Александр Робертович, я знаю, что Вы умеете признавать свои ошибки. Вам надо найти в себе силы и отказаться от лживой информации о царе, которую вы напечатали немалыми тиражами, ошибочно приняв её за правду. Удалите её хотя бы из архива. Ваша популярность среди православных монархистов от этого только возрастёт.

Прстите, но никто не станет отрицать существование кунскамеры

Робертыч, "упырём" можно с легкостью назвать и тебя и меня, а главное, - доказательств не треба, все можно в духе агитпропа писать: "царь-упырь, кунсткамера, зубы, флот, колокола..." и т. д. и т. д.
от твоих слов очень пахнет совпропагандой, стиль по крайней мере тот же, в отличие от более фактологичного письма Андрея Антоновича.

с наливанием водки посетителям, где же стойкость борцов за трезвость

Так не шли ж, гады. Не хотели просвещаться. А если без шуток, то это очень по христиански. Не деньги собирали с людей на входе, а угощали согревающим напитком (водка тогда была не 40 гр., а гораздо слабее) и цукербродом (глюкоза для мозга).Что обостряло восприятие и способствовало размышлениям.

Элитарный оккультный орден: «Всешутейший и всепьянейший собор»

Когда заходит речь о том, мог ли существовать во времена Петра I какие-либо тайные общества, то так называемый «Всешутейший собор» Петра, как правило, подробно не рассматривается. Анализируются различные версии: связи с масонством Лефорта, возможность посвящения в масоны самого Петра I, но «всешутейший и всепьянейшие собор» очень часто выпадает из сферы внимания людей, рассматривающих данный вопрос.
Действительно, большинство из нас привыкло полагать, согласно усвоенному еще со школьной скамьи, что петровский пьяный «собор» был его юношеской, почти детской забавой. Ну, собирался юный Петр с юными и не очень друзьями. Пил, курил, неприлично шутил, и все это называл «Всешутейшим и всепьянейшим собором». Мол, детские шалости и т.п. К таким выводам располагали и крайне немногословные характеристики вышеозначенного «собора» историками: невозможное пьянство, разгул, ну и «т.д.». И нормальному человеку, православному христианину тем более, даже не может прийти в голову то, что скрывается за этим «и т.д.». Совсем недавно моим хорошим приятелем А.П. Щегловым (специалист в области древнерусской книжности, немало времени проведший в архивах, по вероисповеданию – старообрядец-федосеевец) были опубликованы материалы, содержащие некоторые впечатляющие подробности из истории петровского «собора». Перед написанием этой статьи я специально попросил Андрея Петровича предоставить мне все ссылки на те источники, откуда эта информация была почерпнута (за что я ему, по случаю, выражаю свою искреннюю и глубокую признательность). И желающие могут проверить достоверность нижеприведенных фактов (см. примечание).*

Прежде всего – это имеет немалое значение! – «всепьянейший собор» не был именно юношеской забавой Петра I. Созданный в конце XVII в., он продолжал существовать и тогда, когда Петр уже давно как вышел за границы «юношеского возраста». (В частности, некоторые факты, которые описаны ниже, относятся, например, к 1718 г. – то есть к тому времени, когда enfant terrible исполнилось уже 46 лет).
Во-вторых, пьянство петровского «собора» было отнюдь не безсмысленным. Как не безсмысленным был и практиковавшийся там разврат. Во всем этом был смысл, и все это было подчинено определенному ритуалу. Автор приносит свои извинения боголюбивому читателю за подробные описания петровских «деяний», которые приводятся ниже. Однако без знания их понять, почему Петра I именовали простые русские люди антихристом, и почему мы называем его «всепьянейший собор» оккультным орденом, попросту невозможно. «Сумасброднейший, всешутейший и всепьянейший собор» был иерархически четко выстроенным элитарным обществом, которое просуществовало не менее тридцати лет. Постоянный состав его в разное время колебался от 80 до 200 человек, и состоял либо из представителей знатнейших и древнейших российских фамилий (начиная с самого Царя), либо из людей, лично очень близких Петру I, невзирая даже на их неаристократическое происхождение. (К последней категории относился, например, Никита Моисеевич Зотов, первый учитель грамоте, а возможно, и чему иному, Петра.)

Иерархия петровского «собора» была кощунственной пародией на церковную иерархию. Во главе его стояло два лица – «князь-кесарь» (назначался лично Петром I) и «патриарх» (избирался «собором»). Им подчинялись следующие «чины»: «архиереи», «ризничьи», «попы», «архидиаконы», «диаконы». Женская иерархия была следующей: «князь-игуменья», «архи-игуменья», «диаконисы», «монахини» (произносилось это слово, правда, несколько иначе, но об этом ниже). Всем «чинам» полагались соответствующие «облачения» и «знаки отличия». Так, «архиереи» вместо панагий носили фляги с вином, а на «митре» «князя-папы» было изображении Бахуса – латинского бога вина. Что касается облачений женской иерархии собора, то они просто отсутствовали – «диаконисы» свои обязанности выполняли вообще без какой-либо одежды.
Все ритуалы «собора» были четко прописаны. Имелись и свои молитвы, тексты большей части которых, к сожалению, утеряны (хотя для вполне определенных выводов хватает и того, что сохранилось). Протокольным же языком «соборян» была матерщина.

По мнению А.П. Щеглова, это было вызвано тем, что мат есть ничто иное, как сакральный древнеславянский язык, язык языческого магизма. Идея взаимодействия двух половых начал является одной из основ всякой пантеистической концепции, и потому все слова, описывающие соответствующие действия, приобретают в язычестве статус сакральных. Весьма возможно, что Св. Церковь именно по этой причине строго запрещала употребление мата, рассматривая его как проявление язычества. Вне зависимости от того, справедлива ли точка зрения А.П. Щеглова, или матерщина имеет иное (тюркско-еврейское) происхождение, очевидно одно: мат употреблялся, и употребляется различными колдунами и ведунами в своих операциях. Используется он и сатанистами – как вербальное выражение блуда и половых извращений. По этой причине, надо полагать, он и стал официальным языком петровского пьяного «собора».

Итак, сей «собор» возглавляли двенадцать архижрецов («архиереев», кардиналов, «митрополитов» и т.д.) и «патриарх». Числовая символика понятна – двенадцать дегенератов пародировали Двенадцать Апостолов; кроме того, двенадцать – это минимальное количество епископов, необходимых для суда над другим епископом (то есть для проведения полноправного Церковного Собора). Титул «патриарха» был такой: «Всешутейший и всесвятейший патриарх кир-е…и Никита Пресбургский, Заяузский, от великих Мытищ и до мудищ». Петр I, которого некоторые нынешние рафинированные ультра-«монархисты» продолжают титуловать «благочестивейшим», имел кличку (или титул) Пахом-пихайх… В списке «соборян» за 1706 г. читаем следующее: «Архикнязь-папа. При нем служители: протокопайх… – Михайлов, духовник Иринарх…, архидиякон Идинах… Строев, протодиякон Пахом Пихайх… сам Петр, дьякон Иоиль Попирайх… Бутурлин…». Разумеется, троеточия поставлены мной, а не составителем данного списка, из которого мы процитировали лишь начало. А вот пример их молитвы (из чина поставления «князя-папы»): «Рукополагаю аз, старый пьяный, сего нетрезваго во имя всех пьяниц, во имя всех скляниц, во имя всех зернщиков (зернщик — азартный игрок в кости, или зерна – Д.С.), во имя всех дураков, во имя всех шутов, во имя всех сумозбродов, во имя всех лотров (лотр — разбойник, забулдыга, гуляка – Д.С.), во имя всех водок, во имя всех вин, во имя всех пив, во имя всех медов, во имя всех каразинов (каразин — малиновая водка – Д.С.), во имя всех сулоев (сулой — сусло, квас – Д.С.), во имя всех браг, во имя всех бочек, во имя всех ведр, во имя всех кружек, во имя всех стаканов, во имя всех карт, во имя всех костей, во имя всех бирюлек, во имя всех табаков, во имя всех кабаков — яко жилище отца нашего Бахуса. Аминь». Данная кощунственная пародия на хиротонию, молитвословие, обращенное к Бахусу – языческому богу, то есть, с христианской точки зрения, бесу, венчало собой подробно разработанный чин избрания «князя-папы». Чин же сей описан в воспоминаниях участников всех богомерзких дел петровского «собора».

Нового «князю-папу» в декабре 1717 г. выбирали так. Днем 28 декабря 1717 г. «архиереи» «всешутейший собор» собрался в Пресбурге («потешном городке» Петра I), в деревянном доме Н. Зотова. Собравшиеся архижрецы, севши по местам, исполнили «песнь Бахусову». Затем «князь-кесарь» Иван Ромодановский обратился к ним с речью, в которой призывал их «прилежно просить Бахуса» о выборах нового «патриарха». После чего их препроводили в особое помещение, где для каждого было приготовлено «логовище» (место для возлежания плюс фляга с вином); само же помещение было заперто на ключ. Архижрецы должны были, посредством продолжительного пьянства, выявить наиболее выдающегося «подражателя Бахусова». К утру 29 декабря, таким образом, было выделено три претендента; тогда же в Пресбург съехались и остальные участники «собора».

Когда все «соборяне» собрались в зале, по поручению князя-кесаря «ключарь» отправился за так называемым «муде для выбирания», или «балами» – некими шарообразными предметами, которые извлекались из мошонок крупных животных. Затем производилась, «крепким осязанием», процедура проверки кандидатов в «папы» на принадлежность к мужскому полу; избранных в особой «каморе» рассадили по стульям с отверстиями, и уполномоченные «соборяне» производили освидетельствование. Данная процедура (как и выбор кандидатов в запечатанном помещении) была пародией на традиционные обряды римокатоликов, совершающиеся при избрании понтифика. Затем началась процедура голосования. Все участники «собора», «по чину», подходили к «князь-игуменье», целовали ее в обнаженные груди и получали балы для голосования (один черный, обшитый тканью, и один белый, натуральный). При голосовании вся эта мерзость бросалась в особую шкатулку, сделанную в виде Евангелия. Причем обходила с этой шкатулкой голосующих «соборян» голая «диакониса».

Среди мелких «чинов» «всешутейшего собора» особо следует упомянуть неких «суфранов». Название данной категории «всепьянейших» прислужников происходит, скорее всего, от французского soufrer – окуривать, пропитывать серой. В обязанности суфранов входило совершение каждения – каждения серой; сама же серная кадильница изготовлялась либо в виде рукомойника, либо в виде туалетного горшка.
Завершался же чин избрания нового «папы» торжественным обедом. Отпив из огромного ковша, который держал в руках новоизбранный «папа» (таковым тогда стал Петр Иванович Бутурлин), «соборяне» целовали бывшую и новую «князь-игуменью» «в ея лоно подпупное», и шли на пиршество. Угощение было следующим: источники балов для голосования, но уже «с их долгими и их гнездами». Однако этим праздник не закончился: накушавшись вышеописанного угощения, «соборяне» посадили голого Бутурлина в чан с вином, из которого (сами уже будучи в голом виде) они это вино и пили…

Свои ритуалы члены «всешутейшего собора», как правило, приурочивали к праздничным или особо значимым датам и периодам православно-христианского календаря (например, постам). В первую седмицу Великого Поста «соборяне» во главе Петром-«Пахомом» устраивали кощунственную пародию на «покаянную процессию»: в вывернутых полушубках, на волах и ослах, или в санях, в которые запрягались свиньи и медведи, совершали они свой выезд. Таким же образом поступали они и в неделю Ваий, пародируя патриаршее «шествие на осляти» (которое символически изображало Вход Господень в Иерусалим). Примечательно, что к ритуалам «всешутейшего и всепьянейшего собора» сам Петр I относился весьма серьезно. Весьма красноречиво об этом говорит то, что после того, как П.И. Бутурлин овдовел (1721 г.), Петр настоял на том, чтобы Бутурлин, как «князь-папа», обвенчался на вдове Никиты Зотова, бывшего его предшественником на этом посту. Да и сам брак был более чем необычным. Вместо иконы над головой «молодых» повесили изображение Бахуса. А комната для первой брачной ночи была устроена в пирамиде, имевшей отверстия в стенах, дабы прочие «соборяне» могли наблюдать за происходящим там.

Описывать дела Петра и его поганого «собора» можно было бы и далее. Но вышеприведенных фактов более чем достаточно для того, чтобы понять: «всешутейший и всепьянеший собор» не был просто пьянкой – пусть даже и весьма фривольной пьянкой великосветских негодяев. Это было именно иерархическое общество, причем общество элитарное (сам Петр I и его ближний круг, в первую очередь аристократия), с четко прописанным уставом и богохульными ритуалами. Сами же деяния «собора» более всего подходят под определение сатанинских радений, наподобие «черной мессы». Пьяные и матерящиеся, полуголые и голые, закусывающие вина и водку половыми членами и мошонками разных скотов, развратничающие посреди серных испарений – таковы были творцы новой, a-la «просвещенная» Европа, России.

Примечательно и то, что в некоторых делах «всешутейшего собора» принимал участие и архиепископ Феофан (Прокопович) – создатель синодальной системы, ненавистник патриаршества и русской церковной традиции, явно тяготевший к протестантизму. На Руси народился новый тип архиерея – «прогрессивного и открытого»; позднее этот прогресс и открытость не раз еще придется наблюдать в лице таких деятелей, как, например, митрополит Никодим (Ротов).

Существование петровского «всешутейшего собора», учитывая ряд фактов, указывающих на наличие тайных обществ (или одного тайного общества), причастных к так называемой «церковной реформе XVII в.», служит подтверждением того, что в конце XVII – начале XVIII вв. в самых высших слоях русского общества свила себе гнездо антихристианская оккультная секта, или некий «орден». Данная структура по своему иерархическому строю и антихристианской мистическо-ритуальной практике почти совершенно идентична аналогичным тайным обществам, существовавшим в Европе в средние века и в Новое время, в разгар так называемого Ренессанса. И разрушительная церковная «реформа», и последовавшие за ней погромные петровские преобразования справедливо могут рассматриваться как атака жидовствующих сатанистов и европейских безбожников на Святую Русь. Атака, надо признать, во многом увенчавшаяся успехом.

Стало быть, мы вправе говорить об этих событиях нашей церковно-государственной истории как об одном из важнейших актов той битвы Церкви Божией и синагоги сатаны, которая идет после распятия Христа Спасителя, и окончится лишь Его славным Вторым Пришествием. Погромные петровские реформы – это лишь социально-политическая проекция той духовной катастрофы, которая совершилась на Руси во второй половине XVII столетия. Следующим плодом названной катастрофы станет 1917 г. И именно там, в церковном погроме XVII в. находится духовный корень многих наших нынешних бедствий. И до тех пор, пока этот корень не удален, мы не можем рассчитывать на твердый успех в деле очищения от всех ересей, еретиков и безбожников нашей Русской Православной Церкви, и в деле национального возрождения России.