Таким образом, уже во второй половине 15 века Османская империя стала грозной мировой державой, захватившей обширные территории как в Европе, так и в Малой Азии. Лишь на востоке малоазиатского полуострова сохраняли независимость некоторые тюркские бейлики - Караман, Дулкадир, Рамазан и др., а юго-восток был под контролем мамлюков, захвативших ещё в 14 веке Киликийскую Армению.


Турки захватывают Малую Азию
Судьба Киликии решилась в ходе войн Османской империи с тюркско-персидским государством Сефевидов и Мамлюкским султанатом в период 1514-1517 годов. Эти столкновения были победоносными для турок: и войска сефевидского шаха Исмаила 1-го, и войска мамлюков были полностью разгромлены армией султана Селима 1-го. В результате не только Киликия, но и Сирия, Палестина и Египет оказались под контролем османов, а Мамлюкский султанат и вовсе прекратил своё существование. Процесс же присоединения независимых турецких княжеств к Османской империи затянулся после захвата Константинополя почти на полтора века, и лишь в начале 1600-х годов они были окончательно покорены.

Таким образом, к 17 веку вся Малая Азия стала турецкой. Происходило и постепенное замещение жившего здесь ранее греческого и армянского населения турками. Отношение к грекам и армянам было в разные периоды неоднозначным: от относительно терпимого до жестоких гонений, вплоть до геноцида, как например, геноцид армян и греков 1915 года. Малоазиатский полуостров стал по сути ядром турецкой нации и государства. Османская империя после своего государственного подъёма в 15-17 веках постепенно ослабевала, теряла свои завоевания в Европе и Азии и, наконец, окончательно была расчленена после Первой Мировой войны, оказавшись на стороне проигравшего Четверного союза Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии. Формально Османская империя прекратила существование в 1922 году, уступив место Турецкой республике. Но Малая Азия была полностью сохранена за Турцией, несмотря на то, что союзники по Антанте сначала хотели передать часть Малой Азии в состав Греции. Для греков же их древняя земля была безвозвратно потеряна.

Слабый луч надежды для греков мелькнул лишь в 1919-1922 годах, когда против и так уже разбитой в Первой Мировой войне Турции начали интервенцию Англия, Франция, Греция, Италия и Армения. Главным фронтом был греко-турецкий на восточном побережье Малой Азии. Некоторое время греческая армия успешно наступала вглубь турецкой территории, даже угрожала Анкаре, но потом потерпела ряд тяжёлых поражений и была вынуждена покинуть территорию Малой Азии - было ясно, что былая воинская слава греков давно канула в Лету, да и командовал ими явно не полководец уровня Александра Македонского.

А Турецкая республика вполне благополучно существует и в наши дни, стала членом НАТО, а в последние годы превратилась в своеобразную «всероссийскую здравницу», затмив собой пришедшие в упадок Крым и черноморское побережье Кавказа. Этим, собственно, можно и закончить краткий обзор истории полуострова Малая Азия, пережившего за последние 4000 лет такие удивительные повороты в политике, культуре, войне и мире.

Данный краткий исторический обзор, разумеется, не может претендовать на академическую полноту изложения, его задачей было наметить некоторые основные моменты, которые, однако, позволили бы сделать определённые выводы, актуальные для современности. В том числе разоблачить некоторые красивые на вид, но ложные по сути теории.

Возможно, вам приходилось слышать о т.н. теории пассионарности Л.Н. Гумилёва, согласно которой якобы этнос может существовать не более 1500 лет, причём проходит фазу бурного развития и последующего постепенного упадка. И объясняется этот будто бы неумолимый ход вещей наличием некой загадочной биохимической энергией. Ни физикам, ни химикам такой энергии обнаружить, конечно, не удалось. Одновременно и простой анализ исторических фактов показывает, что некоторые этносы существуют две и более тысячи лет, многократно переживая стадии подъёма и упадка. И каждый раз для преодоления исторического упадка всегда бывает необходимо наличие благоприятных политических условий, некоторого остатка «верных», способных поднять упавшее было знамя державы, а также той личности, которая смогла бы этих «верных» объединить и повести за собой.

Впрочем, налицо и совершенно противоположная картина. Речь о том, что зачастую можно услышать высокопарные слова вроде «народ победить невозможно!» Интересно, откуда сделан столь смелый вывод? Множество народов канули в Лету, исчезли с лица земли, от них остались лишь смутные сведения, известные лишь профессиональным историкам.


Тяжкие уроки. Для нас с Вами!
Другая, не менее популярная, но куда более примитивная теория пытается свести победы и неудачи крупных держав, как древности, так и современности к достатку или недостатку толерантности в обществе. Это противное словечко «толерантность» активно пришло в наш язык не так давно, но уже успело заслужить у мало-мальски думающего человека чувство некоего отвращения. Не зря одним из определений толерантности в советском энциклопедическом словаре 1982 года было таким: «иммунологическое состояние организма, при котором он неспособен синтезировать антитела в ответ на введение определённого антигена при сохранении иммунной реакции к другим антигенам». Иными словами, неспособность реагировать на инфекцию. Применительно к Византии некоторые псевдоисторики пытаются представить дело таким образом, что Империя пала якобы от недостатка толерантности, от греческого национализма, который якобы и оттолкнул национальные окраины, в результате чего от Византии остался один Константинополь с окрестностями. Но, как нетрудно заметить, реальная история имеет с этим вымыслом очень мало общего. Всю несерьёзность теории о толерантности можно осознать хотя из того, с какими странами Византия заключала договоры, с кем её императоры заключали династические браки. Тут и Венгрия, и Болгария, и Киликия, и Золотая Орда, и Генуя, и Мамлюкский султанат, и турецкие бейлики. Да уж куда там национальный вопрос: византийские императоры готовы были даже поступиться чистотой Православия ради сохранения Империи. Разумеется, грамотный выбор сильных, надёжных союзников - важная задача для политического руководства, но к пресловутой толерантности она не имеет никакого отношения. Зато явственно заметна одна общая тенденция: уменьшение численности и ослабление государствообразующего, державного, имперского - называйте как хотите - народа всегда ведёт к ослаблению государства, которое становится рыхлым и неспособным вести серьёзную борьбу, а пёстрые многонациональные армии становятся неспособными побеждать, даже несмотря на свою многочисленность, что ярко подтверждают великие битвы Средневековья: на реке Ярмук, при Манцикерте, при Кёсе-Даге, при Никополе, при Анкаре. Сыграл этот фактор роковую роль и при последней осаде Константинополя, когда иностранные отряды слушались более своих предводителей, чем греческих командиров. Чем больше иностранцев - монголов, генуэзцев, каталонцев, сербов, аланов, турок - появлялось в византийской армии, тем более падала её боеспособность, тем хуже шли дела на полях сражений. Мало того, император Андроник 2-й Палеолог (годы правления 1282-1328) и вовсе расформировал регулярную византийскую армию, сделав ставку на наёмников, - дескать, такая армия обойдётся дешевле. Можно ли сомневаться, что последствия такого шага были катастрофическими: наёмники воевали хуже некуда, зато с удовольствием грабили греческое же население. При этом довольно странно, что поборники толерантности спокойно относятся к тому, что Палестина была арабизирована, а Малая Азия тюркизирована после нашествий соответственно арабов и турок.

Нужно отметить, что несмотря на потерю в 7 веке под натиском арабов-мусульман многочисленных провинций в Передней Азии и Африке, Византия не развалилась, а стала даже ещё однороднее и крепче, просуществовав ещё почти 800 лет, - это к слову о достоинствах и недостатках многонациональности государства. Зато нельзя не упомянуть и о том, какую роль могут играть национальные анклавы внутри страны. Веками греки и армяне жили вместе в одном государстве. В самом Константинополе в 9-11 веках правило несколько императоров армянского происхождения. Но стоило Империи попасть в трудное положение после поражения от турок в 1071 году, как армянская Киликия поспешила выделиться в самостоятельное государство.

Что же является страшным врагом любого государства, так это внутренние политические раздоры. Династические перевороты, амбиции высшей знати по захвату власти, сепаратизм, регионализм (сознательное обособление отдельных регионов) - это и есть то, что ослабляет любое государство изнутри. Если высшие сановники хотят бесконтрольно обогащаться, подчиняясь своему Государю лишь формально, не прочь «самоопределиться» в управляемых ими областях государства, там точно жди беды. И не важно о ком идёт речь: о греках, арабах, персах или турках. В этом смысле законы истории одинаковы для всех. Нечасто бывает, чтобы крупное государство рухнуло в период своего расцвета под напором внешних противников. Обычно в таких случаях враждующие государства наносят друг другу более-менее мощные удары, но окончательно сокрушить друг друга не могут. Могучие и воинственные хетты и фараонский Древний Египет, Урарту и Ассирия, Византия и Сасанидская Персия не смогли одержать друг над другом решительной победы. Зато ослабленное внутренними смутами государство легко становится добычей более удачливых соседей.

Аналогично политическая стабильность, экономический и политический расцвет обычно приурочены опять же к крупному сильному государству. Розовые мечты о маленькой, компактной, зажиточной республике, населённой маленьким, гордым народом на практике оборачиваются политическим хаосом, охватывающим целые регионы мира. Такие государства, оказавшиеся вне сферы влияния какой-либо великой державы, живут в состоянии непрерывной изматывающей борьбы друг с другом, - откуда ж тут взяться порядку и благосостоянию?

Наконец, нельзя не сказать, что Константинополь - это Второй Рим, Царь-град, центр Вселенского Православия. Однако религиозная история Византии оказалась очень непростой: страну то и дело смущали различные ереси. Даже многие императоры были еретиками: арианами, монофизитами, монофелитами, иконоборцами. В этом смысле говорить о некой религиозной толерантности вовсе абсурдно, хотя ещё в те древние времена подобные попытки предпринимались. Император Ираклий 1-й, энергичный политик и военачальник, одновременно пытался провести нечто вроде религиозной реформы, «помирив» Православие с ересью монофизитства в виде своеобразного компромисса - ереси монофелитства. Скажите, православные читатели, согласились бы вы на такое примирение ради политических выгод? Или согласились бы отказаться от иконопочитания ради воинской славы императора Константина Копронима? Последние византийские императоры искали дружбы папы римского, опять же ценой уступок в вероучении, - одни из-за опасения всекатолического крестового похода против Православной Византии, только что освободившей Константинополь от латинян, другие - надеясь на помощь католических королей Европы в борьбе с турками. Но всекатолического похода так и не произошло, и серьёзной помощи против турок Византия не получила, но единство православного греческого народа серьёзно подорвано, в том числе и накануне решающей схватки за Царьград в 1453 году. Дело доходило до того, что некоторые греки открыто говорили, что лучше сдать город туркам-мусульманам, чем согласиться с главенством латинян.

Таким образом, можно с большой долей уверенности сказать, что падение Византии, как, по сути, ключевой момент истории всей Малой Азии, было следствием не надуманных идеологических причин, а вполне конкретных политических процессов. Во-первых, отсутствием единства никейских, эпирских, трапезундских греков перед лицом общих врагов - латинян и турок; во-вторых, разрушительных династических переворотов и гражданских войн; в-третьих, абсурдных, преступных реформ императора Андроника 2-го, упразднившем профессиональную национальную армию. А ведь турки вовсе не были тем противником, которого невозможно было победить. Греки по сути дела своими руками открыли дорогу мусульманской экспансии в Европу. В итоге произошло то, что произошло. Пусть же уроки истории послужат нам напоминанием о цене политических ошибок для будущего России и Русского народа.