Объята туманом глубинка, снегов еле видимый след. Похож на развалины инков берёзовый мой Назарет.
Все ждут по домам почтальона, как будто архангельский глас. Мечтая сварганить бульона, ведь пенсия нынче у нас.
Стучит по воротам бездельник, на Праздник поклянчить рубля. Гудит уж никак две недели, не помня ни года, ни дня.
Кругом тишина запустенья, и слышно, как шёл Гавриил по залитой пашне весенней: спокоен, высок, белокрыл.
Великая Русь принимала на сердце святые слова. Волнуясь, свежа и румяна, в смирении крайнем жива.
О тайне Божественной воли, что голым умом не понять, поведал Архангел раздолью, земле возвестил благодать.
Поднимется Русь, воссияет народам Спасения Свет. И Церковь Христова Святая из русских объявится мест.
Неся Православие людям, воздвигнет славянский союз. «Да, как же со мной это будет? Я, бедная, еле держусь», -
сухими устами спросила. Архангел в ответ: «Бог с тобой. ЕГО, не твоя в этом сила», и в небо ушёл за рекой…
Вздохнула земля полной грудью, осыпался снег под навес. Размножило эхо: «Да будет!», и вздрогнул проснувшийся лес…
Объята туманом глубинка, снегов еле видимый след. Похож на развалины инков берёзовый мой Назарет.
Легко и спокойно ложится безлиственной веточки плеть на жёлтые буквы страницы… Осталось чуток потерпеть.
2011-04-07
Столпники.
Разгулялась кабацкая злоба, породнилась с мятущимся веком. Даже зверь поглядит исподлобья, словно грех – это быть человеком.
Рассупонились нормы и грани. На поверхности деньги и похоть. Сокровенная Истина вянет, вырастает синдром скомороха.
Непонятно, куда устремляться. Оставаться собой – новый подвиг. В едком смраде продажного глянца за порядочность драться до крови.
Если знаешь, где веры есть камень, на него заберись и не мешкай. Коли нем, делай жесты руками, коли нет – проповедуй, конечно.
Были столпники в Церкви Христовой драгоценными к Богу свечами. А сегодня – сродни частоколу, человечности суть защищая.
Продлевая душевные скорби тяжко мучимых знаньем упадка, Божий кремень готовя на пробу для клыков «мирового порядка»…
2011-04-06
Целый день летит, кружится и ложится снег ковром. Прилипает рукавица ко стеклу с узорным льдом.
Снимет жаркая ладошка на немножко злой озноб, и прозрачности окошка отойдёт холодный лоб.
Кто там, кто глядит из дали в покрывале темноты? Те ли, кем с тобой не стали? Незнакомые черты…
Дом вздохнёт и, кособочась, глянет ночи в чёрный глаз. Соберётся грусть в комочек, не пройдя в сердечный паз…
2011-01-09
|