|
Исключительно для Саманты
Я печатал тут свою историю уже и не раз, по-моему, но исключительно для Саманты её повторяю.
В Музыкальное Училище при Консерватории, где Он преподавал экономическую географию, по обмену студентами между Москвой и Барнаулом приехала юная постановщица танцев Оксана. Как и остальные студенты, она ходила на лекции и семинары, а в остальное время самозабвенно занималась музыкой, танцами и прочей хореографией. Время от времени Они встречались в стенах Училища, и Преподаватель смотрел на девушку явно не как на обычную студентку, и какие-то неведомые искорки вспыхивали между ними в те мгновения, когда взгляды их встречались, тем более, что разница в возрасте была у них не очень-то и большой - каких-то двадцать лет.
В «окнах» между занятиями Он украдкой поглядывал за работой провинциальной красавицы и выбирал подходящий момент, чтобы представиться. Приближалась сессия, Оксане предстояли экзамены, а перед этим - зачёт по французскому, о котором она имела представление довольно отдалённое... А главное, сразу после сессии она должна была уезжать домой, в Барнаул. Действовать надо было быстро и решительно.
И вот, неожиданно для самого себя, Преподаватель подкараулил её возле актового зала:
- Здравствуйте... Мы с Вами в коридорах уже две недели встречаемся. Я учитель географии Александр Робертович. Штильмарк. Фамилие у меня такое... География - самый захватывающий предмет. И завтра у нас практические занятия на природе. Будем изучать весеннее течение реки Лопасни и её животного мира. Вы не представляете - какое это счастье - плыть на резиновой лодке по быстринам, смотреть на бурлящую за кормой воду, на играющих на отмелях рыбок, на страшных кабанов, которые выходят на берег и демонстрируют свои ужасные клыки...
- Это, конечно, очень интересно, но у меня послезавтра зачёт по-французскому... Да и разве реки относятся к экономической географии, которую Вы преподаёте?
- Ещё как относятся! По рекам же пароходы ходят, а это уже экономика. А на счёт французского... возьмёшь с собой учебник, на природе выучишь, - перешёл на «ты» Александр Робертович, и опешившей Оксане ничего не оставалось, как согласиться с этим бесцеремонным и совершенно неожиданным предложением.
Встретились они рано утром на железнодорожной станции с неромантическим названием «Текстильщики», и Оксана никак не могла понять - а где же остальная группа студентов, которая должна была «наблюдать фауну реки Лопастни»...
- Когда я говорил «у нас будут практические занятия», я имел в виду нас с тобой. Прыгаем в электричку, она сейчас отходит!
Ей стоило бы отказаться, возмутиться, но… юная красавица покорно вбежала в тамбур.
Сели они рядом, студентка достала учебник французского, преподаватель географии попытался помочь, вспомнить что-то из студенческого прошлого, но никаких иных слов кроме «месье», «мадам», «пардон», «шерше ля фам» и «ля мур» почему-то не находилось, и они как-то естественно от проблем французского перешли к обсуждению мелькающих за окном красот южного Подмосковья.
Надо заметить, что красивых девушек в Училище - каждая вторая, симпатичные - все. Но в Оксане географ увидел что-то близкое, чистое, непосредственное и далеко не только внешние данные привлекали учителя. А во время их беседы в электричке он понял, что не ошибся в выборе, ведь человека можно определить довольно быстро, всего лишь по нескольким мыслям или фразам...
Потом они долго шли пешком по раннему безлюдному городку Чехову, пока, наконец, не добрались до речки. Некогда небольшая и мирная Лопасня разлилась, раздалась от обильного таяния снегов, а тысячи ручейков и ледяных родников так пересытили подмосковную речушку, что она превратилась в бурный, тёмный и коварный поток.
На востоке взошло яркое солнце, речная рябь заискрилась, тысячи солнечных зайчиков запрыгали по воде... А в это время на берегу скомканная резина, послушная насосу, постепенно приобретала форму лодки. Наконец она надулась как обиженный ребёнок, в неё скинули вещи, и вот уже Оксана сделала первые неуклюжие шаги по её колеблющемуся днищу, преподаватель столкнул лодку подальше от берега, запрыгнул в неё, лодка закачалась, вышла на фарватер, и гребцы сначала неловко, но потом всё увереннее и увереннее повели свой корабль навстречу великой Русской реке Оке, на берегах которой они и собирались закончить водное путешествие.
Лодка шла быстро, весело, помогало сильное течение, и вот уже замелькали на берегах ивы, кустарники, вербы, временами на пути встречались небольшие деревушки, где чумазые ребятишки дразнили путешественников и пытались бегать наперегонки с лодкой.
Через два часа они действительно увидели диких кабанов, от которых поспешили уплыть подальше. Иногда попадались на глаза ондатры, утки, какие-то неведомые рыбки, но не это было самым удивительным. Просто небывалым было то, что река разлилась так широко, так сильно вышла из берегов, что обезумевший поток временами нёсся прямо через лес, и надо было вовремя сориентироваться и найти спасительное русло. Те из водных путешественников, кто ориентироваться не умели, попадали в неловкое положение, застревая боками своих байдарок между деревьев. Юная красавица то пугалась, то восхищалась тем, как они ловко находили верный курс, то, глядя на часики, волновалась, что она не успеет вернуться вечером в Москву, а ведь завтра с утра зачёт, повисший над ней как дамоклов меч... А надо ведь не просто успеть, надо ещё и что-то выучить! Но какой может быть французский, когда природа вокруг Русская во всей своей почти первозданной красе?
Часам к семи вечера речные путники изрядно устали, и «капитан» предложил «матросу» остановиться на обед:
- По кончику твоего носика я вижу, что ты ужасно хочешь скушать тушёнку, разогретую на костре.
- Ужасно, но надо успеть...
- С чёрным хлебушком и печёной картошкой, - продолжал соблазнять «капитан».
- Вы все дамские слабости знаете? Но я не поддамся. Умру с голоду, но на зачёт успею. Вот, смотрите, как сильно буду грести!
Но взмахнув несколько раз веслом под ироничным взглядом «капитана», несчастный «матрос» выдохся окончательно.
- Всё равно надо ехать, Вы сами теперь гребите сильнее!
- Я готов грести ради тебя даже за троих, но, боюсь, останавливаться всё равно придётся... Оглянись-ка назад!
Сзади на них надвигалась огромная иссине-чёрная туча. Закрывая половину неба, она наползала на мир, подминая под себя всё живое. Надо было срочно искать стоянку и расставлять, пока не поздно, палатку. Пока искали куда причалить, пока подплывали к берегу, страшный громовой раскат потряс небо и землю, и тут же ливень низринулся на них с такой силой, что мигом промочил до нитки. Потоки воды, мрак, ураган, внезапная темень - всё обрушилось на «исследователей фауны Лопастни»...
Наконец им удалось поставить «шатёр». Но этого было мало, в кромешном бушующем мраке надо было умудриться развести огонь, просушить одежду и заварить спасительный горячий чай. К счастью, друг «капитана» в своё время научил его разжигать костёр с полспички, и никакие ветры и воды не смогли помешать искорке заняться, запалить оставшиеся сухими листочки, иголочки, а затем мелкие ветки. Наконец огонь запрыгал по крупным ветвям и, несмотря на ливень, запылал ярким дерзким факелом...
Замёрзшие и промокшие «исследователи», поставив котелок на огонь, забрались в палатку и, отвернувшись друг от друга, быстро переоделись в сухое. А через десять минут уже пили в палатке горячий крепкий чай, отогревались, слушали завывания ветра и дробь частых капель, которые так романтично колотили по тенту палатки... Обоим было волнительно и тревожно. Они слушали дождь, стеснялись смотреть друг другу в глаза и даже перестали разговаривать - так уютно и так неожиданно заканчивался этот длинный и странный день. Они молчали, иногда смущённо переглядывались и были полны неведомым и тревожным счастьем. Рядом догорал крупный хворост, в палатке становилось теплее. Потом... Потом костёр проиграл борьбу за жизнь дождю, на улице стало совсем темно, и только походная свечка уютно мелькала таинственным огоньком в райском шалаше. Как хороша была уставшая до изнеможения красавица! Как притягательны были её уста и ланиты, как изящно спадали светлые волосы на её плечи, как ласковы были её очи, как нежно мерцал огонёк на её одежде... Счастье стало огромным, захватывающим: земля уходила из-под ног, огромная нежность охватила обоих… нежность и боязнь растерять это счастье чем-то грубым или неловким.
- Какая ты красивая... - скорее подумал, чем прошептал он, но Оксана услышала.
Она жестом пригласила спутника к себе, дотронулась устами до его бородатой обветренной щеки и тихо-тихо, чтобы не нарушить такого хрупкого уюта, ответила:
- Сегодня у меня самый удивительный и счастливый день. Только я ... «спящая красавица»... У меня совсем сил нет... Я никогда ещё так не уставала... Весло такое тяжёлое, вода такая сильная...
Она положила голову ему на грудь, и через мгновение уснула, оставив опечаленного кавалера в одиночестве.
Дождь затихал, страшная буря уходила куда-то вдаль... Осторожно, чтобы не разбудить девочку, спящую мёртвым сном, он уложил её на спальный мешок, подложил под голову рюкзак, укрыл уцелевшим от дождя свитером, поцеловал ей ручку, изрядно замурзанную сажей, а сам отправился на реку. Там набрал речных камешков и полночи выстилал ими дорогу от берега до палатки, но не просто выстилал, а сделал мозаику - из самых-самых заветных слов.
Когда расцвело, барышня побежала на речку умываться, а вернувшись обратно, взглянула на него влюблёнными глазами, уткнулась кудрявой головкой ему в грудь и тихо прошептала:
- Я ... Вас... тоже...
... Любви часто что-то мешает. Им мешал зачёт... Они быстро собрались, не забыли ничего, захватили неоткрытую банку тушёнки и ... остатки учебника французского языка, одна половинка которого сгорела в костре, а другая насквозь промокла.
Семичасовой электричкой из города Ступино вернулись они в столицу, и к 10 часам измождённые, помятые, в походных штанах, с рюкзаками и палаткой, явились в Училище. Поставили вёсла к стене, направились к преподавательскому столу...
- Простите, пожалуйста, Вашу студентку, ... начал коллега-географ, - у нас были занятия географией на природе...
Молодая преподавательница, поглядев с некоторой грустью на их замурзанные, но счастливые лица, на их усталый вид, на вёсла и рюкзаки, поставила Оксане зачёт, не спрашивая ни о чём.
- Зачётку принесёшь завтра, путешественница!
- А Вы-то, Александр Робертович... Как же Вы, учитель... - И, вздохнув, добавила шепотом:
- Счастливый ты, Робертович...
… Через неделю они стояли на перроне и смотрели на слёзы в глазах друг друга. А минуту спустя её красненькое платьице мелькнуло в окне, и безжалостный поезд умчал Оксану на Алтай.
Наступила пустота.
Телеграммы, звонки, письма, стихи... Два года они любили друг друга на расстоянии в три тысячи километров, лишь изредка видевшись во время редких встреч в Барнауле, куда иногда вырывался учитель географии. Во время одной из таких приездов они не отходили друг от друга целую неделю, обсуждали грядущую свадьбу, а потом... из-за глупой размолвки поссорились, а злые языки наговорили им друг про друга множество всяких гадких нелепостей... Он вернулся в Москву, не имея понятия о том, что через положенные месяцы у Оксаны родилась их дочка, названная в его честь Александрой...
Прошло пять лет. Оксана приехала в Москву на театральный фестиваль. Знакомый дал ей список телефонов своих знакомых, у которых можно было остановиться.
- Вот по этому звони в крайнем случае, это очень занятой человек!
Звонки с Ярославского вокзала оказались пустыми: никого не было дома. Оставался один "очень занятой человек", который в это время, не спеша, подходил к двери своей московской квартиры. Сквозь дверь он услышал звонок, почему-то разволновался, уронил ключ, пока поднимал, уронил портфель, он чувствовал, что ещё две-три секунды, и звонки прекратятся, а звонок наверняка важный... посему оставил портфель валяться на лестничной клетке и успел схватить трубку:
- Слушаю Вас!
В ответ услышал заплаканный голос:
- Мне Митя из Омска, Ваш соратник, дал Ваш телефон... И другие телефоны... кроме Вас никого нет... Можно мне к Вам приехать хотя бы до вечера, а потом я ещё раз... обзвоню всех... и найду ночлег...
Он не поверил своим ушам! Неужели такое бывает?!
Но Он испугался говорить своим голосом - вдруг Оксана, услышав его, не захочет приезжать, вдруг обида ещё гложет её душу?
- Большая Грузинская, 12, квартира 57. Метро Краснопресненская, 4 остановки от "Комсомольской". От метро пешком 10 минут. Жду, - ответил Он, стараясь изменить тембр голоса и манеру говорить.
Он бросился-было бежать к метро, чтобы встретить... но увидел, что в квартире не прибрано, несусветная грязь, а Оксана - чистюля, надо срочно наводить порядок! Начался аврал, прервавшийся звонком через полчаса:
- У Вас звонок, наверное, не работает, я стояла на лестничной клетке, звонила, но мне никто не открыл... Я к соседям позвонила, они мне дали телефон.
- Я сейчас! Выходи на лестничную клетку!
Учитель выскакивает в коридор: никого! Обежал два-три этажа - пустота!
Слышит опять звонок:
- Я вышла на лестничную клетку, а Вас там нет...
- Ты на каком этаже?
- Как Вы сказали - на седьмом...
- И я на седьмом! А номер дома какой? Спроси у соседей - какой номер дома!
- 12...
Ничего не понимаю... Сумасшествие какое-то...
- Дай трубку соседям!
Через минуту разобрались. Оксану какой-то умник отослал на Малую Грузинскую вместо Большой. ... И вот Они, разделенные всего лишь Волковым переулком, стоявшие напротив друг друга да ещё на одной высоте, вновь чуть не потеряли друг друга!
... Встретились у лифта, и целую вечность стояли, обнявшись... до той поры, пока вызванный кем-то лифт не увёз оксанин чемодан на первый этаж...
Через три недели Оксана вернулась в Омск на работу, откуда её не хотели отпускать ни под каким видом. Он пришел на почту дать ей очередную телеграмму и вдруг на почте (никогда ранее этого не было, всегда стояла деловая тишина!) заиграла музыка. Не сказать, чтобы это была Его любимая песня, но то, что это СУДЬБА, Он понял сразу. Не было ни малейшего сомнения в том, что Оксана с дочкой вот-вот приедут, что с работы её отпустят, и что Они будем жить вместе. Так и получилось.
И родилось у Них ещё четверо светленьких Русских ребятишек...
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
