Яков Валентинович Ушаков отвечает в нашей редакции в основном за религиозные темы, он собирает материалы по новомученикам, беседует со священниками, то есть, отвечает за главную тему нашего издания - за Веру. Именно об этом мы и поговорим сегодня с Яковом.
    Надо сказать, мы очень давно знаем друг друга, поэтому пусть Вас, дорогой читатель, не смущает обращение на "ты".

    И вот мой первый вопрос:
- Скажи пожалуйста, что заставило тебя, благополучного, обеспеченного семейного человека, прийти в патриотическое движение? Что мешало спокойно работать, воспитывать детей, путешествовать, то есть, жить той жизнью, которая не сулит неприятностей? Что заставило ездить с нами по городам, раздавать листовки, сидеть ночами в интернете, редактировать "Чёрную Сотню"?
    Ушаков:
- Моё участие в патриотическом движении началось в 1989 году, когда я вслед за тобой пришёл в "Память". Почему я туда пришёл? Это какой-то генетический зов, зов родной земли, рационально объяснить это невозможно. Это - любовь к Вере предков, любовь к земле, к Русским людям.
    После того, как я вернулся из армии в 1992 году, я активно в патриотическом движении не участвовал, устроился на работу, стал неплохо зарабатывать… Я не стал меньше любить Родину, просто мне показалось, что от нас очень мало зависит. Мне тогда думалось, что достаточно быть просто Православным человеком. Да и общественные объединения показали в те годы свою несостоятельность.
    Время шло. Глумление над нашей страной принимало всё более чудовищные формы, и в определённый момент я просто не смог больше сидеть дома и спокойно смотреть на это. В какой-то момент я почувствовал себя просто предателем. Если конкретно ответить на вопрос: почему я вновь пришёл в патриотическое движение, скажу, что мне просто стало стыдно за то, что когда враги уничтожают Родину, я ничего не делаю.

    Штильмарк:
- Мы с тобой единомышленники практически по всем вопросам, исключая, наверное, только гастрономические, и я не буду задавать тебе тех вопросов, ответы на которые знаю заранее, это было бы неким лукавством по отношению к читателям. Поэтому давай поговорим о том, за что ты отвечаешь в газете - о Православной Вере, о Церкви. Ты часто встречаешься со священниками, даже с епископами, так вот, какие церковные проблемы ты считаешь главными?
    Ушаков:
- Наверное, ты подумаешь, что я буду говорить про экуменизм, про созыв Поместного Собора, про ИНН… Конечно, это тоже важно, но я считаю главным другое. Знаешь, какую фразу чаще всего произносят сейчас буквально все священники? Такое впечатление, будто они сговорились.

    Штильмарк:
- Даже не догадываюсь.
    Ушаков:
- "Никому ничего не надо"! Это выражение стало как пословица или поговорка. У нас сейчас действительно никому ничего не надо! Равнодушие ко всему, что не касается материальной стороны дела. Вот равнодушие-то и есть главная проблема Церкви.
    Надо сказать как о равнодушии к государственным проблемам России, так и об отношении священников и особенно иерархов, к простым людям, к своим прихожанам. Как часто это отношение сводится лишь к формальному общению без отеческой любви, без доброго слова жаждущим утешения! Я считаю, что подобное равнодушно-холодное отношение к людям, особенно, в московских приходах и приходах других крупных городов, - одна из важнейших проблем современной Церкви.
    Открывается храм, в него начинают приходить люди, постепенно создаётся община, подстраивающая под ту духовную жизнь, которую им диктует священник. И люди подбираются в эту общину из одного социального слоя, одного круга. Обычно такая община живёт замкнутой жизнью. Никто из этой общины - ни священник, ни староста, ни, тем более, прихожане, не очень-то торопятся выйти за пределы церковной ограды и посмотреть на то, что творится вокруг, не говоря уже о том, чтобы проповедовать Христа где-нибудь в фабричном районе или в глухой деревне. Им и так комфортно: они самоусовершенствуются, "спасаются", воспитывают своих детей в соответствующем духе, что иногда даёт плоды даже отрицательные, так как дети считают себя принадлежащими к какой-то "особой касте Православных". Я, например, даже по внешнему виду легко отличу Православного от обычного прохожего.
    Доходит иногда до того, что прихожане одного прихода считают иные приходы не столь спасительными, как свой приход, а от неверующих отшатываются так, как от прокажённых. Считается, что с ними даже общаться-то не надо. Но ведь это наши братья по крови!
    Здесь хочу привести пример из нашей истории.
    Княгиня Ольга, будучи Православной христианкой, руководила Русским государством, состоявшим в основном из язычников. Даже её родной сын Святослав был язычником и не хотел принимать Православную Веру. Она видела, что Православные подвергаются гонениям, но она делала для своего народа максимум добра и вошла в историю России как одна из мудрых и деятельных правителей. И это пример того, как мы, Православные, должны вести себя с окружающими нас неверующими людьми.

    Штильмарк:
- Да, печально, что Православные замкнулись в своём кругу и почти не ведут миссионерской работы. Зато это с успехом делают сектанты, и часто нас, когда мы раздаём листовки с призывами прийти в храм с покаянием, принимают именно за сектантов, ведь Православных на улице нет, улицы мы добровольно отдали врагам-сектантам, и люди привыкли, что если на улице с вами пытаются говорить о Боге - это очередная секта.
    Ушаков:
- Меня самого в Калуге местные патриоты попытались прогнать с площади как сектанта, успокоились только тогда, когда до конца прочли нашу листовку.

    Штильмарк:
- Надо брать пример со святых, с тех, кто не стеснялся ходить по домам. Например, священномученик Андроник Никольский даже в Японии сумел наладить жизнь Православных приходов именно тем, что ходил из дома в дом…
    Ушаков:
- Тем же знаменит отец Иоанн Кронштадтский, тысячи иных, менее известных Православных пастырей…
    Да, сейчас надо строить храмы, как выразился один батюшка: "Я - уже не раб Божий, а прораб Божий!", времени у многих едва хватает на то, чтобы совершать требы, но так или иначе, если мы не вернёмся к той дореволюционной традиции миссионерства, уважения к простому человеку, если мы не будем внимательно выслушивать его жалобы и боль, мы никогда не выйдем за пределы этого "избранного" круга и превратимся рано или поздно в секту под названием "Православное общество".
    Люди чувствуют доброе к себе расположение и очень его ценят. Меня, например, тронул за живое интересный эпизод, связанный с именем одного известного старца.
    Дело было перед Всенощной в Толгском монастыре под Ярославлем. Люди выстроились перед монастырской гостиницей полукругом и терпеливо кого-то ждали. Я подошёл поближе и узнал, что вот-вот из здания должен выйти отец Павел Груздев, знаменитый старец, приехавший в монастырь помолиться.
    И вот двери открылись. Двое молодых людей держа под руки седовласого старца маленького роста, повели его к храму. По толпе прошёл шёпот:
    - Идёт!
    - Отец Павел идёт!
    Верующие благоговейно, боясь даже шевельнуться, смотрели на старца. И вдруг, прорвавшись на шатающихся ногах сквозь народ, какой-то затрапезного вида мужик добрался до отца Павла, сделал нелепый поклон и заплетающимся языком громко чуть ли не потребовал:
    - Батюшка! И меня благослови!
    Выглядело это как вызов, как нарочитое панибратство, как кураж.
    Насмотревшись на жизнь московского духовенства, я пробежался глазами по толпе и стал искать крепких охранников, которые должны были тут же схватить нахала за руки, отвести подальше и научить уму-разуму. Я уже представил себе эту картину - как мужику заламывают руки и уводят вглубь толпы.
    Но произошло то, чего я никак не ожидал. Отец Павел подошёл к этому мужику, ласково-ласково его обнял, похлопал по спине.
    - Эх, дурак-дурачок, что ж ты так пьёшь-то?
    Мужик был высокого роста, и отцу Павлу, чтобы прижать его к себе, пришлось даже встать на цыпочки. Слова эти старец произнёс душевно, ласково, абсолютно не оскорбительно, не для того, чтобы обличить человека... Это была жалость, искренняя жалость и любовь. Так они какое-то время и стояли обнявшись: старец и полупьяный заблудший Русский мужик.
    И тогда я отчётливо понял: кто ещё, как не духовенство, да и мы, простые верующие Русские люди должны пожалеть простого Русского человека, постараться помочь ему. А то очень уж много среди патриотов и верующих стало разговоров про "элиту", и эта патриотическая "элита", я знаю точно, относится к простым людям чуть ли не с презрением.
    Картина, когда два Русских человека: святой жизни старец и простой пьяный мужик, у которого сразу пропал кураж и выступили на глазах слёзы, стоят, обнявшись около храма, - стала для меня мерилом отношения к людям.

    Штильмарк:
- Да, можно и ругать наш народ, можно и обвинять его в тех или иных грехах, но делать это надо с любовью, с болью за людей, а не с презрением.
    Ушаков:
- Многие хорошие слова за последние время опошлили, превратили в банальность, но всё равно, мы, Православные, должны в большей степени обращать внимание на первостепенное - на любовь, честность, милосердие… За внешним исполнением обрядов и церковных предписаний мы часто забываем о том главном, к чему нас призывает Господь - любить ближнего.

    Штильмарк:
- Года два-три назад, и особенно сейчас, начался какой-то ажиотаж, связанный с попытками прославления Григория Распутина, Ивана Грозного, Пелагеи Рязанской и ещё целого ряда известных личностей, вплоть до певца Игоря Талькова.
    Кто-то из Православных считает этих людей святыми, кто-то, напротив, полагает, что они - отъявленными греховодниками, и сейчас разгораются нешуточные споры между сторонниками и противниками канонизации этих персонажей. У меня сложилось впечатление, будто бы какой-то провокатор снова сталкивает нас лбами с целью отвлечь от насущных проблем России. Я убеждён, что никакого значения не имеет для современной России - будет ли прославлен тот же Иван Грозный или нет. Придёт время - канонизируют, если он святой. А пока мы живём на грани вымирания, Россия может вот-вот развалиться на части, Русский народ вымирает, а мы вместо сопротивления преступным властям будем тягать друг друга за чубы, спорить до хрипоты и отстаивать свою точку зрения.
    Как ты считаешь, это профессиональные провокаторы подбросили нам такую приманку, или особо ретивые Православные сами взялись объявлять святыми тех, кто им пришёлся по душе, заменяя собой Архиерейский Собор?
    Ушаков:
- Безусловно, по большому счёту в этом виноват враг рода человеческого. Но у него есть конкретные слуги, и я считаю, что это их рук дело. Я не имею в виду тех Православных, которые с той или иной стороны занимаются проведением "активных действий", но то, что за ними кто-то стоит и этот "кто-то" хочет посеять раздор - безусловно так.
    В наше время Православные перестали исполнять элементарные канонические правила церковной дисциплины, и многим не составляет труда объявить кого-либо святым, написать ему икону, составить акафист, служить молебны вместо панихид и т.д. Их позиция приблизительно такая: "Аще кто с нами сих людей не почитает за святых - тот жид есть и проклят".
    Вместо того, чтобы вступить с такими людьми в диалог, создать комиссию, которая могла бы снять какие-то вопросы, проработать исторические документы, и успокоить людей, возникает иная "партия", которая подливает масла в огонь, но уже с другой стороны. Она отрицает то положительное, что стояло за определёнными фигурами, и выливает на страницы церковных газет то, что было написано в большевистских учебниках. Это тоже псевдонаучно и тоже ревность не по разуму, а главное, что ни та, ни другая позиции не ведут к внутрицерковному миру и уж конечно не ведут к обретению истины.

    Штильмарк:
- Я видел, с каким выражением лица люди доказывает святость Распутина и Ивана Грозного, в глазах у этих людей какой-то бесовской огонь, бесовская страсть. Впечатление такое, что они не хотят дойти до истины, не хотят, взяв благословение, спокойно и мудро разобраться, а во чтобы то ни стало доказывают своё. Хоть кол на голове теши, но святой тот, на кого такой человек указал перстом. И никакой Патриарх, никакой Синод, никакой Собор ему не указ. Если бы ты, например, хотел, чтобы кого-то причислили к лику святых, как бы ты действовал?
    Ушаков:
- На мой взгляд надо собрать подписи определённого количества Православных, "обозначить" проблему. Затем обратиться к священноначалию с тем, что-бы оно создало комиссию по изучению деяний тех или иных личностей, и потом шаг за шагом идти либо к их канонизации, либо, наоборот, к спокойному, трез-вому объяснению - почему этих людей канонизировать нельзя.
    А пока следует собирать материалы, фиксировать чудеса, аще таковые случаются, факты исцеления, если таковые бывают, то есть, идти нормальным Православным путём, а не объявлять на митингах о том, что такого-то и такого-то отныне следует считать святым. В итоге этот вопрос должен решаться на Соборе. И хотя многие из нас имеют претензии к отдельным иерархам, зачастую обоснованные, но всем нам надо помнить, что Соборным Разумом Церкви управляет Святой Дух, и при принятии решений на том же Архиерейском Соборе существует формулировка: "Изволися Духу Святому и нам".

    Штильмарк:
- Наверное, и молебны пока не надо служить…
    Ушаков:
- Разумеется. Служить надо, как и положено, панихиды, ибо нарушение церковной дисциплины ничего, кроме раздражения, у церковнослужителей не вызовет. Сегодня, например, кто-то читает молебен непрославленному Иоанну Грозному или непрославленному Григорию Распутину, но почему в таком случае не может появиться группа Православных, которая начнёт служить молебны Андрею Сахарову, как великому борцу за освобождение от коммунистического безбожия? Я, разумеется, не ставлю Русского Царя на одну доску с разрушителем Отечества, но ещё раз вопрошаю: если крайне правые позволяют себе нарушать церковную дисциплину и служить молебны Иоанну Грозному, то что помешает кочетковцам или поклонникам о.Александра Меня служить молебны Андрею Сахарову? Не говоря уже о самом А.Мене, принявшем к тому же мученическую смерть? Чем не "новый святой"?

    Штильмарк:
- Получается, что можно всё. Вместо церковных уставов - полная демократия…
    Ушаков:
- Я напомню как проходила канонизация преподобного Серафима. Народ канонизацию очень ждал, но мнения в Синоде разделились, и только по личному настоянию Царя Преподобный Серафим был прославлен. Да, многие люди не сомневались, что Серафим Саровский - святой, но все ожидали - когда же действие Святаго Духа снизойдёт до тех, от кого это решение зависит, дабы канонизация совершилась не каким-то разбойным способом, а законно. А до того момента, пока Преподобный не был прославлен, о нём служились панихиды, и молебны ему никто не служил.
    Тоже самое было и с Иоанном Кронштадтским, который был прославлен недавно, хотя и при его жизни никто не сомневался в его святости… Но люди спокойно ждали канонизации, служили панихиды.
    И сейчас горячим головам надо свою неуёмную энергию направить на дела более созидательные.

    Штильмарк:
- И, думаю, никакой Святой не обидится, если до его официального прославления о нём будут служить панихиды.
    Ушаков:
- Согласен. А вот если подобные действия, о которых мы говорим, поставят Церковь на грань раскола, то не только обида, но и проклятия Святых земли Русской могут пасть на наши головы.

    Штильмарк:
- И последний вопрос: что бы ты сам хотел сказать нашим читателям?
    Ушаков:
- Русские люди, храните Веру Православную!

Следующая статья     Содержание номера