в чем Вы конкретно солгали, кроме пунктов полемики с Фотиной, я Вам сказала и доказала, так что, Вы тоже врёте, что я вру. я Вам ответила и про европейские монархии и про другое. причём тут патриарх? никакие это не "посты", как Вы изволите выражаться. Царь - глава и водитель земной церкви по законам Российской империи, жаль, что Вы этого не знаете. а может, не хотите знать и сознательно здесь переключаете внимание публики на патриарха, который является таким же подданным, как и все прочие. так что, опять ложь про "не менее отвественный пост". Вы опять же не понимаете, наверно, в силу принадлежности к сектантам: Что народ - одновременно церковный организм, и именно Царь ведет корабль земной церкви и государства ко спасению, а Вы все хотите раздробить да расчленить, по постам, сегментам власти и карманам, что мы щас и имеем. православная же монархия - единый организм воцерковленных подданных, служащих Богу и царю, помазаннику Божию на царство - то есть управление народом с целью его спасения. ну, почитайте хоть Назарова что ли, у него есть про смысл миропомазанной монархии. посты, кандидатуры, выборы.... - уже имеем. это - демократия. а Вильчинский - ея апологет. Вам с Вильчинским не хватает понимания сути православной монархии, знания законов Российской империи и истории, иначе бы не сморозили про "пост патриарха". На Небе Бог и у Него есть Силы в посланцах. Патриарх и прочие - такие же слуги, как Силы у Господа Бога. Иерархия на Небе и на земле. не знали? почитайте Святых Отцов что ли об устроении мiроздания и Неба и иерархичности сущаго.

А в кого верует Степан больше: в Бога и Промысл Божий или в человека и "слепой случай"?

так почему первого монарха выбрать можно, а последующих - нет?

Вы сами ответили на свой вопрос. Сравнивать можно, сравнивают и иудеи, и Вы, сравнение предполагает и наименование "иконой", если Вы знаете значение сего слова в греческом. Не все цари соответствуют идеалу Христа, и что из этого? да, не все они и миром помазаны, и что из этого? не все подданные царя православнаго понимают суть монархии и роль помазанника, как Вы, и что из этого? Ваше невежество - Ваша личная немощь, монархии, царю и государству от этого ни холодно, ни жарко при сильном монархе и воцерковленном народе.

желаю Вам избавиться от Ваших заблуждений, и разбираться в поставленных вопросах так же четко, как Вы разбираетесь в целях иудейскаго ритуальнаго цареубийства. и не отнимать время и силы ваших оппонентов, не предполагающих, что Вы непросто невежда, но агент информационных стратегов в их информационной войне (откуда и вся ваша вода типа "не знаю-не понимаю" и дальше длинные перечисления - гениальные мыслеизвержения доки-оппонента).

Тогда Патриарх - "наёмный менеджер"?

Верные слова.
А, кроме того, лишь наследуемая – от отца к сыну - власть может свести к минимуму крайне вредное для государства соперничество кандидатов на трон, неизбежное при выборности государя. Иначе говоря, если монарх будет выборным, то непременно при этом должны возникнуть в обществе и всякие там предвыборные кампании, со всеми их атрибутами: враньем, подкупами, шантажами, подтасовщиной, «чуровщиной» и т. д. И чем это тогда будет лучше нынешних «честных выборов»?
То есть выборная монархия, на мой взгляд, несравненно ущербней наследственной.

Что же касается до патриарших выборов, то и тут, кажется, не все однозначно. Известно, что предшественники русских патриархов, т. е. первые предстоятели нашей Церкви, в сане митрополитов, прямо назначались Константинополем. Да и с установлением на Руси патриаршества, как известно, не всякий патриарх выбирался голосованием или вытягиванием жребия; часто решающую роль здесь играл действующий государь,- что, впрочем, вполне оправдано, поскольку царь и патриарх должны, как минимум, подходить друг другу. Но известны в Церкви и случаи наследования патриаршества, т. е. когда состарившийся предстоятель выдвигал своего преемника. Так что выборы выборами, но всё же это не единственный (и не гарантировано лучший) способ поставления патриархов.

классика

Тихомиров Л. А.

Критика демократии

/ Вступ. статья и комментарии М. Б. Смолина. Оформление М. Ю. Зайцева. - М.: Москва, 1997. - 672 с. - (Пути русского имперского сознания).

ISBN 5-89097-008-9

Демократия, принесшая столько крови и всевозможных потрясений христианскому миру, с момента своего появления в новое время, в XVIII веке, требует объяснения своего феномена.

Лев Тихомиров, столь долго замалчиваемый, а в период новой русской смуты конца XX века все более привлекающий к себе и к своим работам внимание читающей русской публики, много писал о демократии, предупреждая о ее разрушительных свойствах. Хорошо изучив революционную ее часть в период своего участия в народовольческом движении и будучи в эмиграции во Франции многолетним наблюдателем власти либеральной демократии.
Лев Тихомиров был убежден, что, кроме демократии, "нет ни одной формы правления, в которой воздействие народных желаний на текущие дела было бы так безнадежно пресечено". ,

http://filosof.historic.ru/books/item/f ... t000.shtml

Что такое свобода, из-за которой так волнуются умы в наше время, столько совершается безумных дел, столько говорится безумных речей, и народ так бедствует? Свобода в смысле демократическом есть право власти политической, или, иначе сказать, право участвовать в правлении государством. Это стремление всех и каждого к участию в правлении не находит себе до сих пор верного исхода и твердых границ, но постоянно расширяется, и про него можно сказать что сказано древним поэтом про водяную болезнь: «Crescit indulgens sibi» Расширяя свое основание, новейшая демократия ставит ближайшею себе целью всеобщую подачу голосов - вот роковое заблуждение, одно из самых поразительных в истории человечества. Политическая власть, которой так страстно добивается демократия, раздробляется в этой форме на множество частиц, и достоянием каждого гражданина становится бесконечно малая доля этого права. Что он с нею сделает, куда употребит ее? В результате несомненно оказывается, что в достижении этой цели демократия оболживила свою священную формулу свободы, нераздельно соединенной с равенством. Оказывается, что с этим, по-видимому, уравновешенным распределением свободы между всеми и каждым соединяется полнейшее нарушение равенства, или сущее неравенство. Каждый голос, представляя собою ничтожный фрагмент силы, сам по себе ничего не значит: относительное значение может иметь только некоторое число, или группа голосов. Происходит явление, подобное тому, что бывает в собрании безымянных или акционерных обществ. Единицы сами по себе бессильны, но тот, кто сумеет прибрать к себе самое большое количество этих фрагментов силы, становится господином силы, следовательно, господином правления и решителем воли. В чем же, спрашивается, действительное преимущество демократии перед другими формами правления? Повсюду, кто оказывается сильнее, тот и становится господином правления: в одном случае - счастливый и решительный генерал, в другом - монарх или администратор с умением, ловкостью, с ясным планом действия, с непреклонной волей. При демократическом образе правления правителями становятся ловкие подбиратели голосов, с своими сторонниками, механики, искусно орудующие закулисными пружинами, которые приводят в движение кукол на арене демократических выборов. Люди этого рода выступают с громкими речами о равенстве, но в сущности любой деспот или военный диктатор в таком же, как и они, отношении господства к гражданам, составляющим народ. Расширение прав на участие в выборах демократия считает прогрессом, завоеванием свободы; по демократической теории выходит, что чем большее множество людей призывается к участию в политическом праве, тем более вероятность, что все воспользуются этим правом в интересе общего блага для всех, и для утверждения всеобщей свободы. Опыт доказывает совсем противное. История свидетельствует, что самые существенные, плодотворные для народа и прочные меры и преобразования исходили от центральной воли государственных людей или от меньшинства, просветленного высокою идеей и глубоким знанием; напротив того, с расширением выборного начала происходило принижение государственной мысли и вульгаризация мнения в массе избирателей; что расширение это в больших государствах или вводилось с тайными целями сосредоточения власти, или само собою приводило к диктатуре. Во Франции всеобщая подача голосов отменена была в конце прошлого столетия с прекращением террора; а после того восстановляема была дважды для того, чтобы утвердить на ней самовластие двух Наполеонов. В Германии введение общей подачи голосов имело несомненною целью утвердить центральную власть знаменитого правителя, приобретшего себе великую популярность громадными успехами своей политики... Что будет после него, одному Богу известно.

Игра в собрание голосов под знаменем демократии составляет в наше время обыкновенное явление во всех почти европейских государствах и перед всеми, кажется, обнаружилась ложь ее; однако никто не смеет явно восстать против этой лжи. Несчастный народ несет тяготу; а газеты - глашатаи мнимого общественного мнения - заглушают вопль народный своим кликом: «Велика Артемида Эфесская»! Но для непредубежденного ума ясно, что вся эта игра не что иное, как борьба и свалка партий и подтасовывание чисел и имен. Голоса, - сами по себе ничтожные единицы, - получают цену в руках ловких агентов. Ценность их реализуется разными способами и прежде всего подкупом в самых разнообразных видах - от мелочных подачек деньгами и вещами до раздачи прибыльных мест в акцизе, финансовом управлении и в администрации. Образуется мало-помалу целый контингент избирателей, привыкших жить продажей голосов своих или своей агентуры. Доходит до того, как например во Франции, что серьезные граждане, благоразумные и трудолюбивые, в громадном количестве вовсе уклоняются от выборов, чувствуя совершенную невозможность бороться с шайкою политических агентов. Наряду с подкупом пускаются в ход насилия и угрозы, организуется выборный террор, посредством коего шайка проводит насильно своего кандидата: известны бурные картины выборных митингов, на коих пускается в ходе оружие и на поле битвы остаются убитые и раненые.

Организация партий и подкуп - вот два могучих средства, которые употребляются с таким успехом для орудования массами избирателей, имеющими голос в политической жизни. Средства это не новые. Еще Фукидид описывает резкими чертами действие этих средств в древних греческих республиках. История Римской республики представляет поистине чудовищные примеры подкупа, составляющего обычное орудие партий при выборах. Но в наше время изобретено еще новое средство тасовать массы для политических целей и соединять множество людей в случайные союзы, возбуждая между ними мнимое согласие мнений. Это средство, которое можно приравнять к политическому передергиванию, состоит в искусстве быстрого и ловкого обобщения идей, составления фраз и формул, бросаемых в публику с крайнею самоуверенностью горячего убеждения, как последнее слово науки, как догмат политического учения, как характеристику событий, лиц и учреждений. Считалось некогда, что умение анализировать факты и выводить из них общее начало свойственно немногим просвещенным умам и высоким мыслителям: ныне оно считается общим достоянием, и общие фразы политического содержания, под именем убеждений, стали как бы ходячей монетой, которую фабрикуют газеты и политические ораторы.

Способность быстро схватывать и принимать на веру общие выводы под именем убеждений распространилась в массе и стала заразительною, особливо между людьми недостаточно или поверхностно образованными, составляющими большинство повсюду. Этой наклонностью массы пользуются с успехом политические деятели, пробивающиеся к власти: искусство делать обобщения служит для них самым подручным орудием. Всякое обобщение происходит путем отвлечения: из множества фактов одни, не идущие к делу, устраняются вовсе, а другие, подходящие, группируются и из них выводится общая формула. Очевидно, что все достоинство, т.е. правдивость и верность этой формулы, зависит от того, насколько имеют решительной важности те факты, из коих она извлечена, и насколько ничтожны те факты, кои притом устранены как неподходящие. Быстрота и легкость, с которою делаются в наше время общие выводы, объясняются крайнею бесцеремонностью в этом процессе подбора подходящих фактов и их обобщения. Отсюда громадный успех политических ораторов и поразительное действие на массу общих фраз, в нее бросаемых. Толпа быстро увлекается общими местами, облеченными в громкие фразы, общими выводами и положениями, не помышляя о поверке их, которая для нее недоступна: так образуется единодушие в мнениях, единодушие мнимое, призрачное, но тем не менее дающее решительные результаты. Это называется гласом народа, с прибавкой - гласом Божиим. Печальное и жалкое заблуждение! Легкость увлечения общими местами ведет повсюду к крайней деморализации общественной мысли, к ослаблению политического смысла целой нации. Нынешняя Франция представляет наглядный пример этого ослабления, но тою же болезнью заражается уже и Англия.

Вильчинский в своих взглядах притерпел регресс..Он не может отличить законного монарха от выборного президента. Поэтому ему и мерещится,что Романовых "выбирали" на трон... Печально-с...

Да, но не будем забывать, что до Михаила Феодоровича были также выборными государями Борис Годунов, Василий Шуйский и даже польский королевич Владислав. И что, эти выборы были такими же удачными, как и в случае с призванием на трон Михаила Романова? Или, может быть, вокруг них было мало политических игр, интриг и заговоров?..
Итак, если из 4-х подряд идущих попыток выбора монарха лишь одна увенчалась успехом (и мало-мальски обошлась без «мордобоев»), то разумно ли настаивать на правильности именно выборного пути? Всё же, как ни поверни, а три против одного…
Да и то, полагаю, жизнестойкость последнего выбора, а именно посажения на трон Михаила Романова, во многом обусловлена удачным союзом новоизбранного царя с Церковью, предстоятелем которой вскоре, по счастливому Божию промыслу, стал его родной отец, патриарх Филарет. Отец и сын, как представители духовной и государственной власти – союз, несомненно, самый лучший и крепкий.

Впрочем, повторюсь, выборы монарха, на мой взгляд, всё-таки возможны - и даже иногда, наверное, необходимы!- но не каждого, а лишь в каких-либо экстренных случаях, как-то: вырождении царственной династии, неизлечимой болезни наследника, препятствующей ему царствовать и т. д.
Короче говоря, я не сторонник крайностей и однобокости, типа: «если уж выбирать, то только выбирать и более ничего, а если наследовать, то лишь наследовать и никогда не выбирать». Всякий раз, полагаю, надо сообразовываться с обстоятельствами.
Но если все время выбирать, то «чуровщина», с одной стороны, и «болотная», с другой,- неизбежны!

=======

А вот Юрганов считает что есть. Ну кто из вас врёт? Похоже что врёте вы оба.

и самое парадоксальное: Юрганов называет себя монархистом, а Халецкий с Николаем Васильевым - немонархистами. А вообще - все это скопище антимонархистов, как я понимаю.

2) Православный Царь не принадлежит земному суду.

Да можно в боковых ветвях Рюриковичей поискать - наверняка кто-то, да и остался.
Так почему не из них?