Зарегистрирован: Пт дек 12, 2008 3:00 am
Сообщения: 14520
Откуда: Русская земля. Национал-монархист, антидегенерат, антикоммунист, антиордынец
Вероисповедание: Православный Христианин
|
Вильчинский Александр писал(а): Не царя, а царицу, оговорился. Скорее соврали сознательно. Вильчинский Александр писал(а): "Много вопросов вызывает демонстративная форма, в которой был осуществлен этот «арест». По словам поручика 4-го Царскосельского стрелкового полка К.Н. Кологривова, состоявшего в Сводно-Гвардейском полку (свидетельство последнего было «сообщено» в книге 3 «Русской летописи» генерал-майором А.Д. Нечволодовым) акт «ареста» был совершен Корниловым в крайне дерзкой, нарочито вызывающей манере. Генерал, с красным бантом на груди, в сопровождении А.И. Гучкова, только что ставшего военным министром, потребовал немедленно разбудить «бывшую Царицу»" Ой вэй раз уж цитируем Цветкова, так может выдирать цитаты не будем из контекста? Чай е дураки тут сидят. " Много вопросов вызывает демонстративная форма, в которой был осуществлен этот «арест». По словам поручика 4-го Царскосельского стрелкового полка К.Н. Кологривова, состоявшего в Сводно-Гвардейском полку (свидетельство последнего было «сообщено» в книге 3 «Русской летописи» генерал-майором А.Д. Нечволодовым) акт «ареста» был совершен Корниловым в крайне дерзкой, нарочито вызывающей манере. Генерал, с красным бантом на груди, в сопровождении А.И. Гучкова, только что ставшего военным министром, потребовал немедленно разбудить «бывшую Царицу». Подойдя к Корнилову и не подавая руки, Императрица спросила: «Что Вам нужно, генерал ?» Корнилов вытянулся и в почтительном тоне, что резко контрастировало с его предшествующей манерой держать себя, сказал: «Ваше Императорское Величество… Вам неизвестно, что происходит в Петрограде и в Царском… Мне очень тяжело и неприятно Вам докладывать, но для Вашей же безопасности я принужден Вас…» и замялся. Императрица перебила его: «Мне все очень хорошо известно. Вы пришли меня арестовать ?» - «Так точно», - ответил Корнилов. «Больше ничего ?» - «Ничего». Не говоря более ни слова, Императрица повернулась и ушла в свои покои. Через несколько минут Дворец покинула и делегация.
Императрица была возмущена этим и искренне недоумевала почему это поручение выполнил именно Корнилов облагодетельствованный Государем (46).
Рассмотрим эти свидетельства подробнее. С красными бантами на груди ходили офицеры и нижние чины царскосельских стрелковых полков, поднявших восстание, и нельзя исключать их ношение Гучковым и Корниловым, прибывших во Дворец после «инспекции революционного гарнизона». Свидетельства Кологривова сложно оценивать как беспристрастные по отношению к «революционному» (как он считал) генералу. Смущает и другое. Излишне «картинно-театральные» описания акта «ареста» вызывают сомнения в их достоверности (mauvais ton для монархического издания публиковать уточнение Кологривова, что Императрица «в пеньюаре» вышла навстречу прибывшей во Дворец делегации и дворцовой охране). Кологривов «не помнит» даты «ареста», но, почему то помнит время суток (между часом и двумя ночи). Тем не менее, его свидетельство не стоит отвергать.
Далее. По свидетельству гофмаршала, графа Бенкендорфа Гучков приезжал в Царское Село первый раз 5-го марта 1917 г. и его встреча с Государыней не носила характера «объявления об аресте» (хотя бы потому, что постановления об этом еще не было принято). Согласно дневниковым записям Государыни, Гучков и Корнилов были приняты во Дворце поздним вечером 5 марта (половина двенадцатого). На приеме присутствовали также Великий Князь Павел Александрович, граф Бенкендорф и церемониймейстер Царскосельского Дворца, личный секретарь Государыни граф П.Н. Апраксин. И Гучков и Корнилов, в оценке Мельгунова, «совершали инспекторский осмотр Царскосельского гарнизона» и свое появление во Дворце «объясняли желанием выяснить положение Царской Семьи во Дворце, который с военной (внешней (?) – В.Ц.) стороны охранялся нарядом из состава уже революционного гарнизона». Именно во время этого приема и было заявлено об «охране» Царской Семьи, а не об ее «аресте».
С учетом этой последовательности, весьма вероятным становится описание появления Корнилова и Гучкова во Дворце именно вечером 5-го марта. И если так, то расхождений со свидетельством Кологривова уже гораздо меньше. Отметим еще: поскольку поручик не уточнял дату появления во Дворце Гучкова и Корнилова, его свидетельство логично датировать 5 марта; в одиннадцатом часу вечера заболевшие дети уже спали; Корнилов и Гучков не могли появиться во Дворце, раньше того, как они окончательно убедились в надежности охраны; несмотря на слова «бывшая царица» (в передаче дежурного поручика), к самой Государыне генерал обратился со словами «Ваше Императорское Величество»; первой слова об «аресте» (предупреждая события) произнесла именно Императрица; Корнилов, плохо владевший придворным этикетом, пытался объяснить Императрице опасность происходящего в Царском Селе, правомерно полагая, что Александр Федоровна не имела «полноты информации». Резкое, неожиданное прекращение диалога с генералом и столь же неожиданный «солдатский» ответ генерала «так точно» (на полувопросительную, полуутвердительную фразу Государыни об «аресте»), можно объяснить психологическим состоянием, в котором оказались участники этого драматического акта (нельзя не учитывать и присутствие многочисленных свидетелей – от дежурного офицера до только что назначенного военного министра, отмеченных в дневнике Императрицы Великого Князя и придворных).
В духе конспирологических теорий можно, конечно, предположить, что Корнилов и Гучков по собственной инициативе (или по предварительному сговору с Петроградским Советом), приняли решение об аресте Царской Семьи (о чем и сообщили Государыне уже 5 марта), но подобная «самодеятельность» выглядит фантастически.
Существуют и другие, более достоверные свидетельства. Полковник Е.С. Кобылинский подробно описал свое назначение на должность начальника Царскосельского гарнизона и поездку в Царское Село, по вызову генерала Корнилова утром 8 марта 1917 г. Он же отмечал очень корректное, почтительное отношение Корнилова в Государыне. Кобылинский точно отметил, что он был единственным офицером, в присутствии которого Государыне сообщили о ее аресте. Кобылинский отметил также, что Императрица встретила Корнилова как знакомого, подала ему руку (это вполне объяснимо, если учесть, что первый прием уже состоялся вечером 5 марта).
Описан арест и в воспоминаниях личного камердинера Государыни Императрицы Александры Федоровны А.А. Волкова. Правда, по оценке С.П. Мельгунова этот автор не заслуживал доверия ввиду «явной путаницы всех дат и подробностей». Но подобное замечание вряд ли справедливо в отношении чиновника обязанного запоминать всех принятых Императрицей посетителей (Мельгунов дневник Императрицы в качестве исторического источника не использовал). Волков отмечал, что Корнилов дважды встречался с Императрицей, причем, очевидно, что обе эти встречи произошли утром 8 марта с очень небольшим временным разрывом. Утром Корнилов прибыл в Царское Село вместе со штабс-ротмистром П.П. Коцебу (назначенным комендантом дворца) и полковником Кобылинским. Прием Корнилова и Кобылинского отмечен в дневнике Государыни в записи от 8 марта. Именно во время этого приема Корнилов сообщил Государыне уже не об «охране», а об «аресте», а затем представил ей Кобылинского. При этом, генерал «просил Государыню быть спокойной: ничего не только опасного, но даже особых стеснений арест за собою повлечь не может». Во дворце в это время были граф Апраксин и граф Бенкендорф, причем последний присутствовал при приеме. По словам Бенкендорфа «Корнилов тут же сказал, что арест является мерой охранительной, и что после выздоровления детей Царская Семья будет отправлена в Мурманск»."Да вот что говорила сама Александра Федоровна: "Мы все должны подчиниться судьбе. Генерала Корнилова я знала раньше. Он — рыцарь, и я спокойна теперь за детей."Вильчинский Александр писал(а): А его соратник Алексеев - царя. Опять вранье, Алексеев Государя не арестовывал.
|
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
)