Рассматривается самая красноречивая сторона этих преступлений — физическое уничтожение людей: СССР - 20 млн., Китай - 65 млн., Вьетнам — 1 млн., Северная Корея — 2 млн., Камбоджа — 2 млн., страны Восточной Европы — 1 млн., Латинская Америка — 150 тыс., Африка — 1,7 млн., Афганистан — 1,5 млн., международные коммунистические движения и партии — около 10 тысяч. Итого — около ста миллионов жертв

Я очень, очень, очень надеюсь что тема будет продолжена. Надо помнить все то что красные вурдалаки совершили на нашей планете. Никто не забыть! Ничто не забыто!

В.И. Ленин – организатор советского террора
О терроре, развязанном большевистской партией и ленинским государством (антигосударством), написана огромная литература. Правда, она была почти незнакома бывшему советскому читателю, довольствовавшемуся официальными изданиями с соответствующей интерпретацией. Архивные материалы и зарубежные исследования, основанные на документальных материалах, были фактически недоступны homo soveticus. Лишь в самое последнее время в бывшем Союзе появились специальные работы, посвященные исследованию террора, ор-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 236

ганизованного большевиками. Среди этих работ – страшная по информации книга С.П. Мельгунова «Красный террор в России».

Не наша задача теперь анализировать кошмарные факты этого террора. Это задача других исследователей. Мы поставили перед собой задачу показать на основе изучения ленинских документов, содержащихся в его усеченном пятидесятипятитомном издании и в недавно ставших доступными ленинских архивных материалах, что организатором массового государственного террора, захлестнувшего Россию и залившего ее города, села и поля безвинной кровью, был не кто иной, как вождь большевистской партии, глава этого ордена меченосцев начала XX века, Ленин. Личность его до последнего времени всячески обелялась официальной пропагандой, его голову украсили нимбом миротворца, весь он был прикрыт флером благопристойности и милосердия. Настала пора показать, исходя именно из опубликованных документов, то, мимо чего в прошлом проходили исследователи ленинизма, – истинное лицо жесточайшего по масштабам политического деятеля, не гнушавшегося никакими средствами для достижения поставленной цели.

Террор осуществлялся не только против физически сопротивляющихся насилию, но и против инакомыслящих. На XI съезде РКП(б) лидер рабочей оппозиции А.Г. Шляпников назвал Ленина «пулеметчиком» за ленинскую трактовку недопустимости паники во время «отступления» в условиях нэпа. Ленин говорил: «...Когда вся армия отступает... тут иногда достаточно и немногих панических голов, чтобы все побежали. Тут опасность громадная. Когда происходит такое отступление с настоящей армией, ставят пулеметы и тогда, когда правильное отступление переходит в беспорядочное, командуют «стреляй!». И правильно» (45, 88–89). Ленин, ответив на этот выпад Шляпникова, добавил жестокую фразу: «О пулеметах речь идет для тех людей, которые у нас теперь называются меньшевиками, эсерами...» (45, 120). Иными словами, пулеметы против инакомыслящих, против тех, кто идейно не согласен с линией большевиков.

В книге «Сто сорок бесед с Молотовым», записанных Ф. Чуевым, есть специальный раздел «Рядом с Лениным». В.М. Молотов рассуждает, в частности, о запрещенной прежде в лениниане теме: «Строгий был, В некоторых вещах строже Сталина. Почитайте его записки Дзержинскому. Он нередко прибегал к самым крайним мерам, когда это было необходимо... На месте стрелять, и все! Такие вещи были. Это диктатура, сверхдиктатура... Ленин – человек крепкого характера. Если нужно, он брал за шиворот... Когда дело касалось революции, Советской власти, коммунизма, Ленин был непримирим» (Цит. по: Мельниченко В.Е. Драма Ленина на исходе века (политические миниатюры). М., 1992. С. 17).

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 237

Ленин систематически оправдывал насилие «трудящихся» – рабочих и крестьян – над буржуазией. Но он не сразу признал и оправдал то, что было явным на практике: применение насилия к самим «трудящимся» – рабочим и крестьянам – во имя самих «трудящихся масс». Не случайно, что наиболее жестокие и циничные по содержанию документы скрывались в хранилищах ленинских архивов. В некоторых документах поощряется политика террора и репрессий (например, «тайно подготовить террор: необходимо и срочно»; «постараться наказать Латвию и Эстляндию военным образом (например, «на плечах» Бала-ховича перейти где-либо границу хоть на 1 версту и повесить там 100– 1000 их чиновников и богачей); «под видом «зеленых» (мы потом на них и свалим) пройдем на 10–20 верст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия: 100 000 руб. за повешенного»; или: о высылке из России меньшевиков, эсеров, кадетов, «несколько сот выслать безжалостно», о высылке интеллигенции и т.п.

...Документы подобного рода публиковать в настоящее время представляется нецелесообразным» (Записка Г.Л. Смирнова в ЦК КПСС. «О неопубликованных документах В.И. Ленина». 14 декабря 1990 г. в ЦК КПСС. Заместителю Генерального секретаря ЦК КПСС товарищу Ивашко В.А. Совершенно секретно // Исторический архив. 1992. № 1. С. 217). Так, за грифом «Совершенно секретно» пытались скрыть от народа обличающие Ленина бесчеловечные факты. Мы еще вернемся к этим документам, а пока лишь заметим, что в приведенных фразах открыто выступает приказ о государственном терроризме, о преступных акциях против независимых суверенных государств, о призывах к чудовищной расправе за деньги с неповинными ни в чем людьми, о страшной премии в 100 000 рублей за каждого из 100–1000 повешенных. Надо ли после этого подробно описывать тот тоталитарный режим, который был создан вождем новоявленной партии меченосцев?

Разбуженный двумя русскими революциями народ едва ли успел почувствовать себя после февраля 1917 г. относительно свободным. Но вскоре, в результате организованных Лениным массовых репрессий он был превращен в безгласную и безликую массу, которой большевики манипулировали, как хотели. В условиях тотальной идеологии большевизма и тотального террора расцвело в государственном масштабе чинопочитание, низкопоклонство, государственное лицемерие. Все это было превращено в разветвленную систему. Именно Ленин создал впервые в истории тоталитарное государство, тоталитарный режим, означающий один из типов диктатуры и тирании, которому впоследствии, в иной разновидности, подражал тоталитарный режим гитлеризма. Это был режим, утвердивший осуществление своей безраздельной, полной (тотальной) власти, режим против так называемых врагов народа. А кто становился «врагом народа», ныне хорошо

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 238

известно. Ленин действовал по принципу: «Если враг не сдается, его уничтожают». Он дополнил его положением: «Если сдается – его тоже уничтожают».

Примерно в 1921 г. Сталин писал: «Компартия – своего рода орден меченосцев внутри государства советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность» (Сталин И . В . Соч. Т. 5. С. 71). Но Сталин был лишь точным продолжением Ленина. Не он был создателем советского тоталитарного государства, его архитектором был В.И. Ленин.

Важная особенность советского тоталитарного режима заключалась в том, что здесь страх и террор использовались не только как инструменты запугивания и уничтожения действительных или воображаемых врагов, но и как повседневно используемый инструмент управления массами. С этой целью постоянно культивировалась и воспроизводилась атмосфера гражданской войны, являющаяся, по Ленину, одной из форм диктатуры «пролетариата». Террор развязывался без какой-либо видимой причины и предварительной провокации. Его жертвы были невиновны даже с точки зрения тех, кто развязывал этот террор, носивший просто превентивный характер. Объектом этого террора мог стать любой человек.

Ленинский террор во всех областях политической и идеологической жизни породил всеобщий тотальный страх, который зажимал рты и превращал людей либо в бессловесных животных, либо в людей (антилюдей), поддерживающих все самые чудовищные репрессии и преступления партии и государства криками «Ура!» и громом аплодисментов. Это подобно тому, как во время суда Понтия Пилата над Христом собралась огромная толпа, кричавшая «Распни его!».

Рабство ужаса перед ЧК и военными трибуналами постепенно превращало ленинское общество в монолит, ибо перед страхом доносов, различных обвинений, за которыми следовали неминуемые репрессии, все классы и нации, все социальные слои, верхи и низы, становились равными в своем рабстве. Люди в условиях ленинского террора стали бояться друг друга: жена – мужа, отец – сына, брат – брата, стали бояться самих себя или проявления какой-либо свободы в себе, пусть только мысленно. Культ жестокости и страха господствовал в созданном Лениным государстве. Но эти аресты, осуждения и заключения невиновных людей, заключение их в концентрационные лагеря, взятие заложников из числа семей, которым угрожали репрессиями, безусловно, являются преступлениями против человечности.

Пожалуй, самым любимым наказанием, которое применял Ленин, была смертная казнь. Еще в сентябре 1917 г. в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» Ленин писал, что «без смертной казни по отношению к эксплуататорам (т.е. помещикам и капиталистам) едва ли обойдется какое ни есть революционное правительство» (34, 174).

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 239

Эта же мысль высказана в статье «Как буржуазия использует ренегатов» (20 сентября 1919 г.). «Ни одно революционное правительство без смертной казни не обойдется... весь вопрос только в том, против какого класса направляется данным правительством оружие смертной казни» (39, 183-184).

Диапазон применения смертной казни в виде расстрелов и даже повешения у Ленина весьма широк. Эти расстрелы за тунеядство, за прятание оружия, за спекуляцию, сопротивлявшихся рыть окопы, за неповиновение (за недисциплину) и т.д.

Так, в статье «Как организовать соревнование?», написанной 24– 27 декабря 1917 г. (6–9 января 1918 г.), Ленин говорит о необходимости выработать тысячи форм и способов учета и контроля за богатыми, жуликами и тунеядцами. «В одном месте, – писал он, – посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы (так же хулигански, как отлынивают от работы многие наборщики в Питере, особенно в партийных типографиях). В другом – поставят их чистить сортиры. В третьем – снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал за ними, как за вредными людьми. В четвертом – расстреляют на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве» (35, 204). Как видно, не миновать расстрела даже рабочим, просто уклоняющимся по тем или иным причинам от работы.

За прятание оружия тоже расстрел. 9 июля 1919 г. Ленин писал: «Кто прячет или помогает прятать оружие, есть величайший преступник против рабочих и крестьян, тот заслуживает расстрела...» (39, 50). Вообще для Ленина расстрел (а требование расстрела, смертной казни содержится в ленинских документах несколько десятков раз) – это не что иное, как обыденный, обычный метод массового террора. В выступлении по вопросу о мерах борьбы с голодом 14 (27) января 1918 г. Ленин говорил: «Пока мы не применим террора – расстрел на месте – к спекулянтам, ничего не выйдет. Если отряды будут составлены из случайных, не сговорившихся людей, грабежей не может быть. Кроме того, с грабителями надо поступать решительно – расстреливать на месте...

...Пойманных с поличным и вполне изобличенных спекулянтов отряды расстреливают на месте. Той же каре подвергаются и члены отрядов, изобличенных в недобросовестности» (35, 311, 312).

Итак, расстрелы без суда, без выяснения мотивов содеянного и всех обстоятельств, расстрелы даже лиц, изобличенных в недобросовестности. Но что это за состав преступления – «недобросовестность», под который можно подвести все, что угодно?

21 февраля 1918 г. («Социалистическое отечество в опасности!») Ленин писал, что рабочие и крестьяне Петрограда, Киева и всех городов и местечек, сел и деревень по линии нового фронта должны мобилизовать батальоны для рытья окопов под руководством военных спе-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 240

циалистов. «В эти батальоны должны быть включены все работоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины, под надзором красногвардейцев; сопротивляющихся расстреливать... Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления» (35, 358). Но кто определяет работоспособность, принадлежность к буржуазному классу? Каков возраст? Как можно было объединять в одно отказывающихся рыть окопы и неприятельских агентов, хулиганов и т.д., которых, по Ленину, следовало расстреливать на месте преступления? Как можно было расстреливать женщин, отказывающихся рыть окопы? В чем конкретно состав контрреволюционной агитации? Масса вопросов, но метод один – расстрел, чудовищный беспредел беззакония.

Каков поп – таков и приход. Ленинская мания расстрелов охватила и окружение Ленина. Бухарин, впоследствии странным образом причисленный некоторыми авторами к демократам и «невинным жертвам» сталинизма, например, требовал расстреливать людей, получающих 4000 рублей. Это вызвало даже возражение со стороны Ленина, который в заключительном слове по докладу об очередных задачах Советской власти на заседании ВЦИК 29 апреля 1918 года заявил: «...Когда тов. Бухарин говорил, что есть люди, которые получают 4000, что их надо поставить к стенке и расстреливать – неправильно» (36, 272). Что же это за власть, что же это за режим, служители которого, сами пользовавшиеся огромными привилегиями, предлагали ставить к стенке других, получающих высокую зарплату?

Впрочем, сам Ленин пошел еще дальше. В тезисах по текущему моменту, написанных 26 мая 1918 г. и опубликованных впервые только в 1931 г., он предлагал: «Ввести расстрел за недисциплину...

...Ввести круговую поруку всего отряда, например, угрозу расстрела десятого, – за каждый случай грабежа» (36,374–375). Но что это за преступление «недисциплина»? Под это понятие можно было подвести что угодно и кого угодно, в том числе, например, рабочего, нарушающего технологический режим работающего станка и т.п. А зверское отношение, связанное с расстрелом каждого десятого по принципу круговой поруки? Поистине руководителю большевистской партии нельзя отказать в изобретательности причин и поводов для массовых репрессий и расстрелов.

В предложениях о работе ВЧК, написанных в декабре 1918 года и впервые напечатанных в 1933 г., Ленин говорит о необходимости карать расстрелом за ложные доносы (37, 535). Создается впечатление, что Ленин подыскивал специально поводы для все более широкого применения расстрелов. Во всяком случае, их насчитывается у лидера большевиков по крайней мере несколько десятков, и в настоящей работе список ленинских предложений о расстрелах будет продолжен.

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 241

Вождь «мирового» пролетариата не считал возможным ограничиваться предложениями о расстреле применительно к населению России. Он давал аналогичные советы рабочим и других стран. Так, в работе «Привет венгерским рабочим» (27 мая 1919 г.) Ленин советовал: «Будьте тверды. Если проявляются колебания среди социалистов, вчера примкнувших к вам, к диктатуре пролетариата, или среди мелкой буржуазии, подавляйте колебания беспощадно. Расстрел – вот законная участь труса на войне» (38,388).

В «Проектах решений Политбюро ЦК о мерах борьбы с Мамонтовым», написанных в конце августа 1918 г., Ленин предлагал так дополнить решение Политбюро:

«2) расстреливать тотчас за невыход из вагонов;

3) ввести еще ряд мер драконовских по подтягиванию дисциплины» (39, 172). Расстрелы, расстрелы и расстрелы. Даже за невыход из вагонов. И применение драконовских мер, как любил выражаться Ильич, по подтягиванию дисциплины.

«Хотя, – говорил Ленин, – по инициативе т. Дзержинского после взятия Ростова и была отменена смертная казнь, но в самом начале делалась оговорка, что мы нисколько не закрываем глаза на возможность восстановления расстрелов» (40, 114). Таким образом, расстрелы становились повседневной нормой политики ленинского государства, их могли вводить в любое время и фактически от них никогда по-настоящему не отказывались.

Можно сказать, что в ряде выступлений Ленина и в его документах проходит красной нитью апология смертной казни во многих случаях. В речи на I Всероссийском учредительном съезде горнорабочих, напечатанной в 1920 г. в брошюре «Резолюции и постановления I Всероссийского учредительного съезда горнорабочих», Ленин утверждал: «...Гибли лучшие люди рабочего класса, которые жертвовали собой, понимая, что они погибнут, но они спасут поколения, спасут тысячи и тысячи рабочих и крестьян. Они беспощадно позорили и травили шкурников, тех, кто на войне заботился о своей персоне, и беспощадно расстреливали их» (40, 296).

По Ленину, недостаточно беспредельно расширять применение расстрелов – они, согласно его взглядам, морально оправданы, освящены нравственным сознанием рабочего класса. Он говорил в речи на III Всероссийском съезде профессиональных союзов, что единство воли на войне выражалось в том, что если кто-нибудь собственные интересы, интересы своей группы, своего села «ставил выше общих интересов, его клеймили шкурником, его расстреливали, и этот расстрел оправдывался нравственным сознанием рабочего класса» (40, 308).

Поэтому в Красной Армии вводились самые суровые меры в целях укрепления дисциплины. В результате дисциплина в этой армии не ус-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 242

тупала дисциплине прежней армии. К этим суровым мерам относились и расстрелы.

Расстрел, как отмечалось, для Ленина обычная норма политической жизни. И не только в экстремальных условиях, как, например, в условиях гражданской войны. Но и в мирных условиях, в мирное время, в условиях новой экономической политики. В письме Наркому юстиции Д.И. Курскому 20 февраля 1922 г. «О задачах Наркомюста в условиях Новой экономической политики» Ленин писал:

«В газетах шум по поводу злоупотреблений нэпа. Этих злоупотреблений бездна.

А где шум по поводу образцовых процессов против мерзавцев, злоупотребляющих новой экономической политикой? Этого шума нет, ибо этих процессов нет. НКЮст «забыл», что это его дело, что не суметь подтянуть, встряхнуть, перетряхнуть нарсуды и научить их карать беспощадно, вплоть до расстрела, и быстро за злоупотребления новой экономической политикой – это долг НКЮста. За это он отвечает» (44, 397). Это письмо сопровождалось указанием Ленина, его особой просьбой: не размножать письмо, показывать только под расписку, не дать разболтать. Так, то открыто, то тайно, отдавались Лениным приказы о судных и бессудных расстрелах. Более того, оказывается, по словам Ленина в этом же письме, «каждого члена коллегии НКЮста, каждого деятеля этого ведомства надо бы оценивать по послужному списку, после справки: «...скольких купцов за злоупотребления нэпа ты подвел под расстрел...» (44, 398). Таким образом, деятели НКЮста прямо призывались к применению расстрела, и именно количеством расстрелянных оценивалась их деятельность по служению интересам «трудящихся масс».

Но сам по себе расстрел, как разновидность смертной казни, кажется Ленину недостаточной мерой. Такой, именно устрашающей, мерой является повешение. В письме в Политбюро ЦК РКП (б) Ленин говорил: «Московский комитет (и т. Зелинский в том числе) уже не первый раз фактически послабляет преступникам-коммунистам, коих надо вешать» (45, 53).

Расстрелы не должны были быть только индивидуальными, хотя и это не отрицается, и от этого не отказываются. Но лучше всего, если они носят, по Ленину, массовый характер.

В известном письме Д.И. Курскому по поводу проекта уголовного кодекса Ленин-юрист начисто игнорирует исторический и международный опыт юриспруденции; по Ленину, задачей юриспруденции стало обоснование сложившегося фактически бесправия личности, массового террора, репрессий, в том числе и расстрелов. Именно задним числом, по Ленину, следовало находить подходящие аргументы для юридического обеспечения массовых репрессий. Закон в руках большевиков был дышлом: куда повернешь, туда и вышло.

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 243

15 мая 1922 г. (т.е. после окончания гражданской войны, в мирных условиях) Ленин, ознакомившись с проектом вводного закона к уголовному кодексу РСФСР, ставит в письме Д.И. Курскому задачу – расширить применение расстрелов, особенно по всем видам деятельности меньшевиков и эсеров. Ленин предложил Курскому найти соответствующие формулировки, ставящие эту деятельность в связь с международной буржуазией. Продолжение этого указания содержится в следующем письме Д. И. Курскому от 17 мая 1922 г. Несмотря на его громоздкость, в связи с особой важностью высказанных в нем положений, приводим его почти полностью:

«7.V.1922 г.

т. Курский! В дополнение к нашей беседе посылаю Вам набросок дополнительного параграфа Уголовного кодекса... Основная мысль, надеюсь, ясна, несмотря на все недостатки черняка открыто выставить принципиальное и политически правдивое (а не только юридически – узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость, его пределы.

Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широкого.

С коммунистическим приветом Ленин.

Вариант 1:

Пропаганда, или агитация, или участие в организации, или содействие организациям, действующие (пропаганда и агитация) в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает равноправия приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремится к насильственному ее свержению, путем ли интервенции, или блокады, или шпионажа, или финансирования прессы и т. под. средствами, карается высшей мерой наказания, с заменой в случае смягчающих вину обстоятельств, лишением свободы или высылкой за границу.

Вариант 2:

...Такому же наказанию подвергаются виновные в участии в организациях или в содействии организациям или лицам, ведущим деятельность, имеющую вышеуказанный характер (деятельность коих имеет вышеуказанный характер)» (45, 190–191).

Эти дополнения поражают отсутствием определенности состава преступления. При этом Ленин писал, что хотя насилие не есть идеал большевиков, но без насилия большевики обойтись не могут. Особое

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 244

значение имели ленинские указания на так называемую контрреволюционную агитацию и пропаганду, указания, которые явились основой известной по своим страшным последствиям статьи 58 УК РСФСР, с ее безбрежной интерпретацией, статьи, согласно которой миллионы граждан бывшего Советского Союза отправлялись в концентрационные лагеря и тюрьмы. К этому печально-знаменитому ленинскому документу восходит вся будущая, в том числе и сталинская, программа непрерывного обострения классовой борьбы.

В телеграмме чрезвычайному комиссару С.П. Нацаренусу в Петрозаводск 7 июля 1918 г. Ленин давал указания расстреливать иностранцев, прямо или косвенно содействующих походу англо-французских империалистов, а также граждан Советской республики, которые оказывают прямое или косвенное содействие империалистическому грабежу (?!).

Расстрел, по Ленину, должен был применяться не только за инакомыслие или конкретное деяние. В предписании Высшему военному совету, написанному Лениным 9 августа 1918 г., предлагалось «дать мне тотчас имена 6 генералов (бывших) (и адреса) и 12 офицеров генштаба (бывших), отвечающих за точное и аккуратное выполнение этого приказа, предупредив, что будут расстреляны за саботаж, если не исполнят» (50, 141). А речь-то шла о написанном Лениным предписании Высшему военному совету на докладной записке руководству Северного фронта от 8 августа 1918 г., содержащей перечень необходимых для нужд фронта военного снаряжения и боеприпасов.

С точки зрения Ленина, прямую угрозу Советской власти, угрозу, в связи с которой он требовал массового террора и расстрелов, представляли... проститутки! И это не анекдот, а ленинская быль, заслуживающая того, чтобы быть отмеченной. В обращении к председателю Нижегородского губсовдепа Г.Ф. Федорову Ленин писал: «В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т.п.» (50, 142). Это действительно – трагедия на ее стыке с фарсом и с убожеством политической мысли.

Уполномоченный Наркомпрода А.К. Пайкес и политический комиссар 4 армии Зорин сообщили из Саратова о плохом снабжении воинских частей и просили принять энергичные меры для присылки обмундирования, снаряжения и боеприпасов. В связи с этим Ленин 22 августа 1918г. направил телеграмму А.К. Пайкесу следующего содержания: «Сейчас буду по телефону говорить с военными о всех ваших требованиях. Временно советую назначить своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты» (50, 165). Эта неопределенность просто ужасает. За что расстреливать колеблющихся и кто они такие, эти

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 245

колеблющиеся? Все отдавалось в руки прямых исполнителей ленинских указаний о расстрелах.

Расстрелы, по Ленину, не просто мера наказания конкретно в «чем-то» повинных людей. Это страшная мера всеобщего устрашения, к которому неоднократно прибегал Ленин. 12 декабря 1918 г. он писал А.Г. Шляпникову: «Налягте изо всех сил, чтобы поймать и расстрелять астраханских спекулянтов и взяточников. С этой сволочью надо расправиться так, чтобы все на годы запомнили (50, 219).

В связи с этим небезынтересно высказывание Ленина о «смазке», взятке в его интересах, когда это было ему нужно. Так, в письме М.И. Ульяновой по поводу книги «Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905–1907 гг.» Ленин писал 13 июля 1908 г.: «...Если только есть какая-нибудь возможность, раздобыть мне один экземплярчик, хотя бы «смазав», где следует, пятишной в случае необходимости» (55,252). Как видно, и здесь у Ленина двойная мораль.

Даже за то, что не помогли голодающим рабочим, Ленин предлагал расстреливать. В телеграмме Курской Чрезвычайной комиссии 6 января 1919 г. Ленин давал указание немедленно арестовать члена Курского центрозакупа за то, что он не помог 120 голодающим рабочим Москвы и отпустил их с пустыми руками. Он потребовал «опубликовать в газетах и листками, дабы все работники центрозакупов и про-дорганов знали, что за формальное и бюрократическое отношение к делу, за неумение помочь голодающим рабочим репрессия будет сурова, вплоть до расстрела (50,238). Расстрел только за «неумение помочь голодающим рабочим».

В телеграмме Симбирскому Губпродкомиссару, написанной также 6 января 1919 г., Ленин телеграфировал: «Если подтвердится, что Вы после 4 часов не принимали хлеба, заставляли крестьян ждать до утра, то Вы будете расстреляны» (50, 238). Как говорится, комментарии излишни.

Характерно и ленинское отношение к жалобе. «По-видимому, – писал Ленин в Губисполком Новгорода, – Булатов арестован за жалобу мне. Предупреждаю, что за это председателей губисполкома, Чека и членов исполкома буду арестовывать и добиваться их расстрела» (50,318).

Аналогично и отношение к сокрытию оружия. В телеграмме Х.Г. Раковскому и В.И. Межлауку 26 мая 1919 г. Ленин указывал: «Декретируйте и проводите в жизнь полное обезоружение населения, расстреливайте на месте беспощадно за всякую сокрытую винтовку» (50, 324).

Ленин требовал строжайшим образом охранять крестьян при уборке хлеба и беспощадно расстреливать за насилия и беззаконные поборы со стороны войска. Так писал Ленин в телеграмме Реввоенсоветам 10-й и 4-й армии 20 августа 1919 г. (51, 36).

Даже во время военных действий Ленин требовал поголовного истребления всех военных противников. В обращении к Э. М. Склянско-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 246

му 30 августа 1919 г. он настаивал на использовании всей или большей части двадцать первой дивизии для поголовного истребления войск конного корпуса Мамонтова (см. 51, 40).

Воистину нет предела ленинским высказываниям о расстрелах. Они вводятся повсюду, ими угрожают всем и каждому. В телеграмме И.В. Сталину 16 февраля 1920 г. Ленин требовал пригрозить расстрелом тому неряшливому связисту, который, заведуя связью, не может добиться полной исправности телефонной связи. Только за неумение и за неряшливость!

Безграничное применение расстрела по его указаниям не вполне удовлетворяло Ленина. Он желал принять в этом личное участие. Обращаясь в отдел топлива Московского Совдепа 16 июня 1920 г., Ленин отмечал необходимость мобилизовать население Москвы поголовно, чтобы на руках вытащить из лесов достаточное количество дров к станциям железных дорог и узкоколеек. «Если, – стращал большевистский вождь, – не будут приняты героические меры, я лично буду проводить в Совете обороны и в Цека не только аресты всех ответственных лиц, но и расстрелы» (51, 216). Итак, Ленин лично собирался производить расстрелы, если не будут приняты героические меры к... вывозу дров!

Можно приводить и приводить новые документы об организаторской роли Ленина в массовом терроре и расстреле за все и вся (51, 245; 54, 32–33; 144, 196). Но ему все казалось, что расстрелов мало, недостаточно. В записке А.Д. Цюрупе от 5 декабря 1921 г. Ленин, ссылаясь на какие-то документы, которые не найдены, писал: «Расстрелов тоже мало (я за расстрел по таким делам)» (54, 57).

Как уже отмечалось, автору этой книги довелось изучить многотомное дело, представленное в Конституционный суд Российской Федерации в связи с процессом по делу компартии. В одном из томов до-1 кументы такого рода:

Экз. 1 «Протокол № 6 Совершенно секретно

Заседания Комиссии Политбюро ЦК ВКП(б)

по судебным делам от 21 июня 1939 год.

Председательствовал – т. Калинин

Присутствовали Члены комиссии

тт. Шкирятов М.Ф., Меркулов В. и Панкратов М.И.

Слушали

Постановили

Фамилии, имена и отчества

Согласиться с применением более 170 человек расстрела в отношении абсолютного большинства – 146 человек»

А сколько таких документов уничтожено в Политбюро и ЧК?!

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 247

Решения Политбюро о расстрелах ответственных лиц и членов их семей не были придуманы Сталиным и его окружением. Они восходят к основателю Советского государства Ленину, положившему начало организации массовых и индивидуальных расстрелов, бессудной смертной казни. Отметим только, что расстреливали не только богачей, священников, промышленников, купцов, офицеров, членов противостоящих партий и т.п. Весьма частыми были массовые расстрелы крестьян (в Тульской, Тверской, Смоленской, Томской губерниях и др.), рабочих в Астрахани, Туле, Новороссийске и др.

Примечательно постановление Совета рабоче-крестьянской обороны от 15 февраля 1919 г., которое гласит: «...взять заложников из крестьян с тем, что, если расчистка снега не будет произведена, они будут расстреляны» (Декреты Советской власти Т. 4. М., 1968. С. 627).

Великие властители прошлого


Ланьков А.Н.
Ким Ир Сен: попытка биографического очерка
Личность правителя всегда оказывает немалое влияние на судьбу страны - с этим, пожалуй, не решится спорить даже самый убеждённый сторонник исторического детерминизма. В особой степени относится это к диктатурам, особенно таким, в которых власть правителя практически не ограничена ни традицией, ни влиянием сильных зарубежных "покровителей", ни каким-то, пускай и слабым, общественным мнением. Одним из примеров такой диктатуры является Северная Корея - государство, во главе 46 (а фактически - 49) лет стоял один и тот же человек - "Великий Вождь, Солнце нации, Маршал Могучей Республики" Ким Ир Сен. Он возглавил это государство в момент его создания, и, судя по всему, "Могучая Республика" ненадолго переживёт своего бессменного руководителя.
Полвека находиться на высшем государственном посту - редкость в современном мире, отвыкшем от долгих монархических правлений, и уже один этот факт делает биографию Ким Ир Сена вполне достойной изучения. Но надо помнить, что Северная Корея - государство во многих отношениях уникальное, что не может не привлекать ещё больше внимания к личности ее руководителя. Вдобавок, биография Ким Ир Сена почти неизвестна советскому читателю, который до недавнего времени был вынужден довольствоваться лишь краткими и весьма далекими от истины справками "Ежегодников БСЭ" и других подобных изданий.
Говорить и писать о биографии северокорейского диктатора действительно трудно. В детстве Ким Ир Сен - сын скромного сельского интеллигента - не привлекал к себе ничьего особого внимания, в молодости ему - партизанскому командиру - совсем незачем было афишировать своё прошлое, а в зрелые годы, став правителем Северной Кореи и оказавшись в неизбежной круговерти интриг, он тоже был вынужден, с одной стороны, оберегать свою жизнь от посторонних взглядов, а с другой - собственными руками и руками своих официальных историографов творить себе новую биографию, которая сплошь и рядом расходилась с реальной, но зато куда более соответствовала требованиям политической ситуации. Ситуация эта часто менялась - менялась и официальная версия биографии "Великого Вождя, Солнца Нации". Поэтому то, что корейские историки писали о своём лидере в 50-е гг. мало похоже на, то что они пишут сейчас. Прорваться через завалы противоречивых и по большей части весьма далеких от истины утверждений официальной северокорейской историографии весьма сложно, а то и просто невозможно, надёжных же документов, касающихся биографии Ким Ир Сена, особенно в молодые годы, сохранилось очень немного. Таким образом, человек, которому в современном мире принадлежит рекорд продолжительности пребывания на высшем государственном посту, и поныне во многом остается загадочной фигурой.
Рассказ о жизни Ким Ир Сена в силу этого будет сплошь и рядом полон неясностей, недомолвок, сомнительных и ненадёжных фактов. Тем не менее, за последние десятилетия усилиями южнокорейских, японских и американских учёных (среди последних надо назвать в первую очередь профессора Со Дэ Сука в США и профессора Вада Харуки в Японии) удалось установить многое. Советские специалисты - как учёные, так и практические работники - зачастую были куда более информированы, чем их зарубежные коллеги, но по понятным причинам им до недавнего времени приходилось хранить молчание. Тем не менее, автору данной статьи в ходе проводимых им разысканий также удалось собрать определённый материал, который вместе с результатами работ зарубежных исследователей лег в основу данной статьи. Особую роль среди собранного материала играют записи бесед с теми участниками рассматриваемых событий, которые в настоящее время живут в нашей стране.

--------------------------------------------------------------------------------

О семье Ким Ир Сена и его детстве известно немного. Хотя корейскими пропагандистами и официальными историографами написаны десятки томов на эту тему, но в них едва ли возможно отделить истину от позднейших пропагандистских наслоений. Родился Ким Ир Сен 15 апреля 1912 года (дата иногда ставится под сомнение) в Мангёндэ - небольшой деревне под Пхеньяном {*1}. Чем занимался его отец Ким Хён Чжик (1894-1926) - сказать с определенностью трудно, так как за свою короткую жизнь Ким Хён Чжик сменил не одно занятие. Чаще всего в появлявшихся время от времени в советской печати биографических справках о Ким Ир Сене его отца называли сельским учителем. Это и звучало хорошо (учитель - профессия благородная и, с официальной точки зрения, вполне "благонадежная"), и не было лишено оснований - временами Ким Хён Чжик действительно преподавал в начальных школах. Но в целом отец будущего Великого Вождя относился к той низовой (по сути - маргинальной) корейской интеллигенции, которая то учительствовала, то находила себе какую-нибудь конторскую службу, то как-то иначе зарабатывала на жизнь. Сам Ким Хён Чжик, помимо преподавания в школе, занимался и траволечением по рецептам дальневосточной медицины.
Семья Ким Ир Сена была христианской. Протестантизм, проникший в Корею в конце XIX века, получил немалое распространение на севере страны. Христианство в Корее воспринималось во многом как идеология модернизации, и, отчасти, современного национализма, поэтому и не удивительно, что очень многие корейские коммунисты. Отец Ким Ир Сена сам окончил основанную миссионерами школу , и поддерживал связи с христианскими миссиями. Разумеется, сейчас тот факт, что отец Ким Ир Сена (как, впрочем, и его мать) был не просто верующим протестантом, но и христианским активистом, всячески замалчивается, а его связи с религиозными организациями объясняются лишь стремлением найти легальное прикрытие для революционной деятельности. Мать Ким Ир Сена - Кан Бан Сок (1892 -1932) была дочерью местного протестантского священника. Кроме Ким Ир Сена, настоящим именем которого было Ким Сон Чжу, в семье было ещё двое сыновей {*2}.
Как и большинство семей низовой корейской интеллигенции, Ким Хён Чжик и Кан Бан Сок жили небогато, временами просто нуждаясь. Северокорейская историография утверждает, что родители Ким Ир Сена - особенно его отец - были заметными руководителями национально-освободительного движения. Впоследствии официальные пропагандисты стали заявлять, что Ким Хён Чжик был вообще главной фигурой во всем антиколониальном движении. Разумеется, это не так, но отношение к японскому колониальному режиму было в этой семье, безусловно, враждебным. В частности, по сравнительно недавно опубликованным данным японских архивов, Ким Хён Чжик действительно принимал участие в деятельности небольшой нелегальной националистической группы, созданной весной 1917 г. {*3}
Северокорейские историки утверждают, что Ким Хён Чжик даже был арестован за свою деятельность и провёл некоторое время в японской тюрьме, но не ясно, насколько эти утверждения соответствуют истине.
По-видимому, именно желание уехать из оккупированной захватчиками страны, соединенное со стремлением избавиться от постоянной нужды, заставило родителей Ким Ир Сена, подобно многим другим корейцам, в 1919 или 1920 г. переехать в Маньчжурию, где маленький Ким Сон Чжу начал учиться в китайской школе. Уже в детстве Ким Ир Сен в совершенстве овладел китайским, на котором свободно говорил всю жизнь (до старости, по слухам, его любимым чтением оставались классические китайские романы). Правда, на некоторое время он возвращался в Корею, в дом деда, но уже в 1925 г. покинул родные места, чтобы вновь вернуться туда через два десятилетия. Однако и переезд в Маньчжурию, похоже, не слишком улучшил положение семьи: в 1926 г. в возрасте 32 лет умер Ким Хё н Чжик и 14-летний Ким Сон Чжу осиротел. {*4}
Уже в Гирине, в старших классах школы Ким Сон Чжу вступает в подпольный марксистский кружок, созданный местной нелегальной организацией китайского комсомола. Кружок был почти сразу же раскрыт властями, и в 1929 г. 17-летний Ким Сон Чжу, который был самым младшим из его членов, оказался в тюрьме, где провёл несколько месяцев. Официальная северокорейская историография, разумеется, утверждает, что Ким Ир Сен был не просто участником, но и руководителем кружка, что однако, полностью опровергается документами. {*5}
Вскоре Ким Сон Чжу вышел на свободу, но с этого момента его жизненный путь круто изменился: не окончив, по-видимому, даже школьного курса, молодой человек ушёл в один из многочисленных партизанских отрядов, действовавших в тогдашней Маньчжурии, чтобы сражаться с японскими захватчиками и их местными сторонниками, бороться за лучший мир, более добрый и справедливый, чем тот, который он видел вокруг себя. В те годы это был путь, по которому шли многие и многие молодые люди Китая и Кореи, те, кто не хотел или не мог подлаживаться к захватчикам, делать карьеру, служить или спекулировать.
Начало 30-х гг. было временем, когда в Маньчжурии развертывалась массовое антияпонское партизанское движение. Участие в нем принимали и корейцы, и китайцы, представители всех действовавших там политических сил: от коммунистов до крайних националистов. Молодой Ким Сон Чжу, который ещё в школьные годы был связан с комсомольским подпольем, вполне естественно оказался в одном из созданных Компартией Китая партизанских отрядов. О раннем периоде его деятельности известно мало. Официальная северокорейская историография утверждает, что с самого начала своей деятельности Ким Ир Сен возглавлял созданную им Корейскую Народно-Революционную Армию, которая действовала хотя и в контакте с частями китайских коммунистов, но в общем вполне самостоятельно. Эти утверждения, разумеется, не имеют никакого отношения к действительности. Никакой Корейской Народно-Революционной Армии просто никогда не существовало, миф о ней - это лишь часть кимирсеновского мифа, возникшая к конце 1940-х гг. и окончательно утвердившаяся в северокорейской "историографии" десятилетием позже {*6}. Корейская пропаганда всегда стремилась представить Ким Ир Сена в первую очередь национальным корейским вождем, и поэтому старалась скрыть те связи, которые в прошлом существовали между ним и Китаем или Советским Союзом. Поэтому северокорейская печать не упоминала ни членство Ким Ир Сена в Китайской Компартии, ни его службу в Советской Армии. В действительности же Ким Ир Сен вступил в один из многочисленных партизанских отрядов китайской компартии, членом которой он и стал вскоре после 1932 г. Примерно в это же время он принимает и тот псевдоним, под которым ему предстоит войти в историю - Ким Ир Сен.
Молодой партизан, по-видимому, показал себя неплохим военным, так как продвигался он по службе неплохо. Когда в 1935 г., вскоре после того, как ряд партизанских отрядов, действовавших близ корейско-китайской границы, был объединен во Вторую отдельную дивизию, в свою очередь входившую в состав Объединенной Северо - Восточной Антияпонской Армии, Ким Ир Сен был политкомиссаром 3-го отряда (примерно 160 бойцов), а уже 2 года спустя мы видим 24-летнего партизана на посту командира 6-й дивизии, которую обычно так и называли "дивизией Ким Ир Сена". Конечно, название "дивизия" не должно вводить в заблуждение: в данном случае это грозно звучащее слово означало лишь сравнительно небольшой партизанский отряд в несколько сотен бойцов, действовавший близ корейско-китайской границы. Тем не менее, это был успех, который показывал, что молодой партизан обладал и некоторым военным дарованием, и качествами лидера. {*7}
Самой известной из операций 6-й дивизии стал рейд на Почхонбо, после удачного проведения которого имя Ким Ир Сена получило определенную международную известность. В ходе этого рейда около 200 партизан под командованием Ким Ир Сена пересекли корейско-китайскую границу и утром 4 июня 1937 г. внезапно атаковали пограничный городок Почхонбо, уничтожив местный жандармский пост и некоторые японские учреждения. Хотя современная северокорейская пропаганда и раздула масштабы и значение этого рейда до невозможности, вдобавок приписав его совершение никогда не существовавшей Корейской Народно-Революционной Армии, но и в действительности этот эпизод был немаловажен, ибо партизанам почти никогда не удавалось пересекать тщательно охранявшуюся корейско-маньчжурскую границу и проникать на собственно корейскую территорию. И коммунисты, и националисты действовали на китайской территории. После рейда на Почхонбо, слухи о котором распространились по всей Корее, о "полководце Ким Ир Сене" заговорили всерьёз. О рейде и его организаторе стали писать газеты, а японская полиция включила его в число особо опасных "коммунистических бандитов".
В конце 30-х гг. Ким Ир Сен встретил свою жену - Ким Чжон Сук, дочь батрака из северной Кореи, которая в 16 лет вступила в партизанский отряд. Правда, похоже, что Ким Чжон Сук была не первой, а второй женой Ким Ир Сена. Его первая жена - Ким Хё Сун - тоже воевала в его отряде, но в 1940 г. попала в плен к японцам. Впоследствии она жила в КНДР и занимала различные ответственные посты среднего уровня. Справедливы ли эти слухи - сказать сложно, но, как бы то ни было, официальная северокорейская историография утверждает, что первой женой Ким Ир Сена была именно Ким Чжон Сук, мать нынешнего "наследного принца" Ким Чжон Ира. Судя по воспоминаниям тех, кто встречался с ней в 40-е гг. это была тихая женщина невысокого роста, не очень грамотная, не владеющая иностранными языками, но приветливая и жизнерадостная. С ней Ким Ир Сену довелось прожить самое бурное десятилетие своей жизни, в течение которого он из командира маленького партизанского отряда превратился в правителя Северной Кореи. {*8}
К концу 30-х гг. положение маньчжурских партизан резко ухудшилось. Японские оккупационные власти решили покончить с партизанским движением и с этой целью в 1939-1940 гг. сосредоточили в Маньчжурии значительные силы. Под натиском японцев партизаны несли тяжёлые потери. К тому времени Ким Ир Сен был уже командиром 2-го оперативного района 1-й армии, ему подчинялись партизанские части в провинции Цзяндао. Его бойцам не раз удавалось наносить ответные удары по японцам, но время работало против него. К концу 1940 г. из числа высших руководителей 1-й армии (командующий, комиссар, начальник штаба и командиры 3 оперативных районов) в живых остался только один человек - сам Ким Ир Сен, все же остальные были убиты в боях. Японские каратели с особой яростью развернули охоту на Ким Ир Сена. Положение становилось безвыходным, силы таяли на глазах. В этих условиях в декабре 1940 г. Ким Ир Сен вместе с группой своих бойцов (около 13 человек) прорывается на север, переходит Амур и оказывается в Советском Союзе. Начинается период его эмигрантской жизни в СССР. {*9}
Надо сказать, что долгое время как среди корееведов, так и среди самих корейцев циркулировали слухи о якобы произошедшей в СССР "подмене" Вождя. Утверждалось, что настоящий Ким Ир Сен - герой Почхонбо и комдив Антияпонской объединенной армии погиб или умер около 1940 г., а с этого времени под именем Ким Ир Сена действовал уже другой человек. Слухи эти зародились в 1945 г., когда Ким Ир Сен вернулся в Корею и многие поразились молодости бывшего партизанского командира. Свою роль сыграло и то, что псевдонимом "Ким Ир Сен" с начала 20-х гг. пользовалось несколько партизанских командиров. Убежденность в якобы произошедшей подмене была в то время на Юге так велика, что эта версия без всяких оговорок попала даже в американские разведывательные донесения. {*10} Чтобы бороться со слухами, советские военные власти даже организовали показательную поездку Ким Ир Сена в его родную деревню, в которой его сопровождали корреспонденты местной печати.
Сильно отдающая романами Дюма-отца гипотеза, которую по политико-пропагандистским соображениям особо поддерживают некоторые южнокорейские специалисты, едва ли имеет отношение к действительности. Мне приходилось беседовать с теми, кто в своё время провёл рядом с Ким Ир Сеном годы эмиграции, а также и людьми, отвечавшими за находившихся на советской территории партизан и в силу этого часто встречавшимися с будущим Великим Вождем ещё во время войны {*11} Все они единодушно отвергают эту версию как несерьёзную и лишенную оснований. Такого же мнения придерживается и крупнейшие специалисты по корейскому коммунистическому движению Со Дэ Сук и Вада Харуки. {*12} Наконец, опубликованные недавно в Китае дневники Чжоу Бао-чжуна также опровергают большинство аргументов, которыми пользуются сторонники теории "подмены". Таким образом, легенда о корейской "железной маске", весьма напоминающая авантюрные романы, едва ли может считаться достоверной, хотя, безусловно, извечная привязанность людей ко всяческим тайнам и загадкам неизбежно будет временами способствовать очередному оживлению разговоров на эту тему и даже появлению соответствующих "сенсационных" журналистских публикаций.
К началу 40-х на советскую территорию перешло уже немало маньчжурских партизан. Первые случаи таких переходов известны уже с середины 30-х годов, а после 1939 г., когда японцы резко увеличили размах своих карательных операций в Маньчжурии, уход остатков разбитых партизанских отрядов на советскую территорию стал нормальным явлением. {*13}. Перешедших обычно подвергали кратковременной проверке, а потом их судьбы складывались по-разному. Некоторые из них поступали на службу в Красную Армию, другие же, приняв советское гражданство, вели обычную жизнь крестьян или, реже, рабочих.
Поэтому переход Ким Ир Сена и его людей через Амур в конце 1940 г. не был чем-то необычным или неожиданным. Подобно другим перебежчикам, Ким Ир Сен оказался на некоторое время интернирован в проверочном лагере. Но поскольку к тому времени имя его пользовалось уже определенной известностью (по крайней мере, среди "тех, кому положено"), то процедура проверки не затянулась и уже через несколько месяцев двадцатидевятилетний партизанский командир становится слушателем курсов при Хабаровском пехотном училище, на которых учится до весны 1942 г.
Пожалуй, впервые после десяти лет опасной партизанской жизни, полной скитаний, голода, усталости Ким Ир Сен смог отдохнуть, почувствовать себя в безопасности. Жизнь его складывалась удачно. В феврале 1942 г. (по некоторым данным - в феврале 1941 г.) Ким Чжон Сук родила сына, которого назвали русским именем Юра и которому через десятилетия суждено было стать "Любимым Руководителем, Великим Продолжателем Бессмертного Чучхейского Революционного Дела" Ким Чжон Иром. {*14}
Летом 1942 г. советское командование приняло решение сформировать из перешедших на советскую территорию маньчжурских партизан специальную часть - 88-ю отдельную стрелковую бригаду, которая располагалась в поселке Вятск (Вятское) близ Хабаровска. Именно в эту бригаду летом 1942 г. получил назначение молодой капитан Советской Армии Ким Ир Сен, которого, впрочем, тогда чаще называли по китайскому чтению его именных иероглифов - Цзинь Жичэн. Командиром бригады стал известный маньчжурский партизан Чжоу Баочжун, который в Советской Армии получил звание подполковника. Большинство бойцов бригады составляли китайцы, так что основным языком боевой подготовки был китайский. Бригада состояла из четырех батальонов, а ее численность, по разным оценкам, составляла от 1000 до 1.700 человек, из которых примерно 200-300 были советскими военнослужащими, направленными в бригаду в качестве инструкторов и контролеров. Партизаны-корейцы, большая часть которых ещё в 30-е годы воевала под командованием Ким Ир Сена или вместе с ним, входили в первый батальон, командиром которого и стал Ким Ир Сен. Корейцев этих было немного, по оценкам Вада Харуки, от 140 до 180 человек. {*15}
Потекла обычная монотонная и довольно тяжёлая жизнь части, находящейся во время войны в глубоком тылу, жизнь, хорошо знакомая многим и многим советским сверстникам Ким Ир Сена. Как ясно из рассказов людей, которые в тот период служили вместе с Ким Ир Сеном или имели доступ к материалам 88-й бригады, она, несмотря на свой специфический состав, вовсе не была частью спецназначения в современном понимании. Ни по своему вооружению, ни по организации, ни по боевой подготовке она принципиально не отличалась от обычных частей Советской Армии. Правда, временами некоторые бойцы бригады отбирались для выполнения разведывательно-диверсионных операций в Маньчжурии и Японии.
Советская литература тех лет много говорила об акциях японских диверсантов на советском Дальнем Востоке: взрывах поездов, плотин, электростанций. Надо сказать, что советская сторона отвечала японской полной взаимностью и, судя по воспоминаниям ветеранов 88-ой бригады, не только разведывательные, но и диверсионные рейды в Маньчжурию были обычным делом. Однако подготовку к этим рейдам вели не в Вятске, а в других местах и отобранные для участия в этих акциях бойцы покидали 88-ую бригаду. Сам Ким Ир Сен за время войны ни разу не покинул расположение своей бригады и не побывал ни в Маньчжурии, ни, тем более, в самой Корее. {*16}
Ким Ир Сену, которому пришлось воевать с семнадцати лет, похоже, нравилось та тяжёлая, но упорядоченная жизнь кадрового офицера, которую он вел в эти годы. Некоторые из тех, кто служил вместе с ним в 88-ой бригаде, сейчас вспоминают, что уже тогда будущий диктатор производил впечатление человека властолюбивого и "себе на уме", но вполне возможно, что это восприятие продиктовано последующими событиями, которые не добавили у многих советских сослуживцев Ким Ир Сена симпатии к бывшему батальонному командиру. Как бы то ни было, и Ким Ир Сен был весьма доволен службой, и начальство не жаловалось на молодого капитана. За время жизни в Вятске у Ким Ир Сена и Ким Чжон Сук родилось ещё двое детей: сын Шура и дочь. Детей называли русскими именами, и это, пожалуй, говорит о том, что в те годы для Ким Ир Сена возвращение на родину представлялось по меньшей мере проблематичным.
По воспоминаниям, Ким Ир Сен в это время достаточно ясно видит свою будущую жизнь: служба в армии, академия, командование полком или дивизией. И как знать, повернись история чуть иначе, очень может быть, что где-нибудь в Москве жил бы сейчас пожилой отставной полковник или даже генерал-майор Советской Армии Ким Ир Сен, а его сын Юрий работал бы в каком-нибудь московском НИИ и в конце восьмидесятых, подобно большинству столичныё интеллигентов, скорее всего, с энтузиазмом участвовал бы в многолюдных шествиях "Демократической России" и подобных организаций (а потом, можно предположить, кинулся бы в бизнес, но едва ли бы там преуспел). В тот момент никто не мог предсказать, какая судьба ждет командира первого батальона, так что подобный вариант, пожалуй, казался наиболее вероятным. Однако жизнь и история повернулись иначе.
В быстротечной войне с Японией 88-ая бригада не принимала никакого участия, так что утверждение современной официальной северокорейской историографии о том, что Ким Ир Сен и его бойцы сражались в боях за освобождение страны, является стопроцентной выдумкой. Вскоре после окончания боевых действий 88-ая бригада была расформирована, а ее солдаты и офицеры получили новые назначения. В большинстве своём они должны были ехать в освобожденные города Маньчжурии и Кореи, чтобы стать там помощниками советских комендантов и обеспечить надёжное взаимодействие советских военных властей с местным населением и органами власти.
Самым крупным из занятых советскими войсками городов был Пхеньян, а самым высокопоставленным из корейцев-офицеров 88-ой бригады - Ким Ир Сен, так что нет ничего удивительного в том, что именно он был назначен помощником коменданта будущей северокорейской столицы и вместе с рядом бойцов своего батальона выехал туда. Первая попытка добраться до Кореи сухопутным путем не удалась, так как Андонский железнодорожный мост на границе Китая и Кореи был взорван. Поэтому в Корею Ким Ир Сен прибыл в конце сентября 1945 г. на пароходе "Пугачёв" через Владивосток и Вонсан. {*17}
В последнее время в южнокорейской печати появились утверждения о том, что роль Ким Ир Сена как будущего лидера была предопределена еще до его отъезда в Корею (рассказывают даже о его тайной встрече со Сталиным, якобы произошедшей в сентябре 1945 г.). Эти утверждения выглядят достаточно сомнительными, хотя я бы и не стал отметать их без дополнительной проверки. В частности, они полностью противоречат тому, что рассказывали мне во время интервью участники событий - В.В.Кавыженко и И.Г. Лобода. {*18} Поэтому все-таки вероятнее, что когда Ким Ир Сен приехал в Пхеньян, ни он сам, ни его окружение, ни советское командование не имели ещё никаких особых планов относительно его будущности.
Однако появление Ким Ир Сена пришлось весьма кстати. К концу сентября советское командование поняло, что его попытки опереться в проведении своей политики в Северной Корее на местные правонационалистические группировки во главе с Чо Ман Сиком терпят крах. К началу октября советское военно-политическое руководство как раз начало искать ту фигуру, которая могла бы встать во главе формирующегося режима. Из-за слабости коммунистического движения на севере Кореи делать ставку на местных коммунистов было невозможно: среди них не было фигур, пользовавшихся в стране мало-мальской популярностью. Действовавший на Юге руководитель компартии Кореи Пак Хон Ён тоже не вызывал у советских генералов особых симпатий: он казался непонятным и слишком самостоятельным, да, вдобавок, и недостаточно тесно связанным с Советским Союзом.
В этих условиях появление Ким Ир Сена в Пхеньяне показалось советским военным властям очень своевременным. Молодой офицер Советской Армии, партизанское прошлое которого пользовалось в Северной Корее определенной известностью, был, по их мнению, лучшим кандидатом на вакантный пост "вождя прогрессивных сил Кореи", чем тихий интеллигент-подпольщик Пак Хон Ён или кто-либо ещё.
Поэтому всего лишь через несколько дней после приезда в Корею именно Ким Ир Сену советскими военными властями было предложено (а, точнее сказать, приказано) появиться на торжественном митинге, который 14 октября проводился на пхеньянском стадионе в честь армии-освободительницы, и произнести там короткую приветственную речь. На митинге выступил командующий 25-й армией генерал И.М.Чистяков, который и представил собравшимся Ким Ир Сена как "национального героя" и "знаменитого партизанского вождя". После этого на трибуне появился Ким Ир Сен в только что одолженном у одного из знакомых штатском костюме и произнёс в честь Советской Армии соответствующую речь. Появление Ким Ир Сена на людях стало первым признаком его начинающегося восхождения к вершинам власти. Нескольким днями раньше Ким Ир Сен был включен в состав Северокорейского бюро Компартии Кореи, которым тогда руководил Ким Ён Бом (фигура, впоследствии себя ничем особо не прославившая).
Следующим шагом на пути к власти стало назначение Ким Ир Сена в декабре 1945 г. председателем Северокорейского бюро Компартии Кореи. В феврале по решению советских военных властей Ким Ир Сен возглавил Временный народный комитет Северной Кореи - своего рода временное правительство страны. {*19} Таким образом, уже на рубеже 1945 и 1946 гг. Ким Ир Сен формально стал высшим руководителем Северной Кореи. {*20} Хотя сейчас задним числом многие говорят о властолюбии и коварстве Ким Ир Сена, по отзывам людей, часто встречавшихся с ним в конце 1945 г., он был удручен таким поворотом судьбы и принял своё назначение без особого энтузиазма. В это время Ким Ир Сен предпочитал простую и понятную ему карьеру офицера советской армии странной и запутанной жизни политика. Например, В.В.Кавыженко, который в то время был начальником 7-го отдела политотдела 25-й армии и часто встречался с Ким Ир Сеном, вспоминает:
"Я хорошо помню, как я зашёл к Ким Ир Сену как раз после того, как ему предложили стать во главе народных комитетов. Он был очень расстроен и сказал мне: "Я хочу полк, потом - дивизию, а это-то зачем? Ничего я не понимаю, и заниматься этим не хочу"{*21}.
Отражением хорошо известных военных пристрастий Ким Ир Сена является то обстоятельство, что в марте 1946 г. советские власти рассматривали его в качестве кандидата на пост военного министра объединенной Кореи. В то время еще шли трудные переговоры с американцами о создании единого корейского правительства. Неизвестно, насколько серьезно относилась советская сторона к переговорам, но в их преддверии был составлен список возможного общекорейского правительства. Ким Ир Сену в нем отводилось место заметное, но не первостепенное военного министра (главой правительства должен был стать известный южнокорейский политический деятель левого толка). {*22}
Таким образом, на вершине власти в Северной Корее Ким Ир Сен оказался, скорее всего, совершенно случайно и едва ли не против своей воли. Окажись он в Пхеньяне чуть позже или попади он вместо Пхеньяна в какой-нибудь иной крупный город - и судьба его повернулась бы совсем иначе. Впрочем, едва ли Ким Ир Сена в 1946 и даже в 1949 г. можно назвать правителем Кореи в точном смысле слова.
Определяющее влияние на жизнь страны оказывали тогда советские военные власти и аппарат советников. Именно они принимали важнейшие решения и составляли важнейшие документы. Достаточно сказать, что до середины 1950-х гг. все назначения офицеров на должности выше командира полка в обязательном порядке согласовывались с советским посольством. {*23} Как уже говорилось, даже многие ранние выступления самого Ким Ир Сена были написаны в политотделе 25-ой армии, а потом переведены на корейский язык. Ким Ир Сен был лишь номинальным главой страны. Отчасти сохранилось это положение и после 1948 г., когда на севере Корейского полуострова была официально провозглашена Корейская Народно-Демократическая Республика. Тем не менее, с течением времени Ким Ир Сен, по-видимому, начал потихоньку входить во вкус власти, равно как и приобретать необходимые для правителя навыки.
Как и большинство высших руководителей Северной Кореи, Ким Ир Сен вместе с женой и детьми поселился в центре Пхеньяна, в одном из небольших особняков, которые раньше принадлежали высокопоставленным японским офицерам и чиновникам. Однако жизнь Ким Ир Сена в этом доме в первые годы после возвращения в Корею едва ли можно было назвать счастливой, ибо она была омрачена двумя трагедиями: летом 1947 г. его второй сын Шура утонул, купаясь в пруду во дворе дома, а в сентябре 1949 г. во время родов умерла его жена Ким Чжон Сук, с которой он прожил десять самых тяжёлых лет своей жизни и теплое отношение к которой он сохранил навсегда. По воспоминаниям тех, кто встречался тогда с Ким Ир Сеном в Пхеньяне, он мучительно переживал оба несчастья. {*24}
Тем не менее, бурные события, разворачивающиеся вокруг Ким Ир Сена, не оставляли много времени для скорби. Главными проблемами, с которыми приходилось сталкиваться ему в те первые годы существования КНДР были раскол страны и фракционные конфликты в самом северокорейском руководстве.
Как известно, по решению Потсдамской конференции Корея оказалась разделенной по 38-й параллели на советскую и американскую зоны оккупации, и в то время, как советские военные власти делали всё, чтобы привести к власти на Севере выгодную им группировку, контролировавшие Юг американцы с не меньшей энергией занимались тем же самым.
Результатом их усилий стал приход к власти на Юге правительства Ли Сын Мана. И Пхеньян, и Сеул выдвигали претензии на то, что именно их режим является единственно законной властью на полуострове и не собирались идти на компромиссы. Напряженность возрастала, вооружённые столкновения на 38-й параллели, засылка на территорию друг друга разведывательно-диверсионных групп стали к 1948-1949 гг. обычным явлением, дело явно шло к войне.
По сообщению Ю Сон Чхоля, который с 1948 г. был начальником Оперативного отдела северокорейского Генштаба, подготовка плана удара по Югу началась на Севере ещё до официального провозглашения КНДР. {*25} Однако факт подготовки этого плана в северокорейском Генштабе сам по себе значит немного: с незапамятных времен штабы всех армий заняты тем, что составляют как планы обороны от потенциального противника, так и планы нападения на него, такова рутинная практика. Поэтому куда более важным представляется вопрос о том, когда, как и почему принимается политическое решение о начале войны.
В случае с Корейской войной окончательное решение было принято, по-видимому, в апреле 1950 г., во время тайного визита Ким Ир Сена в Москву и его бесед со Сталиным. Однако этому визиту предшествовали долгие обсуждения ситуации, которые шли как в Москве, так и в Пхеньяне.
Ким Ир Сен не был единственным сторонником военного решения корейской проблемы. Большую активность проявляли представители южнокорейского подполья во главе с Пак Хон Ёном, которые переоценивали левые симпатии южнокорейского населения и уверяли, что после первого же военного удара на Юге начнется всеобщее восстание и режим Ли Сын Мана падет.
Убеждение это было столь глубоким, что даже подготовленный план нападения на Юг, по сообщению одного из его авторов - бывшего начальника Оперативного управления Генштаба КНДР Ю Сон Чхоля, не предусматривал боевых действий после падения Сеула: считалось, что вызванное занятием Сеула всеобщее восстание мгновенно покончит с лисынмановским правлением. {*26} Из числа советских руководителей активным сторонником военного решения проблемы был Т.Ф.Штыков, первый советский посол в Пхеньяне, который периодически отправлял в Москву сообщения соответствующего содержания.
Поначалу Москва относилась к этим предложениям безо всякого энтузиазма, однако упорство Ким Ир Сена и Штыкова, равно как и изменения в глобальной стратегической ситуации (победа коммунистов в Китае, появление у СССР атомного оружия) сделали свое дело: весной 1950 года Сталин согласился с предложениями Пхеньяна. {*27}
Конечно, сам Ким Ир Сен тоже не только не возражал против планируемого нападения. С самого начала своей деятельности в качестве руководителя КНДР он уделял много внимания армии, мотивируя это тем, что мощная северокорейская армия может стать главным орудием объединения. Вообще партизанское и армейское прошлое Ким Ир Сена не могло не привести к тому, что он стал переоценивать роль военных способов решения политических проблем. Поэтому он принял самое активное участие в подготовке планов войны с Югом, которая началась внезапным ударом северокорейских войск ранним утром 25 июня 1950 г. На следующий день, 26 июня, Ким Ир Сен выступил по радио с обращением к народу. В нем он обвинил правительство Южной Кореи в агрессии, призвал к отпору и сообщил, что северокорейские войска начали успешное контрнаступление.
Как известно, на первых порах ситуация благоприятствовала Северу. Хотя всеобщего восстания на Юге, на которое так надеялись в Пхеньяне, всё-таки не произошло, лисынмановская армия воевала неохотно и неумело. Уже на третий день войны пал Сеул, а к концу августа 1950 г. под контролем Севера находилось более 90% территории страны. Однако внезапный американский десант в глубоком тылу северян резко изменил соотношение сил. Началось отступление северокорейских войск и к ноябрю ситуация стала прямо противоположной: теперь уже южане и американцы контролировали более 90% территории страны. Ким Ир Сен вместе со своей ставкой и остатками вооружённых сил оказался прижат к корейско-китайской границе. Однако положение изменилось после того, как на территорию страны вступили китайские войска, направленные туда по настоятельной просьбе Ким Ир Сена и с благословения советского руководства. Китайские части быстро оттеснили американцев к 38-й параллели и позиции, которые с весны 1951 г. занимали войска противостоящих сторон, оказались в итоге почти такими же как те, с которых они начинали войну.
Таким образом, хотя внешняя помощь и спасла КНДР от полного разгрома, итоги войны были обескураживающими и Ким Ир Сен как высший руководитель страны не мог не видеть в этом угрозы для своего положения. Необходимо было как-то обезопасить себя. В условиях успешно развивающегося контрнаступления в декабре 1950 г. в небольшой деревне близ китайской границы состоялся III Пленум ЦК ТПК второго созыва. На этом пленуме Ким Ир Сен сумел решить важную задачу - объяснить причины сентябрьской военной катастрофы и причем сделать это так, чтобы полностью снять себя ответственность за нее.

Таким образом, хотя внешняя помощь и спасла КНДР от полного разгрома, итоги войны были обескураживающими и Ким Ир Сен как высший руководитель страны не мог не видеть в этом угрозы для своего положения. Необходимо было как-то обезопасить себя. В условиях успешно развивающегося контрнаступления в декабре 1950 г. в небольшой деревне близ китайской границы состоялся III Пленум ЦК ТПК второго созыва. На этом пленуме Ким Ир Сен сумел решить важную задачу - объяснить причины сентябрьской военной катастрофы и причем сделать это так, чтобы полностью снять себя ответственность за нее. Как всегда в таких случаях и делается, нашли козла отпущения. Им оказался бывший командующий 2-й Армией Му Чжон (Ким Му Чжон), герой гражданских войн в Китае, который и был объявлен виновным во всех военных неудачах, разжалован и вскоре эмигрировал в Китай.
В конце 1950 г. Ким Ир Сен вернулся в разрушенную столицу. Американская авиация постоянно бомбила Пхеньян, поэтому правительство КНДР и ее военное командование расположились в бункерах, причудливая сеть которых была выбита в скальном грунте холма Моранбон, на глубине нескольких десятков метров под землей. Хотя тяжёлая позиционная война и тянулась ещё два с половиной года, но роль северокорейских войск в ней была весьма скромной, они действовали лишь на второстепенных направлениях и обеспечивали охрану тыла. Основную тяжесть боев взяли на себя китайцы, и фактически с зимы 1950/51 гг. война приобрела характер американо-китайского конфликта на корейской территории. В то же время китайцы не вмешивались во внутренние дела Кореи и не пытались навязывать Ким Ир Сену линию поведения. В определенной степени война даже развязала Ким Ир Сену руки, так как существенно ослабила советское влияние.
К тому времени Ким Ир Сен уже, видимо, полностью освоился со своей новой ролью и постепенно превратился в опытного и крайне честолюбивого политика. Говоря об особенностях индивидуального политического стиля Ким Ир Сена, следует отметить неоднократно проявлявшееся им умение лавировать, использовать противоречия как противников, так и союзников. Ким Ир Сен не раз показывал себя мастером политической интриги, очень хорошим тактиком. Слабости же Ким Ир Сена связаны в первую очередь с его недостаточной общей подготовкой, ведь он не только никогда не учился в вузе, но и не имел возможности заняться самообразованием, а все основные представления о социальной и экономической жизни ему пришлось черпать частью из традиционных воззрений корейского общества, частью - из материалов политзанятий в партизанских отрядах и 88-й бригаде. В результате получалось, что Ким Ир Сен знал, как захватить и усилить свою власть, но не знал, как воспользоваться полученными возможностями.
Однако задача, стоявшая перед Ким Ир Сеном в начале 1950-х гг., как раз требовала того искусства лавирования, которым он обладал в полной мере. Речь идёт о ликвидации фракций, существовавших с самого основания КНДР в северокорейском руководстве. Дело в том, что северокорейская элита изначально не была единой, в нее входило 4 группировки, весьма отличающихся друг от друга как по своей истории, так и по составу. Это были:
1) "советская группировка", состоявшая из советских корейцев, направленных для работы в государственных, партийных и военных органах КНДР советскими властями;
2) "внутренняя группировка", в которую входили бывшие подпольщики, действовавшие на территории Кореи ещё до Освобождения;
3) "яньанская группировка", членами которой были вернувшиеся из эмиграции в Китай корейские коммунисты;
4) "партизанская группировка", к которой относился сам Ким Ир Сен и другие участники партизанского движения в Маньчжурии 30-х гг.
Группировки эти с самого начала относились друг к другу без особой симпатии, хотя в условиях жёсткого советского контроля фракционная борьба открыто проявиться не могла. Единственный путь к полновластию для Ким Ир Сена лежал через уничтожение всех группировок, кроме его собственной, партизанской, и в избавлении от тотального советского и китайского контроля. Решению этой задачи он и посвятил свои основные усилия в 50-е гг.
Об уничтожении фракций в Корее речь идет в другой части книги, и здесь нет смысла вновь подробно останавливаться на всех перипетиях этой борьбы. {*28} В ее ходе Ким Ир Сен проявил немалое умение и коварство, ловко сталкивая своих соперников лбами. Первой жертвой стали бывшие подпольщики из внутренней группировки, расправа над которыми прошла в 1953-1955 гг. при активной поддержке или благожелательном нейтралитете двух других фракций. Далее, в 1957-1958 гг., удар был нанесен по яньаньцам, но они оказались более крепким орешком. Когда в августе 1956 г. Ким Ир Сен вернулся из поездки за рубеж, на состоявшемся пленуме ЦК он был подвергнут острой критике со стороны нескольких представителей "яньаньской группировки", которые обвинили Ким Ир Сена в насаждении в Корее культа личности.
Хотя смутьяны были тут же изгнаны с заседания и посажены под домашний арест, им удалось бежать в Китай и вскоре оттуда прибыла совместная советско-китайская делегация с Микояном и Пэн Дэхуаем во главе. Эта делегация не только потребовала восстановить в партии репрессированных яньаньцев, но даже пригрозила возможностью отстранения самого Ким Ир Сена от руководства страной. Судя по имеющимся данным, это была не пустая угроза - план снятия Ким Ир Сена был действительно предложен китайской стороной и всерьёз обсуждался. {*29}
Хотя все уступки, на которые пошёл Ким Ир Сен под этим давлением, и были временными, но сам по себе этот эпизод надолго остался в его памяти, и поныне он часто рассказывает об этом посещающим Пхеньян иностранным делегациям. Урок был нагляден. Ким Ир Сена вовсе не устраивало положение марионетки, которую всемогущие кукловоды могут в любой момент убрать со сцены, и поэтому с середины 50-х гг. он начинает осторожно, но всё более настойчиво дистанцироваться от своих недавних покровителей. Глобальная чистка партийного руководства 1958-1962 гг., хотя и не такая кровавая как сталинские чистки (жертвам часто давали выехать из страны), привела к полной ликвидации некогда могущественных "советской" и "яньаньской" фракций и сделала Ким Ир Сена полновластным хозяином Северной Кореи.
Первые годы после подписания перемирия ознаменовались серьёзными успехами северокорейской экономики, которая не только быстро ликвидировала ущерб, нанесённый войной, но и стала стремительно продвигаться вперед. Решающую роль в этом сыграла помощь СССР и Китая, которая была весьма внушительной.
По южнокорейским данным, в 1945-1970 годах советская помощь КНДР составила 1.146 миллионов долларов США (364 миллиона долларов - кредиты на крайне льготных условиях, 782 миллиона долларов - безвозмездная помощь). По тем же данным, китайская помощь равнялась 541 миллиону долларов (436 миллионов - кредиты, 105 миллионов - безвозмездно). {*30} Цифры эти можно оспаривать, но тот факт, что помощь была весьма и весьма серьезной - бесспорен. Опираясь на эту массированную поддержку, северная экономика развивалась быстро и успешно, на какое-то время оставив Юг далеко позади. Только к концу шестидесятых годов Южной Корее удалось ликвидировать экономическое отставание от Севера.
Однако внешнеполитическая ситуация, в которой приходилось действовать Ким Ир Сену, серьёзно изменилась из-за начала советско-китайского конфликта. Этот конфликт сыграл в политической биографии Ким Ир Сена и истории КНДР двоякую роль. С одной стороны, он создал для северокорейского руководства, которое сильно зависело от поступавшей из СССР и Китая экономической и военной помощи, ряд проблем, а с другой - немало помог Ким Ир Сену и его окружению в решении сложнейшей из стоявших перед ними задач - в освобождении от советского и китайского контроля. Если бы не раздоры, вспыхнувшие между Москвой и Пекином в конце 50-х, Ким Ир Сену едва ли удалось бы установить собственную единоличную власть в стране, ликвидировать фракции и стать абсолютным и никем не контролируемым диктатором.
Однако не следует забывать, что экономически Северная Корея чрезвычайно зависела как от Советского Союза, так и от Китая. Зависимость эта, вопреки настойчивым уверениям северокорейской пропаганды, так и не была преодолена на протяжении всей северокорейской истории. Поэтому перед Ким Ир Сеном стояла сложная задача. С одной стороны, он должен был, маневрируя между Москвой и Пекином и играя на их противоречиях, создавать возможности для проведения независимого политического курса, а с другой - делать это так, чтобы ни Москва, ни Пекин не прекратили жизненно важную для КНДР экономическую и военную помощь.
Задача эта могла быть решена только при искуснейшем лавировании между двумя великими соседями. И надо признать: в этом Ким Ир Сен и его окружение весьма преуспели. На первых порах Ким Ир Сен склонялся к союзу с Китаем. Этому было ряд объяснений: и культурная близость двух стран, и более тесные связи корейских революционеров с китайским руководством в прошлом, и недовольство Ким Ир Сена критикой Сталина и его методов управления, развернувшейся в СССР. К концу 1950-х годов стало явным, что экономическая политика КНДР всё в большей степени ориентируется на китайскую. Вслед за китайским "большим скачком" в КНДР началось движение "Чхоллима", которое, безусловно, было лишь корейской копией китайского образца. В конце 1950-х гг. попал в Северную Корею и стал там основным экономическим лозунгом китайский принцип "опоры на собственные силы" (в корейском произношении "чарёк кэнсэн", в китайском "цзыли гэншэн", иероглифы одинаковы), а также многие принципы идеологической работы и культурной политики.
На первых порах эти сдвиги в целом не выходили за рамки политики нейтралитета. Печать КНДР не упоминала о советско-китайском конфликте, корейские делегации, в том числе и самого высокого уровня, равно посещали и Москву, и Пекин, развивались экономические связи с обеими странами. В июле 1961 г. в Пекине Ким Ир Сен и Чжоу Эньлай подписали действующий и поныне "Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между КНДР и КНР", который закрепил союзнические связи обеих стран. Однако лишь неделей раньше аналогичный Договор был заключен и с Советским Союзом, а в действие оба Договора вообще вступали одновременно, так что нейтралитет КНДР проявился и здесь. В то же самое время во внутренней печати КНДР все реже упоминался Советский Союз, все меньше говорилось о необходимости учиться у него. Постепенно свертывалась деятельность Общества корейско-советской дружбы, которое в свое время было одной из самых влиятельных организаций в КНДР.
После XXII съезда КПСС, на котором не только прозвучала критика китайских руководителей, но и развернулась новая атака на Сталина, произошло резкое сближение КНР и КНДР. В 1962-1965 гг. Корея полностью солидаризировалась с позицией Китая по всем важнейшим вопросам. Основными пунктами разногласий между Советским Союзом и Кореей стали новые идеологические установки КПСС, принятые после XX съезда и не получившие поддержки и понимания в ТПК: осуждение Сталина, принцип коллективного руководства, тезис о возможности мирного сосуществования.
Концепция мирного сосуществования была воспринята Ким Ир Сеном как проявление капитулянтства, а в развертывании критики Сталина он не без основания увидел угрозу собственной неограниченной власти. В эти годы "Нодон синмун" неоднократно выступала со статьями, в которых выражалась поддержка позиции Китая по многим вопросам. Так, резкая критика позиции СССР в советско-китайском конфликте содержалась в привлекшей внимание иностранных наблюдателей редакционной статье "Защитим социалистический лагерь", напечатанной в "Нодон синмун" 28 октября 1963 г. (и перепечатанной всеми основными корейскими газетами и журналами). Советский Союз обвинялся в том, что он использовал свою экономическую и военную помощь как средство политического давления на КНДР. 27 января 1964 г. "Нодон синмун" осудила "одного человека" (т.е. Н.С. Хрущева - А. Л.), ратующего за мирное сосуществование, 15 августа того же года в редакционной статье этой газеты выражалась солидарность с возражениями КПК против планировавшегося тогда созыва всемирного совещания коммунистических и рабочих партий. В этой статье впервые содержалось прямое, без обычных прежде иносказаний ("одна страна", "одна из коммунистических партий" и т.п.), осуждение действий СССР и КПСС.
Руководство КНДР безоговорочно поддержало Китай во время китайско-индийского пограничного конфликта в 1962 г., а также осудило "капитулянтство" СССР во время Карибского кризиса. Таким образом, в 1962-1964 гг. КНДР вместе с Албанией стала одним из немногих ближайших союзников Китая, почти полностью солидаризировалась с его позицией по всем важнейшим международным проблемам.
Эта линия вызвала серьёзные осложнения: Советский Союз в ответ резко сократил направляемую в КНДР помощь, что поставило некоторые отрасли северокорейской экономики на грань краха, а также сделало практически небоеспособной корейскую авиацию. Кроме того, начавшаяся в Китае "культурная революция" тоже заставила северокорейское руководство пересмотреть свои позиции. "Культурная революция" сопровождалась хаосом, который не мог не насторожить тяготеющее к стабильности северокорейское руководство.
Вдобавок, в те года во многих китайских хунвэйбиновских публикациях появились нападки на корейскую внутреннюю и внешнюю политику, и на Ким Ир Сена лично. Уже в декабре 1964 г. "Нодон синмун" впервые выступила с критикой "догматизма", а 15 сентября 1966 г. она осудила "культурную революцию" в Китае как проявление "левого оппортунизма" и "троцкистской теории перманентной революции". С тех пор северокорейская печать время от времени выступала с критикой как "ревизионизма" (читай: советского варианта марксизма-ленинизма), так и "догматизма" (читай: китайского маоизма) и представляла северокорейский подход как некую "золотую середину" между этими двумя крайностями.
Приезд в Пхеньян советской партийно-правительственной делегации во главе с А.Н.Косыгиным в феврале 1965 г. ознаменовал собой окончательный отказ КНДР от однобокой пропекинской ориентации, и с середины 60-х гг. руководство КНДР стало проводить политику последовательного нейтралитета в советско-китайском конфликте. Порою беспрерывное лавирование Пхеньяна вызывало немалое раздражение и в Москве, и в Пекине, но Ким Ир Сену удавалось вести дело так, что это недовольство ни разу не приводило к прекращению экономической и военной помощи.
Окончательное закрепление нового статуса корейско-китайских отношений, который мог быть оценен как развитие союзнических отношений при сохранении нейтралитета КНДР в советско-китайском конфликте, произошло в ходе визита в КНДР в апреле 1970 г. Чжоу Эньлая. Показательно, что тогдашний премьер Госсовета КНР выбрал именно Северную Корею для своей первой зарубежной поездки после бурных лет "культурной революции". В течение 1970-1990 гг. Китай был вторым по значению (после СССР) торговым партнером КНДР, и в 1984 г. на КНР приходилась примерно 1/5 часть всего товарооборота Северной Кореи. {*31}
К этому времени все высшие посты в стране находились в руках старых соратников Ким Ир Сена по партизанской борьбе, которым он доверял если не полностью, то куда больше, чем выходцам из других фракций, а сам Ким Ир Сен наконец-то обрел вся полноту власти. Наконец -то он добился того, чего желал ещё с начала 50-х гг.: отныне он мог править полностью единолично, не оглядываясь ни на внутреннюю оппозицию, ни на мнение могущественных союзников-покровителей.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что как раз с рубежа 50-х и 60-х гг. в жизни Северной Кореи происходят немалые изменения, на место осуществлявшегося ранее прямого копирования советских образцов приходит утверждение своих методов организации производства, культурных и моральных ценностей. Начинается пропаганда идей "чучхе", подчеркивание превосходства всего корейского над всем зарубежным.
Впервые термин "чучхе" прозвучал в речи Ким Ир Сена "Об искоренении догматизма и формализма в идеологической работе и об установлении чучхе", произнесенной 28 декабря 1955 г., хотя впоследствии, уже в начале 1970-х гг. северокорейская казенная историография стала утверждать, что, дескать, сама теория "чучхе" была выдвинута Вождем ещё в конце двадцатых. Документы, подтверждающие эту теорию, не заставили себя долго ждать: после 1968 г. было издано несколько речей, якобы произнесенных Ким Ир Сеном в молодости и, разумеется, содержащих слово "чучхе". Что же до более поздних речей Вождя, произнесенных им на самом деле и ранее опубликованных, то в них просто внесли исправления и стали печать в "дополненном" виде.
Хотя объяснению термина "чучхе" уже посвящена не одна сотня томов, для любого северокорейца всё довольно однозначно: "чучхе" - это то, что написал Великий Вождь и его наследник. С 60-х гг. северокорейская пропаганда не устает подчеркивать превосходство истинно корейских идей "чучхе" (иногда их ещё называют "кимирсенизмом") над марксизмом и вообще любыми иностранными идеологиями. На практике же выдвижение идеологии "чучхе" имело для Ким Ир Сена в первую очередь практическое значение, так как давало основания освободиться от иностранного (советского и китайского) влияния в области идеологии. Впрочем, можно предположить, что честолюбивому Ким Ир Сену также доставляло немалое удовольствие сознавать себя теоретиком международного масштаба. Впрочем, к концу жизни Ким Ир Сена универсалистский компонент "чучхе" стал менее ощутим, и все большую роль в нем стал играть традиционный корейский национализм. Порою этот национализм принимал довольно комические формы - достаточно вспомнить шумиху вокруг "обнаружения" в начале 1990-х годов могилы мифического основателя корейского государства Тангуна. Как и следовало ожидать, могила сына небесного божества и медведицы была обнаружена именно на территории Пхеньяна!
На первых порах отход от просоветской ориентации в начале 60-х гг. сопровождался и резким ужесточением политики в отношении Южной Кореи. По-видимому, на Ким Ир Сена и на его окружение в середине 1960-х гг. произвели большое впечатление успехи южновьетнамских повстанцев, поэтому освободившись от в немалой степени сдерживавшего их советского контроля они, похоже, решили попытаться развернуть на Юге активное антиправительственное партизанское движение по южновьетнамскому образцу. До начала 60-х гг. подобные намерения, если они и возникали, пресекались Москвой, но теперь ее позиция была объявлена "ревизионистской".
При этом ни Ким Ир Сен, ни его советники совершенно не учитывали, что политическая обстановка в Южной Корее совсем иная, чем во Вьетнаме, и что население Юга отнюдь не готово выступить против своего правительства с оружием в руках. Крупные волнения в Южной Корее начала 60-х, проходившие под общедемократическими и, отчасти, националистически-антияпонскими лозунгами, похоже, были восприняты Пхеньяном и лично Ким Ир Сеном чуть ли не как признак готовности южнокорейцев к коммунистической революции. Снова, как и в конце 40-х гг., когда шло планирование нападения на Юг, северокорейская верхушка приняла желаемое за действительное.
В марте 1967 г. в корейском руководстве произошли немалые перемены. Были сняты с постов и репрессированы многие деятели, руководившие разведывательными операциями на Юге. Это означало серьёзную перемену в стратегии по отношению к Югу. От рутинной разведывательной деятельности северокорейские спецслужбы перешли к активной кампании по дестабилизации сеульского правительства. Снова, как и двумя десятилетиями ранее, на южнокорейскую территорию стали забрасываться обученные на Севере "партизанские" группы.
Самый известный инцидент такого рода произошёл 21 января 1968 г., когда подготовленная группа из 32 северокорейских спецназовцев попыталась взять штурмом Голубой Дом - резиденцию южнокорейского президента в Сеуле, но потерпела неудачу и была почти вся перебита (лишь двоим ее бойцам удалось бежать, а один попал в плен).
Одновременно с этим Ким Ир Сен, видимо, не без влияния тогдашней трескучей антиамериканской риторики Пекина, пошёл и на резкое обострение отношений с США. Всего лишь через два дня после неудачного налета на Голубой Дом, 23 января 1968 г. корейские сторожевики захватили в нейтральных водах американское разведывательное судно "Пуэбло". Едва успела американская дипломатия урегулировать этот инцидент и добиться освобождения захваченных членов экипажа (на переговоры ушёл почти год), как последовало новое происшествие такого же рода: 15 апреля 1969 г. (между прочим, как раз в день рождения Великого Вождя) северокорейскими истребителями был сбит над Японским морем американский разведывательный самолет EC-121, весь его экипаж (31 человек) погиб.
Несколько ранее, в октябре-ноябре 1968 г. на Юге Корейского полуострова шли настоящие бои между южнокорейской армией и северокорейскими частями спецназначения, которые организовали тогда самое большое за всё послевоенное время вторжение на территорию Юга (со стороны Севера в рейдах участвовало около 120 человек). Возможно, что Ким Ир Сен всерьёз воспринял тогдашнюю пекинскую воинственную демагогию (в духе: "третья мировая война будет концом мирового империализма!") и собирался использовать возможный крупный международный конфликт для того, чтобы решить корейский вопрос военным путем.
Однако к началу 1970-х гг. стало ясно, что никакой серьёзной поддержки в южнокорейском обществе северокорейская политика не находит, и что ни на какое коммунистическое восстание там рассчитывать не приходится. Осознание этого факта привело к началу секретных переговоров с Югом и подписанию знаменитого Совместного Заявления 1972 г., которое ознаменовало начало определенных контактов между руководством обеих корейских государств. Это, впрочем, не означало, что руководство КНДР отказалось от использования военных и квазивоенных методов в отношениях со своим южным соседом и главным врагом.
Для северокорейских спецслужб и впоследствии осталось характерно то, что они сочетали рутинную и понятную деятельность по сбору информации с террористическими акциями, направленными на дестабилизацию обстановки на Юге. К самым известным акциям такого рода можно отнести "рангунский инцидент", когда 9 октября 1983 г. три северокорейских офицера, нелегально проникшие в столицу Бирмы, попытались взорвать южнокорейскую правительственную делегацию во главе с тогдащшим президентом Чон Ду Хваном. Сам Чон Ду Хван уцелел, но 17 человек из состава южнокорейской делегации (включая министра иностранных дел и заместителя министра внешней торговли) были убиты, а 15 - ранены. Покушавшиеся попытались скрыться, но были задержаны.
Несколько позднее, в ноябре 1987 г., северокорейские агенты взорвали южнокорейский авиалайнер над Андаманским морем (опять близ той же Бирмы). Одному из агентов удалось покончить с собой, но его напарница Ким Ён Хи была задержана. Цель этой акции была неожиданно проста - с её помощью северокорейские власти рассчитывали отвратить зарубежных туристов от поездки в Сеул на приближающиеся Олимпийские Игры. Разумеется, никаких результатов эти акции не принесли. Более того, стремительное экономическое развитие Юга, который к тому времени остал Север далеко позади, превратилось в серьезную проблему для северокорейского руководства.
Контраст между двумя Кореями и в уровне жизни, и в степени политических свобод был к концу правления Ким Ир Сена грандиозным и продолжал возрастать. Одной из важнейших задач режима стала в этих условиях борьба за сохранение информационной изоляции, и северокорейские власти делали все, от них зависящее, чтобы скрыть от своего населения правду о Юге. Не исключено, впрочем, что не только простые северокорейцы, но и руководство страны было лишено доступа к объективной информации о жизни Южной Кореи.
К 1990 г. Южная Корея была классическим образцом успешного экономического развития, в то время как Север становился воплощением неудач и провалов. Разрыв в уровне ВНП на душу населения к тому времени был примерно десятикратным и продолжал возрастать. Однако мы можем только гадать о том, насколько сам Ким Ир Сен был осведомлен о степени отставания его удела.
1960-е гг. были отмечены серьёзными переменами и в северокорейской экономике. В промышленности с начала этого времени утверждается "тэанская система работы", полностью отрицающая даже самые робкие формы хозрасчета и материальной заинтересованности. Экономика военизируется, централизованное планирование становится всепроникающим, целые отрасли реорганизуются по военному образцу (у горняков, например, даже вводится деление на взводы, роты и батальоны, устанавливаются звания, аналогичные военным).
Похожие реформы проходят и в сельском хозяйстве, где их именуют обычно "метод Чхонсанли" . Название это дано в честь небольшой деревни близ Пхеньяна, в которой Ким Ир Сен провёл в феврале 1960 г. 15 дней, "руководя на месте" работой местного кооператива. Приусадебные участки, равно как и рыночная торговля, объявляются "буржуазно-феодальным пережитком" и ликвидируются. Основой экономической политики объявляется автаркия, "революционный дух опоры на собственные силы", а идеалом - полностью самообеспечивающаяся и жёстко контролируемая производственная единица. {*32}
Однако все эти мероприятия не привели к улучшению экономической ситуации. Наоборот, на смену экономическим успехам первых послевоенных лет, достигнутых во многом за счет не только советской и китайской экономической помощи, но и копирования экономического опыта СССР, пришли провалы и неудачи.
Система, которая установилась в КНДР после того, как Ким Ир Сен получил вожделенную полноту власти, оказалась в итоге существенно менее эффективной, чем старая, навязанная извне в конце 40-х гг. В этом проявилось одно из важнейших свойств Ким Ир Сена, о котором уже говорилось здесь: он всегда был силён в тактике, но не в стратегии, в борьбе за власть, но не в управлении страной. Его победы часто, слишком часто оборачивались поражениями.
С 70-х годов экономика КНДР оказывается в состоянии стагнации, рост прекращается, жизненный уровень большинства населения, и без того достаточно скромный, начинает быстро снижаться. Тотальная секретность, окутывающая в КНДР всю экономическую статистику, не позволяет судить о динамике развития корейской экономики. Большинство южнокорейских экспертов полагало, что хотя в 70-е гг. темпы экономического развития заметно снизились, но в целом оно продолжалось до середины 1980-х, когда началось снижение ВНП. {*33}
В то же время ряд информированных советских специалистов в частных беседах с автором высказывал мнение, что экономический рост в Северной Корее полностью прекратился уже к 1980 г. В конце 1980-х гг. спад промышленного производства принял такие масштабы, что это обстоятельство было вынуждено признать даже северокорейское руководство.
В этих условиях стабильность северокорейского общества обеспечивается только жёстким контролем над населением в сочетании с массированной идеологической обработкой. И по размаху деятельности репрессивных органов, и по массированности идеологического воздействия режим Ким Ир Сена, пожалуй, не имеет себе равных в мире.
Упрочение режима своей единоличной власти Ким Ир Сен сопровождал интенсивной кампанией самовосхваления. После 1962 г. северокорейские власти стали всегда сообщать, что в очередных выборах приняло участие 100% зарегистрированных избирателей, причем все 100% проголосовали в поддержку выдвинутых кандидатов. С этого же времени культ Ким Ир Сена в Корее приобретает такие формы, которые производят на неподготовленного человека подавляющее впечатление.
С особой силой восхваление "Великого Вождя, Солнца Нации, Железного Всепобеждающего Полководца, Маршала Могучей Республики" начинается с 1972 г., когда с чрезвычайной помпой было отпраздновано его шестидесятилетие. Если до этого пропаганда личности Ким Ир Сена в общем не выходила за те рамки, в которых удерживалось восхваление И.В. Сталина в СССР или Мао Цзэдуна в Китае, то после 1972 г. Ким Ир Сен стал, безусловно, самым прославляемым руководителем современного мира. Все достигшие совершеннолетия корейцы были обязаны носить значки с портретом Ким Ир Сена, эти же портреты помещаются в каждом жилом и служебном помещении, в вагонах метро и поездов. Склоны прекрасных корейских гор исчерчены здравицами в честь Вождя, которые высекаются в скалах многометровыми буквами. По всей стране памятники ставили только Ким Ир Сену и его родным, причем эти огромные статуи часто становились объектом религиозного поклонения. В день рождения Ким Ир Сена (а этот день с 1974 г. стал главным государственным праздником страны) все корейцы обязаны возложить к подножию одного из этих памятников букет цветов. Изучение биографии Ким Ир Сена начинается в детском саду и продолжается в школах и вузах, а труды его заучиваются корейцами наизусть на специальных собраниях. Формы воспитания любви к Вождю чрезвычайно разнообразны и даже перечисление их заняло бы слишком много времени. Упомяну лишь о том, что все места, в которых побывал Ким Ир Сен, отмечены специальными мемориальными досками, что даже скамеечка, на которую он как-то присел в парке, является национальной реликвией и тщательно оберегается, что дети в детских садах обязаны перед обедом хором благодарить Ким Ир Сена за свое счастливое детство. Имя Ким Ир Сена упоминается практически в любой корейской песне, а герои фильмов совершают невероятные подвиги, вдохновляемые своей любовью к нему.
"Огнеподобная верность Вождю" является, как утверждает официальная пропаганда, главным достоинством любого гражданина КНДР. Пхеньянские обществоведы даже разработали специальную философскую дисциплину - "сурёнгван" (в несколько вольном переводе - "вождеведение"), которая специализируется как раз на изучении особой роли вождя во всемирно-историческом процессе. Вот как формулируется эта роль в одном из северокорейских вузовских учебников: "Народные массы, не имеющие вождя и лишённые его руководства, не в состоянии стать истинным субъектом исторического процесса и играть творческую роль в истории... Присущие коммунистам партийность, классовость, народность получают свое наивысшее выражение именно в любви и верности вождю. Быть верным вождю означает: проникнуться пониманием того, что именно вождю принадлежит абсолютно решающая роль, укреплять значение вождя, в любых испытаниях верить только вождю и без колебаний следовать за вождем." {*34}
К сожалению, мы мало знаем о том, как складывалась личная жизнь Ким Ир Сена с конца пятидесятых. С течением времени он все более отгораживал себя от иностранцев, да и от большинства корейцев. Времена, когда Ким Ир Сен мог запросто зайти в советское посольство поиграть в биллиард, давно прошли.
Конечно, верхушка северокорейской элиты что-то знает о личной жизни Великого Вождя, но по понятным причинам эти люди не стремились делиться той информацией, которой они обладали, с корреспондентами или учеными. Вдобавок, южнокорейская пропаганда постоянно распространяла информацию, которая должна была представить лидера Северной Кореи в максимально невыгодном свете. Очень часто эта информация была правдивой, однако к ней все равно приходится относиться с немалой осторожностью. Однако некоторые сообщения, видимо, можно считать справедливыми. К числу наиболее пикантных относится, например, информация (неоднократно подтверждавшаяся высокопоставленными перебежчиками) о наличии у Вождя и его сына специальной группы женской прислуги, в которую отбирают только молодых, красивых и незамужних женщин. Называется эта группа вполне подобающе и многозначительно - "Радость".
Часто недоброжелатели Ким Ир Сена пытались представить этих женщин как своего рода гарем Вождя и его наследника (известного любителя женского пола). Отчасти это могло быть и правдой, но в целом группа "Радость" - институт вполне традиционный. Во времена династии Ли для работы в королевских дворцах отбирались сотни молодых женщин. Требования к кандидаткам во дворцовые прислужницы в те времена были примерно такие же, как сейчас - к пресловутой группе "Радость": претендентки должны быть девственны, красивы, молоды, хорошего происхождения. И служанкам королевского дворца столетия назад, и служанкам дворцов Ким Ир Сена и Ким Чжон Ира в наши дни запрещалось вступать в брак. Однако в старые времена это не означало, что все дворцовые служанки были наложницами короля. То же самое более информированные (и менее предубежденные) перебежчики говорят о служанках Ким Ир Сена. Отбор в группу "Радость" проводится местными органами власти, все ее члены официально имеют звания офицеров Министерства охраны государства - северокорейской политической полиции.
Несмотря на возросшую после 1960 г. изоляцию, Великий Вождь продолжал время от времени появляться перед народом почти до самой своей смерти. Хотя и у него был помпезный дворец на окраине столицы, перед которым бледнели дворцы арабских шейхов, равно как и множество великолепных резиденций по всей стране, но Ким Ир Сен предпочитал не запираться в их пышных стенах. Характерной чертой его деятельности являлись частые поездки по стране. Роскошный поезд Великого Вождя (Ким Ир Сен органически не переносил самолетов и предпочитал железную дорогу даже при поездках за границу), сопровождаемый, разумеется, многочисленной и надёжной охраной, появлялся то там, то здесь, Ким Ир Сен часто приезжал на предприятия, в деревни, посещал учреждения, воинские части, школы.
Разъезды эти не прекращались до самой смерти Ким Ир Сена, даже тогда, когда Вождю уже было за 80. Впрочем, это не удивительно: ведь специально на поддержание его здоровья работал целый НИИ - так называемый Институт долголетия, разместившийся в Пхеньяне и занимающийся исключительно самочувствием Великого Вождя и его семьи, а также специальная группа, отвечающая за закупки для них высококачественных продуктов за рубежом {*35}.
В семидесятые и восьмидесятые годы главными доверенными лицами Ким Ир Сена, его первыми помощниками в управлении страной, являлись бывшие партизаны, некогда воевавшие вместе с ним против японцев в Маньчжурии. Это дало японскому историку Вада Харуки основание назвать Северную Корею "государством бывших партизан". Действительно, в состав ЦК ТПК, избранного на последнем съезде ТПК в 1980 г. (Ким Ир Сен, подобно Сталину, не утруждал себя регулярным созывом партийных съездов, и даже после его смерти его сын был "избран" главой партии без созыва съезда или конференции) вошло 28 бывших партизан и лишь по одному представителю трех некогда могущественных группировок - советской, яньаньской и внутренней. В составе же Политбюро бывших партизан было 12, то есть большинство.
Однако время брало свое, и к началу 1990-х гг. мало кто из бывших партизан был еще жив. Впрочем, им на смену зачастую стали все чаще приходить их дети, что придало северокорейской верхушке замкнутый, почти что кастово-аристократический характер.
Характер этот усиливался и тем обстоятельством, что с шестидесятых годов Ким Ир Сен стал активно продвигать по служебной лестнице своих родственников. Это, возможно, было результатом принятого тогда Кимом решения о передаче власти по наследству своему старшему сыну. В результате Северная Корея все больше напоминала личную диктатуру семьи Ким Ир Сена.
Достаточно сказать, что на сентябрь 1990 г. к клану Ким Ир Сена относилось 11 из 35 членов высшего политического руководства страны. Кроме самого Ким Ир Сена и Ким Чжон Ира тогда в этот клан входили; Кан Сон Сан (премьер Административного Совета, секретарь ЦК), Пак Сон Чхоль (вице-президент КНДР), Хван Чан Ёп (секретарь ЦК по идеологии, и фактический создатель идей чучхе, впоследствии, в 1997 году, бежавший в Южную Корею), Ким Чун Рин (секретарь ЦК ТПК, зав. отделом общественных организаций), Ким Ён Сун (секретарь ЦК, зав. международным отделом), Кан Хи Вон (секретарь пхеньянского горкома, вице-премьер

Однако время брало свое, и к началу 1990-х гг. мало кто из бывших партизан был еще жив. Впрочем, им на смену зачастую стали все чаще приходить их дети, что придало северокорейской верхушке замкнутый, почти что кастово-аристократический характер.
Характер этот усиливался и тем обстоятельством, что с шестидесятых годов Ким Ир Сен стал активно продвигать по служебной лестнице своих родственников. Это, возможно, было результатом принятого тогда Кимом решения о передаче власти по наследству своему старшему сыну. В результате Северная Корея все больше напоминала личную диктатуру семьи Ким Ир Сена.
Достаточно сказать, что на сентябрь 1990 г. к клану Ким Ир Сена относилось 11 из 35 членов высшего политического руководства страны. Кроме самого Ким Ир Сена и Ким Чжон Ира тогда в этот клан входили; Кан Сон Сан (премьер Административного Совета, секретарь ЦК), Пак Сон Чхоль (вице-президент КНДР), Хван Чан Ёп (секретарь ЦК по идеологии, и фактический создатель идей чучхе, впоследствии, в 1997 году, бежавший в Южную Корею), Ким Чун Рин (секретарь ЦК ТПК, зав. отделом общественных организаций), Ким Ён Сун (секретарь ЦК, зав. международным отделом), Кан Хи Вон (секретарь пхеньянского горкома, вице-премьер Административного Совета), Ким Таль Хён (министр внешней торговли), Ким Чхан Чжу (министр сельского хозяйства, вице-премьер Административного Совета) Ян Хён Соп (президент Академии общественных наук, председатель Верховного Народного Собрания) {*36}.
Из этого списка хорошо видно, что родственники Ким Ир Сена занимают значительную часть ключевых постов в северокорейском руководстве. Эти люди выдвинулись исключительно благодаря своим личным связям с Великим Вождем и могут рассчитывать на сохранение своего положения только пока Ким Ир Сен или его сын находятся у власти. К ним надо добавить детей, внуков и иных родственников бывших маньчжурских партизан, доля которых в руководстве тоже очень велика и которые тоже тесно связаны с семьей Кимов. Фактически верхний эшелон власти оказался в Северной Корее занят представителями нескольких десятков семейств, среди которых семья Кимов является, безусловно, самой важной. К концу девяностых годов у власти находились представители второго, а то и третьего поколения этих семейств. Вся их жизнь прошла в условиях гигантских привилегий, и в практически полной изоляции от основной массы населения страны.
Фактически к концу правления Ким Ир Сена Северная Корея превратилась в аристократическое государство, в котором "знатность" происхождения играла едва ли не решающую роль в доступе к должностям и богатству.
Однако и принадлежность к клану родственников Ким Ир Сена ещё не означает гарантию неприкосновенности. Уже многие из членов этого клана оказались изгнанными со своих постов и ввергнутыми в политическое небытие. Так, летом 1975 г. неожиданно и бесследно исчез Ким Ён Чжу - единственный оставшийся в живых родной брат Великого Вождя, который до этого почти полтора десятилетия входил в число наиболее влиятельных руководителей страны и на момент своего исчезновения был секретарем ЦК, членом Политбюро и Вице-премьером Административного Совета.
По слухам, причиной его внезапного падения послужило то, что он не слишком одобрительно отнесся к начинающемуся возвышению своего племянника Ким Чжон Ира. Однако жизнь Ким Ён Чжу сохранили. В начале 1990-х годов постаревший и, очевидно, ставший безопасным, Ким Ён Чжу вновь появился на северокорейском политическом Олимпе и вскоре опять вошел в состав высшего руководства страны. Несколько позднее, в 1984 г., точно так же пропал другой высокопоставленный родственник Ким Ир Сена - Ким Пён Ха, который долгое время был главой Министерства политической охраны государства, то есть занимал наиважнейший в условиях любой диктатуры пост шефа службы безопасности.
Еще в конце 1950-х или в начале 1960-х гг. Ким Ир Сен снова вступил в брак. Его женой стала Ким Сон Э, о биографии которой почти ничего не известно, Не ясна даже дата их бракосочетания. По-видимому, исходя из того, что их старший сын Ким Пхён Ир - ныне заметный дипломат - родился около 1954 г., вторая женитьба Ким Ир Сена произошла около этого времени, но некоторые источники указывают на существенно более поздние даты {*37}.
По слухам, в своё время Ким Сон Э была секретаршей начальника личной охраны Ким Ир Сена. {*38} Однако, первая дама Северной Кореи почти не появлялась перед публикой, а ее влияние на политическую жизнь казалось минимальным. Хотя корейцы и знали, что у Вождя есть новая жена (об этом мельком упоминалось в печати), но и в пропаганде, и в массовом сознании она даже отдаленно не занимает такого места, как Ким Чжон Сук, которая и много времени спустя после своей смерти оставалась боевой подругой Вождя, его главной соратницей. Отчасти это связано, видимо, с личными чувствами самого Ким Ир Сена, а отчасти - и с той ролью, которая, по его мысли, была уготована единственному оставшемуся в живых сыну Ким Ир Сена и Ким Чжон Сук - родившемуся в 1942 г. в Хабаровске Юрию, который получил корейское имя Ким Чжон Ир, и который, кстати сказать, не слишком жаловал свою мачеху и своих сводных братьев.
Конечно, к постоянно появляющимся в западной и южнокорейской печати слухам о раздорах в семье Ким Ир Сена следует относиться с осторожностью, слишком уж очевидно, что их распространение выгодно южнокорейской стороне. Однако сообщения о напряженности, которая уже давно существует между Ким Чжон Иром и его мачехой, приходят из столь разных источников, что им приходится доверять. О конфликтах такого рода приходилось и слышать и автору этих строк во время его откровенных бесед с северокорейцами.
Примерно с конца 60-х гг. у Ким Ир Сена возникла мысль сделать сына своим наследником, установив в КНДР нечто вроде монархии. Помимо понятных личных пристрастий, это решение могло быть продиктовано и трезвым политическим расчетом. Посмертная судьба Сталина и, в меньшей степени, Мао научили Ким Ир Сена, что для нового руководства критика мертвого диктатора - один из лучших способов завоевать популярность. Передавая власть по наследству, Ким Ир Сен создавал ситуацию, в которой и последующий режим был бы заинтересован во всяческом укреплении престижа Отца-Основателя (в самом буквальном смысле слова).
Около 1970 г. начинается стремительное продвижение Ким Чжон Ира по служебной лестнице. После назначения Ким Чжон Ира, которому тогда был всего 31 год, в 1973 г. заведующим отдела пропаганды ЦК ТПК и введения его в феврале 1974 г. в состав Политбюро, намерения Вождя-отца передать власть по наследству стали явными. Как ещё в 1976 г. свидетельствовал Кон Тхак Хо, занимавший тогда заметный пост в северокорейской службе безопасности, а потом перешедший на Юг, к тому времени в северокорейской политической элите уже существовала почти полная уверенность в том, что преемником Ким Ир Сена станет именно Ким Чжон Ир. Слабые протесты против этого, раздававшиеся в начале и в середине 70-х годов среди высшего чиновничества, окончились, как и следовало ожидать, исчезновением или опалой недовольных.
В 1980 г. на VI съезде КПК Ким Чжон Ир был провозглашен наследником своего отца, "продолжателем великого чучхейского революционного дела", а пропаганда начала восхвалять его сверхчеловеческую мудрость с той силой, с какой раньше она воспевала только деяния его отца. В течение 1980-х гг. происходила постепенная передача контроля над важнейшими областями жизни страны в руки Ким Чжон Ира и его людей (или тех, кого пока такими считают). Наконец, в 1992 г. Ким Чжон Ир был назначен Верховным Главнокомандующим северокорейскими вооружёнными силами и получил звание Маршала (одновременно сам Ким Ир Сен стал Генералиссимусом).
Однако к концу жизни Ким Ир Сену пришлось действовать в непростой обстановке. Крах социалистического содружества и распад СССР переворот стали для северокорейской экономики тяжёлым ударом. Хотя и раньше отношения между Москвой и Пхеньяном отнюдь не отличались особой сердечностью, но стратегические соображения и наличие общего противника в лице Соединенных Штатов, как правило, заставляло забывать о взаимной неприязни.
Однако окончание Холодной войны означало, что Советский Союз, а позднее - Российская Федерация перестали считать КНДР своим идеологическим и военно-политическим союзником в борьбе против "американского империализма". Напротив, процветающая Южная Корея казалась все более заманчивым торгово-экономическим партнером. Результатом этого стало произошедшее в 1990 г. официальное установление дипломатических отношений между Москвой и Сеулом.
С исчезновением СССР стало ясно, что советская помощь играла в северокорейской экономике куда большую роль, чем была готова признать пхеньянская пропаганда. "Опора на собственные силы" оказалась мифом, который не пережил прекращения льготных поставок советского сырья и оборудования. Новое правительство в Москве не собиралось тратить на поддержку Пхеньяна сколь-либо заметные ресурсы. Поступление помощи прекратилось около 1990 г., и результаты этого сказались очень быстро. Начавшийся в 1989-1990 г. в экономике КНДР спад был столь существенным и очевидным, что его даже не удалось скрыть. Впервые за всю послевоенную историю северокорейские власти заявили о том, что ВНП КНДР в 1990-1991 гг. снизился. Китай, хотя и оставался формально социалистическим и даже оказывал КНДР ограниченную помощь, также нормализовал в 1992 г. отношения с Южной Кореей.
В отчаянной попытке найти какие-то источники внешних поступлений, Ким Ир Сен попытался использовать "ядерную карту". Работы над ядерным оружием велись в Северной Корее по меньшей мере с восьмидесятых годов, и в 1993-1994 годах Ким Ир Сен попытался прибегнуть к ядерному шантажу. Политическая интрига всегда была родной стихией Великого Вождя. Преуспел он и в этот, последний для себя, раз. Северной Корее удалось добиться того, что ее извечные враги - "американские империалисты" согласились, в обмен на свертывание ядерной программы, оказать КНДР экономическую помощь. Шантаж удался.
Эта дипломатическая победа оказалась, однако, последним успехом старого мастера. 8 июля 1994 года, незадолго до намеченной встречи с южнокорейским президентом (она должна была стать первой в истории встречей глав двух корейских государств ) Ким Ир Сен скоропостижно скончался в своем роскошном дворце в Пхеньяне. Причиной его смерти стал сердечный приступ. Как и ожидалось, новым главой северокорейского государства стал его сын, Ким Чжон Ир. Благодаря усилиям Ким Ир Сена Северная Корея не только уцелела в годы общего кризиса социализма, но и стала первым коммунистическим режимом с наследственной властью.

--------------------------------------------------------------------------------

Ким Ир Сен прожил долгую и необычную жизнь: сын христианского активиста, партизан и партизанский командир, офицер Советской Армии, марионеточный правитель Северной Кореи, и наконец, Великий Вождь, неограниченный диктатор Севера. Уже сам факт, что при такой биографии он сумел уцелеть и, в конце концов, умереть своей смертью в весьма преклонном возрасте, показывает, что Ким Ир Сен был человеком не только везучим, но и неординарным. Хотя последствия его правления для Кореи оказались, скажем прямо, плачевными, едва ли следует демонизировать покойного диктатора. Его честолюбие, жестокость, беспощадность - очевидны.
Однако бесспорно и то, что он был способен и на идеализм, и на самоотверженные поступки - по крайней мере в молодости, пока его окончательно не втянула в свои жернова машина власти. Скорее всего, во многих случаях он искренне верил в то, что его действия направлены на благо народа, на процветание Кореи. Однако, увы, о человеке судят не столько по его намерениям, сколько по результатам его действий, а у Ким Ир Сена эти результаты оказались плачевны, если не катастрофичны: миллионы убитых на войне и погибших в тюрьмах, разоренная экономика, искалеченные поколения.

Надеюсь тема понравиться.

Джейн Дай: "Репрессии в Китае продолжаются, потому что люди молчат"
Дата: 30-06-2006 Анна Варавва, Великая Эпоха

The Epoch Times Украина ( Великая Эпоха ) - международный информационный проект: www.epochtimes.com.ua/ru/



Фото: Великая Эпоха
Зверства в нацистских концлагерях были осуждены человечеством много лет назад. Советские ГУЛАГи давно не существуют, но в мире сегодня продолжаются пытки и уничтожение людей, как часть официальной политики.

Причем, к глубокому сожалению, как часть политики крупнейших мировых государств — с древней историей и могучей экономикой. А мировая общественность безмолвствует….

Напрашивается сравнение с голодомором в Советском Союзе в 30-х годах прошлого столетия: миллионы людей погибали, а развитые западные страны делали вид, что ничего не происходит.

Концентрационные лагеря Китая стали местом, где содержатся не только преступники и уголовники, а и узники совести, которых власти Китая считают опасными для коммунистического режима.

С такими людьми расправляются по-особому жестоко, не брезгуя никакими методами, используя лживую пропаганду, дабы враждебно настроить общественность против них, применяя невиданные по своей жестокости пытки.

Одним из тех, кто особенно пострадал, был Чен Ченюн. В 2001 г. режим Цзянь Цзэминя уничтожил его лишь за то, что он продолжал совершенствоваться согласно учению Фалунь Дафа, иначе Фалуньгун (одна из древнейших форм цигун, система духовного и физического совершенствования) и отказался предать принципы Истины, Доброты, Терпения. Начиная с марта 2002г., его жена Джейн Дай с дочерью Фаду посетили более 40 стран мира, чтобы раскрыть страшные факты преследований, жертвой которых стал её муж - подобно десяткам тысяч других практикующих, незаконно содержащихся в концентрационных лагерях Китая. Во время своего пребывания в Украине Джейн Дай любезно согласилась дать интервью газете «Имею Право».

Ещё недавно семья была счастлива

- Госпожа Джейн Дай, пожалуйста, расскажите, как вы познакомились со своим будущим мужем?

- Я познакомилась с Чен Ченюном, в китайском городе Гуанчжоу. Я работала менеджером отеля, а Чен — электриком.

- Как жила Ваша семья до случившейся трагедии?

- У отца моего мужа были проблемы с почками. Он не жил, а дожидался смерти. Свекор множество денег потратил на лечение, но медицина была бессильна. После знакомства с практикой самосовершенствования Фалунь Дафа, он полностью выздоровел. Видя в нём такие изменения, его сын и дочь также стали совершенствоваться по этому методу практики, выполняя пять комплексов несложных упражнений и повышая свой моральный уровень. Вскоре Чен бросил курить.

- Как случилось так, что Вы эмигрировали в Австралию?

- В 1989 г. произошли известные события на площади Тяньаньмэнь в Пекине, когда десятки танков подавили мирную демонстрацию протестующих студентов, выехав на площадь и утопив сотни людей в кровавом месиве. После этого Канада, Австралия и США открыли свои двери китайским эмигрантам, свидетелям тех событий, и позволили им остаться в их странах в качестве беженцев. С 1992г. я стала гражданкой Австралии.

Непрекращающееся преследование

- После этого Вы бывали в Китае?

- Да. В 1998г. я снова приехала в Китай и там встретила Чена. Вскоре мы поженились и, казалось, ничто не могло помешать нашему счастью. Однако в 1999г. Коммунистическая партия Китая (КПК) начала жестокое преследование Фалуньгун. В то время я была беременна. Мне стал известен случай, когда китайская полиция в своей жестокости дошла до того, что убила шестимесячного ребёнка на глазах у матери, прибегала к насильственному аборту по отношению к женщинам - последователям Фалуньгун.

Поэтому, чтобы сохранить жизнь моей будущей дочери, я решила уехать из материкового Китая и родить ребёнка в безопасности. 4 апреля 2000 г. у меня родилась Фаду. 5 августа 2000 г. я позвонила из Сиднея домой в Китай, и отец моего мужа сказал, что полиция ворвалась в дом и забрала Чена без объяснений. Никто из моих родных не знал, что с ним, где находится? Я не знала, жив он или мёртв, но я твёрдо решила ехать в Китай.

- А что было с другими членами Вашей семьи, подверглись ли они гонению?

- Да, к сожалению. Так как сестра мужа тоже являлась последователем Фалуньгун, полиция не оставила и её в покое, и в 2000 г. она была забрана в трудовой лагерь — для «перевоспитания». И это при том, сестра мужа вышла замуж, и у неё родился ребёнок.

- Как развивались события после Вашего очередного возвращения в Китай?

Когда я приехала домой в Гуанчжоу, мужа уже отпустили. Увидев его, я не смогла сдержать слёз: он был полностью избит. Чен рассказал мне о тех ужасах, которые творились в участке, где его держали: 24 часа в сутки на протяжении всей недели его заставляли смотреть лживую пропаганду, клевещущую на Фалуньгун для того, чтобы он отказался от своих убеждений. Ему не позволяли спать, и он окончательно обессилел. Чтобы Чен не засыпал и был в состоянии дальше смотреть клевету, на него выливали вёдрами ледяную воду.

Всё это делалось для того, чтобы заставить его подписать так называемое «гарантийное заявление» о том, что он отказывается в дальнейшем следовать Фалуньгун. Чен этого не сделал. Мой муж — добропорядочный человек и он никогда не нарушал закон. За что он подвергся таким мучениям? Это абсолютно незаконно. При этом его уволили с работы, где он честно проработал более 10 лет. Его сестра также лишилась места на заводе по производству бумаги, где она проработала 18 лет.

- Что делал Ваш муж по возвращении домой?

- Чен твёрдо решил не мириться с преследованием, а апеллировать к государству с требованием восстановить доброе имя Фалуньгун, и мы вместе отправились в Пекин, чтобы передать письмо правительству. Я с дочерью осталась в отеле, а мой муж пошел передавать письмо. Вернулся он только через несколько дней, полностью избитый. Его тело было обожженным и почерневшим от ударов электрической дубинкой. Он рассказал, что его задержала полиция и жестоко пытала, требуя, чтобы он сказал своё имя. Чена также подвергли одному из самых распространённых методов пыток - пыткой электрической дубинкой.

- Китайская полиция в местах заключения применяет пытки?

- Да. По словам мужа, по отношению к практикующим Фалуньгун полиция применяла и многие другие жестокие методы, такие, как введение бамбуковых игл под ногти, прижигание тела раскаленными предметами (утюгом, сигаретой), подвешивание, и т.д. В случае, если человек в знак протеста незаконному преследованию объявлял голодовку, к нему применяли один из самых жестоких методов пыток – насильственное кормление. При этом через нос жертве вводят соляной раствор или раствор перца, от чего происходит разрушение стенок пищевода.

- Так за что же Ваш муж подвергся насилию?

- Чена пытали за то, что отказывался назвать своё имя, чтобы его семья избежала дальнейшего преследования.

- Как дальше развивались события после освобождения Вашего мужа?

- Мы поспешили обратно в Гуанчжоу. Я подозреваю, что за нами следили, так как почти сразу по приезду его схватили в третий раз, на этот раз последний. В тот момент, когда приехали за моим мужем, я с Фаду ходила за покупками и поэтому мы избежали ареста.

- Знали ли Вы в то время, где находился Ваш муж?

- Нет. Семь долгих месяцев я провела, ожидая его. Надежда не покидала меня, но всё же я решила возвратиться в Австралию, так как контроль со стороны КПК становился всё более жёстким.

- Вам удалось без проблем покинуть страну?

- Не совсем. В аэропорту оказалось, что моё имя внесено в чёрный список и меня задержали. Благодаря австралийскому паспорту мне удалось уехать.

Гибель близких

- Когда Вам стало известно о смерти мужа?

- По возвращению в Сидней, через 3 недели, я прочитала в статье на Интернет-сайте, что в результате жестоких пыток мой муж погиб. Его полуразложившееся тело было найдено в поле, выкинутое как ненужный мусор. Полиция вызвала сестру Чена для опознания тела. На самом деле это была одна из уловок КПК, чтобы поймать ее – практикующую Фалуньгун. При этом им не пришлось её выслеживать, доставлять в участок. Она сама пришла… Не правда ли, гнусный, обманный метод? На самом деле, власти Китая не брезгуют никакими средствами, чтобы продолжать преследование, при этом полиция безропотно выполняет их приказы.

- Вы знаете, как он погиб?

- Трудно себе представить, что нужно было сделать в тюрьме с моим мужем, чтобы лишить жизни абсолютно здорового 34-летнего мужчину. Недавно стали известны факты о том, что в концлагерях Китая последователей Фалуньгун используют как сырьё для трансплантации органов, и многие концлагеря находятся при больницах. Мне страшно подумать, что мой муж был в их числе. Я горжусь Ченом, так как, несмотря на жестокое преследование, он не предал свою веру и сохранил Истину, Доброту, Терпение до последнего вздоха.

- Какова дальнейшая судьба свекра?

- Через некоторое время свекор скончался в больнице от инсульта, не пережив страданий, выпавших на долю его семьи.

С чего начались репрессии

- Почему китайское правительство преследует учение Фалуньгун, если эта практика является мирной?

- КПК известна своими кровавыми кампаниями, такими как: Культурная революция, Великий скачок, резня на площади Тяньаньмэнь. Компартия не может измениться. И новым объектом нападок сегодня стали мирные последователи Фалуньгун. Начиная с 1992г., когда Фалуньгун начал широко распространяться в Китае, он стал быстрыми темпами завоёвывать сердца людей. Благодаря его оздоровительному эффекту, а также общему позитивному влиянию на психологическое состояние последователей, за короткие семь лет многие китайцы стали его последователями. Правительство выдало множество наград Фалуньгун и его основателю.

- Так за что же преследуют этих людей?

- Социологические исследования 1998г. показали, что более 100 млн. людей занималось по системе Фалуньгун, в то время как количество членов КПК не превышало 70 млн. Такая популярность этой оздоровительной системы среди населения вызвала зависть и страх потерять контроль над массами у бывшего лидера компартии Цзян Цзэминя. Ведь не так легко управлять человеком, когда у него есть собственные принципы нравственности, которыми он руководствуется в жизни, и именно этого боится любой тоталитарный режим.

Таким образом и начались эти жесточайшие преследования, которые продолжаются и по сегодняшний день. Изначально Цзян Цзэминь приказал уничтожить Фалуньгун за три месяца. Тем не менее уже на протяжении семи лет преследования всё ещё продолжаются. Истина, Доброта, Терпение глубоко хранятся в сердцах людей, и никакие пытки не могут лишить последователей этих убеждений.

- Но Цзян Цзэминь уже не управляет страной, почему до сих пор продолжаются преследования?

- Да, Цзян Цзэминь ушёл в отставку, но при власти остались его пособники. Вы знаете, на сегодняшний день в 28 странах поданы судебные иски на Цзяна. Он понял, что о его преступлениях стало известно во всем мире, поэтому он сошёл со сцены. Несмотря на то, что сегодня при власти новый лидер, за кулисами руководит прежний диктатор. Ху Цзиньтао ничего не может сделать, потому что он лишь винтик во всей системе.

Международная поддержка

- Как отреагировало правительство Австралии, ведь Вы являетесь гражданкой этой страны?

- Благодаря усилиям австралийского правительства, Пекин выслал урну с прахом моего мужа. Я выражаю благодарность всем людям, которые мне помогли.

- Как Вам удалось пережить это горе?

- После убийства мужа я поняла, что я не могу молчать и позволять этим преступлениям осуществляться и дальше. Вот уже 5 лет я езжу по миру, призывая людей помочь остановить эти преследования.

- Что Вам уже удалось сделать в этом направлении?

- Я подала судебный иск на Цзян Цзэминя в США, Германии, Ливии, Швейцарии, Испании; в Финляндии и Аргентине – на Ло Ганя, китайского чиновника, принимающего наибольшее участие в преследовании. На других чиновников, которые поддерживали репрессии, я подала иски во Франции, Греции и Кипре. Меня также приглашали выступить в парламентах многих стран, таких как Швеция, Норвегия, Дания, Финляндия, Польша.

- Скажите, а какова цель Вашего приезда в Украину?

- Сейчас я приехала в Украину, чтобы встретиться с украинским правительством и на примере своей семьи раскрыть правду о жестоких репрессиях в Китае с тем, чтобы чиновники разных уровней, правозащитные организации помогли остановить это нечеловеческое преследование. Я приехала выступить на суде в Киеве в качестве свидетеля репрессий по делу распространения клеветы на Фалуньгун со стороны Министерства образования и науки Украины — с подачи китайского посольства в Украине. Чтобы оправдать репрессии в Китае, КПК распространяет много клеветы и лжи на Фалуньгун. К сожалению, ваша страна не стала исключением.

Фалуньгун

Великая Эпоха ( The Epoch Times ) - международный информационный проект: www.epochtimes.ru


Предисловие
Посмотреть видеоверсию Комментарий 5 (1) Комментарий 5 (2)


Цзян напускает собаку на ребенка, который делает упражнения Фалуньгун. Китайский текст на рисунке гласит: "Ло Гань и Офис 610 - злонамеренные собаки, убивающие невинных." (Великая Эпоха)
Чжан Фучжэнь было 38 лет, она была сотрудницей парка Сяньхэ в городе Пинду провинции Шаньдун Китая. В ноябре 2000 года она направилась в Пекин с апелляцией в защиту Фалуньгун, и была схвачена властями. По достоверным сведениям сотрудников полиции, Чжан Фучжэнь подвергалась пыткам и издевательствам, ее раздели и сбрили все волосы. Затем её привязали за руки и за ноги к кровати, и она была вынуждена облегчаться прямо в кровать. Позже полицейские сделали ей инъекцию неизвестного токсичного препарата, от введения которого Чжан испытывала такую боль, что едва не лишилась рассудка. Она билась на кровати от невыносимой боли, пока не скончалась. Всю эту сцену наблюдали служащие «Комитета 610» (статья об этом была опубликована на сайте Минхуэй (китайская версия сайта «Прозревшая Мудрость) 31 мая 2004 г).

Ян Лижун, 34-х лет, проживала на улице Бэймэнь города Динчжоу уезда Баодин провинции Хэбэй. Ее семья часто подвергалась притеснениям и запугиванию полицией, поскольку она занималась Фалуньгун. 8 февраля 2002 года в результате ночного рейда полиции, муж г-жи Ян, работающий оператором в Бюро стандартов и метрологии, был сильно психологически травмирован, поскольку боялся потерять работу. Он не смог выдержать мощного давления властей. На следующее утро, воспользовавшись тем, что их пожилые родители вышли из дома, он задушил свою жену. Ян Лижун трагически погибла, оставив 10-летнего сына. Ее муж сразу же сообщил властям о случившемся, и полиция спешно прибыла на место преступления, чтобы провести вскрытие г-жи Ян, тело которой еще не остыло. Они вырезали ее внутренние органы, когда тело ещё было теплым, и текла кровь. Сотрудник Бюро общественной безопасности Динчжоу сообщил: «Это было не вскрытие, а вивисекция (живосечение)!» (статья об этом была опубликована на сайте Минхуэй от 22 сентября 2004 года).

В трудовом лагере Ваньцзя провинции Хэйлунцзян женщину, находившуюся на восьмом месяце беременности, подвесили на перекладине. Ее руки перетянули грубой веревкой, которую пропустили через блок, прикрепленный к перекладине. Потом из-под нее выбили стул, и она повисла в воздухе. Перекладина находилась на высоте 3-4 метров над землей. Другой конец веревки был в руках охранников. Когда они тянули веревку, женщина повисала в воздухе. Затем они отпускали веревку, и она падала на пол. Они издевались над ней до тех пор, пока у нее не произошел выкидыш. Еще более жестоким было то, что ее мужа заставляли смотреть на это (см. статью на сайте «Минхуэй» от 15 ноября 2004 года с интервью Ван Юйчжи, больше 100 дней подвергавшейся пыткам в исправительно-трудовом лагере Ваньцзя).

Эти ужасающие трагедии произошли в современном Китае. Это случилось с практикующими Фалуньгун, которые подвергаются жестоким мукам, и это лишь незначительная часть бесчисленных случаев пыток, происходящих в течение последних пяти лет в ходе непрекращающихся репрессий.

С тех пор как Китай стал проводить реформу «экономической открытости», Коммунистическая партия Китая (КПК) старается создать положительный, либеральный образ страны в глазах международного сообщества. Однако безрассудные широкомасштабные репрессии Фалуньгун за последние пять лет, невообразимые по своей жестокости, позволили международному сообществу еще раз увидеть истинное лицо КПК и быть свидетелями нарушений прав человека, что стало огромным позором для компартии. В то время как общественность Китая, ошибочно полагая, что КПК непрерывно улучшается и развивается, привычно переложила ответственность за жестокость, проявляющуюся в судебных и правоохранительных органах Китая, на низкий моральный уровень полиции. Однако жестокие систематические репрессии Фалуньгун, охватывающие все уровни китайского общества, полностью развеяли заблуждение об улучшении прав человека. В настоящее время многие люди начинают задумываться, почему такое кровавое и безумное по своей жестокости преследование могло произойти в Китае. Почему, когда 20 лет назад после хаоса Великой Культурной революции был восстановлен общественный порядок, страна вновь погрузилась в этот кошмар? Почему Фалуньгун, которым занимаются более чем в 60 странах мира, поддерживающий принцип «Истина, Доброта, Терпение», подвергается репрессиям только в Китае и нигде более в мире? Каковы взаимоотношения Цзян Цзэминя и КПК в ходе этих репрессий?

У Цзян Цзэминя отсутствуют и нравственность и способности. Без такого хорошо отлаженного механизма убийств и лжи, как у КПК, он не смог бы осуществить подобный геноцид, который распространился по всему Китаю и даже проник за рубеж. Одновременно и КПК в атмосфере политики международной открытости и стремления соединиться с остальным миром, было бы трудно противодействовать этому движению, если бы не было такого упрямого диктатора, как Цзян Цзэминь, который настоял на своем решении. Тайный сговор и «совпадение амплитуды колебаний» между Цзян Цзэминем и злобным духом КПК усилили жестокость преследования до беспрецедентного уровня. Это подобно тому, как крик в горах может привести к лавине и бедствию.



Одинаковая основа и история привели к одинаковому восприятию кризисов
Цзян Цзэминь родился в 1926 году – в год бедствий. Подобно Коммунистической партии Китая, скрывающей свою кровавую историю, Цзян Цзэминь также скрывал от партии и китайского народа свою историю предателя Китая.

Вторая мировая война была в самом разгаре, когда Цзян Цзэминю исполнилось 17 лет. Патриотически настроенные молодые люди один за другим уходили на фронт сражаться с Японией, спасая Китай, но Цзян Цзэминь предпочел продолжить в 1942 году высшее образование в Центральном университете, учрежденном в Наньцзине марионеточным режимом Ван Цзиньвэя. Изучение различных источников позволяет предположить, что истинной причиной этого является то, что родной отец Цзян Цзэминя, Цзян Шицзюнь, имел высший офицерский чин в отделении антикитайской пропаганды японской армии. Цзян Шицзюнь служил японцам, оккупировавшим провинцию Цзянсу в ходе вторжения в Китай. Он был предателем Китая.

Если говорить об измене и предательстве, Цзян Цзэминь и КПК похожи: они настолько лишены сочувствия и любви к китайскому народу, что осмеливаются безжалостно убивать невинных людей.

После победы во Второй мировой войне, чтобы проникнуть в ряды КПК ради собственного благополучия и положения в обществе, Цзян Цзэминь солгал, что его усыновил и воспитал его дядя Цзян Шанцин. Его дядя вступил в КПК в молодом возрасте и позже был застрелен бандитами. Благодаря этой сфабрикованной семейной истории, он смог всего за несколько лет продвинуться от мелкого чиновника до заместителя министра электронной промышленности. Продвижение Цзян Цзэминя стало возможным благодаря не способностям, а связям и протекции. Во время пребывания в должности секретаря горкома Шанхая Цзян Цзэминь не жалел усилий, чтобы добиться расположения таких партийных боссов, как Ли Сяньнянь и Чэнь Юнь[1], которые каждый год приезжали в Шанхай встречать праздник Весны (китайский Новый год). Однажды, будучи секретарем горкома Шанхая, он простоял несколько часов в метель, на морозе, чтобы лично вручить торт ко дню рождения Ли Сяньняня.

Бойня «Четвертого июня» 1989 года на площади Тяньаньмэнь была другой поворотной точкой в судьбе Цзян Цзэминя. Он стал Генеральным секретарем КПК, организовав закрытие либеральной газеты World Economic Herald, отправив председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Вань Ли под домашний арест и поддержав расправу «4 июня». Еще перед началом бойни Цзян Цзэминь направил секретное письмо Дэн Сяопину, требуя предпринять в отношении студентов «решительные меры», т.к. в противном случае, «и народ и партия будут порабощены». В течение последних 15 лет Цзян во имя «стабильности, как первостепенного приоритета» руководил жестоким подавлением и убийством всех инакомыслящих и групп, придерживающихся независимых убеждений.

Если взглянуть на историю Цзян Цзэминя, претендующего на роль сироты и мученика КПК, а на самом деле старшего сына предателя Китая, то он сам следовал примеру лжи коммунистической партии Китая. Он копировал практику убийств КПК, поддерживая бойню «Четвертого июня» и подавляя демократическое движение и религиозные убеждения.

Цзян Цзэминь и Коммунистическая партия Китая имеют постыдную схожую сущность и историю. Вследствие этого, у них обоих острое ощущение ненадежности своей власти.



Цзян Цзэминь и КПК против Истины-Доброты-Терпения
История международного коммунистического движения написана кровью сотен миллионов человек. Почти каждая коммунистическая страна прошла процесс, аналогичный сталинскому подавлению контрреволюции в бывшем Советском Союзе. Миллионы и даже десятки миллионов невинных людей были жестоко убиты. В 1990-х годах Советский Союз прекратил свое существование, и Восточная Европа подверглась глубоким переменам. Коммунистический блок неожиданно потерял более половины своей территории. КПК вынесла из этого большой урок, осознав, что прекращение репрессий и предоставление свободы слова означает подписание собственного смертного приговора. Если люди будут свободно выражать себя, как сможет КПК сокрыть свои кровавые злодеяния? Как сможет оправдать свою лживую идеологию? Если прекратить репрессии, то неужели люди, превозмогшие угрозы и страх, не избрали бы для себя убеждения и жизнь, отличные от коммунистических? Тогда, как смогла бы КПК поддерживать социальную основу своего выживания?

По своей сути КПК осталась той же, несмотря на все совершенные внешние изменения. После бойни «Четвертого июня», Цзян Цзэминь требовал «уничтожить в зародыше все нестабильные факторы». Он сделал для себя вывод, что никогда не откажется от публичной лжи, продолжая подавлять людей до конца.

И именно в этот момент в Китае начал распространяться Фалуньгун. Поначалу, Фалуньгун многими воспринимался как вид цигуна, обладающего особенно большим эффектом излечения болезней и оздоровления. Позже люди осознали, что пять комплексов простых упражнений не являются сутью Фалуньгун. Главное заключалось в том, что он учит людей становиться лучше, основываясь на принципе «Истина, Доброта,Терпение».

Фалуньгун учит Истине, Доброте, Терпению - Коммунистическая партия распространяет ложь, ненависть и борьбу
Фалуньгун говорит об Истине, о том, что необходимо говорить лишь правду и делать праведное дело. КПК основывается на лжи для идеологической обработки людей. Если каждый будет говорить правду, общество узнает, что КПК возникла, благодаря заискиванию перед Советским Союзом, убийствам, арестам, бегству в подходящий момент, выращиванию опиума, использованию с выгодой для себя факта войны с Японией и т.п. Однажды КПК заявила: «Без лжи невозможно достичь чего-либо значительного». После того как КПК захватила власть, она начала проводить следующие одну за другой политические кампании, приводящие к бесчисленным кровавым жертвам. Побуждение честности в людях, таким образом, привело бы к неминуемому осуждению КПК.

Фалуньгун говорит о Доброте, о том, что необходимо в первую очередь думать о других, с милосердием относиться к окружающим при любых обстоятельствах. КПК всегда выступала за «жестокую борьбу и безжалостное подавление». Образцовый герой КПК Лэй Фэн[2] однажды сказал: «Мы должны безжалостно относиться к нашим врагам и быть к ним холодны, подобно суровой зиме». В действительности, КПК относилась подобным образом не только к врагам, она не лучше относилась и к своему собственному народу. Основатели коммунистической партии, верховные военачальники и маршалы, и даже председатель Китая подвергались безжалостным допросам, жестоким избиениям и страшным пыткам от рук своей же партии. Массовые убийства так называемых «врагов» были настолько жестокими, что волосы становятся дыбом. Если бы в обществе царила Доброта, массовые кампании, развязанные КПК и основанные на зле, никогда не смогли бы произойти.

В «Манифесте коммунистической партии» говорится, что история каждого общества является историей классовой борьбы. Это отражает общие взгляды коммунистической партии на историю и развитие всего мира. Фалуньгун же говорит о том, что при возникновении конфликта необходимо увидеть недостаток в себе. Этот поиск недостатков и повышенная требовательность к себе полностью противоположны философии борьбы и нападок коммунистической партии Китая.

Борьба является основным средством завоевания политической власти и выживания коммунистической партии. Коммунистическая партия периодически начинает политические кампании по подавлению определенных групп людей с целью усиления своей власти и «возрождения своего боевого революционного духа». Каждая кампания сопровождается жестокостью и ложью, чтобы усилить и возродить страх в людях, необходимый для поддержания власти.

С идеологической точки зрения философия, являющаяся опорой коммунистической партии и необходимая для ее выживания, полностью противоположна тому, чему учит Фалуньгун.

Люди с праведными убеждениями не ведают страха, а КПК опирается на страх людей для поддержания своей политической власти
Люди, познавшие истину, лишены страха. Христианство подвергалось преследованию около 300 лет. Бесчисленное количество христиан было обезглавлено, сожжено на кострах или утоплено и даже было брошено на растерзание львам и тиграм, но они не отреклись от своей веры. Когда буддизм подвергался гонениям, его последователи, подобно христианам, оставались преданными своим убеждениям.

Одной из основных целей атеистической пропаганды является стремление заставить людей поверить в то, что не существует ни рая, ни ада, что отсутствует кармическое воздаяние, чтобы людей больше не сдерживала их совесть, чтобы вместо этого, они сосредоточили внимание на благосостоянии и комфорте, как реальности этого мира. В этом случае можно манипулировать слабостями человека, и коммунистическая партия может, используя запугивание и соблазны, полностью контролировать человека. Люди, обладающие твердой верой, способны видеть то, что выше жизни и смерти. Они не поддаются иллюзиям мирского общества и спокойно относятся к жизненным соблазнам и угрозам жизни, сводя к нулю все попытки компартии манипулировать ими.

Высокие нравственные нормы Фалуньгун мешают КПК
После событий «Четвертого июня» 1989 года идеология КПК пришла к полному упадку. В августе 1991 года коммунистическая партия бывшего Советского Союза распалась, за этим последовали огромные перемены в Восточной Европе. Всё это оказало большое влияние на КПК и сильно ее напугало. Когда она столкнулась с огромным кризисом, как у себя в стране, так и за рубежом, законность ее правления и перспективы существования оказались под большим вопросом. В это время КПК больше не могла объединять своих членов доктринами марксизма-ленинизма и маоизма. Вместо этого она прибегла к всеобщей коррупции в обмен на лояльность членов партии. Другими словами, последователям партии разрешалось обогащаться за счет хищений и растрат, что было невозможно для беспартийных. В особенности, после поездки Дэн Сяопина[3] по южному Китаю в 1992 году в Китае буйным цветом расцвели коррупция и спекуляция среди правительственных чиновников в сфере недвижимости и на фондовой бирже. Повсюду появились проституция и черный рынок. Повсеместно в Китае стали широко распространяться порнография, азартные игры и наркотики. Несправедливо было бы сказать, что в коммунистической партии нет ни одного хорошего человека, но общество уже давно потеряло доверие к партийным усилиям, направленным на «искоренение коррупции», и считает, что более половины государственных чиновников уже коррумпированы.

В то же время, высокие нравственные нормы, демонстрируемые практикующими Фалуньгун, следующими принципу «Истина, Доброта, Терпение», нашли отклик в сердцах людей. Фалуньгун привлек сотни миллионов человек, которые начали заниматься самосовершенствованием. Фалуньгун является нравственным зеркалом, которое по своей сути выявляет всю неправедность КПК.

КПК испытывала крайнюю ревность к тому, как происходит распространение и управление Фалуньгун
Уникальность распространения Фалуньгун заключалась в том, что это происходило из уст в уста, от сердца к сердцу. У Фалуньгун свободная структура организации, при которой любой по желанию мог прийти и заниматься без всякой оплаты. Это сильно отличалось от жесткой структуры КПК. Несмотря на строгую организацию, на еженедельные политические чтения и групповые мероприятия, ячейки КПК существовали только на словах. Лишь немногие члены партии были согласны с партийной идеологией. Напротив, последователи Фалуньгун сознательно следовали принципу «Истина, Доброта, Терпение». Благодаря огромному эффекту Фалуньгун в укреплении здоровья и повышении нравственности, число занимающихся Фалуньгун быстро росло. Последователи добровольно изучали книги г-на Ли Хунчжи и сами распространяли Фалуньгун. За короткие семь лет число практикующих Фалуньгун выросло до ста миллионов человек. Когда они утром выполняли упражнения, музыку Фалуньгун можно было услышать почти в каждом парке Китая.

КПК заявила, что Фалуньгун «борется» с КПК за массы и что он является «религией». В действительности, Фалуньгун несет людям традиционную культуру, которую китайские люди давно утратили. Он является стимулом возрождения китайских традиций. Цзян Цзэминь и коммунистическая партия боятся Фалуньгун, поскольку, как только общество примет эту традиционную мораль, ничто не сможет помешать ее быстрому распространению. Подобная врожденная китайская традиция была сознательно скрыта и подавлялась коммунистической партией десятки лет. Возвращение к традициям явилось историческим выбором. Это путь возвращения, избранный большинством людей после бедствий и невзгод. Когда людям предоставляется подобный выбор, они способны отличить хорошее от плохого и могут отбросить свои плохие привычки. Возврат к традиционной культуре является естественным коренным отрицанием всего того, что пропагандирует коммунистическая партия. Это было подобно расшатыванию устоев КПК. Когда число последователей Фалуньгун превысило число членов коммунистической партии, можно себе представить, какой глубокий страх и зависть начала испытывать КПК.

В Китае коммунистическая партия осуществляет тотальный контроль над всеми составляющими общества. В сельской местности ячейки коммунистической партии существуют в каждой деревне. В городских районах комитеты КПК находятся в каждом административном учреждении. Армия, правительство и крупные предприятия пронизаны партийными структурами сверху донизу. Абсолютная монополия и исключительное право манипулирования являются основными способами КПК по поддержанию своего режима. В Конституции существует специальная формулировка о «постоянной руководящей роли партии». Последователи Фалуньгун более склонны принять принцип «Истина, Доброта, Терпение». КПК усмотрела в этом ни что иное, как «отрицание руководящей роли партии», что было для нее абсолютно недопустимо.

КПК увидела в теизме Фалуньгун угрозу законности коммунистического режима
Истинные духовные верования не могут не быть вызовом для коммунистической партии. Поскольку законность коммунистического режима основывается на так называемом «историческом материализме» и желании построить «рай на земле», он может полагаться только на руководящую роль «авангарда всего мира», а именно, на коммунистов. Тем временем, внедрение практики атеизма позволило коммунистической партии свободно интерпретировать праведность и неправедность, добро и зло. В результате, фактически, отсутствовало упоминание о морали, добре и зле. Все, что нужно было знать людям, это то, что партия является «великой, выдающейся и справедливой».

Однако вера дает людям неизменные нормы добра и зла. Ученики Фалуньгун оценивают добро и зло, основываясь на принципе «Истина, Доброта, Терпение». Это явно мешает последовательным усилиям КПК по «унификации мышления людей».

Если продолжать наш анализ, можно найти еще много других причин, по которым Фалуньгун неугоден КПК. Однако любая из приведенных выше пяти причин является губительной для коммунистической партии Китая. В действительности, Цзян Цзэминь подавляет Фалуньгун по тем же причинам. Цзян Цзэминь начал свою карьеру со лжи о своем прошлом, поэтому он боится Истины. Он быстро обрел успех и власть путем подавления людей, поэтому, безусловно, ему не нравится Доброта. Он поддерживает свою власть путем политической борьбы в партии, поэтому, естественно, испытывает неприязнь к Терпению.

О мелочности и завистливости Цзян Цзэминя можно судить по следующему маленькому инциденту. Музей на раскопках поселения Хэмуду[4] в Юйяо (теперь там поселок) провинции Чжэцзян, являющемся крупным историческим и культурным памятником, находится под охраной государства. Когда-то Цяо Ши[5] оставил свою запись в книге отзывов памятника культуры Хэмуду. В сентябре 1992 года во время посещения музея Цзян Цзэминь увидел отзыв Цяо Ши, и его лицо потемнело. Сопровождавшие его занервничали, поскольку знали, что Цзян не терпит Цяо Ши, и что Цзян настолько любит показывать себя, что оставляет отзывы везде, где бы он ни появлялся, даже когда он посещал Управление дорожной полиции и Бюро общественной безопасности города Цинань, а также ассоциацию пенсионеров-инженеров города Чжэнчжоу. Руководство музея не осмелилось проигнорировать мелочность Цзян Цзэминя. В последствии, в мае 1993 года, перед повторным открытием, под предлогом восстановления, музей заменил отзыв Цяо Ши на отзыв Цзян Цзэминя.

Говорят, что Мао Цзэдун написал «четыре тома выдающихся и глубоких произведений», а в «Избранных трудах Дэн Сяопина» излагается «теория кошки» с элементами практического использования. Цзян Цзэминь, как ни напрягал свой мозг, но смог породить лишь три изречения (хотя поговаривают, что автор этих изречений Ван Хунин). Однако он заявлял, что написал «три главы». Они были опубликованы в виде книги и распространялись КПК во всех государственных учреждениях, и людей заставляли их покупать. Несмотря на это, члены партии все еще не выказывали ни малейшего уважения Цзян Цзэминю. Они шептались о его отношениях с певицей, пересказывали неприятные эпизоды о том, как он исполнял «О, солэ мио» во время зарубежной поездки, причесывался перед королем Испании.

Когда выступал основатель Фалуньгун, г-н Ли Хунчжи, который был обычным гражданином, зал был заполнен профессорами, специалистами и китайскими студентами, обучающимися за рубежом. Многие люди, обладающие докторскими степенями, пролетали тысячи километров, чтобы услышать его лекции. Г-н Ли выступал в течение нескольких часов без какой-либо бумажки. Позже его выступления были записаны и выпущены в виде книги. Все это было невыносимо для тщеславного, завистливого и мелочного Цзян Цзэминя.

Цзян Цзэминь ведет крайне расточительную и развращенную жизнь. Он потратил девятьсот миллионов юаней (более 110 миллионов долларов) на покупку роскошного личного самолета. Цзян часто выделял своему сыну десятки миллиардов государственных средств для ведения бизнеса. Используя свое положение, он продвинул своих родственников и любимцев на высокопоставленные должности министерского уровня и прибег к крайним мерам по сокрытию коррупции и преступлений своих друзей. Как морально разложившийся Цзян боится нравственного влияния Фалуньгун и еще больше он боится того, что рай, ад и принцип «за добро воздается добром, а за зло последует наказание», о чём говорит Фалуньгун, действительно существуют.

Несмотря на то, что Цзян обладал в КПК огромной властью, но в ходе безжалостной борьбы за неё при отсутствии политических достижений и талантов, постоянно находился в страхе, опасаясь отстранения от власти. Он очень беспокоился о своем авторитете как «основании» власти. С целью подавления несогласия он плел грязные интриги, чтобы избавиться от своих политических врагов Ян Шанкуня и его брата Ян Байбина. На 15-м съезде партии в 1997 году и 16-м съезде в 2002 году Цзян вынудил своих оппонентов покинуть занимаемый пост. Он же, в свою очередь, игнорировал важные постановления, цепляясь за свой пост.

На следующий день после бойни «Четвертого июня» 1989 года новый Генеральный секретарь КПК Цзян Цзэминь провел пресс-конференцию для китайских и иностранных журналистов. Французский журналист задал вопрос о студентке, которая из-за участия в событиях «Четвертого июня» была отправлена на ферму в провинции Сычуань. Там она должна была переносить кирпичи, и, кроме того, подвергалась неоднократным изнасилованиям местными крестьянами. Цзян ответил: «Я не знаю, правда или нет то, о чем Вы говорите, но эта женщина является изменницей. Если это правда – она заслужила это». Во время Великой Культурной революции Чжан Чжисинь[6] подверглась в заключении в тюрьме групповому изнасилованию и, чтобы она не рассказала правду об этом, ей перерезали горло. Возможно, Цзян Цзэминь также считает, что она заслужила это. Легко можно увидеть жестокость и извращенное преступное мышление Цзян Цзэминя.

Суммируя вышесказанное, можно сделать заключение о том, что безнравственность Цзян Цзэминя, его неодолимое стремление к диктаторству и власти, его жестокость и боязнь Истины, Доброты, Терпения являются причинами его безрассудной кампании по подавлению Фалуньгун. Это очень похоже на то, как действует сама коммунистическая партия Китая.



Цзян Цзэминь и КПК пошли на сговор
Цзян Цзэминь известен своим стремлением показать себя и использованием политического обмана. Хорошо известны также его некомпетентность и невежество. Несмотря на то, что он, руководствуясь злобой, всем сердцем, стремился «истребить» Фалуньгун, но не смог бы самостоятельно сделать многое для этого, поскольку корни Фалуньгун уходят в традиционную китайскую культуру, и Фалуньгун стал настолько популярным, что завоевал широкое общественное признание. Однако им были задействованы в полном объеме механизмы тирании КПК, которая также собиралась искоренить Фалуньгун. Цзян Цзэминь воспользовался своим положением Генерального секретаря КПК и лично развязал кампанию подавления Фалуньгун. Эффект сговора и действие резонанса между Цзян Цзэминем и КПК подобен крику в горах, вызывающему сход лавины.

Прежде чем Цзян Цзэминь официально отдал приказ о подавлении Фалуньгун, КПК уже начала давление, слежку, допросы и фабрикацию клеветы для обвинения Фалуньгун. Извращенный дух КПК инстинктивно почувствовал угрозу, исходящую от «Истины, Доброты, Терпения», не говоря уже о беспрецедентно быстром росте числа последователей Фалуньгун. Секретные агенты общественной безопасности проникали в ряды практикующих Фалуньгун, но не смогли найти каких-либо нарушений, а некоторые даже стали серьезно заниматься практикой Фалуньгун. В 1996 году газета «Гуанмин Жибао» нарушила государственную политику «Трех запретов» в отношении цигун, заключающуюся в том, что государство «не пропагандирует, не распространяет и не вмешивается» в деятельность цигун, опубликовав статью, порочащую Фалуньгун, и заявляя, что он является политикой. После этого политические деятели, за которыми стояли сотрудники общественной безопасности, и так называемые «ученые», стали осуществлять постоянные нападки на Фалуньгун. В начале 1997 года секретарь Политико-юридического комитета ЦК КПК Ло Гань, воспользовавшись своей властью, приказал Министерству общественной безопасности провести общегосударственное расследование деятельности Фалуньгун с целью найти какие-либо нарушения, которые послужили бы оправданием запрету Фалуньгун. После того, как со всех концов страны поступил ответ «никаких доказательств не найдено», Ло Гань издал циркуляр № 555 «Уведомление в отношении начала расследования деятельности Фалуньгун» в Первом отделе Министерства общественной безопасности (также называемом Отделе политической безопасности). Он впервые обвинил Фалуньгун в том, что последний является «злобным культом», а затем приказал полицейским управлениям по всей стране провести систематическое расследование деятельности Фалуньгун, используя для сбора доказательств переодетых сотрудников. Расследование не выявило никаких доказательств, подтверждающих его обвинения.

Прежде чем КПК могла бы начать подавление Фалуньгун, ей необходим был подходящий лидер, который привел бы в действие механизм подавления. Отношение главы КПК к этому вопросу было решающим. Как человек глава КПК обладает и доброй стороной и злой. Если бы он следовал своей доброй стороне, он мог бы временно сдержать безрассудные нападки КПК, и её злая сущность проявилась бы в полной мере.

В ходе демократического студенческого движения в 1989 году Чжао Цзыян, являвшийся тогда Генеральным секретарем ЦК КПК, не собирался подавлять выступление студентов. На этом подавлении настояли восемь партийных высокопоставленных функционеров, контролирующих КПК. Дэн Сяопин заявил тогда: «[Мы] убьем 200 000 человек в обмен на 20 лет стабильности». Так называемые «20 лет стабильности» в действительности означают 20 лет режима КПК. Эта идея соответствовала основной цели диктатуры КПК, поэтому она была принята компартией.

Что касается Фалуньгун, Цзян Цзэминь был единственным из семерых членов Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, кто настаивал на подавлении. В качестве оправдания он говорил о том, что этот вопрос «выживания партии и страны», чем затронул наиболее чувствительный нерв КПК. В этот момент попытка Цзян Цзэминя поддержать свою личную власть и стремление КПК удержать свою диктатуру, как единственной партии, слились воедино.

Вечером 19 июля 1999 года Цзян Цзэминь проводил собрание высших руководителей КПК. Превысив закон своей политической властью, лично «сформулировав» понимание всех семерых членов Постоянного комитета Политбюро, он решил развязать кампанию массового подавления Фалуньгун. Цзян Цзэминь запретил Фалуньгун от имени китайского правительства, обманув общественность. В ходе всеобщего преследования миллионов невинных практикующих Фалуньгун были в полном объеме использованы не только жестокие механизмы подавления, но и Коммунистическая партия Китая, и китайское правительство.

Если бы Генеральным секретарем КПК в то время был не Цзян Цзэминь, а другой человек, возможно, подавление Фалуньгун и не произошло бы. Исходя из этого предположения, можно сказать, что коммунистическая партия Китая воспользовалась Цзян Цзэминем.

С другой стороны, если бы КПК со своей аморальной и жестокой сущностью не совершила бы так много кровавых злодеяний, она не рассматривала бы Фалуньгун как угрозу. Без полного, пронизывающего все общество контроля КПК, намерение Цзян Цзэминя подавить Фалуньгун не обрело бы организационной, финансовой, пропагандистской, дипломатической и материальной поддержки, а также поддержки со стороны полиции, тюрем, Министерства общественной безопасности, армии и так называемых религиозных и научно-технических кругов, демократических партий, трудовых коллективов, Комитета коммунистической молодежи, Федерации женщин и т.д. С этой точки зрения, можно сказать, что Цзян Цзэминь использовал компартию Китая.



Как Цзян Цзэминь использует КПК для преследования Фалуньгун
Воспользовавшись организационным принципом КПК, согласно которому «каждый член партии подчиняется Центральному Комитету», Цзян Цзэминь поставил государственную машину, контролируемую КПК, на службу репрессиям Фалуньгун. Контролируемые КПК органы охватывали армию, средства массовой информации, сотрудников общественной безопасности, полицию, вооруженную полицию, силы государственной безопасности, судебную систему, Всекитайское собрание народных представителей, дипломатический корпус, а также псевдо-религиозные группы. Армия, вооруженная полиция и сотрудники общественной безопасности, контролируемые КПК, принимали непосредственное участие в похищениях и арестах практикующих Фалуньгун. Средства массовой информации Китая помогали режиму Цзян Цзэминя, распространяя ложь, очерняя Фалуньгун. Система общественной безопасности использовалась лично Цзян Цзэминем для сбора информации, фабрикации лжи и фальсификации информации. Всекитайское собрание народных представителей и судебная система, прикрываясь видимостью «законности» и ширмой «права закона», скрывали преступления, совершенные Цзян Цзэминем и КПК, успешно обманывая людей всех слоев общества в отношении происходящего и действительных мотивов. В руках Цзян Цзэминя они превратились в инструмент, служащий для его защиты. В то же время, дипломатическая система распространяла среди международной общественности ложь, соблазняя отдельные зарубежные правительства, высших должностных лиц и международные средства массовой информации политическими и экономическими стимулами, чтобы они хранили молчание в отношении репрессий Фалуньгун.

Во время рабочего совещания ЦК, на котором было принято решение о подавлении Фалуньгун, Цзян Цзэминь заявил: «Я не верю, что Коммунистическая партия Китая не сможет победить Фалуньгун». В ходе планирования стратегии подавления были применены три установки: «опорочить репутацию [практикующих Фалуньгун], разорить [их] финансово и уничтожить [их] физически». Впоследствии тотальная кампания подавления была полностью приведена в действие.

Использование средств массовой информации для блокирования потока информации
Установка «опорочить репутацию [практикующих Фалуньгун]» осуществлялась средствами массовой информации, находящимися под абсолютным контролем КПК. Начиная с 22 июля 1999 года (на третий день начала массовых арестов практикующих Фалуньгун по всей стране), контролируемые КПК СМИ начали широкомасштабную кампанию, направленную против Фалуньгун. Возьмем в качестве примера китайское Центральное телевидение (CCTV), располагающееся в Пекине. За оставшиеся месяцы 1999 года китайское Центральное телевидение транслировало подготовленные сюжеты по семь часов в день. Те, кто готовили эти программы, начали с извращения выступлений основателя Фалуньгун г-на Ли Хунчжи, затем перешли к случаям так называемых «самоубийств», «убийств» и случаев «смерти» в результате отказа от медицинского обслуживания. Они делали все возможное, чтобы опорочить Фалуньгун и его основателя.

В одном наиболее часто передаваемом эпизоде из высказывания г-на Ли Хунчжи была вырезана частица «не»: «Инцидент так называемого взрыва Земли не произойдет». Центральное телевидение превратило эти слова в заявление: «Взрыв Земли произойдет». Для того чтобы ввести в заблуждение общество, также применялись другие уловки, например, преступления обычных людей приписывали практикующим Фалуньгун. В убийстве, совершенном психически больным Фу Ибинем в Пекине, и в отравлении нищих в провинции Чжэцзян обвинили Фалуньгун.

Более 2000 газет, свыше 1000 журналов и сотни местных теле- и радиостанций, находящихся под абсолютным контролем КПК, переполнились тотальной пропагандой, порочащей Фалуньгун. Эти пропагандистские программы позже стали распространяться в каждой стране за пределами Китая через официальное агентство новостей «Синьхуа», Телеграфное агентство Китая (China News Services), Китайское агентство новостей (H.K. China News Agency) и других СМИ, контролируемых КПК, вещающих за рубеж. Лишь согласно неполной доступной статистике, всего за шесть месяцев было опубликовано и передано в эфир более 300.000 статей и программ, порочащих Фалуньгун.

В посольствах и консульствах Китая за рубежом выставлялось большое количество книг, компакт-дисков и брошюр, «разоблачающих» и критикующих Фалуньгун. На сайте Министерства иностранных дел был создан специальный раздел для осуществления критики и «разоблачения» Фалуньгун.

В дополнение к этому в конце 1999 года в ходе встречи на высшем уровне стран Азиатско-Тихоокеанского экономического содружества Цзян Цзэминь, отбросив

Как Цзян Цзэминь использует КПК для преследования Фалуньгун
Воспользовавшись организационным принципом КПК, согласно которому «каждый член партии подчиняется Центральному Комитету», Цзян Цзэминь поставил государственную машину, контролируемую КПК, на службу репрессиям Фалуньгун. Контролируемые КПК органы охватывали армию, средства массовой информации, сотрудников общественной безопасности, полицию, вооруженную полицию, силы государственной безопасности, судебную систему, Всекитайское собрание народных представителей, дипломатический корпус, а также псевдо-религиозные группы. Армия, вооруженная полиция и сотрудники общественной безопасности, контролируемые КПК, принимали непосредственное участие в похищениях и арестах практикующих Фалуньгун. Средства массовой информации Китая помогали режиму Цзян Цзэминя, распространяя ложь, очерняя Фалуньгун. Система общественной безопасности использовалась лично Цзян Цзэминем для сбора информации, фабрикации лжи и фальсификации информации. Всекитайское собрание народных представителей и судебная система, прикрываясь видимостью «законности» и ширмой «права закона», скрывали преступления, совершенные Цзян Цзэминем и КПК, успешно обманывая людей всех слоев общества в отношении происходящего и действительных мотивов. В руках Цзян Цзэминя они превратились в инструмент, служащий для его защиты. В то же время, дипломатическая система распространяла среди международной общественности ложь, соблазняя отдельные зарубежные правительства, высших должностных лиц и международные средства массовой информации политическими и экономическими стимулами, чтобы они хранили молчание в отношении репрессий Фалуньгун.

Во время рабочего совещания ЦК, на котором было принято решение о подавлении Фалуньгун, Цзян Цзэминь заявил: «Я не верю, что Коммунистическая партия Китая не сможет победить Фалуньгун». В ходе планирования стратегии подавления были применены три установки: «опорочить репутацию [практикующих Фалуньгун], разорить [их] финансово и уничтожить [их] физически». Впоследствии тотальная кампания подавления была полностью приведена в действие.

Использование средств массовой информации для блокирования потока информации
Установка «опорочить репутацию [практикующих Фалуньгун]» осуществлялась средствами массовой информации, находящимися под абсолютным контролем КПК. Начиная с 22 июля 1999 года (на третий день начала массовых арестов практикующих Фалуньгун по всей стране), контролируемые КПК СМИ начали широкомасштабную кампанию, направленную против Фалуньгун. Возьмем в качестве примера китайское Центральное телевидение (CCTV), располагающееся в Пекине. За оставшиеся месяцы 1999 года китайское Центральное телевидение транслировало подготовленные сюжеты по семь часов в день. Те, кто готовили эти программы, начали с извращения выступлений основателя Фалуньгун г-на Ли Хунчжи, затем перешли к случаям так называемых «самоубийств», «убийств» и случаев «смерти» в результате отказа от медицинского обслуживания. Они делали все возможное, чтобы опорочить Фалуньгун и его основателя.

В одном наиболее часто передаваемом эпизоде из высказывания г-на Ли Хунчжи была вырезана частица «не»: «Инцидент так называемого взрыва Земли не произойдет». Центральное телевидение превратило эти слова в заявление: «Взрыв Земли произойдет». Для того чтобы ввести в заблуждение общество, также применялись другие уловки, например, преступления обычных людей приписывали практикующим Фалуньгун. В убийстве, совершенном психически больным Фу Ибинем в Пекине, и в отравлении нищих в провинции Чжэцзян обвинили Фалуньгун.

Более 2000 газет, свыше 1000 журналов и сотни местных теле- и радиостанций, находящихся под абсолютным контролем КПК, переполнились тотальной пропагандой, порочащей Фалуньгун. Эти пропагандистские программы позже стали распространяться в каждой стране за пределами Китая через официальное агентство новостей «Синьхуа», Телеграфное агентство Китая (China News Services), Китайское агентство новостей (H.K. China News Agency) и других СМИ, контролируемых КПК, вещающих за рубеж. Лишь согласно неполной доступной статистике, всего за шесть месяцев было опубликовано и передано в эфир более 300.000 статей и программ, порочащих Фалуньгун.

В посольствах и консульствах Китая за рубежом выставлялось большое количество книг, компакт-дисков и брошюр, «разоблачающих» и критикующих Фалуньгун. На сайте Министерства иностранных дел был создан специальный раздел для осуществления критики и «разоблачения» Фалуньгун.

В дополнение к этому в конце 1999 года в ходе встречи на высшем уровне стран Азиатско-Тихоокеанского экономического содружества Цзян Цзэминь, отбросив всякое притворство, лично раздавал брошюры с клеветой на Фалуньгун каждому из глав государств более десяти стран, присутствовавших на встрече. Во Франции в интервью для СМИ, чтобы «опорочить репутацию [практикующих Фалуньгун]», Цзян Цзэминь заявил, что Фалуньгун является «злобным культом».

Темная туча, нависшая над страной, явилась сигналом того, что вновь готовы разразиться события, столь же драматичные, как Великая Культурная революция.

Наиболее отвратительным был так называемый инцидент «самосожжения», инсценированный в январе 2001 года, о котором сообщалось во всем мире с беспрецедентной скоростью через агентство новостей «Синьхуа». С тех пор многочисленные международные организации, включая Организацию развития международного образования, высказавшую свое мнение на заседании ООН, подтвердили, что данный инцидент был инсценирован. В ходе ответов на вопросы один из участников телевизионной бригады признал, что некоторые фрагменты, показанные по Центральному телевидению, были отсняты позже. Можно только удивляться, как эти «практикующие Фалуньгун, решительно идущие на смерть» оказались настолько готовыми к сотрудничеству с руководителями КПК.

Никакая ложь не выносит света дня. Распространяя слухи и фабрикуя ложь, КПК также делала все возможное, что было в ее силах, чтобы блокировать поток информации. Она безжалостно подавляла сообщения о любой деятельности Фалуньгун за рубежом, а также любое слово в защиту практикующих Фалуньгун. Все книги Фалуньгун и другие документы были без исключения уничтожены. Для предотвращения попыток зарубежных СМИ взять интервью у практикующих Фалуньгун в Китае были предприняты чрезвычайные меры, включая высылку журналистов из Китая, преследование зарубежных журналистов или их подкуп с целью замалчивания фактов.

Что касается практикующих Фалуньгун в Китае, пытавшихся передать за рубеж факты и документы, подтверждающие бесчеловечные репрессии Фалуньгун властями, КПК также применяла к ним чрезвычайные меры. Лишь в одном университете Цинхуа по этой причине более десяти преподавателей и студентов получили длительные тюремные сроки. После того, как мир узнал об изнасиловании практикующей Фалуньгун Вэй Синъянь, аспирантки университета Чунцин, семеро практикующих Фалуньгун из города Чунцин получили длительные сроки тюремного заключения.

Штрафы и домашние обыски без соблюдения каких-либо правовых процедур
Весь государственный аппарат КПК осуществлял политику «разорить финансово [практикующих Фалуньгун]». За пять с лишним лет с начала подавления сотни тысяч практикующих Фалуньгун были оштрафованы на сумму от тысячи до десяти тысяч юаней[7], в стремлении запугать их и нанести им серьезный экономический удар. Практикующие Фалуньгун подвергались этим произвольным штрафам на работе, в полицейских участках и управлениях общественной безопасности. Тем, кого штрафовали, не давали каких-либо квитанций и не предъявляли какую-либо статью закона в качестве оправдания. Отсутствовали какие-либо правовые процедуры.

Обыски являются другой формой обирания практикующих Фалуньгун. Те, кто остался тверд в своих убеждениях, сталкиваются с обысками без какой-либо соответствующей санкции, и обыски полиция осуществляет в любой момент. Деньги и ценные вещи конфискуются без каких-либо оправданий. В деревнях забирают даже зерно и другие продукты. Аналогично штрафам изъятие вещей не документируется и не выписывается никаких документов, фиксирующих изъятие. Обычно те, кто конфискует вещи практикующих, оставляет их себе.

В то же время, практикующих Фалуньгун увольняют с работы. В деревнях власти угрожают отобрать у них землю. Даже пенсионеры не имеют снисхождения со стороны компартии Китая. Им прекращают выплачивать пенсии и выселяют из домов. У некоторых практикующих Фалуньгун, занимающихся бизнесом, конфисковали собственность и заморозили банковские счета.

Осуществляя свою политику, КПК использовала тезис сопричастности или виновности в соучастии. Если практикующих Фалуньгун обнаруживали в каком-либо трудовом коллективе или на государственном предприятии, руководители и сотрудники лишались премий и не получали повышение. Это делалось с целью насаждения ненависти к практикующим Фалуньгун в обществе. Членам семей и родственникам практикующих Фалуньгун также грозило увольнение, исключение детей из школ и выселение. Все эти меры служили той же самой цели: отсечь все возможные источники доходов практикующих Фалуньгун с целью заставить их отречься от своих убеждений.

Жестокие пытки и произвольные убийства
Чудовищная политика «уничтожить [практикующих Фалуньгун] физически», главным образом, осуществляется в Китае полицией, прокуратурой и судебной системой. Согласно статистике сайта «Минхуэй», с начала преследования (пять с лишним лет назад) в результате репрессий погибло, по крайней мере, 1128[8] практикующих Фалуньгун. Случаи гибели произошли более чем в 30 провинциях, автономных районах и городах центрального подчинения. На 1 октября 2004 года на первом месте по числу зарегистрированных случаев гибели стоит провинция Хэйлунцзян, за ней следуют Цзилинь, Ляонин, Хэбэй, Шаньдун, Сычуань и Хубэй. Самому младшему из погибших было всего 10 месяцев, самому пожилому – 72 года. Женщины составляют 51,3% от общего числа погибших, 38,9% составляют люди старше 50 лет. Официальные лица коммунистической партии негласно признают, что действительное число практикующих Фалуньгун, погибших в результате репрессий, намного больше.

В отношении практикующих Фалуньгун применяются многочисленные и разнообразные пытки. Избиения, порка, пытки электрическим током, замораживание, связывание, заковывание в наручники и кандалы на длительное время, пытки открытым огнем, раскаленным утюгом и сигаретами, подвешивание за наручники, фиксация в неудобном положении на долгое время, протыкание бамбуковыми иглами, сексуальные издевательства и изнасилования являются лишь малой толикой подобных методов. В октябре 2000 года охранники трудового лагеря Масаньцзя провинции Ляонин раздели восемнадцать женщин, практикующих Фалуньгун, и бросили их в мужские камеры для изнасилования. Все эти преступления полностью подтверждены документально, и они слишком многочисленны, чтобы перечислять их.

Другой распространённой формой бесчеловечных пыток, помимо многих других, является злоупотребление в сфере «психиатрического лечения». Нормальных, разумных и здоровых практикующих Фалуньгун незаконно и насильно помещают в психиатрические клиники и вводят им неизвестные препараты, разрушающие центральную нервную систему. В результате такого воздействия часть практикующих были частично или полностью парализованы. Некоторые потеряли зрение, некоторые перестали слышать. Есть случаи нарушения мускульной системы и внутренних органов. Некоторые утрачивают память, у части практикующих появляется замедленная реакция. У отдельных практикующих серьезно были повреждены внутренние органы. У некоторых произошел психический срыв. Имеются случаи смертельного исхода, вследствие слишком быстрого действия введенных лекарств.

Статистика показывает, что случаи преследования практикующих Фалуньгун посредством «психиатрического лечения» отмечены в 23 провинциях, автономных районах и городах центрального подчинения в Китае. По крайней мере, 100 психиатрических лечебниц провинциального, городского и районного уровней принимали участие в репрессиях. Основываясь на количестве и распространении подобных случаев, очевидно, что неправильное использование психотропных препаратов на практикующих Фалуньгун являлось хорошо запланированной и систематической политикой, руководимой сверху. По крайней мере, 1000 практикующих Фалуньгун, вопреки своему желанию, были отправлены в психиатрические клиники и центры наркологической реабилитации. Многим из них насильно вводили многочисленные препараты, разрушающие нервную систему, или принуждали к их приему. Этих практикующих также связывали и подвергали пыткам электрошоком. Только в результате этих злоупотреблений погибло, по крайней мере, 15 человек.

«Комитет 610» протянул свои щупальца за рамки закона
7 июня 1999 года Цзян Цзэминь принял на совещании Политбюро КПК единоличное решение по развязыванию тотального подавления Фалуньгун и созданию в ЦК «Комитет по решению вопроса Фалуньгун». Поскольку он был создан 10 июня, его назвали «Комитет 610». После этого подобные офисы были созданы по всей стране на всех уровнях власти сверху донизу, с единственной целью решения всех вопросов, связанных с подавлением Фалуньгун. Политико-юридические комитеты, средства массовой информации, органы общественной безопасности, подчиняясь КПК, выполняют за «Комитет 610» грязную работу. Технически, «Комитет 610» находится под юрисдикцией Госсовета, но в действительности «Комитет 610» является партийной организацией, которой позволено существовать вне рамок существующих государственных структур и китайского правительства, вне каких-либо правовых ограничений, постановлений или норм. Эта могущественная организация очень похожа на нацистское гестапо. Она обладает властью, превышающей полномочия правовой и судебной систем, и использует все ресурсы страны по своему усмотрению. 22 июля 1999 года после того, как Цзян Цзэминь издал постановление о подавлении Фалуньгун, агентство новостей Синьхуа опубликовало выступления ответственных лиц Центрального организационного комитета КПК и Центрального комитета пропаганды КПК, в которых они открыто поддерживали репрессии Фалуньгун, развязанные Цзян Цзэминем. Все эти структуры стали сотрудничать в рамках жесткой организации компартии, осуществляя коварный замысел Цзян Цзэминя.

Многочисленные случаи подтверждают, что ни министерство общественной безопасности, ни прокуратура, ни суды не обладают властью, чтобы принять собственное решение по любому делу, касающемуся Фалуньгун. Им приходится исполнять приказы «Комитета 610». Когда члены семей практикующих Фалуньгун, подвергшихся аресту, заключению и замученных до смерти, обращались в структуры общественной безопасности, прокуратуру или народный суд, им говорили, что все решения принимаются «Комитетом 610».

Однако существование «Комитета 610» не имеет правового основания. Когда он отдает приказы всем органам, находящимся под контролем КПК, обычно не существует письменных документов, это лишь устные распоряжения. Более того, специально оговаривается запрет на аудио и видеозаписи или даже на письменные указания.

Использование подобного временного учреждения диктатуры является часто применяемой тактикой партии. В ходе всех предыдущих политических чисток партия всегда использовала незаконную тактику, создавая временные незаконные органы (такие как Руководящая группа культурной революции) для осуществления руководства и распространения тирании КПК по всей стране.

В течение длительной тиранической власти и деспотичного правления, партия создала сильнейшую и отвратительнейшую систему государственного терроризма, основанную на жестокости, лжи и информационной блокаде. Ее жестокость и степень обмана находятся на крайне высоком профессиональном уровне. Ее размах и масштабы еще более уникальны. В ходе предыдущих политических кампаний партия накапливала систематические и эффективные методы наказания и убийства людей самыми жестокими, хитроумными и лживыми способами, которые только можно вообразить.

Использование армии и национальных финансовых ресурсов для ведения преследования
Партия контролирует вооруженные силы государства, что позволяет ей без всякого страха и по своему усмотрению подавлять людей. В репрессиях Фалуньгун Цзян Цзэминь использовал не только полицию и вооруженную полицию, но и непосредственно привлек вооруженные силы, когда в июле и августе 1999 года сотни тысяч или даже миллионов безоружных простых людей со всей страны собирались поехать в Пекин с апелляцией в защиту Фалуньгун. Все основные пути в Пекин были перекрыты солдатами, вооруженными заряженными автоматами. Они действовали совместно с полицией, задерживая и арестовывая практикующих Фалуньгун, прибывших в Пекин для аппеляции.

Партия контролирует государственный бюджет, что обеспечивает финансовую поддержку Цзян Цзэминя в осуществлении репрессий Фалуньгун. Один высокопоставленный чиновник управления юстиции провинции Ляонин, выступая в исправительно-трудовом лагере Масаньцзя провинции Ляонин, сказал: «Расходы на Фалуньгун превысили расходы на войну».

В настоящее время неизвестно, сколько государственных средств, заработанных потом и кровью народа, КПК потратила на репрессии Фалуньгун. Однако задумайтесь, какая это огромная цифра. Согласно внутренней партийной информации Министерства общественной безопасности 2001 года, на аресты практикующих Фалуньгун только на одной площади Тяньаньмэнь расходуется 1,7 - 2,5 миллиона юаней в день, т.е. от 620 до 910 миллионов юаней в год. В масштабах всей страны, от центральных городов до отдаленных сельских областей, от полицейских участков и управлений общественной безопасности до сотрудников всех филиалов «Комитета 610», Цзян Цзэминь задействовал в репрессиях, по крайней мере, миллион человек. Лишь размер их заработной платы может исчисляться сотнями миллиардов юаней. Более того, Цзян Цзэминь израсходовал огромные суммы на расширение трудовых лагерей для содержания практикующих Фалуньгун и постройки центров и баз «промывания мозгов» и т.д. Например, в декабре 2001 года Цзян Цзэминь выделил единовременно 4,2 миллиарда юаней на постройку центров и баз «промывания мозгов» для «перевоспитания» практикующих Фалуньгун. Цзян Цзэминь тратил также огромные суммы на поощрение и стимулирование людей для их участия в репрессиях Фалуньгун с целью расширения преследований. Во многих районах вознаграждение за арест практикующего составляло от нескольких тысяч до десяти тысяч юаней. Исправительно-трудовой лагерь Масаньцзя провинции Ляонин является одним из самых жестоких лагерей. Однажды партия наградила директора лагеря Су премией в 50 тысяч юаней, а его заместителя Шао - 30-тью тысячами юаней.

Именно бывший Генеральный секретарь КПК Цзян Цзэминь задумал, развязал и руководил репрессиями Фалуньгун и использовал для этого КПК. Он непременно будет нести ответственность за это позорное преступление. Однако если бы не было Коммунистической партии Китая с ее бесчеловечной системой, сформированной в ходе долгой практики, Цзян Цзэминь не смог бы развязать и осуществить это злобное преследование.

Цзян Цзэминь и партия использовали друг друга. Они, рискуя вызвать всеобщее осуждение, противостояли Истине, Доброте и Терпению ради собственных интересов человека и партии, что является действительной причиной, по которой могло произойти подобное трагическое и бессмысленное преступление.



Цзян Цзэминь разрушает коммунистическую партию изнутри
С целью насаждения коммунизма в Китае партия вырвала с корнем традиционную китайскую культуру. После тяжелого поражения коммунистической системы в мире, подтвердившего на практике абсурдность коммунистических идей, партия не могла и не желала, чтобы Китай вновь вернулся к своим традициям, плавно перейдя к некоммунистическому обществу. Поскольку КПК является единственной правящей партией, она не позволяет какой-либо другой политической организации принимать участие в государственной политике и не желает делиться своей властью. Существующая общественная система Китая, казалось, уже ждет гибели и разрушения коммунизма, прежде чем развалиться вместе с КПК.

Однако в 90-х годах неожиданно появился Фалуньгун, аполитичная практика, которая коренным образом изменила сердца людей. Она гармонично принесла традиционную культуру в массы, дав возможность китайскому народу мирно и спокойно вернуться к своим корням. Можно сказать, что распространение Фалуньгун сделало возможным возрождение милосердным и ненасильственным путем мира и гармонии в Китае. Многие проницательные люди в партии также осознали, что распространение Фалуньгун является чрезвычайно полезным для стабилизации общества.

Однако побуждаемый личными интересами Цзян Цзэминь использовал присущую партии злую сущность, чтобы развязать широкомасштабные репрессии практикующих в Китае. Он развязал карательную операцию против социальной силы, которая поддерживает добро и является наиболее полезной для страны и общества. Эти репрессии не только ввергли страну в пучину преступлений и бедствий, но также разрушили и само основание партии.

Воспользовавшись КПК, Цзян Цзэминь применил для преследования Фалуньгун самые позорные древние и современные, китайские и зарубежные методы. В результате, закон, мораль и человеческие качества сильно пострадали, что в корне уничтожило какое-либо доверие к режиму и подорвало его основу. Поскольку режим Цзяна использовал для подавления Фалуньгун все возможные финансовые, материальные и человеческие ресурсы, это легло огромным бременем на страну и общество. КПК больше не способна продолжать репрессии.

В ходе репрессий партия и Цзян Цзэминь использовали всю тактику насилия и обмана, накопленную за весь период господства партии, применив весь репертуар предательства и злодеяний КПК, и продолжают использовать этот опыт для осуществления преследования Фалуньгун.

Партия и Цзян Цзэминь применили все возможные инструменты пропаганды, фабрикуя слухи, осуществляя клевету на Фалуньгун и оправдывая тем самым подавление и репрессии. Когда ложь будет окончательно разоблачена, и все зло проявится на свет, когда закончатся репрессии и станет известна истина, эти методы пропаганды больше не смогут обманывать людей. Партия полностью потеряет доверие и сердца людей.

Начав преследование Фалуньгун в 1999 году, Цзян Цзэминь рассчитывал расправиться с ним за «три месяца». Однако партия недооценила силы Фалуньгун, а также мощь традиций и веры. Прошло пять лет. Фалуньгун был и остается. Более того, Фалуньгун широко распространился по всему миру. Цзян Цзэминь и партия потерпят серьезное поражение в этой битве добра и зла, а их порочная, жестокая и злая сущность будет полностью разоблачена. Пользующийся дурной славой Цзян Цзэминь сталкивается в настоящее время с проблемами как у себя дома, так и за рубежом. Ему предъявлено по всему миру большое количество судебных исков.

Изначально партия пыталась использовать подавление для усиления своей тирании. Однако в результате, она не смогла получить «новый заряд», израсходовав вместо этого все свои силы. Теперь уже КПК зашла слишком далеко и поздно её спасать. Она подобна гнилому, иссохшему дереву - достаточно порыва ветра и она падет. КПК скоро сама развалится.



Заключение
Именно Цзян Цзэминь, бывший Генеральный секретарь Коммунистической партии Китая, задумал, развязал и руководил репрессиями Фалуньгун. Цзян Цзэминь полностью использовал власть, положение, дисциплинарные методы и аппарат КПК для начала политической кампании по преследованию Фалуньгун. Он несет в истории полную ответственность за это злодеяние. С другой стороны, если бы не было КПК, Цзян Цзэминь не смог бы развязать и осуществлять это жестокое преследование. С момента своего появления КПК не могла выносить правдивости и милосердия. Используя подавление в качестве инструмента и репрессии в качестве доказательства компетентности, КПК основывала свое правление на жестком идеологическом контроле сознания людей, следующих за одной единственной партией. Коммунистическая партия Китая по своей сути боится Истины, Доброты, Терпения и рассматривает Фалуньгун как врага, поэтому репрессии Фалуньгун были неизбежны.

Тайный сговор Коммунистической партии Китая и Цзян Цзэминя связал воедино их судьбы. В настоящее время Фалуньгун призывает Цзян Цзэминя к правосудию. В день, когда Цзян Цзэминь предстанет перед судом, судьба КПК станет очевидной.

Принципы Неба не допускают существование тех, кто проводит бесчеловечные репрессии в отношении группы положительных людей, стремящихся жить по принципу «Истина, Доброта, Терпение». Последствия злобных действий Цзян Цзэминя и КПК послужат человечеству вечным и глубоким уроком.




--------------------------------------------------------------------------------

[1] Ли Сяньнянь (1902-1992), председатель Китая с 1983 по 1988 гг. Чэнь Юнь (1905-1995), один из самых влиятельных партийных функционеров. Несколько десятков лет был членом Постоянного комитета Политбюро КПК.

[2] Лэй Фэн, китайский солдат, прославившийся беззаветной верностью Мао Цзэдуну. Его придавило насмерть телеграфным столбом, когда он охранял склад. У Лэй Фэна была возможность отпрыгнуть в сторону, но он этого не сделал и погиб под столбом, следуя инструкции, по которой нельзя было сходить с места. Через год после его смерти Председатель Мао Цзэдун выдвинул лозунг: "Учиться у товарища Лэй Фэна". Лэй Фэна посмертно наградили, его портреты развесили по всему Китаю, и с тех пор и до самой смерти Мао он был в числе самых почитаемых китайцами.

[3] Дэн Сяопин (1904-1997). Видный партийно-политический деятель Китая, был у власти с 1977 по 1987 гг. В 1992 г., уже в полуотставке, совершил поездку в южные районы Китая, где выступал с речами о необходимости развития рыночной экономики в социалистическом Китае. Эта поездка оживила экономические реформы после их мрачного начала, связанного с кровавой расправой на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Известно высказывание Дэн Сяопина: «Неважно, черная или белая кошка. Хорошая кошка та, что ловит мышей». Эта фраза означала, что экономические реформы должны принести благосостояние китайцам вне зависимости от методов: социалистических или капиталистических.

[4] Обнаруженные в 1973 году остатки поселения Хэмуду, насчитывающего 7000 лет, являются значительным памятником культуры Китая периода неолита.

[5] Цяо Ши, бывший председатель Всекитайского Собрания Народных Представителей.

[6] Чжан Чжисинь, женщина, замученная до смерти КПК во время Великой Культурной революции за то, что она искренне говорила правду.

[7] Средняя средняя зарплата в Китае – около 500 юаней.

[8] Подтвержденное число практикующих, погибших в Китае от репрессий на начало 2005 г. – 1260.

Психиатрия - орудие политических репрессий в Китае
09.04.2006В бывшем Советском Союзе психиатрия часто применялась как орудие политических репрессий. В России это варварство прекратилось после падения коммунизма. Однако в других странах, особенно в Китае, злоупотребления психиатрией продолжаются.

По данным доклада государственного департамента о правах человека, «в психиатрические больницы помещены политические и профсоюзные активистов, прихожане катакомбных церквей, члены объявленной вне закона Демократической партии Китая, участники движения Фалуньгун и даже простые граждане, которые слишком часто беспокоили власти своими с жалобами».

Ван Ваньсинь попал в психиатрическую больницу в 1992 году за то, что развернул транспарант с критикой китайской компартии. Когда Ван Ваньсинь был выпущен на свободу, он описал злоупотребления в пекинской психиатрической больнице Анькан. Ему помещали в палату с душевно больными-убийцами и заставляли принимать большие дозы антипсихотических средств. Вана и других заключенных заставляли смотреть, как в качестве меры наказания использовалось иглоукалывание под электрическим напряжением. Один из заключенных во время такой процедуры скончался от сердечного приступа.

Внимание мировой общественности к злоупотреблениям психиатрией в политических целях в Китае стало особенно пристальным в 1999-ом году, когда начали появляться сообщения о том, что многие участники движения Фалуньгун стали узниками психбольниц. По оценкам правозащитной организации Хьюман райтс уотч (Human Rights Watch), с начала восьмидесятых годов свыше трех тысяч китайских диссидентов подверглись этой мере наказания. Узники психушек не имеют доступа к адвокатам, не могут добиваться слушаний или подавать апелляции. Сроки пребывания в психбольницах определяются полицейскими психиатрами и чиновниками. Многие находятся там от 5-и до 20-и лет.

Государственный секретарь Кондолиза Райс заявила, что Соединенные Штаты призовут к ответу все страны, в том числе и Китай, которые нарушают принятые на себя обязательств в области прав человека. Настало время правительству Китая открыть представителям международной общественности доступ к системе полицейских психбольниц и выпустить на свободу всех, кто был помещен в них по политическим соображениям.

Северная Корея как идеальная антиутопия или традиционные корни авторитаризма в КНДР
К.В. Асмолов

Путь Востока. Межкультурная коммуникация. Материалы VI Молодежной научной конференции по проблемам философии, религии, культуры Востока. Серия “Symposium”. Выпуск 30. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С.88-105

[88]

Вступление
В большинстве работ российских корееведов северокорейская система, превосходящая по уровню тоталитаризма сталинскую, была объектом не столько анализа, сколько критики. Попыток всерьез рассмотреть то, как сложилась такая система, что послужило источником ее формирования и за счет чего она продолжает существовать до сих пор, насколько мне известно, предпринималось мало. Представляется, что беспристрастный анализ северокорейского феномена таит в себе много интересных открытий, и позволяет провести анализ государственной структуры, существующей в КНДР, на предмет поиска в ней элементов политической культуры прошлого, изучая влияние элементов традиционного менталитета на политическую и общественную жизнь и стремясь при этом воздерживаться от эмоциональных оценок.

Северная Корея — единственная страна социалистического лагеря, которая в течение второй половины ХХ столетия не предпринимала какие-либо шаги в сторону изменения своего строя в пользу демократизации или рыночной экономики. Страна существует более полувека, при этом последние десять лет — в условиях экономического кризиса, вызванного ее экономической изоляцией. Между тем, несмотря на голод и стихийные бедствия, система в КНДР до сих пор не взорвалась, что свидетельствует о значительном запасе ее прочности. Представляется, что именно наследие Ким Ир Сена обеспечило системе подобное долголетие и устойчивость перед лицом изменившегося мира.

«Конфуцианская основа» авторитарной системы
В отличие от Европы, воспитанной на традициях греческой демократии и рыцарского индивидуализма, дальневосточная традиция

[89]

базируется на конфуцианской этике, построенной на иных принципах.

Основной ценностью государства считаются стабильность и гармония. Поддержание таковых является более важной целью, чем индивидуальные блага отдельно взятого подданного. При этом представ ления об идеальном Порядке и Гармонии всегда были связаны не с горизонталью всеобщего равенства, а с вертикально организованной системой, выстроенной на каркасе иерархических взаимоотношений квази-семейного типа. В такой системе человек, находящийся на ее подножии, воспринимает ограничение своих прав относительно спокойно, понимая, что это — детали первого этапа, и что потом, когда его статус поднимется, он также сможет рассчитывать на помощь, уважение и услуги со стороны «младших».

Дальневосточная политическая традиция предусматривает как гарантию стабильности и благосостояния сильную центральную власть и располагает к авторитарному типу правления. Правитель есть главный распределитель Благодати и именно поэтому наделен значительным количеством сакральных функций. Соответственно, от него требуют достаточно решительных действий по насаждению ее в мире. Именно поэтому проводящий половинчатую политику мягкий и нерешительный правитель, подобный российскому Николаю II, пользуется меньшим уважением, чем жесткий и решительный диктатор, так как внимание акцентируется не столько на страдания народа в его правление, сколько на то, к чему оно привело страну.

Важным моментом конфуцианской концепции государства является и то, что оно основано не на идее главенства закона, а на идее главенства достойных людей, которые управляют страной сообразно со своими высокими моральными принципами. Иными словами, конфуцианский правитель «правит не законом, а личным примером» и государство рассматривает как естественный институт поддержания общественного порядка и социальной иерархии, а не как «договор между правителем и народом». Поэтому европейская концепция закона как сочетание прав и обязанностей отсутствует, и судебная функция государства воспринимается как система репрессивных действий. Это очень четко видно даже по этимологии: если латинское слово «юстиция» означает «справедливость» и предполагает, что закон предназначен для установления справедливости, то орган, выполнявший сходные с министерством юстиции функции в дальневос точной государственной системе, именовался «министерством наказаний» (кор. хёнбу).

[90]

В традиционной модели человек воспринимает себя как часть системы, которая воспитала его, и считается, что он как бы должен отплатить государству за заботу о нем. Как следствие этого, значительную роль во взаимоотношениях человека и системы играет моральная заинтересованность. Стремление к получению материальных благ любой ценой воспринимается с пренебрежением. Оплата труда функционера системы осуществляется не столько в форме живых денег, сколько в форме повышенного статуса или привилегий, позволяющих ему жить на более высоком уровне, чем тот, кто занимает ступеньку ниже.

Таким образом, многое из того, что мы, люди европейской ментальности, привыкли воспринимать как авторитарность или тоталитаризм, на Дальнем Востоке куда более органично вписано в традицию и, следовательно, не воспринимается так, как воспринимали бы такие действия мы.

При этом традиционные модели поведения относятся к разряду неписаных правил, не выраженных впрямую ни в законах, ни в публичных выступлениях или трудах общественных деятелей. Конфуцианство заимствуется не на уровне цитат и лозунгов, а на уровне методов. Исторически обусловленные устоявшиеся нормы политического поведения являются важным элементом сознания людей, которое нельзя изменить одним росчерком пера, и потому положенные на эту основу заимствованные учения видоизменяются: от западной демократии или коммунизма советского типа воспринимаются лишь внешний антураж или отдельные детали.

Особенности складывания авторитарной системы в КНДР
Приведенное выше описание относится к общей модели. В Корее же система имела ряд дополнительных особенностей. Первая заключается в том, что после воцарения в Китае манчжуров, в стране распространилось мнение, что именно Корея теперь является местом, где сохранилась истинно конфуцианская традиция. В результате Корея стала своего рода заповедником старины. Особенно — ее северные регионы, куда воздействие новой культурной традиции дошло значительно меньше. К тому же Корею характеризует высокий уровень культурной и этнической однородности, которая тоже не способствовала развитию идей плюрализма.

Корейское общество первой половины ХХ века оставалось в значительной степени обществом традиционным, несмотря на открытие страны и японскую аннексию 1910 года. Невзирая на отмену наиболее

[91]

явных пережитков феодализма, общественная ментальность сохраняла многие черты феодальной конфуцианской, ибо японцы закономерно поддерживали те элементы традиционной структуры (пресловутые «пятидворки», круговая порука, письма узников с клятвами верности императору, без которых их просто не выпускали на свободу даже по истечении определенного законом срока заключения и т.п.), которые были направлены на сохранение иерархической структуры и облегчение контроля за народом. Европеизация затронула только небольшую прослойку либеральной интеллигенции, которая после аннексии оказалась или среди коллаборационистов, или вытесненной за пределы страны.

Кстати, эта ситуация привела и к тому, что представители национально-освободительного движения, вытесненные за пределы Кореи, действовали на чужой территории и опирались на предоставленные третьей стороной силы и ресурсы. В итоге они становились осознанными или неосознанными агентами этой третьей стороны, будучи ориентированными на ее вариант развития так же, как старые конфуцианцы — на традиционный Китай.

Разделение страны и «синдром огненного кольца» в значитель ной степени помогли укреплению авторитарных тенденций по обе стороны 38-й параллели, ибо постоянная близость врага, необходимость действовать военными методами и приносить в жертву личное благосостояние во имя процветания страны немало способствуют развитию тоталитаризма.

Высокий уровень политической индоктринации населения, повышенная роль армии и органов безопасности, государственный контроль экономики, контроль информации и передвижения, государственная система, в большей ли меньшей степени подстроенная под харизматического лидера, идеология национального субъективизма — далеко не полный перечень того, что объединяло режимы Ким Ир Сена и Пак Чжон Хи. Разница между режимами была не столько в структуре, столько в надстройке и фразеологии, в том, какая идеология использовалась для формирования фасада. Но если внешние различия были обусловлены требованиями времени и внешними заимствованиями, то общие черты формировались в течение веков под влиянием китайской культуры и конфуцианской идеологии, оказавшей большое влияние на политическую культуру Кореи. Но на Юге авторитаризм пытался в большей степени идти в ногу со временем, а Север вернулся фактически к традиционной модели: вана заменил великий вождь, а преданных чиновников — верные партийцы.

[92]

Можно выделить три этапа развития политической культуры, характерные как для КНДР, так и для РК. На первом этапе сформировавшиеся под влиянием своих «сюзеренов» корейские государства следовали той идеологии, в угоду которой они были созданы: коммунизм — на Севере, антикоммунизм/ западная демократия по типу США — на Юге.

На втором этапе идеология «сверхдержавы-спонсора» уже не просто натянута на оставшийся после японцев конфуцианский каркас. Традиционная идеология как бы абсорбировала внешние элементы, следствием чего является выработка соответствующей требованиям времени «идеологии с корейской спецификой» (чучхэ на Севере, чучхэсон на Юге). При сохранении общей коммунистической или антикоммунистической риторики по обе стороны 38-й параллели больше внимания стало уделяться идеологии национализма, опоре на собственные силы и определенному лавированию между двумя сверхдержавами, курирующими корейские государства.

Впрочем, авторитаризм на Юге Корейского полуострова и та большая роль, которую играет конфуцианская культура в политической и социальной жизни этой страны — тема отдельного исследования. Здесь я просто хочу обратить внимание на то, что многие элементы этой культуры, доведенные в КНДР до предела, в мягкой форме присутствуют почти во всех странах конфуцианского культурного региона, и Южная Корея подчас очень недалеко ушла от своего северного соседа.

Переход ко второму этапу на Севере начался раньше, чем на Юге. С самого начала Ким Ир Сен мог в определенной степени лавировать между Сталиным и Мао, а после смерти генералиссимуса преклонение перед ним стал вытеснять трезвый расчет. В 1955 г. Ким Ир Сен повел курс на борьбу с низкопоклонством перед Западом и «доминационизмом» со стороны сверхдержав. В этом же году в постановлении о «Об установлении самостоятельности в идеологической работе» впервые появилось то самое слово «чучхэ», которое затем стало базовым понятием северокорейской идеологии.

На третьем этапе, сегодня, происходит постепенная трансфор мация этой традиционной идеологии под влиянием изменившегося миропорядка (двоемыслие — на Севере, глобализация — на Юге). Сейчас Северная Корея, безусловно, переживает кризис, и о существовании там идеальной антиутопии сегодня говорить нельзя. Было бы ошибкой считать, что северокорейское население до сих пор поголовно ходит строем, искренне любит Ким Чен Ира и готово отдать за него жизнь, а Северная Корея является тем же государством, что и

[93]

20 лет назад. Однако изменение структуры антиутопии не говорит о том, что она перестала ею быть.

Основными чертами северокорейской модели можно назвать культ личности вождя, плавно перетекающий в его обожествление; особая структура государства и наличие новой правящей элиты из числа чиновников — функционеров правящей партии; беспримерный репрессивный аппарат и всяческое подавление свободы личности; милитаризация общества или, как минимум, распространение на гражданское общество многих элементов военной культуры — главным образом, ее командно-административного элемента; направленная на оболванивание система пропаганды и жесткий информаци онный контроль; разрыв с традиционной культурой и замена ее искусственным культурным слоем; нормированное распределение благ, товаров и услуг; отсутствие какого бы то ни было плюрализма или даже социальных структур, представляющих альтернативу государству (включая семью). Остановимся подробнее на каждой из этих деталей.

Вождь и его культ
Культ Ким Ир Сена, а затем — Ким Чен Ира действительно гораздо более близок к религиозному культу, чем культ личности Сталина. При этом, по свидетельству очень многих людей, общавшихся с Ким Ир Сеном, северокорейский великий вождь не был человеком косным и самовлюбленным и воспринимал свой культ как своеобразную дань традиции, необходимый элемент своего статуса верховного правителя. Когда кто-то из членов ЦК КПСС спросил в 60-е годы Ким Ир Сена о том, что он думает о культе личности у него в стране, тот ответил: «Вы не знаете нашей страны. В нашей стране принято оказывать уважение старшим. Так же, как Китай и Япония, мы принадлежим к конфуцианской культуре» [1].

Специалисты по политической культуре могут заметить, что, невзирая на коммунистическую риторику, общественный строй КНДР был гораздо более близок к традиционному обществу, и рассуждения о партии и вожде скорее напоминают рассуждения о ване и чиновниках.

Северная Корея стала и примером новой инкарнации культа предков. Как гласит один из самых распространенных лозунгов Северной Кореи сейчас, «Великий Вождь товарищ Ким Ир Сен пребывает вместе с нами». Его имя вписано в конституцию как имя «основоположника».

[94]

Более того, «КНДР и корейский народ под руководством Трудовой Партии Кореи глубоко почитают великого вождя товарища Ким Ир Сена как вечного президента республики». Принятая после его смерти конституция 1997 г. как бы навечно закрепляет за ним посты президента и генсека, а посты Ким Чен Ира называются иначе.

Один из титулов Ким Ир Сена — Великий Отец Народа — имеет более глубокое традиционное наполнение, чем сталинское «отец народов», и отражает конфуцианский характер взаимодействия правителя, подчиненных и государства как одной большой семьи во главе с правителем. Ким Ир Сен — отец, подданные — его дети. С другой стороны, вождь является и великим сыном корейской нации, а конфуцианский принцип о праве народа отказаться от служения неправедному правителю был вынесен Ким Ир Сеном в эпиграф к своим мемуарам о временах антияпонской борьбы: «Для революционера святым девизом его борьбы должна быть истина: веришь в народ и опираешься на его силу — сто раз победишь, будешь отвергнут народом — сто раз потерпишь поражение».

Централизация страны вокруг образа вождя, знакомая нам по образу Сталина, сочетается в Северной Корее с его мифологизацией как наделением сверхчеловеческими способностями. Это связано и с тем, что Ким Ир Сен является как бы основателем новой династии, фигурой, которая в корейской истории всегда была окружена ореолом мифов как образ человека, получившего от Неба мандат на управление страной. Большая часть подобных историй официально называется легендами, которые жители угнетенной Кореи рассказывали о великом и могучем партизанском командире, однако подвергать их скептическому анализу не рекомендуется. Ким наделяется в них сверхъестественными способностями, отчасти похожими на способности буддийских монахов или даосских мудрецов, описанные в корейских исторических хрониках типа «Самгук Юса».

Почти любое слово вождя тщательно фиксируется. Его портреты постоянно отовсюду смотрят на страну, а сам он достаточно часто путешествует по ней, занимаясь руководством на месте, а не пытается «изолировать себя от народа и вести роскошную жизнь». Согласно конфуцианским догматам, Небо ведает все. И вождь, ассоциирующийся с Небом, как бы присутствует во всех уголках страны.

Естественно, обладающий такими признаками вождь требует соответствующих форм обращения. Обратим внимание на один из титулов — «Солнце нации» (кор. инминый тхэянъ). Во-первых, точный перевод не «Солнце нации», а «Солнце народа». Во-вторых, само

[95]

слово «Солнце» (иероглифы тхэянъ) означает не столько солнечный диск или даже объект, источающий свет, сколько «Великий Ян», то есть «Великая положительная энергия», или «Великое положительное начало». Таким образом, речь идет как бы о другой семантике образа Солнца.

Ряд зарубежных авторов считает, что кимирсенизм как религия гораздо ближе к христианству, чем к традиционным дальневосточным вероучениям. Они связывают догмат двух Кимов с идеей Бога-отца и Бога-сына, проводят аналоги между парадным портретом и иконой, а равно — между святыми мощами и предметами личного обихода вождей, служащими объектами музейных экспозиций (например, пистолет, с которым Великий Вождь сражался под…, или ручка, которой он подписал исторический документ). Вспоминают, что отец Ким Ир Сена был преподавателем в протестантской школе, а его мать (по непроверенным сведениям) какое-то время была дьяконицей в церковном хоре, и упоминают некоего Кан Янъука, который был священником и приходился Ким Ир Сену дальним родственником по материнской линии. Именно он, будучи после освобождения страны генеральным секретарем Центрального Народного Комитета Северной Кореи, первый выдвинул идею заменить понятие «Отец наш небесный» на «Наш отец Ким Ир Сен» [2].

Вопрос о связи культа Ким Ир Сена с христианским культом достаточно интересен, но, в отличие от разрабатывавших эту тему американских протестантских священников, я не считаю, что имело место сознательное копирование, в рамках которого Ким Ир Сен превращался в живого бога как антонима Господу.

Государственная идеология
Идеологией северокорейского режима являются идеи Чучхэ, «немеркнущий свет которых испускает вождь». Заметим, что это слово, которое можно перевести как «субъект» или «опора на собственные силы» (буквальный перевод составляющих его иероглифов — «свое тело/сознание»), встречалось в работах националистически настроенных философов, придерживавшихся направления «сирхак» еще в XVIII в.

Впервые из уст Ким Ир Сена этот термин прозвучал 28 декабря 1955 г., когда он заговорил о необходимости «искоренении догматизма и формализма в идеологической работе и установлении чучхэ»: «Хотя некоторые утверждают, что лучшим путем является советский

[96]

или китайский, неужели мы не достигли того момента, при котором мы можем создать наш собственный путь?».

Всерьез термин «чучхэ» начал употребляться только в 60-х годах, а его присутствие в более ранних текстах Ким Ир Сена является позднейшей вставкой. Именно с этого времени политика чучхэ стала способом занимать отдельную от советской или китайской позицию и сохранять определенную свободу мнения в советско-китайских разногласиях (кстати, разработанная Пак Чжон Хи идеология национального субъективизма называлась очень похоже — чучхэсон).

Оставаясь идеологией «национального субъективизма» и «опоры на собственные силы», чучхэ постепенно дрейфовало в сторону отхода от коммунистических принципов в идеологии. Если раньше чучхэ рассматривалось как прямое продолжение идей Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, то теперь его трактуют как продолжение корейской традиционной мысли, а лидер предыдущей концепции Хван Джанъоп был вынужден бежать из страны.

Что же касается сути чучхэ, то мы с интересом обнаруживаем, что основополагающего текста излагающего суть этого учения, нет. Хотя термин постоянно встречается в работах Ким Ир Сена, труд под названием «Об идеях чучхэ» был написан Ким Чен Иром и напоминает скорее краткий курс основных постулатов, а не серьезный теоретический труд. В связи с этим Андрей Ланьков закономерно отмечает, что в массовом сознании северокорейца чучхэ — это просто все то, что написали Ким Ир Сен или Ким Чен Ир, а как менялось идеологическое наполнение этой идеи, неважно. Чучхэ — это единственная генеральная линия ТПК и, как неоднократно отмечал товарищ Ким Чен Ир, другим идеологиям в партии не место.

Северная Корея была более традиционной и более отсталой частью страны, куда европейские изыски проникали в куда меньшей степени. Соратники Ким Ир Сена по партизанской борьбе также были людьми, не получившими вестернизированного образования. Это может говорить о том, что коммунистические догмы, которыми они овладевали на политзанятиях в СССР, усваивались ими как бы уже сквозь призму традиционного восприятия, которое, помноженное на проблемы, возникающие при привнесении в иероглифическую систему принципиально новых понятий, значительно искажало смысл этих догм. В результате коммунистическая фразеология как бы «натягивалась» на привычный каркас, и раннее значение термина «чучхэ» можно определить как то, что и как понял Ким Ир Сен из того, что ему объясняли.

[97]

Милитаризация
Милитаризация означает стремление распространить военные методы управления на все сферы экономической и общественной жизни, так как армейская структура позволяет лучше решать проблемы обеспечения. Чрезвычайное положение страны требует чрезвычайных методов управления, и охватившая страну милитаризация является одним из доступных способов контроля и населения, и различных структур. Страна этим способом экономит на средствах и ресурсах, так как солдат гораздо более дисциплинирован и неприхотлив. А одним из важнейших факторов живучести северокорейского режима является именно способность быстро перераспределять трудовые ресурсы, обеспечивать низкую стоимость труда, проводить жесткую государственную политику, концентрируя силы на решающих, стратегических направлениях.

В результате общество КНДР весьма милитаризовано. В повседневной гражданской жизни часто встречается фразеология, характерная для военного времени (например, «битва за…», «скоростной бой» или «трудный боевой поход» как характеристика последних лет правления Ким Чен Ира). Военные выполняют распорядительные функции — при гражданских учреждениях существует военизированная охрана, на предприятиях есть военкомы, а военные, в принципе, имеют право вмешиваться в гражданскую жизнь.

Впрочем, униформа, рангированность и иерархичность, специфические приветствия и ритуалы, которые в Европе являются почти исключительно частью военной культуры, на Дальнем Востоке принадлежат не только ей. Эта характерная черта армии наложилась на внутреннюю иерархию общества конфуцианского культурного региона. Например, в Южной Корее тоже встречаются и табель о рангах у чиновников, и команда «Смирно!», подающаяся перед началом совещания, и униформа со знаками различия.

Ограничение свободы и репрессивный аппарат
Без сомнения, в Северной Корее все это есть, хотя большая часть данных засекречена, — настолько, что любые, даже самые страшные, сказки автоматически принимаются на веру. Обратимся, однако, к исторической традиции и выясним, что разнообразные репрессии и чистки, как и комплекс иных мероприятий по ограничению свободы,

[98]

известны нам, как минимум, с XIV-XV веков. Так, именно с этого времени ведет свое начало в Корее практика «хопхэ» — табличек с именем и местом проживания, которые крестьянин должен был постоянно носить при себе. Паспорта и система прописки, таким образом, могут быть восприняты не как советское заимствование, а как возврат к феодальному прошлому.

То же самое касается и политических репрессий. Высокий сановник вместе со всей своей семьей мог быть казнен за то, что в дискуссии по вопросу о трактовке конфуцианских канонов он принял неверную сторону. К тому же бюрократическая система исключала возможность служебной ошибки. Человек, проваливший важное задание (например, не сумевший усмирить повстанцев или добыть заграничный заем), трактовался как предатель.

Это касалось и членов королевской семьи. В период между 1495 и 1863 годами по преимущественно сфабрикованным обвинениям в предательстве было казнено 16 детей и внуков ванов. Таким образом, чистки и репрессии в рамках корейской авторитарной системы можно трактовать как наследие собственной традиции, а не как коммунистическое заимствование.

Уничтожение семей преступников — тоже деталь традиции. Глава семьи воспринимался как лицо, несущее ответственность за действия членов своего клана, а виновность его самого, естественно, бросала тень на остальных домочадцев. Что же до членов семьи репрессированного, то, во-первых, формально они виноваты в недоносительстве; во-вторых, они еще более виноваты в том, что не сумели воспитать достойного гражданина; в-третьих, в условиях социальной борьбы и кровной мести ликвидация всей семьи — способ обезопасить себя от мести потомков уничтоженных.

А кровная месть в традиции корейской политической вендетты тоже была. Эта фракционная борьба продолжалась и в ХХ веке, поразив как коммунистическое, так и националистическое, движение. И не забудем, в 1926 году Коминтерн официально разогнал корейскую компартию, ибо методы фракционной борьбы между разными ее группировками включали в себя даже выдачу своих идейных противников японской политической полиции.

Кроме этого, может создаться впечатление, что чистки и репрессии оказываются как бы деталью профилактического механизма авторитарной системы, являясь единственной гарантированной мерой смещения сановника с его поста, ибо обычные способы смены чиновников на высоких постах работают значительно хуже.

[99]

Дальневосточный закон как система наказаний (о сравнении понятий «юстиция» и «хёнбу» мы уже говорили) достаточно жесткий. Так как во главе государства стоит не власть, а человек во власти, государство рассматривает закон как естественный институт поддержания общественного порядка и социальной иерархии, а не как «договор между правителем и народом», предполагающий взаимные права и обязанности. Отсутствует понятие «права личности», которое заменяет «долг» по отношению к правителю, а впоследствии вождю, партии и т.п.

Судебный процесс в такой структуре направлен на то, чтобы установить не факт виновности, а степень виновности. Если человек попал в сферу деятельности правоохранительных органов, он, безусловно, виновен, и даже требование подсудимым адвоката воспринимается в КНДР в связи с этим как буржуазный пережиток. Помимо отсутствия в законодательстве принципа презумпции невиновности, согласно статье 10 УК КНДР, в стране продолжает действовать принцип аналогии — наказание за преступления, не предусмотренные кодексом, определяется в соответствии со сходным по природе и тяжести преступлением из числа предусмотренных. А поскольку аналогии можно искать достаточно широко, это открывает широкие полномочия для противоправных действий, особенно — учитывая широкую трактовку понятий «подрывная деятельность против государства» или «подрыв престижа государственного органа» [3].

С другой стороны, конфуцианское внимание к моральному воспитанию наложилось на советский догмат о «перековке». Исчезнувший с политической арены человек не обязательно уничтожается. Десять или двадцать лет спустя он может снова всплыть на второстепенном, но, тем не менее, важном посту. Возможно, принцип, когда человека лишают всех чинов и наград и разжалуют в слесари, работает так, что означенный слесарь имеет теоретическую возможность снова дорасти до какого-то поста.

Отметим, что такая жесткость репрессивного аппарата, пусть и в меньшей степени, встречается во всех странах конфуцианского культурного региона. Вспомним, что не так давно Китай, по сути дела, отказался от принципа презумпции невиновности. А прошедший в российском прокате в 2001 г. южнокорейский фильм «Спрятаться негде» демонстрирует процесс выбивания показаний из задержанного (всем отделом, при помощи ножек от стола, и подвешивания вниз головой и т.п.) как рутинную часть ежедневной полицейской практики [4].

[100]

Впрочем, это стандартная дальневосточная модель: раз схвачен, значит — преступник.

Не следует забывать и о том, что уровень ограничения свободы тесно связан с восприятием этой свободы. В этом контексте хочется вспомнить споры относительно израильской стратегии действий в отношении террористов и того кризиса, с которым столкнулась система наказаний стран ЕС в связи с преступлениями, совершенными представителями стран третьего мира [5].

Теперь — о стремлении государства максимально внедриться в личную жизнь гражданина и фактически ликвидировать понятие «частная жизнь». В КНДР нет системы подслушивающих устройств в каждом доме или иных способов контроля человека при помощи техники. Их заменяют выверенная система доносительства и такой акцент на групповую работу, при котором любое девиантное поведение мгновенно становится заметным.

Гражданин КНДР является членом коллектива не только на работе, но и по месту жительства, где существуют так называемые «народные группы» (инминбан), объединяющие соседей. Такие группы, существовавшие под разными названиями и в традиционной Корее, и при японцах, воплощают идею круговой поруки. В случае, когда один из членов группы совершил серьезное политическое преступление, репрессиям может подвергнуться вся группа. Староста народной группы как бы совмещает в себе функции участкового и управдома. В определенном смысле инминбан сейчас заменяет патриархальную семью.

До недавнего времени в Северной Корее нельзя было просто так купить билет на поездку в другой населенный пункт. На это требовалось специальная бумага. Таким образом, любой чужак мгновенно оказывается на виду. Добавим к этому специально культивируемую шпиономанию, в результате которой любое подозрительное поведение может стать поводом для «сигнала».

Немного экономики
Вплоть до нынешнего времени население КНДР получало материальные блага в основном по карточкам, а те, кто занимал более высокий социальный статус, наслаждались системой разнообразных привилегий. Часть заработка, выдаваемая деньгами, служила для приобретения дополнительных товаров, в то время как большая часть продуктовой корзины обеспечивалась за счет карточной системы,

[101]

дополненной системой разнообразных заказов и премий, большая часть которых оформлялась, кстати, как подарки Великого Вождя.

Распределение по карточкам и выдача предметов роскоши в соответствии с рангом коррелируются в Корее с традицией, где ранг чиновника мог определять не только его внешний вид, но и то, какие украшения и какую посуду он имел право использовать. Как следствие этого, внешний вид является четким признаком статуса, и неформальные эксперименты с формой или способом ношения значка, о которых упоминает А.Н. Ланьков, являются привнесением современности в традицию.

Власти очень активно цеплялись за этот принцип, и отмена карточек и отпускание цен, произошедшие в недавнем прошлом, были связаны скорее с тем, что ввиду тяжелого экономического положения государство практически утратило способность выполнять распределительные функции.

Государственный аппарат и роль партии
Структура северокорейской командно-административной системы во многом остается засекреченной, и важные элементы или ведомства скрываются под номерами главков или управлений. То же самое касается режимных объектов, в результате чего зачастую действительно трудно установить, является ли данный «почтовый ящик» складом теплой одежды или лабораторией по производству обогащенного урана. Поэтому мы будем говорить не о фасадной структуре а о том, что за ней стоит [6].

Все функциональные группы контролируются ТПК по иерархическому принципу. В основе пирамиды — народные массы, над ними стоит коллектив, над коллективом — партия, наверху — вождь. Партия занимает, с одной стороны, нишу чиновников (конфуцианское наследие), а с другой — выполняет функции системы внеправового принуждения («партия — мать» как советское наследие). Партийный коллектив хотя бы на бумаге является органом решения социальных или личностных проблем каждого отдельного гражданина.

Численность членов ТПК еще в 1987 г. составила более 3-х млн. чел. или более 14,8 % от общей численности населения страны, и сейчас эта тенденция сохраняется. Для сравнения: в КНР аналогичный показатель равен 4,3 %, во Вьетнаме — 3,0 %, на Кубе — 5,1 %. Такой же высокий процент членов ведущей партии был только в социалистической Румынии и в ГДР [7]. Массовый характер партии заставляет

[102]

думать и о том, что она, с одной стороны, превращается в социальную прослойку, а с другой — что таким образом партийная дисциплина как дополнительный метод принуждения и контроля охватывает практически всю элиту.

Воспитание «винтиков»
Вера в совершенствование человеческой натуры является и краеугольным камнем конфуцианской модели. Отсюда повышенное внимание к образованию и самосовершенствованию (я сказал бы даже, культ образованности) как способу создания человека новой формации и упор на создание человека нового типа не столько через изменение внешних условий, сколько через изменение его ментальности посредством политической индоктринации (напомним, что для советского подхода было более характерно заострение внимания на формировании материально-технической базы).

Действуя в этой традиции, власти КНДР уделяют большое внимание идеологической работе, при помощи которой можно было бы превратить всех членов общества в чучхэйских революционеров. Методы воспитания включают в себя отлаженную систему образования, направляющую роль пропаганды и поощрение нужных тенденций в литературе и искусстве.

Система профессионального образования, созданная японцами по прусскому образцу и распространенная как на Севере, так и на Юге Кореи, делает акцент не на развитие творческих способностей или склонности к самостоятельному мышлению, а на тренировку памяти, умение планировать и организовывать свое время и стойкость к длительным физическим и психическим нагрузкам. В КНДР к этому добавляется еще история революционной деятельности товарища Ким Ир Сена, занимающая гораздо большее количество часов и имеющая гораздо большую важность, чем советский блок общественных наук [8].

На территории КНДР практически невозможно получить негосударственную информацию, на приемниках нет коротковолнового диапазона, а на радио, привозимое из-за рубежа, ставят специальные пломбы. Вся литература, вышедшая 10-15 лет назад, находится в спецхране, за исключением технической справочной. Сразу же поступает в спецхран и художественная и общественно-политическая литература иностранного происхождения. Существует запрет на несанкционированное общение с иностранцами (рядовым гражданам) и на распространение иностранных газет и журналов.

[103]

Переписывание истории тоже присутствует, хотя в основном это касается новой и новейшей истории страны. Это понятно, так как Дальнем Востоке история всегда воспринималась не столько как отражение истинного прошлого (развитие не линейно, а циклично), сколько как учебник дидактики: набор позитивных примеров и исторических прецедентов. И потому «правильное» представление истории или составление летописи, призванной закрепить на века государственную точку зрения, весьма характерно.

Биография Ким Ир Сена переписывалась несколько раз, а четвертое издание собраний сочинений Ким Ир Сена характерно тем, что из него вымараны все упоминания об участии в освобождении страны Советской Армии, ее место заняли «антияпонские партизаны». То же самое касается упоминаний о советской помощи.

Можно сказать, что основная задача северокорейских СМИ — не снабжение общества информацией, которая разбита на несколько ступеней секретности и выдается только ограниченному кругу допущенных лиц (вроде ведомственных материалов для служебного пользования или аналога закрытых писем ЦК), сколько поддержание государственного мифа. Поэтому остановимся поподробнее на этой функции СМИ, да и на пропаганде вообще.

А.Н. Ланьков отмечает три особенности северокорейской пропаганды: высокая интенсивность, фактор информационной изоляции страны и стабильность ос

Вера в совершенствование человеческой натуры является и краеугольным камнем конфуцианской модели. Отсюда повышенное внимание к образованию и самосовершенствованию (я сказал бы даже, культ образованности) как способу создания человека новой формации и упор на создание человека нового типа не столько через изменение внешних условий, сколько через изменение его ментальности посредством политической индоктринации (напомним, что для советского подхода было более характерно заострение внимания на формировании материально-технической базы).

Действуя в этой традиции, власти КНДР уделяют большое внимание идеологической работе, при помощи которой можно было бы превратить всех членов общества в чучхэйских революционеров. Методы воспитания включают в себя отлаженную систему образования, направляющую роль пропаганды и поощрение нужных тенденций в литературе и искусстве.

Система профессионального образования, созданная японцами по прусскому образцу и распространенная как на Севере, так и на Юге Кореи, делает акцент не на развитие творческих способностей или склонности к самостоятельному мышлению, а на тренировку памяти, умение планировать и организовывать свое время и стойкость к длительным физическим и психическим нагрузкам. В КНДР к этому добавляется еще история революционной деятельности товарища Ким Ир Сена, занимающая гораздо большее количество часов и имеющая гораздо большую важность, чем советский блок общественных наук [8].

На территории КНДР практически невозможно получить негосударственную информацию, на приемниках нет коротковолнового диапазона, а на радио, привозимое из-за рубежа, ставят специальные пломбы. Вся литература, вышедшая 10-15 лет назад, находится в спецхране, за исключением технической справочной. Сразу же поступает в спецхран и художественная и общественно-политическая литература иностранного происхождения. Существует запрет на несанкционированное общение с иностранцами (рядовым гражданам) и на распространение иностранных газет и журналов.

[103]

Переписывание истории тоже присутствует, хотя в основном это касается новой и новейшей истории страны. Это понятно, так как Дальнем Востоке история всегда воспринималась не столько как отражение истинного прошлого (развитие не линейно, а циклично), сколько как учебник дидактики: набор позитивных примеров и исторических прецедентов. И потому «правильное» представление истории или составление летописи, призванной закрепить на века государственную точку зрения, весьма характерно.

Биография Ким Ир Сена переписывалась несколько раз, а четвертое издание собраний сочинений Ким Ир Сена характерно тем, что из него вымараны все упоминания об участии в освобождении страны Советской Армии, ее место заняли «антияпонские партизаны». То же самое касается упоминаний о советской помощи.

Можно сказать, что основная задача северокорейских СМИ — не снабжение общества информацией, которая разбита на несколько ступеней секретности и выдается только ограниченному кругу допущенных лиц (вроде ведомственных материалов для служебного пользования или аналога закрытых писем ЦК), сколько поддержание государственного мифа. Поэтому остановимся поподробнее на этой функции СМИ, да и на пропаганде вообще.

А.Н. Ланьков отмечает три особенности северокорейской пропаганды: высокая интенсивность, фактор информационной изоляции страны и стабильность основных ее тезисов. Можно сказать, что она построена так, чтобы левых мыслей у людей просто не возникало. Большинство методов северокорейской политической индоктринации сводится к вдалбливанию в головы граждан определенного набора аксиом и постулатов, а не к логическому или псевдо-логическому обоснованию того, чем мы лучше, чем они. Вместо логики корейская пропаганда (кстати, как на Севере, так и на Юге) задействует скорее эмоциональную сферу, оперируя не столько цифрами и фактами, сколько леденящими душу историями, которые удачно накладываются на определенную истероидность и возбудимость корейского национального характера.

Заключение
Построенное в Северной Корее общество соответствует почти всем признакам классической антиутопии: культ личности вождя, близкий к обожествлению; милитаризация и нормированное распределение; жесткий репрессивный аппарат с показательными карами и системой

[104]

круговой поруки; сложная и тотальная пропагандистская система; контроль государством личной жизни граждан и так далее.

Коммунистическая идеология или скорее элементы ее командно-административной системы послужили дополнительным средством установления антиутопии, а не ее источником. Ведущим фактором, обеспечившим благополучное формирование на территории КНДР идеальной авторитарной системы, было сочетание привнесенных извне элементов командно-административной системы с традиционной для Кореи политической культурой. Затем произошла окончательная абсорбция коммунистических идей и появление общества, которое было гораздо ближе к конфуцианской монархии, чем к социалисти ческой стране. При этом власть КНДР выбирала из конфуцианских традиций те, которые наиболее отвечают ее интересам.

Подытоживая все вышесказанное, можно сделать достаточно простой вывод: северокорейская модель, построенная не столько за счет внедрения концептуально новых элементов, сколько за счет удачного наложения определенных частей структуры сталинской командно-административной системы на традиционный конфуцианский культурный слой, представляет собой не столько «ужасное будущее», сколько возвращение к традиционному прошлому. С точки зрения европейского восприятия истории северокорейскую антиутопию следует воспринимать скорее как определенный анахронизм, но на Дальнем Востоке будущее считается возвращающимся прошлым, ибо история циклична.

Одновременно исследование этой темы позволяет задаться рядом важных вопросов. Всегда ли авторитарная модель — это плохо? Является ли западная демократия идеальным строем, показанным к применению на всем земном шаре, особенно — в странах конфуцианского культурного региона? Северокорейский опыт дает на них неоднозначный ответ.

Примечания
[1] Oberdorfer. С. 21.
Назад

[2] Korean Public Administration. С. 307.
Назад

[3] Булычев Г.Б. Политические системы государств Корейского полуострова. С. 113-115.
Назад

[4] Хочется специально обратить внимание на то, что подобные методы были поведением именно положительных героев и не позиционирова лись как нечто, заслуживающее осуждения.
Назад

[5] Суть в том, что мягкие условия европейских тюрем не воспринимаются преступниками оттуда как наказание. И таким образом репрессивная система как бы перестает быть репрессивной из-за несоответствия уровня подавления восприятию этого подавления. С другой стороны, то, что кажется нам варварством в традиционных обществах (особенно, когда под воздействие этого «местного права» попадает европеец), воспринимается аборигенами как нечто само собой разумеющееся. Вспомним серию историй о европейцах, которые были приговорены в странах Юго-Восточной Азии к смертной казни за провоз наркотиков или иные преступления, не караемые так европейским законодательством.
Назад

[6] Такой уровень секретности, правда, палка о двух концах. С одной стороны, он позволяет северянам эффективно блефовать (чего стоит известная комбинация, когда США оказали значительную продовольственную и материальную помощь КНДР только за то, чтобы выяснить, что пустая пещера действительно является всего лишь пустой пещерой). С другой — любые, даже самые абсурдные слухи о том, что творится внутри страны, воспринимаются с определенным доверием, а поступающая оттуда информация может трактоваться очень широко. Типичным примером является ситуация с северокорейской ядерной бомбой.
Назад

[7] Korean Public Administration. С. 306.
Назад

[8] Не забудем, что наряду с идеологизированной всеобщей системой образования в КНДР существует и система элитных школ, куда отбирают одаренных детей и дают им серьезные, фундаментальные знания.
Назад

Красный террор в годы гражданской войны по материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков


К оглавлению

Дело No 116 АРХИВ РОССИЙСКОГО ВОЕННОГО АГЕНТА В КОНСТАНТИНОПОЛЕ 1) Некоторые материалы Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков на Юге России за 1918 год.

2) Некоторые сводки сведений о злодеяниях и беззакониях большевиков, зарегистрированных Информационной частью Отдела пропаганды за 1919 год. ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ОСВЕДОМИТЕЛЬНОЕ БЮРО ОСВАГ, 30 марта 1919 года, No 1617 г. Екатеринодар, Екатерининская улица, "Бристоль" СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 2 В газетах помещены душу леденящие подробности о казни архиепископа Макария Гневушева в г. Смоленске.

Казнь совершена по приказу советской Чрезвычайной комиссии, во главе которой стоял бывший повар Ячкин. О предстоящей участи владыке Макарию было объявлено только в день самой казни, а в 12 час. его в рясе, как был, так и отправили в контору "Чрезвычайки".

Глумясь над личностью владыки, над его званием и верою, архиепископа Макария посадили в общую арестантскую, обрили и обстригли наголо; священнические одежды с него сняли и надели на него старую грязную рваную солдатскую шинель; обули в дырявые сапоги и в 5 час. вечера отправили в "Чрезвычайку", откуда владыка более не возвращался. Расстрел русских офицеров на станции Дачная.

В январе 1919 года, близ станции Дачная, в имении г. Наумова было расстреляно более 30 членов Добровольческой армии, взятых петлюровцами90 18 декабря 1918 года в плен в бою при Александровском участке в г. Одессе. Издевательства, которым подвергались несчастные мученики перед смертью, возмущают душу. На Дачной их всех поместили в мужской уборной, осыпали бранью и бросали в лица пленных навоз. Тут же в зале устроено было для видимости заседание суда под председательством некоего "Тима".

Расследованием установлено, что начальником дивизии петлюровцев Дяловецким и сотником Яновым расстрел пленных был "все равно" предрешен заранее. С осужденных сдирали новые шинели, фуражки и отбирали все ценное, ругали и били. Около 3-х часов их повели в усадьбу Наумова, где была приготовлена яма.

Священник села Гниляково о[тец] Михаил Федотьев, присутствовавший при последних минутах осужденных, свидетельствует, что несчастные приговоренные были одеты в солдатскую форму без погон, некоторые были в штатском, один в светлом офицерском пальто. Все были угнетены, у некоторых были слезы. Все в один голос пожелали исповедаться и причаститься. После приобщения Св.

Тайн добровольцев поставили в шеренгу, и 40 петлюровцев в присутствии полковника Мамчура дали три залпа в несчастных русских офицеров, которые, по признанию самих петлюровцев, умирали мужественно. 27 января при официальном осмотре места этой зверской казни картина представлялась в следующем виде: в саду усадьбы из ямы длиною около 15 аршин, шириною около 3-х аршин торчали череп, две руки до локтя, ноги, часть туловища, части шинелей и др[угого] платья. Из ямы извлечено 28 мужских трупов, скелет с черепом и отдельный череп -- большинство покровов мацерировало91; местами совершенно сошло. На трупах грязное, кровавое белье и верхнее платье; раны забиты грязью.

На голове одного трупа проломы прикладом; у другого лицо совершенно изуродовано. Офицеры 1 и 2-го батальона Добрармии Одесского района опознали трупы унтер-офицеров Козяна и Заболоцкого, чиновника Довецкого, подпоручика Томсона, вольноопределяющегося Милионевича и доктора Брусиловского, рядового Станислава Элсмонтоновича, поручика Александра Гвоздикова, рядового Рябшудка, охотника Владимира Слободинского, штабс-капитана Августа Лесева, поручика Руденко и Виталия Ясивского.

В "Известиях" сообщается о кощунстве, совершенном в Петрограде. Глубоко чтимая всеми жителями народная святыня, икона Казанской Божьей матери украдена из Казанского собора92. Советские газеты, глумясь над чувством веры русского народа, цинично объявили, что если икона чудотворна, то возвратится и сама.

Заведывающий Информационной частью Полковник: (подпись) За заведывающего Бюро информации: (подпись) ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, No 53434, 17 ноября 1919 года, г. Ростов-на-Дону ОБЩАЯ СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ Воронеж. Лицо, прибывшее из Воронежа после вторичного занятия его красными, передает следующие подробности о поведении их в городе.

Тотчас после прихода красных в город прибыла Чрезвычайка, пополненная членами уездных комиссий. Чрезвычайка назначила поголовный обход города с целью выяснения контрреволюционеров, бежавших с казаками. Те семейства, члены которых оказывались налицо, что было большой редкостью, ибо около трех четвертей всего населения покинуло город перед его занятием, оставлялись в покое. Тех же, родственники или близкие которых были в отсутствии, арестовывали и затем всех поголовно расстреливали.

Было несколько случаев, когда расстрелянными оказывались беременные женщины. Гомель. По словам прибывающих из Гомеля, там работает шесть эвакуированных Чрезвычаек: Киевская, Харьковская, Бахмачская, Кременчугская, Миргородская и местная. Раскрываются несуществующие заговоры, особенно польские. Ежедневно расстреливается 40--50 человек. Расстрелян по обвинению в польском заговоре почти весь Гомельский Красный крест, а также много железнодорожников.

Гарнизон города состоит из двух рот спартаковцев93 и четырех рот китайцев. Москва. Из Белгорода сообщают, что в Москве расстреляны 19 представителей кооперативов, более 100 человек заключены в тюрьму. Так же поступают большевики с представителями кооперативов и в других городах советской России. Декретом советского правительства все кооперативы запрещены и преобразованы в продовольственные организации. Только те служащие кооперативов, которые приписались к коммунистам, сохраняют свои места.

Расстрелы под музыку. Часто во время расстрелов полковой оркестр исполнял музыкальный номер. Один из музыкантов рассказал следующий случай, имевший место во время расстрела. Когда оркестр по обыкновению исполнял номер, все осужденные были выстроены в ряд на краю могилы: руки и ноги каждого были привязаны один к другому так, чтобы они все вместе падали прямо в могилу. Затем солдаты-латыши дали залп, целясь в шею, и когда все упали, могила была засыпана.

Как вдруг рассказчик увидел, что могила начала шевелиться. Не будучи в состоянии выдержать этого зрелища, он упал в обморок и был немедленно схвачен большевиками и обвинен в сочувствии пленникам. Он едва не был расстрелян, и его спасло лишь то, что товарищи из музыкантов отметили, что он вообще нездоров. Кисловодск. В Кисловодске арестован рабочий Ткач, обвиняемый в причастности к большевизму.

На следствии Ткач сознался, что он поджег в Бургустане церковь и вместе с другими красноармейцами надевал священные облачения на лошадей. Нежин. В Чернигове перед занятием его нашими войсками красные расстреляли свыше 1500 человек интеллигенции, преимущественно преподавателей школы и общественных деятелей. Производились повальные обыски с целью отыскания интеллигенции. Попутно красные грабили квартиры, забирая белье, одежду и ценности.

В октябре 1918 года при отступлении из Ставрополя поручик пулеметной команды Самурского полка Добрармии Игорь Соболевский, геройски бросившись спасать оставшийся на фронте пулемет, заблудился и пропал без вести. Как оказалось, несчастный офицер, тяжело раненный, остался на поле битвы и затем случайно попал в дом Павла Селикова в ауле Сенжал.

Большевистский изувер этот без всякой жалости к беззащитному, по его собственному выражению, "так ахнул его с печи, аж черти засмеялись", бил его и топтал сапогами, пока тяжело раненый не испустил дух.

Ничего не зная о случившемся, убитая горем мать обратилась ко всем газетам с просьбой сообщить о судьбе сына, и вот, цинично оповещая о своем изуверстве, большевик-зверь сообщает ей письмом, что труп сына ее, офицера, он закопал в огороде и сам приедет, чтобы покончить с ней, если она покажется заблуждающейся, как сын. Житель г. Ейска г[осподин] Рудченко, безвинно пострадавший от большевиков, рассказывает:

"6 апреля 1918 г. я был арестован на дому за тост в честь генерала Корнилова и представлен "товарищу" Бахметенко, тогдашнему царьку города Ейска, окруженному целым штатом приспешников. Пошептались они между собою; слышно было, как тов. Милехин говорил: "Прямо в порт его -- раков ловить". Однако отправили пока в милицию". 8 апреля к Рудченко пришли посредники торговаться об освобождении за 3000 руб.

Предложение было отклонено; его стали вызывать в следственную комиссию и решили предать суду военно-революционного трибунала как опасного контрреволюционера и врага советской власти. В тюрьме его раздели, обыскали и посадили в одиночку, но туда же поместили полковника Шуберта и одного купца. 22 апреля около 6 час[ов] вечера в ворота тюрьмы ввели арестованных мужчин, в том числе 5 офицеров и одного священника. Все были окружены большим отрядом конных и пеших красноармейцев.

Один из матросов подбежал к священнику, ударил его и закричал: "Давайте его мне, я его расстреляю". Все арестованные оказались арестованными за то, что случайно попались в Ейске, возвращаясь с кавказского фронта домой. 30 апреля ввиду слухов о приближении казаков караулу было приказано расстрелять всех политических, выпустить всех уголовных и затем бросить тюрьму. В ночь на 1 мая заслышались выстрелы, сторожа разбежались, но не надолго. Утром часовые опять были на местах.

4 мая вечером, в 10 часов, в тюрьму приехала Чрезвычайная комиссия советской власти в количестве 40 человек и начала следствие. Прежде всего принялись за 2-ю камеру, где находились более состоятельные арестованные. На допросе предлагали 2--3 вопроса, затем председатель решал пустить их в расход, если они офицеры, и обвиняемые приговаривались по голосованию к расстрелу.

Так погибли штабс-капитан Виктор Пархоменко; поручик Голушко Федор из гор[ода] Верхнеднепровска; прапорщик Михаил Вдоз из г. Очакова; прапорщик Александр Новиков из Феодосии; поручик Анатолий Воронков из Мариуполя; отец Евгении Главацкий, священник 220 пехотного полка; вольноопределяющийся Александр Рошальский; кассир Калужского государственного банка; Абрам Ремпель из г. Бердянска; Петр Письменный, гусар из Юзовки; чиновник земского союза. Всех этих лиц на рассвете вывели к морю и расстреляли.

6 мая комиссар Мицкевич приехал в тюрьму в шнурованных сапогах одного из расстрелянных офицеров -- Пархоменко. После неудавшегося наступления на Ейск тюрьму набили казаками окрестных станиц, а несколько дней спустя схватили прапорщика Ченчиковского, станицы Камышеватской, не дали ему одеться, увели без фуражки и бросили в ретирадную яму. Руденко просидел еще до 11 июля, ежеминутно ожидая жестокой расправы бандитов советской власти.

11 июля к тюрьме подъехало несколько шикарных фаэтонов Чрезвычайной комиссии. Во главе комиссии стоял член шайки так называемых "Степных дьяволов" каторжанин Колпаков и начальник контрразведки, тоже каторжанин, Колосов. "Наши минуты, -- гов[орит] Руденко, -- были уже сочтены". Но вот неожиданно приходит смотритель и советует задарить комиссию. Начался торг, и Руденко сговорился с матросами за 1000 рублей. Не прошло и 5 минут, как его вызвали в комиссию. Там "товарищ" Хижняк громогласно заявил, что комиссия не имеет права отнимать жизнь ни у кого.

Купленный матрос-коммунист пригрозил перестрелять всех, если тронут Руденко, и Руденко был освобожден.

На утро, осведомившись об отходе всей шайки, Руденко был еще раз в тюрьме и там узнал, что ночью "чрезвычайные" благополучно приговорили к расстрелу бывших в камере No 3: прапорщика Якова Назаренко из станицы Привольной; Михаила Кириченко, чиновника станицы Должанки; Федора Чепелянского, прапорщика станицы Каневской; Сергея Бугоя, казака той же станицы; Георгия Коновалова, казака станицы Привольной. Всех их вывели за тюрьму и поставили к стенке. Прапорщик Чепелянский выступил вперед и крикнул:

"Эй вы, каторжане, стреляйте верней!" Раздался залп, и все пали мертвыми. Бандиты отправились за остальными. Георгия Леднева убили в камере, Михаила Комаренко -- в уборной, казака станицы Камышеватской Бурлака -- у выхода из тюрьмы вместе с поручиком Иваном Ветровым, ейским купцом Семеном Мордеевым и земским деятелем Анатолием Кличенко. Убивали как разбойники.

По данным, сообщенным г[осподином] Руденко, в отряде красноармейцев Ейска и большевиков состояли комиссар отряда Федька Мицкевич, каторжанин, отбывший 8 лет заключения за подделку кредиток; Хомяков, матрос, просидевший 12 лет на каторге за убийство семьи во Владивостоке.

Комиссар отряда Жлобы93а, фамилия неизвестна; комиссар контрразведки Колосов, без носа, осужденный к восьми годам каторги за убийство девушки; Колесников, член Совета Ейска -- известный вор; Воронин, сидевший в Ейской тюрьме за поножовщину. Готаров, сын известного ейского вора; Васильев, матрос, помощник комиссара флотилии, каторжник. 6 членов Чрезвычайной комиссии -- каторжане, отбывшие 8-10-летнюю каторгу за участие в шайке "Степных дьяволов".

ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ, СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ 10 марта 1919 года г. Екатеринодар В октябре 1918 года тяжело раненный поручик Роболевский в ауле Сокжале был безжалостно замучен хозяином дома Селиковым. Издеваясь над несчастными офицером, он бил его сапогами, пока окончательно не добил. Закопав труп в огороде, он сам же известил об этом зверстве убитую горем мать. Письмо имеется.

6 апреля 1918 года в г. Ейске большевики арестовали г[осподина] Руденко за тост в честь генерала Корнилова, морили в одиночной камере, раздевали, обыскивали и только через три месяца выпустили за плату 1000 рублей. По его свидетельству, 4 мая туда прибыла Чрезвычайная комиссия в 40 негодяев и в тот же день расстреляла 10 человек заключенных, 70 офицеров, 1 священника и др[угих], ехавших домой от Кавказа94.

11 июля вторая комиссия расстреляла еще 11 человек; они, как разбойники, рубили арестованных на месте в камере, в уборной, в дверях и т.п. Начальником комиссии был комиссар Федька Мицкевич, отбывший 8-летнюю каторгу за подделку кредиток. При занятии селения Горловки Юзовского района 18 марта 1919 года большевики расстреляли за контрреволюцию 16 человек служащих, Синякина, Иванова, Косовского и старуху Карнарукову (наши погоны у нее).

Вся семья священника Сокольского была зверски вырезана, а сам священник повешен вверх ногами. На станцию Синельниково 16 февраля 1918 года прибыл отряд красноармейцев для усмирения гайдамаков95, но, решив не проливать "братской крови" гайдамаков, постановили расстрелять лучше 6 офицеров, которых они привезли насильно как проводников. В городе Смоленске по приказу Чрезвычайной комиссии казнен архиепископ Макарий Гневушев.

Глумясь над его саном, его обрили, обстригли, нарядили в рваную солдатскую шинель, в дырявые сапоги и покончили в Чрезвычайке. В январе 1919 года на станции Дачная в имении г. Наумова расстреляно более 30 человек чинов Добровольческой армии, плененных под Одессой. Их заключили в мужскую уборную, ругали, бросали в них навозом, раздели, обобрали, били. По свидетельству священника о[тца] Михаила Федотьева, все они приобщились Св.

Тайн и расстреляны перед могильной ямой в 15 аршин длины и 3 аршина ширины. Оттуда извлечены 28 трупов с проломанными головами, скелеты, череп, окровавленное белье, платье. Многие были опознаны. 7 марта 1918 года на станции Ключевой Екатеринодарского отдела расстреляно 6 человек жителей. Трупы изрублены в мелкие куски и брошены в общую яму. В станице Крымской полевой штаб большевиков расстрелял ни за что 67 человек.

Факт подтверждался отношением Военно-революционного комитета станицы Абийской от 23 апреля 1918 года, No 1722. За начальника информационной части: подпись Скрепил: подпись ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ИНФОРМАЦИОННАЯ ЧАСТЬ, 31 марта 1919 года ,.

Екатеринодар, Екатерининская 50, гостиница "Бристоль" СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 3 7 марта 1918 года в станице Ключевой Екатеринодарского отдела был собран обычный митинг "товарищей". Толпа заподозрила некоторых из участников в контрреволюционности, и шесть человек из жителей этой станицы были арестованы и отправлены в г. Майкоп. По дороге партию арестованных встретил Кургано-Лабинский революционный отряд, который немедленно же потребовал расправы с беззащитными.

Тут же в станице Черниговской собрали революционный суд из местных советских комиссаров и представителей разбойного отряда. Что можно было ждать от этого собрания каторжан? Арестованных, разумеется, поспешили выдать красноармейцам, которые только того и ждали. Несчастных обреченных вывели за станицу, на глазах у них вырыли яму и, изрубив всех на мелкие куски, побросали их в общую могилу.

По официальным данным расследования Майкопской комиссии, зверски изрублены были Александр Кривцов, Леонтий Копыка, Павел Мурочка, Григорий Маляр, Илья Белый и священник Тертиганов. В отношении от 23 апреля 1918 года за No 1722 военно-революционный комитет станицы Абинской подтверждает факт расстрела Ивана Щербака, Александра Мороза, Дмитрия Изюмского, Федора Васильева, С. Романиенко, Федора Малого, Григория Коломийца и Ивана Тюпы.

Расстрел совершен был в станице Крымской Крымским полевым штабом, к которому означенный комитет обратился с просьбою о выдаче тел родственникам для погребения. 11 марта 1918 года был зверски убит штабс-капитан Мозговой. Он проживал в г. Сумы Харьковской губернии и, не желая подчиняться советской власти хулиганов, не снимал погон, ходил в форме, но на всякий случай носил при себе ручную бомбу. В конце концов, большевики все-таки арестовали его, избили, искололи штыками и отправили в мертвецкую.

Там, однако, штабс-капитан Мозговой очнулся, выполз на улицу и добрался до больницы. Врач приказал приставить к спасшемуся караульных, которые вместо охраны полумертвого от ран, беспомощного офицера стали издеваться над своею жертвою. Один из них насмешливо спросил у офицера, где у него сердце, приложил винтовку к его груди и без всякого сожаления выстрелом в упор добил несчастного мученика. 11 марта 1918 г. в гор.

Сумы Харьковской губернии кадет Сумского кадетского корпуса Сайманов был арестован красноармейцами за ношение формы и отправлен в комиссариат. После краткого допроса кадета отвели на местную Голгофу96, железнодорожную станцию. Избитый и измученный дорогою молодой кадет едва успел открыть дверь при входе на вокзал, как палач-красноармеец шашкою отрубил ему голову. Труп кадета был брошен в яму и зарыт так небрежно, что ноги торчали над землею.

Михайлов-Воронович сообщает жуткие подробности о гибели Султана Крым-Гирея97. Пробираясь с небольшим отрядом к себе на родину через Туапсинский округ, Султан Крым-Гирей был захвачен большевиками и арестован в станице Калужской. Через Горячий Ключ его провезли в селение Княземихайловское. Там обрадованные ценной находкой большевики выказали всю степень своего восторга. Сперва эти полудикие русские хамы били князя розгами и истязали его в течение нескольких дней. Пытки его были самые ужаснейшие, не поддающиеся описанию. Наконец, звериный мозг большевика придумал "достойную" казнь Султана. Они привесили его за ноги к дереву, разложили под ним костер и сожгли Султана Крым-Гирея живьем. Родной брат его Магомет погиб такою же смертью.

Третий [брат] Султан Доулет-Гирей вместе с присяжным поверенным Канатовым, полковником Маркозовым и др[угими] был схвачен в Горячем Ключе, перевезен в аул Габукай и там заколот штыками одновременно со 180 черкесами того же аула, восставшими в их защиту. Наконец, четвертый [брат] -- Султан Каплан-Гирей - был захвачен в своем хуторе Исабанахабль, за Кубанью, близ Екатеринодара, и зарублен шашками предателей России большевиков. Так погибли от руки этих злодеев славные сыны свободы из семьи Гиреев.

В Киеве местною радиостанцией перехвачено было сообщение, адресованное из Москвы русскому посланнику Иоффе98 в Берлин. В нем передавалось: "После покушения на Ленина99 никто не был расстрелян. В Москве 5 сентября расстреляно только 25 главных реакционеров: бывший министр внутренних дел Хвостов100, бывший министр юстиции Щегловитов101, бывший директор Департамента полиции Белецкий102, священник Восторгов, помощник тайной полиции.

После покушения на Ленина в г. Курске приказано было произвести массовые расстрелы и аресты. Расстрелян предводитель дворянства Офросимов, бывший член Государственной думы Шетохин, председатель Биржевого комитета Сапунов, член землеустроительной комиссии Кругликов. Особенный террор проявлен по отношению полицейских чинов.

Из Москвы сообщают, что в Витебске вместе с Бочкаровой103, начальницею Добровольческого женского отряда, сформированного против немцев, расстреляно семь человек, в том числе видный белорусский деятель Григорович. Газета "Беднота" сообщает, что за участие в белогвардейском заговоре расстрелян Бронислав Подскачик.

ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 2 апреля 1919 года, No 1708, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль" СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 4 После восстания в Ейском отделе в станицу Новощербиновскую прибыл карательный отряд большевиков, который с диким гиканьем ворвался в станицу под предводительством Лебедева и Богданова. Жители упали на колени. У них потребовали выдачи виновных.

Едва вышел прапорщик Черный, как пуля пробила ему голову. Суда и допроса почти не производили: "контрреволюционер", "содействовал кадетам", -- и в расход. Священник Мелиоропский, уже оправданный, был все-таки расстрелян. Г. Катков расстрелян совсем без суда. Григорий Сушко был "по ошибке" расстрелян вместо Саввы Гришко. Отряд заявил: "Некогда тут валандаться, все равно". 20 мая отряд ушел дальше, уведя с собой арестованных.

В двух верстах за городом их раздели, выстроили и решили расстрелять по очереди, чтобы "чертовы кадеты намучились", хотя все эти жертвы пали совершенно невинно. Вся вина состояла в том, что они были офицеры. Покончив с этими безоружными, бандиты двинулись дальше по станицам, оглашая окрестности пением революционных песен. Из Курска сообщают, что расстрелы там происходили в здании Пивоваренного завода Вильма.

К небольшой кирпичной стенке были одновременно подведены член Городской думы Шетохин, председатель Обоянской земской управы Грибников и председатель биржевого комитета Сапунов. Шетохин первый подошел к Сапунову, обнял и расцеловал его; в это время раздался залп, и все пали мертвыми. У Нижнего Новгорода по приказу Троцкого на Волге была расстреляна орудийным огнем и пулеметами баржа, шедшая вверх по реке с беженцами из Самары. На барже находилось множество женщин и детей. Пощады не было никому.

Пытавшихся спастись вплавь красноармейцы расстреливали с берега ружейными залпами. Крики добиваемых женщин и вопли несчастных детей более часу оглашали реку. Погублено свыше 450 человек. Советская власть не желала принимать в Совдепию лишних нахлебников. 18 сентября советским газетам телеграфировали из Костромы: Чрезвычайной комиссией раскрыт монархический заговор, два главаря расстреляны, следствие продолжается. Расстреляно семь участников Ярославского мятежа105.

Корреспонденты "Монархиста" сообщают, что с 7 по 14 сентября в Смоленске расстреляно семь помещиков и присяжный поверенный Глинский за "участие в заговорах и взносе крупных сумм на организацию". Кроме того расстреляны священники Рожевцев и Орлов "за участие в восстании" в Бельском уезде. Из Курска сообщают, что расстрелы там происходили в здании Пивоваренного завода Вильма.

К небольшой кирпичной стенке были одновременно подведены член Городской думы Шетохин, председатель Обоянской земской управы Грибников и председатель биржевого комитета Сапунов. Шетохин первый подошел к Сапунову, обнял и расцеловал его; в это время раздался залп, и все пали мертвыми. У Нижнего Новгорода, по приказу Троцкого, на Волге была расстреляна орудийным огнем и пулеметами баржа, шедшая вверх по реке с беженцами из Самары. На барже находилось множество женщин и детей. Пощады не было никому.

Пытавшихся спастись вплавь красноармейцы расстреливали с берега ружейными залпами. Крики добиваемых женщин и вопли несчастных детей более часу оглашали реку. Погублено свыше 450 человек. Советская власть не желала принимать в Совдепию лишних нахлебников. 18 сентября советским газетам телеграфировали из Костромы: Чрезвычайной комиссией раскрыт монархический заговор, два главаря расстреляны, следствие продолжается. Расстреляно семь участников Ярославского мятежа.

Корреспонденты "Монархиста"106 сообщают, что с 7 по 14 сентября в Смоленске расстреляно семь помещиков и присяжный поверенный Глинский за "участие в заговорах и взносе крупных сумм на организацию". Кроме того расстреляны священники Рожевцев и Орлов "за участие в восстании" в Бельском уезде.

ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 2 апреля 1919 года, No 1710, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль" ОБЩАЯ СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 6 Первым революционным советским полком был издан мандат No 80 следующего содержания: "Дано сие тов. Бояринову на право реквизиции девушек от 16 до 25 лет, что подписью и приложением печати удостоверяется. Командир роты (подпись неразборчива).

Председатель подполковник Зиновьев". Печать: 1-й революционный советский полк. Товарищ Александр Бояринов с этим диким безнравственным мандатом был представлен комиссару юстиции 1 июня 1918 года в 9 час. 30 мин. вечера. Временно ворвавшись в Юзовку107 20 марта 1919 года, большевики в течение 5 дней подвергли город полному разграблению. Разгромлены магазины, квартиры, похищены платья, обувь, белье.

Обувь и платья снимали с прохожих на улицах, захвачены все ничтожные запасы продовольствия, имевшиеся в городе. Все население голодало все 5 дней. По доносу местных жителей расстреляно несколько десятков человек. Революционный комитет запретил убирать их трупы, и они валялись на улице несколько дней.

ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 2 апреля 1919 года, No1711, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль" ОБЩАЯ СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 7 Из точных данных, добытых Особою комиссией по расследованию злодеяний большевиков, усматривается, что 23 сентября 1918 года в Пятигорске большевиками был опубликован первый приказ со списком в 32 человека арестованных ими

заложников, среди которых находились, между прочим, представитель Американского посольства Номикос, представители Сербской миссии Медич, Маркович, Рисанович и секретарь Сербского посольства Нестерович. Все эти заложники должны были быть, согласно приказу, "расстреляны в первую очередь при попытке контрреволюционного восстания и покушения на жизнь вождей пролетариата".

При арестах большевики производили повальные обыски, якобы для отыскания оружия и компрометирующих бумаг, а на деле для отобрания денег и драгоценностей. У есаула Колосовского, например, было увезено 7 возов вещей; у полковника Карташева отобрано 4 дюжины столового серебра, белье, вино и т. д.; у барона де Форжет -- платье, белье, серебряные вещи; у барона Медем все золотые и серебряные вещи; у Дериглазовой -- все ее платья и платья членов ее семьи, серебро и другие вещи, отбиралось почти все имущество, и людей доводили буквально до нищеты. Не было никакого даже намека на правосудие.

Лица, служившие в Чрезвычайной комиссии, совершенно открыто, с удивительною наглостью и цинизмом, требовали за освобождение арестованных известные суммы. Инструктор Чрезвычайной следственной комиссии Кравец, например, требовал с графини Бобринской за освобождение ее сына 50 000 руб. Секретарь той же комиссии Стельмахович требовал с жены полковника Шведова 100 000 руб. за освобождение ее мужа.

Большевистский следователь Александров требовал с княжны Багратион-Мухранской 200 000 руб. за освобождение ее отца, а начальник гарнизона г. Пятигорска Литвинский требовал за освобождение ее брата 10 000 рублей.

ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 2 апреля 1919 года, No 1712, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль" СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No8 Г. Михайлов-Доронович в "Вестнике Добрармии" 29 июля 1918 года (No 31) описывает факт неслыханной бесчеловечности большевиков в Армавире.

По линии от Армавира к Ставрополю шел броневик Добровольческой армии и большевикам хотелось во что бы то ни стало нанести ему вред. Решили пустить паровоз и сбить броневик. В Армавире был один известный всему городу умалишенный С. Б. Каспаров. Вот этим-то больным несчастным и решили воспользоваться новоявленные звери-большевики. Его посадили на паровоз и пустили машину полным ходом. Паровоз мчался как сумасшедший и со всею силою врезался в насыпь. Убитого Каспарова выбросило на 12 сажен в сторону.

В кармане у него найдена была карточка "Комиссар юстиции г. Армавира". Сотрудник газеты "Кубанец" в No 17 от 3 октября 1918 года сообщает следующие факты из злодеяний большевиков: В Курской губернии, разгромив имения у помещиков, большевики содрали шкуры с лошадей и, не убив мучившихся и истекавших кровью животных, пустили их "на волю". Животные еще два дня ходили по белу свету.

В Харьковской губернии, в Сумском уезде один большевик потребовал у многосемейного соседа-крестьянина молока, а у него было шесть человек детей, молока не хватило, и крестьянин отказал. Большевик смолчал, а ночью подкрался и вырезал у коровы язык.

ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 17 апреля 1919 года, No 1947, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль" СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 9 Из Анапы сообщают о жестокой расправе большевиков 9 марта 1918 года с присяжными поверенными Домантовичем и Рудским.

Оба они были арестованы прибывшими в Анапу из Новороссийска матросами-большевиками и увезены на пароходе, направлявшемся в Новороссийск; по дороге Домантович и Рудский были расстреляны без суда и тела их выброшены в море. Домантович был арестован матросами по донесениям о нем бывшего комиссара продовольствия Арнольда Рутенберга, сводившего с Домантовичем личные счеты как с бывшим комиссаром милиции, а все обвинение Рудского состояло в том, что он высказывал в печати антибольшевистские взгляды.

12 августа 1918 года убито большевиками два казака. Одни из станицы Аналок -- Илья Некоз, другой -- [из] Натугаевский станицы -- Иван Бромошевич. Убийство Некоза учинено было с истязаниями -- его подстрелили, а затем изрубили шашками, после чего сняли всю одежду и обувь. Убийства эти совершены в лесу при уходе большевиков с Таманского фронта. При проходе большевиков через станицу Натугаевскую жители пострадали на 80 тыс. 170 рублей.

У них были отняты лошади, хлеб, сено (фураж, дрова, уничтожены виноградники, бахчи, посевы и проч.). Насильно были взяты в обоз 80 подвод с подводниками и угнаны в Терскую область. Четыре человека, бывшие с подводами, пропали без вести или умерли в плену. Жители Мариуполя сообщают следующие подробности занятия города большевиками.

В начале марта, как только из Мариуполя (1919 год) вышли последние части добровольцев, в город ворвалась большевистская конница и, забыв о преследовании, принялась грабить большие дома. Три дня по городу шла беспрерывная стрельба: "товарищи" пускали в расход "буржуев". С первого же дня начались аресты и обыски. Не было дома, где бы не было арестованного, при обыске страшно издевались над обывателями. Благодаря обыскам 30% жителей разорены окончательно.

В порту в земской больнице осталось 11 сыпнотифозных офицеров и солдат-добровольцев. Большевики четырех из них узнали и расстреляли этих местных и тяжело больных, а остальных приказали довести до ближайших хуторов, чтобы оттуда дотащить в штаб. К счастью, им удалось бежать, и они были спасены. В ограде церкви Марии Магдалины были похоронены три артиллерийских офицера.

При отступлении добровольцы сняли кресты с могил, но большевики приказали указать эти могилы, вырыли трупы, изрубили на куски и выбросили в свалочные места. При своем отступлении большевики объявили, чтобы все мужское население от 18 до 40 лет уходило с ними, угрожая в противном случае расстрелом на месте. До 10 000 человек было угнано как стадо баранов. Так же насильно были угнаны заводские рабочие и население из слободки. В селении Мангуш, где насчитывается 11 000 дворов, остался один мужчина.

При занятии Ялты большевиками в апреле 1919 года первым их делом была расправа с местным священником о[тцом] Николаевым, пользовавшимся в Ялте большим уважением и известным своими проповедями против большевизма. Несмотря на уговоры уехать перед приходом большевиков, о[тец] Николаев не захотел покинуть своей паствы. Он был арестован большевиками и повешен в городском саду.

Начальник Информационной части Бек

ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 22 апреля 1919 года, No 2088, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль"

СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 10 Корреспондент "Кубанского слова" от 17 апреля 1919 года передает со слов инженера, выехавшего в октябре 1918 года из Петрограда, следующие факты об отношении большевиков к православным святыням, пастырям Церкви.

Казанский собор превращен в народный кинематограф, иконы в нем завешаны, а протоиерей собора о[тец] Орнатский расстрелян вместе со своими сыновьями. Вообще, все духовенство Петрограда частью взято на рытье окопов, частью расстреляно или разбежалось.

В Курске, где тот же инженер был арестован по дороге из Москвы и посажен в тюрьму, ему пришлось быть свидетелем кошмарной расправы большевиков с молодым священником 26 лет, академиком.108 Он был приговорен к смерти, в то время, когда его вели к расстрелу по коридору тюрьмы, красноармеец проткнул ему живот штыком. Несчастного священника расстреляли в бессознательном состоянии. Приводим список пастырей Православной церкви, погибших от руки большевиков.

Имена эти взяты из длинного списка, содержащего более 20 имен епископов и 500 имен священников, пострадавших от ярости большевиков. Список этот собран архиепископом Силивестром Омским, запротоколирован на Киевском Покровском Соборе и разослан всем государствам Европы. 1. Епископ Варсонофий, викарий Новгородский -- убит. Он шел на расстрел, раскрыв руки крестом, в него не попала ни одна пуля; тогда красноармейцы в ярости бросились на него и зарубили штыками.

2. Епископ Лаврентий, викарий Нижегородский -- расстрелян. 3. Архиепископ Андроник Пермский -- зверски замучен. Ему выкололи глаза, обрили, водили по улицам и закопали в могилу живым. 4. Архиепископ Василий Черниговский и 5. Епископ Матвей были посланы для производства дознания об убийстве архиепископа Андроника Пермского, на обратном пути они были остановлены красноармейцами, которые отобрали у них бумаги, а затем убили их. 6. Епископ Дарнава Тобольский -- расстрелян.

7. Епископ Андрей (Ухтомский) -- по слухам, растрелян. 8. Митрополит Владимир Киевский -- расстрелян 20 января 1918 года. 9. Епископ Митрофан, викарий Владимирский, 75 лет -- расстрелян. 10. Епископ Гермоген Тобольский замучен в одном из западных городов Сибири весною 1918 года. Мучили его так жестоко, что брат его, присутствовавший при этом, молил мучителей скорей убить епископа, за что и его расстреляли еще до кончины епископа. 11. Брат Епископа Гермогена Ефим Долганов -- протоиерей Петропавловского собора в Петрограде. 12. Епископ Макарий Орловский -- расстреля

Начальник Информационной части Бек

ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 22 апреля 1919 года, No 2088, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль"

СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 10 Корреспондент "Кубанского слова" от 17 апреля 1919 года передает со слов инженера, выехавшего в октябре 1918 года из Петрограда, следующие факты об отношении большевиков к православным святыням, пастырям Церкви.

Казанский собор превращен в народный кинематограф, иконы в нем завешаны, а протоиерей собора о[тец] Орнатский расстрелян вместе со своими сыновьями. Вообще, все духовенство Петрограда частью взято на рытье окопов, частью расстреляно или разбежалось.

В Курске, где тот же инженер был арестован по дороге из Москвы и посажен в тюрьму, ему пришлось быть свидетелем кошмарной расправы большевиков с молодым священником 26 лет, академиком.108 Он был приговорен к смерти, в то время, когда его вели к расстрелу по коридору тюрьмы, красноармеец проткнул ему живот штыком. Несчастного священника расстреляли в бессознательном состоянии. Приводим список пастырей Православной церкви, погибших от руки большевиков.

Имена эти взяты из длинного списка, содержащего более 20 имен епископов и 500 имен священников, пострадавших от ярости большевиков. Список этот собран архиепископом Силивестром Омским, запротоколирован на Киевском Покровском Соборе и разослан всем государствам Европы. 1. Епископ Варсонофий, викарий Новгородский -- убит. Он шел на расстрел, раскрыв руки крестом, в него не попала ни одна пуля; тогда красноармейцы в ярости бросились на него и зарубили штыками.

2. Епископ Лаврентий, викарий Нижегородский -- расстрелян. 3. Архиепископ Андроник Пермский -- зверски замучен. Ему выкололи глаза, обрили, водили по улицам и закопали в могилу живым. 4. Архиепископ Василий Черниговский и 5. Епископ Матвей были посланы для производства дознания об убийстве архиепископа Андроника Пермского, на обратном пути они были остановлены красноармейцами, которые отобрали у них бумаги, а затем убили их. 6. Епископ Дарнава Тобольский -- расстрелян.

7. Епископ Андрей (Ухтомский) -- по слухам, растрелян. 8. Митрополит Владимир Киевский -- расстрелян 20 января 1918 года. 9. Епископ Митрофан, викарий Владимирский, 75 лет -- расстрелян. 10. Епископ Гермоген Тобольский замучен в одном из западных городов Сибири весною 1918 года. Мучили его так жестоко, что брат его, присутствовавший при этом, молил мучителей скорей убить епископа, за что и его расстреляли еще до кончины епископа. 11. Брат Епископа Гермогена Ефим Долганов -- протоиерей Петропавловского собора в Петрограде. 12. Епископ Макарий Орловский -- расстрелян в Вязьме или Смоленске.

Он шел на расстрел с пением псалмов и произнес перед своей кончиной одухотворенную речь, предав анафеме большевиков. 13. Протоиерей Восторгов -- расстрелян. Перед смертью он произнес горячую речь, которая даже на красноармейцев произвела столь сильное впечатление, что они отказались стрелять. Протоиерей был убит китайцем. 14. Отец Павел Денежный, священник Верхнего Токмака -- убит. Подробности его кончины следующие.

Отец Павел с 8-летним сынишкой приехал в железнодорожную школу для уроков Закона Божьего. Когда он вошел в помещение начальника станции, то оказалось, что там сидят несколько большевиков, имевших с ним личные счеты. Они бросились на о[тца] Павла, грозя его убить. Священник просил одного -- разрешения отвести ребенка к знакомым. Это было ему разрешено. По возвращении его убили, задушив, после чего раскачали его тело и выбросили в окно прямо в выгребную яму.

Родным запретили похоронить его тело, которое и пролежало в навозе в течение трех дней. 31 октября 1918 года в боях под Ставрополем был убит доброволец - пулеметчик Корниловского полка Борис Гарин. Труп его был обнаружен случайно поручиком Самур-ского полка Уваковым и писарем Управления ставропольского военного начальника Волковым среди больших окопов около Лысой Горы. По их свидетельству, на трупе добровольца Гарина были явные признаки того, что он был зверски добит большевиками.

У него было ранение правой стороны груди, перерезано горло и правый глаз выколот. В Мариуполе творимые большевиками зверства после занятия города в марте 1919 года не поддаются описанию. Сразу начались розыски "кадетов", несколько человек были найдены в подвалах и на месте изрублены. С офицерами расправлялись так: на плечи гвоздями прибивали погоны, в лоб вбивался гвоздь с широкой шляпкой, что должно было изображать кокарду. Вообще, меры для издевательств и насилий у большевиков не было.

Так, например, трупы убитых добровольцев выкапывали из могил и бросали в мусорные ямы, а трупы расстрелянных добровольцами арестантов одели во взятые у "буржуев" фраки и манишки и похоронили на их месте.

ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 2 мая 1919 года, No 2484, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль" СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 11 Прибывшие из Одессы беженцы рассказывают следующие ужасающие подробности большевистской резни в Одессе.

Войдя в город в марте с[его] г[ода], большевики объявили, что желающие выехать из города могут собраться в порту, откуда они будут направлены на пароходах. Поддавшиеся на эту провокацию представители местной интеллигенции, буржуазии и офицеры с семьями собрались в порту, и многие были посажены на пароходы. Но в момент отправления пароходов французские и русские команды бросили их на произвол судьбы.

На суда, переполненные беженцами, ворвались красноармейцы и начали резню, насилуя женщин, расстреливая ни в чем не повинных пассажиров. Многие офицеры-беженцы сами расстреливали своих жен и детей, кончая свою жизнь самоубийством, не желая подвергнуться большевистским издевательствам. Ужасы этой резни, устроенной большевиками, не поддаются описанию. В захваченной большевиками части Донской области красные реквизируют зерно, муку, оставляя на душу до нового урожая по четверть фунта в сутки.

В слободе Михайловке на элеваторе и мельнице Вебера реквизировано и вывезено в Совдепию 200 000 пудов зерна. В той же слободе Михайловке (Усть-Медвединского округа) был зверски расстрелян пьяными красноармейцами слободской священник отец Михаил и два его сына за то, что он служил обедню казакам. После расстрела жители похоронили священника в церковной ограде, но красные выкопали труп и бросили за ограду, а церковь опечатали.

В станице Богаевской во время пребывания большевиков наблюдались грабежи и насилия над женщинами и детьми. При уходе большевиками уведено из станицы 50 женщин. По полученным кружным путем сведениям, настоятель Свияжского монастыря епископ Амвросий был избит большевиками и полуживым привязан к хвосту лошади. Мученика волочили по всему городу, изрубили и части выбросили.

Начальник Азовского пункта Освага сообщает, что большевики при оставлении Торговой в апреле с[его] г[ода] насильно увели с собой 200 женщин. Эвакуируясь из селений, большевики разбивают в церквах все иконы. В одной из церквей они на иконе Св. Николая прибили ему ко рту папиросу и сделали на иконе надпись: "Кури, пока мы тут, кадеты придут, папирос не дадут". Большевики, издеваясь над всяким проявлением религиозного чувства, не пощадили и магометанской святыни.

Ими похищены из главной мечети Петрограда Коран калифа Омара109, величайшая святыня магометан. Из села Горькая Балка Медвежинского уезда передают следующее. 19 апреля 1918 года крестьяне Голек и Тандура, начальники карательных отрядов, в сопровождении толпы местных крестьян расстреляли священника о[тца] Соболева, ктитора Минько и псаломщика Слинько. Священнику о[тцу] Богданову нанесено тяжелое пулевое ранение в руку, сделавшее его калекой.

Крестьяне-большевики обвиняли притч в оказании помощи Добрармии. Село Воронцово-Александровское Святокрестовского уезда. 4 июня 1918 года о[тец] Виктор Дьяковский и с ним 17 человек жителей села и окрестностей по приговору "революционного суда" за контрреволюцию расстреляны из пулемета. Перед расстрелом приговоренные сами должны были рыть себе могилу. Село Преградное Медвежского уезда.

21 ноября 1918 года толпой красноармейцев расстрелян председатель общества "Взаимопомощь" Дятлов за то, что останавливал крестьян от эксцессов. Начальник Информационной части полковник Бек Заведующий отделением сводок штабс-ротмистр (подпись)

ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 11 мая 1919 года, No 2821, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль"

СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 12 Дон.

В Мечетинском районе пятидневное пребывание красных сопровождалось беспощадными грабежами, зверствами и насилиями. Большевики в домах не оставили буквально ничего: забраны скот, хлеб, одежда и т. д. При отступлении красные насильно увели много женщин и девушек. После их ухода найдено несколько трупов стариков, зверски изрубленных красноармейцами. Пострадали от них как богатые, так и бедные. О "товарищах" жители говорят теперь со скрежетом зубовным и горят жаждой мести.

По словам беженцев, из занятых большевиками станиц, красные беспощадно грабят мирных жителей; за критику советской власти в одной станице расстреляно 130 стариков. Большевики приступили к мобилизации женщин, которых остригают и заставляют нести военную службу наравне с красноармейцами. Донесение Донского штаба рисует картину большевистских зверств в восставших станицах Верхнедонского округа.

В хуторах и станицах, занятых коммунистами, "жиды-комиссары" поголовно истребляют все казачье население, дома сжигают, женщин, детей и стариков вырезывают, предварительно измучив и отрубив им руки и ноги. Многих женщин сжигали живьем, зажигая на них платье. В действительности этих фактов приходилось убеждаться, когда отбивали хутора. Трупы женщин и детей, обгорелые, с отрубленными руками, оставались на улице и пожирались свиньями.

Все хутора Мигулинской станицы по правому берегу Дона выгорели почти до тла. От самой Мигулинской осталась третья часть домов. Казаки района восстаний в письмах к родным сообщают следующие факты: красноармейцы забирают добро из сундуков, хлеб, скот, лошадей. Насилуют десятилетних девочек. Где крепкий двор -- настилают соломы, нагоняют овец и все поджигают. В станице Веренской расстреляли 1500 человек. Найдены инструкции, в которых сказано, что надо стереть с лица земли все казачество. При отступлении из Егорлыцкой красные насильно увели с собой 55 девушек-казачек. Прибывшие из Ялты сообщают, что зверски большевиками убит популярный священник Сергей110. В Ставропольской губернии в селе Сергиевском в июне 1918 года военным комиссаром села Тимофеем Шашкиным изрублен житель того же села Патрыкин за то, что протестовал и уговаривал жителей не платить красноармейцам 80 тысяч рублей контрибуции.

В середине июля 1918 года жители села Сергиевского Иван Хромов, Павел Ефромонко, Гавриил Авдиенко и Александр Новиков были приговорены к смерти красноармейцами за контрреволюционность. Зарубили их шашками. В этом суде принимал участие и военный комиссар Шашкин. В селе Александрия Благодарненского уезда в июле 1918 года крестьянин Аким Леликов был приговорен дивизией Жлобы к смерти за контрреволюционность.

Приговор был приведен в исполнение Антоном Поздаковым, Иваном Шаповцовым и Макаром Севрюком, которые закололи штыками Леликова. В селе Журавском Александровского уезда 15 апреля 1919 года местной большевистской организацией убиты волостной старшина и писарь за сочувствие Добровольческой армии. В селе Величавое Святокрестовского уезда в начале апреля 1919 года восставшие большевики в несколько дней обезоружили туркмен и зверски зарезали 67 человек из них за службу в Добровольческой армии.

Изгнанные из Риги советской властью 25 тысяч беженцев, находящиеся на одном из островов Рижского залива, терпят страшную нужду во всем. Заболеваемость и смертность среди них достигли ужасающих размеров. Начальник Информационной части полковник Бек За заведующего бюро сводок мичман Сер.

Красовский ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 15 мая 1919 года, No 8578, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль" СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 13 Дон. По словам летчиков, прилетевших из центра восстания казаков Верхнедонского округа, причиной восстания были ужасные насилия, чинимые красными.

Так, в одном из хуторов Вешенской станицы красные отрезали язык у одного старого казака, дерзнувшего указать на их насилия, прибили гвоздем этот язык к его подбородку, водили его в таком виде по всей станице, а затем зверским образом убили его. В Карпинской станице красные увели 1000 девушек, заставили их рыть окопы, а затем обесчестили. Когда же казаки начали наступление против Карпинской станицы, большевики выгнали этих девушек впереди своих цепей и расстреляли всех их пулеметным огнем.

В Вешенской станице красные обесчестили одну женщину, затем заперли ее в хате вместе с пятью малыми детьми, обложили соломой и зажгли. В этой же Вешенской станице красные устраивали дикие пьяные разгулы оркестра и музыки, называя их вечеринками, причем заставляли являться на них всех гимназисток и вообще всех подростков-девушек.

Когда же многие отцы, зная, какими оргиями кончаются эти вечеринки, отказались пускать на них своих дочерей, то красные издали специальный декрет, грозивший немедленным расстрелом отцам, дочери которых не будут являться на вечеринки. Почти все несчастные девушки, бывшие на вечеринках, были изнасилованы. Летчик огласил еще ряд писем от верхнедонцов к родственникам и близким, проживающим в Новочеркасске, в которых приводится много фактов возмутительных насилий и надругательств красных.

Установлен также именной список 600 казаков, расстрелянных большевиками и затем опознанных при взятии станиц восставшими. В одной из станиц с целью изничтожить казачество вырезали животы у беременных женщин, хватали детей за ноги и разбивали им головы о столбы, руководствуясь, очевидно, декретом Ленина о том, что все казаки от 9 до 80 лет должны быть сметены с лица земли. (Декрет этот был найден после оставления большевиками станицы)111.

На Дону в хуторах, занятых большевиками, производятся аресты подозрительных и буржуев, арестованных отправляют в тюрьму в Миллерово, где по произволу трибунала они расстреливаются. И исключению не подлежат даже тяжело больные и женщины. Так, в хуторе Чеборовском взят с постели больной старик Исидор Воротынцев и его жена и доставлены в Миллерово, где на третий день они были расстреляны.

В том же хуторе арестована и расстреляна вдова казака Ксения Еремина за то, что у нее один сын офицер, а другой учитель и оба в армии против большевиков. Близ Армавира в селении Георгиевском большевистской организацией, именующей себя "зеленые братья", в апреле сего года ранен и зарыт в землю живьем известный священник.

Начаник Информационной части полковник Бек за заведующего отделением сводок мичман Красовский ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 21 мая 1919 года, No 3297, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль" СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 14 На Дону после отхода добровольцев из села Старобешево там случайно остался раненый доброволец Чеочих, житель села Большая Каракуба; он был выдан красноармейцам местными большевиками и зарублен. Труп его валялся в течение трех дней около реки Кальмиус и был растерзан собаками. В хуторе Качуренском та же участь постигла двух раненых добровольцев Ивана Семеновича Дупака и Алексея Лукича Дубака, они были добиты местными большевиками.

Пьянства и разгул большевиков в занятых станицах сопровождались кощунственными актами: красноармейцы надевали на лошадей священнические ризы и с площадной бранью открывали стрельбу по кресту и куполам церквей. Хутора подвергались сильному разграблению. Все движимое имущество увозилось, а что нельзя было увезти разбивалось. Так, например, на Качуренском хуторе сложная молотилка была расстреляна из пулемета.

В селе Старобешево были разграблены квартиры Асланова и Криесбева, так как их сыновья служили в Добровольческой армии. Член войскового круга станицы Мечетинской Долбин рассказывает, что большевиками был зверски замучен в станице Мечетинской семидесятилетний старик Тихон Кожов, а Семен Беликов, 70 лет, той же станицы увезен неизвестно куда.

Бежавший из Борисоглебска казак рассказывает, что в селе Кандалы был арестован большевиками священник этого села за будто бы плохие отзывы о Ленине и Троцком; после долгих мытарств он был отправлен в Борисоглебск и там расстрелян. А псаломщика села Кандалы обвинили в том, будто бы он передал казакам какие-то сведения. Несчастного схватили и избили до полусмерти. Долгое время красные держали его в тюрьме, где секли его шомполами.

Беженцы станицы Филоновской рассказывают, что из трех священников станицы двое решили уйти при вступлении красных, третий же остался. Большевики расстреляли оставшегося священника, двух же других поймали и бесчеловечно их замучили, выколов глаза и перебив ноги. В других местах они заставляли священников таскать пятипудовые кули, подгоняя их плетьми.

В Усть-Белокаметвенской станице большевики расстреливают казаков, женщин и девушек насилуют, увозят в тыл якобы для работы, но многих из них находили мертвыми в балках. Сдавшиеся солдаты и офицеры 4-го Сердобского полка рассказывали повстанцам Верхнедонского округа о тех ужасах, каким подвергнуты были большевиками офицеры и интеллигенция гор. Сердобска. Все находившиеся в городе офицеры и интеллигенция были арестованы и приговорены к расстрелу.

Родственникам осужденных назначено было в определенный час свидание. Когда перед тюрьмой собралась толпа жен, красноармейцы стали вызывать их по фамилиям и отозвавшейся бросали половые вырезанные органы ее мужа. В Чебоксарах, куда ночью ворвался латышский отряд, большевики устроили "Варфоломеевскую ночь". Вся интеллигенция, офицеры и духовенство были перебиты, а трупы подвергались глумлению насильников. Дома зажиточных владельцев были сожжены, магазины разграблены.

В Глухове у одного из местных крестьян был брат офицер. Латыши, узнав об этом, хотели арестовать этого офицера, но дома его не нашли, а застали только его мать и брата. Последний подвергся ужасной пытке: ему постепенно отрезали пальцы, уши, язык и выкололи глаза. Семья его также подверглась зверствам. Из пяти человек остался в живых только один грудной ребенок. В гор. Ставрополе 8 мая 1918 года был мученически казнен тифлисский гражданин прапорщик 12-го запасного полка Александр Мирзоев. Казнен он был красноармейцами во время повальных обысков по приказу Прокомедова, Коппе, Ашихина. Труп его был опознан на "Холодном руднике" знакомыми его жены. Труп был изуродован: нос отрезан, пальцы ног и рук отрублены, на животе следы штыков. Труп Мирзоева был погребен только 22 мая, после долгих и унизительных просьб его родных.

Причиной казни послужило то, что он был офицер и что у него оказалось два револьвера. Обыск был произведен по доносу одного из граждан дома, где квартировал замученный Мирзоев. В селе Спицевском Ставропольского уезда в первой половине апреля 1919 года дезертирами советского фронта убит Егор Чернобривкин и замучен самооборонец Алексей Зайцев. Зайцеву сначала выкололи глаза, потом, после истязаний, закопали живым в землю.

Во главе этой красноармейской шайки был Леон Немчиков, Захар Куликов, Игнатий Пономорев, два брата Пантюшкины, под предводительством бывшего комиссара села Кеноповки Федора Пономарева. Во время пребывания большевиков на Кубани в 1918 году среди других были убиты: В станице Раевской б августа 1918 года казак Стефан Миронович Кулин во время производства большевиками реквизиции. В станице Джигинской (немецкой колонии) в начале июня 1918 года убиты большевиками Иван Клеп, Александр и Иван Рейнске.

В станице Варениковской казак С. М. Сергиенко убит бомбою 10 августа 1918 года. Урядник С. М. Сергиенко убит за то, что был сторонником казачества. Зверски зарублены 17 мая 1918 года казаки Ф. П. Герасимов и X. А. Руденко за то, что они были сторонниками казачества и противниками большевизма. Правление школы, товарищество и жители станицы пострадали от большевиков на сумму 740 387 руб.

В станице Крымской в марте 1918 года был арестован станичный атаман Петр Иванович Левченко и посажен в караульное помещение станичного правления. 22 марта в это помещение ворвались большевики: Иван Челомбит, Иван Гончаров и Яков Долгуша. Они набросились на станичного атамана и начали наносить ему удары штыками по всему телу и отрубили ему руки и ноги. На третий день после этого истязания станичный атаман умер.

Начальник Информационной части полковник Бек Редактор (подпись) ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 30 мая 1919 года, No 3616, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль" СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 15 Кубань. По сообщению казака Девосеева, в станице Владимировской убит большевиками его отец Артем Девосеев за то, что сын его был в партизанском отряде.

Сначала большевики били его прикладами, а потом застрелили и мертвого уже кололи штыками. По словам казака Синилова, в той же станице были убиты большевиками три брата Синиловых при следующих обстоятельствах. Когда большевики потребовали от населения рыть окопы и стали вызывать на работу, из одной избы вышел Андрей Синилов и сразу без всякой причины был расстрелян большевиками, которые потом глумились над его телом.

Другой брат его, Григорий, убежал из станицы и несколько дней скрывался, но затем вернулся домой. Когда большевики об этом узнали, они его схватили и хотели зарубить его шашками, но ему раненым удалось вырваться, он прожил еще пять дней, спрятавшись в яму, где на пятый день в страшных мучениях умер. Третьего -- Гавриила -- зарубили вдали от Владимирской. В той же станице был заколот 70-летний старик-казак, которого четыре большевика спереди и сзади кололи штыками.

Несмотря на страшный крик и мучения старика, большевики закололи его до смерти. Покойника взяли за ноги и поволокли на улицу, где он пролежал целые сутки. В этой же станице был казнен священник о[тец] Александр и четыре брата Осеевы. Всех замученных, расстрелянных и казненных в станице было около 700 человек. Все эти казни были произведены между 5 и 10 июля 1918 года. Перед уходом большевиков из Мариуполя в мае с[его] г[ода] ими была устроена "социализация женщин".

Были оцеплены все людные места города, и все девушки и женщины, не успевшие или не сумевшие скрыться, попали в руки сначала уже подгулявших комиссаров, а затем к солдатам. Все они были изнасилованы, часть замучена, а многие оставшиеся в живых покончили с собой. Всюду массовое заражение венерическими болезнями. Дон. В хуторе Грачинском Гундуровской станицы казачки Анастасья и Пелагея Нежиловы и Ксения Толмачева за отказ делить любовь с красными были зверски ими убиты и вывезены за хутор.

Красные, выгоняя женщин и девушек на окопные работы в районе станицы Каменской, старались всех живущих в одном хуторе направлять верст за 20 от их хутора, чтобы свободней издеваться над своими жертвами. Казак Новониколаевской станицы Баладин, служивший стражником в Талаковской волости Таганрогского округа, был арестован и убит большевиками в Сартане. О его смерти казачка, случайно видевшая картину казни, рассказывает следующее. Баландин, увидевший казаков среди красных, закричал:

"Позор Дону, вы продаете казаков!". Красные набросились на него с криком: "Кто ты такой?". "Я казак станицы Новониколаевской Всевеликого Войска Донского"112, -- был гордый, бесстрашный ответ. "Зарубим", -- закричали красные, замахнувшись шашками. "Я умираю, но кровь казачья никогда не умрет", -- прокричал Баландин и в ту же секунду был засечен шашками.

В Ташкенте в январе 1919 года произошло восстание против советской власти, и весь город был в руках восставших, но 2 января к большевикам подошли новые силы, они ворвались в город и в течение недели продолжали убивать жителей в домах и на улицах. По точному подсчету, всего расстрелянных русских и мусульман оказалось до б 000 человек. В числе расстрелянных было 147 гимназисток, которые во время боев перевязывали раны, масса 14-летних гимназистов и других детей.

Целые семьи были уничтожены как "буржуи". Расстрелянных собирали в кучи, снимали с них одежду и обувь и выбивали штыками с зубов золотые коронки. Один из большевиков -- Толкачев -- перестрелял один до 300 человек. Этот же Толкачев предлагал бросить трупы расстрелянных собакам. В числе расстрелянных был брат Керенского113, занимавший в Ташкенте должность товарища прокурора Палаты. Через неделю расстрелы на улицах прекратились и начались обыски и аресты.

Было арестовано до 700 человек, которых ежедневно по 10--12 человек убивали в бане Ташкентской областной тюрьмы. Казак Бедай, пробравшийся из Царицына, рассказывает, что он там слышал о расстреле в Москве большевиками 5 000 детей, больных сапом.

ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 21 мая 1919 года, No 3297, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль" СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 14 На Дону после отхода добровольцев из села Старобешево там случайно остался раненый доброволец Чеочих, житель села Большая Каракуба; он был выдан красноармейцам местными большевиками и зарублен.

Труп его валялся в течение трех дней около реки Кальмиус и был растерзан собаками. В хуторе Качуренском та же участь постигла двух раненых добровольцев Ивана Семеновича Дупака и Алексея Лукича Дубака, они были добиты местными большевиками. Пьянства и разгул большевиков в занятых станицах сопровождались кощунственными актами: красноармейцы надевали на лошадей священнические ризы и с площадной бранью открывали стрельбу по кресту и куполам церквей. Хутора подвергались сильному разграблению.

Все движимое имущество увозилось, а что нельзя было увезти разбивалось. Так, например, на Качуренском хуторе сложная молотилка была расстреляна из пулемета. В селе Старобешево были разграблены квартиры Асланова и Криесбева, так как их сыновья служили в Добровольческой армии. Член войскового круга станицы Мечетинской Долбин рассказывает, что большевиками был зверски замучен в станице Мечетинской семидесятилетний старик Тихон Кожов, а Семен Беликов, 70 лет, той же станицы увезен неизвестно куда.

Бежавший из Борисоглебска казак рассказывает, что в селе Кандалы был арестован большевиками священник этого села за будто бы плохие отзывы о Ленине и Троцком; после долгих мытарств он был отправлен в Борисоглебск и там расстрелян. А псаломщика села Кандалы обвинили в том, будто бы он передал казакам какие-то сведения. Несчастного схватили и избили до полусмерти. Долгое время красные держали его в тюрьме, где секли его шомполами. Беженцы станицы Филоновской рассказывают, что из трех священников станицы двое решили уйти при вступлении красных, третий же остался. Большевики расстреляли оставшегося священника, двух же других поймали и бесчеловечно их замучили, выколов глаза и перебив ноги.

В других местах они заставляли священников таскать пятипудовые кули, подгоняя их плетьми. В Усть-Белокаметвенской станице большевики расстреливают казаков, женщин и девушек насилуют, увозят в тыл якобы для работы, но многих из них находили мертвыми в балках. Сдавшиеся солдаты и офицеры 4-го Сердобского полка рассказывали повстанцам Верхнедонского округа о тех ужасах, каким подвергнуты были большевиками офицеры и интеллигенция гор. Сердобска.

Все находившиеся в городе офицеры и интеллигенция были арестованы и приговорены к расстрелу. Родственникам осужденных назначено было в определенный час свидание. Когда перед тюрьмой собралась толпа жен, красноармейцы стали вызывать их по фамилиям и отозвавшейся бросали половые вырезанные органы ее мужа. В Чебоксарах, куда ночью ворвался латышский отряд, большевики устроили "Варфоломеевскую ночь". Вся интеллигенция, офицеры и духовенство были перебиты, а трупы подвергались глумлению насильников.

Дома зажиточных владельцев были сожжены, магазины разграблены. В Глухове у одного из местных крестьян был брат офицер. Латыши, узнав об этом, хотели арестовать этого офицера, но дома его не нашли, а застали только его мать и брата. Последний подвергся ужасной пытке: ему постепенно отрезали пальцы, уши, язык и выкололи глаза. Семья его также подверглась зверствам. Из пяти человек остался в живых только один грудной ребенок. В гор.

Ставрополе 8 мая 1918 года был мученически казнен тифлисский гражданин прапорщик 12-го запасного полка Александр Мирзоев. Казнен он был красноармейцами во время повальных обысков по приказу Прокомедова, Коппе, Ашихина. Труп его был опознан на "Холодном руднике" знакомыми его жены. Труп был изуродован: нос отрезан, пальцы ног и рук отрублены, на животе следы штыков. Труп Мирзоева был погребен только 22 мая, после долгих и унизительных просьб его родных.

Причиной казни послужило то, что он был офицер и что у него оказалось два револьвера. Обыск был произведен по доносу одного из граждан дома, где квартировал замученный Мирзоев. В селе Спицевском Ставропольского уезда в первой половине апреля 1919 года дезертирами советского фронта убит Егор Чернобривкин и замучен самооборонец Алексей Зайцев. Зайцеву сначала выкололи глаза, потом, после истязаний, закопали живым в землю.

Во главе этой красноармейской шайки был Леон Немчиков, Захар Куликов, Игнатий Пономорев, два брата Пантюшкины, под предводительством бывшего комиссара села Кеноповки Федора Пономарева. Во время пребывания большевиков на Кубани в 1918 году среди других были убиты: В станице Раевской б августа 1918 года казак Стефан Миронович Кулин во время производства большевиками реквизиции. В станице Джигинской (немецкой колонии) в начале июня 1918 года убиты большевиками Иван Клеп, Александр и Иван Рейнске.

В станице Варениковской казак С. М. Сергиенко убит бомбою 10 августа 1918 года. Урядник С. М. Сергиенко убит за то, что был сторонником казачества. Зверски зарублены 17 мая 1918 года казаки Ф. П. Герасимов и X. А. Руденко за то, что они были сторонниками казачества и противниками большевизма. Правление школы, товарищество и жители станицы пострадали от большевиков на сумму 740 387 руб.

В станице Крымской в марте 1918 года был арестован станичный атаман Петр Иванович Левченко и посажен в караульное помещение станичного правления. 22 марта в это помещение ворвались большевики: Иван Челомбит, Иван Гончаров и Яков Долгуша. Они набросились на станичного атамана и начали наносить ему удары штыками по всему телу и отрубили ему руки и ноги. На третий день после этого истязания станичный атаман умер.

Начальник Информационной части полковник Бек Редактор (подпись) ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 30 мая 1919 года, No 3616, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль" СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 15 Кубань. По сообщению казака Девосеева, в станице Владимировской убит большевиками его отец Артем Девосеев за то, что сын его был в партизанском отряде.

Сначала большевики били его прикладами, а потом застрелили и мертвого уже кололи штыками. По словам казака Синилова, в той же станице были убиты большевиками три брата Синиловых при следующих обстоятельствах. Когда большевики потребовали от населения рыть окопы и стали вызывать на работу, из одной избы вышел Андрей Синилов и сразу без всякой причины был расстрелян большевиками, которые потом глумились над его телом.

Другой брат его, Григорий, убежал из станицы и несколько дней скрывался, но затем вернулся домой. Когда большевики об этом узнали, они его схватили и хотели зарубить его шашками, но ему раненым удалось вырваться, он прожил еще пять дней, спрятавшись в яму, где на пятый день в страшных мучениях умер. Третьего -- Гавриила -- зарубили вдали от Владимирской. В той же станице был заколот 70-летний старик-казак, которого четыре большевика спереди и сзади кололи штыками.

Несмотря на страшный крик и мучения старика, большевики закололи его до смерти. Покойника взяли за ноги и поволокли на улицу, где он пролежал целые сутки. В этой же станице был казнен священник о[тец] Александр и четыре брата Осеевы. Всех замученных, расстрелянных и казненных в станице было около 700 человек. Все эти казни были произведены между 5 и 10 июля 1918 года. Перед уходом большевиков из Мариуполя в мае с[его] г[ода] ими была устроена "социализация женщин".

Были оцеплены все людные места города, и все девушки и женщины, не успевшие или не сумевшие скрыться, попали в руки сначала уже подгулявших комиссаров, а затем к солдатам. Все они были изнасилованы, часть замучена, а многие оставшиеся в живых покончили с собой. Всюду массовое заражение венерическими болезнями. Дон. В хуторе Грачинском Гундуровской станицы казачки Анастасья и Пелагея Нежиловы и Ксения Толмачева за отказ делить любовь с красными были зверски ими убиты и вывезены за хутор.

Красные, выгоняя женщин и девушек на окопные работы в районе станицы Каменской, старались всех живущих в одном хуторе направлять верст за 20 от их хутора, чтобы свободней издеваться над своими жертвами. Казак Новониколаевской станицы Баладин, служивший стражником в Талаковской волости Таганрогского округа, был арестован и убит большевиками в Сартане. О его смерти казачка, случайно видевшая картину казни, рассказывает следующее. Баландин, увидевший казаков среди красных, закричал:

"Позор Дону, вы продаете казаков!". Красные набросились на него с криком: "Кто ты такой?". "Я казак станицы Новониколаевской Всевеликого Войска Донского"112, -- был гордый, бесстрашный ответ. "Зарубим", -- закричали красные, замахнувшись шашками. "Я умираю, но кровь казачья никогда не умрет", -- прокричал Баландин и в ту же секунду был засечен шашками.

В Ташкенте в январе 1919 года произошло восстание против советской власти, и весь город был в руках восставших, но 2 января к большевикам подошли новые силы, они ворвались в город и в течение недели продолжали убивать жителей в домах и на улицах. По точному подсчету, всего расстрелянных русских и мусульман оказалось до б 000 человек. В числе расстрелянных было 147 гимназисток, которые во время боев перевязывали раны, масса 14-летних гимназистов и других детей.

Целые семьи были уничтожены как "буржуи". Расстрелянных собирали в кучи, снимали с них одежду и обувь и выбивали штыками с зубов золотые коронки. Один из большевиков -- Толкачев -- перестрелял один до 300 человек. Этот же Толкачев предлагал бросить трупы расстрелянных собакам. В числе расстрелянных был брат Керенского113, занимавший в Ташкенте должность товарища прокурора Палаты. Через неделю расстрелы на улицах прекратились и начались обыски и аресты. Было арестовано до 700 человек, которых ежедневно по 10--12 человек убивали в бане Ташкентской областной тюрьмы. Казак Бедай, пробравшийся из Царицына, рассказывает, что он там слышал о расстреле в Москве большевиками 5 000 детей, больных сапом.

ОТДЕЛ ПРОПАГАНДЫ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННАЯ, 10 июня 1919 года, No 3989, г. Екатеринодар, Екатерининская 50, "Бристоль" СВОДКА СВЕДЕНИЙ О ЗЛОДЕЯНИЯХ И БЕЗЗАКОНИЯХ БОЛЬШЕВИКОВ No 16 Британская военная миссия114 при адмирале Колчаке115 сообщает следующее: "Особой комиссией освидетельствовано изуродованное тело прапорщика 16-го татарского полка Аминева, раненным взятого в плен красными войсками во время недавнего боя под Уфой.

Комиссией обнаружено, что этому офицеру еще при жизни были нанесены следующие ранения: глубокий разрез через весь лоб до самого черепа, и кожа загнута вверх в виде скальпа; восемь легк