Максим Алтайский писал(а):
1) при чем здесь интернет? В Евангелии не уточняется по средством чего (вербально/невербально, письменно/устно, лично/в переписке) следует дать отчет о предмете упования, говорится вообще, а значит прошу вас.
2) с Литургией я "прилип" потому, что если вы Причащаетесь Тела и Крови Господа, прежде вы на Литургии Верных со всей Церковью исповедаете Символ Веры. Который точно отображает суть Благовестия и составлен святыми отцами Церкви - Апостолами и святителями, мучениками и преподобными на Вселенских соборах, первый из которых - Апостольский собор (в день пятидесятницы).
Если же вы не признаёте учения отцов, не исповедаете Православный символ веры, вы если и Причащаетесь, то во осуждение и православным Христианином не являетесь.
И в данном случае я больше боюсь за надпись в вашем профиле, чтобы не вводить вам людей в заблуждение, как некогда Арий и другие ересиархи, а ныне многие раскольники и сектанты.
Ладно. А то ведь запытаете насмерть.
1. Я православный христианин, крещёный по дороге из роддома в дом (так бабушка решила, сначала завернуть в храм, а потом домой нести).
2. Символ Веры читаю. У Ария и Македония с головой не в порядке было, поэтому они и несли околесицу про Иисуса и Святого Духа (наверное Евангелия не читали).
3. Как это можно не признавать святоотеческие учения, да ещё первого века от Рождества Христова? Да ещё в контексте Символа Веры, в котором перечислено всё, во что верит христианин?
В любом случае мне не понятно, как можно, прочитав Евангелия, не считать Иисуса истинным Богом и отвергать Божественное достоинство Святого Духа? Я уже не говорю про воскресение из мёртвых.
Кстати, вот прочтите отрывок из моего романа "Инкубатор".
Россия. Москва.
- Саша, вставай, просыпайся. Вставай, сынок. Пора завтракать, - мама прикоснулась ладонью к щеке сладко спящего мальчика, а потом погладила его непослушные волосы.
Как хорошо спать в середине июля в саду.
Взрослые вынесли кровать в центр сада и поставили её под самой большой яблоней, той самой, рядом с которой растут три вишнёвых дерева. Дед соорудил над кроватью деревянную конструкцию из бруса, а бабушка накрыла её тюлем: теперь никакие комары не страшны.
Где-то вдалеке лениво побрёхивают собаки. Лягушки на речке соревнуются, кто громче исполнит вечернюю руладу. Им вторят сверчки, проснувшиеся во всех уголках сада. Вот и все убаюкивающие звуки июльской ночи.
А над головой бездонный океан тёмного неба, усыпанного яркими летними звёздами, таинственно мерцающими сквозь тёмные листья яблони.
Медленно летящая точка спутника.
Быстрый штрих метеорита, увидеть который возможно, только если долго-долго смотреть на небо, не закрывая глаз.
Звёзды – это что? Неужели они так далеко, что до них невозможно добраться никогда? Какие они, эти метеориты? Откуда они к нам прилетают и куда падают? Их можно найти?
Мама говорила, что звёзды – это такие же солнца, как наше. А если это солнца, то у них, наверное, есть и такие же планеты, как наша. И может быть на одной из этих планет в саду стоит кровать, в которой под ватным одеялом лежит такой же мальчик, и, так же смотрит на звёзды и думает о чём-то вечном…
Глаза мальчика закрываются и он, убаюканный пением лягушек и сверчков, уплывает в свои детские сновидения.
- Александр, очнись. Пора!
«Мамочка, ну можно я ещё немного поваляюсь. Мне ведь не в школу. Ну, ещё минуточку…»
- Александр, пора!
«Но, это же не мамин голос!»
Александр медленно открыл глаза и вздрогнул: сад, тёплый летний вечер, чёрное небо со звёздами, тёмные силуэты деревьев и звуки ночи вывалились из сознания.
Он лежал на снегу, почему-то совершенно не ощущая холода. Склонившись над ним, Гаврила Петрович, Анжело и ещё какой-то мужчина в плаще багрового цвета, смотрели прямо в его глаза.
- Как мне нравятся эти моменты, - сказал тот, что был в багровом плаще. – Клянусь, это одно из самых удивительных зрелищ.
- С днём рождения, Александр! – улыбнулся Гаврила Петрович.
- С днём рождения! – поздравил его и Анжело.
- Добро пожаловать в наш мир, - помахал рукой тот, что в плаще.
- У меня день рождения весной, - ответил Александр, ещё не вполне соображая, что происходит. – Добро пожаловать куда?
Гаврила Петрович похлопал мужчину в багровом плаще по плечу.
- Вот, знакомься. Это Хельм, тоже ангел, как и Анжело, но ангел высшего ранга, ангел Сил. Ты теперь в мире Анжело, Хельма ну, и моём. В мире, который гораздо больше, чем тот, в котором ты жил. Возможно, он станет и твоим миром.
- Гаврила Петрович, вы кто? – решился, наконец, спросить Александр, чувствуя себя нелепо.
Хельм хмыкнул.
«Гаврила Петрович. Надо же - Гаврила Петрович! Тоже буду представляться Хельм… да хоть бы Андреевич».
- Александр, - ответил Анжело, - перед тобой тот, кого вы на земле называете Архангелом Гавриилом.
«Ну, да! Всё логично. Если мне был представлен мой собственный Ангел-хранитель, то почему бы не быть и архангелу Гавриилу? Только вот… не много ли мне чести? И что я знаю о Гаврииле?»
К своему стыду, Александр имел смутное представление об ангельской иерархии. Весьма смутное. В памяти всплыло только то, что Гавриил очень сильный Архангел, приближенный к Богу, и он как-то связан с Михаилом: эта пара вроде изгоняла с небес падших ангелов. Вот, пожалуй, и всё, не считая икон с изображением Гавриила, виденных Александром в храмах.
- Может быть, вы всё же объясните своему подопечному его новое состояние? – вывел Александра из размышлений голос Хельма, обращённый к Гавриилу и Анжело. – А то мне тут ещё есть чем заняться.
«Какое моё новое состояние? Этот с пистолетом меня ранил? Должно быть, промахнулся, ведь ничего не болит. Хотя… я же помню, что пули попали в меня. Удары в плечо и сердце. Но, куртка цела»
Александр, приподняв голову, посмотрел на те места куртки, в которые должны были попасть пули. Никаких дыр.
- Ладно, не будем ходить вокруг да около, - Гавриил распрямился. То же самое сделали и Анжело с Хельмом. – Вставай, Александр, потихоньку. У нас для тебя две новости: одна плохая, а другая хорошая.
Александр согнул руки в локтях и, опершись на них, сделал попытку встать со снега. Однако подъём дался ему без каких-либо усилий вообще, словно он поднялся в воде со дна бассейна, или в невесомости. Подивившись этому обстоятельству, он, тем не менее, принял вертикальное положение и спросил:
- Какая новость плохая?
Вместо ответа Гавриил и Хельм, стоявшие прямо перед ним, просто молча отошли в стороны.
В нескольких метрах перед «BMW», на котором они приехали в этот забытый Богом угол промышленной зоны, на снегу на спине лежало тело молодого мужчины в светло-сером пуховике с меховой оторочкой на капюшоне, такого же цвета полумеховой шапке, джинсах и светло-коричневых зимних ботинках. На куртке в районе сердца и плеча были видны два входных пулевых отверстия с расплывшимися вокруг них пятнами крови. Большое кровавое пятно, выплывшее из-под спины, очень ярко выделялось на фоне белого, недавно выпавшего чистого снега.
Даже мимолётно брошенного взгляда на это тело было достаточно Александру для того, чтобы узнать в нём себя.
Он тут же не то подошёл, не то подлетел к своему телу и, встав на колени у изголовья, тяжело дыша, посмотрел в его бледное лицо. Еле заметная ироничная улыбка левой стороны плотно сжатых губ, заострённый нос, полуоткрытые глаза со снежинками, налипшими на ресницы левого глаза, взгляд мутных зрачков, смотрящих никуда. Шрам над правой бровью, оставшийся после падения с мотоцикла. Шрам под нижней губой, оставшийся после драки на школьном вечере. Тонкие морщинки на лбу и лёгкая седина на висках, появившиеся совсем недавно из-за так некстати навалившихся и, казалось, неразрешимых проблем.
«Хорошо, что я чисто побрился утром. Хотя почему хорошо? Какая теперь разница?»
Часы «Orient» на левой руке. Паспорт и водительское удостоверение в правом нагрудном кармане куртки. Телефон-коммуникатор в левом кармане – должно быть разбит пулей. Во внутреннем кармане куртки начатая пачка «Marlboro». В заднем левом кармане джинсов чистый носовой платок. В левом кольцо с ключами от съёмной квартиры и флэшкой в стальном корпусе. В правом - зажигалка. В заднем кармане джинсов коричневое портмоне с горсткой мелочи и несколькими тысячами рублей. Да, и ещё - на шее толстая серебряная цепочка и висящий на ней серебряный же крест с распятием. Вот вроде и всё, что прилагалось к мёртвому телу.
«Не густо»
Чем дольше Александр всматривался в то, что несколько минут назад принадлежало ему, тем явственнее ощущал самую невозвратимую потерю в своей жизни. К его горлу подполз тяжёлый комок и встал клином где-то в гортани, не давая ни вздохнуть, ни сглотнуть. В носу защипало, а к глазам предательски подступили слёзы. Александр сильно, как только мог, сжал зубы, и всё равно сквозь них прорвался короткий стон отчаяния.
То, что ещё недавно ходило, говорило, грустило, веселилось, любило, надеялось и верило, теперь лежало на снегу, глядя на свет погасшими глазами…
Александр протянул руку, пытаясь закрыть веки своих – своих ли теперь? – глаз, но у него ничего не вышло – рука прошла сквозь голову.
- Ходило, говорило, бегало-прыгало, ело, занималось сексом, работало, получало ранения и заживало… С этим я соглашусь, - Гавриил, подойдя к Александру и присев рядом с ним, лёгким движением пальцев закрыл веки глаз трупа. – Но не грустило, не веселилось, не любило, не надеялось и не верило, потому что всё это является прерогативой души, а не тела.
Твоё тело умерло, Александр. Это плохая новость. Прах возвращается к праху, так было, так есть и так будет. Ты ведь знаешь это.
Но ведь то, что мыслит, грустит, веселится, любит, надеется и верит – твоя душа – она ведь жива. А это хорошая новость. Ты понимаешь, что вопреки безумию тех, кто утверждает, что нет жизни после смерти, ты жив? Почувствуй – ты мыслишь, следовательно, существуешь. Оглянись. Здесь я, Анжело, Хельм… А знаешь, сколько ещё живущих в нашем, более чем реальном мире? Их миллиарды. А знаешь, кого ты можешь увидеть в новом для тебя мире? Знаешь, сколько ещё у тебя впереди открытий?
Да, твоя земная жизнь закончилась, но началась совершенно новая жизнь, в которой ты ещё совершенный младенец, который не знает, как ходить, как говорить. Младенец, которому не известно ничего. Я понимаю, что нет ничего ужаснее осознания своей физической смерти. Но так же я знаю, что нет ничего прекраснее осознания своего духовного воскрешения. Забудь о своём теле, подумай о том, что ждёт тебя впереди.
- Да, парень, - вмешался в разговор Хельм, - ты даже не представляешь, как тебе повезло. Ты под патронажем не какого-нибудь встречного ангела, а самого Гавриила. Позже ты поймёшь, что это значит. Но, поверь, что значит это очень многое. Здесь твой ангел-хранитель и я, твой покорный слуга. Кстати, чтобы немножко отвлечься от грустных мыслей, пойдем, пообщаемся с твоим убийцей.
Произнеся это, Хельм в мгновение ока переместился к бандитской «BMW»
- Нет, идти совсем не обязательно, - улыбнулся Анжело, увидев как Александр неуклюже начал перебирать ногами, имитируя ходьбу. – Здесь два варианта: либо ты исключительно силой мысли подлетаешь к объекту, либо закрываешь глаза и намечаешь точку прибытия, если так можно выразиться. А когда открываешь глаза – ты уже на месте. Смотри…
Анжело на мгновение закрыл глаза и тут же оказался по ту сторону «BMW».
- Перемещайся сюда, - крикнул он оттуда.
Александр зажмурился, представил себя стоящим рядом с Анжело, а когда открыл глаза, то действительно оказался рядом с ним.
- Можем сделать ещё вот так.
Анжело медленно поднялся в воздухе на три метра вверх, потом, стоя вертикально, переместился и замер над крышей чёрного «бумера».
Александр, сконцентрировав свои мысли на подъёме, резко взвился вверх метров на пять, остановившись всего в сантиметре от проводов, тянущихся от опоры освещения к крыше здания заброшенного цеха.
- Чуть в провода не воткнулся, - прокричал он сверху.
- А ты выше поднимись, прямо через провода!
Александр, не меняя положение тела, поднялся чуть выше и, действительно, провода прошли сквозь него и, повиснув снизу, даже не качнулись.
- Получается? Теперь сквозь бетонный столб и прямо ко мне.
Александр так и сделал, с удивлением проплыв сквозь бетонную опору и подлетев к Анжело.
- Видишь? – Анжело показал рукой вниз.
Внизу, прямо под ними стоял бандитский «бумер» с открытой передней правой дверью, возле которого лежало тело Чеха, без каких-либо следов повреждения. В правой руке он сжимал пистолет. Слева от машины на снегу, залитом кровавыми пятнами, лежали ещё три тела. Одно, с простреленной головой, принадлежало водителю – именно он стрелял в Гавриила, а попал в Александра. Недалеко от него лежали ещё два тела подельников Чеха. Одно с рукояткой ножа, торчащей из груди, а другое с головой, разбитой бейсбольной битой, валяющейся тут же неподалёку.
- Что тут было? – спросил Александр, краем глаза замечая, как Гавриил с Хельмом поочерёдно облетают тела бандитов, заглядывая в глаза каждому.
- Водитель застрелился, пустив пулю себе в подбородок. Эти двое одновременно прибили друг друга битой и ножом соответственно. А этот, - Анжело указал в сторону Чеха. – Банально не выдержало сердце.
- Сами по себе?
- Сами, но не без помощи Гавриила, разумеется.
В это время Хельм, поднявшись вверх и осмотревшись вокруг, громко крикнул:
- А ну-ка, бесовское отродье, вы чего попрятались-то? Ты, за мусорным контейнером, ты, под автомобилем, и вы двое, а ну-ка живо все сюда, пока я не лишил вас и сокращённой программы.
Покинув свои временные укрытия, четыре фантома бандитов неуклюже подползли к тому месту, над которым возвышался Хельм.
- Ума достаёт, надеюсь, понять, что происходит? – Хельм спустился к фантомам братанов.
Те молча смотрели на него широко открытыми от ужаса глазами.
- Что, дар речи потеряли?
- Сатана, - прошептал водитель, дрожащей рукой указав на Хельма.
- Где сатана? – обернулся Хельм, словно ожидая увидеть его у себя за спиной. – Ты в который раз ошибся. Меня зовут Хельм, ангел Сил. Сатане вы, ребята уже не интересны. Он выжал из вас всё, что мог до последней капли, но эта последняя капля ему не принадлежит, а то бы вы лишились и её. Так что объясняю вам ваше положение. Вы все четверо трупы. Если есть желание, можете попрощаться со своими физическими телами. А то, что от вас сейчас осталось – не более чем слабые духовные оболочки. И ваше состояние называется жизнью после смерти, в которое вы, впрочем, никогда и не верили. Как там говорит ваша юриспруденция, незнание закона не освобождает от ответственности. Так и в нашем случае: верили вы или не верили, но оказались там, где оказываются все.
- Мы сдохли! Мы сдохли из-за тебя, скотина! – закричал водитель Чеху, видимо первым сообразивший, что произошло. – Я же сказал, что не в мазу за долбаных бомбил на мокрое подписываться. Я печёнками чувствовал, что дело тут не чисто. Однако ты, авторитет хренов, запаскудил своё «наказать надо». Что, наказал, чушок чумазый? Наказал? Себя ты, козёл наказал, и всех нас до кучи.
- Да, и где ты был, когда мы здесь этих мочить начали? – тот, что был с битой, бросил взгляд на Гавриила и Александра, - Как всегда чистеньким захотел остаться? Что, не вышло? Подожди же, ещё не вечер…
- Заткнитесь, кретины, - оборвал подельников Чех. – Как вы были тупыми ублюдками, так ими и остались. Я же приказал пугануть, а не палить во все стороны. А ты, Шагай… я давно подозревал, что ты метишь на бригадирство. Только не с твоим умом меня скинуть. Теперь я понимаю, кто настукивал на меня Умару. Ты, сволочь, копал под меня…
После этих слов бандиты заговорили все разом, оскорбляя друг друга и обвиняя во всех смертных грехах.
- А ну-ка, заткнитесь все! – прикрикнул на них Хельм. – И слушайте сюда. Сергей Чехов, Николай Шагаев, Дмитрий Виноградов и Владимир Бекетов, сейчас вы в сопровождении моих помощников живенько посетите тех людей и те места, которые вам были дороги во время физической жизни, потом они введут вас в основы нового состояния и отправят на суд, который и определит ваши дальнейшие судьбы. Учитывая тот широкий шлейф из убийств, ограблений, краж, изнасилований и прочих отступлений от закона, я бы на вашем месте сосредоточил внимание на осмыслении ваших «подвигов» и раскаянии, а не на выяснении отношений между собой.
Фантомы притихли.
- Я крещёный. И крест на груди постоянно носил, - Шагаев неуверенно положил руку себе на грудь, на то место, где должен был висеть крест.
- И на этот крест, свисающий с твоей шеи и болтающийся у неё перед глазами, молилась пятнадцатилетняя Ирина, на которой ты лежал, насилуя её в компании своих друзей-отморозков. Девочка рыдала и просила пощадить её, призывая Бога на помощь. На суде тебе в подробностях покажут, как и чем вы её насиловали и как потом убили. У тебя ещё будет возможность посмотреть в её глаза, - Хельм поднял руку, дав понять, что разговоры закончены.
Тут же рядом с ним появились четверо юношей в таких же, как и у Хельма багровых плащах.
- Можете считать их судебными приставами, - сказал Хельм и знаком приказал помощникам действовать.
Приставы, ухватив души бандитов за шиворот, мгновенно растащили их в разные стороны и скрылись из глаз. Помахав рукой присутствующим, исчез и Хельм.
- Ну, что, Саша, - сказал Гавриил, - пора и нам. Вы с Анжело сейчас отправитесь в особняк и дождётесь меня. А я навещу кое-кого и вскоре присоединюсь к вам. Да, Александр, и не называй меня больше Гаврилой Петровичем. Зови просто Гавриилом. У нас нет обращения на «вы». Ведь даже к Творцу и вы на земле, и мы на небе обращаемся на «ты».
Сев за руль «BMW», Гавриил завёл двигатель и направил автомобиль в сторону выезда с промзоны.
- Пошли, Александр, - Анжело тронул его за рукав.
- Можно я ещё раз посмотрю на своё тело? – спросил Александр.
- Конечно. Почему нет?
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
