1. Я вас спросил откуда Ленин с Троцким приехали. При чем тут судьба масонских лож в СССР. Ответьте на вопрос.
И еще - кто были основатели вашей партии, на чьи деньги существовал и на чьей платформе зародился большевизм?
2. Если он для вас не авторитет, зачем вы его бездарные стишки в виде дешевой агитки постите?

Да от вас русофобией воняет. На ленском расстреле тоже молодцы что огонь открыли? В черный октябрь 1993 - тоже все правильно?

Русофобией воняет от ваших Ленина с Троцким. И от прочих жидов-большевиков ваших кумиров.

Конечно, правильно стреляли. Только мало. Ежели бы в феврале 1917-го всех бастующих к стенке поставили, а весь наличный состав бывшей Госдумы шлепнули бы по тихому, то и была бы в России-матушке тишь да гладь, да Божья благодать...

Женя, не читай дурных поэтов, для тебя и других, кому надоели большевистские агитки привожу стихи гениального русского поэта-монархиста Гумилева:

ПОТОМКИ КАИНА

Он не солгал нам, дух печально-строгий,
Принявший имя утренней звезды,
Когда сказал: "Не бойтесь вышней мзды,
Вкусите плод, и будете, как боги".

Для юношей открылись все дороги,
Для старцев - все запретные труды,
Для девушек - янтарные плоды
И белые, как снег, единороги.

Но почему мы клонимся без сил,
Нам кажется, что кто-то нас забыл,
Нам ясен ужас древнего соблазна,

Когда случайно чья-нибудь рука
Две жердочки, две травки, два древка
Соединит на миг крестообразно?

<1909>

ВОЙНА

М. М. Чичагову

Как собака на цепи тяжелой,
Тявкает за лесом пулемет,
И жужжат шрапнели, словно пчелы,
Собирая ярко-красный мед.

А «ура» вдали — как будто пенье
Трудный день окончивших жнецов.
Скажешь: это — мирное селенье
В самый благостный из вечеров.

И воистину светло и свято
Дело величавое войны.
Серафимы, ясны и крылаты,
За плечами воинов видны.

Тружеников, медленно идущих,
На полях, омоченных в крови,
Подвиг сеющих и славу жнущих,
Ныне, Господи, благослови.

Как у тех, что гнутся над сохою,
Как у тех, что молят и скорбят,
Их сердца горят перед Тобою,
Восковыми свечками горят.

Но тому, о Господи, и силы
И победы царский час даруй,
Кто поверженному скажет: «Милый,
Вот, прими мой братский поцелуй!»

<1914>

СЛОВО

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.

И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.

А для низкой жизни были числа,
Как домашний, подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передает.

Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.

Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что Слово это - Бог.

Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества.
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.

1921


АНДРЕЙ РУБЛЕВ

Я твердо, я так сладко знаю,
С искусством иноков знаком,
Что лик жены подобен раю,
Обетованному Творцом.

Нос - это древа ствол высокий;
Две тонкие дуги бровей
Над ним раскинулись, широки,
Изгибом пальмовых ветвей.

Два вещих сирина, два глаза,
Под ними сладостно поют,
Велеречивостью рассказа
Все тайны духа выдают.

Открытый лоб - как свод небесный,
И кудри - облака над ним;
Их, верно, с робостью прелестной
Касался нежный серафим.

И тут же, у подножья древа,
Уста - как некий райский цвет,
Из-за какого матерь Ева
Благой нарушила завет.

Все это кистью достохвальной
Андрей Рублев мне начертал,
И в этой жизни труд печальный
Благословеньем Божьим стал.

<Январь 1916>


НАСТУПЛЕНИЕ


Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня,
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.

Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.

И залитые кровью недели
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий,
Это медь ударяет в медь,
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые
Или воды гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.

И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.

<1916>

МУЖИК

В чащах, в болотах огромных,
У оловянной реки,
В срубах мохнатых и темных
Странные есть мужики.

Выйдет такой в бездорожье,
Где разбежался ковыль,
Слушает крики Стрибожьи,
Чуя старинную быль.

С остановившимся взглядом
Здесь проходил печенег...
Сыростью пахнет и гадом
Возле мелеющих рек.

Вот уже он и с котомкой,
Путь оглашая лесной
Песней протяжной, негромкой,
Но озорной, озорной.

Путь этот - светы и мраки,
Посвист разбойный в полях,
Ссоры, кровавые драки
В страшных, как сны, кабаках.

В гордую нашу столицу
Входит он - Боже, спаси!-
Обворожает царицу
Необозримой Руси

Взглядом, улыбкою детской,
Речью такой озорной,-
И на груди молодецкой
Крест просиял золотой.

Как не погнулись - о горе!-
Как не покинули мест
Крест на Казанском соборе
И на Исакии крест?

Над потрясенной столицей
Выстрелы, крики, набат;
Город ощерился львицей,
Обороняющей львят.

"Что ж, православные, жгите
Труп мой на темном мосту,
Пепел по ветру пустите...
Кто защитит сироту?

В диком краю и убогом
Много таких мужиков.
Слышен но вашим дорогам
Радостный гул их шагов".

<1918>

О, наконец-то! Владимир, спасибо! Хоть Гумилев и поэтишка, а все же кавалерист
Действительно хорошие стихи и особенно о войне. "Наступление" по-моему гениальнейшее стихотворение. О той войне которая забыта, благодаря большевистским упырям... А ведь какие подвиги там свершались и сколько трудов народ русский положил....

Не знаю, я вроде родился много лет спустя, а от строчек:

...Словно молоты громовые
Или воды гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага...

Аж мурашки по коже...

Я и говорю об отрывке до сцены расстрела.
Кстати, не думаю, что надо принимать версию большевиков, выставляя Государя "кровавым", он об этом событии очень сожалел и распорядился выплатить пособия пострадавшим и их семьям, позднее даже принял депутацию из числа демонстрантов, которые даже раскаивались в том, что участвовали в провокационном шествии, устроенном шпионом Гапоном.

А это и означает, что Гумилев - не поэтишка, а Поэт от Бога.

1. А вы не нервничайте, спокойней рассуждайте. То что масонские ложи были ликвидированы доказывает непричастность большевиков (по крайней мере руководства) к этим организациям. То что большевики воевали с интервенцией 14 государств (среди которых были и США и Германия) опровергает марионеточную связь руководства большевиков. А белые как раз шли рука об руку с интервенцией и с масонами.
2. Ну во первых произведение "наш царь" - вовсе не бездарно, и как поэт он признан общественностью, а за вашим утверждением о бездарности данного стиха лежит как раз неспособность противопоставить ничего более весомого.
В литературе, в песнях отражается настроения народа, чем жил, что чувствовал. Можно не доверять историкам, но почему я не должен верить С.Есенину или Л.Толстому?

Естественно Государь сожалел, о сем событии. Он же не выродок какой-нибудь вроде "Ильича" большевистского. Посему судьба его такова какая есть. Слава Богу прославлен нашей Церковью.
Касательно события, преображенцы просто выполнили приказ (не Государев, конечно, он его не отдавал). Я в этом смысле.
И Гапон не шпион, конечно, - марионетка в руках Рутенберга и К, ну и неудавшийся зубатовский эксперимент.

Значит, Солженицыну верить тоже можно? Простите за еврейский ответвопрос.

Это я в стиле, дореволюционной кавалерийской фольклористики

Кто-то из толпы стрелял по войскам, чтобы спровоцировать приказ на ответный огонь. Известно, что Гапон с самого начала предполагал превратить мирное шествие в революцию.

Инициатор ленского расстрела директор-распорядитель — барон Альфред Горациевич Гинцбург - еврей-иудей.
На момент забастовки 66 % акций товарищества «Лензолото» принадлежало лондонской компании «Lena Goldfields.
Вот тебе и жиды