Из города Трапезунда, расположенного между несуществующей ныне Ассирией и Арменией, отошёл корабль, гружёный купеческими товарами. Хозяином корабля был генуэзец-католик, а основным фрахтовщиком - купец Иоанн, Православный христианин. Во время долгого плавания между католиком и Православным часто возникали богословские споры, победы в которых неизменно одерживал Православный, который был весьма искусен в богословии, начитан и грамотен.
Иоанн был не только хорошим богословом, не только человеком глубокой Веры, но и очень добрым человеком. Профессия купца не отложила на нём печати стяжательства и жадности. Он и раньше славился своим милосердием, и на корабле помогал тем, кто не имел достаточно средств на еду или лечение во время плавания. Католик был прямой противоположностью: грубым, злым и даже жестоким. Не удивительно, что и команда корабля и пассажиры были на стороне Иоанна, и все радовались, когда своими грамотными вопросами и ответами Иоанн одолевал своего оппонента в богословских спорах. Неудивительно, что генуэзец затаил на него злобу, удивительно то, что его злоба приняла столь жестокую и уродливую форму…
Когда корабль пристал к берегу у Белграда (ныне этот город называется Белгород-Днестровский), генуэзец отправился к местному градоначальнику-персу и произнёс:
- Со мной на корабле прибыл муж, который желает, отказавшись от христианской веры, обратиться в вашу веру и верно служить вашим богам. Во время пути он известил меня об этом и клятвенно подтверждал, что не переменит своего решения. Если ты позаботишься поскорее привести его к единоверию с тобой, тебе будет великая похвала от твоего народа, ибо муж сей весьма искусен в слове и среди важных вельмож Трапезунда - далеко не последний.
Градоначальник тут же созвал многолюдное собрание и повелел привести к себе Иоанна и, оказав ему редкие почести, заговорил:
- Я много слышал о тебе, почтенный муж. Слышал, что ты возлюбил нашу веру и хочешь приступить к ней. Принимающим нашу веру с радостью, она даёт благополучную жизнь и долголетие, христианская же вера достойна осмеяния. Почтенный друг, перед этим всенародным собранием особо почётно будет похулить христианские предания и принять истинную веру. Сюда сошлись все, включая детей и жен, ибо услышали о твоём намерении принять светлую веру. Прославь же всенародно солнце, воздай честь звёздам, принеси жертву небесным светилам и тогда ты удостоишься многих почестей и великого сана, нам же станешь братом и насладишься приятной и богатой жизнью.
- Ты ошибаешься, начальник. Я никогда не желал отрекаться от Христовой Веры и никогда не говорил о таком намерении. А если уж говорить о Вере, то солнце и луна - это создания Божии. Как же можно Создателя хулить, а его творения обожествлять? Не надо меня прельщать поклониться лжи, лучше сам узнай от меня Истину и прими Святое крещение.
Иоанн говорил спокойно и громко, так, чтобы слышали все пришедшие на собрание. Градоначальник пришёл в бешенство. Он приказал страже схватить Иоанна и на глазах у всей толпы раздеть его донага.
- Или ты исполнишь то, что обещал, и поклонишься светозарному солнцу, или будешь подвергнут таким мукам, какие не в силах вынести человек!
- Неужели ты, начальник, думаешь, что можно силой заставить христианина поверить в то, что солнце - это Бог? Солнце - тварь, а Христос - Творец! И я не собираюсь отрекаться от истинного Бога!
Градоначальник сделал знак, и стражники, вооружившись суковатыми палками, повалили Иоанна и безжалостно стали наносить ему болезненные удары. Через минуту тело Иоанна обагрилось кровью. До тех пор, пока Иоанн находился в сознании, он говорил: "Благодарю Тебя, Владыко, за то, что сподобил меня кровью очиститься от грехов моих"!
Те, кто бил Иоанна, слышали его слова и приходили в ещё большую ярость. Одни в толпе неистовствовали в бешенстве, улюлюкая и призывая стражников бить сильнее, другие роптали, закрывали глаза и уши, дабы не видеть жуткого избиения и не слышать стонов мученика. Били его до тех пор, пока стоны не прекратились.
Градоначальник приказал отнести бесчувственное и израненное тело в узилище, а наутро велел привести обратно. Лицо и тело мученика представляли сплошное месиво, ноги еле держали его на ногах, но глаза были светлыми и ясными.
- Видишь, Иоанн, - обратился к нему градоначальник, - до какого бесчестия можно довести себя из глупого упрямства? Ты едва не лишился жизни, а мог бы стать самым почитаемым человеком. Если ты перестанешь упорствовать, то наши лекари быстро приведут в порядок израненное тело, но если и дальше будешь пребывать в христианстве, мучения твои усилятся!
- Теперь не о израненной плоти думаю, а о душе, прошептал мученик. "Претерпевший до конца спасён будет, - сказал наш Господь.
По приказу старшего стражники опять приступили к зверской экзекуции. Тело мученика дёргалось от ударов, плоть в некоторых местах разрывалась. Стражники устали, а люди, собравшиеся вокруг, стали уже открыто выражать недовольство и даже негодование из-за жестокости своего начальства.
Но солнцепоклонник не угомонился, он велел привести коня и привязать к нему Иоанна. Его схватили, обмотали ноги верёвкой, привязали к коню. Один из стражников вскочил на коня и не спеша поехал по городским улицам, а святой мученик Иоанн беспомощно волочился сзади, окропляя кровью мостовые. Даже солнцепоклонники с жалостью глядели на расправу, осуждая издевательства над христианином.
Наездник въехал в иудейский квартал. Здесь никто не возмущался жестокостью градоначальника, здесь с появлением всадника и его истекающей кровью жертвы раздались… проклятия и громкий смех! Иудеям было очень приятно видеть христианина в таком жалком виде, они с криками бросали в него камни, мусор, палки: всё, что попадётся под руку. Они смеялись и оскорбляли мученика. Кончилась травля тем, что наиболее жестокий из иудеев заскочил в свой дом, вынес оттуда меч, дождался, пока всадник протащит свою жертву мимо него и, выкрикивая проклятия христианам, отрубил Иоанну голову.
Всадник отвязал мёртвого Иоанна и умчался, оставив обезглавленное тело лежать на улице. Никто, даже христиане, не решались подойти к останкам, боясь жестокости градоначальника.
Но ночью многие горожане увидели чудо: над мощами нового святого вознёсся огненный столп, вокруг творили каждение три священника и горели нетварные свечи.
Один из иудеев, подумав, что это христиане пришли забрать тело, схватил лук и стрелы, натянул лук. Но выпустить стрелу он не успел: случилось ещё одно чудо. Стрела намертво прилипла к одной его руке, а лук - к другой. Всю ночь простоял этот иудей, связанный силой Господней и лишь после того, как он рассказал об увиденном пришедшим наутро соседям, он смог избавиться от наказания. Узнав о том, что видели ночью горожане и как Господь наказал иудея, градоначальник испугался и разрешил христианам похоронить тело мученика.
Выражаясь современным языком, истязал мученика "всемирный совет церквей": католик оклеветал его и предал на мучения язычнику, тот издевался и мучил Иоанна, а окончательную точку в его земной жизни поставил иудей…
Спустя несколько дней оклеветавший его генуэзец, раскаявшись в содеянном, решил ночью забрать его останки и отвести к себе на родину, но этому не суждено было случиться. Пресвитеру местной церкви во сне явился Иоанн со словами "Моё тело хотят украсть". Пресвитер прибежал на могилу и увидел, что могила разрыта, гроб открыт, а тело святого уносят похитители. Прибежавшие вместе со пресвитером горожане остановили грабителей, внесли тело мученика в церковь и положили возле престола. Там оно находилось в течение семидесяти лет. Были явлены чудеса: огненный столп над мощами, свечение и благоухание.
Часовня, где долгое время лежали мощи Иоанна Сочавского. Окраина Белгорода-Днестровского
… Через семьдесят лет слух об этих чудесах достиг до правителя Молдовлахии и Помории (современная Молдавия) Александра, который был христианином и очень почитал мучеников за Христа. Он решил перевести мощи мученика Иоанна в столицу своего государства - город Сочаву, что с великими почестями и было сделано.
Святой великомучениче Иоанне Сочавский, моли Бога о нас!
