Хочу оставить немного полезной информации о Л.М.Кагановиче палаче колликтивизаторе и о главном разрушителе Храма Христа Спасителя в 1931-ом году вот весьма любопытная статья:
С. Каган в своей книге «Кремлевский волк» пространно пояс-няет, что в мотивах поступков его родственника (Л.Кагоновича) большое место занимала ненависть к «казакам», которые в годы его детства буд-то бы терроризировали его семью. С. Каган даже открыто заявля-ет, что месть — это «ключ к жизни Лазаря. Он никогда не забы-вал и пе мог забыть».
Поступки Л. М. Кагановича подтверждают эту версию его родственника.
Следы мести «кремлевского волка» видны уже в трагическом голоде в Поволжье. Есть доклад уполномоченного по заготовкам в Симбирской губернии Л. М. Кагановича в 1919 году. В нем оп делится опытом по реквизиции зерна у крестьян. Местные власти уверяли его, что больше 200 тысяч пудов заготовить не удастся. А оп выбил из населения больше шести миллионов пудов, лишив крестьян семян для будущего урожая. Как же достиг он таких поразительных успехов?
Вооруженные продотряды окружали деревни и просто-напросто грабили жителей, прикрываясь для вида фиговыми декретами.
Следующей весной 1920 года крестьяне не успели вовремя про-вести весенний сев. так как государственные органы, забравшие у них семена опоздали поставить их. В 1920 году был «недород». Весной 1921 гола опять запоздалая поставка семян, к тому же в ограниченном количестве, а летом — засуха. В 1911 году был также «засушливый год», но хозяйство крестьян не пострадало. Зимой же 1922 года разразился небывалый голод, который со-провождался людоедством.
Вот только два факта, зафиксированных документально:
Цитата:
«с. Каменка; гражданки Жигановы (мать и дочь) и гражданка Пышкипа съели трупы своих двух детей, затем ими были заре-заны две женщины: гражданка села Каменки, Фофанова, при-нимавшая участие при употреблении в пищу двух детей'и не-известная старуха 70 лет. Когда и эти запасы иссякли, Жигановы зарезали п Пышкину;
с. Ивановка; одна из гражданок вместе с детьми стала упот-реблять в пищу труп своего мужа. Когда стали отбирать у них труп, то вся семья, уцепившись за половину уже съеденного трупа, не давала его, крича: «Не отдадим, съедим сами, он наш собственный, этого у нас никто не имеет права отобрать». Труп с большими усилиями удалось отобрать и похоронить».
С. Каган не сообщает, как отнесся к этим фактам его родствен-ник, который продолжал «мстить», но уже на Украине. С 1925 по 1928 год Л. М. Каганович в качестве генерального секретаря ЦК КП(б)У организовал травлю лучших представителей украинской интеллигенции. Однако и уехав с Украины на пост секретаря ЦК ВКП(б) и зав. сельхозотделом, он не забывал украинских «казаков». Летом 1932 года вместе с В. М. Молотовым на III Вес-украинской конференции КП(б)У потребовал любой ценой вы-полнить хлебозаготовительный план и, надо думать, поделился своим опытом реквизиции в 1919 году.
Вот как описывают хлебозаготовки на Украине в 1932 году очевидцы:
Цитата:
«За первой продразверсткой нагрянула вторая, когда забрали и семена, отложенные на посев. А потом одна за одной начались бесконечные реквизиции «излишков продовольствия» по кресть-янским дворам. В окрестностях города Черкасс у населения за--брали всех коров, погрузили их в товарные вагоны, закрыли и держали под охраной до тех пор, пока весь скот не сдох с го-лоду. Потом эти вагоны вывезли за город и освободили».
Затем повторилась картина голода и людоедства, похожая на ту, что имела место в Поволжье в 1922 году, как будто Л. М. Каганович заранее писал сценарий. Вот что происходило в селе Всприк, расположенном не где-нибудь в глуши, а рядом со сто-лицей Украины:
Цитата:
«Юноша но фамилии Дзядзевнч дружил с соседскими девушка-ми по фамилии Коротичи. Они договорились и прикончили рас-пухшую от голода мать Коротичей и съели се. Позже они зама-нили дочь соседей, убили ее и съели. Мать той девочки, случайно зашла к Коротичам, увидела платье девочки, которое свисало с печи, и заявила в сельсовет. Во время обыска нашли зарытую в подполе голову матери».
С. Г. Нэвмывана из Черкасской области, 1905 года рождения, вспоминала:
Цитата:
«В 1933 году соседка заманила к себе в избу мою доченьку, а было ей всего шесть годков, и зарезала и съела ее.
Когда вели эту басурманку в районный центр, то она выни-мала из-за пазухи кусочки мяса, ела и приговаривала: «Вот какая вкусная, если бы знала, раньше наелась бы...» Милиционеры не выдержали и пристрелили ее».
«Случалось, что живых людей везли на кладбище. Когда заеха-ли во двор к Хотине Ревенко, она была еще жива. Ее стали вы-таскивать за ноги из избы на повозку. «Куда вы меня тащите г
Дайте мне кусочек свеклы. Я есть хочу. Я жить хочу». Ведь ей не исполнилось еще и 30 лет. «А что мы за тобой еще и завтра должны приезжать?!» — крикнули ей и потащили за ноги па повозку. Привезли на кладбище, бросили в яму. Она не упала на спину, а словно села, прислонясь к стене. Ее ударили ногой по голове, и тогда она повалилась па спину.
Мотрю Вдовпчепко, еще живую, с двумя детьми, отвезли на кладбище и засыпали землей».
Лазарю Моисеевичу было легко сводить счеты, удовлетворять свои низменные инстинкты потому, что в обществе под прикры-тием высокопарных слов о человеке поощрялись темные сторо-ны его натуры — гордыня, ненависть, ставка на силу, нетерпимость к духовности.
А под прикрытием «борьбы с религиозными предрассудками» развязали кампанию преследования христианства, которая больно ударила по простым людям и фактически являлась уничто-жением русской культуры.
В то же самое время товарищ Димаиштенн, официальный пред-ставитель еврейской общины в правптельстае, говорил, что про-должается «преследование евреев», и «поэтому в нашей работе вопрос о борьбе с антисемитизмом должен быть выпячен».
Лазарь Моисеевич был не против. По свидетельству С. Кагана, его родственник, еще будучи генсеком ЦК КП(б)У, научился давить оппозиционеров, произнося магическое заклинание «ан-тисемитизм».
В 1930 году вышел сборник «Против антисемитизма», авторами которого были видные представители партии. Тесть Н. А. Буха-рина, Ю. Ларин, разъяснил, в чем состояло в то время «пресле-дование евреев». Дело в том, что «евреи заняли число служеб-ных мест, какое причитается им по численности их среди город-ского населения», а «процент евреев в армии и в особенности в командном составе значительно выше, чем в населении страны в целом». Это обстоятельство вызнало недовольство среди интел-лигенции п «буржуазии». Ю. Ларин призывал для изживания этих настроений прибегать к «репрессиям».
Старый большевик В. Бонч-Бруевнч напоминал в печати, чю декрет Совета Народных Комиссаров о пресечении в корне анти-семитского движения от 27.7.1918 года «был с первого до послед-него слова проредактирован Владимиром Ильичом, прежде чем товарищ Димапштейн, представитель еврейскою сектора в Нар-комнаце, должен был внести его в Совнарком, причем слова де-крета «Совнарком предписывает всем совдешш принять реши-тельные меры к пресечению в корне антисемитского движения» были целиком и полностью приписаны рукою Владимира
Ильича».
В. Бонч-Бруевич настаивал па жестком придюнешш постанов-ления времен гражданской войны в новых условиях: «Надо твер-до знать, что и до сего времени этот декрет не только не отме-нен, но и находится в полной силе».
Старый большевик настолько уважал Лазаря Моисеевича как стойкого борца с антисемитизмом, что, будучи директором Цент-рального музея художественной литературы, критики п публи-цистики, лично сообщал ему об «отвратительных фактах антисе-митизма». Так, в одном из писем к Л. М. Кагановичу он инфор-мировал, что его хорошие знакомые Тинкер рассказали ему, как в той квартире, где они проживают, коммунист Кулаков и его жена — коммунистка Елкина-Кулакова «позволяют себе вести совершению отвратительные, черносотенные разговоры по поводу нашего совнаркома, вслух подсчитывая, сколько в нем «жидов».
Директор Центрального музея художественной литературы про-сил Лазаря Моисеевича в «самом экстренном порядке их строго расследовать», «виновников в проявлении этой отвратительной контрреволюционной деятельности... необходимо подвергнуть са-мому суровому осуждению, думаю, немедленному исключению из партии, с широким оповещением этого дела».
В. Бонч-Бруевич знал, что он обращался к специалисту но «репрессиям». С. Каган уверяет: Лазарь Моисеевич имел особое помещение в ГНУ па Лубянке, в котором находилась подчинен-ная ему группа по «мокрым делам*.
Методы «плаща и кинжала» он внес п в архитектуру, когда после назначения его еще н секретарем МК ВКП(б), в апреле 1930 года, взялся за «коренную перестройку», как тогда писали в газетах, «кривой, узкой, обрамленной дряхлыми и грязными домишками» Москвы.
Была развязана кампания по поиску «вредителей» в архитекту-ре. Журнал «Строительство Москвы» № 11 за 1930 год поместил передовицу, в которой перечислялись примеры «вредительства»: «фабрично-заводские сооружения излишне увеличивались по объему, давалась ненужная высота, стеклянные плоскости, излиш-няя отделка». Попятно, что по такой наводке можно было поса-дить любою неугодного архитектора.
Основной удар обрушился на представителей русской профес-сиональной школы архитекторов, основы которой заложил К. А. Той. Была создана в 1929 году из членов Коммунистической академии и выпускников вузов Ассоциация пролетарских архи-текторов (ВОПРА), во главе которой стоял не архитектор, а иде-олог II. Маца. Она-то и занялась травлей независимых архитек-торов. Был придуман иезуитский способ так называемого «ши-рокого обсуждения проектов» па предприятиях, где роли рас-пределялись заранее. Так, в 1930 году организовали с участием специально подобранных «пролетариев» обсуждение проектов Дворца культуры пролетарского района, который планировали построить па месте взорванного Симонова монастыря. «Пролета-рии» по бумажке говорили на собрании: «Архитектор, худояшик, писатель — теперь тот же слесарь»; взывали «к особой бдитель-ности пролетарской общественности» в связи с «усилением клас-совой борьбы на фронте архитектуры»; провозглашали лозунг: «Реакционерам от архитектуры надо дать крепко по рукам»; «на-стойчиво требовали» «материализованного выражения мощи свое-го класса».
В борьбе с отечественной школой архитектуры Л. М. Кагано-вич сделал ставку на зарубежную «помощь». В октябре 1930 го-да в Москву прибыл целый пульмановский вагон архитекторов и планировщиков. Нашлось ц достаточное число добровольцев среди отечественных специалистов, воспитанных «стаей», кото-рые так и рвались снести с лица земли все то, что они считала «ложнорусским): и Исторический музей, и торговые ряды на Красной площади, и храм Христа Спасителя. Их действия одоб-рял из Парижа мэтр архитектуры Ле Корбюзье, который то ли в шутку, то ли всерьез написал, что в Москве, кроме Кремля, все надо сломать. В Париже, по его мнению, ничего нельзя разру-шать, так как там все ценное, а в Москве пет ничего, что стоило бы сохранить, к тому же у нее — все впереди. Был приглашен в качестве градостроителя в Москву швейцарский архитектор с коммунистическими взглядами Ханнес Мейер, близкий по идеям к Ле Корбюзье. Он сразу вступил в ВОПРА и состоял членом комиссии, которая приговорила к сносу храм Христа Спасителя. Чего же желал Лазарь Моисеевич вместо «ложнорусского сти-ля»? То, что взрыв храма пришелся на субботу 5 декабря 1931 го-да и совпал с началом еврейского праздника Ханука, дает осно-вание выдвинуть гипотезу, что секретарь ЦК ВКП(б) осуществ-лял свою утопию. Как известно, евреи празднуют Хануку в честь ; Иуды, прозванного Маккавеем, сына Маттафии, который вместе с братьями победил эллинов, разрушил жертвенник па горе Си-най, оскверненный врагами, и воздвиг новый.
Аналогия между деяниями Иуды Маккавея и Л. М. Каганови-ча, организовавшего снос храма Христа Спасителя, чтобы по-строить на его месте Дворец Советов, просто поразительная.
Если верить С. Кагану, то архитектуру Москвы его родствен-, пик ненавидел, как порождение «казаков». С. Каган следующим образом передает мысли и чувства Л. М. Кагановича, когда тот в первый раз попал в Москву:
«Тогда он понял, что такое казаки, куда шел хлеб его отца... ' богатство н красота этих сооружений была создана потом и кровью, агонией тех, кто жил в Кабане (место рождения Лазаря Моисеевича. — А. В.). Вот почему мы голодали... почему умер мои двоюродный брат. Вот куда уходили наши жизни...»
Снося храм Христа Спасителя, Лазарь Моисеевич не только имел возможность еще раз «отомстить» «казакам», но и в извеч-ном смысле превзойти Иуду Маккавея н заставить сиять свой имя в тысячелетней истории еврейства. Превратить Москву но внешнему виду из «расейского города» в центр «мировой рево-люции» — разве это не соответствовало новейшим мыслям о еврейском народе, которые высказал бывший народоволец-Л. Я. Штернберг еще в 1924 году в своем докладе в Еврейском историко-этнографическом обществе?
По мнению бывшего члена «Народной воли», евреи в силу свое-го психического склада и рационалистического гения являются особой нацией: «Были и есть среди пас наивные люди, которые мечтают создать из евреев, как они выражаются, нормальную. нацшо, базой которой служил бы земледельческий класс. Напрас-. ная надежда! Никогда, если только внешние условия позволят, евреи па этом притупляющем занятии не помирятся».
Как считал Л. Я. Штернберг, духу еврейства более отвечает участие в революции: «Во всех революционных движениях, в борьбе американских колоний за независимость, в революционном восстании гарибальдийцев и мадзшшстов в Италии, в европей-ских революциях 30-го и 48-го годов, в польских восстаниях и Парижской коммуне, п даже в перевороте младотурок, везде мы сталкиваемся с непомерно значительными в сравнении с их ма-лочисленностью размерами. участия п роли евреев в этих дви-жениях».
А сочинения «рационалистического гения еврейства в лице К. Маркса» — «не только новая Библия нашего времени, по и книга нового вида и социальных предсказаний».
Думал ли точно так Лазарь Моисеевич или несколько иначе, но Дворец Советов замысливался как самое большое здание в мире, нечто вроде гигантской трибуны, с которой будут произ-носиться зажигательные речп, а вокруг непрерывно, и днем и но-чью, будут происходить массовые шествия и демонстрации.
Эту идею проводил по заказу в поэтической форме вездесущий Демьян Бедный:
Не напрасно один из декретов
Утвердил постройку Дворца Советов.
Стало, очередь за гениальным творцом,
За художником, за архитектором дельным.
Средь Москвы, средь Союзного — не белокаменного,
А краснокаменного
Сердце-града
Воздвигается нами мировая эстрада,
Трибуна трибун.
В героическом взлете стремительно бурное
Воплощение архитектурное
Пролетарского чуда,
Всесоюзная вышка, откуда —
Назначение вышки не таково ли? —
Мощным кличем не раз па весь мир прогремит
Наших слов динамит,
Динамит пашей творческой воли!
Идею непрерывных шествий динамитчиков и бомбометателей закладывали в своем проекте Дворца Советов инициативные ре-бята из Ассоциации новых архитекторов. Вот краткая выдержка из пояснительной записки к проекту В. Балихипа, П. Будо, М. Прохорова, М. Туркуса, Р. Иодко, Ф. Севортяна, которая по-разительно иллюстрирует их революционный экстаз:
«В архитектурных пространствах, решаемых в проекте брига-ды АС110ВА, демонстрации разворачиваются в массовом дейст-вии, ярко демонстрирующем революционную мощь пролетариата. Пройдя через Красную площадь, колонны тремя потоками — проспектами Ильича, через Кремль и по обоим берегам Москвы-реки вливаются на просторную площадь перед Дворцом Совето». Чтобы создать потоки по этим магистралям при условии про-хождения всех демонстраций через Красную площадь, единствен-ным решением является устройство на месте Исторического му-зея и Охотного ряда системы параллельных пандусов.
Постройка против Мавзолея Лепипа здания ЦК партии решает задачу приветствия обоих потоков демонстраций, с одной сторо-ны — с трибуны Мавзолея, с другой — с террас дома ЦК пар-тии...
Ударные бригады мирового Октября: СССР, Рот-фронт, китай-ская Красная армия на гордо поднятых руках и боевых знаме-нах показывают пролетариату Красной Москвы, Союза и всего мира «лучших из лучших».
Товарищи из АСНОВА проявляли усердие, не понимая, что им не дано быть «гениальным творцом» и точно выразить суть «ми-ровой революции». Для этого уже был человек — выдвиженец «верхов* Б. М. Иофан. В 1928 году, когда Лазарь Моисеевич приехал в Москву на постоянное проживание, мало известный
архитектор Б. М. Иофан, не успевший ничем себя зарекомендо-вать, без тсрпкурса получил руководство строительством престиж-нейшего объекта — Дома правительства рядом с Кремлем. Жур-нал «Строительство Москвы» попробовал этим возмутиться, но ему авторитетно разъяснили, что почетное задание Б. М. Иофа-ну поручила правительственная комиссия.
Если верить И. Ю. Эйгелю, который написал монографию о Б. М. Иофане в 1978 году, то надо думать, что архитектор пред-ьидел свою победу на конкурсе на проект Дворца Советов. Когда он проектировал «Дом па набережной», то поставил часть соору-жения, обращенную к центру города, на одной оси со зданием Музея изящных искусств. Тем самым, по мнению И. Ю. Эйгеля, Б. М. Иофан «предвосхитил» «возможности дальнейшей реконст-рукции прилегающего района».
Трудно сказать, насколько проект Дворца Советов Б. М. Иофа-на выразил заветную мысль Л. М. Кагановича, но пропагандист-ский характер проекта бросался в глаза. Надо было обязательно превысить египетские пирамиды, Эйфелеву башню, самое высокое здание в США — Эмпайр-Стейт-Билдинг. Б. М. Иофан уже своим мрачно-серым Домом правительства был не в ладах с Кремлем и храмом Христа Спасителя. А уж его Дворец Советов вполне соответствовал фильму «ужасов». Дворец Советов должен был быть в четыре раза выше колокольни Ивана Великого и просто подавлял бы Кремль своей несоразмерностью. Па высоте трех колоколен Ивапа Великого пад городом нависала бы статуя В. И. Ленина, которая, по замыслу архитектора, по высоте пре-вышала бы американскую статую Свободы в три раза. Планиро-валось ярко освещать ее ночью, чтобы образ В. И. Лепипа было видно на темном горизонте за много километров от Москвы.
Совсем как «солдафон с палкой» А. Н. Бенуа, который «своим светлым холодным взглядом» «зорко следит за всем, что творится на белом свете!».
Художественная оценка проекта Б. М. Иофана — дело вкуса, тем не менее в мировой архитектуре есть достаточно определен-ное мнение о его проекте как неудачном. Например, в «Словаре архитекторов» Удэна, изданном в 1970 году, об этом говорится достаточно резко: «Конструктивистскому проекту Моисея Гинз-бурга и проекту Ле Корбюзье предпочли ошеломляющую буффо-наду, придуманную Иофаном: нагромождение колонн и пилястр». Возможно, Лазарь Моисеевич больше стремился осуществить первую часть подвигов Иуды Маккавея — разрушение старого жертвенника. Еще и проект не успели как следует подготовить, а уже началась разборка храма Христа Спасителя. Как пнфор^ мировала многотиражка «Дворецстроевец», руководили разборкой «красные партизаны» — товарищи Линовский, Юнг, .Ольховский, Дремучий, Блюмкин (зав. складом), Точаев.
5 декабря 1931 года в синагогах Нью-Йорка начались молитвы в честь Ханука, раввины размышляли с верующими на такие темы, как «современное значение деянпй Маккавеев», «христиан-ский вызов евреям — ответ Маккавеев», а в Москве Лазарь Мои-сеевич созерцал, как в облаках пыли п дыма обрушивался на землю кафедральный собор православной церкви.
И, как всегда бывает, когда «верхи» осуществляют свои уто-пии, у народа «трещали чубы». 30 декабря 1931 года многотираж-ка «Дворецстроевец» поместила фотографию руин храма с пооеднон надписью: «Рухнул храм Спасителя — гнездо поповщины, десятки лет затемнявшее мозги трудящихся религиозным дур-маном».
Итак, у рабочих посветлело в мозгах, впереди открылись необо-зримые дали, а пока Лазарь Моисеевич и «красные партизаны», товарищи Лпновскпй, Юнг, Ольховский, Дремучий, Блюмкин (завскладом), Точаев создали им следующие условия труда, кра-сочно описанные в многотиражке:
«Кончив работать, рабочий сломя голову бежит через площадь и наталкивается на очередь. При входе в столовую его обдает не менее морозным воздухом, чем на улице. Унылые стены, с мрач-но выглядывающими стеклами. На облитых столах плавают рыб-ные кости, кусочки капусты, корки хлеба, кое-где расставлены пустые, грязные банки для горчицы; в исключительных случаях горчица имеется, по ее приходится доставать пальцами. Разливая на головы сидящим рабочим, подаются чуть тепленькие щи, соленая рыба, которую за неимением вилок, приходится брать руками. Вся столовая представляет собой недочищешгую помой-ную яму...»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
К. А. Тон сумел воплотить в храме Христа Спасителя Святую и Непобедимую Россию. В нем удивительно сочетались и бело-снежпая чистота Покрова на Нерли, и возвышенная, одухотво-ренная простота псковских храмов, и восточная роскошь орна-мента и утвари. Он напоминал кряжистого русского богатыря в тяжелом золоченом шлеме и сверкающей кольчуге, который вели-чало шел в будущее.
Именно такой РОССИИ боялись те, кто 5 декабря 1931 года пре-дал храм Христа Спасителя лютой казни. Храм взрывали по частям, будто четвертовали богатыря на плахе: медленно отруба-ли руки, ноги, потом голову. Возможно, напротив, в сером доме, собралпсь в тот момент люди, чтобы насладиться зрелищем по-верженного храма. Может быть, несмотря на холодный день, они открыли окна, чтобы как можно сильнее щекотали шс барабан-ные перепопки глухие взрывы. Утоляя жажду власти и мести, они, наверное, полагали, что с Россией покопчено навсегда, и серость из серого дома расползется и покроет землю белостволь-ных березок...
Журнал “Молодая гвардия”
1992год №8
Анатолий Василенко
Власть мести стр.89
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
).
.
