На каком флоте, история умалчивает, не суть дело, в принципе обстановка
военно-политического значения на всех флотах равнозначная, а дело было
во временна советского державия, во времена когда должность и суть
замполита на боевой единице системы, "подводная лодка" была сродни
генералиссимуса, а то и побарще. Так вот жил был на лодке, замполитушка
(далее ЗАМПОЛИТ), человек, сказать к слову, мерзкий до посинения,
команда в большем атеистичная предполагала, что это есть сатана.
Человечишко то был подлый и мелкий, и качества достойные мужчины ему
были чужды и противны.
Как и в любой сказке, раз есть зло, есть и добро. Добро было в лице
капитана этой самой лодки - назовем его гордо - КАПИТАН. Человек
бывалый, тертый и бесстрашный.
И случилось как-то что, терпение у нашего капитана, лопнуло, и за
заслуги ли или просто так послал он того Замполита на (цензура), а так, как
мужского достоинства у посланного не имелось в принципе, пустился он в
штаб округа с жалобами, мол так и сяк послали мол, перед всем личным
составом на (цензура), а я мол человек в на флоте значимый, мол фигура мол на
политической арене мол важная.
Есть бумага, должно быть действие, Вызывают КАПИТАНА в штаб и начштаба,
ему:"понимаю, змея под жопой, но нельзя, так с замполитом, надо бы
извинится перед ним, считайте это приказом и точка".
Приказ есть приказ надо выполнять.
Выстраивает Капитан весь личный состав по борту, вызывает к себе
замполита и дальше диалог:
КАПИТАН: Замполит я вас куда послал?
ЗАМПОЛИТ (деваться некуда): На (цензура)
КАПИТАН: А вы куда пошли?
ЗАМПОЛИТ: В штаб.
КАПИТАН: Ну извините...............
З А Н А В Е С

1977 год. Рейд острова Сокотры. Крейсер "Дзержинский". Жара 45
градусов в тени. О "кондеях" тогда только мечтали, поэтому внутри
раскаленной коробки ни сна нормального, ни отдыха. Третий месяц в море,
ветер все время с берега, несет мелкий как пыль песок из пустыни. Песок
везде, и в приборах, и в еде, и во рту, и в глазах. При сильном ветре
действует как наждак, поэтому вид у корабля довольно обшарпанный.
Шифровальщик приносит командиру радиограмму: "Срочно подготовиться и
принять на борт представителя ЦК".
Служба есть служба. Командир, проклиная все, вызывает старпома.
Две недели весь экипаж приводит корабль в порядок. Красят все, не взирая
на жару - работают в две смены.
В назначенный день корабль блестит и сияет. На берег отправлен
"адмиральский" катер. Отутюженный и отглаженный экипаж, изнывая от жары,
уже час выстроен на верхней палубе в ожидании важного гостя.
Наконец катер швартуется к "адмиральскому" трапу. Из него неожиданно
вылезает довольно зачуханный мужичонка с потрепанным портфелем и
специфического цвета носом. Тем не менее при сходе его на палубу
играется встречный марш, Командир, придерживая кортик, строевым шагом
приближается и докладывает, что экипаж для встречи представителя ЦК
построен.
Смущенный мужичонка, явно не ожидая столь торжественной встречи,
говорит, что он, конечно, очень рад, что его встречают так приветливо,
только он не представитель ЦК, а представитель ЦКБ (центральное
конструкторское бюро) и прибыл для проверки дальномеров.
Три минуты немая сцена. Ошарашены все. Командир стаскивает с головы
белоснежную фуражку, со всей мочи хреначит ее об палубу и топчет
ботинками. Такого воя и такого мата я в жизни больше не слышал. Как
шифровальщика не растерзали и не повесили на рее удивляюсь до сих пор.
Из-за одной потерянной буквы...

Белый мехари

Оберлейтенант Хайнрих Кукат с нескрываемым омерзением осматривал то безобразие, что творилось на палубе его корабля. Он проклинал тот миг, когда на него снизошло помрачение в шатре шейха Сиди Ахмада эш Шерифа. Перед глазами стояли хитрые рожи "союзничков" - сухого как пергамент иракца Джа’афара аль Аскари и толстого и вечно потного турка Нури Паши с всегда полуприщуренными поросячьими глазками.
В конце концов, он прусский офицер! Пусть временно и в попугайской форме австрийского флота!
Надо было отказаться, но чёрные как маслины глаза дочери шейха сожгли ему все мозги, чёрт побери!

Тут сделаем небольшое пояснение. Шейх Сиди - глава племён сенусси, с переменным успехом воеваших в 1916-1918 годах против генерала Лукина и его южноафриканской драгунской бригады (SAMR (South African Mounted Rifles) Brigade) в Западном Египте. Племена, не попавшие под азарт неутомимого сэра Лоуренса Аравийского, решили повоевать с англичанами, в чём их и поддержал Тройственный союз, направив на усиление пустынных воинов нескольких советников и двух "главнокомандующих" - упомянутых иракца и турка. Поддержка велась и оружием, для чего в грузовики были переделаны две лодки-минзага германской постройки типа UC II - UC-20 и UC-73, переданные по ленд-лизу флоту Австрии и получившие тактические номера U-60 и U-92 соответственно. Разместили их и другие подобные подарки в австрийском порту Пола, откуда они и выскакивали в Средиземноморье. Тот, кто был или будет в нынешней хорватской Пуле, обязательно обратите внимание на узкий вход в бухту и линию берега. Молодая тряпочная авиация при полном отсутствии средств ПВО на кораблях резвилась в то время именно на подходах к портам, и от греха подальше ПЛ предписывалось подходить к Пола в погружённом положении.

Вернёмся в июнь 1918 года. U-60 Куката с грузом карабинов Маузера в трюме - бывшем кассетном минопостановщике, к счастью для лодки изначально отсутствующем (по удивительно неудачной конструкции заградитель типа UC-II сбрасывал их себе прямо под брюхо!) урча дизелями тяжело ткнулся в поскрипывающий причал Мисрата в заливе Соллум к востоку от Триполи. Довольно неприятный, несущий мелкую пыль ветер из Сахары не располагал к излишнему торчанию на палубе, и Кукат, попрощавшись с пассажирами - советниками спустился в свою каюту. Между прочим, эту каюту до него занимал знаменитый Франц Беккер, который отличился на флоте немедленной атакой всего, что не выглядело опасным. Двадцать четыре потопленных торговца, более чем на 30 тыс. тонн и рекордный боевой поход - аж 55 суток - было за что уважать и лодку и команду.
Загрохотавшие по проходу башмаки вахтенного отвлекли Куката от раздумий. Приглашение к шейху. Ну что ж, посмотрим на шейха.

Шатёр шейха, стоящий недалеко от турецкой крепости, снаружи впечатления не произвёл, да и внутри было далеко до того, что воображение рисовало нашему старлею. Шейх оказался благообразным старичком, иракец и турок приветливо пожали руку и на приличном немецком посоветовали попробовать кофе кочевников. Круглое, тускло блестящее блюдо с кофе внесла черноглазая девушка с необыкновенным для Куката арабским лицом. "Дочь шейха" - шепнул толстенький турок, выразительно причмокнув и зажмурившись совершенно необычным образом.
"... и в благодарность за помощь нашего брата императора Вильгельма, я прошу Вас доставить ему подарок - самое дорогое, что есть у меня...". Вот тут арабский кофе и восточные фантазии и сыграли с Хайнрихом злую шутку, ибо он как раз смотрел на дочь шейха и в его несчастной лейтенантской голове пряно-разноцветным каскадом взорвались фантазии - красавица-дочь... на моей лодке.. мостик, звёздное небо посреди моря... фроляйн, не споткнитесь, вашу руку... ах... медальный профиль командира на фоне фосфоресцирующей волны...
"Доставить императору ваш подарок - большая честь для меня!"

Подарок, мерзко воняющий снежно-белый верблюд, орал диким голосом на причале уже через час. Команда, все 25 человек, сгрудились на баке и, вытаращив глаза, наблюдала, как в трюм люди в бурнусах закидывают какие-то колючки и траву, связанные в тюки - как ничего более не пояснив, сказал командир - корм для верблюда. Вон для того что ли? Зачем в трюм-то?
Зачем, это разъяснил боцман, выползший из каюты командира. Да, да, вы правильно поняли, остолопы! Именно - верблюд поплывет с нами. Да на палубе! Да, доннерветтер, снаружи. Нет, не утонет, крепите его так, чтобы его башка была выше рубки, если пойдём под перископом, пусть торчит снаружи. И бегом!

Тяжёлое июньское солнце бросило последний луч на лодку, отдающую швартовы, на крепко принайтовленного на палубе белого мехари, на мрачного, как Иблис командира на мостике, и резко воткнувшись в горизонт, без усилий проплавило его и скрылось.
Верблюд бросил тоскливый взгляд на родной берег, повернул голову в сторону командира и пробормотав "вот сволочи, фашисты..." длинно спюнул в море. "Сам дурак!" - в ответ буркнул Кукат и полез внутрь.
Благополучно пройдя море, лодка подходила к Поле, и по регламенту приготовилась к очередному погружению. Мехари взвыл как пароходная сирена - за время перехода ему пришлось дважды гордо рассекать вместе с перископом море у самого горла. Знаете, как страшно, а вдруг палуба ещё ниже уйдёт?

Ранним утром рыбаки Полы как обычно высыпали на своих лодочках с сетями из бухты, лёгкий туман струился над водой, и тут оно, чудовище, и появилось - над водой возвышалась невероятно ревущая голова, огромное туловище угадывалось под водой, и оно шло прямо на них! Собственно, этот день можно считать днём рождения хорватской школы спортивной гребли. Как они гребли, как гребли!
Чуть позднее мэр города самолично заявился на базу и объяснил, что не гарантирует безопасности союзникам-немцам, если они ещё раз отмочат нечто подобное. А чуть позднее пришла и телеграмма из императорской канцелярии, смысл которой был - "сами, м.....ки, припёрли, сами с вашим верблюдом и разбирайтесь".
***
Напоследок остались мелочи.
Верблюд, как пишут, единственное животное, не умеющее плавать.
Сенусси, поставившие на сюзерена-Турцию, проиграли войну. В одном источнике говорится, что верблюдов было три, и одного везла лодка U-92, но это, скорее всего, сказки. Известно, что белый мехари стал талисманом базы в Поле. Но три вонючих талисмана - это, согласитесь, перебор. Даже на базе подплава, где воздух и так не озонирован.
История с подводным верблюдоносцем вошла и в беллетристику в книге Джона Биггинза "Моряк Австрии", как одно из приключений его персонажа - Оттокара Эугена Прохазки, и в солидный исторический труд А. Микельсена "Подводная война 1914—1918".
Трофейная UC-20 (U-60) разобрана в Престоне в 1920 году на металл.