|
О некоторых исторических мифах отношений Руси и Улуса Джучи
О некоторых исторических мифах отношений Руси и Улуса Джучи в середине XIII века.
Русско-ордынские контакты, ставшие доминантой в истории России XIII-XIV вв., как следствие Западного похода 1236-1242 гг., возглавлявшегося потомками Чингисхана, получили обширное внимание в письменных источниках – летописях, агиографической литературе и пр. Новая политическая реальность, и определение в ней места русских княжеств стали объектом не только пристального изучения исторической науки, но и различного рода спекуляций, создания мифологем, некоторые из которых и будут рассмотрены в настоящей статье.
Один из наиболее живучих мифов – побратимство русского князя Александра Невского и сына первого правителя Улуса Джучи Бату Сартака. В последние два десятилетия в профессиональной среде вышло несколько заметок по этой проблеме. В.Л. Егоров, рассматривая проблемы отношений Александра Невского с династами Улуса Джучи, отметил, что в 1252 году Невский в Сарае общался с Сартаком, а не с Бату, который в это время присутствовал в Монголии, где новым кааном выбрали Мунке [8, c.52; 15, c.87]. Исследователь, справедливо подметив отсутствие письменных упоминаний о факте побратимства Невского и Сартака, выдвинул тезис о невозможности православного князя участвовать «в языческом обряде братания» (Егоров, 1997, с. 52). В связи с этим показателен факт упоминания монголов в русских летописях, как «погании», «безбожнии», «безаконьнии», «оканьнии» и т.д. [17, c.56]. Факт отсутствия упоминаний о побратимстве в источниках отметил и Р.Ю. Почекаев [16, c.192].
Тем не менее, несмотря на категорические заявления профессиональных исследователей, миф продолжает «плавать» из одного околоисторического сочинения в другое, в связи с чем предлагается рассмотреть корни этой легенды. Несмотря на устоявшееся мнение видеть в Л.Н. Гумилеве автора мифа, история его создания коренится намного раньше. Советский писатель А.К. Югов в своей дилогии «Ратоборцы», написанной в 1944-1948 гг.; впоследствии вторая часть была переиздана в 1983 году под названием «Александр Невский», пишет буквально следующее:
«Сартак был христианин, Сартак был ему побратим. Наконец – и это было важнее всего – сын Батыя главным образом на Александра и рассчитывал со времени опереться, если только возникнет кровавая распря между ним и Берке из-за престола, который вот-вот должен был опустеть» [20, с. 198]. Коснулся писатель также и сюжета о возможном усыновлении Александра Бату: «И перед всеми ими то будет знак, что это ты, возлюбленный зять мой и нареченный сын, а не кто иной, приемлешь после меня и улус мой» [20, с. 202]. Тем самым, А.К. Югов осветил обе стороны мифологемы, первым придав ей черты политического акта.
Спустя несколько десятилетий миф о побратимстве был поддержан известным советским историком Л.Н. Гумилевым, распространившим его в ряде своих книг. В одной из них, «Древняя Русь и великая степь», братание с Сартаком, и усыновление Александра Бату выступает как попытка обосновать участие русского князя в приведении на Русь отряда татар во главе с Неврюем [5, с. 482]. В популярном очерке «От Руси к России» вышеупомянутый акт обозначается автором как патриотический, сформировавший в итоге «Союз Орды и Руси» [6, с. 459-460]. В «Поисках вымышленного царства» идея побратимства была обоснована историком как острая необходимость получить от Бату татарские войска для борьбы с немцами [7, с. 215]. Таким образом, основа мифологического сюжета в работах Гумилева остается незыблемой, однако при объяснении причин историк ведет себя крайне непоследовательно.
Миф получил свое дальнейшее развитие и среди эпигонов Л.Н. Гумилева. К примеру, публицист С.Т. Баймухаметов заявил в одной из своих книг буквально следующее: «То, что Александр Невский – приемный сын хана Батыя, давно уже аксиома. То есть положение, не требующее доказательств. Из него исходят в дальнейших построениях и рассуждениях» [1, с. 54]. Неподтвержденная гипотеза становится чуть ли не объективным историческим фактом. Автор делает попытку обоснования сказанного им, для чего приводит цитату из жития князя Александра: «Решил князь Александр пойти к царю в Орду… И увидел его царь Батый, и поразился, и сказал вельможам своим: «Истину мне сказали, что нет князя подобного ему» [1, с. 56]. Справедливости ради отметить, что подобная цитата действительно присутствует в произведении [13, с. 292-293]. Однако С.Т. Баймухаметов, очевидно, не веря своим глазам, предложил совершенно иную трактовку абзаца: «Не мог Батый говорить такое. Он и не говорил. Говорил, скорее всего, Сартак» [1, с. 57]. Оставим на совести автора подобный подлог исторических фактов.
Попытка реанимировать легенду о побратимстве была предпринята и в научной среде: исследователь Р.А. Соколов в своей работе о побратимстве русских князей с монголами, в целом соглашаясь с выводами В.Л. Егорова, все же констатировал «ощущение некоторой недосказанности», одновременно приведя в качестве подтверждения своих слов цитату из книги митрополита Иоанна (Сычева) «Самодержавие духа», что в таком действии «ничего предосудительного нет» [18, с. 15-16].
В качестве подтверждения существования подобной практики, исследователь приводит следующую цитату из «Повести о Петре, царевиче Ордынском»: «И тако любляше князь Петра, яко и хлеба без него не яст, яуо владыце братати их в церкви с князем. И прозвася Петр братом князю» [18, с. 16]. В адаптации на современный язык эта цитата присутствует в сборнике «Повести и сказания Древней Руси [14, с. 426].
Наличие подобной практики приводит к нас о мысли детальнее остановится на этом литературном произведении. Первое, что обращает на себя внимание – заглавие повести: «Житие блаженного Петра, племянника хана Берке …. Крестился, и как видел в видении святых апостолов Петра и Павла…» [14, с. 421]. Перед нами типичное агиографическое сочинение русского средневековья, где прежде всего доминируют православные мотивы, триумф православия в инорелигиозной среде. Так, в Житии был исцелен священной водой сын Берке, «и вся Орда радовалась». Сам же Петр с малых лет задавался вопросом: «А кто же истинный Бог?» [14, с. 422]. Духовная эволюция Петра привела его к православию: «Однажды помолившись, как всегда после охоты, он уснул на берегу озера. И когда наступил поздний вечер, то подошли к нему два мужа, сияющие словно солнце, и разбудили его, говоря: «Друг Петр, услышана молитва твоя и милостыня твоя угодна Богу» [14, с. 423].
Мы не будем обильно цитировать Житие; выделим лишь узловой момент: «Петр же, прослезившись, ответил князю и владыке: «Я, Господа мои, возлюбил вашу веру и, оставив веру отцов своих, пришел к вам. Воля Господня и ваша да будет». Манифестация новых религиозных воззрений привела ордынского царевича к смене социального статуса: русский князь составатал за него невесту из своих «вельмож»; в честь же этого события была построена и освящена церковь [14, с. 426]. Таким образом, братание, описанное в Житии, было легитимизированным действием: ордынский царевич уже не считался «татарином»: благодаря смене веры меняется и его этническая принадлежность.
Среди мифологических сюжетов выделяется образ католического рыцаря Святой Марии Альфреда фон Штумпенхаузена, бывшего якобы советником Бату. Вполне вероятно, первоисточником послужила уже упоминавшаяся дилогия писателя А.К. Югова «Ратоборцы», в первой книге которой, под названием «Даниил Галицкий», фигурирует этот персонаж. В качестве примера приведем один из отрывков:
«— Герцог светлейший Даниил! — сказал он. — Тот, кто излучает свет, Покровитель вселенной, Бату-хан, повелевает, чтобы ты сел! Мне же, Альфреду фон Штумпенхаузену, рыцарю ордена Святой Марии, хан приказывает переводить и его и твои речи ради взаимного понимания.
Альфред из Штумпенхаузена смолк, ожидая ответа» [21, с. 81]. Не менее символичной является следующая фраза, ставшая «канонической»:
«Случайно ли советником у Батыя по делам Европы - немец, рыцарь-тевтон Альфред фон Штумпенхаузен?!» [21, с.106].
А.К. Югов, тем самым, формирует негативный образ Золотой Орды посредством использования литературных героев, приехавших из католической Европы помогать золотоордынским ханам контролировать Русь и одновременно усиливать влияние Ватикана на Востоке. В дальнейшем, схожий сюжет мифологемы проникнет и в современную публицистическую литературу.
Реанимация легенды произошла при публикации в России после краха СССР первых работ Бориса Башилова, писателя и публициста. Характерным является то, что в своих обзорах автор практически дословно воспроизводит фразу из романа А.К. Югова: «случайно советником Батыя был рыцарь святой Марии Альфред фон Штумпенхаузен» [2, с. 19; 3, с.85]. Схожесть фраз наводит на мысль о заимствовании сюжета: вполне вероятно, Б. Башилов, находившийся сразу после окончания Второй мировой войны в эмиграции, мог каким-то образом познакомиться с произведениями А.К. Югова. Обратное заимствование вряд ли возможно, поскольку в СССР отсутствовала практика печатания книг писателей-эмигрантов по идеологическим причинам.
Мифологема получила «второе дыхание» в 90- годы XX века. Вот что к примеру сообщает нам Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский в своей книге «Самодержавие духа» [9, с.67]: «Не брезгует Рим и антирусскими интригами при дворе Батыя – не случайно одним из советников хана является рыцарь Святой Марии Альфред фон Штумпенхаузен». Как видим, к простому упоминанию о рыцаре добавляются «антирусские интриги», т.е. выстраивается определенный контекст повествования, создающий дополнительный негативный образ Золотой Орды, готовящей союз с Ватиканом.
Полностью копирует цитату из произведений Башилова и известный публицист О.А. Платонов в своей книге «Терновый венец России. при этом добавляя, что «папы тем не менее продолжали натравливать на Россию орды католических завоевателей» [12, с. 77].
Митрополит Бишкекский и Среднеазиатский Владимир (Иким) в своей работе «Земля потомков патриарха Тюрка» сумел извратить даже слова Башилова, буквально написав следующее: «Приближенным внука Чингиса хана Бату сумел стать папский агент, рыцарь-крестоносец Альфред фон Штумпенхаузен – фигура зловещая для православной Руси, как отмечает историк Б. Башилов» [4, с. 170].
Миф о католическом рыцаре проник и на страницы сочинений профессиональных исследователей. Доктор исторических наук Н.А. Нарочницкая в одной из своих работ констатирует: «После этого Святой престол не постеснялся испробовать и антирусские интриги при дворе Батыя, где одним из советников хана стал рыцарь Св. Марии Альфред фон Штумпенхаузен» [11, с. 115].
Р.Ю. Почекаев, справедливо усомнившись в существовании Штумпенхаузена, указал на отсутствие конкретных данных в источниках о нем, а также отметил возможный прообраз легенды о таинственном немце в англоязычных источниках [16, с. 207]. Им оказался некий англичанин, который был изгнан из родной страны и попал впоследствии на Ближний Восток. Кратко о нем упомянуто в послании, направленном архиепископу Бордоскому, датированное 1243 годом: «Из числа бежавших правитель Далмации захватил восьмерых, один из которых, как узнал герцог австрийский, был англичанин, из-за какого-то преступления осужденный на вечное изгнание из Англии….. Его же, захваченного лазутчиками, таттары увели с собой; и после того, как они получили ответ, что обретут господство надо всем миром, склонили [его] на верность и служение себе многими дарами по той причине, что нуждались в толмачах…..» [10, с. 149; 19, с. 57-58]. Вряд ли здесь можно говорить о каком-нибудь серьезном сходстве с рассматриваемым литературным персонажем. Единственное совпадение – добровольное служение монголам.
Краткое рассмотрение двух мифологических сюжетов приводит нас к нескольким выводам.
Во-первых, чрезвычайно важен вопрос о первоисточнике мифа. На данный момент таким первоисточником служит дилогия «Ратоборцы» А.Г. Югова, написанная в 1944-1948 гг. Литературные персонажи и искусственные ситуации, вероятно, были созданы с конкретной целью подчеркнуть важность русских князей среди ханов Улуса Джучи, и одновременно придать негативные оттенки последней, замешанной в антирусских интригах с католическим Ватиканом. Эти образы исторически могут совпадать со временем окончания Великой Отечественной войны и постепенным возвращением идеологического статуса Русской Православной церкви.
Во-вторых, живучесть подобных мифов может свидетельствовать об актуальности идеологических схем прошлого, где Бату и последующие ханы-чингизиды воспринимаются как поработители русских княжеств, борцы с православной верой. Особенно отчетливо эта тенденция прослеживается в сочинениях О.А. Платонова, митрополита Иоанна и Б.Башилова, призванных упорядочить место православной России в современном мире, стремящихся отметить врага в лице католической церкви.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
И что самое забавное, некоторые упоротые персонажи до сих пор так считают.
