Статьи

В исторических исследованиях авторы высказывались осторожнее, даже те, которые явно Петру симпатизировали. Но даже и такие историки описывали столь ужасные факты из жизни царя, что мало-мальски непредвзятый человек, прочитав то или иное историческое исследование, поймёт, что ничего великого в этой личности нет. В Советское время люди читали много, но литературы не хватало, поэтому исторических знаний народ почти не имел. Сейчас литературы сколько угодно, но народ вообще перестал читать. Поэтому и образ Петра до сих пор остаётся в народе неизменным - мифическо-кинематографическим.

Большинство историков, даже расположенных к Петру, не могут не отметить его пьянство, разгул и беспощадность. Но они делают такой вывод: Пётр, пусть и варварскими методами, но привил России благие европейские порядки. Они пытаются рисовать тогдашнюю Европу мирной, благополучной, цивилизованной и имеющей мудрых и добрых правителей. Но все эти историки противоречат сами себе, потому что, говоря общие фразы о благах европейской цивилизации, они сами описывают такие кошмарные реалии европейской жизни, что ни о какой цивилизации и говорить не приходится.

Европа конца 17 и начала 18 века (достаточно открыть школьный учебник истории) - это Германия, где после тридцатилетней войны погибло три четверти (75%!!!) населения; это Франция, где десятая часть населения была откровенно нищей, а половина находилась на пороге нищенства; это Голландия, где герцог Альба вырезал целые города. Европа петровского времени - это разбойные банды, бродящие по всем дорогам и собранные из бывших солдат и голодающих горожан, а также жандармерия, которая сотнями вешала разбойников (и невиновных!) прямо на дорогах для устрашения. Но разбойников меньше не становилось из-за ужасающего упадка экономической жизни. В Европе вдобавок не было бань, и она была поголовно вшивой. В самом, что ни на есть, прямом смысле слова: от нищих и бродяг до королей и придворной знати. Репресии против населения были страшными. В одной только Англии времён Елизаветы было повешено (и казнено иными способами) девяносто тысяч человек. Кстати, по Русскому уложению смертная казнь полагалась за 60 видов преступлений. В просвещенной Франции - за 115. Пётр довёл эту цифру до двухсот.

Позднее мы увидим, что именно такую ситуацию - полностью разорённый народ, банды и вопиющую жестокость, - Пётр привёз из просвещённой Европы на нашу Родину. Единственное, чем можно оправдать дикость петровских реформ, - это придать этим реформам великую цель. Мол, если и погибал Русский народ, то не даром, а ради европейской цивилизации и просвещения. Поэтому лживая сказка о сусальной Европе и варварской России является основой исторической лжи о петровских реформах. Иначе придётся говорить правду… Если же выразить все исторические легенды, созданные масонской пропагандой кратко, то получится следующее: 1. Россия до Петра была очень слаба. 2. Россию надо было спасать. 3. При всём своём безобразии Пётр Россию спас.

В чём состояло это "спасение", мы узнаем далее.

С трёх лет воспитывал Петра Павел Гаврилович Менезиус - шотландец, авантюрист, убивший в Польше на дуэли мужа одной пани, с которой был в связи. Потом был взят в плен Русскими, но по какой-то причине обласкан царём Алексеем Михайловичем. Менезиус был человеком ловким, бывалым и говорил на нескольких языках. Как мы видим, уже при Алексее Михайловиче иностранцы начинают оказывать влияние на многие стороны Русской жизни.

Воспитание Петра было заброшено, он проводил время в потехах и безделье, был крайне несдержанным, безобразно разгульничал и имел в прямом смысле слова свирепый нрав.

Позднее он учился у голландца Тиммермана арифметике, геометрии и фортификации. При тяге к техническим наукам и природной сметливости Пётр был безграмотным и почти не умел писать по-Русски. До конца жизни он писал свои указы так, что почти никто не мог разобраться в его каракулях. Он не умел правильно написать ни одной строки, не знал, как отделить одно слово от другого, писал три-четыре слова вместе с ужасными ошибками и недописками. Впоследствии за непонимание своих письменных приказов карал нещадно.

Одним из наставников Петра стал шотландец Патрик Гордон, который ненавидел Россию, часто ездил в Англию делать доклады о положении в России и получал соответствующие инструкции. Многие историки указывают, что Пётр и Гордон были членами одной ложи, причём Гордон был первым надзирателем, а Пётр - вторым. Как человек образованный и умный, Гордон оказывал на Петра огромное влияние. Если перевести ситуацию на современный лад и говорить современным языком, то сотрудник английской разведки нашёл выгодного агента. Настолько выгодного, что им оказался глава государства с неограниченными полномочиями (нам подобная ситуация знакома по нашему времени).

Ещё одним иностранцем, воспитывавшим Русского царя, был Лефорт. Лефорт появился в России также при Алексее Михайловиче, служил в войске, пользовался расположением Василия Васильевича Голицына, перед которым ходатайствовал за Лефорта женевский сенат (не по масонской ли части?). Лефорт был человеком мало сведущим, но умевшим обо всём красиво говорить, веселиться и приятно беседовать. Часто Лефорт являлся перед Петром в той или иной иностранной военной форме, чем приводил царя в восторг. Вслед за Лефортом царь и сам наряжался в иностранные военные костюмы, а вскоре Лефорт нарядил и Русских солдат в новую форму.

Лефорт ввёл Петра в иноземное общество на немецкой слободе, где царил самый широкий разгул: там напивались вином до безобразия и плясали до упаду. Пётр пил много, но трезвел быстрее других. Вел себя как равный с другими участниками попоек, хотя иногда и страшно гневался, и только Лефорт мог успокаивать разбушевавшегося монарха.

Царь часто писал Лефорту подобострастные письма, а Лефорт отвечал в бесцеремонно-фамильярном тоне. Это странный штрих к взаимоотношению царя с подчинённым. Если, конечно, не иметь понятия о масонской иерархии.

В кинофильмах, на рисунках и памятниках Пётр изображается эдаким красавцем: высокий рост, стройная сильная фигура, мужественное красивое лицо. На самом деле всё было куда прозаичнее: роста он действительно был громадного - два шестнадцать. Но всё остальное никак не подходило под образ такого мужественного и красивого человека, каким его рисуют. При огромном росте он имел узкие плечи, широкий, непропорциональный росту, таз и маленькие женские ступни тридцать седьмого размера. Такие ноги плохо держали огромное тело, и Пётр был вынужден ходить с палкой. При этом Пётр обладал большой физической силой, а трясущееся его лицо (вследствие нервной болезни) делало его таким страшным, что многие боялись одного лишь царского вида.

Возможно, такое врождённое уродство наложило свой отпечаток и на прочие патологические наклонности человека, сделавшего для России столько зла, сколько не сделал никакой другой политический деятель, включая Ленина и Троцкого.

Всешутейший собор
В первые годы правления Пётр (великий) создал "Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор", которым развлекался всю жизнь. Никита Моисеевич Зотов был "всешутейшим патриархом", князь Федор Ромодановский - кесарем, другие придворные получали титулы владык разных городов, а сам царь стал протодиаконом. Разумеется, придуман был данный собор не самим Петром. У юного негодяя не хватило бы на такое мерзкое издевательство юношеских мозгов. Советчиками были тот же Лефорт, тот же Гордон и прочие протестанты-масоны. Быстро нашлись и Русские христопродавцы, которые добгохульное дело.

"Патриарх" носил на голове жестяную "митру" с изображением Бахуса верхом на бочке; глиняная фляга с колокольчиками изображала панагию, а "евангелием" служил ящик в форме книги, внутри которой находились склянки с водкой. В вербное воскресенье, когда Русский народ молился, украшал иконы вербами, постился и ждал Светлого Христова Воскресения, богохульники вместе с "православным русским царём" устраивали церемонию "шествия на осляти": "патриарха" сажали на верблюда и вели в сад на берегу Москвы-реки к винному погребу. Следовало обильное возлияние, после чего пьяная компания разбредалась по домам.

Когда умер Зотов, в "патриархи" был определён Петр Бутурлин. "Избрание" проходило в стиле Петра. В шутовских нарядах сам царь и придворная знать: певчие, попы, дьяконы, архимандриты, архижрецы. Вместо несения образа - "Бахус, несомый монахами великой обители". Потом следовала речь "князя-кесаря", напоминающая речь, произносимую царями при избрании патриархов. Потом из трёх кандидатов выбирали одного, и происходило "осязательное освидетельствование нового "князя-папы", посаженного на прорезанном стуле и закрытого покрывалом. Это была насмешка над избранием римского папы, когда кардиналы удостоверялись, что новый кандидат есть действительно мужчина (есть сведения, что однажды по роковой ошибке римским папой была выбрана женщина, переодетая мужчиной). Можете вообразить, как дико гоготали придворные и сам царь над таким весёлым "осязательным освидетельствованием"?

Новоизбранного поздравляли, величали многолетием, сажали на громадный ковш и несли в его собственный дом, где опускали в чан с вином. За избранием следовало поставление. Чин поставления разрабатывался лично Петром. Поставляющий возглашал: "Пьянство бахусово да будет с тобою". (В издёвку над чином поставления архиереев: "Благодать Святаго Духа да будет с тобою").

"Патриарх" вместо исповедания Веры исповедывал поклонение пьянству: "Вином, яко лучшим и любезнейшим бахусовым чрево своё яко бочку добре наполняю, так что иногда и ядем, мимо рта моего носимым, от дрожания моей десницы и предстоящей очесех моих мгле, не вижу, и тако всегда творю и учити мне врученных обещаюсь, инако же мудрствующе отвергаю, и яко чуждых творю, анафематствую всех пьяноборцев, но яко же вышерек творити обещаюсь до скончания моей жизни, с помощью отца нашего Бахуса, в нем же живем, а иногда и с места не двигаемся, и есть ли мы или нет - не ведаем". Весёлый царь пародировал Священное Писание: "О нем же живем, движемся и есмы".

Следовало рукоположение во имя пьяниц, шутов, сумасбродов, водок, вин, пив, кабаков, вёдер, кружек и т.д. Потом "патриарха" облачали: "Сердце исполнено вина да будет в тебе", "Да будут дрожащи руце твои". "Дубина Дидана вручается тебе". И наконец: "Венец мглы бахусовой возлагаю на главу твою, да не познаеши десницы твоей, во пьянстве твоем".

Когда "князь-папа" Бутурлин оставил этот мир (жил грешно и помер смешно: не выдержал обильной попойки и не менее обильного объедания), то 20 декабря 1724 года назначили избрание нового "князь-папы" ("патриарха") всешутейного собора. После избрания провинциального комиссара Строгоста начались уже описанные нами обряды, а затем устроили пир, где кроме водки и вина людей потчевали медвежатиной, волчатиной, а также лисами, кошками и мышами. Это, кстати, случилось уже тогда, когда Пётр был весьма болен и немощен. Вместо дум о вечности, вместо того, чтобы задуматься о покаянии, он продолжал бесноваться, выдумывал новые забавы, вроде пожирания мышей и кошек, хотя смерть уже стучалась в двери. Так и случилось: через полтора месяца после последнего "всешутейного собора" (2 февраля 1725 года) он отдал нечистому душу.

"Военный гений Петра"
Но вернёмся в дореформенную Россию.

В августе 1689 года Петр получает известие о заговоре Софии. Сообщение об этой опасности приводит Петра в состояние паники, и он, полуголый, скачет в Троицкий монастырь. Разразившись рыданиями, умоляет игумена оказать ему защиту. Многие историки утверждают, что именно после этого испуга (как потом выяснилось, необоснованного) у Петра началась эпилепсия.

Через одиннадцать лет на Нарве Пётр (великий) повторил свой "подвиг", когда имея 35-тысячное войско, убежал перед сражением от восьмитысячного войска Карла 12-го, которому тогда исполнилось всего 18 лет. Командовал Русской армией граф де Круа - очередной авантюрист, оказавшийся в России и пригретый "военным гением" - Петром. Русская армия под "мудрым" руководством этого вояки, имея четырёхкратное преимущество в живой силе, умудрилась полностью провалить сражение. Сам де Круа поспешил сдаться.

Ключевский, несмотря на симпатии к Петру, вынужден признать:

"Редкая война даже Россию заставала так врасплох и была так плохо обдумана и подготовлена". Это - о начале Северной войны. А вот как этот же петролюбивый автор характеризует её завершение:

Если говорить прямо и честно и не обращать внимания на магические заклинания горе-историков о "военном гении Петра", то можно отметить два его главных "военных" качества: бестолковость и трусость, что и проявилось в очередной раз во время гродненской операции (цитируем по Ключевскому):

Но настоящим позором нашей армии под командованием Петра стал Прутский поход. Такого Русская армия не испытывала никогда в своей истории…

Надеясь на турецких христиан, на обещанную молдавскую поддержку, летом 1711 года Пётр пустился громить Турецкую империю. Неподготовленная и малочисленная Русская армия, разумеется, не могла нанести сильному врагу сколько-нибудь заметного урона. А если учитывать "военный гений" Петра…

Турецкий визирь быстро окружил всю петровскую армию, и хотя первый натиск был отбит, судьба сражения была решена: спастись у нашего войска шанса не было. Пётр (великий) проявил привычную для себя твёрдость духа: плакал и писал завещания. За отсутствием в те времена авиации удрать Пётру не удалось, хотя он и умолял предводителя молдавского войска Никульче помочь ему с его новой женой Екатериной убежать домой. Но молдаванин отказался. Тогда Пётр через своих приближённых подкупил визиря за 150 тысяч рублей, а также других турецких военачальников в соответствии с их рангом. Мир при Пруте был установлен на таких условиях: Пётр уступил Азов со всем побережьем, обязываясь срыть там Русские городки и отдал большую половину Азовского флота. Обещал не вмешиваться в польские дела и предоставил шведскому королю свободный проход в своё отечество. Иван Солоневич правильно подмечает: "За нарвские, гродненские и прутские подвиги любому московскому воеводе отрубили бы голову - и правильно бы сделали. Петра, вместо этого, возвели в военные гении. И в основание памятников петровскому военному гению положили полтавскую победу - одну из замечательнейших фальшивок российской историографии!"

Мы избавим читателя от описания перипетий, связанных с Полтавским сражением и предложим ему обратиться к книге И.Солоневича "Народная монархия" и ознакомиться с полтавской реальностью: формат нашего журнала не позволяет публиковать столь обширный материал.

Мы же проследуем вслед за Петром в Европу.

Заграничный вояж. Пётр вступает в масонскую ложу
Март 1697 года. Пётр отправляется за границу под псевдонимом урядника Преображенского полка Петра Михайлова. Эта "тайна" была сразу же раскрыта в Митаве, где царствующий герцог Фридрих Казимир был старинным знакомым Лефорта. Он оказал гостям пышный приём. Пётр принялся рассказывать хозяевам о том, какие варварские нравы и нелепые предрассудки царят в его стране. Рассказывал весело. Хозяева смеялись.

В Голландии Петра очень увлёк анатомический театр. Далее цитируем по Ключевскому:
"Пётр заглянул в анатомический театр, и заметив, что некоторые из русской свиты высказывают отвращение к мёртвому телу, заставил их зубами разрывать мускулы трупа".

…Будущий реформатор готовился к посвящению в масонство под девизом: "Аз бо есть в чину учимых и учащих мя требую". На банкете, устроенном после аудиенции с королём Леопольдом, молодой царь стоял за стулом Лефорта, пока тот разговаривал с королём. Во время всего круиза только ленивый не хвалил Петра за то, что он собирается произвести в России реформы.

Последняя "остановка" в этой поездке - Англия, где Пётр встречается с Вильгельмом Третьим. Сведения о вступлении Петра в масонскую ложу разнятся. По одним данным он вступил в ложу в Англии, по другим - в Саардаме.

Через посредство лорда Кармартена Пётр заключил с английскими купцами договор о свободном ввозе табака в Россию. Хозяин табачной компании заметил Петру, что Русские питают отвращение к этому зелью, считая его употребление грехом. Пётр ответил:
- Я их переделаю на свой лад, когда вернусь домой.

Пётр прибыл в Москву 25 августа 1698 года ещё большим ненавистником Московской Руси.

Проводя реформы, Пётр говорил (цитируем по Костомарову):
- С другими европейскими народами можно достигать цели человеколюбивыми способами, а с Русскими не так: если бы я не употреблял строгости, то бы уже давно не владел Русским государством и никогда не сделал бы его таковым, каково оно теперь. Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу переделать в людей.

Вспомним Кицур Шулхан Арух: "Гои - это скоты с человеческим лицом". Видимо недаром Пётр носил на пальце печатку с шестиконечной звездой.

Петровские реформы
И началось…

Пётр собственноручно стал отрезать бороды и вырывать их.

Всех заставил переодеться в европейские кафтаны.

Нарушив церковные законы, Петр приказал постричь свою жену Евдокию в монахини. Архимандрит и священники не захотели творить беззакония, за что были отправлены в Преображенский приказ на расправу.

В 1698 году стрельцы восстают на защиту престола и алтаря против нечестивого царя. Настроение стрельцов усугублялось и лишением их бывших привилегий. Восстание было подавлено, и четырнадцать застенков устроены в Петропавловском приказе. Пытки проводились предельно жестоко. Пытали не только стрельцов, но их жён и детей. В Москве вырос лес виселиц.

30 сентября 1698 года к месту казни отправляется первая повозка осуждённых. Головы стрельцов летят от топора главы государства. Его приближённые делают то же самое: Голицын, Меншиков, Ромодановский собственноручно рубят головы. Только утончённые иностранцы Лефорт и Бломберг отказались от этого и ограничились созерцанием.

Приговорённых везли на Красную площадь в санях попарно, с зажжёнными свечами в руках. Клали по пятьдесят человек вдоль бревна таким образом, что бревно служило плахой. На кровавом конвейере вовсю работали Пётр (великий) и его приближённые.

Больше недели продолжалась кровавая вакханалия:
11 октября - 144 казни;
12 октября - 205;
13 октября - 141;
17 октября - 109;
18 октября - 65;
19 октября - 106.

Кроме этого, двести стрельцов были повешены перед окнами Софии в Новодевичьем монастыре. Трое из них "держали в руках" копии прошения, адресованного царевне.

Всего этого оказалось мало монаршему маньяку. Перед стрелецкой казнью он приказал вырыть из могилы гроб умершего двенадцать лет назад Милославского. К месту казни гроб везли на свиньях, а установили его таким образом, чтобы кровь казнённых стрельцов лилась на останки Милославского.

Тела казнённых стрельцов сваливали в те ямы, куда скидывали трупы животных. Повешенных стрельцов Пётр запретил снимать, и они в течение нескольких месяцев болтались в петлях.

О патологической жестокости монарха говорит множество фактов. Вот ещё два. Пётр убил слугу всего лишь за то, что тот слишком медленно снимал перед ним шляпу. А восьмидесятилетнего старика Головина, который наотрез отказался одеваться чёртом во время очередного шабаша, велел раздеть догола и посадить на лёд Невы. Несчастный продержался час и умер.

Пётр считал себя хорошим зубным врачом и хирургом. Бывало, что он сам брался делать операции, но ещё больше ему нравилось вырывать зубы. Придворные пуще смерти боялись показать царю, что у них заболели зубы, потому что как только он узнавал о зубной болезни, тут же кидался за инструментами, и вскоре зуб несчастного отправлялся в специальный мешочек, который к концу жизни монарха заполнился доверху. Попробуйте, уважаемый читатель, представить себя на месте петровского пациента…

Между тем реформы продолжались. В 1700 году Пётр запрещает Патриаршество, а в январе 1701 года дом Патриарха, все архиерейские и монастырские дела передаёт в "монастырский приказ" Ивану Алексеевичу Мусину-Пушкину. Этот приказ стал заведовать монастырскими вотчинами и творить в них суд. Царь велел выгнать из монастырей всех послушников, а всех девиц, проживающих в монастырях, выдать замуж и не принимать в монахини женщин моложе сорока лет. Наступил полный запрет монахам вмешиваться в управление монастырских вотчин. Все доходы шли в монастырский приказ. Великорусские архиереи заменялись малоросскими. Недовольных пытали, казнили, ссылали.

В 1701 году Пётр издаёт указ о том, что всё население России кроме духовенства и пашенных крестьян, должно носить немецкое платье и ездить на немецких седлах. Даже для жен священников не делалось исключения. Запрещалось шить и продавать Русское платье. За ношение Русской одежды брали пеню: с пешего по 13 алтын 4 деньги, с конного - по два рубля.

Пётр требовал, чтобы дома тоже перестраивались на иностранный лад. За несоблюдение этого требования налагалась пеня.

Для ведения войн требовались огромные средства, поэтому в 1705 году велено было переписать всех торговых людей с показанием их промыслов. Промыслы на Северном море (по-видимому, Северным морем именовали тогда Белое море), производившиеся ранее вольными людьми, были переданы "компании" во главе с Меншиковым. Многочисленными надсмотрщиками фиксировались практически все сделки, подряды на любые работы, даже сельские.

Под страхом пени в десять рублей была запрещена рубка леса, а за рубку дуба полагалась смертная казнь.

Вся рыбная ловля отдавалась в вотчину Меншикова, и самостоятельный лов вёл за собой пытки и прочие наказания. Были отписаны в казну постоялые дворы, мельницы, мосты, перевозы, торговые площади и т.д. На всех мастеровых наложены годовые подати по две гривны с человека.

Все бани сдавались на откуп с торгов, запрещалось держать у себя бани под страхом пени и ломки строения. Пётр ловил двух зайцев: отучал Русских мыться, дабы они более походили на просвещённых европейцев, а с упрямых чистюль брал деньги на реформы. Пасеки обложили оброком. Под все эти реформы были устроены новые приказы и канцелярии, находящиеся под руководством Меншикова. Был утвержден налог даже на дубовые гробы, которые отбирали у гробовщиков, увозили в монастыри и продавали вчетверо против обычной цены. Был введён налог на бороды - от 30 до 100 рублей в год. Стали брать пени за Русское платье.

Пётр не придумал налога разве что на пользование чистым воздухом, поэтому люди старались налогов избегать, а царь поощрял доносчиков и подвергал телесному наказанию нарушителей. Народ же, как мог, сопротивлялся царским указам.

Рекрутские наборы достигли таких размеров, что, несмотря на один за другим издаваемые царские указы, всё больше и больше народу становились беглыми, не боясь того, что смертная казнь ожидала не только самих беглых, но и тех, кто помогал им. На людях выжигали клейма, били кнутами, вырывали ноздри. Пётр очень любил последний метод пытки. В его бумагах остались собственноручные отметки о том, каким должен быть инструмент, чтобы вырывал ноздри до костей.

Неудовольствие народа становилось повсеместным, но повсюду бродили наушники и соглядатаи. Они подслушивали и доносили "куда следует". За одно неосторожное слово людей хватали и тащили в Преображенский приказ, ведовавший политическим сыском. Там несчастных подвергали неслыханным мукам.

"С тех пор, как Бог этого царя на царство послал, - говорил Русский народ, - так и светлых дней мы не видывали: всё рубли, да полтины, да подводы, нет отдыха крестьянству. Это мироед, а не царь - весь мир перевёл, переводит добрые головы, а на его кутилку и перевода нет!"

Народ был склонен к бунту, но в центре государства было много войска, и знать была на стороне царя, поэтому бунты стали вспыхивать на окраинах. Летом 1705 года началось волнение в Астрахани. Заводчиками бунта стали съехавшиеся туда торговцы из разных городов, земские бурмистры и стрелецкие пятидесятники. Ночью толпа ворвалась в Кремль, убила воеводу Ржевского и с ним несколько человек, в том числе иностранцев. Мятежники устроили казацкое правление и выбрали главным старшиною ярославца Якова Носова.

Пётр не на шутку испугался и послал графа Шереметева с войском, дабы объявить мятежникам прощение, если они покорятся.

Восставшие говорили о том, что царь нарушил христианскую веру, что Меншиков - еретик, но как только войска начали стрелять из пушек, мятежники стали сдаваться. Яков Носов вышел с повинной к боярину. Вместо обещанного прощения мятежников отправили в Москву и после страшных пыток убили 365 человек.

Так же жестоко и также подло подавлено восстание Булавина на Дону и другие восстания.

А вот как поступил Пётр с пленными шведами после Полтавской битвы (по Костомарову):
"В тот же день на поле битвы Пётр устроил пир, пригласил к нему пленных генералов, возвратил им шпаги, обласкал, похвалил за верность своему государю, выпил за их здоровье и … сослал пленных в Сибирь".

Петербург, построенный на крови Русского народа
По прихоти Петра вся страна, забросив остальные заботы, принялась строить "северную столицу", и в 1708 году на постройку Петербурга было собрано сорок тысяч рабочих.

В 1709 году со всех посадов, уездов, дворцовых, монастырских, частных имений велено было собрать ещё сорок тысяч. На хлеб и жалование рабочим брали по полтиннику в месяц с тех дворов, которые рабочих дать не смогли.

В 1711 году из Московской губернии (в 1708 году Пётр ввёл губернии) было взято три тысячи рабочих, которым платили по одному рублю в месяц. В этом же году ещё сорок тысяч рабочих и сто тысяч рублей было собрано для строительства Петербурга. Но такое количество собрать было уже невозможно, так как многие числящиеся по бумагам дворы на самом деле были пустыми вследствие полного разорения.

При этом со всех концов Руси собирались рекруты на флот и рабочие на судостроительные верфи. Поборы достигли такого количества, что села пустели, беглецы собирались в разбойничьи шайки. Россия стала походить на просвещённую Европу.

В 1711 году только лишь близ Торжка, Пскова, Кашина и Ярославля насчитывалось 89 086 пустых дворов.

Реформы продолжались. В 1712 году на строительство "парадиза" (в переводе - "райский уголок", так царь называл Петербург) было востребовано ещё сорок тысяч рабочих с жалованием по одному рублю в месяц, для чего потребовалось собрать ещё 120 тысяч рублей. Кроме этого потребовалось двадцать две тысячи рублей на выделку кирпича и 30 700 рублей - на судостроение и разные починки.

В 1714 году велено собрать ещё 34 тысячи рабочих и две с половиной тысячи мастеров.

Если только при строительстве Таганрогской крепости погибло от истощения, побоев, недоедания и болезней более тридцати тысяч Русских людей, то назвать более-менее точное число погибших при строительстве Петербурга невозможно. Во всяком случае, измеряется цена "райского уголка" в сотни тысяч Русских жизней. Город в прямом смысле слова стоит на крови Русского народа.

Продолжался беспрерывный рекрутский набор, причем рекрутов приводили в места сбора в кандалах и держали впроголодь и в тяжелых условиях. Побеги участились. После поимки беглецу ставили на руке клеймо - зажжённым порохом, а тех, кто давал беглым людям приют, посылали на галеры. Десятки раз царь обещал прощение тем, кто к определённому сроку вернётся в армию, не пришедшим грозил смертью, но и это плохо действовало. Доносчикам платили по пять рублей за беглеца, но даже эта гнусная мера не приводила к успеху.

При полном народном разорении чиновник, получавший пять-шесть рублей жалования в год, через несколько лет мог выстроить себе каменные палаты по причине воровства и взяток. (Вам ничего это не напоминает, уважаемый читатель?) Такая несправедливость ещё в большей степени порождала преступность.

Разбойников и тех, кто давал им приют, а также тех, кто "не смотрел за своими крестьянами", колесовали, вешали и били кнутом.

Административные реформы
Как и нынешние правители, Пётр любил административные реформы.

22 февраля 1711 года царем учреждён сенат, состоящий вначале из восьми человек. Он издавал указы, которые должны были исполняться под угрозой наказания и даже смертной казни.

В губернии назначали губернаторов и их помощников: это были ландраты и ландрихтеры. Первые занимались провинциями, на которые делились губернии, но при этом губернатору не подчинялись. Таковых находилось при губернаторе от восьми до двенадцати. При совещаниях губернатор имел два голоса, а ландраторы - по одному. Злоупотребления, творимые ландраторами, не знали границ. Ландрихтеры занимались (не без пользы для себя) поземельными делами, в частности, межевыми.

Были ещё коменданты, обер-коменданты, вице-коменданты, которые, как и прочие слуги государя, занимались поборами, взяточничеством и казнокрадством.

О том, как распоясавшиеся петровские птенцы вели себя с Русским народом, говорит типичный эпизод, приведённый историком Костомаровым:

Вслед за учреждением сената назначены фискалы во главе с обер-фискалом. Под ведомством обер-фискала были провинциал-фискалы. Обер-фискал писал в сенат доносы, и если донос оказывался справедливым, то половина штрафа шла в доход государства, а половина - обер-фискалу. Если же донос был несправедливым, обер-фискал не нёс никакой ответственности. Тем же самым на местном уровне занимались провинциал-фискалы. Доносительство приобрело огромные размеры.

Вот ещё один из характерных примеров (цитируем по тому же Костомарову):

Ужасом для нарушителей царской воли был князь Фёдор Юрьевич Ромодановский, начальник Преображенского приказа в Москве. Этот человек соединял в себе насмешливость с мрачною кровожадностью; участник Петровых оргий, неизменный член сумасброднейшего собора, имевший шутовское звание царя-кесаря, он держал у себя выученного медведя, который подавал приходившему в гости большую чарку крепкой перцовки и в случае отказа пить хватал гостя за платье, срывал с него парик или шапку.

Ромодановский подвергал обвиняемых самым безжалостным пыткам и приговаривал преступников к мучительным казням: кроме обыкновенного повешения, он вешал их за рёбра и сжигал. Его имя наводило трепет; сам Пётр называл его зверем, зато любил Ромодановского, зная, что никакие сокровища не в силах возбудить малейшее сострадание к попавшейся жертве.