Фотина Вяземская писал(а):
Владимир Неберт писал(а):
А Вам не стыдно настаивать на том, что РИ была верхом совершенства, а СССР - исчадием ада?
По-первых, я не называю РИ "верхом совершенства".
Я считаю её великой империей Русского народа, Православной Империей, наследницей Византии.Во-вторых, СССР не исчадие ада, а экспериментальная площадка сатаны по выведению особой породы людей советского типа, на которых не действуют никакие доводы рассудка.
Теперь понятно?
Тем более, что я в этом СССРе жила, и не младенцем была, поэтому знаю, о чем говорю.
Интересно,Вы хотя бы краснеете,когда это пишете?Православная Русская империя,где Русских людей превращали в скот и торговали ими как скотом?
Цитата:
Крепостные (вместе со своим имуществом) фактически являлись частной собственностью помещиков, «составной частью сельскохозяйственного помещичьего инвентаря» (Ключевский), которую можно было продать, подарить, обменять, проиграть в карты — с землей и без земли, семьями и «поштучно», «как скотов, чего во всем свете не водится», по выражению Петра I; крепостными платили долги, давали взятки, платили врачам за лечение, их крали… Объявления о продаже крепостных, открыто печатавшиеся в отечественных газетах конца XVIII столетия, производят сильнейшее впечатление именно своим спокойным, обыденным (а иногда добродушно-юмористическим) тоном. Вот образчики таких объявлений: «некто, отъезжая из С.-Петербурга, продает 11 лет девочку и 15 лет парикмахера, за которого дают 275 р., да сверх того столы, 4 кровати, стулья, перины, подушки, платяной шкаф, сундуки, киота для образов и прочий домашний скарб»; «продается лет 30 девка и молодая гнедая лошадь. Их видеть можно у Пантелеймона против мясных рядов в Меншуткином доме, у губернского секретаря Иевлева»; «продается девка 16 лет и поезженная карета», «продается каменный дом с мебелью, пожилых лет мужчина и женщина и молодых лет холмогорская корова», «продается портной, зеленый забавный попугай и пара пистолетов»…
В начале XIX века, при либеральном Александре I скованные помещичьи люди для продажи их в розницу открыто свозились на Урюпинскую ярмарку в Рязанской губернии. На Макарьевской ярмарке крепостных перепродавали в рабство кочевникам-азиатам. Ф. Ф. Вигель, бывший в 1826–1828 годах керченским градоначальником, вспоминает, как местные греки, не имевшие права владеть крепостными, тем не менее, покупали их на тамошней ярмарке через подставных лиц. А чего стоит практика сбыта русскими офицерами, служившими в Финляндии, своих «рабов» местным жителям, на что в 1827 году был даже наложен высочайший запрет!
Когда одна часть этноса в буквальном смысле слова торгует другой, они (эти части) никак не могут образовать единой нации. Недавно об этом хорошо написал Павел Святенков в статье «Аристократическая привилегия для всех».
Нет ничего удивительного, что в сознании даже наиболее просвещенных представителей дворянства (исключения единичны) по отношению к крестьянам (а отчасти и к другим сословиям) царил самый настоящий социальный расизм. Только дворяне признавались «благородными», остальной же народ считался «подлым». Современная исследовательница Е. Н. Марасинова, проанализировав огромный массив частной переписки дворянской элиты последней трети XVIII века, пришла к выводу, что «по отношению к крестьянству у авторов писем преобладал взгляд помещиков-душевладельцев, которые видели в зависимом сословии в первую очередь рабочую силу, источник доходов, … живую собственность, … объект руководства и эксплуатации … Авторы писем не видели в зависимом населении ни народа, ни сословия, ни класса, а различали лишь особую группу иного, худшего социального качества. «Народом», «публикой», «российскими гражданами», т. е. единственно полноценной частью общества, было дворянство, а крестьянское сословие представлялось … «простым, низким народом», «чернью» … Крестьянину, олицетворявшему «низкую чернь», была свойственна грубость поведения, примитивность языка, ограниченность чувств, интеллектуальная ущербность». Если это не социальный расизм, то что же?
Особенно обильно антикрестьянские эскапады произносились представителями «благородного сословия» при обсуждении возможности отмены крепостного права. Аргументация против была весьма разнообразна, но суть всегда сводилась к одному: крестьянам свободу давать никак нельзя. Потому ли, что «российский народ «сравнения не имеет в качествах с европейскими» (мнение керенского дворянства в Уложенной комиссии), еще бы, «ведь русский крестьянин не любит хлебопашества (!) и пренебрегает своим состоянием, не видя в нем для себя пользы» (Ф. В. Ростопчин); или потому что «уславливаться рабу с господином в цене и свободе почти невозможно», да и кто, кроме помещиков, «которые суть наилучшие блюстители или полицмейстеры за благочинием и устройством поселян в их селениях», сможет удержать «поселян» «от разброду» (Г. Р. Державин); кроме того, «земледельцы наши прусской вольности не снесут, германская не сделает их состояния лучшим, с французскою помрут они с голоду, а английская низвергнет их в бездну» (отстаивает русскую самобытность знаменитый историк И. Н. Болтин); ну, и, наконец, без крепостных «у иного помещика некому было бы и студено искрошить, а не только сделать какой фрикасей» (из записки безымянного автора в Вольное экономическое общество).
http://www.apn.ru/publications/article22609.htm