|
Если это не глумление над Церковью, то что?
Всешутейший собор
В первые годы правления Пётр (великий) создал «Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор», которым развлекался всю жизнь. Никита Моисеевич Зотов был «всешутейшим патриархом», князь Федор Ромадановский - кесарем, другие придворные получали титулы владык разных городов, а сам царь стал протодиаконом. Разумеется, придуман был данный собор не самим Петром. У юного негодяя не хватило бы на такое мерзкое издевательство юношеских мозгов. Советчиками были тот же Лефорт, тот же Гордон и прочие протестанты-масоны. Быстро нашлись и Русские христопродавцы, которые добросовестно и весело выполняли своё богохульное дело.
«Патриарх» носил на голове жестяную «митру» с изображением бахуса верхом на бочке; глиняная фляга с колокольчиками изображала панагию, а «евангелием» служил ящик в форме книги, внутри которой находились склянки с водкой. В вербное воскресенье, когда Русский народ молился, украшал иконы вербами, постился и ждал Светлого Христова Воскресения, богохульники вместе с «православным русским царём» устраивали церемонию «шествия на осляти»: «патриарха» сажали на верблюда и вели в сад на берегу Москвы-реки к винному погребу. Следовало обильное возлияние, после чего пьяная компания разбредалась по домам.
Когда умер Зотов, в «патриархи» был определён Петр Бутурлин. «Избрание» проходило в стиле Петра. В шутовских нарядах сам царь и придворная знать: певчие, попы, дьяконы, архимандриты, архижрецы. Вместо несения образа - «бахус, несомый монахами великой обители». Потом следовала речь «князя-кесаря», напоминающая речь, произносимую царями при избрании патриархов. Потом из трёх кандидатов выбирали одного, и происходило «осязательное освидетельствование нового «князя-папы», посаженного на прорезанном стуле и закрытого покрывалом. Это была насмешка над избранием римского папы, когда кардиналы удостоверялись, что новый кандидат есть действительно мужчина (есть сведения, что однажды по роковой ошибке римским папой была выбрана женщина, переодетая мужчиной). Можете вообразить, как дико гоготали придворные и сам царь над таким весёлым «осязательным освидетельствованием»?
Новоизбранного поздравляли, величали многолетием, сажали на громадный ковш и несли в его собственный дом, где опускали в чан с вином. За избранием следовало поставление. Чин поставления разрабатывался лично Петром. Поставляющий возглашал: «Пьянство бахусово да будет с тобою». (В издёвку над чином поставления архиереев: «Благодать Святаго Духа да будет с тобою»).
«Патриарх» вместо исповедания Веры исповедывал поклонение пьянству: «Вином, яко лучшим и любезнейшим бахусовым чрево своё яко бочку добре наполняю, так что иногда и ядем, мимо рта моего носимым, от дрожания моей десницы и предстоящей очесех моих мгле, не вижу, и тако всегда творю и учити мне врученных обещаюсь, инако же мудрствующе отвергаю, и яко чуждых творю, анафематствую всех пьяноборцев, но яко же вышерек творити обещаюсь до скончания моей жизни, с помощью отца нашего бахуса, в нем же живем, а иногда и с места не двигаемся, и есть ли мы или нет - не ведаем». Весёлый царь пародировал Священное Писание: «О нем не живем, движемся и есмы».
Следовало рукоположение во имя пьяниц, шутов, сумасбродов, водок, вин, пив, кабаков, вёдер, кружек и т.д. Потом «патриарха» облачали: «Сердце исполнено вина да будет в тебе», «Да будут дрожащи руце твои». «Дубина Дидана вручается тебе». И наконец: «Венец мглы бахусовой возлагаю на главу твою, да не познаеши десницы твоей, во пьянстве твоем».
Когда «князь-папа» Бутурлин оставил этот мир (жил грешно и помер смешно: не выдержал обильной попойки и не менее обильного объедания), то 20 декабря 1724 года назначили избрание нового «князь-папы» («патриарха») всешутейного собора. После избрания провинциального комиссара Строгоста начались уже описанные нами обряды, а затем устроили пир, где кроме водки и вина людей потчевали медвежатиной, волчатиной, а также лисами, кошками и мышами. Это, кстати, случилось уже тогда, когда Пётр был весьма болен и немощен. Вместо дум о вечности, вместо того, чтобы задуматься о покаянии, он продолжал бесноваться, выдумывал новые забавы, вроде пожирания мышей и кошек, хотя смерть уже стучалась в двери. Так и случилось: через полтора месяца после последнего «всешутейного собора» (2 февраля 1725 года) он отдал нечистому душу.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
