девок и бабры, но не вдруг, а по одной толко, напоследок началь-ник [Барбер] сказал тайону ежели всех сколко есть захваченных не привезёшь или тебя повешу (в страх коему уже и петля была приготовлена) либо увезу непременно на Кадь-як".

В тот же день, 27 июня, в Ситкинскую бухту вошло ещё два судна - оба под фла-гом Соединённых Штатов. Судном "Тревога" командовал Джон Эббетс, знакомый рус-ским по прежним своим посещениям Михайловской крепости. Другим судном был "Гло-бус" Уильяма Каннингема. Неизвестно, каковы были первоначальные планы Каннингема, но он вступил в соглашение с другими капитанами и принял деятельное участие в разра-ботке плана совместных действий. С кораблей был открыт огонь по индейским каноэ, на-ходившихся там вождей захватили в плен и взамен их освобождения потребовали вернуть русских пленников и компанейской имущество. После того, как один из заложников был повешен, тлинкиты согласились на эти условия. В конечном итоге на судне Барбера, куда передавали всех пленников, скопилось 3 русских, 5 кадьякцев, 18 женщин-алеуток и 6 детей. Освобождённые пленники требовали от капитана увезти вождей-заложников на Кадьяк, но Барбер сдержал условия соглашения и освободил тлинкитов. После этого он взял курс на Кадьяк, где потребовал от правления колоний вознаграждения за спасение людей. Тем временем в ночь на 20 июня воины куана Кэйк-Кую уничтожают Ситхинскую партию Ивана Урбанова. Затаившись в засадах, тлинкиты ничем не выдавали своего при-сутствия и, как писал К.Т. Хлебников, "начальники партии не примечали ни неприятно-стей, ни повода к неудовольствиям... Но сия тишина и молчание были предвестниками жестокой грозы. Колоши, приготовленные, уже преследовали партию и, наблюдая движе-ния оной, выжидали удобнейшего места и большей беспечности от утомлённых трудными переездами алеут. Едва сии последние предались сладкому сну, как колоши во многолюд-стве, но без шуму, вышед из густого лесу, и во мраке ночи подойдя на близкое расстояние, быстро осмотрели стан, и потом с криком бросились на сонных; не дали им времени по-думать о защите, и почти на повал истребили их пулями и кинжалами. Весьма немногие избегли поражения бегством и скрылись в лесу; а все прочие остались жертвами на месте отдыха.

Начальник партии, Урбанов, был схвачен и взят под стражу; но с помощию алеута, также схваченного, успел вырваться, убежать и скрыться в лесу. Совершив убийство, ко-лоши выбрали из байдарок все бобровые шкуры, собрали всё имущество алеут и перено-сили оные на баты, которые приехали туда на призывный крик из окрестностей, потом из-резали и переломали все байдарки. Они не имели сопротивления и ни один из них не ли-шился жизни; но, обогатясь добычею, разъехались с радостными криками по жильям. Ур-банов, соединясь в лесу с 7 алеутами, на другую ночь с осторожностию подошли на место поражения и, оплакав горькую свою участь, отыскали две байдарки, менее других повре-ждённые, исправили оные наскоро, и пустились к Ситхе в продолжение ночей, а днём скрывались в дремучих лесах. На месте селения... они нашли дымящиеся остатки строения и, не останавливаясь продолжали свой путь с возможной осторожностию до Якутата, куда и достигли 3 августа [21 июля по старому стилю]". При разгроме партии погибло около 168 человек. В то же время акойцы "во много-людстве" прибывают в окрестности Якутатской крепости и лишь внезапное возвращение партии И.А. Кускова спасает её от разгрома. Разведчики, высланные Кусковым на Ситку, известили его о гибели Михайловской крепости. Опасаясь, что та же участь постигла и Якутат, он приблизился к берегу ночью, соблюдая все меры предосторожности. Лишь убедившись воочию, что поселение невре-димо, партовщики решились высадиться на сушу. Видя увеличение сил противника, тлин-киты разъехались по своим селениям. Но и это не могло успокоить напуганных поселен-цев. Страшные известия, привезённые Кусковым, вызвали в Якутате настоящую панику. Поселенцам мерещилось кровавое нашествие свирепых колошей из Ледяного пролива и даже вполне лояльный тойон Фёдор "казался сомнительным". Посельщики требовали, чтобы их немедленно вывезли и, "выходя из повиновения, готовили для следования лод-ку", намереваясь самовольно бежать, бросив большую часть компанейского имущества и даже "тяжёлую артиллерию". В конце концов, Кусков сам решил остаться в Якутате со всей своей партией.

В целом летом 1802 г. Компания потеряла убитыми 203 человека (не считая плен-ных), но цифра эта должна быть увеличена ещё где-то на два-три десятка человек за счёт оставшихся безвестными туземных партовщиков. Это был тяжелейший удар для Русской Америки, где в те годы вообще насчитывалось лишь около 350-450 человек русских. РАК на несколько лет не только потеряла контроль над богатейшими промысловыми угодьями, но попросту лишилась доступа к ним, как лишилась и важного опорного пункта. Продви-жение русской колонизации в Америке резко затормозилось, а русский престиж в глазах аборигенов был сильно подорван. На некоторое время Якутат вновь превратился в передовой форпост русской коло-низации в стране тлинкитов. Но угроза его безопасности сохранялась. Сознавая всю серь-ёзность положения, А.А.Баранов возлагал все надежды на И.А. Кускова, которому в своём письме от 21 апреля 1803 года дал подробные инструкции, как вести себя в случае воен-ной угрозы. Эти инструкции весьма любопытны, поскольку очень хорошо раскрывают как особенности ведения войны в колониях, так уровень военных познаний и тактические способности самого Баранова. Он писал, что если в Якутате станет известно, что "далние народы от коих было на вас в минувшем лете нападение не отстают от прежней зломысленности", то Кускову сле-дует разведать "где они собрались во многочисленности... или занимают приметные и тесные для проезда партии дифилейные места"; после этого ему предписывалось "зделать атаку со всеми рускими и партовщиками". Во время похода советовалось всех встречных туземцев "перехватывать брать под стражу и расспрашивать", а в бою - выстроиться ше-ренгами и "пальбу из ружей производить плутонгами и взводами попеременно". Особое внимание обращалось на захват боевых каноэ противника - они, по мнению Александра Андреевича, "и нам для будущих разъездов будут нужны". Для этой цели рекомендова-лось произвести фальшивую атаку для отвлечения сил и внимания врага, а самим "в тот час скорым шагом ударить на то [место], где их отабарены байдары". Указывал Баранов и ещё на одну трудность, неизбежную в подобного рода войне, - необходимость бдитель-ного контроля над собственным ополчением. Кусков должен был следить, чтобы партов-щики в ходе сражения не рассыпались для грабежа и не "производили гнусное тиранство над пленными, ранеными или убитыми", чтобы тем самым они не "разстроили корпус со-единенных сил". Применять на практике данные рекомендации И.А. Кускову не пришлось. Индей-цы не решились возобновить военные действия и в результате у РАК появилась время для передышки и сбора сил.

Битва за Ситку.

Оправиться от последствий пережитой катастрофы Компания смогла лишь к 1804 г., когда в колонии прибыл шлюп "Нева" под командованием Ю.Ф. Лисянского. В мае 1804 г., собрав мощное ополчение, А.А. Баранов выступил из Якутата в поход на Ситку. Силы его насчитывали в своём составе 120 русских промышленных и около 900 "жителей кадьякских, аляскинских, кенайских и чугатских", под предводительством 38 тойонов. Сюда вошли практически все северные враги тлинкитов. Их предводители были постав-лены под строгий контроль со стороны РАК. Общее руководство туземным ополчением осуществляли И.А. Кусков и Т.С. Демьяненков. Вопреки обычной практике, в Якутате ту-земным союзникам было даже выдано "множество ружей". Экспедицию сопровождало четыре компанейских судна: "Екатерина", "Александр Невский", "Ермак" и "Ростислав". К Ситке А.А.Баранов двигался кружным путём. Вначале он хотел обезопасить свой тыл перед решающей схваткой, а заодно устрашить союзные "бунтовщикам" тлинкитские куаны. Флотилия вошла в сердце страны тлинкитов и практически беспрепятственно дви-нулась по Проливам на юг. К.Т. Хлебников позднее писал: "на пути до Бобровой бухты прошли колошенские селения: Какнаут, Коуконтан, Акку, Таку, Цултана, Стахин, Кек и Кую ... Жители в селении, завидя русских, везде разбегались от страха, но сии селения проходили мимо, исключая двух последних, жителями коих была истреблена партия Ур-банова, и потому в наказание за то [были] сожжены все их строения" "Нева" вошла в Ситкинский залив 19 августа 1804 г., встретившись тут с компа-нейскими судами "Екатерина" и "Александр Невский". В течение 19 - 24 сентября сюда подтянулись основные силы ополчения А.А. Баранова. В последующие дни произошёл ряд небольших стычек. Уже 24 сентября тлинкиты внезапно атаковали группу байдарок и, отбив одну из них, застрелили двоих эскимосов. Убитым, на глазах державшихся в отда-лении партовщиков, отрезали головы - "и тем навели прочим страх". Едва весть об этом достигла становища, как "вооружённые промышленники тотчас бросились на помощь, - пишет Ю.Ф. Лисянский, - а я со своей стороны послал десятивёсельный катер и ялик под командой лейтенанта Арбузова, так что в полчаса устье гавани покрылось гребными су-дами". Однако индейцы исчезли сразу после того, как нанесли удар - погоня дошла до самого места бывшей Михайловской крепости и вернулась ни с чем.

29 сентября моряками "Невы" была замечена большая лодка. Это, как позднее вы-яснилось, возвращался из союзного Хуцнова новый верховный вождь киксади Катлиан. Он взял на себя организацию сопротивления и теперь вёз своим воинам немалый запас пороха для предстоящей битвы. Ещё не подозревая этого, Ю.Ф. Лисянский распорядился послать вдогонку колошенскому бату баркас с "Невы". Заметив погоню, Катлиан сошёл на берег и лесом добрался до своей крепости, а каноэ повело за собой русский баркас. Матросы под командованием лейтенанта П.П. Арбузова стреляли вслед ему из ружей и фальконета, но индейцы продолжали дружно грести, успевая при этом ещё и отстрели-ваться от наседавших преследователей. Но вот залп из фальконета угодил в мешки с по-рохом и тлинкитская байдара взлетела на воздух (согласно индейскому преданию, искру, воспламенившую порох, высекли сами гребцы). Матросы выловили из воды шестерых индейцев. Все они были тяжко изранены. "Удивительно, каким образом могли они столь долго обороняться и в то же самое время заниматься греблей, - записывает в бортовом журнале Лисянский, - У некоторых пленных было по пяти ран в ляжках от ружейных пуль". Двое из пленников вскоре умер-ли, а прочих вывезли на Кадьяк. Баранов распорядился "разослать их по дальним артелям и употреблять в работы на равне с работниками из алеут, и в случае озорничества штра-фовать; однакож обувать и одевать". Фактически эти воины превратились в каюров Ком-пании. Взрыв каноэ поразил воображение ситкинских киксади - уже в ХХ в. этнографа-ми была записана поминальная песня, в которой родители оплакивали погибшего при этом сына. Индейцы лишились крупной партии боеприпасов и вечером того же дня к Баранову снова вышел парламентёр. Переговоры продолжались и на другой день, но ни к чему не привели.

Наконец, Лисянский и Баранов подступили к главному оплоту ситкинских тлинки-тов - Крепости Молодого Деревца (Шисги-Нуву). Обороной её руководил военный вождь клана киксади Катлиан. Воины каждого из шести домов ситка-киксади - Дома Мыса, Дома Глины, Сильного Дома, Дома Сельди, Дома Стали и Дома Внутри Крепости - были организованы в отдельные боевые отряды, каждый во главе с вождём своего до-мохозяйства. Важную роль в поддержании боевого духа индейцев играл шаман Стунуку. Крепость Шисги-Нуву представляла собой типичный образец тогдашнего форти-фикационного искусства тлинкитов: неправильный четырёхугольник, "большая сторона которого простиралась к морю на 35 сажен (65 м). Она состояла из толстых брёвен напо-добие палисада, внизу были положены мачтовые деревья внутри в два, а снаружи в три ряда, между которыми стояли толстые брёвна длиною около 10 футов (3 м), наклонённые во внешнюю сторону. Вверху они связывались другими также толстыми брёвнами, а вни-зу поддерживались подпорками. К морю выходили одни ворота и две амбразуры, а к лесу - двое ворот. Среди этой обширной ограды [находилось]... четырнадцать барабор весьма тесно построенных". Так описывал крепость Ю.Ф. Лисянский. А.А.Баранов также отме-чал, что крепость Катлиана была выстроена из "претолстого в два и более обхвата сукова-того леса; а шалаши их были в некоторой углублённой лощине; почему и по отдалённому расстоянию, ядра и картечи наши не причиняли никакого вреда неприятелю". Кроме того, в индейских бараборах были "вырыты во всякой [из них] ямы, так што колоши свободно укрываться могли от ядр и пуль, а тем куражась нимало не думали о примирении". После серии бесплодных переговоров, 1 октября 1804 г. русскими был предпринят штурм индейской крепости. Индейцы беспрерывно вели огонь из ружей и фальконетов, но не могли сдержать напора атакующих. Пули летели густо, но, как показывает характер ра-нений моряков, не прицельно. Меткости много вредили и горячка боя, и сгущавшиеся су-мерки. Штурмующие уже собирались поджигать частокол и выламывать ворота, однако тут в ходе битвы произошёл перелом. Кадьякцы и алеуты, а за ними и русские промыш-ленные не выдержали жаркого огня и обратились в бегство. Тлинкиты, видя свой успех, усилили стрельбу и произвели вылазку. Видя такой поворот событий, Лисянский, при-крывая отступление, открыл огонь из судовых орудий. Только это и вынудило тлинкитов оставить преследование и вернуться под защиту стен крепости. Приступ был сорван. Надолго в памяти индейцев остался подвиг, совершённый в этом бою самим Кат-лианом. Как описывается в преданиях, облачившись в боевую Шапку Ворона и воору-жившись кузнечным молотом, поскольку для задуманного им дела он был более пригоден, чем ружьё или кинжал, вождь киксади вошёл в реку по самую голову, так что над водой виднелся лишь шлем в виде вороньей головы с огромным клювом, и, шагая по дну неглу-бокой Колошенки, двинулся к её устью. Там он внезапно обрушился на врага сзади. Воз-можно, именно этот манёвр индейского вождя и породил панику среди ополченцев РАК. В сумерках они могли принять появившихся за их спинами воинов за крупные силы не-приятеля.

"Шаман киксади предвидел этот фронтальный штурм и посоветовал Катлиану, чтобы воины киксади не стреляли до тех пор, пока алеутские охотники не окажутся прямо под стенами, - говорится в тлинкитском предании, записанном сказителем и собирате-лем легенд Хербом Хоупом. - Воины киксади показали крепкую военную дисциплину, сдерживаясь и не стреляя, как им и было сказано, пока алеутские охотники не достигли стен. Затем они открыли огонь залп за залпом поверх голов алеутов в ряды русских, кото-рые как раз вошли в пределы досягаемости. Алеуты сломали ряды и стали отступать на запад, где на берегу их ждали байдарки. Их преследовали молодые воины, ринувшиеся из-за форта в самую гущу бегущих. День был тихий и поле боя скоро заволокло густым по-кровом порохового дыма, так что противникам было трудно различать друг друга. Среди дыма Катлиан и несколько воинов выпрыгнули из Каасдахеен и атаковали русских с тыла. Битва выплеснулась на берег. Воины киксади ринулись из Шис'ги Нуву и преследовали отходящих русских. Киксади видели, как Баранов пал в битве. Они видели, как его выне-сли с поля боя. Как только русские достигли кромки воды, пушка с "Невы" открыла огонь, прикрывая отступление последних русских. Русские были вынуждены бросить на берегу свою маленькую пушечку, покидая поле боя". В сражении погибло 3 матросов, 3 русских промышленных и 4 кадьякцев; среди раненых насчитывалось 9 русских промышленных, 6 кадьякцев и 12 человек из экипажа "Невы". Ранен в руку был и сам А.А. Баранов. Потери со стороны индейцев остались не-известны. На следующее утро тлинкиты, воодушевлённые вчерашним успехом, сами приня-лись обстреливать русские суда из своих пушек, не нанеся им, впрочем, никакого вреда. Лисянский, которому раненый Баранов передал командование экспедицией, ответил на эту дерзость залпами артиллерии "Невы". Бомбардировка произвела на индейцев доста-точно сильное впечатление и они вновь заявили о своём желании заключить мир и даже прислали одного аманата. Нехватка боеприпасов и бомбардировка, производимая корабельной артиллерией "Невы", вынудила Катлиана пойти на переговоры. Первоначально он тянул время, наде-ясь на подход подкреплений, однако никто из союзников не явился на помощь ситкинцам. Тлинкиты начали присылать аманатов и освобождать удерживаемых с 1802 г. пленных кадьякцев. В ночь на 7 октября, опасаясь репрессий со стороны русских, тлинкиты тайно покинули крепость, уйдя через лес и горы на другой берег острова. Их потери с трудом поддаются сколько-нибудь точной оценке. К.Т. Хлебников сообщает, что подле оставлен-ной тлинкитами крепости было найдено до 30 мёртвых тел. Это отчасти согласуется и с устной индейской традицией. По словам тлинкитского сказителя Херба Хоупа только Дом Мыса, из которого он сам был родом, потерял в боях 1804 года около 20 воинов. Крепость была отдана на разграбление алеутам, а затем сожжена. На месте индейского селения был основан Ново-Архангельск - будущая столица Русской Америки.

Отступив, Катлиан продолжал сопротивление. Его воины нападали на отдельные группы алеутских партовщиков. К весне 1805 г. ситкинцы уже выстроили себе новую кре-пость в проливе Чатам на о. Чичагова. Она была названа Чаатлк'а Нуву - Крепость Ма-ленького Палтуса. Крепость была обнесена валом и частоколом, а единственный подход к ней посуху прикрывала засека из огромных древесных стволов. Русский толмач, вернув-шийся из разведывательной поездки, сообщал, что тойоны русским не доверяют, а "ново-построенная ситкинская крепость походит на старую, но гораздо хуже укреплена. Она стоит в мелкой губе и перед ней по направлению к морю находится большой камень". Катлиан явно учёл опыт осенних боёв и постарался по возможности обезопасить себя от грозных пушек "Невы". Однако летом 1805 г. он соглашается вступить в переговоры и прекратить актив-ную вооружённую борьбу. Одной из основных причин, толкнувших его к этому, следует считать отсутствие действенной поддержки со стороны других членов союза куанов. Катлиан прибыл в Ново-Архангельск после полудня 28 июля 1805 г. в сопровожде-нии 11 воинов. Прежде, чем пристать к берегу, он прислал Баранову одеяло из чернобу-рых лисиц, прося принять его с неменьшей честью, чем его брата. Вытащив каноэ на бе-рег, воины вынесли оттуда вождя на руках. Несмотря на прохладный приём - и кадьякцы и русские видели в нём главного виновника резни - он пробыл в Ново-Архангельске до 2 августа, ведя переговоры с Лисянским и Барановым. "Сперва разговор наш касался до оскорбления, семейством его нам причинённого, а потом начали толковать мы о мире, - описывает эту встречу Ю.Ф. Лисянский. - Кот-леан признал себя виновным во всём и впредь обещался загладить проступок свой верно-стью и дружеством. После сего г.Баранов отдарил его табаком и синим капотом с горно-стаями... На Котлеане была синего сукна куяка (род сарафана), сверху коего надет англий-ский фризовый капот, на голове имел он шапку из чёрных лис с хвостом наверху. Он рос-ту среднего, лицом весьма приятен, имеет чёрную небольшую бороду и усы. Его почита-ют самым искусным стрелком, он всегда держит при себе до двадцати хороших ружей..." Таким образом, поход ополчения под началом А.А. Баранова и вмешательство в ход событий судна "Нева" под командованием Ю.Ф. Лисянского привели к распаду союза и переходу инициативы в руки РАК. Следствием этого становится "замирение" большин-ства враждебных куанов, основание Ново-Архангельска и упрочение русского присутст-вия на Ситке.

Якутат и Ново-Архангельск.

Второй этап борьбы (1804-1807) характеризуется неустойчивым равновесием сил, когда противники ведут скорее "войну нервов", чем активные боевые действия. Попытки же восстановить союз между куанами приводят лишь к их кратковременному оживлению и безрезультатным блокадам Ново-Архангельска (1806-1807). Наиболее громким событи-ем этого периода является захват русского поселения в Якутате 20 августа 1805 г. Это со-бытие было вызвано местными причинами и никак не было связано с какими-либо обще-тлинкитскими планами сопротивления, однако вызванное им потрясение было сравнимо с катастрофой 1802 года. Вскоре после возвращения с промысла большая часть партии во главе с Т.С. Демь-яненковым была отправлена обратно на Кадьяк. От встреченных по пути индейцев пар-товщикам стало известно, что Якутатская крепость захвачена тлинкитами. Не вполне ещё поверив этому сообщению, Демьяненков "решился плыть только по ночам или в пасмур-ную погоду, а днём оставаться на месте". Тем временем волнение на море усиливалось. Прибыв к разорённому селению глубокой ночью, измученные партовщики, "к вящшей горести своей, уверились в справедливости полученных слухов". Страх перед нападением тлинкитов был так велик, что кадьякцы не смели даже пристать к берегу. Но смертельной опасностью грозило им и бурное море, поскольку "обезсиленные продолжительною греб-лею, многие пришли в совершенное изнеможение". Демьяненков собрал все байдарки и на общем совещании большая часть партии решилась вместе со своим начальником про-должить плавание и добраться до ближайшего относительно безопасного от нападения тлинкитов места - острова Каяк, до которого было ещё более двухсот миль. Гребцы тридцати байдарок, однако, не нашли в себе сил на такой переход. Они заявили, что "решаются плыть к берегу и отдаться в плен и рабство или на мучения и смерть колошам; и как ни горестна им сия разлука, но продолжать плавания [они] не в си-лах". Но по иронии судьбы уцелели именно они - те, кого все считали обречёнными на гибель. Прочие же, около двухсот пятидесяти человек, погибли в разыгравшейся ночной буре и их чудом спасшиеся товарищи, "плывя далее, находили по берегам выкинутыя байдарки и обезображенные трупы несчастных своих родственников и братьев". Партов-щики из этих тридцати байдарок и стали одними из тех, кто доставил в Константиновскую крепость на Нучек страшную весть о судьбе Якутата.

В 1805 г. в Якутатской крепости, согласно наиболее достоверным сведениям, про-живало, не считая детей и некоторых женщин, около 60 человек: 28 русских и 35 тузем-ных работников-каюров (из них 15 женщин). Кроме того, частыми гостями русского засе-ления были и обитавшие неподалёку индейцы, принадлежавшие к небольшому клану тлинкитизированных эяков (угалахмютов) - тлахаик-текуеди или тлухеди. Судя по со-хранившимся якутатским преданиям, они нередко привлекались русскими к различным подсобным хозяйственным работам. Вождём этой группы был Танух (Зуб Морского Льва), человек "проворный, находчивый, знающий", пользовавшийся дружеским довери-ем со стороны начальника поселения. Также, как на Ситке и Алеутских островах, русские, взяв аманатов и ощущая себя хозяевами положения, слишком часто позволяли себе гру-бость и насилие в отношениях с аборигенами. Компания так и не уплатила индейцам за землю, уступленную под поселение, хотя Баранов и обещал это сделать. Скучающие по-селенцы силой захватывали местных женщин, а натешившись, отсылали их обратно к мужьям. Работники из числа индейцев не получали никакого вознаграждения за свой труд, низводясь тем самым до положения каюров. Наибольшее возмущение вызывал у ин-дейцев рыбный запор, сооружённый русскими на реке Т'авал. Он мешал рыбе проходить на нерест в озёра, расположенные выше по течению. Это создавало для тлинкитов угрозу голода. Кроме того, запор перекрыл реку и для прохода индейских каноэ. Всё это и по-служило причиной последовавшей трагедии. План Тануха строился на том, что он сам и его люди имели свободный доступ в крепость и визиты их не вызывали подозрений у русских. Для осуществления замысла Та-нуха воины тлухеди выбрали день 20 августа 1805 г., когда большинство обитателей кре-пости отправлялись на рыбную ловлю. Согласно заранее разработанному плану, Танух проник в крепость, убил русского начальника и подал сигнал своим людям, один из кото-рых к тому времени уже убил сторожа у ворот. После этого "каждый индеец убил своего человека" - так лаконично описывает легенда последовавшую резню. Покончив с теми, кто в этот день оставался в селении, индейцы подстерегли возвращавшихся рыболовов и перерезали их. Уцелело лишь несколько человек, включая семью Степана Ларионова, на-чальника поселения (он был женат на индеанке), которые оказались в плену. Дальнейшие события реконструируются на основании рассказа первого историка Русской Америки К.Т. Хлебникова и на данных индейских и эскимосских преданий.

Лёгкая победа над русскими, одержанная индейцами практически без потерь, во-одушевила якутатцев. К победоносным тлахаик-текуеди присоединяются воины из других кланов. Они решают совместно выступить против русских поселений в Чугацком и даже Кенайском заливах. В поход вышло восемь боевых каноэ, в которых разместилось около двухсот воинов. Чтобы не возбуждать преждевременных подозрений, шесть каноэ остави-ли в устье Медной реки ожидать сигнала к атаке. План нападающих повторял в точности, только с большим размахом, схему захвата Якутатской крепости, что лишний раз под-тверждает причастность к его составлению самого Тануха: вождь, пользуясь общеизвест-ными дружественными связями среди русских, проникает внутрь редута, убивает его на-чальника и подаёт сигнал воинам, которые и довершают начатое. Два каноэ с семьюдеся-тью воинами во главе со своим предводителем, прибыли на Нучек. Индейцев беспрепят-ственно пропустили в крепость. Вождь встретился с её начальником и "объявил, что при-шёл торговать с чугачами, как и прежде неоднократно случалось". Начальник, Иван Ре-пин, "не подозревая его ни сколько, принял радушно и позволил заниматься плясками вместе с чугачами". Всё шло по плану и даже старые враги тлинкитов, эскимосы-чугачи, "были рады видеть их, потому что ожидали плясок". Однако, из основного лагеря якутат-ских воинов сумел бежать невольник-чугач, который, добравшись до Нучека, раскрыл Ре-пину замысел коварных гостей. Начальник тотчас принял меры. Союзные чугачи пригла-сили индейцев к себе на праздник в посёлок Таухтуюк на Хоукинс-Айленд. Якутатцы со-гласились, - возможно, чтобы не вызывать лишних подозрений и окончательно усыпить бдительность противника. Это дало возможность чугачам под предводительством своего вождя Апанги собрать силы и ночью индейский отряд был вырезан. Этой же ночью в Константиновской крепости зарезался взятый русскими под стражу тлинкитский вождь (вероятно, Танух).

Воины, уцелевшие после резни в Таухтуюке, добрались до базового лагеря и сооб-щили там о провале замысла. "Испуганные сим колоши, - повествует далее К.Т. Хлебни-ков, - опасаясь, что чугачи немедленно нападут на них, с поспешностию собрались и, не взирая на бурную погоду, пустились обратно прямо через банку, очень далеко выдавав-шуюся от устья Медной реки в море. Байдары на банке были разбиты бурунами и большая часть людей утонула; не многие спаслись на Угаляхмутский берег и все те без изъятия [были] перебиты туземцами, враждовавшими с ними исстари". Вскоре после этого вспыхнула вражда между кланом тлухеди и тлинкитами куана Акой в результате чего ослабленные потерями тлухеди были истреблены практически по-головно. Русские пленники оказались в руках акойцев и А.А. Баранову пришлось прило-жить немало усилий, чтобы добиться их освобождения. На самой Ситке индейцы также упорно не желали складывать оружия. Положение русских на Ситке оставалось весьма шатким, а морской промысел день ото дня становился всё опаснее. Тлинкиты могли ещё смириться с утверждением пришельцев в крепости на месте родового гнезда киксади, но никак не с проникновением чужаков в их самые запо-ведные охотничьи угодья. Уже в 1805 г. они чинили "беспрестанные препятствия" партии И.А. Кускова в Кековской бухте и в Хуцновском проливе. Ново-Архангельск находился, по сути, на осадном положении. Население его страдало от болезней и нехватки продо-вольствия. Наконец, 22 марта 1806 г. начался нерест сельди и в крепости появилась свежая пища. Однако весна принесла также новые заботы и новые опасности: для промысла сель-ди в окрестностях Ново-Архангельска скопились массы тлинкитов. "Пожаловали сюда, - сообщает Н.П. Резанов, - колоши числом более тысячи человек; некоторые были с ружь-ями, осторожности против них были удвоены". Напряжённую обстановку несколько раз-рядило появление американского судна "О'Кейн" под командованием Дж. Виншипа. Этот морской торговец, "как старый г.Баранову приятель", постарался облегчить положение колонии: он "отказал колошам с собою в торговле и дав им почувствовать дружеские с Правителем сношения, принудил чрез то всех скорей разъехаться по проливам. Благодаря Бога, что в самое малолюдство не отважились они зделать решительного покушения". В начале июня 1806 г. стало известно, что "чилхатские, хуцновские и акойские на-роды соединились с ситкинцами числом до 3 000 чтоб зделать на нас нападение и посыла-ли тойона осмотреть и заметить ещё силы наши... Нападение было разположено зделать днём, потому что люди наши развлечены работами. Они положили в одно время ударить в три пункта; в лес на рабочих, на эленг отрезать мастеровых и зжечь судно и в то же время третьему отряду броситься на ботах и овладеть крепостью. Ночью посылали они лесом людей, которые взлезши на деревья смотрели не оплошны ли наши часовые, но слыша безпрестанные сигналы уверили их в осторожности". Благодаря заранее полученным све-дениям, срочно были приняты меры по укреплению обороны: всего за четыре дня кре-пость обнесли новым мощным частоколом "и столько же огородились под горою". Стена была закончена как раз к приезду очередного соглядатая. Им оказался считавшийся дру-жественным "тойон так называемой Жирной [Схатес Толстый?]". Он прибыл в сопровож-дении двенадцати человек "и говорил здесь речь, что лишась многих родственников серд-це его подавлялось горестью, но находит теперь отраду [в том] что прекрасное место ро-дины его процветает и так величественно украшается. Краснобай сей просился в крепость, но не был впущен. Погостя три дни уехал он обратно".

Известия, привезённые Жирным, расстроили все планы индейцев. В итоге "стар-шины и предводители разных народов передрались между собою с досады, что пропусти-ли удобное время и разъехались по проливам". Однако и после этого тлинкиты продолжа-ли навещать русское заселение, прибывая группами по десять-пятнадцать человек и ос-матривая при этом "пристально укрепления наши", как отмечал наблюдательный Н.П. Ре-занов. Поселенцам приходилось постоянно держать оружие наготове: "На эленг не иначе ходят, как с заряженными ружьями, так как и в лес для рубки брёвен и зжения уголья и для всех работ берутся равныя предосторожности". Не принесли успокоения и новости, доставленные на Ситку в начале июля американским капитаном Брауном с судна "Ванку-вер". Он сообщил, "что нигде в проливах как ни многолюдны жилы не видел он мужеска пола, ни в Хуцнове, ни в Чилихате. Многие из тамошних и ситкинских старшин как слышно отправились в Кайганы уговаривать и их в долю на приз Ново-Архангельска, убеждая что буде не помогут они истребить нас, то мы и в Кайганах водворимся". Лето 1806 г. выдалось настолько горячим, что Н.П. Резанов в письме к директорам РАК от 2 июля, не сдержавшись, взывает с неподдельным отчаянием: "Бога ради присту-пайте скорее к подкреплению края людьми. Испросите у Государя из Иркутского гарни-зона 25 рядовых с барабанщиком и нижними чинами с одним офицером, который мог бы из сержантов заступить, ето можно, лишь бы трезвый и добрый человек был, и 25 или 30 ссыльных и отправить их сюда первым транспортом". На Резанова, как и на прочих коло-нистов, особенно угнетающе действовал факт отличного вооружения "дикарей", а потому он настойчиво просил и Главное Правление, и лично министра коммерции Н.П. Румянце-ва позаботиться о доставке оружия, в частности мортир, с помощью которых можно было бы успешно штурмовать тлинкитские крепости: "Одна бомба к ним брошенная понизила б гордость народов сих, которыя выстроя из мачтового в три ряда лесу крепости и имея лучшия ружья и фалконеты считают себя непобедимыми". Весной 1807 г. тлинкиты, "собравшись из Чильхата, Стахина, Хуцнова, Акоя и других мест, под предлогом промысла сельдей", как и в минувшем году, наводнили Сит-кинский залив. Заняв мелкие островки, во множестве усеивающие бухту, они "сим поло-жением стращали и угрожали осаждённых". Союзные силы насчитывали около двух ты-сяч воинов на четырёхстах боевых каноэ. Им удалось захватить нескольких алеутов, кото-рых пытались склонить к измене, обещая сохранить им жизнь и даже наградить, если они окажут помощь в захвате русской крепости. Однако пленникам этим, судя по всему, уда-лось бежать. Особенно ободряло индейцев отсутствие в Ново-Архангельске "уважаемого и страшнаго для них Баранова". Жившие в крепости "колошенские девки" привлекались тлинкитами для сбора сведений о противнике: навещавшие их родственники осведомля-лись у них при встрече "о числе... людей и силе крепости". Фактически перекрыты были все пути снабжения Ново-Архангельска продовольствием, поскольку рыболовецким арте-лям было небезопасно выходить на промысел.

Начальствовавший в крепости И.А. Кусков не имел в своём распоряжении до-статочно сил, чтобы открыто выступить против осаждающих, но он быстро нашёл выход из создавшейся ситуации, решив внести раскол в ряды врага. Зная, что "колошами весьма уважается чильхатский тоён", Кусков приглашает этого вождя в крепость, чтобы "употре-бить его посредником или склонить на свою сторону". Чилкатский предводитель прибыл в Ново-Архангельск со свитой из сорока человек, и в его честь было устроено празднество по типу индейских потлачей. "Гостей сих Кусков честил, ласкал, одаривал и сими средст-вами склонял удалиться от крепости, дабы избегнуть как говорил он им, и подозрения на их род всегда дружественный, в дурном намерении, о коем носятся слухи". Польщённый оказанным почётом, чилкатец подтвердил свои миролюбивые намерения в отношении русских, самого Кускова назвал другом и вскоре "со всею своею командою удалился от крепости". Дипломатия И.А. Кускова увенчалась полным успехом. Уход воинов Чилката и примирение их вождя с русскими вызвало замешательство среди союзников ("по силе своей сей тоён составлял и главную надежду других колош", как отмечает К.Т. Хлебни-ков). Ополчение распалось, военные отряды разъехались по Проливам, Ново-Архангельск вновь был спасён от казавшейся почти неизбежной гибели.

Противостояние в проливах и угасание войны.

С 1807-1808 гг. наступает третий этап борьбы, для которого характерен перенос активности индейцев от русских поселений в Проливы - ближе к собственным промы-словым угодьям. Главным объектом их нападений, становятся промысловые партии РАК. Тем самым тлинкиты принципиально сменили тактику, и, примирившись с самим фактом присутствия русских в своей стране, перешли к защите клановых промысловых угодий. По словам П.А. Тихменева, тлинкиты "не подавая... предлога к явной вражде... грабили и убивали, в особенности при переездах, служителей Компании по проливам и виновники таких поступков всегда умели так ловко их скрывать, что, несмотря на тщательные разы-скания, никогда почти не были уличаемы и дело оканчивалось единственно переговорами с их тоёнами и бесплодными уверениями последних в прекращении неприязненных дей-ствий на будущее время". Летом 1807 г. партия Д.Ф. Ерёмина в семьдесят пять байдарок была направлена Кусковым на промысел "с намерением пробраться в Кайганы" (к этому походу, вероятно, относится и упомянутое уже письмо Баранова). Однако, "получив сильное препятствие от колош", партовщики вернулись на Ситку "с малым приобретением". В 1808 г. промысел вёлся под прикрытием судна "Николай" под командованием Х.М. Бенсемана, а для торговли с тлинкитами в Проливы был послан Н.И. Булыгин на "Кадьяке". В результате "партия упромыслила до 1 700 шкур, но мены никакой не могли иметь, потому что колоши не хотели продавать своих бобров". В 1809 г. партия под началом И. Куглинова (племянника А.А. Баранова), хотя и действовала под прикрытием шхуны "Чириков", но спокойно вести промысел не могла, "имея повсюду препятствия от колош". Крупнейшее столкновение произошло в 1810 г., когда партия И.А. Кускова про-мышляла в районе о.Дандас - у южных пределов страны тлинкитов между угодьями куа-на Тонгасс и владениями береговых цимшиан. Для прикрытия её действий и торговли с индейцами была выделена "Юнона" под командованием Х.М. Бенсемана и привлечён американец Дж.Виншип на бриге "О'Кейн". Промысел партия вела "будучи беспрестанно угрожаема колошами". Более того, по сведениям К.Т. Хлебникова, американец Сэмюел Хилл, капитан судна "Выдра", "явно оказывал неудовольствие и угрожал г.Кускову, что при случае они [Хилл и другие морские торговцы], соединясь с колошами, употребят все меры воспрепятствовать [русскому промыслу]; и в самом деле, в одно время множество батов с вооружёнными людьми окружили оба наших корабля, и Гель [Хилл] на своём суд-не лавировал поодаль, будучи в готовности им содействовать. Избегая неприятностей, г.Кусков решился отойти оттоль, потеряв уже при разных случаях убитыми 8 человек але-ут. И на обратном походе своём... везде находил исправно вооружённых колош, готовых при малейшей оплошности сделать нападение на отряды". Летом 1818 г. сменивший А.А. Баранова на посту главного правителя колоний ка-питан Л.А. Гагемейстер предоставил артель алеутов в 44 байдарки французскому судну "Борделе" для совместного ведения промысла. Во главе партовщиков стоял кадьякский тойон Наккан (в крещении Егор). Кадьякцы не хотели идти в опасные воды страны тлин-китов на том основании, что "свирепый народ колоши столь многих из них перебил". Но компанейские власти и командир "Борделе" лейтенант Камилл де Рокфейль уверили их, будто промысел будет вестись на некоем необитаемом острове. Однако вместо этого кадьякцы были доставлены в окрестности о. Принца Уэльского. Тут, в "бухте Кутмик", по просьбе компанейского приказчика партия остановилась на отдых для просушки байда-рок, и тут же подверглась внезапному и ожесточённому нападению тлинкитов. При этой атаке едва не погиб и сам командир французского судна К. де Рокфейль.

Лейтенант позднее вспоминал, что 18 июня, когда он наблюдал за приливом, нахо-дясь на берегу близ лагеря партовщиков, до слуха его вдруг донеслись звуки выстрелов: "Сперва я полагал, что алеуты упражняются в стрельбе в цель из пистолетов, которыми каждый из них был снабжён [на случай стычки с индейцами], но вскоре я убедился, что это были ружейные залпы... Вид бежавших и спасавшихся алеутов побудил меня... поду-мать о собственном спасении. Я закричал шлюпке, которая привезла меня на берег и не успела ещё достигнуть судна, чтоб она воротилась. Но мой голос был заглушён в общей суматохе. Я махал платком, но убедившись, что это тщетно, разделся, взял часы в зубы и бросился вплавь. Одновременно судно открыло по туземцам огонь и отправило в направ-лении лагеря баркас... Когда мне удалось взойти на баркас, из семи его гребцов четверо были ранены... Судно между тем продолжало стрелять по туземцам, которые, запрятав-шись в кустарники, не переставали стрелять из ружей. В продолжении всей ночи с судна делали по пять-шесть выстрелов в час". В результате было убито двадцать кадьякцев-мужчин и три женщины, несколько партовщиков пропало без вести - вероятно, были захвачены в плен. По словам Наккана, "число убитых составило почти всю их партию". Промысловикам пришлось "возвратить-ся назад без всякой пользы". После возвращения, компанейское начальство хотело пре-доставить де Рокфейлю новую артель кадьякцев - "к величайшей их горести... совер-шенно против желания и воли их". Однако, тут воспротивились сами французы, наотрез отказавшись возвращаться к столь небезопасному месту, и поход пришлось отменить. В том же 1818 г. "в Фридрих-зунде и окрестностях", то есть в весьма опасном рай-оне куана Кэйк-Кую, промышляла партия Д.Ф. Ерёмина в 100 байдарок. Хотя её действия прикрывали Е.К. Юнг на "Финляндии" и Лихачёв на "Платове", правление колоний сочло необходимым выслать для поддержки партовщиков ещё и судно "Открытие" под коман-дованием лейтенанта Я.А. Подушкина. Оно направлялось в Проливы "по причине раздора с колошами". Согласно распоряжению Л.А. Гагемейстера, "судам, кои на сей предмет вооружены и снабжены пушками, орудием, порохом и проч.", должно было "следовать по возможности повсюду за байдарками. "Платову" быть и при самом промысле с партиею, наипаче наблюдать и охранять их должно во время отдохновения, дабы вразплох дикие не учинили бы нападения. Во время ночлега иметь караул из алеут поочередно, но по свой-ству их надежды большой на их иметь нельзя. Учредить во время ночи из судовых служи-телей объезды, словом сказать, обезпечить партовщиков, сколько можно, чтоб им, отды-хая, можно бы для работы собраться с новыми силами : За алеутами иметь строгий при-смотр, подтверждая им, чтоб не разлучались бы от партии во время ночлега или отдохно-вения, также чтоб нападением на колош, естьли случится встретиться с ними, не дать по-вода к отмщению".

Кроме того, по прибытии Подушкин должен был передать Юнгу и Ерёмину указа-ние: "Взять все возможные предосторожности против нападений и удерживать тойона Та-ихту под видом любезного обращения под надзором, чтобы он не бежал, а тем паче чтобы не вошёл в сношения с другими колошами во вред нашим людям". Лагерь на ночь реко-мендовалось обносить рогатками. Упомянутый Таихту, вероятно, содержался русскими в аманатах и использовался в качестве толмача-посредника при переговорах с тлинкитами. Лишь наличие у Ерёмина столь ценных заложников, а также мощное прикрытие со сторо-ны компанейских судов удержало тлинкитов (и в первую очередь кековцев) от нападения на партию. Подобная тактика использовалась компанейскими промышленными и позднее. В 1819 г. промысел в проливе Кросс вела партия в восемьдесят байдарок под нача-лом Т.Н. Тараканова. Её прикрывали "Финляндия" (капитан Е. Юнг) и "Баранов" (капи-тан П.С. Туманин). В 1820 г. в проливе Чатам промышляло восемьдесят байдарок Д.Ф.Ерёмина под защитой куттера "Баранов" под началом П.С. Туманина и шхуны "Фортуна". В 1821 г. в Проливы также было выслано сто байдарок во главе с Д.Ф.Ерёминым в сопровождении "Фортуны" и "Чирикова". Однако, несмотря на присутствие хорошо воо-ружённых судов, партии эти "везде и всегда находили от колош сильное препятствие". Тлинкиты упорно отстаивали неприкосновенность своих охотничьих угодий. Даже многочисленные и хорошо вооружённые партии были не в состоянии вести промысел. Показателен пример сезона 1821 г. Главный правитель М.И. Муравьёв описы-вал события следующим образом: "Колоши всюду преследовали нашу партию, и хотя не делали никакого нападения, но во время промыслу безпрестанно палили: не по людям, которых боялись, но по зверю. Их было много, все очень хорошо вооружены, и решительно сказали, что они никак не отойдут от наших партовщиков и что хотя они не тронут наших людей, но не позволят промышлять нам. Ныне оне точно так же гоняют зверя на ботах, как наши в байдарках, только вместо стрелки служит пуля. Что тут должно было делать? Отогнать силою, но сие неминуемо произвело бы большое кровопролитие. И капитаны не решились, да и алеуты трусили : видя, что толку вовсе нету, и опасаясь, чтоб алеуты не завели с колошами ка-кой-либо ссоры, капитаны решились оставить Чатам-стрейт и пришли в Ситку". Тлинкиты, распугивая каланов стрельбой, избрали тем самым ловкую тактику, по-зволявшую защищать свои промысловые угодья, формально не открывая враждебных действий против русских. В результате, именно эта тактика, подрывавшая экономический фундамент существования Компании, и оказалась наиболее эффективной. Противостоя-ние в Проливах привело, в конечном итоге, к вытеснению из них компанейских партий. В 1818 г. РАК вынуждена была пойти на официальное примирение с ситкинскими кагванта-нами по индейским обычаям вплоть до взаимного обмена заложниками.

Тем временем, промысел калана постепенно сокращался, как из-за истребления животных, так и по причине противодействия тлинкитов. Компания не могла более суще-ствовать только за счёт добычи морского зверя. Новые обстоятельства требовали присту-пить к более всестороннему освоению края, больше внимания уделяя торговым связям с аборигенами. Становятся ненужными большие промысловые партии, а значит отпадает и необходимость в создании укреплённых опорных пунктов. Потому продвижение РАК на юг и вглубь страны тлинкитов практически прекращается. Единственным новым русским поселением на их территории становится редут Святого Дионисия в дружественном куане Стахин - скорее торговая фактория, чем база промышленников. На смену промыслу мало-помалу приходит торговля и, как следствие, исчезает большинство причин, вызывавших вооружённые конфликты. Взаимная враждебность по-степенно угасает, причём ни одна из сторон не может с полным на то правом причислить себя к победителям. Тлинкиты так и не достигли своей главной цели - изгнания русских со своих земель. Но и РАК не добилась своего - ей не удалось сломить сопротивление тлинкитов и поставить их в полную зависимость, как то случилось с населением Кадьяка и Алеутских островов. Война, в которой не одержала верх ни одна из сторон, закончилась взаимоприем-лемым, если не взаимовыгодным, компромиссом. Российско-Американская Компания всё же сумела закрепиться на юго-восточном побережье Аляски, получая прибыль, как от торговли, так и от эксплуатации природных ресурсов края. Тлинкиты же, извлекая выгоду из торговли с русскими, сумели отстоять и свои основные охотничьи угодья, и политиче-скую независимость. Кроме того, ловко играя на противоречиях между русскими, англи-чанами и американцами и пользуясь преимуществами буферного положения, они распро-странили своё влияние на ряд племён материковой Аляски. Помимо этого, им отчасти да-же удалось достичь желаемой цели - к 1821 г. русские промысловые партии были прак-тически вытеснены из Проливов, полностью вернувшихся под контроль тлинкитских кла-нов. В том же 1821 г. главный правитель М.И. Муравьёв позволил тлинкитам вернуться на место их родового поселения у стен Ново-Архангельска. Помимо стремления улучшить отношения с индейцами, он рассчитывал ещё и на то, "что имея под своими пушками жён и детей их и всё имущество, гораздо легче будет содержать их в узде и узнавать все их за-мыслы".

Война, вспыхнувшая в результате столкновения двух различных экономических, политических и культурных укладов медленно сошла на нет. Жаркие схватки в Проливах сменились глухим противостоянием, затянувшимся на десятилетия. Однако конфликтов, сравнимых по размаху с событиями 1802-1818 гг., более не возникало, несмотря на всю сложность и противоречивость дальнейших русско-тлинкитских взаимоотношений. Несо-мненно, что обе стороны сделали надлежащие выводы из произошедшего и впредь стара-лись в отношениях между собой придерживаться определённых правил. Но взаимная на-стороженность в этих отношениях оставалась неизбежной составляющей всей последую-щей истории Русской Америки.

Позднейшие столкновения с тлинкитами.

По словам К.Т. Хлебникова, "колоши после поражения их... остались всегдашними для нас врагами. Меры кротости, снисхождения и одолжения, ныне со стороны колони-ального начальства в обращении с ними употребляемые, воздерживают их от явной враж-ды; но сердце их, наполненное мщением, жаждет открыть только удобный к тому случай. Доныне отличные из них, пресыщаясь угощениями, твердят, что не намерены делать зла; но при первом каком-либо неудовольствии или ссоре... хватаются за ружья и кинжалы... они столь умны, что никогда не начинают открыто действия; хотя несколько раз случа-лось, что при малейших случаях, вооружась, скрывались за корни дерев и кусты [вокруг крепости] и ожидали последствий... Злейшие из них каждогодно занимаются планами о нападении на крепость... Они твердят, что мы заняли места, где жили их предки, лишили их выгод от промысла зверей, пользуемся в лучших местах рыбной ловлей". Примером подобных конфликтов может служить случай, описанный Иннокентием Вениаминовым: "В Ситхе в 1824 г. ...по одному случаю произошла размолвка между рус-скими и колошами, которая столь была немаловажна, что все русские стояли под ружьём и... фрегат "Крейсер" был готов открыть неприятельские действия против колош по пер-вому сигналу из крепости; а колоши ещё ранее взялись за ружья и засели за пнями и коло-дами, некоторые расположились даже под самыми пушками крепостной будки и тем заня-ли дорогу к одному дому за крепостию, подле коего обыкновенно бывали переговоры и торговля. И тогда некто г.Носов (прикащик Компании) пошёл по этой дороге для перего-воров с колошенскими тоэнами, один, вооружённый только саблею; то один храбрый ко-лоша, стоявший на самой дороге, тотчас прицелился в него. Но г.Носов, не обращая на не-го внимания, шёл прямо и подошед к прицеливавшемуся колоше, дал ему такую оплеуху, что тот и с ружьём полетел в грязь, а г.Носов продолжал свой путь не оглядываясь. И ко-лоша, как ни было это ему досадно и обидно, тем более, что товарищи его начали над ним смеяться, но не смел предпринимать ничего противу своего врага и обидчика". Старая вражда хоть медленно, но уходила в прошлое. Однако, при всём том, в Но-во-Архангельске никогда не забывали тщательно выставлять караулы и, из предосторож-ности, отбирать ружья у приезжих тлинкитов. Число гостящих в крепости индейцев, а особенно тойонов, строго учитывалось каждый день обходным караулов. "В крепости и по судам, - отмечал К.Т. Хлебников, - пушки всегда заряжены картечью и осматрива-ются каждонедельно. Люди, отправляемые в лес и в Озёрский редут, обыкновенно ездят с заряженными ружьями... всякий знает, что мы имеем таких неприятелей, которые всякую минуту смотрят, нет ли у нас какой оплошности, и буде случится, тогда можем погибнуть все". Стычки с тлинкитами, то и дело вспыхивавшие на протяжении все истории сущест-вования Русской Америки, вполне подтверждают эти слова. Наиболее серьёзное обострение русско-тлинкитских отношений приходится на первую половину 1850-х гг. В это время правление колоний во главе с Н.Я. Розенбергом допустило ряд важных просчётов в своей "индейской политике". Сократилась торговля с тлинкитами, их стали реже нанимать на компанейские работы, а зимой 1850/51 г. в ответ на случайные ссоры между индейцами на русскими, Розенберг пригрозил вообще прекра-тить торговлю. Возмущённые тлинкиты уже утром следующего дня предприняла пра-вильно организованное нападение на Ново-Архангельск. Явившись с заранее заготовлен-ными лестницами, индейские воины ринулись на штурм артиллерийское башни - "Ко-лошенской батареи", - выдвинув одновременно отряд против крепостной стены. Личное вмешательство Н.Я. Розенберга с трудом предотвратило крупное кровопролитие.

Но вслед за этим был допущен ещё один просчёт - для усиления обороны Ново-Архангельска в его порт был отозван вооружённый пароход "Николай I", который обычно вёл торговлю с индейцами в проливах архипелага Александра. Расценив это, как враждеб-ный ход русских, тлинкиты начали совершать нападения на рыбаков и даже устраивали грабительские вылазки против компанейских складов в самом Ново-Архангельске. В на-чале февраля 1852 г. от крещёных тлинкитов стало известно о новых планах по захвату столицы Русской Америки. Нападение удалось предотвратить путём усилением бдитель-ности. В марте 1852 г. с попустительства Розенберга в "колошенском селении" разыгра-лась кровавая трагедия - ситкинские тлинкиты во главе с крещёным тойоном Алексан-дром Якваном предательски перебили приехавших к ним для заключения мира тлинкитов куана Стахин. Стахинцы винили русских в пособничестве своим врагам и это привело к нескольким вооружённым столкновениям. Крупнейшим из них стало нападение 14 июня 1852 г. стахинского военного отряда на компанейский посёлок у Горячих Ключей в 20 верстах от Ново-Архангельска. Отдельные столкновения и даже убийства продолжались и после того, как незадач-ливого Н.Я. Розенберга сменили на посту главного правителя А.И. Рудакова, а затем и С.В. Воеводский. Желая предотвратить ссоры между тлинкитами и русскими, Воеводский запретил индейцам свободный вход в Ново-Архангельск для торговли. В ответ индейцы отказались поставлять русским дрова и продовольствие. Гарнизон крепости в это время получил подкрепление - вместе с Воеводским весной 1854 г. сюда прибыло 22 военных моряка, а в сентябре того же года сюда было переброшено около сотни солдат 14-го си-бирского линейного батальона. Это лишь ненадолго отсрочило открытое столкновение с тлинкитами.

10 марта 1855 г. тлинкиты напали на часового у дровяного сарая и тяжело ранили его в голову. Воеводский потребовал от индейцев изгнать виновников нападения. В ответ вооружённые тлинкиты явились под стенами Ново-Архангельска. Чтобы сдержать их бы-ло дано два холостых выстрела. Но это лишь разъярило индейцев. Они немедленно рину-лись на приступ, начали рубить палисад, атаковали порт и выслали отдельный отряд для нападения на город со стороны леса. Захватив "колошенскую церковь", индейцы превра-тили её в свой опорный пункт для обстрела Ново-Архангельска. Перестрелка продолжа-лась около двух часов. В ходе боя погибло 7 русских и 15 человек было ранено. Потери индейцев составили не менее 50 человек (среди них были также женщины и дети, попав-шие под огонь русской артиллерии). Осознав невозможность захватить город, тлинкиты пошли на мирные переговоры и выдали заложников. Несколько участников боя 11 марта были позднее награждены орденами и медаля-ми: знак отличия Военного ордена получил матрос Михаил Васильев, серебряные медали с надписью "За храбрость" вручили морякам Ивану Иванову и Григорию Ларионову, сол-дату Роману Чебукину и служащему РАК Александру Нюланду. Прапорщик Алексей Ба-ранов получил орден Св. Анны 4-й степени. Эти шесть человек стали единственными рус-скими людьми, получившими боевые награды за участие в военных действиях на Амери-канском континенте. Известие о продаже Аляски в 1867 г. вызвало среди тлинкитов возмущение. По их мнению, русские не имели никакого права продавать их землю, которой никогда не владе-ли. Тем не менее, передача колоний прошла без волнений со стороны индейцев. Одной из причин тому, несомненно, было то, что первые десять лет Аляска находилась под непо-средственным управлением Военного департамента США. Военные реагировали быстро и жёстко. В январе 1869 г. на Ситке часовым был застрелен один из тлинкитов куана Кэйк. В отместку кековцы убили двух белых торговцев. Тотчас после этого генерал-майор Джефферсон К. Дэвис выслал против куана Кэйк вооружённый пароход "Сагино". Ин-дейцы бежали из селения до его прибытия и военным оставалось только сжечь покинутые дома. В том же году солдаты из форта Врангель обстреляли селение куана Стахин, чтобы добиться выдачи индейца, обвиняемого в убийстве белого. Для американских военных это были не более чем полицейские акции, хотя тлинкиты расценивали их, как открытую вой-ну.

Ситуация значительно обострилась в 1877 г., когда армейские части были выведе-ны из Аляски для действий против индейцев-неперсе в Айдахо. На Ситке тлинкиты тотчас разрушили армейские постройки и открыто объявили о непризнании факта продажи их земель. "Русские украли эту страну у нас и, забрав отсюда большую часть пушнины, про-дали её бостонцам за много денег, - говорил вождь кагвантанов Аннахуц. - Теперь аме-риканцы раздосадованы, поняв, что русские их обманули. Они [теперь тоже] оставили эту страну и мы рады сказать, что спустя так много лет жестокой борьбы, мы вернули себе нашу страну". Ситуация становилась напряжённой и это лучше всего ощущала "русская" часть населения Ситки - в основном потомки креолов. Помня о событиях прошлого, они с не-малым беспокойством ожидали их неизбежного повторения, готовясь оказать сопротивле-ние. Когда в феврале 1877 г. поползли слухи о намерении тлинкитов вырезать белых оби-тателей Ситки, военные власти смогли быстро набрать среди "русских" две роты ополче-ния по 25 человек в каждой, в то время, как "американская" часть населения не смогла сформировать и одной роты. В 1878 г. положение обострилось ещё более. Пятеро кикса-ди, нанятые матросами на американское судно, утонули. Клан остался недоволен разме-ром выплаченного возмещения. Среди погибших были близкие родственники молодого вождя клана, носившего родовое имя Катлиан. А в январе 1879 г. ещё двое киксади оказа-лись арестованы по обвинению в убийстве американца. Разъярённый Катлиан открыто уг-рожал убить в отместку за всё пятерых американцев. Переговоры не смогли умиротворить тлинкитов и 6 февраля 1879 г. дюжина возбуждённых киксади приблизилась к частоколу. Положение спасло исконное соперничество тлинкитских кланов. Путь киксади прегради-ли кагвантаны во главе с Аннахуцем. После нескольких мелких стычек, в ходе которых один индеец был убит, а сам Аннахуц ранен, киксади отступили. Вскоре по просьбе белых жителей Ситки сюда прибыло британское военное судно "Оспрей". После этого о каком-либо продолжении сопротивления речи больше не шло. *** Спустя двести лет после сражения у крепости Шисги-Нуву, 2-3 октября 2004 г. бы-ла, наконец, проведена и официальная церемония примирения между кланом киксади и Россией (перемирие 1805 г., заключённое между Катлианом и Барановым без соблюдения всех тонкостей "индейского протокола" тлинкитами не учитывалось). В церемонии, со-гласно требованию клана киксади и благодаря сотрудничеству Службы Национальных Парков, Библиотеки Конгресса, российских историков и Культурного Центра Индейцев Юго-Востока Аляски, принимала участие проживающая в Москве И.О. Афросина - пря-мой потомок главного правителя колоний А.А. Баранова. Официальная церемония прово-дилась на поляне, рядом с тотемным столбом военного вождя киксади Катлиана, вырезан-ным и установленным в 1999 г. Под историей давней вражды была, наконец, подведена последняя черта.

http://ifrc.irk.ru/conference/zorin.htm