На днях Министерство образования и науки отказало в присуждении степени доктора исторических наук историку Кириллу Александрову, защитившему в 2016 году диссертацию о деятельности Русской Освободительной армии (РОА) генерала Власова. Отказ пришел с туманной формулировкой: труд историка, дескать, «не открывает перспектив исследования в теоретической области».«Лента.ру»: Что именно не понравилось Минобрнауки в вашей диссертации?Александров: Насколько мне известно, принято постановление не утверждать решение диссертационного совета Санкт-Петербургского института истории РАН. Мотивировочная часть постановления мне не известна. Допускаю, что речь идет о несоответствии диссертации формальным требованиям. При этом после защиты, состоявшейся 1 марта 2016 года, я не называл себя доктором исторических наук до соответствующего решения ВАК.
По итогам защиты, продолжавшейся более восьми часов, из 18 членов диссертационного совета, участвовавших в весьма бурном заседании, 17 человек проголосовали «за» и один «против» присуждения степени. Кроме того, несмотря на высказанные критические замечания, три официальных оппонента и автор отзыва ведущей организации — квалифицированные специалисты по проблематике сотрудничества граждан СССР с противником в годы Второй мировой войны — дали в целом положительные отзывы. С официальными оппонентами состоялась настоящая научная дискуссия.
Где вы защищались?В Санкт-Петербургском институте истории РАН — одном из самых авторитетных научных учреждений, в стенах которого на протяжении четырех лет моя диссертация подвергалась критическому рассмотрению коллег. Она разбиралась по отдельным главам. В итоге защита состоялась на качественном уровне, хотя и в условиях беспрецедентного давления. Причем это давление выходило не только за рамки академической науки, но и за пределы элементарной человеческой порядочности.
Почему вы решили посвятить кандидатскую и докторскую диссертации генералу Власову и РОА?Ни моя кандидатская, ни моя докторская диссертации не были посвящены генерал-лейтенанту Власову, осужденному решением Политбюро ЦК ВКП(б) к смертной казни 23 июля 1946 года. И в кандидатской, и в докторской диссертации биографии Власова посвящено не более пяти процентов текста.
Чему же они были посвящены?Моя кандидатская диссертация посвящена военной истории Русской Освободительной армии. По истории русских подразделений и частей Вермахта в 1943-1945 годах, насколько мне известно, специальных докторских диссертаций еще не было написано.
Словосочетанием «Русская Освободительная армия» назывались в совокупности русские отдельные подразделения, как правило на уровне батальона, а также отдельные части, существовавшие в Вермахте в 1943-1945 годах. Большая часть из них, но далеко не все, поступили на формирование войск (Вооруженных сил) Комитета освобождения народов России (КОНР) в конце 1944 года. Вот эти войска, достигшие к двадцатым числам апреля 1945 года, вместе с подчиненными казачьими корпусами, численности примерно в 120 тысяч человек и правомерно называть власовской армией.
А докторская диссертация?Она посвящена истории создания, развития и ликвидации офицерских кадров войск КОНР, насчитывавших примерно 4-5 тысяч человек, включая 35 генералов. Мною поименно установлены более двух тысяч генералов и офицеров власовской армии. Среди них были очень разные люди, со своей частной историей и разными мотивами поведения. Еще в студенческие годы меня заинтересовал этот феномен. Трудно себе представить, чтобы в годы Первой мировой войны пленные русские генералы и офицеры при помощи и активном участии эмигрантов попытались создать общевойсковую армию для участия в боевых действиях на стороне Германии и Австро-Венгрии. Прошла четверть века — и ситуация изменилась.
Причем среди генералов и офицеров власовской армии оказались люди, которые в 1915-1917 годах не только храбро сражались с противником, но и находились в германском плену, сохраняя верность своей стране. Например, майор Красной армии Георгий Рябцев: осенью 1916 года в чине унтер-офицера попал в плен, зимой 1917 года из плена бежал, сражался в Русском экспедиционном корпусе, затем вернулся из Европы на родину и служил в РККА. Летом 1941 года в должности командира стрелкового полка вновь попал в немецкий плен под Минском. Летом 1944 года подал рапорт в РОА, во власовской армии служил в чине подполковника в должности командира 3-го полка 1-й пехотной дивизии. Застрелился после боев в Праге и роспуска дивизии на американской зональной границе 12 мая 1945 года.
Почему вас заинтересовала эта тема?Мои старшие коллеги и наставники подчеркивали большое значение изучения персоналий и человеческих судеб в эпоху войн, социальных кризисов и потрясений. История генералитета и офицерских кадров войск КОНР фактически не исследовалась в историографии, и я выбрал эту тему в качестве узкой области специализации, понимая возможные риски. В этом смысле кандидатская диссертация была только промежуточным результатом, а соответствующую поименную базу я начал составлять, еще будучи студентом второго курса. В ряде случаев мне удалось оказать помощь родственникам тех офицеров в установлении судеб близких им людей, считавшихся пропавшими без вести на протяжении более полувека.
Возникали ли проблемы с защитой кандидатской в 2002 году?Не только проблем не было, но даже само событие не вызвало никакого резонанса, в том числе со стороны нынешних «борцов с власовщиной». Защита прошла спокойно и академично, сопровождалась корректной дискуссией.
Ваши недоброжелатели обвиняют вас в сочувствии к Власову и стремлении оправдать его. Так ли это?В ходе многочасовой дискуссии на защите докторской никто из профессиональных «борцов с власовщиной», несмотря на их напряженные усилия, не смог процитировать ни один фрагмент текста, который бы давал основания для подобных выводов. При этом вряд ли членов совета, официальных оппонентов и коллег из ведущей организации интересовало личное отношение диссертанта к Власову, Сталину, Гитлеру, генералу армии США Паттону или лидеру четников Михайловичу, упоминавшихся в диссертации.
Возможно, их смутило то, что власовское движение в вашей работе названо формой социального протеста?В мою задачу не входили оценки власовского движения — это намного более широкая и сложная тема. Но одно из положений диссертации звучит так: «Создание офицерского корпуса войск КОНР и его деятельность представляли собой опыт социального протеста против советского государства». Соответствующие аргументы были изложены в диссертации и представлены участникам дискуссии. Вместе с тем я отметил, что генералы и офицеры власовской армии, будучи гражданами СССР, совершили государственную измену, и в условиях непримиримой борьбы, которую вели страны антигитлеровской коалиции против Третьего рейха, их деятельность не достигла провозглашенных целей и закончилась катастрофой.
Вроде бы ничего криминального…Именно так. Поэтому любые попытки политизировать данный вывод и инкриминировать диссертанту обвинения по уголовной статье в «реабилитации нацизма» — это нонсенс. Например, в годы Первой мировой войны десятки тысяч военнослужащих Австро-Венгерской Императорской армии (кстати, среди них был один из будущих старших офицеров-власовцев) переходили на сторону русских войск. В данном случае социальный протест против национальной политики Габсбургов нашел свое выражение в форме государственной измены, так как в другой форме в тех реалиях он не мог состояться.
С чем тогда вы связываете нападки на вас?С недержанием эмоций, низким уровнем исторических знаний, неумением читать и осмысливать прочитанный текст, а также с тщеславным желанием снискать какие-либо привилегии в результате поиска новых врагов народа. «Борец с власовщиной» — это что-то вроде профессии. К науке это все не имеет отношения.
Как вы думаете, кто выбрал вас мишенью для своей атаки?Даже не задумывался. Мне неинтересны эти люди. Они не смогли представить никаких контраргументов, кроме доносов и жалоб в разные инстанции, включая прокуратуру, и нелепых пикетов под красными флагами у здания Санкт-Петербургского института истории. Это уровень советской полемики второй четверти ХХ века.
Когда на вас начали давить?Примерно за месяц до защиты.
Ваш научный руководитель не предупреждал вас о возможных последствиях?У докторантов не научные руководители, а консультанты. Моим научным консультантом стал замечательный и заслуженный петербургский ученый, профессор Алексей Николаевич Цамутали. Он предупреждал меня о возможных рисках и сложностях. Но, признаюсь, я не во всем его послушал. Но Алексей Николаевич, придерживаясь традиционных оценок, считал меня достаточно самостоятельным исследователем, чтобы не нарушать мою свободу. Благодарю Бога за такого умного, тактичного и порядочного консультанта, работа с которым послужила мне хорошей школой.
Кроме того, в большой степени я обязан советам и критическим замечаниям других коллег, о которых буду помнить всю оставшуюся жизнь независимо от того, как сложится моя судьба. Нужно иметь большое гражданское мужество, чтобы защищать чужое право на свободу исследования, даже если ты не согласен с его результатами.
Намекали ли вам, чтобы вы пошли на компромисс? Что именно в вашей диссертации вам предлагали изменить?Да. На одном высоком экспертном собрании меня откровенно спросили, не желаю ли я отказаться от каких-либо положений, вынесенных на защиту. Ответил коротко: «Не вижу для этого оснований». Насколько мне известно, наибольшее раздражение вызвали мои обобщенные оценки количества жертв сталинской социальной политики в предвоенное десятилетие; сведения о происхождении генералов и офицеров власовской армии, чьи биографии были подвергнуты сплошному анализу; раздел о русских и советских наградах офицеров войск КОНР; описание боестолкновений власовцев с красноармейцами в 1945 году и соответствующие немецкие оценки; поиски ответа на традиционный вопрос о том, кто освободил Прагу в мае 1945 года.
Ну и тезис о социальном протесте, наверное, припомнили.Да, он вызвал особое неприятие. Меня упрекали в том, что я позволил себе вместо слова «предательство» употреблять в тексте словосочетание «государственная измена». Наконец, один из экспертов откровенно заявил, что представленная диссертация не служит воспитанию патриотизма и не способствует сплочению российского общества. Вместе с тем мне представляется, что научное сообщество и официальные оппоненты дали компетентную и объективную оценку диссертации в заседании, состоявшемся 1 марта 2016 года. И что-либо исправлять, чтобы всем понравиться, не считаю нужным — у меня другая профессия.
Андрей Мозжухин