|
Крымский еженедельник «Республика» опубликовал интервью со вдовой погибшего милиционера Андрея Федюкина:
«Вдова погибшего в Киеве милиционера Андрея Федюкина рассказала «Республике» о своем муже.
Его убила пуля «натовского» калибра 5,56: кусок свинца попал в руку, прошил легкий алюминиевый бронежилет, сердце и застрял в ребрах. В минувшую субботу тело старшего прапорщика привезли из Киева и похоронили. До выхода на пенсию крымчанину оставалось всего три года.
– За несколько часов до смерти он мне позвонил, сказал, что ему очень повезло – сумел уклониться от удара булавой, только ноготь оторвало, – рассказывает Катя, супруга погибшего. – Какой булавой? Ну, палка такая, в которую вбиты гвозди.
«Сама пригласила на первое свидание»
В небольшой гостиной – старенький диван, два кресла, а на низеньком столике – иконы, фотографии и краповый берет. Горит лампадка. За стенкой, на кухне, готовит домашнее задание 13‑летний сын погибшего милиционера – школьник Данил. Вслух учит стихотворение – на украинском. Екатерина Федюкина показывает мне семейные альбомы: половина фотографий – снимки сыновей. Качество плохое, снимали пленочной «мыльницей». Вот старшему несколько недель, спит завернутый в одеяло, вот он уже пошел в ходунках, вот сидит на шее у папы, размахивая маленькими ручонками. А вот Катя в обнимку с мужем, у нее большой живот – беременна вторым сыном – Сережей. Женщина проводит пальцем по фотографии.
– Когда была беременна, он меня называл «бочонок с медом», – долго смотрит на фото, потом поднимает глаза на телевизор. Новости. Рассказывают про митингующих, которые были на другой стороне баррикад и погибли. Плачут их близкие. Какое-то жуткое, общее, национальное горе. Катя щелкает пультом, экран гаснет. – Мы познакомились на дне рождения моей подруги, мне было 19 лет, ему 25. Он мне очень понравился, и я сама пригласила его на первое свидание. Сразу поняла, что он очень стеснительный, скромный.
Катя – как сжатая пружина, эмоции спрятаны, ни слезинки. Решила быть сильной, чтобы детям было легче.
– Андрюха крутился, как мог, научился чинить и паять автомобильные бамперы, подрабатывал на выходных в гараже, – рассказывает Федюкина. – Еще освоил курс кройки и шитья, перетянул дома всю старую мебель, одежду себе шил и форму подгонял. Им почему-то всегда выдавали форму на несколько размеров больше. Сядет ночью, ушьет – как влитая сидит.
Фотографии со свадьбы – очень скромные, ни ресторана, ни тамады. Праздновали в этой же квартире, в гостиной, где мы сидим.
– Были только самые близкие друзья, – вдова листает альбом. – Просто не было у нас денег на ресторан. Да и не надо нам было это. Так счастливы были вместе. В сентябре хотели венчаться, откладывали деньги, решали, в какой церкви. А вот как оно вышло.
…О гибели мужа Катя узнала от командира Андрея. Он позвонил, ничего не объясняя, попросил спуститься к подъезду.
– У меня тогда сердце екнуло: я по новостям смотрела, что в Киеве несколько милиционеров погибли, – она опускает глаза. – Спустилась, вышла из подъезда, а там целая делегация. Сразу все поняла.
«Я не смогла ничем ему помочь»
…В семейном альбоме самые любимые фотографии, сделанные во время отпуска. Тогда семья поехала на Тарханкут, там свежий воздух, необходимый Кате.
– Я туберкулезом заболела, – объясняет она. – Врачи вроде поставили на ноги, но через полтора года опять заболела, вылечили, потом опять случились проблемы с легкими. Вот решили хоть куда-то из Евпатории выбраться. Где не город, где воздух чище.
Тарханкут не помог. Два года назад Екатерине удалили легкое, врачи не смогли вылечить туберкулез. Дали вторую группу инвалидности и тысячу гривен пенсии.
– Муж всегда был рядом, старался поддерживать, как мог, взял на себя большинство обязанностей по хозяйству, – говорит вдова. – А я не смогла ничем ему помочь. Можно было к командиру обратиться, попросить, чтобы его откомандировали назад в Евпаторию: я инвалид, двое детей. Хотя… Он бы не стал возвращаться. В Киеве были его боевые товарищи. Он бы их не бросил.
– И правильно, он верный друг, – в разговор вмешивается старший сын, Данил, рослый, крепкий мальчишка. – Он долг свой выполнял. Без оружия там был.
Отец Екатерины, дедушка Данила Валерий Петрович просит мальчика уйти на кухню.
– Лично я ничего уже не боюсь, – спокойно смотрит мне в глаза Катя. – Пусть детей не трогают.
Прощаясь, курим под подъездом с отцом Кати Валерием Петровичем.
– Мы ее стараемся одну не оставлять, – говорит он. – Я боюсь, что она с собой сделает что-то ужасное. Смерти не боится. Вот дежурим всей семьей. Эх, Андрюха, как тебя угораздило…
Он плачет. По мужски, сжимая челюсти, быстро вытирая слезы в уголках глаз и одну за другой, делает глубокие затяжки».
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
