|
Вот Вам продолжение:
"Императрица, прославившаяся внешними законами и внешним государственным строительством, по отношению к Церкви Православной, и особенно монастырям, была великой разорительницей и гонительницей, - пишет Епископ Серафим в книге «Одигитрия Русского Зарубежья». - В этом отношении она продолжала такую же политику Петра Первого, только в значительно большей степени".
В течение 10 лет (1763 - 1774 годы) два синодских обер-прокурора высказывали в высшей степени странное отношение к Православию. Первый из них, Мелиссино, ставил следующие вопросы по реформированию церковной жизни:
- об ослаблении и сокращении постов;
- об уничтожении суеверий касательно икон и мощей;
- о запрещении носить образа по домам;
- о сокращении церковных служб для «избежания в молитве языческого многоглаголания»;
- об отмене составленных в позднейшее время стихир, канонов, тропарей;
- о назначении вместо вечерен и всенощных кратких молений с поучениями народу;
- о прекращении содержания монахам;
- о дозволении выбирать из священников епископов без пострижения в монашество и разрешении епископам проводить брачную жизнь;
- о разрешении духовенству носить «пристойнейшее» (?!) платье;
- об отмене поминовения умерших, будто бы дающего простым людям лишний повод к вере в мытарства, а попам к вымогательству;
- о дозволении браков свыше трёх;
- о запрещении причащать младенцев до 10 лет, пока не научатся вере.
(Георгий Кочетков в своей красе! - ред.)
Священный Синод к счастью, отклонил эти предложения, но сам факт их постановки говорит о многом.
Другого обер-прокурора, бригадира Чебышева, описывает Фонвизин:
"Он был совершенно неверующий человек и, служа обер-прокурором, решался открыто, например, пред публикою в Гостинном дворе, заявлять о своем неверии в бытие Божие; в присутствии членов Синода говорил «гнилые слова», и, пользуясь своею властью, задерживал издательство сочинений, направленных против распространяемого тогда модными писателями неверия. И эти люди были поставлены государством для управления Церковью!"
Но самыми ужасными проявлениями церковной политики Екатерины было отобрание в казну монастырских земель и введение монастырских штатов. Таким образом, от монастырей были отобраны их владения, а правительством было определено точно, сколько может быть в данном монастыре иеромонахов, иеродиаконов и монахов, которым было положено от государства жалованье, притом очень мизерное. Монастыри, оставшиеся за штатом за неимением средств к существованию, должны были закрыться.
До введения штатов в Великороссии было 732 монастыря мужских и 222 женских. Штатами же положены были 161 монастырь мужской и 39 женских. Из 954 раньше существовавших монастырей прочерком пера было осуждено на уничтожение 754, осталось двести, лишь пятая часть Русских монастырей! Тогда же без разрешения императрицы было запрещено открывать новые монастыри. Здания закрывавшихся монастырей обращались в казармы, госпитали, дома для сумасшедших и т. п. (Кто после этого кинет камень в большевиков? У них есть достойные учителя - «Православные» цари и царицы, правда, воспитанные на масонских идеалах).
"До сих пор нельзя без чувства величайшей скорби вспомнить об уничтожении 4/5 Русских монастырей! - восклицает Е. Поселянин, - запустели места, освященные подвигами и благодатью святых, ознаменованные стремлением к ним усердия народного. И если немногие из этих обителей потом были восстановлены, то большая их часть запустела навсегда".
Но ради чего нужно было устраивать такой разгром? Какую пользу получило от этого государство? Можно сказать, что никакую. Церковная, а вернее антицерковная, политика Екатерины стала приносить до 4 000 000 рублей годового дохода. Из них на содержание Церкви выделялась лишь одна восьмая часть. Но вскоре подавляющая часть монастырских имений была роздана фаворитам императрицы. Так что вышеописанные события вернее было бы называть ограблением Церкви группой частных высокопоставленных лиц с целью личного обогащения. Выражаясь современным языком - приватизация по Чубайсу.
Е. Поселянин пишет: «…Здесь было нарушено право собственности и воля тех отдельных лиц, из пожертвований которых сложились церковные имущества. Bсе эти имения были оставляемы большею частью по духовным, на помин души в излюбленном жертвователем монастыре; и эта последняя воля умирающих не подлежала никакому изменению. Между тем не только эти усердные жертвы Церкви были отобраны для целей мира, но и самый помин души не мог более продолжаться, за упразднением самих обителей».
Захват церковных имений, как верно определил Пушкин, «нанёс сильный удар по просвещению народа». Да и до просвещения ли и благотворительности было Церкви, если священники в штатных соборах и церквах получали по 20 рублей в год? Плата за исполнение треб была нищенская: 10 копеек за свадьбу, 10 копеек за панихиду, 3 копейки за крестины и т.д. Лишённая своих имений Церковь испытывала большую нужду в средствах. Строительство новых церквей, церковных школ и семинарий прекратилось, так как и существующие не на что было содержать. Церкви, соборы, школы, семинарии, архиерейские дома приходили во все большее разрушение. Воспитанники духовных семинарий жили впроголодь, преподавание в них было поставлено плохо, так как не было средств на оплату учителей и покупку учебных пособий.
Это было тогда, когда Потемкину по простой записке из Казначейства выдавалась сотня тысяч рублей на разные прихоти. Разбрасывая миллионы рублей своим любимцам, представителям знати, Екатерина скупилась отпускать деньги на духовные учебные заведения. Да и на религиозное воспитание учащихся в казенных школах не только не обращалось внимания, а, наоборот, ему власти, по указке сверху, препятствовали. Принимались меры и к тому, чтобы духовные лица не обучали детей на дому и при церквях.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
