Вот что пишет википедия
Фейга Хаимовна Ройтблат-Каплан родилась в Волынской губернии в семье учителя (меламеда) еврейской начальной школы (хедера). 1906 1918Во время революции 1905 г. Каплан примкнула к анархистам, в революционных кругах её знали под именем «Дора». В 1906 готовила террористический акт в Киеве на местного генерал-губернатора Сухомлинова. Во время подготовки к теракту, который готовил её гражданский муж Виктор Гарский (он же — Яшка Шмидман), в номере гостиницы «Купеческая» (ул. Волошская 29) в результате неосторожного обращения сработало самодельное взрывное устройство, Каплан была ранена и частично потеряла зрение, после чего при попытке покинуть место происшествия была задержана полицией (Гарский скрылся).Характеристика Фанни выглядит так: еврейка, 20 лет, без определенных занятий, личной собственности не имеет, при себе денег один рубль.[1] Военно-полевой суд в Киеве приговорил её к смертной казни, которая из-за несовершеннолетия Каплан была заменена пожизненной каторгой в Акатуйской каторжной тюрьме. До 1917 на каторге; здесь Каплан познакомилась с известной деятельницей революционного движения Марией Спиридоновой, под влиянием которой её взгляды изменились от анархистских к эсеровским.[2]
Ни одной просьбы о помиловании Каплан не написала. Болела, несколько раз лежала в больнице. Слепла на истерической почве — так указано в медзаключении. Читала она с лупой. Одна из каторжанок вспоминала: «В камере с нами была бессрочница Каплан, слепая. Она потеряла зрение ещё в Мальцевской. При аресте её в Киеве взорвался ящик с бомбами, которые она хранила. Отброшенная взрывом, она упала на пол, была изранена, но уцелела. Мы думали, что ранение в голову и явилось причиной слепоты. Сначала она потеряла зрение на три дня, затем оно вернулось, а при вторичном приступе головных болей она ослепла окончательно. Врачей-окулистов на каторге не было; что с ней, вернется ли зрение, или это конец, никто не знал. Однажды [Нерчинскую каторгу] объезжал врач областного управления, мы попросили его осмотреть глаза Фани. Он очень обрадовал нас сообщением, что зрачки реагируют на свет, и сказал, чтоб мы просили перевода её в Читу, где её можно подвергнуть лечению электричеством. Мы решили, — будь что будет, а надо просить Кияшко о переводе Фани в Читинскую тюрьму для лечения. Тронула ли его молодая девушка с незрячими глазами, не знаю, но только мы сразу увидели, что дело нам удастся. Расспросив нашу уполномоченную, он громогласно дал слово перевести Фаню немедленно в Читу на испытание». Срок ей сократили до двадцати лет. Но грянула [Февральская революция], и Каплан вышла на свободу.
После каторги Фанни месяц жила в Москве у купеческой дочери Анны Пигит, родственник которой И. Д. Пигит, владевший московской табачной фабрикой «Дукат», построил большой доходный дом на Большой Садовой. Там они и жили, в квартире N 5. Этот дом прославится через несколько лет — именно в нём, только в квартире N 50 один Михаил Булгаков «поселит» странную компанию во главе с Воландом. Временное правительство заботилось о жертвах царизма — открыло в [Евпатории] санаторий для бывших политкаторжан, туда летом [1917] г. Каплан отправилась поправлять здоровье. Там же познакомилась с Дмитрием Ульяновым. Ульянов-младший дал ей направление в харьковскую глазную клинику доктора Гершвина. Каплан сделали удачную операцию — зрение частично вернулось. Конечно, снова работать белошвейкой она не могла, но силуэты различала, в пространстве ориентировалась. Она жила в Севастополе, лечила зрение и вела курсы по подготовке работников земств.
К этому можно добавить, что еврейка не была террористкой, работавшей с огнестрельным оружием - всё больше бомбы были. Поэтому тут две версии. Либо а) это её личная инициатива и самодеятельность (но к чему тогда огнестрел, если можно было вождя взорвать, благо в этом она понимала лучше) б) это липа, как я уже писал выше
в любом случае организованный теракт, идущий от лица влиятельной революционной партии партии, не делается такими исполнителями
|